Текст книги "Русский Колумб ХХ века. Борис Вилькицкий"

В боях на Балтийском море

Вилькицкий, как боевой офицер, не мог оставаться в стороне от войны. В ноябре 1915 г. он принял командование находившимся в достройке эсминцем «Летун». Год спустя, 7 ноября 1916 г., корабль подорвался на мине, поставленной германской подводной лодкой в 11 милях от Ревельской гавани. В результате взрыва серьезные повреждения получила кормовая часть эсминца, пострадало 19 человек. Как свидетельствуют документы, «личный состав корабля в течение всего времени после аварии сохранял полное спокойствие, мужество и самообладание».

Нужно отметить, что опыта командования боевыми кораблями у Б. А. Вилькицкого не было и, по воспоминаниям современников, строевая флотская служба давалась ему с трудом. Инженер-капитан 1-го ранга А. П. Белобров, начавший службу еще в Российском императорском флоте, писал: «…о нем говорили, что он не умеет становиться на швартовы, разворачиваться машинами и т. п., что это делал начальник дивизиона, державший свой брейд-вымпел на миноносце Вилькицкого». Впрочем, мемуары – источник весьма субъективный, и в пользу Вилькицкого, как военного моряка, говорят факты: он стал одним из первых капитанов, прошедших Северным морским путем, современники отмечали «спокойствие, мужество и самообладание», проявленные всем личным составом эсминца «Летун» при его подрыве на мине. Начальник 2-го дивизиона Минной дивизии Балтийского флота капитан 1-го ранга А. В. Развозов так оценивал своего подчиненного: «Заботливый, работящий и интересующийся делом командир. Опыта командования быстроходными кораблями в узкостях еще мало, но постепенно совершенствуется. К дальнейшей службе годен».

В 1917 г. Борис Андреевич удостоился одной из высших военных наград Российской империи – Георгиевского оружия. Командующий флотом Балтийского моря представил Вилькицкого к награждению 29 октября 1916 г. – за участие в постановке минного заграждения в ночь с 4 на 5 октября в тылу неприятеля, у мыса Стейнорт в восточной части Балтики. В представлении было особо отмечено, что русские корабли «…во время постановки разошлись на близком расстоянии с неприятельскими миноносцами». Высочайшее утверждение награждения состоялось 16 января 1917 г.

^{Эскадренный миноносец «Летун»}

После Февральской революции 1917 г. началась «демократизация» (а фактически – развал) вооруженных сил, одним из проявлений которой было введение выборов командиров кораблей и частей. Коснулось это печальное нововведение и Вилькицкого. 10 апреля 1917 г. команда и судовой комитет эсминца «Летун» приняли резолюцию о недоверии к своему командиру. В ней говорилось: «Капитан 1-го ранга Вилькицкий комитетом и командой на корабль принят не будет, так как, во-первых: практика плавания миноносца в условиях боевой жизни выяснила незнакомство его с практическими приемами как командования, так и управления кораблем, о чем свидетельствует факт, что в тяжелые и ответственные моменты жизни корабля управление им переходило в руки либо начальника дивизиона, либо к ближайшим помощникам командира. Что и подтверждают плававшие с ним офицеры… Во-вторых: надобность в означенном штаб-офицере сейчас не встречается ввиду того, что ныне имеется выбранный командой и утвержденный командующим флотом командир…

Временный судовой комитет эскадренного миноносца „Летун“… с согласия команды постановил следующее: капитана 1-го ранга Вилькицкого на корабль не возвращать, имея на то следующие причины: 1) дерзкое и грубое обращение с командой, 2) беспримерное требование формы одежды во время работ, 3) беспричинное смещение на оклады, 4) невнимательное отношение к командным просьбам и неудовлетворение претензий команды».

Резолюцию подписали и три офицера корабля – мичман Г. В. Чехов, лейтенант барон Г. фон Зальца и инженер-механик капитан 2-го ранга Н. В. Высоцкий. Большинство из выдвинутых против командира «Летуна» обвинений иначе как надуманными не назовешь. Тем более что его действия при подрыве корабля на мине получили высокую оценку командования. Во время массовых убийств офицеров своими же матросами, которые произошли в Кронштадте в феврале – марте 1917 г., опасность угрожала и Вилькицкому. По воспоминаниям его жены, в него стреляли с берега и пуля пробила ему шинель.

^{Надежда Валериановна Вилькицкая (Тихменева)}

О семейной жизни Б. А. Вилькицкого известно не очень много. Он был женат на дочери генерала Надежде Валериановне Тихменевой. У супругов было двое детей – дочь Татьяна (родилась в 1913 г.) и сын Андрей (1916–1943 гг.). В годы Гражданской войны Н. В. Тихменева служила в штабе командующего Вооруженными силами Юга России. В 1920 г. она с детьми эвакуировалась из Новороссийска и первое время жила в Лозанне. В эмиграции ее брак с Вилькицким распался. По сведениям писателя-мариниста Н. А. Черкашина (основанным, скорее всего, на воспоминаниях проживающего в Германии внука Вилькицкого – Петера), она вновь вышла замуж за немца-вдовца. Сын Вилькицкого в годы Второй мировой войны служил в вермахте и погиб при взрыве на полигоне. От его брака с немецкой девушкой остался сын Петер. У дочери Татьяны детей не было.

В 1917–1918 гг. капитан 1-го ранга (произведен 30 июля 1916 г.) Б. А. Вилькицкий был дежурным штаб-офицером Оперативного отделения Службы связи Балтийского флота.

На Белом Севере в годы Гражданской войны

После прихода к власти большевиков Вилькицкий некоторое время служил в Главном гидрографическом управлении. В этот период советское правительство приняло решение продолжить работы Гидрографической экспедиции Северного Ледовитого океана. Поскольку в северных районах европейской части России дела с продовольствием обстояли плохо, возник проект вывоза хлеба из Сибири по Северному морскому пути. Знаний о последнем катастрофически не хватало, поэтому одновременно с посылкой судов за хлебом планировалось организовать гидрографическую экспедицию для научного исследования западной части Северного Ледовитого океана. Предполагалось, что она будет состоять из трех отрядов: Карского моря, Самоедского берега и Новой Земли, а также Обь-Енисейского.

Основной базой экспедиции стал Архангельск, ее начальником 15 апреля 1918 г. был назначен Б. А. Вилькицкий, непосредственно подчинявшийся командующему флотилией Северного Ледовитого океана. Для комплектования экспедиции, говоря казенным языком, широко использовался личный и судовой состав флотилии. Из Петрограда, Москвы и других мест в Архангельск поступали грузы и материалы, прибывали специалисты.

В начале июня в Архангельск приехал Вилькицкий. Шестого числа он выступил на III делегатском съезде флотилии Северного Ледовитого океана с докладом о подготовке экспедиции к устьям сибирских рек. Борис Андреевич обосновал необходимость посылки экспедиции для изучения условий плавания и установки навигационного оборудования – без этого было невозможно организовать вывоз зерна. Кроме того, следовало заменить зимовщиков на немногочисленных полярных станциях, вернее – радиостанциях. Съезд эти доводы принял, благодаря чему в распоряжение Вилькицкого поступили транспорты «Таймыр» и «Вайгач», сданное к порту посыльное судно «Бакан» и ряд других единиц. Когда 2 августа в Архангельске произошел антибольшевистский переворот, там оказалась незначительная часть имущества экспедиции, но при этом около половины офицерского состава и ⅔ команды.

В 1918 г. Вилькицкий организовал плавание в устье Енисея для постройки радиостанции в селе Дудинка, снабжения радиостанции на острове Диксон и замены на ней личного состава. Во время этого похода погиб ледокольный пароход «Вайгач», 8 сентября наскочивший в тумане на подводную скалу у мыса Ефремов Камень в Енисейском заливе.

В следующем году Северный морской путь приобрел большое значение для белых сил. Как известно, основные союзнические поставки шли в Сибирь через Владивосток. Между тем в 1919 г. существовала возможность получения различных грузов и переброски пополнений из Архангельска. Поэтому колчаковское правительство 25 апреля 1919 г. учредило Комитет Северного морского пути, одной из задач которого была организация Карской товарообменной экспедиции по доставке офицерского пополнения и различных грузов из Архангельска в Сибирь.

^{Контр-адмирал Б. А. Вилькицкий, 1919 г.}

Безопасность мореплавания и ледовую разведку обеспечивала Гидрографическая экспедиция Северного Ледовитого океана, которую по-прежнему возглавлял Б. А. Вилькицкий. В плавании 1919 г. приняли участие три группы судов. Первую составили «Иван Сусанин» и «Полярный», которые направлялись на остров Диксон, а также «Арктур» и «Альтаир», шедшие до острова Вайгач. Во вторую группу входили небольшие гидрографические суда «Иней», «Орлик», «Шуя», «Полезный» и «Анна» под командованием гидрографа К. К. Неупокоева. Впоследствии, при отступлении колчаковских войск из Западной Сибири, все они достались красным. Третья группа транспортных ледокольных судов под командованием капитана 1-го ранга И. В. Мессера состояла из судов «Соломбала», «Кильдин», «Пахтусов», «Колгуев» и ледокольных пароходов «Таймыр» и «Соловей Будимирович». Последние направились к острову Диксон, причем в их задачу входила не только проводка судов во льдах, но и гидрографические работы.

Деятельность экспедиции оказалась малоуспешной – в основном из-за военных неудач антибольшевистских сил. В феврале 1920 г. белый фронт на Севере был прорван, и Вилькицкому, получившему еще 16 октября 1919 г. контр-адмиральский чин, пришлось принимать активное участие в эвакуации Архангельска, будучи комендантом посыльного судна «Ярославна».

Советские Карские экспедиции

Оказавшись в эмиграции, Вилькицкий первое время жил в Норвегии, в лагере для интернированных близ Тронхейма. Он вспоминал позднее, что уже через несколько дней после прибытия в Норвегию получил телеграмму от представителей советской власти из Архангельска. Ему предложили вернуться для продолжения работ по исследованию арктических морей. В этот же период к Вилькицкому обратились с просьбой о сотрудничестве руководители коммерческой организации – Областного союза Сибирских кооперативных союзов «Закупсбыт», штаб-квартира которого находилась в Лондоне. Целью «Закупсбыта» было налаживание товарообмена с кооперативными организациями Сибири и использование для этой цели Северного морского пути. Вилькицкий, переехав в Лондон, дал сибирским кооператорам ряд письменных консультаций по этому вопросу.

В 1920 г. Борис Андреевич намеревался принять участие в белой борьбе в Крыму, но осенью боевые действия там завершились. Вилькицкий остался в Англии, где «…в ожидании лучших времен принялся за изучение промышленного птицеводства, отойдя от политики и перейдя в частную жизнь». Зимой 1920–1921 гг. Вилькицкий работал и изучал птицеводство на одном из крупнейших британских предприятий, а затем переселился на юг Франции, где трудился простым рабочим. По его воспоминаниям, в этот период Л. Б. Красин (в 1920–1923 гг. – полуофициальный полномочный и торговый представитель РСФСР, а затем СССР в Великобритании) дважды присылал к нему своих «эмиссаров» с предложением о сотрудничестве. Но Вилькицкий эти предложения не принял.

В начале 1920-х гг. в условиях нэпа и относительной свободы торговли советское правительство пыталось организовать товарообменные экспедиции в устья сибирских рек. Для их успешной деятельности требовались опытные моряки-полярники, и в 1922 г. нарком внешней торговли Л. Б. Красин вновь обратился к Вилькицкому с предложением участвовать в Карских экспедициях. Вилькицкий на адресованную ему телеграмму не ответил. Однако в следующем году, после общения с председателем Енисейского губернского союза кооператоров П. М. Линицким, Борис Андреевич принял предложение советского правительства. Сам он писал об этом так: «…я решил, что моим патриотическим долгом является принятие их предложения стать во главе экспедиции – идти в Сибирь и произвести личную разведку, а в случае подтверждения благоприятных данных переключиться на дальнейшую работу в России для изживания большевизма».

В 1923–1924 гг. Вилькицкий возглавил 3-ю и 4-ю Карские экспедиции, в ходе которых были налажены экспортно-импортные перевозки между портами Западной Европы и районами Западной Сибири и положено начало ежегодной эксплуатации Карского морского пути. Однако вскоре Вилькицкий понял, что при тотальном контроле со стороны коммунистов трудно вести какую-либо плодотворную работу, надежд на скорое падение их власти не предвидится, и в дальнейшем он отказался от сотрудничества с СССР. Вернувшись во Францию, Борис Андреевич занялся птицеводством, но через некоторое время ему представился случай вновь применить свои профессиональные знания – на сей раз на службе Бельгии в Нижнем Конго.

«Тропический адмирал»

По территории Бельгийского Конго (ныне – Демократическая Республика Конго) протекает одна из величайших рек мира – Конго, имеющая множество притоков. К гидрографическим исследованиям конголезских водных путей бельгийское правительство активно привлекало русских моряков-эмигрантов.

По образному выражению княгини З. Шаховской, отправившись в Конго, Вилькицкий «из арктического адмирала стал тропическим». Вообще, заморские колонии часто привлекали внимание русских изгнанников. Там было проще найти работу, поскольку далеко не все западные специалисты соглашались трудиться в условиях тяжелого африканского климата. В колониальных странах многие эмигранты из России, не востребованные в Европе, могли вернуться к профессиональной деятельности и в какой-то мере «социально реабилитироваться», вернуть себе утерянный на чужбине статус.

^{Б. А. Вилькицкий в Конго}

О жизни русских моряков в Конго вспоминал один из эмигрантов, В. Ткачев: «Через несколько дней я знакомлюсь со всей русской колонией, впрочем – немногочисленной. Все члены ее – моряки, приглашенные на правительственную службу в качестве гидрографов. Ими, вследствие отсутствия военного флота, небогаты бельгийцы, а здесь они нужны: капризное русло Конго причиняет немало беспокойства океанским пароходам. Из русских гидрографов образован особый отряд, плавающий в районе Бона на специальном судне „Пирондель“ [так в тексте, правильно – „Ирондель“], где они устроились с женами, по-семейному, и, пожалуй, среди них иностранцем чувствует себя капитан-бельгиец».

15 марта 1928 г. Б. А. Вилькицкий в чине «второго лейтенанта флота» возглавил «2-ю исследовательскую бригаду Гидрографической службы Нижнего Конго». Работы бригады проводились на пароходе «Ирондель». Основными подразделениями, занимавшимися исследованием и оборудованием африканских рек, были так называемые научные и рабочие бригады, каждая из которых имела в своем распоряжении несколько моторных лодок и мелких плавсредств. В научную бригаду обычно входили три европейца и тридцать местных рабочих. Рабочие бригады, имея приблизительно такое же оснащение, занимались навигационным оборудованием рек.

1 июля 1930 г. Вилькицкого произвели в гидрографы 2-го класса, а 15 апреля 1931 г. он покинул Конго и вернулся в Бельгию. Это решение было вызвано тем, что Вилькицкий, как и многие другие русские моряки, плохо переносил местный климат. По окончании службы правительство Бельгии выплачивало работавшим в колониях повышенную пенсию. Впрочем, как с иронией заметил трудившийся долгое время в Конго Д. И. Ососов, «сама повышенная колониальная пенсия была рассчитана на быструю смертность заслуживших ее, в Бельгийском Конго в особенности». По свидетельствам современников, Вилькицкий не получил пенсию от правительства Бельгии (скорее всего, из-за недостаточного срока пребывания в колониях).

Жизнь на чужбине

Вернувшись из Африки, Б. А. Вилькицкий работал в Брюсселе бухгалтером, статистиком, давал уроки русского языка. Д. И. Дараган вспоминал: «Лета, проведенные Вилькицким в Конго, сильно подорвали его здоровье. Он не мог больше сделать ничего серьезного по полярным вопросам, и ему приходилось работать не из идейных побуждений в интересующей его области, а для хлеба насущного… Работы, бухгалтерские и статистические, которыми занимался Вилькицкий, много не давали, и я знаю, как друзья его отца с большими связями в Швеции пробовали получить для Вилькицкого какую-нибудь пенсию, но из этого ничего не вышло». В последние годы жизни Борис Андреевич трудился в должности конторщика на фабрике по производству чернил.

После 22 июня 1941 г. Вилькицкий, как и многие другие эмигранты, связывал надежды на освобождение России от большевиков с вступлением на ее территорию германской армии. По свидетельству его внука, в 1942 г. он обратился из Брюсселя к немецкому командованию с предложением своих услуг – как специалист по навигации на северных реках. Возможно, это было связано с тем, что в годы Второй мировой войны соплаватель Вилькицкого по Арктике – командир ледокольного парохода «Вайгач» капитан 1-го ранга Петр Алексеевич Новопашенный (1881–1950 гг.) – служил начальником шифротдела «4–0» абвера. Но предложением Вилькицкого немцы воспользоваться не успели или не захотели.

Интересное свидетельство об отношении Б. А. Вилькицкого к Советскому Союзу приводит в послевоенные годы публицист И. Куксин: «Жил он одиноко, и частенько одолевали его приступы ностальгии. Особенно они усилились после того, как во второй половине 50-х он встретился на всемирной выставке в Брюсселе с делегацией советских полярников. Борис Андреевич был необычайно польщен, когда, назвав свое имя, сразу был окружен доброжелательными собеседниками. Как он был рад, когда узнал, что его имя на родине не забыто! В беседе с главой делегации – начальником Главного управления Северного морского пути контр-адмиралом В. Ф. Бурхановым – Вилькицкий заявил, что он с удовольствием вернулся бы. Бурханов обещал похлопотать и выяснить возможности возвращения. Однако вскоре Главное управление Северного морского пути было упразднено и стало одним из главков Министерства морского флота. И надо полагать, что Бурханову стало не до хлопот, а вскоре Б. А. Вилькицкий скончался».

Умер Борис Андреевич в Русском доме для престарелых на окраине Брюсселя 6 марта 1961 г. О его смерти сообщили крупнейшие западные издания, посвященные проблемам Арктики. В 1964 г. большая статья о Б. А. Вилькицком вышла в советском альманахе «Летопись Севера». Одним из ее авторов был Н. И. Евгенов – участник Гидрографической экспедиции Северного Ледовитого океана.

Врач ледокольного парохода «Таймыр» Л. М. Старокадомский так писал о начальнике экспедиции: «Молодой блестящий офицер слыл среди сверстников, а затем и вообще в среде морских офицеров человеком малосерьезным и легкомысленным… Обладая хорошими способностями, позволявшими ему быстро осваивать изучаемый предмет, он не отличался глубоким умом и имел склонность слишком рассчитывать на удачу, на свою „счастливую звезду“». Подобные же суждения встречаются в других воспоминаниях и работах, опубликованных в советский период. Оценивая службу и труды Б. А. Вилькицкого, думается, что все-таки более объективен советский моряк и писатель Б. П. Водопьянов, отметивший: «Да, многое давалось ему без видимых усилий – чины и ордена, сложные науки и громкие открытия. Блестящий офицер, красавец и оптимист, он был воистину баловнем судьбы, но лишь в той мере, в какой сам шел ей навстречу».

Главное же заключалось в том, что «труды Б. А. Вилькицкого и его сподвижников вернули России право на почетное место в ряду стран – исследовательниц арктических морей».

Возвращение на Родину… после смерти

«Мы вернемся в Россию… Не знаю, когда. Даже если вернемся посмертно…» – эти строки из песни петербургского барда и моряка К. И. Ривеля в полной мере относятся к Б. А. Вилькицкому, которому довелось обрести последнее пристанище на родине через 35 лет после смерти.

В 1996 г. (в этом году торжественно отмечалось 300-летие Российского флота) из Брюсселя прах адмирала был перевезен в Антверпен, откуда на теплоходе «Мария Буанго» доставлен в Санкт-Петербург. Там, на Смоленском кладбище, в семейном захоронении Вилькицких, и состоялось торжественное перезахоронение.

^{Танкер «Борис Вилькицкий» в районе села Караул на Енисее, 2013 г.}

Имя на карте Арктики

Память о Б. А. Вилькицком сохранилась и в географических названиях. Пролив между полуостровом Таймыр и Землей Императора Николая II 8 мая 1916 г. был назван проливом Цесаревича Алексея. Но это название никогда не использовалось на географических картах, а с 1929 г. пролив носил имя Бориса Вилькицкого. В 1935 г. название было узаконено постановлением ЦИК «О единых географических наименованиях Советской Арктики».

Однако в 1950 г. в первом томе фундаментального «Морского атласа» пролив впервые был назван проливом Вилькицкого. Это произошло без какого-либо правового акта, по инициативе заместителя ответственного редактора навигационно-географического тома атласа контр-адмирала В. А. Петровского. Существует информация о том, что название пролива было «обрезано» по личному распоряжению адмирала П. С. Абанькина (начальника Гидрографического управления ВМФ в 1952–1953 гг.).

В 1996 г. руководство Главного управления навигации и океанографии начало переписку с Роскартографией о восстановлении исторического названия пролива. Она длилась восемь лет, и только в 2004 г. корректура названия пролива была опубликована в официальном документе – «Извещениях мореплавателям», на основе которых вносятся изменения в морские карты, лоции и пособия. Помимо восстановления исторической справедливости, была устранена определенная путаница, возникшая из-за того, что не было ясно, в честь кого из Вилькицких (отца или сына) назван пролив. Имя А.И. Вилькицкого носят семь различных географических пунктов в Арктике. В советское время в честь Б. А. Вилькицкого было «косвенно» названо одно судно. Большой морозильный рыболовецкий траулер носил имя «Пролив Вилькицкого». В 2013 г. имя Б. А. Вилькицкого появилось на борту танкера, принадлежащего частному лицу и приписанного к Мурманску.

В 1919 г. именем Б. А. Вилькицкого Р. Амундсен назвал острова в заливе Терезы Клавенес (море Лаптевых, полуостров Таймыр).

В наши дни Фонд полярных исследований учредил орден Бориса Вилькицкого, которым отмечаются выдающиеся научные достижения в разных областях.

^{Начальник Морской арктической комплексной экспедиции (МАКЭ) П. В. Боярский и заместитель начальника экспедиции В. Н. Шумилкин у могилы Г. Г. Мячина на мысе Вильда, 2005 г. Фото О. Г. Попова}

Увековечением памяти Б. А. Вилькицкого и других участников Гидрографической экспедиции Северного Ледовитого океана активно занимается Морская арктическая комплексная экспедиция (МАКЭ) Российского НИИ культурного и природного наследия имени Д. С. Лихачева. С 1986 г. она непрерывно работает в Арктике под руководством доктора исторических наук, профессора, почетного полярника П. В. Боярского.

МАКЭ проводила работы на всех основных объектах, связанных с экспедицией Б. А. Вилькицкого, – от Архангельска до Анадыря (в том числе на островах Беннета, Врангеля, мысе Дежнева). Летом 1996 г. таймырским отрядом экспедиции совместно с ОАО «Мурманское морское пароходство» и Северной гидрографической экспедицией Краснознаменного Северного флота были перезахоронены на мысе Могильном останки двух участников экспедиции Вилькицкого, скончавшихся во время зимовки близ полуострова Таймыр, – лейтенанта А. Н. Жохова и кочегара И. Е. Ладоничева (из-за размыва береговой черты могилы могли быть уничтожены).

В 2005 г. на мысе Вильда в бухте Эклипса (берег Харитона Лаптева на побережье Таймыра) члены экспедиции провели восстановительные работы на могиле кочегара с «Вайгача» Г. Г. Мячина, умершего в 1915 г. В дальнейшем планируется продолжение исследований по программе МАКЭ «По следам экспедиции Бориса Вилькицкого», разработанной П. В. Боярским и приуроченной к 100-летию завершения экспедиции и 130-летию со дня рождения Б. А. Вилькицкого.