Текст книги "Парадоксариум. Звездный странник"

1.3 Собрание Малого Круга

Лифт, останавливаясь, немного качнулся. Двери плавно открылись, не издав ни единого звука. Проследовав по широкому коридору, принц и Готто Гвал вышли в большой холл с колоннадой. Через затейливые узоры на вытянутых до самого потолка витражных окнах проникал солнечный свет, переливаясь всеми цветами радуги и кидая отблески на колонны, делая их разноцветными. Сквозь окна открывался завораживающий вид на дворцовый сад и спокойно текущую через него извилистую реку.

Они прошли в небольшую комнату, оформленную в красных и лиловых тонах. На стенах висели длинные гобелены, занимавшие всю поверхность от потолка до пола. На них изображались давние события из истории империи Тартарин. Тут была и коронация первого императора, и жестокие сражения за новые миры, а также сцены охоты на диковинных животных. Многие изображения были на столько старыми и потрепанными, что большую их часть невозможно было разглядеть. Все картины украшали цветы папоротника – символа империи.

В центре комнаты находился длинный деревянный стол, за которым сидели члены Малого Круга. Некоторых принц видел не первый раз – они присутствовали во дворце на официальных мероприятиях, таких как балы, дни рождения членов императорской семьи, иногда на похоронах.

В голове Рон Хана всплыл образ его покойной бабушки, и грусть комом подкатила к горлу. Ему не давала покоя мысль о том, что родным и близким по неизвестным причинам приходится уходить из его жизни.

За принцем и советником в зал без всяких церемоний хромающей, но решительной поступью вошел худощавый старик невысокого роста. Он на каждом шагу отвешивал приветственные поклоны и от привычки держаться в сгорбленном положении казался ниже, чем был на самом деле. Черты его лица были тонкие и правильные. Орлиный нос, проницательные черные глаза, высокий лоб, изборожденный морщинами, длинные седые волосы и большая борода производили благоприятное впечатление. Но его одежда состояла из простого бурого плаща, надетого поверх незатейливой серой туники, что сильно выделяло его на фоне роскошно разодетых остальных присутствующих в зале членов Малого Круга.

Рон Хан узнал старика – это был Эн Ган Ло, подаривший ему на семилетие игрушечного летающего дракона, которого императрица приказала спрятать в дворцовом хранилище после того, как с его помощью принц устроил пожар и сжег две занавески в своей игровой комнате.

– Прошу прощения, Ваше Величество, – с очередным поклоном извинился старик. Его узкие прищуренные глаза, бегающие из стороны в сторону, создавали впечатление, что он обдумывает очередной хитрый план. – Меня задержали дела империи.

Не дожидаясь ответа, Эн Ган Ло неторопливо занял свободное место и спокойным проницательным взглядом осмотрел всех присутствующих.

Во главе стола на высоком деревянном стуле, обитом красной кожей, восседал император Дан Хан Кон. Его белая с серебристыми узорами мантия внушала уважение и выглядела строго среди разноцветных ярких нарядов советников, в которых они выглядели как попугаи. Он посмотрел на принца тяжелым взглядом из-под широких бровей. Длинная золотистая борода придавала ему еще более грозный вид.

На заседании велся отчаянный спор. Стоял громкий гул голосов, пытавшихся перебить друг друга советников. Один из них, высокого роста в ярко-бирюзовой мантии, обшитой золотом, встал из-за стола и в доказательства своей правоты принялся размахивать руками так, что казалось, собирался взлететь.

Император медленно поднял правую руку, и разговоры тут же прекратились. Повернув голову в сторону только что вошедшего сына, он сказал:

– Ты не особо торопился, Рон Хан. Сядь там, в углу. С тобой поговорим позже…

Он небрежно указал рукой, и мальчик без колебаний занял указанное ему место на небольшом стуле. Готто Гвал присел справа от императора на свое почетное место Первого советника.

– …Сегодня я собрал всех вас для обсуждения давно наболевшего вопроса, – низким величественным голосом продолжил император. – Мне все чаще поступают доклады о притеснении подчиненных планет эрлами. Представители империи не дают порабощенным мирам спокойно развиваться, повсеместно насаживают свою культуру и надуманные законы. Уровень жизни низших стремительно падает. Каждый год некоторые миры прекращают свое существование, не справившись с гнетом сошедших с ума от алчности и безнаказанности наместников империи. Наша цивилизация несет смерть в их дома. Ненасытности тартарианцев, как и ранее, нет предела. Мы должны принять закон о запрете покорения чужих миров и освобождении низших рас. Дальнейшее поглощение их Праны недопустимо. Я уже закрыл большинство проектов, которые требовали энергии сверх меры. В дальнейшем нам придется рассчитывать только на собственные знания и силы…

Согласно древним традициям, раз в сто лет в День празднования Великой Жатвы на поиски неизученных рас и миров отправлялась группа беспилотных кораблей-исследователей. Ни одна живая планета, даже в самых отдаленных уголках Вселенной, не могла скрыться от всепроникающего взгляда Империи.

Возвращаясь, исследователи приносили координаты миров и сведения о количестве Праны, содержащейся в них, и император незамедлительно принимал решение о целесообразности покорения найденного мира и включения его в состав Космической Империи Тартарин.

На каждой порабощенной планете империя устанавливала черный магический кристалл – звездный камень, через который император, находясь в своем столичном дворце, мог использовать Прану. Кристалл тщательно охранялся и служил символом и неотъемлемым атрибутом императорской власти. Каждый наместник, назначаемый для осуществления контроля над планетой, отвечал своей жизнью за сохранность звездного камня…

После слов императора споры возобновились. Поднялся гул, гам, крики. Один особенно упитанный советник писклявым голосом промусолил толстыми влажными губами, разбрасывая во все стороны слюни:

– Это неприемлемо, неприемлемо! Эта их прямая обязанность – служить сильным и делиться с нами своей Праной! Мы еще не до конца закончили восстановление Тартарина! Их Прана нам необходима!

Император вновь поднял руку. Шум снова затих.

– Я не спрашиваю разрешения, Янг Аабадж, – обратился к нему император. – Я лишь выражаю свою волю. У вас есть выбор: либо подчиниться и помочь мне на Большом Круге, либо умереть. Дальнейшее унижение низших рас непозволительно. Мы пользуемся ресурсами их планет, их Праной, а взамен они получают призрачную защиту и возможность выживания лишь для того, чтобы жить в рабстве. Восстановление Тартарина уже дело лично наше. Низшие не должны платить за ошибки эрлов.

Жизнь покоренных народов нельзя было назвать беззаботной. Хоть империя и приносила новые технологии в их миры, но отношение к ним было не лучше, чем к животным. Являясь расой покорителей, эрлы воспринимали себя как высших существ и вели себя соответственно. Всех остальных они называли низшими и считали своими рабами, не достойными прав и свобод.

– Позволю не согласиться с вами, император. Для низших созданы оптимальные условия. Их цивилизационный прогресс находился на таком низком уровне, за исключением Нирган и Экутов, что наше вмешательство позволило не только сохранить их как расы, но и помочь им сделать невероятный прыжок в развитии их планет… – вмешался в разговор Готто Гвал.

– За использование нами их Праны они платят своим будущим, – перебил Дан Хан Кон. – Вселенная неспроста создала такое многообразие миров. Не для того, чтобы одна цивилизация, вроде нашей, поглощала остальные. Вы, верно, уже забыли, как нам пришлось остановить добычу Праны на Тартарине из-за резкого сокращения продолжительности жизни и угрозы полного исчезновения запасов пресной воды?..

Забирая Прану из собственной планеты и населявших ее живых существ, императоры творили чудеса, посылали знания, черпаемые из самой Вселенной, ученым, наделяли вдохновением писателей, поэтов и художников, лечили болезни, увеличивали урожаи…

Но все это не давалось даром. Выкачивая энергию из планеты, однажды тартаринцы практически полностью уничтожили на ней все живое, и это чуть не привело к гибели их самих.

В учебниках по имперской истории этот период известен как «Смерть королевства и начало становления Империи». Нехватка пищи и ресурсов вынудила эрлов отправиться на поиски других миров с целью порабощения и завладения их Праной. Так началась эпоха завоеваний и расширения Империи.

Используя полученную энергию, эрлы начали потихоньку восстанавливать свою планету. Лишь спустя несколько тысячелетий удалось частично возродить разнообразие животных и растений, которые были едва ли не безвозвратно потеряны из-за ненасытной алчности тартарианцев. Но половина их планеты до сих пор представляла собой безжизненную пустыню, нахождение в которой грозило гибелью всему живому.

– …Каких усилий моему отцу, императору Фан Вол Гору, стоило восстановление планеты. Сколько живых существ заплатили за то, чтобы сегодня вы дышали чистым воздухом. Низшие не были виноваты в ненасытных желаниях наших предков. Тогда почему им приходится платить до сих пор своим будущим и настоящим?

– Это привилегия сильных, Ваше Величество. И…

– Не надо меня учить быть сильным, Готто Гвал. Решение принято и не обсуждается. Кто не согласен, пусть покинет эту комнату сейчас же, – император окинул советников пронзительным взглядом. – Я не потерплю неподчинения. Тем более – от членов Малого Круга, которые подбираются лично мной и дают клятву верности.

В комнате повисла гробовая тишина. Было лишь слышно, как две увесистые капли пота прокатились по спине толстого советника Янг Аабаджа, который направил взгляд куда-то в сторону, опасаясь смотреть в глаза властелину.

В Империи Тартарин, которая была названа в честь планеты, заселенной остроухими человекоподобными существами – эрлами, – всегда все шло по веками придуманным правилам и законам, которые не решался нарушить никто. Цивилизация росла и развивалась. Завоевывались и порабощались другие планеты, создавая новые владения для бесконечно растущей Космической Империи.

Власть императорского рода базировалась на Пране – силе, которой было пропитано все живое и которая черпалась из живых организмов, заселявших планеты. Но она была доступна лишь единицам, а с тех самых пор, как планета Тартарин чуть не погибла, вообще под запретом. После нескольких веков усердной работы императорской инквизиции, на известных планетах не осталось больше существ способных подчинить Прану своей воле. Теперь только императорские особы могли ее использовать и передавать знания о ней из поколения в поколение.

– Хорошо. Тогда даю вам три дня для внесения предложений, которые мы обсудим после Праздника обряда клеймения в честь моего сына и будущего властителя империи, – властно сказал Дан Хан Кон. Он склонился к брату и произнес чуть тише: – Готто Гвал, проработай вопрос прекращения проекта по освоению дальних миров и возвращению черных кристаллов обратно на Тартарин. Мы не можем подвергаться такой опасности, оставляя их на планетах других рас.

– Но мы так потеряем контроль над подчиненными мирами. Благодаря кристаллам мы можем в любой момент использовать их Прану. И это символ нашей власти как-никак, – он пожал плечами.

– Мне это известно, брат. И именно для того, чтобы не было соблазна использовать чужую Прану, мы обязаны вернуть кристаллы на Тартарин для дальнейшего уничтожения. Многим свобода может действительно вскружить голову и они попытаются обратить звездные камни против нас же самих.

– Слушаюсь, Ваше Величество, – покорно ответил первый советник, слегка опустив голову.

– Думаю всем понятно, что я не желаю, чтобы у нас остался хоть малейший соблазн воспользоваться Праной других планет? – император громко обратился к советникам и посмотрел в их лица. В зале стояла полная тишина. – На этом наше заседание объявляю закрытым. Через три дня мы вновь встретимся для обсуждения ваших предложений и принятия окончательного решения. Прошу всех покинуть Малый Круг, мне необходимо обсудить с сыном не менее важные вопросы.

Советники поспешно вышли из кабинета, о чем-то яростно перешептываясь и прикрывая губы ладонями. Принц с императором остались один на один. Дан Хан Кон махнул рукой, и мальчик подошел к нему ближе, опустил голову и уставившись в пол.

– Ты опять будешь сердиться, отец? – жалобно спросил он.

– Я никогда не сержусь на тебя. Если и бываю строг, то для твоего же блага, – спокойным голосом ответил император. – Расскажи, что ты делал сегодня на нижних уровнях дворца? Ведь я запрещал тебе посещать это место, и, насколько я помню, уже не первый раз.

В голосе отца Рон Хан чувствовал силу и власть. Его грозный всепроникающий взгляд пронизывал насквозь, но в тоже время казался добрым и понимающим.

– Я гонялся за сестрой. Она забрала подарок мамы без спроса. Он мне очень дорог.

– Вы одна семья, и у вас должно быть все общее. Предметы не могут стать причиной ссоры с родными. И уж тем более они не могут заставить тебя испытывать гнев по отношению к собственной сестре.

– Я же не беру ее дурацкие куклы! И зачем ей статуэтки императора и императрицы, которые мне подарила мама? Ее забавляет издеваться надо мной, вот и все. Она старше, быстрее и сильнее меня. Как не пытался, мне за ней не удалось угнаться, – принц с грустным видом смотрел на отца большими зелеными глазами.

– Ты не можешь себе позволять выходить из себя из-за таких мелочей. В мире нет вещей и событий, из-за которых можно испытывать злость. Все идет так, как угодно Пране. А бесконтрольное использование эмоций – не качество будущего императора. Ты должен научиться контролировать их. Выливая гнев на других, прежде всего ты отравляешь собственную душу, – Дан Хан Кон положил руку на плечо Рон Хана. – Ты понимаешь, о чем я? Гнев не дает твоему разуму светиться и принимать верные решения. Нельзя исцелиться, принимая яд.

– Все равно, я отправлю ее в темницу на Ауш Кулле, когда стану императором, – сквозь выступившие слезы повторил свою угрозу мальчик. – Она должна проявлять больше уважения к своему будущему императору.

Он все никак не мог понять, почему не должен злиться на тех, кто причиняет ему боль. Они как никто другой заслуживают ненависти и мести. И зачем нужны тогда эти эмоции, если их нельзя испытывать?

– Это всего лишь слова, сказанные сгоряча, – император посмотрел в глаза мальчика и похлопал его по плечу. – Ты же любишь свою сестру. К тому же традиции древних уже не используются тысячи лет. Разве учитель Нордук тебе не рассказывал об этом? Братьев и сестер наследников престола уже давным-давно не отправляют в темницу.

– Я смогу восстановить традиции, когда власть перейдет ко мне, – не унимался Рон Хан.

– Довольно. Я не собираюсь пока умирать, так что с ее отправкой на Ауш Кулл тебе придется повременить. Я поговорю с Афией. А к тому времени, мне кажется, ты разберёшься в себе и научишься принимать правильные решения, – сурово произнес император, – Но позвал я тебя не за этим.

– А зачем? – с любопытством спросил принц, вытирая рукавом слезы, которые уже градом катились по розовым пухлым щекам.

– Через три дня будет проведен обряд твоего клеймения, а значит, ты сможешь учиться использовать магию Праны. Вот он самый знаменательный день в жизни императора. День, когда твое тело примет безграничную энергию, которая одарит тебя мудростью. Постарайся запомнить каждое мгновение.

– Здорово! – восхитился мальчик и подпрыгнул, хлопая в ладоши. – Будет великий праздник с множеством гостей, великолепными угощениями и большим тортом. Так еще мне должны подарить огромную кучу подарков.

– Это все мало меня интересует, сынок. Веселье – лишь развлечение для глаз ликующей толпы, оно не должно отвлекать тебя от основной задачи.

– Я сделаю все, что ты скажешь, отец!

– Обряд клеймения – очень большая ответственность. Нужно собрать воедино всю свою волю и выдержку, чтобы пройти этот путь. Боль, которую тебе предстоит испытать, придется нести всю свою жизнь.

– Боль?! – со страхом и удивлением спросил Рон Хан и ухватился за колено отца обеими руками. – Мне никто не говорил, что будет больно. Даже учитель Нордук не упоминал об этом ни словом. Я думал, что лишь получу огромную силу, от которой засну на несколько дней, а когда проснусь, то смогу использовать магию Праны. Стану таким же великим, как ты.

Дан Хан Кон подхватил сына и усадил себе на колено. Он с сочувствием посмотрел на него и игриво погладил по золотистым волосам, которые спадали на длинную бороду императора.

Рон Хан почувствовал тепло, исходящее из груди отца. Оно дарило покой и безмятежность. Ему захотелось прижаться ближе к его сердцу. Такому мощному и сильному, что казалось его удары толкают кровь не только в теле императора, а заставляют двигаться всю Вселенную.

– Боль – это неотъемлемая часть жизни. Ты должен научиться с благодарностью принимать все ее проявления. Боль толкает тебя на развитие, только благодаря ей ты сможешь идти вперед и принимать верные решения. В дальнейшем ты научишься жить с ней. Она станет частью тебя, не причиняя никакого вреда.

– Как можно жить с постоянной болью? – не мог понять принц.

За разговором он пытался слушать биение отцовского сердца, прижимая ухо к его груди.

– Я научу тебя, когда придет время. А пока нам надо подумать, как подготовить тебя к обряду. Я не совсем уверен, что ты готов и выдержишь его. Тем не менее, в твоих жилах течет моя кровь, а значит, ты просто обязан справиться. И ты справишься. Тысячи лет существовала наша цивилизация только благодаря Пране. Благодаря умелому ее использованию великими императорами прошлого. Власть, данная им, которую унаследуешь и ты, практически безгранична в мире живых существ, но ни один из них не применял Прану в полную силу. Никому не позволено нарушать равновесие Вселенной. Запомни это! Ты не должен использовать Прану, когда тобой обуревает злость, обида, либо отчаяние. Пообещай мне, что твоя сила будет направлена только на благие дела.

– Конечно, пап. Обещаю, – Рон Хан вновь посмотрел отцу в глаза.

– Ты должен понять, что не Прана дает тебе власть, а ты позволяешь ей течь сквозь тебя, тем самым пробуждая эту спящую внутри силу. Не Прана контролирует тебя, даруя безграничные возможности, а ты владеешь ею. Запомни это. Я научу тебя магии Праны. Ты сможешь стать быстрее, умнее, сильнее всех остальных живых существ во Вселенной. Но это большая ответственность. Ты понимаешь, что я хочу донести до тебя, сын?

– Угу, – соглашаясь, промычал мальчик и кивнул. Ему хотелось поскорее испробовать все то, о чем говорил император. – Но зачем нам такая сила, если я не могу ее применять, как мне вздумается? Уничтожать непокорных, порабощать новые миры. Мы же все это делаем? Почему надо себя ограничивать?

– Ты всего лишь временное пристанище этой силы, лишь ее хранитель. Скоро я начну тебя обучать. Твоя основная задача – передать ее в дальнейшем своему сыну. Зло, творимое в прошлом эрлами, должно сгинуть. Теперь нам нет необходимости делить мир на высших и низших. Все равны. Я принял решение. Оно скоро вступит в силу, ознаменовав новую эру в истории нашей цивилизации. Тебе достанется новая, только зародившаяся империя, которая будет жить по другим законам – законам равенства и взаимопомощи. Сохрани её. От силы твоей Праны будет зависеть, расцветёт она или погибнет.

Император оглядел гобелены, висевшие на стенах, и задумался на несколько минут.

Не всех властелинов прошлого интересовало благополучие дальних планет. Порой они увлекались, используя свою безграничную силу кто во что горазд: некоторые продлевали себе жизнь – но это практика не получила распространения, ведь наблюдать за тем, как старятся и умирают собственные дети, было не легким испытанием; другие использовали Прану для развития технологий, поиска живых миров, увеличения мощности космических кораблей и многих других полезных вещей, ведущих к быстрому развитию цивилизации; третьи уничтожали миры от скуки, упиваясь властью над всем живым.

– Я не подведу тебя, отец.

– Еще бы, – улыбнулся Дан Хан Кон. – А теперь ступай. Зайди к матери, она поможет тебе определиться с фамильяром. Кстати, ты уже выбрал себе кого-нибудь?

– Я думал хрутца взять. У них такой смешной вид, длинные уши и короткие лапы. И еще с ними мало мороки, ведь они спят практически всегда.

– Они, может, и забавные, но медлительные и неуклюжие. Выбери себе того, от кого будет хоть какая-то польза. Тебе, как истинному эрлу и моему наследнику, позволено выбрать любое животное, которое только возможно найти в бесконечных мирах нашей необъятной империи. Фамильяр с тобой будет всю жизнь, поэтому отнесись к этому выбору как можно серьезнее. – Император выпрямился на своем кресле и скрестил руки на груди, серьезно посмотрев на Рон Хана. – Но выбирай сердцем.

– А как насчет летучей мыши, как у дяди Готто Гвала? Они быстрые и в случае чего могут отвлечь на себя внимание врагов. С ними можно отправлять мелкие предметы, – поинтересовался мальчик.

– Это страшное и мерзкое животное мой брат приобрел еще в детстве. Он нашел летучую мышь со сломанным крылом и вылечил ее. После этого они уже были неразлучны. Но тебе не стоит останавливать свой выбор на подобной твари! Выбери кого-нибудь достойного для императора. Ты поймешь, когда увидишь своего фамильяра. Почувствуешь это. А теперь ступай, мать поможет тебе.

Принц кивнул курчавой светлой головой и мигом выскочил из комнаты. Предчувствие обладания собственным животным безмерно радовала его, вызывая приятное журчание в животе. Ему хотелось поскорее отправиться с матерью на рынок и посмотреть на всевозможных зверюшек.