Текст книги "Ристалище"

Самое неприятное, Соленый сам начал ощущать первые признаки голода. Поначалу паук не очень удивился подобным ощущениям – как никак, он ничего не ел еще со дня отправления армии Смертоносца-Повелителя навстречу захватчикам, однако вскоре понял, что это не совсем верно. Для сидящего на одном месте паука полгода голодовки – пустяк, не заслуживающий внимания.

Соленому много бегать не приходится, и оголодать так быстро он никак не мог. Однако, точно такое же «желудочные» ощущения у Соленого возникали и раньше – перед жестокими морскими штормами.

– Паруса на мачты! – отдал он приказ, приподнявшись на всю длину лап и перетаптываясь взад-вперед. – Двигаться вдоль берега как можно быстрее!

Небо пока еще сверкало чистой голубизной, и это давало некоторые шансы. Для спасения флота нужна была бухта, нужна немедленно! Смертоносец помнил, что на всем пути сюда от устья реки не встретилось ни одного подходящего укрытия от непогоды. Значит, это укрытие требовалось найти где-то впереди, или суденышки расшвыряет и изломает как хрупкие тростинки. Сейчас Соленый не очень задумывался над тем, что уходя вперед он нарушает приказ своего повелителя. Если «флот должен ждать», то значит флот должен уцелеть, а не сгинуть в пучине, выполняя распоряжение.

Люди пока не понимали, за что их заставляют тягать тяжелый такелаж на голодный желудок, однако кнуты надсмотрщиц быстро расшевелили лентяев. Откровенно нервничала только Назия. За много лет службы она отлично узнала своего повелителя, и если для Соленого верным признаком урагана было ощущение голода, то для женщины – топтание паука на вытянутых лапах. Недвусмысленные пояснения надсмотрщицы подействовали на моряков куда хлестче кнута – и флагманский корабль скользил вдоль побережья, намного опережая всех остальных.

На берегу разлапистые лиственные деревья сменились стройными пальмами, потом совершенно неожиданно появился густой сосновый бор, над которым вились стаи перепуганных чем-то стрекоз, снова пошли пальмы. Появилась и исчезла позади огромная гусеница, невозмутимо скусывающая пальмовые макушки в то время, как две жужелицы пытались отожрать у нее одну из задних ног. Вырвался из зарослей высокого кустарника и кинулся в воду огромный зверь, покрытый крупными, похожими на бородавки наростами. Из пасти его торчали не хелицеры, а длинные белые то ли бивни, то ли клыки. Впрочем, атаковать суда вплавь зверь не решился и только щелкал им вслед зубастой пастью.

Небо потемнело, став из ярко-голубого темно-синим, со стороны открытого моря понеслись мелкие белые обрывки облаков.

Береговая линия изгибалась, иногда появлялись мелкие лагунки, годные только на садки для порифид, иногда поперек дороги вырастали желтые песчаные косы. Ничего даже близко похожего на бухту. Линия далекого горизонта начала зловеще темнеть, волны, предвкушая веселье, заметно прибавили в высоту и обзавелись белыми барашками.

Теперь жалоб на голод уже не слышалось ни на одном корабле. Люди забыли про еду и жажду, они с ужасом вглядывались в далекий горизонт, с надеждой – во флагманский корабль, ведомый мудрым смертоносцем, а губы их тем временем непрерывно шептали мольбы совсем близкой Великой Богине.

Ударили первые порывы мокрого, холодного ветра. Это был еще не шторм, а лишь предупреждение о том, что несут в себе низкие черные тучи, неторопливо ползущие по небесам. Волны поднялись чуть не в человеческий рост, они с яростью накидывались на берег, выкатываясь далеко под стволы деревьев, и было непонятно, как их тяжелые удары еще не закинули небольшие суденышки на песок.

И тут Соленый разглядел впереди протоку.

– Рулевой! – закричала Назия указывая вперед кнутом, корабль качнулся. Парус захлопал, но тут же снова наполнился крепким ветром.

Никогда в жизни Соленый не рискнул бы входить в устье реки под всеми парусами – но времени опускать белые крылья и выбрасывать на воду весла просто не оставалось. Корабль накренился, разбил форштевнем отраженную от крутого берега волну, вывернул за крутую излучину и оказался на неправдоподобно ровной рядом со штормовым морем воде. Настолько ровной, что в ней, как в зеркале, отражались и высокие деревья по берегам, и высокая коричневая мачта, и изумленно-радостные лица моряков над бортами.

Назия выжидающе оглянулась на смертоносца, но паук не спешил давать команду остановиться – позади шли другие корабли. Не стоит создавать затора у самого устья, нужно оставить место остальным.

– Рулевой! – поняв, что остановки не будет, надсмотрщица предупредила моряка о близком повороте русла.

Судно постепенно замедляло ход – высокий лес, росший по берегам, «гасил» ветер. Впрочем, на узком извилистом русле это было только на пользу. С тихим шипением нос корабля рвал зеркальную поверхность реки, разбегалась по сторонам длинная пологая волна.

Позади раздался радостный вопль – это следующий корабль смог проскочить в узкие ворота, отделяющие штормовое море от тихого речного протока. Чуть не в нескольких шагах за ним белел еще один парус, а следом еще и еще.

– Разворачиваться трудно будет, – вздохнула Назия, всматриваясь в растительность на близком берегу. Похоже, прыгающих тварей здесь нет.

Тем временем парус окончательно обвис, и надсмотрщица вновь склонилась в поклоне:

– Прикажете спустить весла? Соленый не ответил. По оценке паука, места на реке хватало уже всем.

– Опустить парус, – прекрасно поняла повелителя Назия. – Бросить якорь. Клац, Зеленый, Ухье: наполнить кувшины водой. Только попробуйте сперва, вдруг соленая. Не должна, но всякое бывает…

Моряки засуетились, опуская канаты, подвязывая грубую парусину. Шумно плюхнулся за борт тяжелый якорь из просверленного посередине валуна.

Одноухий мужчина с большим кувшином выбрался из кормового трюма, деловито обвязал горлышко веревкой, склонился над бортом. Короткий вскрик, в воздухе мелькнули босые ноги и – тишина. Почти все моряки дружно кинулись к борту, однако на поверхности воды не осталось никаких следов.

– Утонул? – удивленно спросил кто-то. В этот момент послышался глухой стук с противоположной стороны. Вскоре над бортом появилась большая темно-темно коричневая клешня, следом другая. Еще через мгновение закачались два маленьких глазика на тонких палочках. Быстрым движением клешня цапнула ближайшего человека и вместе с добычей исчезла, подняв тучу брызг.

Снова послышался стук, и над бортом закачались новые клешни. Люди испуганно столпились посередине. Речное чудище, не сумев ни до кого дотянуться, начало неторопливо переваливаться через борт. В длину оно составляло чуть не половину судна, множеством ножек и двумя клешнями напоминало скорпиона – но только не имело хищно изогнутого ядовитого хвоста.

«Команду истребляют!» – внезапно сообразил Соленый, ударил чудище волевым парализующим лучом и кинулся вперед. Ментальный удар коричневая тварь выдержала, однако движения ее все равно замедлились. Паук вонзил хелицеры в сегментарный хвост – мягкий хитин легко поддался – и впрыснул яд. Чудище сделало вперед пару неуверенных шажков и замерло.

Тем временем стук начал доноситься сразу со всех сторон.

– Чего стоите, как столбы?! – спохватившись, закричала Назия. – Весла хватайте!

Она взмахнула кнутом и ловким ударом сбила сразу два высунувшихся над бортом глаза. Соленый хлестнул другое чудище лучом страха – и оно, к счастью, отвалилось. Мужчины начали расхватывать сложенные вдоль скамеек весла и яростно «вколачивать» обратно все то, что высовывалось из воды. Стук и плеск продолжался еще какие-то минут десять, после чего атака чудищ прекратилась. Некоторое время моряки выжидали, глядя по сторонам, а потом надсмотрщица хрипло напомнила:

– Клац, Зеленый, если вы немедленно не возьметесь за кувшины, через пару дней мы передохнем от жажды. Двое из матросов опустили весла и, поминутно вздрагивая, стали бросать за борт привязанные на веревку кувшины, вытаскивать их на борт, переливать воду в более крупные и снова кидать за борт. На кувшины, как ни странно, никто не набрасывался.

«Неужели ушли?» – эта мысль вселила в смертоносца не облегчение, а тревогу.

Он повернулся и стал вглядываться в остальные корабли, бросившие якорь далеко позади. Большинство стояли спокойно, и только один как бы приплясывал на месте, широко размахивая мачтой. Что там происходит – догадаться, увы, не сложно. Справятся двуногие сами или нет? Смертоносцев на весь флот всего двое…

Буря оказалась короткой – незадолго до темноты небо начало расчищаться. Люди заметно обрадовались: спать можно будет в море, на безопасном удалении от берега, а не среди голодных клешнявых тварей. Под руководством Назии моряки с помощью весел развернули судно и не спеша, по течению, стали скатываться к открытой воде.

Уже в сумерках выходя в море, Соленый увидел, что попасть в реку удалось не всем: на пляже лежал на боку несчастный, изломанный корабль, без мачты и с выбитой наружу палубой.

Видимо, рулевой не рассчитал маневр и наскочил форштевнем на пологий берег. Остальное сделала буря.

Самое ужасное – вокруг судна царила тишина. Никто не сидел грустно рядом, никто не звал на помощь, никто не просил взять с собой. Корабль погиб, команда сгинула. А виною – маленькая ошибка одного из двуногих. Люди так же проводили взглядами погибшее судно, но вслух никто ничего не сказал.

Есть одно нехитрое правило, из которого покамест не бывало исключений: пресноводная живность не живет в соленой воде, а морская – в пресной. Соленый отвел флот от берега за пределы прямой видимости и только после этого разрешил лечь в дрейф, уверенный, что уж сюда-то речные чудища не доберутся. Усталые моряки забрались в теплые выворотки и почти мгновенно заснули. Соленый прошел взад-вперед вдоль парализованной хищной твари, которая так и осталась лежать в центральном проходе, примерился к клешне, вонзил хелицеры в ее основание, несколькими сильными рывками отодрал, быстро замотал в паутину и впрыснул пищеварительный сок. Немного выждал, давая мясу перевариться, а потом всосал густую сытную жидкость.

С тех давних пор, как в детстве ему удалось поймать муху, это был первый случай, когда он ел не мягкое и чистое человеческое тело, а дикую, неухоженную охотничью добычу. Естественно, чудище насквозь пропиталось запахом водорослей, имело сильный привкус одеревенелого хитина и какой-то гнилостности – однако выбора смертоносец не имел. Он понимал, что о вольной охоте в квартале рабов можно забыть раз и навсегда, а команду нельзя трогать ни при каких обстоятельствах. До победы над пришельцами придется есть не то, что хочется, а то, что удастся добыть.

Хорошо хоть, морским смертоносцам не нужно много двигаться, и задумываться о пище придется два-три раза в год.

Опустошив белый паутинный кокон, Соленый выбросил его за борт и замер на передней смотровой площадке, ожидая рассвета.

* * *

Утром корабли подошли к берегу и уткнулись носами в песок неподалеку от погибшего судна. Не в пример своему обычному поведению, двуногие отнюдь не торопились выпрыгивать на сушу, с подозрением вглядываясь в ближние бамбуковые заросли. Наверное, они и вовсе предпочли бы отсидеться на борту, но недвусмысленный приказ смертоносца побудил моряков с двух соседних кораблей двинуться на разведку.

Люди запаслись тяжелыми веслами, так выручившими их прошлым днем, и все время держались наготове – однако, то ли местную живность отпугнул шторм, то ли она успела хорошо подкрепиться и сейчас отсыпалась где-то в дебрях, но никто на пришельцев не нападал.

Последней на пляж выпрыгнула Назия.

Соленый, фактически в одиночку отвечавший за судьбу всего флота – молодой и неопытный Быстрый не в счет – не рискнул лично осматривать погибший корабль. Он вошел в плотный мысленный контакт со своей надсмотрщицей и послал ее вместо себя.

Это был не тот официальный контакт-замещение, когда сознание двуногого полностью вытесняется, и человек, сохраняя свой облик, тем не менее перестает быть низшим существом, ведя переговоры как Жук-Хозяин или Смертоносец-Повелитель. На этот раз Соленый просто смотрел глазами женщины, слушал ее ушами, осязал ее руками.

Двуногие, безусловно, представляют собой неполноценные организмы, сохраненные Великой Богиней лишь для служения жукам и смертоносцам, но в качестве утешения они получили великодушный дар: слух!

Надсмотрщица стояла лицом к изломанному кораблю, но одновременно она осознавала шуршание волн по песку слева от себя, шелест листьев на деревьях далеко позади, поскрипывание песка под ногами моряков справа.

– Что мы будем делать, госпожа? – оглушающе для смертоносца прозвучал вопрос одного из моряков.

Назия повернула голову, и мужчина тут же испуганно упал на колени.

Осмелиться первым заговорить с женщиной! В городе за такую дерзость его тут же сослали бы в квартал рабов! Впрочем, они не в городе. Странные места, опасности, голод и усталость, необходимость проводить разведку в месте, рядом с которым водятся жуткие чудища – все это могло помутить рассудок у кого угодно. Назия коротко щелкнула хлыстом и пошла вперед. Моряк поднялся, облегченно потирая свежую багровую полосу на плече.

Чуть впереди послышалось шуршание, затрепетали ветви низкой молодой акации. Назия остановилась, прислушалась, подступила ближе и кнутом отодвинула листву. Моментально шмыгнули по сторонам маленькие серые тени. Женщина увидела длинную белую кость, лежащую поперек мягкой флотской сандалии и чисто обглоданный человеческий череп. Обглоданный снаружи – сквозь глазницы проглядывали какие-то темные потеки внутри, причем оттуда доносилось чье-то воодушевленное чавканье.

Первой мыслью надсмотрщицы было поддать череп ногой и напугать этого неизвестного проглота до полусмерти, чтобы его больше никогда в жизни не тянуло на человечину. Второй – нежелание столь бесцеремонно обращаться с останками погибшего собрата.

Женщина отступила, повернулась к кораблю. В двух шагах перед ней лежала судорожно вцепившаяся в вывернутый из земли корень кисть руки.

Совершенно целая кисть – и больше ничего.

Позади послышался глухой удар. Назия обернулась – четверо мужчин яростно молотили веслами по поросшей высокими колосьями травяной кочке. Прежде, чем надсмотрщица успела открыть рот, кочка была размолота в мелкие клочки и раскидана по песку.

– Ну? – кратко поинтересовалась женщина, глядя на моряков.

– Шевельнулось там что-то, – неуверенно предположил один из них.

– Ладно, – вздохнула Назия и снова повернулась к кораблю.

Погибшее судно лежало на боку. Мачта, переломанная сразу в трех местах, улетела на несколько шагов в сторону и лежала, словно на постели, на целехоньком, словно только что полученном из Черной Башни парусе. Передний помост, предназначенный для смертоносца – командира корабля отсутствовал. Его не было вообще, ни на своем месте, ни рядом, ни в обозримом пространстве.

Кормовая и носовая надстройка уцелели, а вот палуба вместе с лавками гребцов вылетела наружу, обнажив главный трюм.

Кувшины для воды, запасные сандалии и туники, пустые корзины, бухты канатов, продолговатые камни балласта, штормовые ремни высыпались наружу. Вперемешку с вывернутыми из корабельного брюха припасами валялись чисто обглоданные человеческие черепа и кости. Похоже, у местного зверья вчера и вправду удался сытный ужин. Назия подошла ближе. Послышался тихий утробный рык.

Женщина остановилась, взмахнула кнутам, как бы проверяя его прочность, потом оглянулась на мужчин:

– А ну, ко мне! Ближе.

Моряки собрались у надсмотрщицы за спиной, держа наготове весла. Назия почувствовала себя увереннее и сделала шаг вперед.

Опять послышался рык. Из пролома, который образовался вместе стыка палубы и кормового трюма высунулась покрытая наростами морда с длинными клыками, громко щелкнула.

Соленый инстинктивно попытался ударить врага парализующим волевым лучом, на мгновение забыв, что зверя видит надсмотрщица, а сам он находится совсем в другом месте, на своем помосте в носу полувытащенного на берег корабля. Назия, само собой, пользоваться своей волей не умела.

В памяти всплыли слова мудрого Шабра: «Слух, это счастливый дар и беда двуногих. Умея слышать речь друг друга, они не ощутили потребности развивать способность к мысленному контакту».

Назия тем временем подошла еще ближе. Зверь рычал, но наружу не высовывался.

В новообретенной норе он чувствовал себя в полной безопасности.

Отяжелевший от еды желудок просил покоя и вступать в поединок с кем бы то ни было зверь не хотел. Надсмотрщица оглянулась на моряков:

– А ну-ка, соберите все, что может пригодиться на борту и отнесите на корабль. Двое встаньте перед кормовым трюмом, и если эта тварь высунется, бейте ее веслами по морде.

Мужчины, опасливо косясь на клыкастую морду, стали собирать рассыпанное добро.

Примерно за полчаса песок заметно опустел. После этого Назия приказала вытащить из флагманского корабля лежащее там чудище, и переволочь его в трюм погибшего судна.

Соленый так и не понял, то ли женщина сама догадалась заставить жертву крушения сослужить последнюю службу, то ли к ней в сознание передались мысли паука. Но, впихнув влажно поблескивающее темно-коричневое речное чудище в опустевший трюм, надсмотрщица подожгла погибший корабль и торопливо отступила назад. Спустя считанные мгновение пламя с воем взметнулось к небу, и вою огня вторил отчаянный вопль заживо запекающегося зверя. Примерно через час опасливо ступающие по горячим углям моряки добрались до покрытых горелой коркой туш, расковыряли их и от всей души наелись горячим печеным мясом.

Еды хватило на всех. Обожравшиеся двуногие заметно повеселели и дружно повернули корабли в уже знакомое место – туда, где, по мысли Соленого, должна была состояться встреча с беженцами из города. Впрочем, в виду зарослей Дельты флот простоял только один день. Не установив ни с кем мысленного контакта, на следующее утро Соленый опять повел флот к пустынным берегам за пределами слишком опасных джунглей.

На этот раз пришлось удаляться значительно дальше – на прежнем месте отдыха все, что только может гореть, моряки уже успели спалить. В итоге на место встречи флот вернулся только через день. И опять Соленый и Быстрый не смогли ощутить присутствия разумных существ на ощутимом расстоянии.

– А если Смертоносцу-Повелителю удалось уничтожить пришельцев? – неожиданно спросил Быстрый. Тогда никто из города уходить не станет, а мы напрасно задерживаем корабли вдали от повелителя мира!

Соленый не мог не признать справедливости подобного предположения. Разгром армии смертоносцев сам по себе казался невероятным, совершенно неправдоподобным событием. Даже если злой рок каким-то образом помешал паучьему войску истребить пришельцев в пустыне, то почему при повторном сражении все не может встать на свои места? Захватчики подошли к городу, их встретил Смертоносец-Повелитель во главе оставшихся пауков и уничтожил! Все очень просто. Флот напрасно теряет время, ожидая несуществующих беженцев – хотя, может быть, именно сейчас повелитель нуждается в кораблях.

– Поднять паруса!..

На этот раз Соленый двуногих не жалел – флот должен был как можно быстрее вернуться в город, в распоряжение Смертоносца-Повелителя. Если часть моряков и не выдержит голодной гонки, то из воспитательных домов всегда можно получить десяток-другой новых. Смертоносец подумал о том, что пополнение нужно запросить заранее: считать он, как почти все восьмилапые, не умел, но помнил – двуногих погибло много. Двух он отдал усталым паукам, вернувшимся с битвы, трое попались на куст с колючками, двух утащили чудища на реке. Возможно, на других судах тоже были потери.

Один, два. Два, и еще один. Все что больше – много. Таковы были знания Соленого в арифметике. Наверное, знай паук, что необразованная Назия умела считать не то, что до пяти, а до двухсот, складывать, умножать, делить и вычитать – и надсмотрщица стала бы вызывать у него куда больше уважения. А может, Соленый тут же разорвал бы ее в назидание прочим – двуногим запрещено приобретать любые знания.

Двуногим под страхом смертной казни запрещалось умение писать и считать, запрещалось строить любые механизмы и пользоваться инструментами, а уж тем более запрещалось иметь оружие.

Однако смертоносцы желали получать от двуногих не только их мягкие теплые тела для сытных обедов, они хотели иметь корабли, дома, повозки, охранниц – а потому, по приказу Смертоносца-Повелителя, двуногие брали в руки пилы, валили деревья, обрубали их длинными ножами, распиливали на доски, стругали рубанками, пересчитывали, везли на берег, гнули, сшивали, конопатили, поднимали мачты… И при этом, по общему молчаливому согласию, люди считались необразованными и не имеющими инструментов.

Назии приходилось получать для команды провиант и кувшины для воды, оценивать, на сколько их хватит в зависимости от состава команды, следить за количеством гребцов и здоровьем четверки рулевых, оценивать длину запасных веревок и количество бухт, различать численность молодых моряков и взрослых, нуждающихся в смене одежды и сандалий – и еще множеством других мелочей. Однако смертоносцы предпочитали считать ее безграмотным неполноценным существом, а она предпочитала с этим соглашаться.

До устья реки корабли дошли утром третьего дня и, под полными парусами, повернули вверх по течению. После того, как подобный маневр удался в шторм, да еще на втрое узкой реке, Соленый чувствовал себя намного смелее. Час проходил за часом, но прикосновения могучего разума верховного смертоносца к сознанию двух пауков не ощущалось. Поворот за поворотом – Соленый надеялся, ждал, добивался мысленного контакта всеми силами. Ничего.

Вскоре смертоносец понял – еще немного, и корабли войдут в город. Город, явно попавший в лапы безжалостных врагов.

Соленый приказал спустить паруса.

Быстрое течение остановило движение ослабевших судов, понесло их вниз. Назия, не дождавшись приказа поникшего повелителя, на свой страх и риск дала команду опустить весла на воду. Моряки, двое суток просидевшие на одной воде, работали вяло.

Их хватало только на то, чтобы удержать корабли на стремнине.

Смертоносец молчал.

Назия, опасливо прикусив губу, сдвинула флагманский корабль ближе к берегу, на более спокойную воду.

Соленый не реагировал.

Надсмотрщица придвинулась к берегу так близко, что под днищем зашуршали прибрежные водоросли, а склонившиеся над рекой деревья застучали ветвями по высокой мачте.

Паук оставался недвижим.

В конце концов движение совершенно застопорилось.

Назия выждала еще немного, ожидая гнева или согласия восьмилапого повелителя, а потом разрешающе махнула рукой.

Моряки высыпались на берег, разматывая снасти. Часть сразу вломилась в прибрежный кустарник, ломая сухой хворост и разводя огонь. Вскоре запахло печеной рыбой, послышались довольные голоса. Дав мужчинам немного подкрепиться, Назия распорядилась запастись пресной водой и хворостом – она уже поняла, что самым главным дефицитом в ближайшее время будут именно дрова.

Через несколько часов корабли отошли от берега, в скудном свете первых звезд тихо выскользнули из устья реки, подняли паруса и опять повернули к Дельте. Следующий день весь ушел на дорогу, а утром третьего, при молчаливом попустительстве Соленого, Назия разрешила сделать короткую остановку.

В третий раз флот причалил к пустынному берегу неподалеку от Дельты.

Все, что только могло гореть, тлеть или обугливаться уже давно было собрано и использовано в дело. Надсмотрщица искренне порадовалась, что догадалась заготовить запас хвороста, но с грустью убедилась, что почти половина топливного резерва с первой же попытки обратилась в дым.

Соленый вышел из транса только тогда, когда корабли легли в дрейф «рядом с Дельтой». Он объединил свое сознание с сознанием Быстрого и в который раз бросил клич, надеясь услышать ответ спасшихся из города беглецов. И опять безуспешно. Неужели погибли все?

«Двигаться сквозь густые заросли Дельты трудно и опасно, – колыхнулись в ответ мысли Быстрого. Может быть, смертоносцы города обогнули ее и ожидают по ту сторону джунглей?».

И вновь зажурчала за кормой морская вода, наполнились ветром паруса, заскучали, потирая животы, моряки. К вечеру флот миновал устье речушки, спасшей его от шторма. Волны еще не успели смыть темное угольное пятно – траурную метку погибшего корабля. Среди углей, что-то выискивая, оживленно копошились ярко-оранжевые пушистые гусеницы.

Потом растительность на берегу стала заметно ниже ростом, вместо густых джунглей появились сочно-зеленые округлые полянки, украшенные, словно бордюром, низкими кустиками с темно-бордовыми ягодами. Крупному хищнику спрятаться здесь было негде, колючие кустарники двуногие и сами научились обходить стороной. Вполне безопасные с виду места. Когда еще появится возможность дать команде подкрепить силы?

Смертоносец повернулся к надсмотрщице. Та кивнула, оглянулась на рулевого и указала кнутом в сторону близкого берега. Двуногие обрадовано разбежались опускать паруса.

Осторожная Назия приказала разводить огонь из оставшегося на борту хвороста. Костров получилось немного, но все-таки хватило на всех. Моряки ели горячую рыбу, негромко гадая, когда повелитель разрешит сделать очередной привал. Иногда кто-то из мужчин начинал говорить слишком громко. Его соседи, опасливо косясь на надсмотрщиц, начинали отодвигаться, и недовольный тут же спохватывался и умолкал. Женщины делали вид, что не замечают ропота. Они прекрасно понимали – морякам приходится тяжело. Еды мало, фруктов нет совсем, вода только речная, грязная…

– Мужики, да они сладкие! – послышался радостный крик моряка, ощипывающего ягоды с куста возле округлой поляны.

Он хотел добавить что-то еще, но слова потонули в жадном чавканье.

Остальные мужчины тоже устремились к неожиданному подарку Великой Богини, благо полян, окруженных темно-красными ожерельями хватало везде. Надсмотрщицы следом не торопились. Все они подумали об одном и том же – не мешает этими ягодами наполнить корзины из трюма. Однако еще до того, как успел прозвучать приказ, послышалось громкое чмоканье, одна из полян как бы разорвалась в центре, выпуская на свет огромный темно-бордовый бутон. Прежде, чем кто-либо успел что-то понять, бутон накрыл сразу трех обступивших один из кустов моряков и стремительно исчез под землей.

Люди остолбенели от неожиданности.

Снова послышалось чмоканье, потом еще. Мужчины спохватились и с воплями ужаса кинулись к кораблям, а поляны тут и там продолжали разрываться – бутоны выпрыгивали наружу и жадно кидались к людям. По счастью, короткий стебель позволял хищному растению хватать добычу только в пределах очерченного кустарником круга. И все же, больше полутора десятков моряков не успели отскочить на безопасное расстояние.

Не дожидаясь новых сюрпризов, моряки торопливо спихнули корабли на воду и отгребли от берега подальше. Теперь они готовы были сидеть без еды до тех пор, пока цветущая, пышущая жизнью и энергией Дельта не останется далеко за кормой.

Ночью Соленый приказал остановиться.

Разумеется, паук желал покинуть пределы родины Великой Богини как можно скорее, и как можно скорее найти покинувших город сородичей.

Но в первую очередь Соленый был моряком. Он не желал упустить в темноте какую-нибудь удобную бухточку, устье реки или широкий лиман. Шторм прилетает внезапно – искать укрытие бывает уже поздно.

Очертания береговой линии, вдоль которой приходится плавать, повелитель корабля обязан знать лучше собственного тела.

Путешествие продолжилось с первыми лучами солнца. Никаких бухт по ходу движения так и не обнаружилось, но вскоре после полудня корабли миновали устье еще одной реки – куда более полноводной, нежели предыдущая. За рекой началось редколесье. Одинокие пальмы – голый ствол и охапка листьев на макушке – стояли друг от друга на расстоянии не меньше десятка шагов. Все пространство между ними просматривалось чуть не до горизонта, никакого неожиданного нападения случиться не могло, но… Но морякам выходить на берег почему-то не хотелось.

По мере движения строй пальм редел все больше, между ними стали появляться пышные кусты с красно-бурыми листьями. Потом кустов стало куда больше нежели пальм – однако вокруг каждого ствола сохранялся чистый, не заросший зеленью круг шагов пять в диаметре. Пару раз на таких чистых кружках обнаруживался то выбеленный ветрами скелет крупной ящерицы, то пустой хитиновый панцирь многоцветного жука-долгоносика.

Наконец Соленый решился рискнуть и скомандовал остановку на отдых и еду. Все то время, пока моряки собирали хворост, готовили еду и насыщались, смертоносец внимательно вглядывался в заросли, ожидая очередного подвоха, но привал прошел на удивление спокойно. Может быть, еще и потому, что двуногие сами вели себя с крайней осторожностью.

Наверное, здешние места были уже проходимы для беженцев, и изгнанники из города действительно могли выйти к морю именно здесь, но в Соленом все более и более нарастала уверенность в том, что ожидание займет много, много дней. А раз так – кораблям нужно укрытие: бухта, достаточно глубокая река, плотная группа островов.

Рано или поздно придет шторм. Встречать его у ровного берега – безрассудство. Через считанные минуты весь флот будет раскидан среди кустов.

Опять выгнулись паруса под напором ветра, а перед форштевнями вспенилась высокая волна. Потянулись назад кустарники, перемежающиеся с причудливо изломанными карликовыми деревьями. Под корнями растений лежал песок, и здесь, на таком расстоянии от Дельты, жизненной энергии Великой Богини уже не хватало, чтобы заменить собой нехватку воды и плодородного грунта. С каждым часом кустарники становились все более чахлыми, редели. Потом осталась только жухлая трава – да и та жалась к самой кромке воды.

Минула еще одна ночь, а утром следующего дня Великая Богиня смилостивилась над скитальцами. За высоким пологим холмом, далеко выдавшимся навстречу волнам, обнаружился длинный каменистый мыс, а между ними – узкая протока, ведущая в обширную глубокую лагуну.

Ширина прохода едва-едва превышала ширину корабля. Соваться туда под парусом было равносильно самоубийству, и даже весла, выпростанные в стороны, скребли краями лопастей камни на берегу. Зато бухта оказалась великолепна – прикрытая со стороны моря высоким холмом, она надежно защищала от любого, самого сильного ветра, ровные каменные берега возвышались над бортом на высоту площадки рулевого, причем у воды они вертикально обрывались вниз. В нескольких местах из каменного монолита выпирали узкие и высокие надолбы, на которые вполне можно накинуть веревку и притянуть судно к самому берегу.