Текст книги "Декретные материалы"

Глава 8
Чем дальше в лес

Долго сказка сказывается, а беременность всего девять месяцев.

В моем случае восемь. А сколько дел! Сколько дел!

Сначала женились, потом на учет в ЖК, потом всякие скрининги, потом одежда маленькая была, потом квашеной капусты хотелось по старинному бабушкиному рецепту. Туда-сюда, а уже третий триместр.

В третьем триместре мне нравилось больше, чем в первом, потому что уже не тошнило и не хотелось каждую секунду впасть в кому, как Си Си Кэпвеллу.

И уж конечно, в третьем триместре мне нравилось больше, чем во втором, когда еще непонятно, беременная ты или просто растолстела и все окружающие общаются с тобой… м-м… как-то странно.

В третьем триместре твое интересное положение ни у кого не вызывает сомнений. А-а-а-абсолютно все тебя любят! Кассиры в «ИКЕА» приглашают к отдельной, свободной кассе. В общественном транспорте уступают место, а муж чаще, чем обычно, говорит: «Ты полежи».

Лежать мне нравилось.

У меня были две специальные подушки и примерно десять неспециальных, которыми я могла обложиться, как Шамаханская царица, и релаксировать, тыкая фарфоровым пальчиком в энтер на ноутбуке.

Так я натыкала на один кинофорум. А там ветка обсуждений под названием «Ни в коем случае не смотрите сериал „Москва новорожденная“».

«…орожденная», – уже вбивала я в поисковик.

Сериал оказался документальным. Каждая серия минут по пятьдесят. Смонтированные схватки и роды. Настоящих людей. Очень захватывающе! Всю ночь не спала – смотрела. Все двенадцать сезонов.

Рыдая и умирая от ужаса, что скоро все это и мне предстоит.

Страшно было, что будет больно. Вот прям так больно, как в фильме показывали, когда женщины спинки металлических кроватей руками – хр-р-р-р-рясь! – и пополам сгибали.

Страшно было, что врач и акушерка про меня забудут и улетят на Луну.

Страшно, что анестезиолог будет пьяный. Или вообще не придет анестезиолог. В пробке застрянет и не приедет.

Страшно, что я передумаю рожать, а уговаривать меня передумать обратно будет некому.

Страшно, что ребенок родится некрасивый.

Да просто страшно было в роддоме оказаться одной среди чужих людей в белых халатах.

Поэтому любимый муж в родовой палате мне был нужен не для того, чтобы показать ему подвиг и тяжесть женской доли, а чтобы, если что, наорать на того, кто наорал на меня.

Схватки на меня напали внезапно, как осень в октябре. Исподтишка, в туалете. В три часа ночи.

Сомневаться уже было некогда, поэтому поехали рожать вместе.

Потом помню, что меня долго развлекали клизмами, КТГ и всякими там приятностями.

Потом муж пришел в серых спортивных штаниках и тапочках в палату.

Потом пришел анестезиолог и сказал, что он третья любовь в моей жизни после папы и мужа. В тот момент он был чертовски прав!

На потугах было предложено выйти в коридор, покурить сигару или даже хлебнуть из фляжки бренди (мужу, не будущей маме, конечно), послушать, что думают о родах остальные женщины. А потом зайти, когда позовут.

Игорь все так и сделал.

А потом через 15 минут зашел обратно. Растерянный, но повзрослевший.

Уже отец как-никак.

Глава 9
Вам такое и не снилось

Каждому мужчине, который говорит своей женщине: «Ничего страшного. Все рожают, и ты родишь», – я бы предлагала проглотить арбуз целиком, чтобы оценить степень растяжимости физиологических отверстий, а потом продолжить разговор.

Нет, ну правда. Откуда мужчина может знать, легко рожать или тяжело? Мы же никак не комментируем умение пи́сать стоя. Просто молча завидуем. Удобно, практично.

Мы так не умеем.

Лично у меня после Мишкиного появления было ощущение, что по мне асфальтоукладочный каток проехал.

Дальше будут страшные вещи, поэтому, если вдруг вы мужчина и случайно купили эту книгу, НЕ ЧИТАЙТЕ ДАЛЬШЕ. ВОТ ПРЯМО СЕЙЧАС ЗАКРОЙТЕ КНИГУ, ПОЛОЖИТЕ ЕЕ НА СТОЛ И СДЕЛАЙТЕ ПЯТЬ ШАГОВ НАЗАД.

Спасибо.

Теперь мужская психика не пострадает.

А мы продолжим. Женскую психику ничем не удивишь.

Я как-то раз у себя в «Инстаграме» написала, что после родов очень боялась сходить в туалет по-маленькому, потому что не понимала, как можно пи́сать тем местом, через которое несколько часов назад вылез твой ребенок. Интеллектуальная часть женской аудитории написала мне тогда, что стыдно не знать, что писает женщина через уретру, а рожает через влагалище.

Скорее всего, так и есть.

Но почему-то не стыдно.

Я, когда была маленькая, решила заварить себе чай в бабушкином граненом стакане. Заварку положила, кипяток начала наливать, а у стакана – хрясь! – и дно отвалилось.

Так вот. Я, когда рожала, чувствовала себя этим самым стаканом, у которого оторвало дно. Мне казалось, что я рожаю писей, попой и немножко пупком.

Про покакать я вообще промолчу. А то вдруг те мужчины, которых я в начале главы выгнала, не ушли и подглядывают.

Время в послеродовой палате тянется ме-е-е-едленно-медленно. Как очередь в офисе «Почты России».

Помню, что болело все. Очень хотелось поспать и съесть жирный пончик, но ни то ни другое не представлялось возможным. Нам не разрешали выключать свет в палате, чтобы медсестра всегда могла зайти и посмотреть, как дела. Пончик тоже не давали почему-то. Жестокие люди…

Первые сутки в новом статусе мамы сложновато. Ты пытаешься поговорить с ребенком – он молчит и прикидывается все время спящим. Он ни на кого не похож, он не пьет кофе и, вообще, какой-то странный…

Но проходит пару дней, небо остается на месте и не собирается падать на голову.

Ребенок наконец-то перестает быть красным, как после бани, и приобретает нормальный человеческий цвет кожи. Ты учишься подсовывать детенышу, нет, не пончик, – грудь, одной рукой подмывать маленькую жопку, и все вроде бы ровно, но…

Но кому-то в этот момент явно везет больше. Молодому папе, например. Вселенная выравнивает эмоции. Если кому-то очень не очень, то кому-то другому может быть прям вполне так ничего себе.

Тот самый случай, когда повод, желание и возможности папы совпадают.

Папа едет обмывать сына.

Глава 10
Мужчина не мальчик

Несправедливостей в мире много. Например, всё.

Начнем с того, что этот прекрасный мир создал мужчина. Видимо, в этом причина всех гендерных проблем.

Мужчины сильнее. И выше. Им не нужно вставать утром раньше на полчаса, чтобы накрасить лицо. Потому что мужское лицо прекрасно по определению.

У некоторых из мужчин очень длинные ноги. Красивой формы. И их не нужно брить.

У мужчин гораздо крепче нервная система. Ну еще бы!

Им не нужно нервничать в пубертате, когда же вырастет грудь, потом не нужно нервничать, ну почему же она не выросла, а после кормления не нужно нервничать по поводу обвисшей груди.

Кстати, насчет кормления. Кормить мужчинам вообще не нужно.

В отличие от нас.

Поэтому, пока я старательно училась прикладывать новорожденного Михаила к источнику пропитания, Мишин папа вел себя как настоящий мужчина. То есть отмечал с друзьями рождение сына.

Как сказал кто-то из великих:

Мужчина не мальчик, он по танцполу не плачет.

Он отдыхает не в клубе, он отдыхает на даче…

Хотя не факт, что не в клубе. Отметить рождение наследника(цы) для молодого отца – дело чести.

Как праздновал Игорь, я знаю в общих чертах, не хочу травмировать психику. Но однажды, еще лет за пять-шесть до дня икс, случилось мне в одном московском караоке-клубе наблюдать, как новоиспеченный отец радуется прибавлению в семействе.

Со стороны складывалось впечатление, что папашу покусал бешеный вэдэвэшник, потому что он орал громче музыки: «Сы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ын! СЫ-Ы-Ы-Ы-Ы-ЫН! СЫ-Ы-Ы-ЫН (что-то нецензурное)!» – и порывался разбить бутылку шампанского себе о голову.

А вокруг друзья такие по плечу ему бьют: «Саня, молодец! Санек, красава! Ваще нормально, Санек!»

Вот ей-богу, как будто это он его только что прям тут на барной стойке родил!

А потом три раза без очереди: «Спасибо-о-о-о за день, спасибо за ночь, спасибо за сына и за дочь». Пели громко. Надеюсь, адресат в роддоме услышала и оценила.

И тут я смею возмутиться. Товарищи, ну что за фигня? Кто родил – тот и должен отмечать! С шампанским, омарами и пьяненькими подружками.

Природа должна была сделать так, например, чтобы молоко и голод ребенка приходили одновременно с тем, как мать закончила тусовку по знаменательному поводу.

И еще после родов воспоминания о последних двух сутках должны стираться. Помните, «Люди в черном»?

Чик-чик.

Глава 11
Как я гнома училась мыть

Открыла глаза и вообще не поняла, где я. Ощущение было, что сплю на вокзальной лавочке в пригороде Рязани.

А перед тем, как уснуть, я участвовала в битве за Севастополь и по мне нечаянно проехал фашистский танк.

Твердо.

Непонятно.

Незнакомо.

И все адски болит.

Слева от моей лавочки стоял прозрачный тазик на колесиках, в котором лежал маленький гном, очень похожий на моего папу Леонида после бани.

Так. Начинаю что-то припоминать.

Казенная сорочка с вырезом до пупка окончательно вернула меня к действительности.

Точно. Я. Вчера. Родила. Этого. Человека.

Окей, «Гугл». Что дальше?

А дальше были поздравления. Вот серьезно. Если ты никогда еще никого не рожала, просто знай, что на следующий день тебя ждет самый странный день рождения. Потому что:

а) тебя бесконечно поздравляют;

б) ты не именинник;

в) все отмечают этот праздник. Все, кроме тебя.

Очень хотелось спать и чтобы все отстали, но нескончаемым потоком шел медперсонал. Акушеры, медсестры, нянечки, «поставьте подпись за прививку», сурдологи и даже промоутеры фармкомпаний.

Первой пришла медсестра. Все, спрашивает, нормально? Ну-у-у как сказать?.. Мне кажется, что у меня один орган очень сильно поломался и психика. Вряд ли когда-нибудь все станет обратно нормально.

Потом пришел врач, который роды принимал: «Что-то беспокоит?» Нет, они явно издеваются. Трусы, говорит, пока не носи. На свежем воздухе все быстрее заживает. Ага. У собачки заболи, у кошечки заболи, а у Наташи заживи.

Я лежала на казенной койке с далеко не ортопедическим матрасом и представляла себе, что на самом деле лежу в шезлонге где-нибудь на Лазурном побережье, нежусь на солнце и собираюсь вечером надеть вечернее платье с чешуей, как жар горя, и пойти искать смысл жизни в местных казино.

С небес на землю меня вернула тетя-тренер.

Выглядела она как Мисс Олимпия – 86. Хотя для аудитории «Девять месяцев тяжелее булки ничего не поднимала» самое то.

Сейчас, говорит, будем делать гимнастику, чтоб матка сокращалась.

Я не хочу делать гимнастику, я хочу, чтоб мне дали поспать, обезболивающее и наконец-то пончик!

Препираюсь. Объясняю, что по мне несколько часов назад проехал фашистский танк и еще вот маленький папа Леонид после бани в прозрачной люльке лежит, мне некогда всякими глупостями заниматься. Мне за папой надо следить.

Тренер неумолима. Окей. Мы делаем гимнастику.

Потом пришла тетенька с красивым каре и сказала, что она наш неонатолог. Нео… кто?

Столько новых слов в этих роддомах узнаешь, прям родильный ликбез!

Мишу взвесили, покрутили со всех сторон. И отдали в руки нянечки. Про нянечку хочется рассказать отдельно.

Она выглядела как кормилица из исторического романа и добрая бабушка одновременно. От нее пахло манной кашей, а на голове была голубая сеточка.

Кормилица ловко взяла Михаила одной рукой, помыла под краном. С какой-то сверхреактивной скоростью протерла ватным диском бубенчики и пупок. Ласково посмотрела на меня и спросила:

– Запомнила?

Я на секундочку закрыла глаза, дождалась пока в глазах перестало рябить и честно ответила:

– Не-э-э-а.

– Ну ничего, я завтра еще приду.

Ага, приходите. Неплохо б мне вас домой к себе забрать.

Потом заглянул ясно-солнышко анестезиолог, потом акушерка, потом наконец-то обед. Ох, как я его ждала! Он был мечтою моей хрустальною!

Обед расстроил. Я думала, что в такой знаменательный день мы оттрапезничаем шашлыком из армянского ресторана. И наконец-то уже пончиком!

По факту же это было два невнятных блюда и чай. Пончика по-прежнему не было.

Ну ладно. Что там у вас? Перловка? Издеваетесь? Ладно, давайте.

Жую перловку, рассуждаю сама себе: «Так… Беременной мне быть не нравилось, рожать не нравилось…»

– Мамочка, покушаете – и в процедурный на обработку швов! А кто сегодня не покакает – завтра получит на завтрак касторку! ПОНЯТНО?

Итак. В роддоме мне не нравилось тоже.

Глава 12
Неожиданно солярий

С одной стороны, в роддоме было очень скучно, с другой стороны, тебя дергали каждую секунду: то анализы, то подпишите, что вы мать, то нарисуйте фоторобот отца, то обработка, то опять вытаскивай ребенка на осмотр, то учись ухаживать за грудью во время лактации, иди на УЗИ, теперь иди на УЗИ с ребенком… И такая дребедень целый день: динь-ди-лень, динь-ди-лень, динь-ди-лень!

К часу дня меня вызвали в процедурный. Выхожу в коридор – а там зомбиленд пошел швы на детородном органе йодом мазать.

Зомбилендом я ласково обзывала сородильниц. Иначе не назовешь: бледные, растрепанные, белые рубахи болтаются на голом теле (у многих рубахи в крови). Кое-кто по стеночке ходил, кое-кто на полусогнутых. Да чего там, я сама только на третий день перестала ходить, как пингвин, который несет яйцо между ног.

Хорошо, что мы заранее мне в «ИКЕА» прикупили халат цвета «вырвиглаз» и тапки в тон. Так что у нас на этаже я была самой нарядной и заметной из всего зомбиленда.

К вечеру принесли на подпись документ – согласие на прививки и велели определиться до завтра. Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! Кто мне тут говорил, что в роддоме хорошо: «ничего не надо делать и ничего не надо решать»?

Все, как по команде, начали звонить и советоваться с папами и бабушками на предмет привития чад. В коридоре велись ожесточенные дебаты за и против. Говорят, что даже одна драка случилась…

А на следующий день принесли анализы с Мишкиным билирубином. И все полетело псу под хвост: согласие, прививки и наша выписка.

Билирубин был заоблачный.

Это означало три вещи.

1. У Михи желтуха.

2. Миху ждет специальный бокс с лампой.

3. Мы не выписываемся из роддома.

И это, конечно, была полная Ж.

Второй день материнства, а все уже идет не по плану.

Сложно описать чувства молодой меня, которая уже почти на лабутенах нах стоит в дверях с собранными чемоданами, чтоб отчалить из дурдома роддома домой, а тут чадо внезапно желтеет.

Тебе как бы вроде объясняют, что «физиологическая желтуха» и «ничего страшного», но фак! Тебе страшно. Реально страшно! За ребенка и за себя.

Ходят слухи, что в наш прогрессивный век якобы уже существуют в роддомах специальные очечи, чтоб их деткам надевать во время вынужденного загара под лампой. Однако ж до провинции все едет на хромой кобыле, поэтому Михаилу заклеивали глаза специальной бесчеловечной марлевой повязкой. С лейкопластырем.

Первое время отдельной лампы на нас не хватило, поэтому кроху забрали в общий детский ланч-бокс, возле которого я провела плюс-минус сутки.

Дети там попеременке орали и в целом спустя 15 минут у любого нормального человека начинал дергаться глаз, а у молодых мам типа меня случался инфаркт микарда с во-о-от таким рубцом! Но у персонала был иммунитет и беруши, поэтому они мирно пили чай с шоколадками и в ус не дули.

Тем временем у меня пришло молоко, и, куда его девать, мне было совершенно непонятно, и вообще, куда кому чего давать.

В те разы, когда детеныша выдавали на кормление, Михаил есть не хотел. Дежурная нянечка постоянно блажила: «Ну хто так грудь дает! Да ты нормально дай! Тьфу!» Да и кормить приходилось с изподвыподвертом, не отходя от капельницы и лампы…

Впрочем, через пару дней нас перевели в совместную мамамалышовскую палату с замечательными соседями Жанночкой и Димасиком. Жанна становилась мамой уже третий раз, поэтому была спокойна, как ледокол «Ченал».

Правда, Жанночку выписали через два дня, а мы с Михаилом провели в больничном стационаре еще долгие две недели.

Глава 13
Отдельная тема

Ничто не вечно под луной. Даже в роддоме по закону тебя держать дольше двух недель не имеют права.

Казенные каша, хлеб и чай с сахаром тоже, знаете ли, любят счет.

Всех, кому не хватило двух недель, для того чтобы прийти после родов в себя и стать человеком, любезно отправляли полежать в инфекционку.

«Не бывать этому», – сказали мы с Михаилом и поехали домой.

Ну как домой.

Путь к сердцу мужчины лежит через постель, а путь из роддома лежит через фотографа.

И это отдельная тема.

В то время, когда космические корабли бороздят просторы Большого театра, в наших роддомах мамы продолжают мыть голову в раковине туалета, потому что душ не работает. А штатные фотографы продолжают обрезать головы (если повезет, ноги) и делать милые желтые фото возле стены с нарисованным аистом.

Мамы поопытнее и поумнее заранее договаривались с каким-нибудь знакомым фотографом, который уже раньше просил их с мужем смотреть друг на друга влюбленными глазами или делать вид, что ужасно смешно.

Но вы же понимаете, это не наш случай. Мы неожиданно приехали в роддом, неожиданно провели там две недели, и вот я выгляжу как зеленая гусеница, которая по прогнозам должна была бы уже стать бабочкой, но что-то пошло не так. У меня в конверте размером с однокомнатную квартиру лежит все еще желтый Михаил. Мы израсходовали лимит авантюризма подчистую.

Мы не хотим фотосессию.

Мы хотим домой.

Персонал очень настойчив: «Это же история!» Окей. Мы делаем типа радостные лица, пока нас щелкают на память из фоторужья.

«А теперь, папа, возьмите малыша на руки», – командует фотографиня.

На улице конец февраля.

Огромный сверток перевязан голубой ленточкой и очень напоминает батон «Московской вязанки». Папа берет этот кулек, в недрах которого аккуратно завернута наша новая, маленькая, совсем-совсем взрослая жизнь.

Мы едем домой и очень торопимся. Мы хотим знакомиться с коликами и газоотводной трубкой.

Глава 14
Как Иф Кусто

Вообще, когда лежишь в роддоме с малышом, до-о-о-о-о-о-о-о-о-о-олго лежишь, как мы с Михаилом, почему-то совсем не думаешь о том, как будешь жить дома. Одна.

Без врачей, медсестер и уборщиц, которые моют пол в палатах.

После двух недель в больнице тот факт, что грязную посуду после приемов пищи уносят в неизвестном направлении санитарки, кажется не менее очевидным, чем то, что солнце всходит и заходит.

Все существование в какой-то момент замыкается в больничном режиме: анализы, завтрак, тихий час, процедуры, обед, посещения родных, осмотр, и так по кругу колесо сансары вертится изо дня в день.

А потом вас выписывают и начинается веселуха. Оказывается, что вопросов больше, чем ответов, и что Комаровский (ваш нынешний помощник и советник) ва-а-а-аще ниче не понимает!

Итак. Встречайте, наш первый домашний ад – купание.

Вопрос был изучен так, что, в принципе, хоть садись и пиши диссертацию.

Обязательными атрибутами малышковского заплыва являются травы, ягоды и лавровый лист. Чтобы суп был наваристее.

Еще нужна ванночка в ванночку и держатель для спинки. Разные моющие средства для разных частей нового человека. Градусник для воды. Пеленка, полотенце и развлекательные элементы в виде уточек. А также ловкость рук, сноровка и ассистент.

Как видите, ничего сложного.

Мы уяснили, что температура воды должна быть теплой, ближе к прохладной. Ну не такой чтобы сильно горячей. Или сильно холодной. Тепловато-прохладно-приятной. Чуть горячее, чем ладонь дикобраза. Ну вы понимаете, о чем я.

Прежде чем начать погружение, ребенка нужно завернуть в простынь, потому что это проверенный способ купания от наших праотцев, основывающийся на аргументации «потому что все так делают».

Три, два, один.

Жак Иф Кусто начинает погружение. Кусто не доволен. Кусто морщится. Кусто орет как потерпевший и вырывается, краснея от усилий.

Купание окончено. Все в стрессе. Папе предложены прохладительные алкогольные напитки. Мама курит на балконе.

Далее план такой: каждый день убираем по элементу.

Минус травки.

Минус лаврушка.

Минус кипячение воды.

Минус термометр.

Минус подставка для спины.

Минус пеленка.

Как только купание начнет занимать десять минут, а не полжизни, знайте: вы великолепный родитель.

Расслабьтесь и получайте удовольствие.

Представьте, каких-нибудь шесть лет – и ваша кроха станет мыться самостоятельно.

А через восемнадцать лет, если повезет, съедет от вас.

Поэтому наслаждайтесь моментом.

Глава 15
Заповеди

Вы знаете, что любопытно?

Мы, когда из роддома уезжали, получили выписку. Карточку младенца.

Это такая папка, в которой всякие анализы и флюорография матери.

Так вот, я считаю, что это неправильно. Я протестую.

Самое главное при выписке – давать молодой маме распечатанные мамские заповеди.

А лучше сразу проводить аттестацию. И не выпускать за территорию, пока слова от зубов отскакивать не будут.

Потому что мамские заповеди – это сила, уверенность в завтрашнем дне и Братство Сиськи Всекормящей.

Итак, заповеди.

1. Верь в сиську единую и святое грудное вскармливание, а если не пошло ГВ, возлюби смесь сухую, как самое себя.

2. Не сотвори себе кумира из чужого ребенка. Ибо чужой ребенок всегда будет в полтора года читать наизусть «Евгения Онегина», когда твой ребенок будет есть песок из клумбы.

3. Не произноси имя платного педиатра своего напрасно. Ибо он не дремлет и не против получить 2000, потому что «плановый осмотр».

4. Всегда помни о дне выходном. Его у тебя нет.

5. Почитай мать. Ибо это ты, и не забывай просить у отца своего ребенка денег на маникюр и новое платьишко.

6. Не убий консьержку свою за вопросы, почему такой большой, а в памперсе.

7. Не зарекайся от мультиков.

8. Не дели людей на сов и жаворонков. Потому что есть еще голуби: голодные, страшненькие и невыспавшиеся независимо от времени суток. И ты и есть голубь.

9. Не клянись перед мужем своим, что больше в роддом не поедешь, ибо не за горами второй ребеночек.

10. Не осуждай мать чужую за гульку беспонтовую, ибо у тебя самой такая же.

Аллилуйя, сестры!