Текст книги "Русский Колумб ХХ века. Борис Вилькицкий"

Никита Анатольевич Кузнецов
Русский Колумб XX века
Борис Вилькицкий[1]1
  Даты, относящиеся к периоду до 1918 г., приводятся по юлианскому (старому) стилю. После 1918 г. – и по григорианскому (новому) стилю.


[Закрыть]

Борис Андреевич Вилькицкий – личность, необычная во многих отношениях. Его называли легкомысленным человеком, баловнем судьбы и… русским Колумбом, совершившим последнее на планете крупное географическое открытие. О нем говорили, что он плохой судоводитель, не умеющий швартовать корабль, но он стал одним из первых капитанов, прошедших Северным морским путем. Он был моряком, воином, полярником, исследователем Северного Ледовитого океана и африканских рек, «арктическо-тропическим адмиралом». Поистине уникальной можно назвать ситуацию, когда имя белоэмигранта оставалось на изданных в СССР географических картах.

^{Русский национальный флаг поднят на Земле Императора Николая II. На переднем плане – Б. А. Вилькицкий и П. А. Новопашенный}

Семья, юность, учеба в Морском корпусе

Борис, родившийся 9 марта 1885 г., был вторым ребенком в семье Андрея Ипполитовича Вилькицкого и его супруги Веры Пантелеймоновны, урожденной Захаровой. А. И. Вилькицкий (1858–1913 гг.) – выдающийся гидрограф, внесший большой вклад в изучение Онежского озера и арктических морей. В 1894–1896 гг. он возглавлял Гидрографическую экспедицию по изучению устьев Оби, Енисея и части Карского моря, а в 1898–1901 гг. командовал работавшей в западном секторе Арктики Гидрографической экспедицией Северного Ледовитого океана. С 907 г. и до конца жизни Вилькицкий-старший руководил Главным гидрографическим управлением. Умер он в Санкт-Петербурге, похоронен на Смоленском православном кладбище. Эпиграфом к воспоминаниям о нем стали слова, четко отразившие всю жизнь этого человека: «Он беречь своих сил не умел».

^{А. И. Вилькицкий – отец Б. А. Вилькицкого}

Всего в семье было четверо детей: Вера (1884 г. р.), Борис, Лидия (1887 г. р.) и Юрий (1888 г. р.). Оба брата выбрали флотскую карьеру, но младший умер в 1905 г., будучи кадетом Морского корпуса.

^{Здание Морского корпуса в Санкт-Петербурге. Открытка начала XX в.}

1 сентября 1897 г. Бориса Вилькицкого приняли воспитанником в Морской кадетский корпус. Капитан 1-го ранга Д. И. Дараган вспоминал: «Это был прелестный капризный ребенок, баловень судьбы, страшно талантливый, с блестящими, но обычно непроработанными проектами. Бобочка был милый, интересный собеседник, с детским открытым взглядом и порывистыми движениями, напоминавший иногда доброго сенбернара. Учился он всегда плохо, то есть не занимался, но ему это и не надо было, все как-то само давалось ему. Очень часто на корпусные приемы приходила строгая „генеральша“ [В. П. Вилькицкая] посмотреть на своего баловня, а с ней появлялись две на редкость красивые молодые девушки – старшие сестры Вилькицкого. Они были так хороши, что некоторые гардемарины проникали незаконно на прием, чтобы только искоса посмотреть на этих барышень, а когда наступали экзамены, то эти же сестры сидели над Бобочкой и заставляли его хоть раз прочесть учебники соответственных предметов».

^{Контр-адмирал И. К. Григорович, 1908 г.}

На судьбу Б. А. Вилькицкого в юности большое влияние оказало тесное знакомство его отца с Иваном Константиновичем Григоровичем (в 1911–1917 гг. он занимал пост морского министра). Незадолго до выпуска сына из Морского корпуса, 23 января 1903 г., А. И. Вилькицкий писал капитану 1-го ранга Григоровичу, командовавшему в этот период эскадренным броненосцем «Цесаревич»: «Многоуважаемый Иван Константинович! Еще в 1898 г., когда мой сын был в младшей роте М[орского] К[орпуса], я выражал Вам свое искреннее желание, чтобы сын свою службу начал под Вашим начальством. В мае-месяце он будет выпущен, и я смею обратиться к Вам с просьбой устроить его к себе. Юноша он способный, светский и в то же время трудящийся. Шел много лет 1-м и только теперь 4-й, хотя его средний балл больше 11,5. По своей нравственности и поведению он пользуется самыми лучшими мнениями воспитателей. По годам своим он очень еще юн, в день выпуска ему будет 18 лет и 2 месяца. Вот это-то обстоятельство и вынуждает меня особенно [неразборчиво] желать, чтобы он свою службу начал под Вашим началом, так как в такие годы офицер нуждается не только в том, чтобы из него сделать действительного морского офицера, но и в продолжении воспитания других всех сторон его, а я знаю, что в Вас он найдет такого руководителя и получит от Вас все то, чем я бы хотел, чтобы он владел. Мечты его – быть младшим штурманом, так как в сей науке он очень силен и любит ее. Я Вам скажу откровенно, что, если Вы его к себе не возьмете, я никого из командиров просить больше не буду, пусть тогда его устраивает собственная его судьба, потому что я только в Вас вижу сочетание редких внутренних и внешних достоинств, которое удовлетворяет моим представлениям, каким должен быть морской офицер». И. К. Григорович внял просьбе и взял под опеку Вилькицкого-младшего.

В Порт-Артуре

6 мая 1903 г. Б. А. Вилькицкий был произведен в мичманы и зачислен в 20-й флотский экипаж. С июня 1903 г. по март 1904 г. он находился во Франции, в Тулоне, куда отправился в качестве сопровождающего с командой нижних чинов, которым предстояло служить на эскадренном броненосце «Цесаревич», построенном на заводе французской фирмы «Форж и Шантье».

^{Эскадренный броненосец «Цесаревич». Открытка начала XX в.}

Хотя Вилькицкий-младший числился штурманским офицером «Цесаревича», весной 1904 г. он некоторое время служил в Заамурском округе Отдельного корпуса пограничной стражи, в марте – апреле 1904 г. находился в командировке в Харбине. 13 апреля он вернулся на «Цесаревич», находившийся в это время в ремонте. Броненосец был подорван торпедой 27 января, во время внезапного нападения японцев на Порт-Артур. Ремонт «Цесаревича» продолжался до июня 1904 г., поэтому часть людей с него перевели на другие корабли или на сухопутный фронт. Мичману Вилькицкому в перерывах между боями приходилось заниматься разнообразными делами – например, рисовать схематические изображения и силуэты японских кораблей.

Капитана 1-го ранга Григоровича 28 марта 1904 г. произвели в контр-адмиралы и назначили командиром Порт-Артура. Через два месяца, 27 мая, вслед за Григоровичем с «Цесаревича» был списан Вилькицкий, поступивший в распоряжение командира порта, – в июне Борис Андреевич стал его адъютантом. Однако через некоторое время, по воспоминаниям уже цитированного Д. И. Дарагана, «Бобка Вилькицкий побранился с Григоровичем, ушел из его блиндажей на дачных местах и пошел воевать». Что стало причиной конфликта – неизвестно. Скорее всего, покровитель стремился уберечь молодого человека от вражеской пули. Несмотря на возникшие проблемы во взаимоотношениях, Григорович так характеризовал своего подчиненного после первого года службы: «Познания в морской и строевой службе прекрасные. Главное, видны любовь к службе и любознательность. Таковым он был, когда плавал со мной на „Цесаревиче“, и таким же остался, будучи адъютантом. Обладает настойчивостью и отвагой во время огня, туша под огнем пожары. Немного горяч. Нужно, чтобы плавал на боевом судне».

Интересную деталь, характеризующую личность Бориса Андреевича, отметил в своих воспоминаниях. И. Дараган. «Хорошо помню такую картинку: группа офицеров, в том числе и Вилькицкий, шла из Китайского города в порт. Началось японское обстреливание, и снаряды ложились довольно близко от нас. Когда мы проходили мимо какой-то фанзы, где курица с цыплятами клевала зерно посреди двора, разорвался недалеко снаряд, и Вилькицкий вдруг бросается в китайский двор. Мы ничего не понимаем, но он сразу возвращается и, сконфуженно улыбаясь, говорит: „Надо было прогнать куриц, их могло ведь убить“».

Осенью 1904 г. Борис Андреевич был назначен командиром небольшой субмарины – подводного минного заградителя, который строил в осажденной крепости инженер М. П. Налетов (впоследствии он спроектировал подводный минный заградитель «Краб», известный своими походами в годы Первой мировой войны). Однако до падения Порт-Артура удалось лишь начать испытания подводной лодки, которую пришлось уничтожить перед сдачей крепости.

^{Испытания подводного минного заградителя «Портартурец» конструкции М. П.Налетова в порт-артурской бухте. На крышке люка в белом кителе сидит мичман Б. А. Вилькицкий}

Во время четвертого штурма японцами Порт-Артура с 14 по 22 ноября происходили жестокие бои за гору Высокую. В официальной истории Русско-японской войны на море говорится, что 18 ноября «на Высокой горе наступила, наконец, давно не испытанная тишина: тишина эта, однако, не была полной, так как японцы все время непрерывно продолжали обстреливать горы своей осадной артиллерией». Но именно 18 ноября в бою за Высокую Вилькицкий был ранен пулей в грудь навылет.

20 декабря 1904 г. Порт-Артур капитулировал. Вилькицкий, как и многие другие моряки, оказался в японском плену, но уже 18 января 1905 г. в Нагасаки он был освобожден. В январе – феврале 1905 г. он находился в командировке, осматривая порты Китая (направлен туда по личному распоряжению контр-адмирала Григоровича). За участие в Русско-японской войне Вилькицкий получил награды, которые можно назвать «традиционным набором» для храбро воевавшего обер-офицера: ордена Святого Станислава III степени с мечами и бантом (29 ноября 1904 г.), Святого Владимира IV степени с мечами и бантом (10 января 1905 г.), Святой Анны IV степени с надписью «За храбрость» (12 декабря 1905 г.), серебряная медаль в память о Русско-японской войне 1904–1905 гг. (1906 г.), орден Святой Анны III степени с мечами и бантом (19 марта 1907 г.), нагрудный знак для защитников крепости Порт-Артур (1914 г.).

Хороший штурман, убежденный монархист

После возвращения на Балтику 22 августа 1905 г. Борис Андреевич был зачислен в штурманские офицеры 2-го разряда. 6 декабря 1905 г. Вилькицкий получил чин лейтенанта «за отличие по службе», а уже через четыре дня был зачислен в состав батальона, отправленного на усмирение мятежа в Прибалтийском крае, «по собственному твердому желанию». Для подавления восстаний, охвативших Прибалтику во время Первой русской революции, Морское министерство предоставило в распоряжение прибалтийского генерал-губернатора 18 рот моряков с полным вооружением. Морские охранные батальоны предназначались для усмирения наиболее беспокойных районов края. 1-й и 2-й батальоны заняли железную дорогу от Балтийского порта до предпоследней станции у Нарвы, еще два батальона охраняли железнодорожный путь Рига – Двинск; кроме того, один батальон отправился на остров Эзель.

^{Старший лейтенант Б. А. Вилькицкий}

Решительные действия моряков получили высокую оценку императора Николая II. В одном из писем к своей матери, вдовствующей императрице Марии Федоровне, он отмечал: «В Прибалтийских губерниях восстание все продолжается. Орлов, Рихтер [командиры батальонов – Н. К.] и др. действуют отлично; много банд уничтожено, дома и их имущество сжигаются. На террор нужно отвечать террором».

В 1908 г. Вилькицкий окончил Николаевскую морскую академию (гидрографический отдел). 6 декабря того же года он был произведен в чин старшего лейтенанта.

В этот период аттестацию Вилькицкому дал капитан 1-го ранга К. А. Плансон – командир крейсера «Олег». В ней говорилось: «Большое призвание к штурманской службе, очень хорошие познания в штурманском деле. Знает хорошо немецкий язык, довольно хорошо – французский. Читает английские лоции и немного объясняется по-английски. Умеет держать себя с подчиненными. Очень любим в кают-компании. Убежденный монархист. Владеет словом и пером в достаточной степени, даже выше среднего уровня. Хороший человек и офицер. Отлично воспитанный, очень тактичный. Прекрасный и очень знающий штурман. Уже довольно опытный, несмотря на свою молодость».

^{Преподаватели и выпускники гидрографического отдела Николаевской морской академии, 1908 г. Сидит третий слева в первом ряду – А. И. Вилькицкий, стоит второй справа во втором ряду – Б. А. Вилькицкий}

Дальнейшее продвижение Вилькицкого по служебной лестнице выглядит так: старший офицер канонерской лодки «Грозящий» (30 июня – 22 ноября 1910 г.), исполняющий должность флагманского штурманского офицера штаба начальника 1-й Минной дивизии (22 ноября 1910 г. – 12 апреля 1912 г.), исполняющий должность флагманского штурманского офицера штаба командующего Морскими силами Балтийского моря (12 апреля – 7 декабря 1912 г.), флагманский штурманский офицер штаба командующего Морскими силами Балтийского моря (17 декабря 1912 г. – 7 апреля 1913 г.). «Тут он вводит много хорошего по организации штурманского дела, строит прекрасный оптический пеленгатор (монокуляр с призмой, приспособленный к нашим компасам), как-то между прочим создает рациональный тип девиационных таблиц и повсюду вносит оживление», – писал Д. И. Дараган. 6 декабря 1912 г. Вилькицкий был произведен в чин капитана 2-го ранга, а в мае следующего года удостоился благодарности командующего флотом адмирала Н. О. Эссена.

«В мирное время эта экспедиция возбудила бы весь цивилизованный мир»

Такую оценку дал работам Гидрографической экспедиции Северного Ледовитого океана 1910–1915 гг. великий полярник Р. Амундсен. Именно она стала делом жизни Вилькицкого, навеки внесшим его имя в историю географических открытий.

У ее истоков стоял отец нашего героя – А. И. Вилькицкий. Еще до Русско-японской войны Общество судоходства создало специальную комиссию, которую возглавил А. И. Вилькицкий. В нее вошли видные моряки-гидрографы и ученые – А. И. Варнек, И. С. Сергеев, Ф. А. Матисен, Н. Н. Коломейцев, Ю. М. Шокальский и др. Был разработан проект комплексного исследования Северного морского пути, которое планировалось проводить, как организовав постоянные гидрометеорологические станции, так и используя корабли и суда. Но из-за войны реализовать данный проект не удалось.

В 1906 г. по распоряжению морского министра адмирала А. А. Бирилева была создана Комиссия по вопросу о продолжении гидрографических работ в Северном Ледовитом океане, которую возглавил адмирал В. П. Верховский. В ее работе приняли участие выдающиеся моряки и ученые, многие из которых имели практический опыт арктических экспедиций. Комиссия пришла к выводу, что необходимо снарядить экспедицию в составе двух ледокольных судов для исследования Северного морского пути. Отмечалось «громадное торговое и стратегическое значение, которое может иметь этот кратчайший из европейской России до дальневосточных владений путь».

В соответствии с этим Главное гидрографическое управление разработало планы двух экспедиций – к берегам полуострова Таймыр и вдоль побережья Северного Ледовитого океана, от Берингова пролива до устья Лены. Но Совет министров, ссылаясь на дороговизну проекта (сумма предполагаемых расходов составляла почти миллион рублей), принял решение о том, что исследовательские работы будут начаты с востока. По одобренному Адмиралтейств-советом представлению Главного морского штаба и докладу морского министра С. А. Воеводского 31 августа 1910 г. было решено «учредить Гидрографическую экспедицию для исследования Северного Ледовитого океана от Берингова пролива до устьев реки Лены».

^{Ледокольные транспорты «Таймыр» и «Вайгач» в устье реки Анадырь, около Ново-Мариинска, 1913 г.}

Борис Андреевич, будучи опытным штурманом и человеком, которого влекло к себе все неизведанное, с самого начала мечтал принять участие в экспедиции. Но его отец был категорически против. Об этом, в частности, писала мать исследователя – В. П. Вилькицкая – в письме к И. К. Григоровичу от 28 декабря 1914 г. (во время зимовки экспедиции): «Покойный муж был против того, чтобы Борис был участником этой экспедиции в качестве командира судна, мотивируя тем, что ему, как отцу, неудобно будет слишком ретиво заняться поиском экспедиции, если, не дай Бог, в этом будет необходимость».

В экспедиции принимали участие транспорты «Таймыр» и «Вайгач» – суда ледокольного типа, специально предназначавшиеся для исследовательских работ. Базируясь во Владивостоке, экспедиция за три года выполнила детальную гидрографическую опись огромной территории – от мыса Дежнева до устья Лены, соорудила на побережье навигационные знаки.

В 1913 г. перед экспедицией была поставлена задача продолжить исследования до Таймырского полуострова и при благоприятных условиях совершить сквозное плавание по Северному морскому пути. 7 апреля Вилькицкого назначили командиром «Таймыра» и помощником начальника экспедиции, а 20 июля он сменил тяжело заболевшего начальника экспедиции И. С. Сергеева.

«Таймыр» и «Вайгач» вышли из Владивостока 26 июня 1913 г. Через месяц, 24 июля, транспорты разошлись для проведения рекогносцировки ледовых условий. 7 августа экипаж «Таймыра» обнаружил к востоку от острова Новая Сибирь неизвестный ранее остров, получивший название остров Генерала Вилькицкого (в честь Вилькицкого-старшего).

^{Остров Генерала Вилькицкого, открытый в 1913 г.}

19 августа «Таймыр» и «Вайгач» достигли мыса Челюскин, но подойти к нему не смогли из-за сплошного льда, стоявшего у берега. 20 августа Б. А. Вилькицкий принял смелое решение обойти льды с севера, хотя и в том направлении найти проход на запад не удалось. Неожиданно этот маневр привел к крупнейшему географическому открытию XX века.

20 августа был обнаружен еще один неизвестный остров, получивший впоследствии название остров Цесаревича Алексея. Ранним утром следующего дня моряки увидели высокие обрывистые берега новой, ранее неизвестной земли (на современных картах – остров Октябрьской Революции).

Около полудня суда встретились в небольшой бухточке у невысокого ровного мыса, названного в честь зоолога и географа Л. С. Берга. Сам Вилькицкий в отчете об этом событии отметил:

«В 6 часов пополудни 22 августа я объявил собравшимся экипажам кораблей экспедиции о присоединении новооткрытой земли к владениям Его Императорского Величества и поздравил команду с открытием, после чего при криках „ура“ на мачте был поднят национальный флаг. В этот день команда получила по чарке, которой не получает обычно в Ледовитом океане, и был сделан улучшенный ужин».

В дальнейших поисках прохода на запад суда поднялись к северу вдоль восточных берегов вновь открытой земли – до 81º 07´ северной широты. Но непреодолимые льды вынудили их повернуть обратно на юг – к проливу между мысом Челюскин и свежеоткрытым островом. Во время научной экскурсии на будущий остров Цесаревича Алексея врач «Таймыра». М. Старокадомский (1875–1962 гг.) увидел еще один остров, получивший впоследствии его имя.

После неудачных попыток пробиться на запад через пролив, где держался лед толщиной до 1,5 метров, начальник экспедиции принял решение возвращаться во Владивосток. «Таймыр» и «Вайгач», подойдя на обратном пути к острову Беннета и выполнив опись Колючинской губы в Чукотском море, пришли в порт 12 ноября 1913 г.

Помощник начальника экспедиции и ее будущий историограф лейтенант Н. И. Евгенов писал:

«Результаты экспедиции 1913 г. оказались самыми яркими за все годы работы. С непрерывным морским промером и гидрометеорологическими наблюдениями ледоколы прошли 6375 миль, измерили 5180 глубин, произвели съемку береговой черты на протяжении 1125 миль…»

Но самым главным результатом стало открытие новых земель.

^{«Таймыр» и «Вайгач» около линии берегового припая в районе мыса Челюскин}

Из Владивостока Б. А. Вилькицкий отправился с отчетом в Санкт-Петербург. 20 марта 1914 г. он был зачислен в свиту Его Величества. И. К. Григорович писал об этом:

«В награду за… труды и за невозможностью дать ему ни чина, ни орденов он был сделан флигель-адъютантом, и я могу сказать, что из всех морских чинов, носящих это звание… это единственный чистый, как хрусталь, человек, далекий от интриг и желания сделать карьеру, он остается таким, каким он был, – идейным и честным работником».

В 1914–1915 гг. «Таймыр» и «Вайгач» совершили первое в истории сквозное плавание из Владивостока в Архангельск по Северному морскому пути с одной зимовкой. Тогда был открыт остров Новопашенного (ныне – остров Жохова) и произведены многочисленные научные наблюдения, а также уточнения координат ряда географических объектов. 3 сентября 1915 г. «Таймыр» и «Вайгач» пришли в Архангельск. Шла Первая мировая война, и о продолжении исследований речи уже не было.

^{«Вайгач» на зимовке, 1915 г. Из фондов РГАЭ}

Нужно отметить, что, помимо географических открытий, создания описаний и карт акваторий, ранее малоизученных мореплавателями, в ходе экспедиции была собрана обширная информация о течениях, льдах, атмосферных и магнитных явлениях.

Экспедиция завершилась в годы Первой мировой войны, за которой последовала Гражданская война. Некоторые участники плавания погибли, а другие были вынуждены покинуть родину. Научные результаты экспедиции не были в должной форме обработаны и изданы. Не успел выпустить серьезных работ и сам Б. А. Вилькицкий, он лишь опубликовал ряд научно-популярных статей как в России, так и в эмиграции. В 1926 г. он писал начальнику Гидрографического управления С. П. Блинову в Петроград: «Мысль об этом [о необходимости публикации научных результатов] меня всегда гнетет, так как с каждым годом выполнение этого становится все более трудным и, может быть, менее вероятным. Научные материалы, добытые в исключительной обстановке, остаются лежать под спудом, а ценный опыт, накопленный при разных переживаниях экспедиции, продолжает распыляться и забываться, утрачиваясь для работников нового поколения». Фундаментальный труд об экспедиции подготовил Н. И. Евгенов – помощник начальника экспедиции и выдающийся советский ученый. Но издать его при жизни он не смог. Только в 1985 г., благодаря усилиям В. Н. Купецкого – доктора географических наук, ветерана-полярника, в свет вышла работа, посвященная научным результатам экспедиции. В полном же объеме труды Евгенова увидели свет лишь в год 100-летия открытия Земли Императора Николая II.

^{Схема плавания Гидрографической экспедиции Северного Ледовитого океана в 1913 г. На ней показаны берега вновь открытых островов}

Существует версия, что начальник экспедиции и офицеры судов изначально хотели дать вновь открытой земле название Тайвай (в честь «Таймыра» и «Вайгача»). Информация об этом была опубликована во владивостокской газете «Далекая окраина» вскоре после прибытия транспортов из исторического плавания. Но сам Вилькицкий в докладе, сделанном во Владивостоке и опубликованном в той же газете, писал: «…может показаться странным, что, докладывая об ее [новой земли] открытии, я не назвал ее каким-либо именем, но дело в том, что хотя географические традиции и сохраняют за землями те названия, которые даны людьми, впервые их увидевшими, но не всегда и не всеми именами могут распоряжаться самовольно путешественники. Имя эти земли получат тогда, когда доклад о них вместе с картой будет представлен на Высочайшее благовоззрение и когда Его Императорское Величество соблаговолит утвердить своим новым владениям такое имя, которое им приличествует».

^{Знак в память Гидрографической экспедиции Северного Ледовитого океана. Учрежден 12 ноября 1915 г.}

Приказом морского министра от 23 января 1914 г. № 14, в соответствии с Высочайшим повелением от 19 января 1914 г., остров был назван Землей Императора Николая II. 20 сентября 1916 г. правительство России обратилось к иностранным государствам с посланием, в котором официально заявляло о присоединении к Российской империи земель, открытых экспедицией Б. А. Вилькицкого. Эта нота была подтверждена советским правительством 4 ноября 1924 г. Спустя 13 лет после открытия, 11 января 1926 г., постановлением Президиума ВЦИК Земля Императора Николая II была переименована в Северную Землю, а остров Цесаревича Алексея – в Малый Таймыр. Имя Старокадомского сохранилось за открытой им частью суши.

Что интересно, ни в 1913-м, ни в 1926 г. не были точно известны количество, расположение и площадь вновь открытых земель. Их комплексное и подробное исследование (включавшее нанесение на карту) провела в 1930–1932 гг. Североземельская экспедиция под руководством Г. А. Ушакова. Именно ее начальник и участники стали авторами большинства современных топонимов архипелага.

За свои исследования в Арктике Вилькицкий был награжден Императорским русским географическим обществом Константиновской медалью (1914 г.) и золотыми медалями Французского географического общества и Шведского общества антропологии и этнографии (эту награду он получил уже в эмиграции, в 1926 г.).