Текст книги "Хозяйка книжного магазина"

Поэтому Валерий удивился, когда утром увидел в окно Лиду, махающую ему рукой – выйди, мол.

– Тебе письмо, – сказала женщина, едва он подошел к калитке. – Я подумала, может, что важное.

За ночь навалило снегу, калитка не открывалась, и Хромов взял письмо, протянув руку через забор. Обратный адрес на конверте был незнакомым.

Москва

– У тебя новый клиент? – спросила Ева, помогая Славке отряхивать с куртки снег.

– Пожалуй, что да, – улыбнулся сыщик. – Стас Киселев, молодой, перспективный управляющий филиалом банка. Ты будешь в восторге от его рассказа.

– Правда? – оживилась она. – Надеюсь, дело не в финансовых махинациях?

– О нет!

– Что-нибудь таинственное?

– Более чем. Ужин еще не остыл? Я нарочно ничего не заказывал в баре, помнил обещанный пирог.

Ева поспешила накрыть на стол. Она предвкушала удовольствие от истории, которую сейчас услышит.

Смирнов утолил первый голод и приступил к рассказу.

– Итак, – начал он, – некий Киселев из-за своего увлечения эзотерическими практиками попал в неприятности, если можно так выразиться.

– А именно?

– У Киселева есть две знакомые девушки…

И сыщик рассказал, как Стас применил свои навыки по оказанию первой помощи, приобрел в лице Марины и Вероники восхищенных поклонниц, над которыми взял шефство, и к чему это привело.

– Он хотел поразить девушек и пригласил их в «Молох»? – переспросила Ева. – Это что, клуб такой, дискотека… или бар? Странное название.

– Название – полбеды, – вздохнул Всеслав. – Там они попали чуть ли не на «черную мессу»! Вообрази себе безлюдную улицу, первый этаж обычного панельного дома, где ничего не предвещает колдовского шабаша, ночь, массивную бронированную дверь… Туда не пускают посторонних, и лишь по просьбе друида – парня, несколько раз побывавшего в «Молохе», – два охранника во всем черном сопровождают нашего героя и его спутниц в просторную комнату без мебели. Ее стены задрапированы красным шелком, в полумраке горят красные и черные свечи, приглушенно звучит монотонный бой каких-то ударных, дым курений забивает дыхание, глаза слезятся. В глубине помещения огромный рогатый металлический истукан протягивает вперед «руки», как бы требуя жертв; у его ног теснятся стеклянные кувшины с ужасным содержимым – засунутыми вниз головой младенцами.

Ева ахнула.

– Настоящими?

– Стас говорит, то были резиновые куклы. Но эффект производят жуткий. Завсегдатаи знают, что младенцы резиновые, а вот новички пугаются. Когда вновь прибывшие отрывают взгляд от кувшинов, они видят группу «последователей культа», облаченных в бесформенные темные балахоны. Они окружают человека с выкрашенным золотистой краской лицом, который звонит в свисающий с потолка колокол и выкрикивает какие-то заклинания.

– Ничего себе! – зрачки Евы расширились, щеки горели. – А вход платный?

– Даже не думай, – отрезал сыщик. – Не хватало еще тебя потом разыскивать!

– Разве кто-то уже пропал?

– Давай по порядку. Зрелище, которое должно было заворожить наивных провинциалок, отчего-то повлияло на них неожиданным образом – девушки нервно захихикали, чем взбесили Главного.

– Кого-кого?

– Стас объяснил, что мужика с накрашенным лицом в «Молохе» величают Главным. Там вообще не принято пользоваться обычными именами. Главный играет роль то ли жреца, то ли вызывающего духов, а остальные – внимающие.

– И те, в балахонах?

– Все. Иерархия существует, но она завуалирована. Кстати, вход действительно платный, и «добровольный взнос» составляет двадцать долларов с каждого.

– Терпимо.

– Более-менее, – согласился Смирнов. – Так вот! Хихиканье новеньких не понравилось Главному, он решил припугнуть непочтительную публику и проделал следующий фокус: незаметно достал откуда-то ветку с мелкими белыми розами, дунул на нее, забормотал что-то неразборчивое и предложил девушкам убедиться, что розы настоящие. То есть… понюхать!

– Довольно эффектно! – воскликнула Ева. – Они понюхали?

– Разумеется. С тем же недоверчивым смешком. Чем, видимо, окончательно прогневили Главного! Он смерил их испепеляющим взглядом и заявил о предсказанном часе, – дескать, одна из девушек, явившихся сегодня последними, должна утолить жажду Молоха. Аромат белых роз, который она вдохнула, несет несмываемое проклятие. Все повернулись в сторону Стаса и его спутниц. «Кто из них?» – провыли одетые в балахоны внимающие. Главный помедлил и… указал на Марину.

– Я бы умерла со страху.

– Девушки опешили, испугались и бросились прочь… Стас за ними. Их никто не задерживал, дверь оказалась открытой, и троица благополучно выбралась на улицу. Только тогда они сообразили, что верхняя одежда осталась в гардеробной. Темно, морозно, снежок порошит… но никто, в том числе и Киселев, не пожелал вернуться, чтобы забрать пальто и куртки. Молодой человек выскочил на дорогу, поймал такси… и все.

– Как это – «все»? – возмутилась Ева.

– Стас отвез девушек, потом добрался до своей квартиры, напился водки и уснул мертвецким сном. Утром вчерашний испуг показался диковинным приключением. Чувствуя свою вину, Киселев возместил Марине и Веронике материальный ущерб от потери верхней одежды. Дамы купили себе обновки и со смехом обсуждали забавное происшествие.

– Смеялись они недолго, надо полагать, – мрачно произнесла Ева. – Я угадала?

– Ты всегда на высоте, дорогая. Пожалуйста, отрежь мне еще пирога, вкусно неимоверно. И чайку налей, если можно.

Ева беспрекословно выполнила просьбу, ожидая продолжения. Смирнов же занялся едой, отдавая должное и пирогу с сочной мясной начинкой, и грибам в сметане. Зловещие и загадочные криминальные подробности вызывали у него зверский аппетит.

– Водки хочешь? – предложил он, наливая себе холодной «Перцовки». – С мороза хорошо.

Ева скривилась, сделав отрицательный жест:

– Я же не выходила на улицу. Так что дальше было с теми девушками?

– Пока только с одной… с Мариной, – не переставая жевать, ответил сыщик. – Она ушла из дома и не вернулась. Уже десять дней прошло.

– Сколько? – ахнула Ева. – В розыск подали?

– Кому подавать-то? Девчонки детдомовские, в Москве у них никого, кроме этого Стаса. Вероника ни на что не решается, у нее нервный срыв: даже с работы уволилась, боится собственной тени. А Киселев и подавно не заинтересован в огласке. Сейчас заяви в полицию, придется рассказывать про тот злополучный поход в «Молох», странные наклонности… и прочее. На работе узнают – уволят. Прощай, доходное место, зарплата, карьера! Кому такое понравится? Сначала они с Вероникой ждали, что Марина вернется или хотя бы сообщит о себе: мало ли, как обстоятельства иногда складываются. Встретила мужчину своей мечты, загуляла, ногу подвернула, в обморок упала, как тогда, во время знакомства со Стасом… Увы, никаких вестей от пропавшей не было. Мобильный, как на грех, она забыла дома. Потом Киселев пытался ее искать – звонил в больницы, морги, как водится, – ничего. Стас отправился к друиду – в миру Платону Елкину – с вопросом, может ли исчезновение Марины быть связано с проклятием Молоха. Тот напугал молодого человека до полусмерти – дескать, вам не Марину разыскивать надо, а о себе позаботиться. Не ровен час, последуете за означенной жертвой, прямо в пасть кровожадного божества. Бред, конечно, но Киселеву уже стало не до смеха.

– И он рискнул обратиться к частному детективу?

– А какой у него еще есть выход? – усмехнулся Всеслав.

– Ты считаешь, друид не прав?

– Ева, не думаешь ли ты, что возымело действие проклятие Молоха? Оставь свои фантазии! – взмолился сыщик. – Таких экзотических тусовок в Москве пруд пруди. Если бы с ними были связаны исчезновения людей, это стало бы достоянием общественности. Журналисты бы уши всем прожужжали! Скорее всего, имеет место обычное совпадение. После того еще не значит вследствие того, ты же прекрасно знаешь!

Но мысли Евы потекли в определенном направлении, и Смирнов был не в силах изменить его.

– Друид напраслину на «Молох» возводить не станет, – заявила она.

– Платон Елкин – нечто вроде зазывалы, который заманивает в «Молох» клиентов: в его интересах придумывать небылицы, создавать вокруг общества ореол священного ужаса! Что он успешно делает. Даже ты попалась, – убеждал Всеслав. – Вот увидишь, исчезновение Марины подстроено.

– Специально, чтобы напугать какого-то Киселева и приезжих девчонок? – возразила Ева. – Скажи еще, что ей дали денег и попросили уехать куда подальше.

– Кстати, здравая мысль! Ты умница, дорогая. В последнее время нам «везет» на пропавших женщин, – задумчиво произнес сыщик. – Что бы это значило?

– Женщин беречь надо, вот что.

– Смотря какую сумму предложили Марине в обмен на ее отъезд из Москвы, – подхватил он в шутку высказанную Евой идею. – Вряд ли удастся найти даму, которая не согласилась бы исчезнуть на подобных условиях.

– Почему же ты решил работать на Киселева, если все так просто? – Ева выдала несокрушимый аргумент и победоносно уставилась на Смирнова.

Тот перестал жевать.

– На сей раз ты попала в точку! – улыбнулся он. – Есть в этой истории подозрительный «душок». Я его чувствую, а объяснить не могу. Будем размышлять.

Глава 3

Стас места себе не находил. Правда состояла в том, что он испугался. Предостережения отца по поводу увлечения религиозно-мистическими воззрениями полностью оправдались, он таки влип в неприятности.

«Зачем я потащил девчонок в «Молох»? – задавал он себе один и тот же вопрос. – Крутым хотел показаться? Этаким столичным масоном, таинственной личностью? Да бедные провинциалки и слов-то таких не знают! Их интерес дальше моего кошелька и кое-каких связей не простирается! Главное, чтобы жилье было, постоянная работа и примитивные развлечения: пива попить, в новом наряде покрасоваться, парня соблазнить, если повезет, замуж выскочить. Так нет, повыпендриваться решил, пыль в глаза пустить! Вот и доигрался! Как теперь выпутываться?»

Картины грядущих ужасов сменяли одна другую в воспаленном уме молодого человека. Вот его вызывают на допрос в полицию, подозревают бог знает в чем; с позором выгоняют с работы; объявляют опасным маньяком или сумасшедшим. Кошмары начали преследовать Стаса уже и во сне. Засыпая, он снова оказывался в страшной красной комнате… только на стенах была не ткань, а самая настоящая кровь… она стекала вниз и блестящими лужами стояла на полу, в ее густом глянце отражались фигуры в балахонах и покрытое золотой краской лицо Главного. Он разбрасывал белые лепестки роз и приговаривал: «Утоли мою жажду… утоли… утоли…» И вот уже лепестки падают не в кровь, а на снег… перед унылой процессией, бредущей за гробом, в котором лежит…

– Нет, нет! Это не я! Не я! – кричал Стас и просыпался в холодном поту.

С большим трудом ему удавалось уснуть вновь, но страшный сон продолжался. Теперь перед ним возникало лицо Марины, белое и бескровное, как тогда, летом.

– Зачем ты меня спасал? – спрашивала она, протягивая к Стасу белые, тонкие руки. – Чтобы убить? Смерть не любит, когда ей мешают… Тебе пришлось исправлять ошибку? Да? Скажи мне… скажи.

Ее пальцы с бледной синевой под ногтями тянулись к его горлу, обхватывали ледяной петлей и сдавливали… сильно, еще сильнее…

Он хрипел, просыпался от удушья, вскакивал с постели, кашлял, с шумом втягивая воздух, неумело бормотал слова молитвы, кое-как успокаивался, выравнивал дыхание, шел на кухню пить воду.

– Ф-фу-ты, черт… ну и скрутило. Может, у меня астма?

В детстве он страдал от приступов астматического кашля, но перерос, выздоровел полностью, и плавание сыграло в этом не последнюю роль. Потому отец и таскал его за собой в летние лагеря, заставлял закаляться, бегать по утрам босиком по холодной росе, купаться в любую погоду. Если бы не плавание, не работа спасателем на воде, не навыки неотложной помощи, не познакомился бы он в тот роковой день с приезжими девчонками, не подружился бы, не строил бы из себя московского ловеласа, романтического героя, любителя острых ощущений, не поперся бы с ними в «Молох»…

– Все! Хватит! – вслух обрывал он запоздалые сожаления. – Что было, то прошло! Я мог захотеть покрасоваться перед другой девушкой, и вышло бы то же самое. Почему я мучаюсь, в конце концов? Друид посоветовал побывать в «Молохе», привел нас туда, и ничего… не страдает, не вешает на себя вину. Ну, пропала Маринка! Так неизвестно же, по какой причине? При чем тут вообще оккультные ритуалы? Может, она решила плюнуть на всю эту московскую суету и вернуться в городок Шахты?

Но что-то в глубине души подсказывало Стасу: проклятие, да еще несмываемое, как заявил во всеуслышание Главный, было при чем. Оно коснулось смертоносным крылом всех троих новеньких, которых угораздило явиться в некий предсказанный час… и судьба Марины может постигнуть остальных. Суеверный ужас поднимался при этой мысли внутри Киселева, охватывал крепкими петлями грудь, останавливал дыхание. Наверное, так первобытные люди боялись непознанных и грозных явлений природы – грома, молнии, ураганного ветра, засухи, наводнения, колебаний тверди земной. И придумывали идолов, чтобы молить их о пощаде, задабривать щедрыми подношениями.

Если бы не этот глубинный, какой-то животный страх, Стас не обратился бы к сыщику. Его волновала не столько Марина, сколько он сам, его безопасность. Хотя… разве в состоянии обыкновенный человек соперничать с тайными силами? А что такие силы есть, у Киселева почти не осталось сомнений.

Вероника тоже была в шоке от происшедшего.

– Маринка меня не могла просто так бросить, – причитала девушка, заливаясь слезами. – Она мне все рассказывала, с детства. Мы же росли вместе, как сестры, я на год старше! Она бы ни за что никогда ни с кем от меня не сбежала. Искать ее надо, Стасик, миленький! Беда случилась, сердце чует.

– Цыц! Не каркай, дуреха! – срывался на грубость Киселев. – Накликаешь несчастье!

– Она же ничегошеньки не взяла, кроме сумочки и паспорта, – испуганно бормотала Вероника. – Деньги, вещи – все на месте.

– А паспорт, значит, взяла? Зачем, спрашивается?

– Ну… мы привыкли документы при себе носить. Москва же! Могут остановить, проверить регистрацию.

– Она сказала, куда идет?

– Насчет работы узнавать. Нам позвонили… из тепличного хозяйства. Им работницы в теплицы нужны. Надоело на рынке стоять, да и зарплата там повыше. Правда, ездить далеко, за город, аж в Зеленую Рощу.

– Что за тепличное хозяйство? Почему мне не сказали?

– Так… мы объявления в газете нашли: из страховой компании и тепличного хозяйства. Позвонили. Нас пригласили на собеседование. В страховые агенты мы не подошли, а в теплицы обещали взять. «Оставьте свой телефон и ждите», – сказали. Мы и ждали. Да это давно было, еще до «Молоха»! Мы уж забыли, вдруг – звонок: приходите, мол, поговорим об условиях. Маринка поехала, – она в тот день выходная была, – а я на работу пошла. Все… больше я ее не видела. Вечером, поздно уже было… начала по тому телефону звонить, но никто не отвечал.

– Конечно, – сердился Стас. – Ты бы еще среди ночи позвонила! Люди давно домой ушли.

– Я и с утра звонила, – оправдывалась Вероника. – Про Маринку спрашивала. Только она там не появлялась. Не дошла, значит! По дороге что-то случилось…

Киселев не раз перебирал в памяти разговор с Вероникой, но зацепиться было не за что. Он все пересказал сыщику, а тот захотел сам побеседовать с девушкой. Не доверяет? Или привык задавать вопросы непосредственно свидетелю? Свидетелем чего была Вероника Грушина? Их знакомства, их отношений, во-первых; во-вторых, посещения «Молоха»… ну и, в-третьих, именно она видела Марину последней.

«Сыщик прав, что подвергает сомнению мои слова, – думал молодой человек. – Но и от Вероники он большего не узнает».

Старица – Москва

Хромов повторно прочитал обратный адрес на письме из Москвы, удивленно хмыкнул.

– Кто такой Шелестов, мама? – спросил он у Зинаиды Васильевны.

Мать сидела у печки, грела больные ноги.

– Шелестов? Не припоминаю.

– Виктор Анатольевич, – добавил сын. – У тебя не было такого ученика? Странно, что письмо адресовано мне.

– Раскрой и прочитай, чего гадать-то?

Валерий с некоторой опаской последовал ее совету. Он не любил сюрпризов. Мало ли что таится в аккуратно заклеенном белом конверте с изображением памятника Пушкину на лицевой стороне? Хорошее ли известие?

Он отрезал край ножницами, вытащил сложенный вдвое листок с напечатанным текстом. Адвокат Шелестов скупыми официальными фразами сообщал, что является доверенным лицом гражданки Хромовой Яны Арнольдовны, ныне покойной, и настоятельно просит Валерия Хромова как можно скорее приехать в Москву и посетить адвокатскую контору, расположенную на улице Горбунова, для беседы. Речь пойдет о наследстве, оставшемся после смерти его супруги.

– Какое еще наследство? – пробормотал Хромов. – Ничего не понимаю.

Зинаида Васильевна водрузила на нос очки и попросила дать ей письмо. Она прочитала текст вслух, по привычке.

– Яночка умерла? Не может быть. Отчего? Такая молодая…

– Трудно поверить, – вздохнул Валерий. – Мы так и не развелись, а близких родственников у нее не было. Значит, квартира мне достанется. Но… как же похороны? Ее надо похоронить! Завтра поеду. Нет… сегодня. У нас есть деньги?

– Посмотри в шкатулке.

– Боже мой… я ничего, ничего не знал! Как она жила все эти годы? С кем? Возможно, болела. Ах, Яна, Яна! Ни разу не позвонила, не написала! Что с ней случилось?

Он еще не до конца осознал, что Яны больше нет.

– Так ведь и ты молчал, – печально произнесла Зинаида Васильевна. – Обидели вы друг друга и не хотели прощать. Грех это! Теперь ты вдовец.

– Вдовец, – растерянно повторил Хромов. – Вдо-вец…

Он достал из комода шкатулку с облупившимся по уголкам лаком и пересчитал деньги – их хватало на билет до Москвы, но не на достойные похороны. Как же быть? Валерий опустился на диван, тяжело вздохнул:

– Денег мало. И одолжить не у кого.

– А Лида не даст?

Лидой звали подружку сына, ту самую почтальоншу Семенцову, которая принесла скорбную весть.

– Лида на работе, – оживился Хромов. – Пойду, пожалуй, спрошу! Да… захвачу письмо. – Он сложил лист и засунул в карман, нервно прошелся по комнате, кусая губы. Какая-то мысль пришла ему в голову, и он снова вытащил письмо, пробежал глазами. – Тут есть телефон этого Шелестова. Может, позвонить?

Не ожидая ответа, Валерий набрал номер адвоката. Хромов был как во сне, словно за него ходил, говорил и действовал кто-то другой. Он не помнил ни подробностей разговора с Шелестовым, ни того, как потом оказался в местном отделении почты. Только одно дошло до его сознания – Яну уже похоронили, осталось уладить кое-какие формальности, касающиеся имущества.

Лидия принимала посылку у пожилого мужчины в очках, сосредоточенно занималась оформлением. Хромов наклонился к окошку.

– Что-то случилось? – испуганно подняла она голову. – Я сейчас освобожусь.

Через пару минут женщина дала старику сдачу, квитанцию и подозвала Хромова.

– Иди сюда, Валера! На тебе лица нет. В том письме что было-то?

– Жена моя умерла… Яна, – прошептал он. – Ехать надо.

– На похороны?

Его лицо исказила гримаса то ли горя, то ли… недоумения.

– Не знаю. Денег дашь в долг?

– Конечно.

Хромов молча кивнул и ушел, забыв поблагодарить Лиду.

– Чудной мужик, – сказала молодая напарница почтальонши, глядя ему вслед. – Будто не в себе.

– У него жена умерла, – объяснила Семенцова. – Горе у человека!

Валерий шел по улице, не ощущая холода. Не то чтобы он все еще любил Яну – его потряс сам факт смерти женщины, такой же молодой, как и он сам, с которой они делили постель и прожили бок о бок не один месяц. «Значит, вот как бывает, – думал Хромов, шагая по обледеневшему тротуару, – есть человек… и нет человека. Будто и не было».

Он вернулся домой, попросил мать собрать вещи и отправился на вокзал. Чего тянуть-то? Раз надо, он приедет, поможет разобраться с имуществом Яны. Хотя какое там имущество? Мебелишка старая, ценностей никаких, кроме телевизора да холодильника. Интересно, квартира у Яны приватизированная? Если да, то можно будет ее продать.

Мысль переехать в Москву и жить в квартире покойной жены не пришла Валерию в голову. Он бы не смог. Он с содроганием представлял себе, как переступит порог пустой квартиры, где витает дух смерти… где каждая вещь пропиталась запахами хвои, свечного воска и сладковатым привкусом тлена. До сих пор Хромову не приходилось сталкиваться со смертью лицом к лицу – он избегал покойников, похорон и даже разговоров на эту печальную тему. Единственная бабушка его давно упокоилась с миром в своей деревне, в получасе езды от Старицы, и все хлопоты по совершению обряда взяла на себя Зинаида Васильевна; о судьбе отца Валерию было ничего не известно, а другой родни у Хромовых не осталось. Возможно, поэтому он столь близко к сердцу принял кончину Яны. Словно смерть постучалась в двери к нему, Валерию, – грубо и неожиданно вторглась в его привычный мирок.

Находясь в полной прострации, Хромов побродил по вокзалу, разглядывая табло, нашел кассу, взял билет до Москвы, дождался поезда и вошел в вагон, сел… Внутри звенела пустота. Стук колес навевал глухую дрему, веки отяжелели… и открылись, когда поезд подъезжал к конечному пункту назначения.

– Спал я, что ли? – ни к кому не обращаясь, произнес Хромов.

Пора выходить, добираться до улицы Горбунова, где ждал Шелестов. На перроне в зеленоватом свете фонарей видно было, как летит с черного неба густой снег.

Виктор Анатольевич Шелестов отпустил секретаршу и курил, стоя у открытой форточки. Где же, черт возьми, этот Хромов? Заблудился, что ли? Мобильного телефона у него наверняка нет – не свяжешься, не выяснишь, в чем дело. Вот наказание!

Будь Шелестов преуспевающим адвокатом, гонорары которого заставляют коллег завистливо вздыхать, он бы плюнул на запаздывающего посетителя и ушел домой. К сожалению, Виктор Анатольевич не мог позволить себе такой роскоши. Дела его шли кое-как, клиентов было мало.

Наконец кто-то робко постучал в дверь.

– Слава богу, – пробормотал Шелестов, бросая окурок в пластиковую корзину. – Надеюсь, это он.

Хромов произвел на адвоката удручающее впечатление – бесцветный, безликий, начисто лишенный какого-либо намека на индивидуальность, плохо одетый, с унылым, кислым лицом, он переминался с ноги на ногу и молчал.

Если бы перед этим Виктор Анатольевич не изучил внимательно документы, из которых следовало, что покойная Яна Арнольдовна и здравствующий Валерий Михайлович Хромовы состояли в законном браке, то удивился бы. Однако впечатление об умершей оказалось весьма обманчиво, посему адвокат не стал делать поспешных выводов.

– Пойдемте, – сказал он и повел испуганного посетителя в свой кабинет, расположенный рядом с кабинетом нотариуса. – Я уполномочен посвятить вас в некоторые подробности. Вы не против?

У Хромова язык присох к небу, и он только согласно кивнул. В скромно обставленном кабинете адвокат по-хозяйски уселся за стол, а посетителю предложил занять стул с кожаным сиденьем. Тот, не поднимая глаз, покорно сел.

«Что это с ним? – неприязненно подумал Шелестов, доставая пакет с документами. – Он дееспособен хотя бы?»

– Ваша жена умерла… э-э… шестнадцатого января сего года…

– Простите, – перебил его Хромов. – Но я бы хотел знать, отчего… ну, какая была причина ее смерти? Болезнь или несчастный случай?

– Яну Арнольдовну убили.

– У-убили? – переспросил Хромов, и его губы задрожали. – Как убили? Вы… что-то путаете.

– Убили, – подтвердил адвокат. – Причем зверски. Тело было изуродовано… вот заключение о смерти. Кстати, мне придется сообщить в полицию о вашем появлении. Формальность, но я обязан ее соблюсти.

– В по… полицию? – еще больше побледнел Хромов.

– В случае насильственной смерти необходимо выяснить все обстоятельства. Ко мне приходили из уголовного розыска, но я ничем не смог им помочь… тогда. Они особо и не настаивали, так… соблюдали процедуру. Убийцы вашей жены, в принципе, известны – это банда «Алая маска». Слышали? В Москве от их рук погибли уже несколько женщин. Отличительная черта почерка преступников – изуродованные лица жертв, потому их так и назвали. Они могут ворваться не только в квартиру, куда угодно: в маленький магазинчик, в аптеку, в парикмахерскую. Быстро расправиться с какой-нибудь женщиной и скрыться. Говорят, бандитов трое, вероятно, психически неуравновешенные люди, наркоманы. Вашей жене не повезло, она неосторожно открыла им дверь квартиры… а впрочем, от судьбы не уйдешь. Вы верите в судьбу?

Валерию казалось, что это происходит не с ним – как будто он смотрел детективный сериал по телевизору или видел страшный сон.

– Дело в том, что вас не могли сразу найти, – продолжал между тем адвокат. – У Яны Арнольдовны не оказалось ни вашего адреса, ни свидетельства о браке, ее паспорт тоже пропал. Где вы? Чем занимаетесь? Никто не знал. Соседи успели о вас забыть, да и вообще в многоквартирных домах жильцы бывают едва знакомы. А вот мою визитку обнаружили среди вещей убитой, поэтому пришлось давать пояснения.

Хромов отказывался что-либо понимать.

– Кстати, что вы делали в тот день, когда убили вашу супругу? – усмехнулся Виктор Анатольевич. – У вас есть алиби?

– Я… каждый день работаю, с утра до вечера: много заказов. У меня один выходной – скользящий.

– Вот об этом вы и расскажете следователю, если он спросит. Сомнительно, что вас вызовут для дачи показаний. Судя по словам Яны Арнольдовны, вы давно расстались, отношений не поддерживали, да и способ убийства, все детали ясно указывают на «Алую маску». Надеюсь, вы не являетесь членом этой… преступной группы?

– Что вы! – подскочил на стуле Хромов. – Я впервые слышу… от вас… про убийство и про… бандитов. Я живу в Старице.

– Знаю, знаю, – почти добродушно закивал адвокат. – Вы позволите? У нас нынче идет борьба с курением… Ничего, если я стану дымить в вашем присутствии?

Он достал сигарету и прикурил.

– Пожалуйста… – пробормотал посетитель.

Шелестов сделал несколько глубоких затяжек и, прищурившись, уставился на Валерия.

– Приехать из Старицы в Москву, совершить убийство и уехать обратно – пара пустяков. Вы не находите?

– Д-да… да, конечно. Но это не я! Я не бандит! Я… столяр. Делаю двери, окна… мебель разную. Я года два никуда не выезжал, – оправдывался Хромов. – У меня мать больная!

– Лежачая?

– Нет. Пока ходит, но оставлять ее надолго нельзя. У нее бывают приступы… по ночам.

Шелестов выпустил струю дыма, хмыкнул. Ему расхотелось дразнить приезжего, тот и так еле дышит от страха и растерянности. Куда ему сотворить то, что сделали с Яной убийцы? Его от одного вида тела стошнило бы, а то и в обморок бы хлопнулся. Хлипкого мужичонку выбрала себе в мужья покойная Хромова. Правду сказать, она и сама внешностью не вышла, зато в другом оказалась не промах. А по виду не подумаешь… Ладно, хватит байки травить, пора и к делу приступать.

– Я пошутил, – примирительно произнес адвокат. – Успокойтесь.

Бывший супруг его клиентки покрылся испариной, нервно заерзал.

– Ч-что от меня тре… требуется? – с трудом выдавил он. – Расписаться где-нибудь?

– Ваша жена принесла мне на хранение некоторые бумаги… незадолго до смерти. Признаться, меня это удивило. Сказала, на непредвиденный случай.

– Бумаги? – не поверил своим ушам Хромов. – На хранение?

– Именно! Это документы. Все оформлено честь по чести. Яна Арнольдовна передала их в закрытом конверте, ваш адресок положила. По нему я вас и отыскал!

– Меня?

– Вас, сударь! Потому как мы с… покойной заключили договор – устный, разумеется, – что при резком изменении жизненных обстоятельств я вскрою конверт и найду человека, чей адрес окажется среди бумаг. Полагаю, смерть госпожи Хромовой можно квалифицировать как резкое изменение жизненных обстоятельств?

– Да, конечно, – мрачно подтвердил Валерий. – Выходит, вы были знакомы?

– Я адвокат, – ушел от прямого ответа Шелестов. – Она была моей клиенткой, которая обратилась за определенного рода услугой и заплатила за нее. Немалую сумму, между прочим. С тех пор мы больше не встречались. О насильственной смерти своей клиентки я узнал от оперативника уголовного розыска. Теперь я исполняю взятые на себя обязательства. Прошу вас, – он подвинул лежащий на столе конверт с бумагами в сторону Хромова. – Посмотрите.

У овдовевшего супруга дрожали руки. Он взял конверт, вытащил из него бумаги… какие-то бланки с печатями и подписями… другие документы.

– Что это? – Валерий поднял глаза на адвоката. – Я не понимаю.

– Ваша жена, как оказалось, была состоятельной женщиной… весьма обеспеченной. Гм-м… поскольку по закону вы являетесь ее мужем, а других родственников не имеется, через условленный промежуток времени все ее имущество перейдет к вам. Если не объявятся другие наследники и не заявят о своих правах.

Хромов почувствовал себя нехорошо. Яна была богата? Что за чушь! Вероятно, это все-таки сон.

– Вы шутите?

– Неужели мне больше делать нечего? – сердито сдвинул брови Шелестов. – Сидеть допоздна в офисе и разыгрывать столяра из Старицы по поводу состояния его зверски убитой жены – занятие неблагодарное и даже… кощунственное. Я такого греха на душу брать не собираюсь. Да и удовольствия никакого!

– Не верю, – угрюмо буркнул Валерий.

– Почему? Вы ведь уже давно вместе не проживали и, по словам Яны Арнольдовны, никаких отношений не поддерживали: следовательно, вам неизвестно, как складывалась ее судьба. К тому же перед вами документы – читайте, разбирайтесь.

У Хромова кружилась голова, а в груди появилось ощущение нарастающего беспокойства.