Текст книги "Мастер-класс по любовной магии"

Глава 8

Гвендолин сидела на кровати и философски взирала на растение. Еще ни разу в жизни она не чувствовала себя такой никчемной. Правильно дедушка говорил: сначала думать надо, а потом делать. А она вот не подумала! Точнее, подумала, но не о том.

– Ругаешь себя? – поинтересовался кактус, покачивая колючками. – Правильно делаешь.

– Заткнись.

– Не могу. Это выше моих сил. Разумное существо не должно молчать, ибо ему есть что сказать миру.

Девушка мрачно осмотрела игольчатую морду и вздохнула. Избавилась от улик, называется… Что теперь делать?

– Думаешь, что делать? – понятливо спросило растение и улыбнулось.

Зеленая беззубая улыбка выглядела так впечатляюще, что автоматически разрушала надежду на благополучный исход.

– Ты еще и мысли читаешь? – обреченно спросила Гвендолин.

– Зачем? У тебя на лице все написано, даже гадать не надо, – фыркнул кактус. – Подлей водички, пить хочется.

Гвендолин взяла лейку и направилась в ванную комнату за водой. М-да, ситуация получилась до невозможности бредовая… Но ничего страшного, и не с таким справлялись. Наполнив лейку доверху, Гвен вернулась в спальню и с наслаждением устроила душ растению, стараясь не обращать внимания на грозные окрики: «Остановись, дурная! Зальешь же!»

Представитель фауны купаться не любил. Не оценив креативность обильного полива, он попробовал уколоться иголками, но вовремя получил по макушке.

– Сиди смирно, чудовище! – рявкнула Гвен, отставляя лейку в сторону. – Сам попросил водички.

– Но не столько же!

– А я полумер не признаю, особенно с неожиданно ожившими растениями. Так что помолчи и дай мне подумать.

Кактус затих, а Гвендолин вытащила из мусорной корзины бутылочку из-под зелья и, изрядно ее тряхнув, выцедила одну-единственную оставшуюся каплю. Размазав жидкость по ладони, внимательно изучила цвет и консистенцию.

– Обычное приворотное… гм… почему же подействовало так странно? – пробормотала она. – Я понимаю, если бы цветок воспылал ко мне любовью… Ой, нет! Хорошо, что не воспылал!

– А уж я-то как рад, – быстро откликнулся кактус и вновь замолчал.

Гвен покачала головой, понимая, что этот колючий монстр – плод ее магии, а значит, так просто не избавиться, хотя очень хотелось. Родовой дар сработал виртуозно! Слишком много сил и эмоций было вложено в зелье, что полностью поменяло его структуру.

Интересно, если на экзамене для подтверждения мастерства представить говорящий кактус, комиссия придет в восторг или нет?

– Эй! Ведьма! Окно закрой. Продует меня, чихать буду, – вновь подало голос растение.

«Если и показывать комиссии, то только внушив вежливость и субординацию», – решила Гвендолин и тут же попробовала считать кактусовый мыслефон.

Но, к огромному удивлению, не смогла ничего почувствовать. Колючий субъект оказался непрошибаем.

– Что же с тобой делать?

– Любить, холить и лелеять, – тут же ответил кактус, прикрывая глазищи иголками, как ресницами. – И не вздумай меня выкинуть! Буду орать, пока кто-нибудь не придет.

– Ты и сейчас орешь.

– Да, но не так громко, как умею.

– Откуда, интересно знать, такие умения…

– А я раньше в личных покоях господина Штробера стоял. – Кактус помахал колючкой. – Вот и научился.

– В покоях зельевара? – уточнила Гвендолин. – А он случайно никакие жидкости в тебя не выливал? Испорченные зелья, например? Отходы от ингредиентов?

– Постоянно! Ужас, правда? Все норовят в меня что-нибудь выбросить.

Все ясно. Гвендолин вытерла ладони с остатками приворотного. Неизвестные составы вперемешку с ее собственным зельем и ментальной магией… вот и получился новый вид. Кактус разумный! Спешите познакомиться.

Удручало то, что у Штробера кактус молчал, и именно магия Гвендолин послужила толчком к одушевлению.

– Гвен, на ужин опоздаешь! – вдруг послышался голос Мэри, и в дверь постучали. – Открывай! Я хотела взять у тебя конспекты!

– Э-э…

Гвендолин метнула быстрый взгляд на зеленого монстра и, приложив палец к губам, зашипела:

– Хоть одно слово при посторонних – побрею налысо! Глаза зажмурь, рот закрой. Чтобы был зеленый и натуральный, понял?

Кактус неохотно кивнул.

– Ты уснула, что ли? – не унималась рыжая. – Гвен!

Еще раз угрожающе пообещав все кары небесные за недостойное поведение, Гвендолин пошла открывать дверь.

Мэри ворвалась в спальню, как ураган. Осмотрела обстановку, выглянула в окно, что-то прощебетала про солнечную сторону и с ногами забралась на кровать.

– А я за конспектом, – улыбнулась она. – Ты ведь обещала.

– Обещала. – Гвендолин недовольно посмотрела на изящные туфельки, которыми Мэри испачкала покрывало. – Сядь в кресло, будь добра.

– Нет, спасибо, мне и тут удобно. Ой, это что? Кактус? А какой вид? Они разные бывают, я знаю. Мама их тоже любит, но я совершенно не разбираюсь в названиях. Колючий? Ай! Колючий… Смотри, какая у него тут царапина, прямо как рот! Смешной. Жаль, глаз не хватает. Может, выковырять пару углублений и вставить бусины? Будет красиво. У меня даже есть подходящие!

– Не надо ничего выковыривать! – Гвендолин с ужасом заметила, как у колючего подопечного дернулось веко. – Мэри… ты это… не трогай ничего.

– Так я же чуть-чуть, – простодушно ответила рыжая. – Давай скорее записи, и идем на ужин.

– Держи. – Гвен вручила ей тетрадь и повернулась к выходу. – И правда, поторопимся, а то все без нас съедят.

Но Мэри, в противовес собственным словам, не думала уходить. Она раскрыла конспект, уверилась, что понимает почерк. Потом вновь полюбовалась кактусом, понюхала цветок на его верхушке, заявила, что он странно воняет, и только после этого направилась к дверям.

Но не успела Гвендолин облегченно выдохнуть, как в комнате прозвучало недовольное:

– Сама ты воняешь.

Мэри резко остановилась.

– Что? – спросила она, глядя на подругу.

– Что? – вздернула брови Гвен, надеясь, что рыжая поверит в слуховые галлюцинации.

– Кто это сказал?

– Что сказал?

– Что я воняю! – Мэри посмотрела по сторонам.

– Тебе показалось.

– Нет, я точно слышала! Звук шел оттуда. – Рыжая ткнула пальцем в сторону тумбочки.

Гвен усмехнулась:

– Просто окно открыто. Кто-то гуляет во дворе, а до нас эхо доносится.

– Да?

– Да. Не бери в голову. – Она схватила Мэри за руку и насильно вывела из комнаты, плотно закрывая за собой дверь. – Как думаешь, что сегодня на ужин? Хочется пирога с вишней и какао.

Гвендолин никогда не любила цветы на подоконниках. На тумбочках, впрочем, тоже. «Растения должны расти на природе, а не в горшках», – считала она и правильно делала. Последние события лишь убедили, что мирного сосуществования с зеленолистными быть не может.

– Ты заговорил при посторонних! – обличающе предъявила она кактусу, когда вернулась с ужина. – Заговорил и чуть не стал причиной чужого инфаркта.

– Твоя подруга сказала, что я воняю! – Кактус ни в какую не хотел чувствовать себя виноватым.

– А может, у нее нос забит? Разве это повод подставлять меня?

– Почему «подставлять»? Ты должна гордиться, что у тебя родился я, а не флегматичная фиалка!

– Фиалка не орала бы.

– В нашей академии фиалки разводит уборщица, госпожа Кокно. Как ты думаешь, мог ли у нее вырасти тихий и спокойный цветочек?

Гвендолин вспомнила ответственную за порядок даму и вздрогнула. Госпожа Кокно была под два метра ростом и столько же – в ширину, обладала громким басом и называла студентов «грязнопопиками». Кактус прав, у такой женщины не могло быть воспитанного питомца.

– А ты характером пошел в зельевара? – Гвендолин сложила руки на груди.

– А ты не завидуй! – Игольчатый насупился. – Таких, как я, больше нет. И вообще, разве ты против прорыва в магической науке?

– Я рада за науку, но не рада, что прорыв случился лично у меня, – призналась девушка. – Не хочется ставить в известность окружающих.

– Почему?

– Потому что вопросов будет много! Пусть это останется нашим маленьким секретом.

Вот только оживший кактус становиться секретом не хотел. Гвен срочно нужно было либо избавиться от него, либо расколдовать обратно.

И если с раколдовыванием вряд ли получится, то с избавлением…

– Эй, ты чего так смотришь? – осторожно спросил кактус. – Последний раз так плотоядно на меня пялился Штробер, когда хотел пустить в зелье! Сразу предупреждаю: я непригодный!

– Спокойствие. – Гвен достала кошелек и пересчитала монеты. – Ты поедешь в Масин, к моему деду. Пакуй вещи, зеленоносый!

Вечер закончился в теплой дружеской обстановке: кактус орал о нежелании путешествовать в одиночку, а Гвендолин с акульей улыбкой заявляла, что одиночество полезно для личностного роста. И вообще, надо с достоинством принимать все тяготы и лишения жизни разумного существа!

Ближе к ночи девушка упаковала кактус в непрозрачную коробку (предварительно завязав ему рот), а сбоку прилепила листочек с адресом.

– Красота!

– Госпожа Харт, вы знаете, что забыли запереть дверь? – раздался мужской голос. – Скоро ночь, а она у вас едва прикрыта.

Гвендолин с ужасом обернулась и узрела Кристиана Амальдо, стоявшего в дверном проеме.

– Как давно вы здесь?!

Глава 9

Кристиан пребывал этим вечером в плохом настроении. Мало того что случился глупый скандал с зельеваром, еще и Тэвилор устроил форменный допрос по поводу госпожи Харт. Ему, понимаете ли, захотелось узнать, что именно делает девушка на его уроках.

Учится она! Что еще может делать студентка?

Но директора это не устроило, он потребовал полный отчет. Кристиана немного напрягло, что никем другим Тэвилор не интересовался, будто все его мысли занимала только госпожа Харт. Это было ненормально и очень занимательно.

Директор ни за что не станет объяснять такой пристальный интерес, а вот сама Гвендолин могла бы кое-что рассказать. Кристиан решил разобраться в этой ситуации немедленно. И если интерес директора носит противоестественный характер, то следовало сообщить в императорскую канцелярию.

Почему-то судьба госпожи Харт была Кристиану небезразлична. На бал ее пригласить, что ли?…

В коридорах было темно и пусто, но из-за закрытых дверей иногда слышался смех. Студенты готовились ко сну. Кристиан помнил расположение комнат пятого курса, особенно ему запомнилось, где находится спальня госпожи Харт. Удивительное дело, но все, что касалось этой девушки, тут же откладывалось в памяти. Видимо, нестандартное знакомство всему виной.

Господин Амальдо подошел к нужной двери и прислушался. Может быть, Гвендолин уже спит? Он поднял руку, собираясь постучать, но заметил тонкую полоску света… дверь не закрыта.

– А я думал, что «девичья память» – это оборот речи, – покачал головой он, толкая створку. – Госпожа Харт, вы знаете, что забыли запереть дверь? – громко спросил Кристиан. – Скоро ночь, а она у вас едва прикрыта.

Гвендолин стояла подле стола и что-то упаковывала в коробку.

– Как давно вы здесь?! – Она испуганно обернулась.

– Только пришел. Извините, не хотел напугать. Просто дверь была открыта, и любой мог войти.

– Вот вы и вошли. – Девушка сдвинула брови. – Что-то хотели?

Она выглядела такой недовольной, что Кристиан даже растерялся.

– Хотел. Директор Тэвилор запросил полный отчет о вашей успеваемости. Вам не кажется это странным? Он никем больше так не интересуется.

Вместо ответа Гвендолин издала какой-то непонятный звук, а потом стукнула по коробке кулачком и с настороженностью посмотрела на гостя:

– Господин Амальдо, я очень благодарна за предупреждение, но, честное слово, понятия не имею, с чего вдруг такое внимание от директора. Может быть, мы завтра все обсудим? Менталистика будет последним уроком, я задержусь, и мы поговорим? Пожалуйста, а то так спать хочется…

– Да, конечно! Это может подождать до завтра, – тут же согласился Кристиан. – Просто я подумал, что вы мне подскажете, что писать в отчете. Нужно ли указывать некоторые моменты?

– Какие моменты?

– У вас нестабильная магия. Вы заметили, что когда мы работали с приворотным, ваша сила то уменьшалась, то увеличивалась? – Преподаватель изобразил рукой волны. – Это весьма странно.

– Ничего странного, так иногда бывает, – быстро ответила Гвендолин и покосилась на коробку, которая в этот момент начала подрагивать.

И тут же поклялась себе, что обязательно избавится от кактуса! Но сначала выдернет ему все иголки.

Коробка вновь задрожала, и раздалось негодующее «у-у-ух!».

– Что у вас там? – спросил Кристиан.

– Всякие мелочи. – Студентка побарабанила пальцами по крышке, призывая кактус к порядку.

– Уверены? Мне кажется, мелочи не издают таких звуков.

Преподаватель подошел ближе. Любопытный какой… Лучше бы он так любопытничал, когда помогал магию вливать! Глядишь, и не было бы сейчас проблем.

Коробка вновь вздрогнула, и из-под крышки высунулась шипастая зеленая конечность.

– Свобода! – послышался глухой стон.

И Гвендолин поняла, что у Кристиана стальные нервы. Он не только не отшатнулся от коробки, но и весьма быстро шагнул вперед, прикрывая собой девушку.

– Что это?! – оторопело спросил господин Амальдо.

– Кактус. – Гвендолин успокаивающе похлопала мужчину по плечу. – Обычный разумный кактус. Ничего сверхъестественного, все в пределах нормы.

– Но кактусы не разговаривают!

– Увы, мой не затыкается.

Кристиан недоуменно смотрел, как распахивается крышка коробки и колючее чудовище предстает пред его ясным взором.

– Вот, знакомьтесь, – вздохнула Гвендолин. – Это Кристиан Амальдо, мой преподаватель менталистики. А это Кактус Словоохотливый, мой… фамильяр.

– Фамильяр? – недоверчиво переспросил мужчина.

– Да, питомец. У нас в Масине мода такая, цветочки оживлять. У кого-то фиалки песни поют, а у меня… – Гвендолин мрачно глянула на моргающее растение. – У меня кактус и минуты молча не посидит.

– Никогда о таком не слышал.

– И не услышите. Это семейные разработки, передаются из поколения в поколение среди самых уважаемых семейств, – ответила она, не сводя глаз с зеленого монстра. – Я ведь правду говорю, друг мой пока еще игольчатый?

– Истинная правда, – понятливо закивал кактус. – Мы в Масине все такие: от ромашки до тополя. Даже кустики беседуют, друг другу похабные анекдоты рассказывают. Ничего удивительного! Я как раз туда ехать собирался, в гости к дедушке, но передумал. Не смог бросить прекрасную Гвен в одиночестве. Вдруг кто-нибудь в гости без стука придет. – Кактус прищурился. – А тут я, готовый уколоть незваного гостя куда можно и куда нельзя. Хотите продемонстрирую?

Гвен довольно улыбнулась. Вот может же, когда хочет! Ладно, стоит повременить с отъездом, пусть пока стоит на страже.

Решив дать зеленому еще один шанс, Гвендолин перевела взор на гостя.

– Ох, уже так поздно! – Она сделала вид, что едва удерживается от зевка. – Так мы договорились завтра все обсудить, правильно? До встречи, господин Амальдо.

– До встречи, госпожа Харт, – ответил мужчина, все еще пристально разглядывая кактус. – И тебе спокойной ночи, говорящий…

– Вам тоже не храпеть! – отозвался кактус, скалясь в беззубой улыбке.

Директор Тэвилор открыл дверь секретарю и, выслушав отчет, принял бумаги.

– Как хорошо, что архив работает по ночам, – прошептал он, ломая печать.

Быстроходные курьеры обходились недешево, но Тэвилор денег не пожалел. Желание узнать всю подноготную новенькой было сильнее скупости.

Быстро пробежав взглядом витиеватые строчки, директор тяжело опустился в кресло.

– Все-таки внучка! Но почему другая фамилия? Так… Родители Харт погибли… Ага! Брак был не заключен. Девчонка – незаконнорожденная внучка Бруксвилда. Я догадывался, что что-то не так! – Директор вскочил на ноги и принялся мерить шагами комнату.

Ситуация получалась нехорошая. Старый Людвиг не сделал девчонку наследницей, и причин для этого могло быть только две: либо госпожа Харт слаба настолько, что не потянет сильный род, либо, наоборот, так сильна, что дед не захотел ограничивать магию девочки рамками.

Тэвилор подошел к окну и всмотрелся в звездное небо. Кого же прислал старик? Слабую ученицу или сильную ведьму? Но самое главное – для чего?

Глава 10

Директор перевернулся на другой бок и зевнул. Сон никак не шел, и неудивительно – столько новостей сразу. Мысли были заняты непонятной Гвендолин Харт, а значит, пока не разгадает тайну, спокойных ночей не видать.

Ко всему прочему Тэвилор начал считать себя провидцем. Не совсем, конечно, но зачатки дара определенно имелись, иначе как объяснить, что еще до письма он озвучил идею с праздником и выбором лучшей ведьмы?

Да, это прекрасный шанс проверить силу. Студентки наверняка надеются на конкурс красоты (фу, какое непотребство!), а вместо этого им устроят магическое состязание. Хотя нет, появится много недовольных… Придется пару конкурсов на самую смазливую мордашку все-таки тоже провести.

Директор вздохнул и лег на спину.

Осталось придумать, как заставить участвовать Гвендолин Харт. Почему-то он был уверен, что девушка откажется. Стало быть, надо сделать так, чтобы не отказалась. Что же придумать? Устроить лотерею, где сама магия выберет участниц? Точнее, пусть студенты думают, что выбирает магия, а уж Тэвилор постарается подтасовать результаты. Да, может сработать.

«Создадим видимость добровольного участия, – подумал директор. – Желающие напишут заявление, а от имени госпожи Харт я сам напишу. Подделать почерк не проблема, всего-то надо найти образец…»

Вдруг Тэвилор резко сел и пустым взглядом уставился в пространство. Проклятье!

Девчонка не сдавала ни тестов, ни эссе, ни элементарной домашней работы. Ничего, что требовало письменных ответов. Образца не было.

– А ты не так проста, девочка…

Мэри принесла конспекты на следующее утро. Даже не пришлось напоминать.

Войдя в комнату, она рассчитывала вновь усесться на кровать, но, встретив грозный взгляд подруги, передумала и изящно уместилась в кресле.

– Жуть, – сказала рыжая.

– В смысле? – не поняла Гвендолин.

– Менталистика просто ужасна. Я ничего не понимаю! И меня это очень злит.

– Что именно ты не понимаешь?

Мэри откинулась на спинку кресла и уныло вздохнула:

– Ни-че-го.

– Так не бывает, невозможно не понимать всего. – Гвен села рядом.

– Возможно! Вот смотри. – Мэри открыла конспект на первой странице. – Что значит «аннигиляция сознания в момент проникновения в чужеродную среду»?

– Что импульсы нашего сознания при взаимодействии с сознанием другого человека превращаются в совершенно иные импульсы, отличные от исходных, – не задумываясь выдала Гвендолин.

– Ну… может быть. А вот это? «Абсорбция мыслефона ведомого напрямую связана с эмоциональной бесстрастностью ведущего». Это что такое?

– Поглощение чувств и эмоций человека напрямую зависит от твоего спокойствия. Чем меньше нервничаешь, тем больше сможешь почувствовать. Там же ясно написано.

– Кому ясно?! – Мэри скривила губы. – Не нравится мне менталистика. Ужасный предмет!

– А мне по душе.

Рыжая хитро взглянула на подругу:

– Тебе по душе предмет или преподаватель? Я заметила, как между вами что-то пробежало. А еще он так на тебя смотрел… Мм, господин Амальдо – определенно интересный мужчина, это я тебе говорю как недавно влюбленная в него особа.

– Влюбленность длилась две минуты и была ненастоящей, – быстро ответила Гвендолин и поднялась, решив, что пора заканчивать опасную тему. – Кстати, я знакомила тебя со своим фамильяром?

– Нет. Даже не знала, что ты держишь животное, – удивилась Мэри.

– Это не животное. – Гвен подошла к подоконнику. – Это кактус.

Она отодвинула шторку, за которой притаился цветочный горшок с сонно щурившимся на солнце растением.

– Доброе утро, – потягиваясь, произнес кактус. – Удивительная сегодня погодка, не правда ли?

– Ой, какая прелесть! – воскликнула Мэри, подхватывая горшок на руки.

Гвендолин довольно хмыкнула, глядя, как изумленно вытаращил глаза кактус и попытался втянуть иголки.

Он не привык к объятиям. Тем более к таким крепким.

– Какой милый кактусик! – восхищалась Мэри, разглядывая цветок. – Какой симпатичный! А сколько ему лет? Он у тебя давно? А чем питается? А мне такой достать сможешь?

– Не смогу. – Гвен забрала горшок с растением и водрузила обратно на подоконник. Кажется, кактус облегченно выдохнул. – Он единственный в своем роде.

– О, ты, наверное, им очень гордишься!

– Безмерно.

Рыжая еще минут пять поохала вокруг зеленого чуда, а потом глянула на часы и бросилась к дверям.

– Проклятье, Гвен, мы опаздываем на занятие! А еще даже не завтракали! Бежим скорее!

Первым в расписании значился урок домовой магии. Гвендолин уважала господина Девиля, поэтому заторопилась вслед за подругой. Завтракали уже на бегу.

А следующим уроком стояло зельеварение. На пятом курсе варили сложные составы и требования были высокими, но Гвен хорошо знала предмет. Зельеварение всегда неразрывно связано с менталистикой. Правда, господин Штробен постоянно придирался, вился коршуном вокруг, кидая странные взгляды в ее котел, а потом вдруг заявил, что наслышан о школе в Масине и не удивится, если у госпожи Харт ничего не получится. Гвендолин приподняла брови и решила, что это вызов. В итоге зелье получилось идеальным. Даже лучше, чем у Ориона, которого господин Штробер постоянно нахваливал.

Следующие уроки прошли быстро и однообразно. Мэри шепотом расспрашивала про так понравившийся ей кактус, Орион пытался привлечь внимание Мэри, Питер молча листал учебники, а Гвендолин… Гвендолин ждала встречи с Кристианом.

Стоило до мелочей продумать разговор и открыть ровно столько, сколько возможно. Жаль, дедушка так и не сказал, чего именно добивался отправкой внучки в академию Лазурной Луны. Приходилось действовать осторожно, заранее рассчитывая все возможные итоги.

Урок менталистики был последним. Едва он закончился, Мэри спешно собрала сумку и потянула Гвендолин за рукав.

– Идем обедать. Есть хочу, даже не представляешь, как сильно. Будто сроду не ела. А все почему? Потому, что завтракать надо вовремя, а не как мы. Если еще и обед пропустим…

– Ты иди, – прервала ее Гвендолин, – а я кое-что уточню у господина Амальдо и догоню.

Мэри удивленно округлила глаза:

– Уверена? Он же завалит заданиями, и ты не успеешь, – поморщилась она. – Ладно, так и быть, оставлю тебе пару пирожков, чтобы не голодала до ужина.

– Спасибо.

Рыжая убежала, а Гвен молча подошла к преподавательскому столу.

Мастер менталистики сегодня тоже был немногословен. Даже на уроке особо не разглагольствовал. Дал студентам задание, а сам сидел, уткнувшись в справочник по редким растениям, лишь изредка поднимая задумчивый взгляд на Гвендолин.

– Рад, что вы держите слово, госпожа Харт, – сказал он.

– Мы же договорились.

– Но вы могли уйти с подругой. В конце концов, наш разговор не имеет отношения к учебному процессу.

Гвен улыбнулась. Господин Амальдо иногда был излишне прагматичен.

– А может, мне самой хотелось все обсудить? – Она села за парту прямо перед его столом и подперла подбородок рукой. – Директорские пляски вокруг моего имени очень напрягают.

– Представляю. – Кристиан улыбнулся в ответ. – Как проходят уроки истории под его руководством?

– Ужасно! – искренне воскликнула Гвендолин. – Хотя не могу не признать, что у него талант. Правда, очень специфический. Директор умеет нудно рассказывать даже увлекательные вещи.

Господин Амальдо рассмеялся. А Гвендолин вдруг подумала, что у него очень обаятельная улыбка. Странно, конечно, что такие мысли лезли в голову именно в этот момент, но не признать очевидного нельзя – улыбку Кристиана можно смело приплюсовать к остальным его достоинствам.

– Не расскажете, как вы учились в Масине? – спросил он с интересом. – Просто пытаюсь понять, откуда у господина Тэвилора к вам такая страсть. Может, это связано с обучением? Профессиональное соперничество?

– Вряд ли. Я никогда не была гордостью академии. – Гвендолин пожала плечами. – Не считала, что оценки пригодятся в жизни.

– И это правильно, намного важнее то, что в голове, а не на бумаге. Но все-таки… Может, директор Тэвилор бывал у вас?

– Нет, ни разу. И наши сюда не ездили, я первая.

– Тогда ничего не понимаю. – Кристиан встал и прошел к двери. Открыл, убедился, что посторонних нет, и вновь закрыл, но сверху добавил заклинание. – Для надежности, – пояснил он. – А то вчера у вас в комнате дверь была нараспашку.

– И тем не менее вы не должны были заходить, – заметила Гвен.

– А я и не зашел. Я стоял на пороге, пока вы меня не увидели. К тому же если дверь открыта, значит, вам нечего скрывать.

– Ну уж нет. – Гвендолин усмехнулась. – Девичья забывчивость простительна, а заходить в чужую комнату нельзя. Вдруг я готовлюсь ко сну? Или вы хотели сравнять счет?

– Какой счет? – не понял Кристиан.

– Я вас видела без одежды, а вы меня нет.

– Госпожа Харт, – вдруг развеселился он, – вы так часто это вспоминаете, что скоро начну подозревать вас в желании повторить сей незабываемый момент.

– И не надейтесь, – хмыкнула Гвен. – Хотя вы правы, момент поистине был незабываемым. Но мы же сейчас не его обсуждаем?

– Не его.

Кристиан подошел к парте, за которой сидела студентка, и сел рядом. Его ноги касались ее ног, и это было совсем не то, что мог позволить себе серьезный преподаватель.

Высокий, темноволосый, с обаятельной улыбкой и приятным, обволакивающим голосом, он наверняка покорил немало женщин. Гвендолин это понимала и готовилась поддержать игру.

– С Тэвилором я обязательно разберусь, – сказала она, внимательно глядя на мужчину. – А вот чего добиваетесь вы, мне не всегда понятно.

– Я? – Казалось, он удивился. – А разве я чего-то добиваюсь?

– Возникло такое чувство.

Гвен не сводила с него взгляда. Ей еще никогда не приходилось встречать никого похожего на Кристиана. Привлекательные? Да, попадались. Умные? Тоже были. Увлекающиеся ментальной магией? И таких знала. Но чтобы вот так, все вместе в одном человеке…

– Госпожа Харт, – Кристиан чуть прищурился, – могу уверить, что не собираюсь вам вредить. Иначе не предупреждал бы о Тэвилоре.

– Но вы тоже проявляете ко мне повышенное внимание.

– О, поверьте, в этом нет ничего удивительного!

– Неужели? – заинтересованно спросила Гвендолин.

Кристиан подался ближе, остановившись всего в пяти сантиметрах от ее лица, и тихо произнес:

– Просто я действительно хочу уравнять счет.