Текст книги "Дом, где пахнет шарлоткой. О теплых встречах, женской дружбе и мечтах, которые вредно откладывать"

– Понятно. Значит, так. Не нужно завтра никаких покупателей. Машину я сам забираю. Какая сумма кредита у тебя?

– Пятьсот тысяч, но уже чуть меньше.

– На кредит завтра переведу, и на этом поставим точку в этой истории. Дальше продолжим так же, как и было. Согласна?

– Согласна, – не до конца веря в происходящее, прошептала Света.

– Да-а ладно! Это когда было? – широко раскрыв глаза, выдохнула Катя.

– Да уже неделю назад, – многозначительно захлопала ресницами Света.

– И-и-и-и-и???

– Он перевел мне пятьсот тысяч!!! – торжествующе выдала Света.

– А-бал-деть! Бывает же такое. Реально как в кино. Ну и что у вас теперь?

– Влюбилась без памяти, Кать. Я и так уже давно втюрилась в него, но после того, как он мне за кредит перевел, меня накрыло. Реву ночами, хочу с ним каждый день рядом быть.

– Может, признаться ему? Такие большие деньги на тебя потратил, неспроста. Наверное, тоже влюбился, – предположила Катя.

– Сомневаюсь, – мрачно усмехнулась Света, – его все так, как есть, устраивает, он же говорил, что устал от отношений и обязательств. Он хорошо ко мне относится, я ему нравлюсь внешне, секс нравится, но не более, мне так кажется. Влад просто порядочный мужик, решил меня поддержать, от него не убудет.

– Ну не знаю, такими деньгами не разбрасываются, – задумчиво протянула Катя, – тем более он обеспеченный, но не миллиардер же, а сумма серьезная.

В следующий раз Катя увидела Свету через месяц и с порога поняла, что ту просто распирает от новостей. Закусив губу, Света пыталась спрятать счастливую улыбку.

– Так, – потирая руки, села в кресло Катя, – кажется, у нас тут следующая серия сериала вышла?

– Да, – пританцовывая в кресле, довольно улыбалась Света.

– Из тебя опять все вытягивать нужно? – шутливо нахмурилась Катя.

– Мы летим отдыхать в Таиланд! На две недели!

– Да ты что?! Очень круто! А Вовка с кем останется?

– С нами летит, мне его не с кем оставить.

– Ну это серьезная заявка, я считаю, Свет, согласна? Чтоб мужчина чужого ребенка в отпуск взял…

– Я тоже так думаю. Он сам предложил, представляешь? Мол, поехали, сына твоего возьмем, фруктов свежих поест, в море накупается. А я ни разу в Тае не была. Да я, можно сказать, вообще нигде не была. А тут в Таиланд лечу, – мечтательно закатила глаза Света.

Катя искренне порадовалась за приятельницу, но одна мыслишка все равно царапнула: что у всех вокруг рано или поздно судьба складывается, а у нее пустота. Но мысль о сайтах знакомств с их обитателями вызывала тошноту, и уж тем более она не готова была искать там спонсора. Правильно муж тогда про нее сказал: она слишком хорошая, даже скучно. С ней скучно…

Через месяц, на очередном визите, она увидела Свету загорелой, с выцветшими от солнца волосами и невозможно счастливую.

– Мы так классно съездили. Я все переживала, как с Вовкой отпуск сложится, сама же понимаешь – с ребенком это не вдвоем. Но Влад такой молодец, они с Вовкой и бесились, и купались, и играли. При Владе Вовка даже особо не капризничал, прямо золотой ребенок был.

– А вы в одном номере все жили?

– А Влад два номера снял соседних, между ними дверь. Я Вовку уложу и к нему. Потом к Вовке возвращалась. Все шито-крыто, – хохотнула Света.

– Твой Влад мне все больше нравится.

– А как он мне нравится, Катя! Он же предложил нам с Вовкой к нему переехать!

– Все-таки влюбился, а я же говорила. Будешь переезжать?

– Конечно! Я такая счастливая, не представляешь!

Через полгода после описанных событий Света забеременела и вышла замуж за Влада, в лучших традициях голливудского кино. А Катя на ее свадьбе поймала букет невесты. Только замуж в этом году, как обещала примета, не вышла – анкету с сайта знакомств удалила, на свидания не ходила. Устала искать свою жемчужину, перебирая десятки пустых раковин. Устала от одинаковых разговоров, какими начинаются все знакомства, от банальных комплиментов, от ни к чему не ведущих встреч. Вернее, ведущих, но не туда.

Оставив детей с бабушками, улетела в Таиланд. Впервые за всю жизнь поехала в отпуск одна. Четырнадцать дней никуда не торопилась, проживала каждую минуту, словно рассасывала мятную конфетку, перекатывала во рту, наслаждаясь освежающей сладостью. По утрам долго нежилась на белых отельных простынях, на завтрак ела спелый, текущий по подбородку манго, зайдя по колено в прозрачное, невозможно голубого цвета море. Купила себе шляпу с широкими полями и летящее белое платье. Темноволосые смуглые тайки в магазинчике одобрительно цокали.

– Красивая, – на хорошем русском говорили они.

С ней пытались знакомиться мужчины. Несколько раз русские, один раз какой-то иностранец. Катя только улыбалась и, отрицательно покачав головой, шла дальше. Было так хорошо, что не хотелось нарушать это умиротворяющее душу спокойствие. Словно она сейчас на необитаемом острове и не хочет, чтобы ее спасли. Может быть, позже, но точно не сейчас.

Однажды, сидя на пляже и провожая взглядом тонущее в розовом закатном море солнце, Катя залюбовалась пожилой парой, проходившей мимо. Красивая статная женщина с высоким пучком седых волос, в длинном, небесного цвета сарафане и крепкий, чуть прихрамывающий мужчина с аккуратно подстриженной седой бородой, в тельняшке и белых шортах. Почему-то представилось, что она бывшая балерина, а он капитан. Хотя, вполне возможно, что она бухгалтер, а он инженер, но это не имело значения, главное – от них веяло счастьем. Они что-то весело обсуждали и смеялись, Катя не могла оторвать от них взгляд. Пара уходила все дальше вдоль берега. Катя смотрела им вслед, пока они не превратились в точки, а потом поднялась с коврика и пошла по скрипящему под ногами белому песку к лотку с фруктами. Заказала манговый фреш и смотрела, как белозубый улыбчивый таец чистит при ней манго и взбивает его в блендере со льдом.

Если бы у Кати спросили, какой вкус у счастья, она бы не задумываясь ответила, что у него вкус манго. Вернувшись на свой пляжный коврик, она, закрыв глаза, с наслаждением сделала глоток холодного, терпко-сладкого сока, а когда открыла, вновь увидела ту пожилую пару. Они шли обратно по берегу обнявшись, а женщина держала веревочку воздушного змея, синей птицей летящего им вслед. Подойдя ближе, женщина направилась в сторону Кати, а мужчина остался стоять у берега.

Казалось, что женщина идет прямо к Кате, временами поглядывая на рвущуюся в небо синюю птицу.

– Добрый вечер, – приятым грудным голосом поздоровалась она, поравнявшись с Катей.

– Добрый вечер, – ответила Катя, восхищенно пытаясь охватить взглядом все – и тонкие черты лица, и замысловатые украшения, и изысканную простоту платья.

– Это вам, – улыбнулась женщина, протягивая веревочку воздушного змея, – мы сегодня улетаем.

– Спасибо, – смутившись, взяла веревочку Катя.

– Только держите крепче, а то вырвется, – уже уходя, обернулась женщина.

Катя привязала змея к ручке пляжной сумки, а сама легла на спину и смотрела, как он кружит над ней. Его длинный хвост развевался на ветру и переливался перламутром в последних закатных лучах. У Кати возникло ощущение, словно она юная девушка, а впереди у нее вся жизнь. Обязательно счастливая. Ведь над ней птица счастья.

Пожар

Однажды утром, почти в самом конце учебного года, в апреле, в 9 «А» появилась новенькая.

– Доброе утро, дети! Это Саша Ковалева, будет учиться с вами.

Двадцать пять пар глаз с интересом разглядывали новенькую.

Она была такая красивая, словно прилетела в их провинциальную школу прямиком со съемочной площадки кино. Потому что таких только в кино показывали – сероглазая блондинка с золотистой кожей, на которой не было ни единого прыщичка. Узкие плечи, тонюсенькая талия, вызывающе очерченная грудь и чуть полноватые бедра.

По проходу между партами она шла, как королева, высоко задрав подбородок. Корона первой красавицы класса сразу же была отдана ей. До нее первой красавицей считалась Олеся, но в силу скромности и стеснительности статус она не поддерживала и даже была рада смещению фокуса внимания. Олесе и самой Саша казалась воплощением идеальной женской красоты. Сидя на уроках позади нее, она любовалась гибкой талией и узкой спиной с просвечивающей через неизменную белую блузку полоской бюстгальтера.

У Саши было какое-то нереальное количество белых блузочек самых разных фасонов – с кружевом, с рюшами, с вышивкой, с воротником стоечкой. Десяток точно, а то и больше. Это было самое начало девяностых, на подростков в магазинах продавали хрустящие белые и голубые рубашки, на рынке все было завешено ангоровыми кофтами в розах и джемперами с орлом. А Саша каждый день приходила в невероятной красоты белых блузочках, дополняя их обтягивающими юбками. Девчонки в классе еще толком не вышли из детского возраста – вроде и подростки, но плохо осознающие свою просыпающуюся сексуальность. Их острые коленки, торчащие из-под мини-юбок, не шли ни в какое сравнение с Сашиной вызывающей женственностью. Быть такой красивой – тоже своего рода талант, все в классе его чувствовали и благоговели.

Олеся сидела за одной партой с Игорем – красавица-отличница и двоечник, вместе с первого класса. Олеся блондинка, лицо как на иконах – удлиненный нос, большие грустные глаза, тонкие пальцы, трепетная и длинноногая, как лань, а Игорь – приземистый и основательный, волосы черные и жесткие, как проволока, плечи широкие, жилистый, словно грузчик. Девчонкам нравился. Пацаны уважали. Одного его окрика было достаточно, чтобы восстановить дисциплину в классе. Эдакая совесть класса, или, скорее, добро с кулаками. Игорь любил похулиганить, но у него был свой кодекс чести – девчонок не обижал и не дразнил, а вот с пацанами не церемонился.

Были ли они парой, Олеся и сама не знала. Поначалу это был симбиоз и дружба – она помогала ему с учебой, он таскал ее портфель, провожал домой. Олеся была неприкосновенна для мальчишеских задираний, Игорь жестко пресекал любые выпады в ее сторону, хотя их особо и не было – Олеся считалась красавицей, а красавиц не трогают. Пубертат застал их врасплох. Вроде как друзья, все те же Олеся и Игорь, только у нее внезапно выросла грудь, а он брил усы и говорил басом. Их традиционные ежевечерние телефонные разговоры ни о чем и обо всем вдруг стали полны какого-то скрытого смысла. После этих разговоров в животе становилось горячо, хотелось смеяться и плакать одновременно.

– Привет, – говорил он в трубку так, словно они не виделись в школе и он весь день ждал, когда сможет услышать ее голос.

– Привет, – выдыхала она так, словно весь день ждала звонка. А она и правда ждала.

Время останавливалось, и они не замечали, как пролетал час, а то и два. Обсуждали все на свете, начиная от родителей, проблем в семье, заканчивая мечтами и планами. Выворачивались наизнанку, не боясь, что другой не поймет или засмеет. Но появилась Саша, и все как-то изменилось. Вроде бы Игорь не проявлял к ней явного внимания, но Олеся замечала его взгляды. И Саша тоже замечала.

– Тебе она нравится? – напрямую спросила Олеся, когда на перемене мальчишки затеяли игру «что под юбкой», прикрепив к ботинкам зеркальца и выставляя ногу, когда кто-то из девчонок шел между рядами парт. Гормональный фон в классе зашкаливал, выпирая по лицам прыщами, звуча сальными шуточками и хихиканьем. Игорь, войдя в класс, прервал игру как раз в тот момент, когда по проходу шла Саша. Он прервал бы игру независимо от того, кто из девочек был бы на месте Саши, но Олесю это резануло.

– Не знаю, – после секундного раздумья ответил он. – Она как человек кажется мне странной, глупой даже. Но лицо красивое. Ты ревнуешь? – засмеялся он.

– Вот еще, – фыркнула Олеся, умирая от ревности.

Саша училась плохо, кое-как получая тройки, хотя, как позже выяснилось, много читала и в целом была интересной личностью. Но учеба ей давалась тяжело. Зато у нее великолепно получалось блистать на школьных дискотеках. Ее изгибы восхищали, а пластика и изящество движений завораживали. Ничего лишнего, просто совершенство и законченность, маленький шедевр мироздания. На парте у Саши всегда лежало маленькое зеркальце, в которое она ежеминутно любовалась на себя.

– Саша, ты как тот попугай в клетке, который в зеркало смотрится, да приговаривает: «Кеша хор-р-роший», – пошутила как-то классная руководительница.

Саша засмеялась вместе со всеми, она была необидчивой, с легким характером, и благодаря этому еще более притягательной. Возле Сашки на школьных дискотеках всегда клубились мальчишки, она была нарасхват на медленные танцы. Олесю тоже приглашали, но ей редко удавалось с кем-то потанцевать – обычно ее бессменным кавалером на танцполе был Игорь. Но не в этот вечер.

В этот вечер он танцевал с Сашей. И все это видели. Игорь время от времени подходил, как ни в чем не бывало, что-то спрашивал, но на все медленные танцы неизменно приглашал Сашу. А Олеся стояла, как на раскаленной сковороде, не знала, куда себя деть. Чувствовала себя, словно она рыба в аквариуме – между ней и остальными стекло, звуки через него проходят плохо, в ушах шумит, она молча открывает рот, и все смотрят на нее из-за стекла, тычут пальцами и смеются.

При взгляде на Игоря, склонившегося к Сашиному уху, на его руки, лежащие на тонкой талии, в носу у Олеси начинало щипать. Чтобы не разреветься под направленными на нее взглядами, она вышла на улицу. Майский ветер налетел неожиданным ледяным порывом, взъерошил волосы, забрался под блузку, покрыв мурашками тело.

Из-за угла школы Олеся слышала смех, там было тайное место для курения, о котором все знали: и учителя, и школьники. Обычно учителя гоняли курящих, но во время дискотек не трогали – не до того было. За спиной послышался звук открываемой двери и в темноту вывалились Саша с Игорем. Он обнимал ее за талию и что-то шептал на ухо, она смеялась. Олеся попятилась, не отрывая глаз от парочки. Игорь прижал Сашу к стене, нависнув над ней и, кажется, попытался поцеловать. А может, ей показалось, но это уже было не важно – Олеся сделала шаг назад, потом еще один, развернулась и побежала, не разбирая дороги, в темноту. Слезы душили, в горле стоял ком из тысячи острых игл. Они впились в горло, не давая дышать.

Добежав до дома, она ввалилась в квартиру и напугала маму своими всхлипами.

– Хос-спади, Леся, что случилось? – вытирая руки об фартук, взволнованно спросила мама.

От сочувствия и испуга за дочь ее брови поднялись домиком, а глаза часто-часто моргали. Постепенно к Олесе вернулась способность дышать и разговаривать, и она рассказала маме про дискотеку, Игоря и Сашу.

– Леся! Нашла из-за чего убиваться! Да у тебя еще знаешь сколько таких, как он, будет? Замучаешься выбирать, – попыталась успокоить девочку мама.

– А я не хочу никого выбирать, – икала от рыданий Олеся.

– Я тебе сейчас что-то скажу, ты не реви, а послушай, хорошо?

– Хорошо, – всхлипнула та, растирая слезы рукавом маминой блузки, в которую нарядилась для дискотеки.

– Вы ж с ним с первого класса дружите. Ты для него друг, соседка по парте, он все про тебя знает. Очень тобой дорожит, я уверена. Но, возможно, не влюблен в тебя по-настоящему. В друзей не влюбляются.

– А почему тогда я влюбилась?

– Потому что нам, женщинам, влюбиться – раз плюнуть. И повода не надо. Не реви. Завтра будет стоять под дверью, как штык, поверь.

– А потом на дискотеке опять танцевать с ней? – с новой силой зарыдала Олеся.

– А ты тоже танцуй с другими, обязательно танцуй. А лучше выбери кого-то одного и танцуй с ним весь вечер. Пусть видит. Ему это не понравится, мужчины все собственники, – вздохнула мама.

– И папа собственник?

– Еще какой! – засмеялась мама.

На следующий день Игорь зашел за Олесей в школу, словно ничего не произошло.

– Что-то ты вчера рано ушла, – привычно забирая у девочки сумку с учебниками, невозмутимо отметил он.

– Ты весь вечер танцевал с Сашей, – не стала отпираться Олеся.

– Ну ты тоже могла танцевать с кем захочешь, тебя многие приглашали, – пожал плечами Игорь.

– Я не хотела с кем захочешь.

– Так ты приревновала, что ли, признавайся? – засмеялся он.

– А если да?

– Серьезно? – неподдельно удивился он. – Лесь, мы с тобой лучшие друзья, и, мне кажется, можем танцевать с другими. Что такого?

– Да ничего, – сдалась Олеся, терзаемая обидой и ревностью.

На уроках и переменах Олеся ловила переглядывания Игоря с Сашей и чувствовала себя публично униженной. Ведь не только она видит, как ее предают. Игорь смотрел на Сашу так, словно приклеил к ней глаза и они там и остались. Он по-прежнему звонил по вечерам, но уже не каждый день, как раньше. Тогда Олеся гипнотизировала телефон, стоявший в прихожей, или рыдала в своей комнате перед зеркалом, представляя, как станет знаменитой киноактрисой. Игорь увидит ее в кино, поймет, что любил и любит, но будет уже поздно.

За несколько дней до очередной школьной дискотеки Саша подошла к Олесе и спросила, не хочет ли та погулять после уроков.

– С тобой? – удивилась Олеся.

– Ну а с кем еще, – засмеялась Саша, – пойдем?

– Ну пойдем.

Она отличница, примерная девочка, музыкальная школа, бантики-косички, длинные реснички, а Саша, хоть и новенькая, но быстро получившая репутацию оторвы. Они были из разных миров, но Саша протянула руку и пригласила Олесю в свой мир. Мир плохих девочек. С первой же минуты общения обе почувствовали, как им интересно вместе: Саша смеялась над шутками Олеси, а Олеся с интересом слушала Сашины истории про другую школу. Они с родителями переехали в другой район, и Саша никого здесь не знала. От школы, болтая без умолку, девочки дошли до Сашиного двора и сели в беседку на детской площадке. Саша закурила. Это было так красиво, по-киношному, что Олеся не удержалась:

– Дай мне тоже, – попросила она.

– Ты же не куришь? – засмеялась Саша.

– С чего ты взяла? – щелкнув зажигалкой, хмыкнула Олеся.

Затянувшись терпким дымом, она смогла сдержать кашель, но глаза предательски заслезились.

– Нравится?

– Не знаю, наверное нет, – честно ответила Олеся.

– А пойдем ко мне? – предложила Саша. – Мама дома, но это ничего, давай только иголки еловые пожуем, чтобы куревом не воняло. А то мама учует и будет ругаться.

Она сорвала горсть игл, часть высыпала в ладонь Олесе, часть засыпала себе в рот.

– Невкусно, но надо. И еще пройдемся кружочек вокруг дома, чтобы точно все выветрилось.

Дома у Саши вкусно пахло котлетами. В прихожей девочек встретила улыбающаяся дородная женщина, румяная и круглая, как наливное яблочко:

– Привет, красавицы!

– Мама, это Леся из класса, а это моя мама, Зинаида Петровна.

– Здравствуйте, Зинаида Петровна.

– Кушать будете? Я котлет нажарила.

– Опять небось пересолила? – стаскивая туфли, спросила Саша. – Мама всегда пересаливает котлеты, хотя она повар высшего разряда в ресторане.

– Нормальные котлеты, марш руки мыть!

Саша жила с родителями в трехкомнатной квартире, с отдельной родительской спальней и отдельной своей комнатой, дверь в которую вела сразу из прихожей. Мечта! Олеся с родителями жила в двушке – зал проходной, в нем спали родители, и комната, Олеси, но в ней стоял общий шкаф с вещами и была кладовка, в которой хранились все вещи и одежда родителей. А у Саши в комнате своя кровать, свой шкаф и даже свой маленький телевизор. Олеся с благоговением рассматривала заставленный косметикой подоконник, думая, что даже у ее мамы нет столько косметики.

– Пошли есть, оценишь мамины котлеты по шкале пересоленности, – позвала Саша.

Зинаида Петровна положила им на тарелки картошку-пюре, по котлете и поставила миску с квашеной капустой.

– Чтоб все съели! А то худющие такие, но ты, Леся, еще худее Сашки. Кушайте хорошо, девочки. Вам еще детей рожать! Надо, чтобы жопы выросли не с кулачок.

Олеся с Сашкой прыснули. Зинаида Петровна тоже засмеялась, сложив руки на животе:

– Ладно, жуйте хорошо, а то подавитесь.

Котлеты действительно оказались чуть пересоленными, но очень вкусными.

Саша была поздним ребенком. Старшие брат и сестра выросли, разъехались по другим городам, создали свои семьи. Родителям было далеко за сорок, когда появилась Сашка. Любили, баловали, не могли нарадоваться на покладистую и добрую дочь. Какое счастье, что решились все-таки. Но за последние пару лет отношения сильно изменились, конфликты случались на каждом шагу – Саша стала своенравной и скрытной, училась кое-как, зато стала краситься, словно собралась на панель, по мнению родителей, а возвращалась пропахшая табаком. Замечания родителей Сашка воспринимала в штыки, еще больше обостряя конфликт поколений.

Но зато она очень много читала. Дома у них была большая библиотека, и Сашка глотала книги без разбора – и художественную литературу, и научную, и историческую. Читать ей было интересно, а учиться – нет.

– Пойдем завтра вместе на дискотеку? – предложила Саша.

– Ну давай, – согласилась Олеся, чувствуя одновременно и радость, и тревогу.

После школы Олеся забежала домой, бросила сумку с учебниками и встала перед шкафом, раздумывая, что надеть. Гардероб у нее был более чем скромный. Можно еще что-то из маминых нарядов присмотреть, но тогда нужно спросить разрешения.

Надела юбку с рубашкой и бегом побежала к Саше. Та открыла дверь с одним густо накрашенным черными тенями глазом, отчего стала похожа на соседскую кошку. У той тоже было черное пятно на глазу и казалось, что глаза смотрят в разные стороны. Забавно и слегка жутковато. Олеся тоже уселась рядом и начала обводить глаза черным карандашом, как у той красотки, что видела в журнале.

– Лесь, а Игорь твой парень? Я что-то не пойму? – прямо спросила Саша.

– Не знаю, – призналась Олеся, – до того как ты появилась, думала, что мой.

– В смысле, не знаешь? Вы целовались? – допытывалась Сашка.

– Н-н-нет, – смутилась Олеся.

– Нет? Просто он мне домой звонил, номер в справочной узнал, – замазывая черными тенями второй глаз, просто сказала Сашка.

Олесю словно хлестнули по щекам, и они мгновенно налились горячей краснотой.

– Что хотел? – Карандаш в ее руке задрожал, нарисовав кривую стрелку.

– Да так, поболтать. Спрашивал, приду ли я на дискотеку.

– Понятно, – выдавила Олеся, и часто заморгала, пытаясь сморгнуть подступившие слезы обиды.

Игорь, звонивший каждый вечер и рассказывающий о своих мечтах и переживаниях, и Игорь, интересующийся Сашей, были словно два разных Игоря, никак не складывающиеся в одну картинку.

– Хочешь, я не буду с ним заигрывать? Хотя он мне нравится. Но раз мы подруги… – многозначительно улыбнулась Саша.

– А мы подруги? Почему ты захотела дружить именно со мной?

– Я как услышала твой смех, сразу поняла, что ты веселая. Подумала, что из всего класса ты мне больше всех подходишь. Такая вроде тихоня, но как заржешь!

Олеся и правда была веселая и заводная, ее легко было рассмешить, и она заражала своим смехом всех вокруг. Как в сказке про волшебные гусли: если они начинали играть, все пускались в пляс, хочешь не хочешь. Олесин смех – как суперсила, располагающая к себе людей, вмиг разряжающая обстановку.

Саша открыла платяной шкаф, и все печали, да и сам Игорь, тут же померкли.

– Сколько у тебя вещей! – восхищенно выдохнула Олеся.

– Да у меня старший брат в загранку на корабле ходит, шмотки часто присылает. От сестры старшей много осталось, почти все блузки белые еще ей покупали, а до сих пор классно смотрятся. Хочешь, подарю тебе что-нибудь? Выбирай, – великодушно предложила Саша.

– Да ты что, я не могу, – смутилась Олеся.

– Ну тогда если хочешь, надень что-нибудь на дискотеку.

– Это можно. – И Олеся начала с азартом рыться в шкафу.

Выбрала белую рубашку в тонкую синюю полоску с крылышками на плечах. Пока любовались на себя в зеркале прихожей, вернулся с работы папа Саши. Он был невысокий, с усами, чем-то похожий на Боярского, только блондин.

– Привет, – поздоровался он, гремя связкой ключей.

– Привет, пап, это Леся, и мы уже уходим.

– Поели?

– Конечно, котлеты, – подмигнула ему Сашка.

– М-м-м, люблю солененькое, – засмеялся он, – а вот когда ты так глаза красишь, не люблю. Как черные дыры, Саш!

– Пап, ты ничего не понимаешь, пока! – И выскочила за дверь.

В актовом зале школы, где проходили пятничные дискотеки, царил полумрак, пробивающийся огнями дискошаров. Это сейчас ночные клубы, а тогда, в девяностых, – дискотеки в школе, во Дворце пионеров и Доме культуры. В школе вход бесплатный – это плюс, но зато все под присмотром дежурных учителей – это минус. Сегодня дежурили географичка и физрук – эти особо не лезут; главное, чтобы драк не было и чтобы никто открыто не курил. Саша куда-то отошла, Олеся искала взглядом кого-нибудь из подруг, как почувствовала, что кто-то тронул ее за плечо. Она повернулась – Игорь! Лицо у него слегка удивленное.

– Привет, я со спины тебя принял за Сашу в этой блузке, – завопил он ей на ухо, перекрикивая музыку.

– И что? Расстроился, что я не она?

– Нет, конечно, – засмеялся он, глядя куда-то за спину Олеси.

Она оглянулась – Сашка. Движется так плавно, словно не идет, а плывет по воздуху. Игорь посмотрел с прищуром, но даже сквозь прищур было видно, что в глазах – доменные печи. Взгляд обжигал. А Сашка тоже смотрела с прищуром; не бабочка, летящая на огонь, а опытный хищник.

Роковыми красотками не становятся, ими рождаются, а оттачивать силу и власть своей красоты начинают еще с детского сада. Взглянуть из-под опущенных ресниц, улыбнуться, высокомерно отвернуться и показать язык. Ну и что, что сидя на горшке. Главное, что тот, кому все это предназначалось, не остался равнодушным.

Игорь маялся, не зная, как себя вести, видно, что хотел пригласить Сашу потанцевать, но в компании Олеси не решался. Он рассказывал анекдоты, перекрикивая музыку, но его тело словно жило отдельно от головы. Тело так и норовило подойти к Саше поближе, руки то и дело задевали Сашины, носки ботинок влюбленно смотрели на Сашкины туфельки. Олеся с горечью поняла, что она здесь лишняя.

– Я в туалет, – сказала она и словно выпрыгнула из энергетического поля, которым Игорь накрыл Сашу, случайно захватив в него Олесю. У них с полем был конфликт, как у программ в компьютере, и Олеся не могла в этом поле дышать.

– Я с тобой, – схватила ее за руку Сашка.

В туалете было накурено. Сашка заглянула под двери кабинок, убедилась, что в них никого нет, уселась на подоконник и закурила.

– Лесь, ты не переживай, я не буду с ним танцевать. Я же вижу, что тебя трясет. Козел он, твой Игорь.

– Он не козел, – вступилась Олеся.

– Ну да, ты его еще защищай! С двумя хочет крутить. И чтобы ты не соскочила, была его собственностью, и чтобы я с ним целовалась. Козел!

Внезапно музыка смолкла и послышались крики.

– Драка, что ли? Пошли посмотрим. – Сашка спрыгнула с подоконника.

Туалет был на втором этаже, а дискотека проходила на первом. Спускаясь по лестнице, Олеся почувствовала запах дыма, мысленно удивилась, что даже на лестнице накурено. Куда только географичка с физруком смотрят? И тут услышала голос географички, Марины Владимировны, перекрикивающей гул и визги:

– Становимся по парам, не толкаемся, все успеют выйти!

– Лесь, что там случилось? Бежим!

Путь с лестницы перекрывал огонь – горела римская штора на окне, пламя с виду не сильное, но такой жар, что девочки отшатнулись и закашлялись, дышать было невозможно.

– Марина Владимировна, мы не можем пройти, – закричала Олеся, но треск пламени и гул голосов поглотили ее крик.

– Побежали обратно в туалет, нужно намочить шарф, обмотать лицо и пробежать сквозь дым, – скомандовала Сашка.

– А что намочить? У нас же нет шарфов? – задыхаясь, спросила Олеся.

– Да какая разница. Юбки снимем и намочим, что такого, – Сашка вбежала в туалет, стягивая юбку.

Намочив юбки, девочки побежали обратно вниз по лестнице, но не добежали, замерли на площадке – всполохи огня лизали перила, стена густого плотного дыма поднималась навстречу.

– В туалет! Через окно вылезем!

Схватив Олесю за руку, Сашка побежала обратно. Хрипя и задыхаясь, девочки влетели в туалет. Олеся поскуливала от страха, а Сашка, открыв облупленную створку окна, выглянула в вечерние сумерки:

– Будем прыгать, второй этаж – это ерунда. Люди в пожар и с пятого прыгают.

Олеся перегнулась через подоконник. Окно выходило на задний двор школы, издалека доносились голоса и вой сирен.

– Высоко, – испуганно посмотрела вниз Олеся, – люди-то на специальные штуки прыгают, пожарные их растягивают.

– Там трава внизу! Садимся и на раз, два, три прыгаем вместе!

Сашка решительно села на подоконник, свесив ноги наружу.

– Ну подумаешь, ноги сломаем. Будем лежать в гипсе и контрольную писать не придется. Во всем нужно искать свои плюсы, так мой папа говорит.

Гул в коридоре становился все громче, и сквозь него Олесе послышалось, что ее кто-то зовет.

– Сашка, слышишь?

– Слышу, горит уже на втором. Раз, два, три!

И, крепко держа Олесю за руку, она прыгнула. Олесе еще раз показалось, что кто-то кричит ее имя, и в ту же секунду земля больно ударила по ягодицам, а сверху на нее навалилась хохочущая Сашка. Олеся, перевернувшись навзничь, смотрела в темно-голубое вечернее небо с розовой полоской по самому краю. Слезы вычерчивали дорожку на припыленном сажей лице, а из груди рвался смех.

Они натянули мокрые юбки и, прихрамывая, побежали к главному входу. Ребята толпились кучками, некоторые девчонки плакали.

– Ну слава богу! – кинулась к ним на встречу Марина Владимировна. – Где вы были?

– Мы из окна туалета спрыгнули, – ответила за обеих Сашка.

– Боже мой, – всхлипнула географичка, раскинув руки для объятий, – а Игорь разве не с вами? Он вас побежал искать…

– Мы его не видели, – округлив глаза, ответила Олеся, вспоминая голос перед прыжком из окна. Это ведь был голос Игоря!

Кто-то оставил незатушенную сигарету на подоконнике. Виновного не нашли, их роль потом отдадут учителям, физруку и географичке. Игорь помогал учителям вывести всех ребят из школы, а когда понял, что Саши и Олеси нет, вернулся за ними, не дождавшись пожарных. Те нашли его возле женского туалета лежащим без сознания. Двадцать процентов ожога тела пришлись в основном на ноги. Месяц в больнице. Молодой организм бросил на заживление все силы, нарастил новую розовую кожу взамен обгоревшей, но сухожилия и мышцы отремонтировать до конца не смог. Ноги двигались как у кукол, у которых нет коленного сустава. Отец у Игоря был при должности, подключил связи и перевелся в Москву, чтобы семья могла там жить и лечить сына. Шансы на полное выздоровление хорошие, а в большом городе и нужные специалисты, и центры по реабилитации.

Олеся с Сашей приходили в больницу к Игорю, приносили ароматную черешню и лимонад «Буратино», рассказывали школьные новости. Он садился на кровати, ел черешню, сплевывая косточки на листочек из школьной тетради, и внимательно слушал, выспрашивал подробности. Олеся ревниво следила за его взглядом, но того примагниченного к Сашке взгляда больше не было. Словно огонь выжег не только часть тела, но и магнит, что тянул к ней.