Текст книги "Взгляни на меня"

Она рассеянно посмотрела в сторону острова, на скрюченные обломки стволов, серые, покрытые слоем соли, с изогнутыми корнями, похожими на спутанную пряжу. Кривые тропинки – кратчайшие пути к океану – вились по дюнам, поросшим острой травой. У кромки воды плескалась коряга, черная от ила.

– Ты о чем-то задумалась, – заметил Колин.

Мария даже не заметила, что он подплыл ближе.

– О том, как мне нравится здесь.

– Ты приезжаешь сюда каждые выходные?

– Да, почти, – ответила Мария, стараясь грести ровно. – Если нет дождя или сильного ветра. На ветру возникает ощущение, что ты не двигаешься с места, и вода становится неспокойной. Один раз я сделала ошибку, приехав сюда с Сереной в плохую погоду. Она продержалась двадцать минут, а потом потребовала, чтобы мы вернулись, и с тех пор больше не приезжала. В том, что касается океана, она предпочитает нежиться на солнышке или сидеть в лодке сложа руки. Хотя мы с ней и близки, но не настолько похожи.

Любопытство, с которым Колин смотрел и слушал, натолкнуло Марию на дальнейшие откровения. Погрузив весло в воду, она продолжила:

– Серена всегда была веселее и популярнее, чем я. Парней она меняла одного за другим, и у нее миллион друзей. Все хотят с ней пообщаться, телефон у Серены звонит не умолкая. Я совсем другая. Спокойнее и, наверное, застенчивее. У меня всегда было ощущение, что я в каждой компании белая ворона…

– Ну, мне ты не кажешься застенчивой.

– Правда? А какой кажусь?

Колин склонил голову набок.

– Задумчивой. Умной. Чуткой. Красивой.

Уверенность, с которой он говорил – как будто озвучивал заранее составленный список, – внезапно смутила Марию.

– Спасибо, – промямлила она. – Очень приятно.

– Не сомневаюсь, ты это и раньше слышала не раз.

– Да нет…

– Значит, ты общаешься не с теми людьми.

Она переступила с ноги на ногу, стараясь скрыть, что одновременно польщена и взволнована.

– У тебя нет девушки?

– Нет, – сказал Колин. – В юности я в принципе был не из тех, кто заводит отношения с девушками, а теперь некогда. А ты?

– Я тоже одна, – ответила Мария. – Я встречалась с одним парнем, когда училась в колледже, но у нас ничего не получилось. В последнее время я привлекаю в основном каких-то странных людей…

– Таких, как я?

Она смущенно улыбнулась:

– Я имела в виду не тебя, а одного компаньона в нашей фирме. Он женат, у него дети. Но он ухаживает за мной, и это только усложняет мою жизнь в офисе.

– Могу себе представить.

– И ты ничего не посоветуешь, потому что в принципе не даешь советы?

– Да.

– Ты понимаешь, что к общению с тобой надо привыкнуть, да? Серена, например, заваливает меня советами.

– Они помогают?

– Не особо.

По выражению лица Колина Мария поняла, что она лишь подтвердила его правоту.

– А что случилось с тем твоим парнем?

– Ничего интересного. Мы встречались два года, и я уже думала, что мы движемся к чему-то серьезному.

– К свадьбе?

Она кивнула:

– Я так считала. Но тут он решил, что я ему не подхожу. Что ему нужна другая.

– Наверное, тебе было нелегко.

– Да. Просто ужасно, – признала Мария.

– И с тех пор ты ни с кем не встречалась?

– В общем, нет. Я иногда ходила на свидания, но ничего серьезного так и не получилось.

Она помолчала.

– В Шарлотте я ходила на танцы с моими подругами в клуб сальсы, но большинство парней, с которыми я там знакомилась, жаждали только одного. На мой взгляд, нужно сначала завязать какие-то отношения, прежде чем переспать, ну а многие парни хотят просто легкой интрижки.

– Это их проблема.

– Да, но…

Мария попыталась найти наиболее понятное объяснение.

– Иногда бывает трудно. Наверное, потому, что мои родители очень счастливы, и кажется, что в отношениях все просто. Я всегда полагала, что найду идеального парня, даже не имея необходимости немедленно заводить семью. В юности у меня было столько планов… Я точно знала, что к тридцати годам выйду замуж и мы будем жить в викторианском особнячке и думать о детях. Но теперь это кажется еще менее реальным, чем в детстве. Менее реальным, чем пару лет назад.

Колин не ответил. Мария покачала головой:

– Просто не верится, что я тебе это рассказываю.

– Мне интересно.

– Да уж конечно, – ответила Мария, отмахнувшись. – Даже мне самой стало скучно.

– А мне нет, – возразил Колин. – Это твоя история, и мне приятно тебя слушать. – Он сделал паузу – и внезапно сменил тему. – Сальса, говоришь?

– Ты все-таки это услышал?

Он пожал плечами, и Мария продолжила, гадая, отчего с Колином так легко разговаривать:

– Я ходила на танцы почти каждые выходные.

– А теперь нет?

– Нет – с тех пор как вернулась домой. Здесь нет клубов. Во всяком случае, официальных. Серена звала меня кое-куда, и я даже собиралась пойти, но в последнюю минуту передумала.

– А могло быть весело.

– Да, не исключено, но это даже не настоящий клуб. Просто танцы в заброшенном ангаре. Наверняка совершенно нелегальные.

– Иногда такие места – самые лучшие.

– Я так понимаю, ты судишь по личному опыту?

– Да.

Мария улыбнулась:

– А ты что-нибудь знаешь про сальсу?

– Это типа танго?

– Не совсем. Танго – нечто вроде бального танца, в котором пары движутся по залу. Сальса – танец для вечеринок, в нем много движений руками, перехватов, притом танцоры остаются на одном месте. Отличный способ провести два-три часа с друзьями, особенно если у тебя хороший партнер. Мне казалось, что только во время танца я могу расслабиться и побыть собой.

– А сейчас ты перестала быть собой?

– Нет, конечно, – ответила Мария. – Но сейчас я тихая и сдержанная, в общем, самая обыкновенная.

Она подняла весло над головой, потянулась и снова принялась грести.

– Я хочу кое-что спросить. Я об этом думаю с тех пор, как услышала.

Колин повернулся к ней, и Мария задала вопрос:

– Почему ты хочешь преподавать в начальных классах? По-моему, большинство мужчин предпочли бы работать в старшей школе.

Он погрузил весло в воду.

– Потому что в этом возрасте дети уже достаточно большие, чтобы понимать почти все, что говорят взрослые, но еще достаточно маленькие, чтобы верить, что взрослые говорят правду. И именно в это время начинают по-настоящему проявляться поведенческие особенности. Иными словами, это своеобразный рубеж.

Они скользили по воде, гладкой, как стекло.

– И? – уточнила Мария.

– Что?

– То же самое ты сказал вчера вечером. Когда решил, что я рассказала тебе не все. Поэтому я опять спрошу: какова настоящая причина, что ты решил работать в третьем классе?

– Потому что последний год в начальной школе был лучшим годом за всю учебу, – сказал Колин. – До недавнего времени это вообще был мой последний хороший год, точка. Благодаря мистеру Моррису, отставному военному, который затем стал учителем. Он прекрасно знал, что мне нужно. Не бездумная дисциплина военной школы, а план, разработанный специально для меня. Он терпеть не мог беспорядка в классе; однажды я начал проказничать, из-за этого пришлось остаться после уроков. Я думал, придется просто сидеть в классе с книжкой, ну, или убираться, но вместо этого мистер Моррис велел мне наматывать круги вокруг школы и делать отжимания всякий раз, когда я пробегал мимо него. Он повторял: «У тебя отлично получается, ты очень быстрый и сильный», и так далее, поэтому я не чувствовал себя наказанным. То же самое он устроил на следующий день на перемене, а потом спросил, не смогу ли я приходить пораньше каждый день. Ведь очевидно, что я талантлив в беге. Что я сильнее других ребят. Лучше других. Теперь-то я понимаю, что мистер Моррис это придумал, чтобы дать выход моей избыточной энергии, чтобы я мог спокойно сидеть в классе.

Колин заговорил мягче:

– Но тогда… меня впервые похвалили. И с тех пор мне больше всего хотелось сделать так, чтоб он еще сильнее гордился мной. Я серьезно взялся за уроки, и учеба стала даваться легче. Я догнал одноклассников в чтении и математике и дома тоже вел себя лучше. Но на следующий год я перешел в класс миссис Крэндал, и все достижения пошли прахом. Она была язвительной, злобной и ненавидела мальчишек, поэтому я снова стал трудным ребенком. Тогда родители отправили меня в военную школу, ну а продолжение ты знаешь.

Колин шумно выдохнул, прежде чем вновь взглянуть на Марию.

– Вот почему я хочу учить. Потому что, быть может, однажды я встречу мальчика с похожими проблемами – и буду знать, что делать. Я понимаю, какую роль может сыграть один-единственный год в жизни ребенка. Потому что без мистера Морриса, который учил меня давным-давно, я бы никогда даже не подумал поступить в колледж и стать учителем.

Пока Колин говорил, Мария не сводила с него глаз.

– Теперь, учитывая все то, что ты рассказал, твое желание не кажется мне удивительным… но я удивлена.

– Почему?

– Это очень вдохновляющая история. В смысле, то, как ты решил стать учителем. У меня таких историй нет. Я, в общем, сама не знаю, отчего стала юристом. Ну, вроде как само собой получилось.

– Как так?

– Когда я поступила в колледж, я еще не знала, чем хочу заниматься. Я думала про бизнес-школу и даже размышляла, не поступить ли в медицинский. Специальность я выбрала с трудом – и на втором курсе по-прежнему понятия не имела, чему хочу посвятить свою жизнь. Моя соседка по комнате, наоборот, точно знала, что займется правом, и я убедила себя, что это намного романтичнее, чем кажется. Тогда я подала документы в юридическую школу, а через три года уже работала в прокуратуре и готовилась к сдаче экзаменов. И вот… я здесь. Пойми меня правильно – я вполне компетентна, но иногда как представлю, что буду заниматься этим до конца жизни…

– А кто сказал, что ты обязана это делать?

– Не могу же я просто махнуть рукой на свое образование. Или вычеркнуть из жизни последние четыре года. Что тут поделаешь?

Колин потер подбородок.

– Лично я думаю, – наконец сказал он, – что человек вправе делать что хочет. В конце концов, мы живем той жизнью, которую выбираем для себя.

– А как твои родители относятся к тому, что ты учишься в колледже?

– Похоже, они до сих пор не уверены в том, что я никогда не стану прежним.

Мария улыбнулась. Девушке понравилось, что Колин ответил откровенно, не беспокоясь о том, какое впечатление произведет.

– Не знаю почему, но мне трудно представить, каким ты был раньше.

– Прежний Колин тебе не понравился бы.

– Да, наверное, – согласилась Мария. – И он, скорее всего, не остановился бы, чтобы помочь с колесом.

– Точно, – согласился Колин.

– Что еще я должна знать про нынешнего Колина? – спросила она, за чем последовал неспешный разговор о жизни в Роли, о дружбе с Эваном и Лили. Колин рассказывал про родителей и старших сестер, про то, каково было расти под присмотром многочисленных нянь, про детские драки, в которых он участвовал, про школы, в которых учился, про годы после выпуска, хотя он и признал, что они, в общем, мешались в его сознании. Он рассказал про Ассоциацию смешанных боевых искусств, а когда Мария настояла, поведал о некоторых памятных поединках, в том числе о недавнем бое с морпехом, наставившим ему синяков. Хотя Колин старался сглаживать острые углы, услышанное все-таки соответствовало тому, что Мария и так уже знала.

За разговором они не заметили, как начал подступать прилив, подгоняя доски. Солнце постепенно клонилось к горизонту, вода сверкала, как начищенная монетка. Небо затянули тонкие облака, смягчив неумолимый жар, и все вокруг стало менять цвет, становясь розовым, оранжевым, лиловым.

– Поплыли на остров? – наконец спросила Мария.

Колин кивнул. Пока они гребли к берегу, Мария заметила блестящие черные спины трех черепах, которые плыли навстречу. Их панцири виднелись из воды. Когда Мария указала на них, Колин широко улыбнулся. По молчаливому согласию они перестали грести, позволив доскам дрейфовать на волнах. К удивлению Марии, черепахи изменили курс и направились к людям. Девушка инстинктивно взяла фотоаппарат и принялась делать снимки, меняя план и ракурс с каждым кадром. Каким-то чудом ей удалось запечатлеть всех трех черепах, прежде чем они проплыли мимо единым строем, разбрызгивая воду из дыхал, так близко, что она могла к ним прикоснуться. Мария повернулась, наблюдая за тем, как черепахи плыли к выходу из бухты, в океан. Интересно, что привело их сюда именно в этот момент?

Когда черепахи наконец скрылись из виду, она заметила, что Колин смотрит на нее. Он улыбнулся, и Мария машинально подняла фотоаппарат и сфотографировала его, вспомнив, каким беззащитным он казался несколько минут назад. Несмотря на внешнюю уверенность, которую источал Колин, девушка понимала, что он тоже искал поддержки, ведь он, как и она, по-своему был одинок. Мария почувствовала щемящую тоску и вдруг подумала, что они одни на целом свете. В ту минуту она поняла, что хочет провести с Колином как можно больше вечеров, таких, как этот – самый обычный вечер, который отчего-то казался ей волшебным.

Глава 7
Колин

На пляже Колин сел на полотенце рядом с Марией, стараясь не обращать внимания на то, как она выглядела в черном бикини, до этого скрытом под одеждой. Вчера он смотрел на нее как на необычную незнакомку, но сегодня стал видеть в Марии друга. И теперь он мог предположить, что будет дальше. Черное бикини мешало собраться с мыслями. Колин решил, что Мария не просто хорошенькая, а потрясающе красивая. Он чувствовал, что за день между ними что-то изменилось, но никак не мог понять, что именно.

У него было мало опыта общения с такими женщинами, как Мария. У девушек, с которыми Колин встречался, вместо университетских дипломов и дружных семей были многочисленные татуировки, пирсинг, дерзкие лица и серьезные комплексы. Они ждали, что с ними будут грубо обращаться, и он, как правило, соответствовал ожиданиям. Отсутствие иллюзий относительно друг друга создавало нечто вроде зоны комфорта. Сомнительного комфорта, конечно, но беда никогда не приходит одна. Только одна или две девушки продержались с Колином дольше трех месяцев, но, в отличие от Эвана, он никогда и не стремился к тому, чтобы надолго связать свою жизнь с одним человеком. Он был другим. Ему нравились свобода и отсутствие ответственности. Колин едва мог разобраться со своей жизнью, не говоря уж о том, чтобы соответствовать чьим-то ожиданиям.

Ну или, по крайней мере, он так всегда считал, но теперь, украдкой восхищаясь Марией, Колин подумал, что, наверное, просто искал отговорки. Возможно, стабильные отношения его не интересовали, потому что у него никогда их не было и он не знал, что это такое, ну, или потому что он не встретил подходящую девушку. Колин знал, что опережает события, но не мог отрицать, что ему хотелось проводить больше времени с Марией. Он решительно не понимал, отчего она до сих пор одна. Колин убеждал себя, что она, уж конечно, не заинтересуется таким парнем, как он.

И все-таки…

В клинике он много времени проводил на сеансах групповой терапии, где основной задачей было выяснить, каким образом и почему люди сходятся. Понять других значило понять себя, и наоборот, и Колин давно изучил язык жестов и интонаций людей, выказывающих свои страхи, недостатки, сожаления. Хотя у Колина не получалось до конца разгадать Марию, он подозревал, что происходящее смущает девушку ничуть не меньше его. И неудивительно. Хотя он и старался держаться, Мария понимала, что перед ней прежний Колин. Это кого угодно бы смутило. Черт возьми, и его самого смущало. Взрывной темперамент Колина дремал, как медведь в спячке, и он знал, что обязан определенным образом выстраивать свою жизнь, чтобы весна никогда не наступила и медведь не проснулся. Побольше тренироваться, чтобы держать ярость под контролем, и время от времени участвовать в соревнованиях, чтобы давать выход агрессии. Усердно заниматься, много работать, чтобы оставалось меньше свободного времени на посещение неподходящих мест. Держаться подальше от наркотиков и ограничить употребление спиртного. Общаться с Эваном и Лили, которые были не только образцом для подражания, но и всегда оказывали Колину поддержку, не позволяя впутываться в неприятности.

В его жизни не было места для Марии. И времени. И сил.

И все-таки…

Они сидели одни на безлюдной полоске песка, и Колин вновь подумал, что Мария чертовски сексуальна. По логике вещей, девушка давно должна была сбежать, но она, казалось, спокойно восприняла его прошлое, и какие бы усилия Колин ни прилагал, он не мог перестать думать о ней.

Он увидел, как Мария, озаренная лучами вечернего солнца, откинулась назад, опираясь на локти, и вновь подумал, что она неотразима. Чтобы отвлечься, Колин перекатился на бок и протянул руку к холодильнику. Подняв крышку, он достал две бутылки воды, подал одну Марии и спросил:

– Банан или апельсин?

– Банан, – ответила Мария и села, томная и изящная. – От апельсинов руки будут липкие.

Колин вручил ей банан и достал два пакетика с орехами.

– Хочешь?

– Не откажусь.

Мария взяла пакетик и сунула в рот пару миндальных орехов.

– То, что нужно, – сказала она, подмигнув. – Прямо-таки чувствую, как снижается уровень холестерина и растут мышцы.

Колин улыбнулся и принялся чистить апельсин, а Мария банан.

– Я никогда еще этого не делала, – сказала она. – Не заплывала на остров. Я проплывала мимо, но ни разу не решалась полежать на берегу.

– Почему?

– Летом здесь всегда слишком людно. Я бы странно себя чувствовала в одиночестве.

– Почему? Меня бы это не смутило.

– Не сомневаюсь. Ты мужчина. А у женщин по-другому. Если приплыть сюда одной… кто-нибудь решит, что я непременно ищу приключений. А если какой-нибудь ненормальный сядет рядом и начнет приставать? Например, какой-нибудь тип, который пробовал наркотики, и дрался в барах с незнакомыми людьми, и бил их ногой по голове, а теперь отбывает условный срок… Погоди-ка!

Она взглянула на Колина, изобразив панический ужас.

Тот рассмеялся:

– А если он скажет, что изменился?

– Ну, сначала я бы ему, наверное, не поверила.

– А если он окажется чертовски обаятелен?

– Он должен быть очень, очень обаятелен… но я все равно предпочла бы остаться одна.

– Даже если бы он поменял тебе колесо ночью, в грозу?

– Я была бы ему очень благодарна, но… Даже безумцы иногда способны на любезный поступок.

– Да, наверное, это мудрое решение. Такой человек может быть опасен, и уж точно ты не захочешь оставаться с ним наедине.

– Разумеется, – ответила Мария. – Конечно, есть вероятность, что он действительно изменился… и что он очень приятный человек… а значит, мне не повезло. Раз уж я не дала ему шанса.

– Да, я понимаю.

– Короче говоря, вот почему я не сижу здесь одна. Чтобы пресечь проблему в корне.

– Разумно. И все-таки, честно говоря, я не знаю, как относиться к тому, что ты сказала.

– Вот и хорошо, – Мария шутливо ткнула его локтем. – Значит, мы на равных. Я тоже не знаю, как относиться ко многому из того, что ты сказал.

Хотя Колин и сомневался, что девушка флиртует, ему понравилось то, каким естественным было ее прикосновение.

– Может быть, сменим тему и поговорим о чем-то более безобидном?

– Например?

– Расскажи мне про свою семью. Ты сказала, что у тебя в городе много родственников.

– Мои бабушки и дедушки с обеих сторон по-прежнему живут в Мексике, но в Уилмингтоне у меня три тети и четверо дядей, а еще двадцать кузенов и кузин. Иногда мы устраиваем сумасшедшие семейные вечеринки.

– Звучит интригующе.

– О да. Из них многие работают или раньше работали в «Семейной кухне», поэтому ресторан для нас – второй дом. В детстве я проводила там едва ли не больше времени, чем дома.

– Правда?

Мария кивнула.

– Когда я была маленькой, родители устроили игровую зону в задней комнате, чтобы мама могла за мной присматривать, а когда я пошла в школу, то делала уроки в отцовском кабинете. Когда родилась Серена, я присматривала за ней, пока у мамы не заканчивалась смена, а когда Серена подросла, я сама уже подрабатывала в ресторане. Но самое странное – я никогда не чувствовала себя номером два по значимости в семье после ресторана. Не только потому, что в нем находилась вся моя семья, но и потому, что родители регулярно забегали взглянуть, как у меня дела. И дома мы жили примерно так же. Вокруг постоянно были родные. Многие жили с нами, пока им не удавалось скопить денег и найти собственное жилье. Идеальный вариант для ребенка. Что-то всегда происходит, люди разговаривают, играют, готовят, слушают музыку. Шумно, но атмосфера очень приятная. Она насыщена счастьем.

Колин попытался соотнести рассказ Марии с образом той девушки, которая сидела рядом с ним. И ему это с легкостью удалось.

– Во сколько лет ты начала работать в ресторане?

– В четырнадцать. Я работала после школы, и летом, и на рождественских каникулах, пока не окончила колледж. Родители решили, что мне будет полезно самой зарабатывать деньги на карманные расходы.

– Ты, кажется, ими гордишься.

– А ты бы на моем месте не гордился? Хотя, надо признать, я понятия не имею, что они сказали бы, если бы узнали, с кем я провожу время.

– О, я прекрасно представляю, что они сказали бы.

Мария рассмеялась – весело и беспечно.

– Хочешь покидать фрисби?

– Давай попробуем. Но я плохо кидаю…

Мария не кривила душой. Она играла неумело, почти каждый раз тарелочка летела не в ту сторону, иногда зарывалась в песок, иногда ее подхватывал ветер. Колин ловко лавировал, пытаясь перехватить тарелку, пока та не ударилась оземь, и Мария каждый раз вскрикивала: «Извини, пожалуйста!» Когда ей удавалось сделать точный бросок или поймать фрисби, она ликовала, как ребенок.

И все время весело болтала. Мария рассказала Колину, как ездила в Мексику навестить бабушек и дедушек, и описала крохотные бетонные домики, в которых те прожили всю жизнь. Она вспомнила школьные годы, поделилась некоторыми воспоминаниями о колледже и парой историй о работе в прокуратуре. Колин решительно не понимал, как первый бойфренд Марии мог от нее отказаться и почему с тех пор у нее больше никто не появился. Разве мужчины так слепы? Он не знал ответа и был обеспокоен. Наверняка он знал лишь одно: ему невероятно повезло, что Мария накануне решила прогуляться по пирсу.

Отложив фрисби, он взял мячик и услышал ее смех.

– Ни за что, – сказала девушка и плюхнулась на полотенце.

Колин сел рядом, уставший после целого дня, проведенного на солнце, и заметил, что кожа Марии лоснится. Они неспешно допили воду, глядя на залив.

– Мне бы хотелось посмотреть, как ты дерешься, – сказала Мария, повернувшись к Колину.

– О’кей, – ответил он.

– Когда следующий бой?

– Через несколько недель. В «Доме блюза», в Мирт-Бич.

– С кем ты дерешься?

– Пока не знаю.

– Как можно не знать своего противника?

Колин пропустил песок сквозь пальцы.

– В любительских соревнованиях об этом обычно становится известно только накануне. Все зависит от того, кто хочет участвовать, кто готов, кто в доступе. Ну и, конечно, кто зарегистрируется.

– Ты волнуешься? Из-за того, что не знаешь заранее.

– Не особо.

– А если против тебя выйдет какой-нибудь громила?

– Есть весовые категории, так что это не проблема. Меня заботит только, если противник испугается и нарушит правила. У некоторых ребят, которые участвуют в любительских соревнованиях, мало опыта в боях без правил. В таком случае легко потерять контроль. Именно это и произошло в последний раз, когда противник ударил меня головой в лицо. Бой прервали, чтобы остановить кровь, а судья не зафиксировал нарушение. Мой тренер просто взбеленился.

– Э… и тебе нравится?

– Ну что поделаешь. Зато в следующем раунде я взял противника в удушающий захват, и ему пришлось сдаться. Вот это мне и правда понравилось.

– Ты ведь понимаешь, что у тебя не самые здоровые увлечения, правда?

– О’кей.

– Раз уж мы говорим начистоту, меня не волнует, выиграешь ты или проиграешь, но я не хочу, чтобы тебе наставили синяков.

– Я буду стараться изо всех сил.

Мария нахмурилась:

– Погоди. «Дом блюза»… это же ресторан.

– И он тоже. Но там достаточно места. Любительские бои обычно не собирают большую толпу.

– Я в шоке! Неужели людям стало неинтересно смотреть на мужчин, которые избивают друг друга до полусмерти! Куда катится мир?

Колин ухмыльнулся. Мария обхватила колени руками, как накануне вечером, но на сей раз она случайно коснулась Колина плечом.

– Как там фотографии? – спросил он. – Фотографии черепах.

Мария включила фотоаппарат и показала фото Колину.

– Вот эта, кажется, лучшая. Там еще несколько штук. Нажимай на стрелочку, чтобы листать.

Колин посмотрел на снимок.

– Просто супер. Они как будто позируют.

– Иногда мне везет. Свет падал идеально.

Мария потянулась к нему, и их руки соприкоснулись.

– Сейчас покажу еще несколько…

Нажимая на стрелочку, Колин просмотрел целую серию фотографий. Пеликаны и цапли, бабочка крупным планом, кефаль в прыжке. Мария придвинулась еще ближе, чтобы тоже посмотреть, и он уловил легкий цветочный аромат.

Когда фотографии закончились, девушка наконец отстранилась.

– Вставь их в рамку, – посоветовал Колин, возвращая фотоаппарат.

– Обязательно. Но только лучшие.

– Есть еще лучше?

– Можешь оценить сам, – сказала Мария. – Конечно, тебе для этого придется зайти в гости, потому что они висят у меня дома.

– Я охотно приду.

Мария вновь повернулась к воде с легкой улыбкой на губах. Странно было думать, что не далее чем вчера он впервые увидел ее на краю пирса, что они так сблизились за столь короткое время и что Колину теперь очень хотелось побольше узнать о Марии.

– Боюсь, нам пора, – сказала Мария с ноткой сожаления в голосе. – Скоро начнет темнеть.

Колин кивнул, чувствуя острое разочарование. Они поднялись, собрали вещи и поплыли обратно, добравшись до Райтсвилл-Бич, когда показались первые звезды. Колин помог Марии уложить доски и весла на крышу машины. Повернувшись к девушке и глядя, как она убирает волосы с глаз, он ощутил странное волнение. Раньше с ним ничего подобного в обществе женщины не случалось.

– Сегодня я отлично провел время.

– Плавать на доске вообще весело, – согласилась Мария.

– Я имел в виду не это, – сказал Колин.

Он переступил с ноги на ногу, чувствуя, что Мария ждет продолжения:

– Я хотел сказать, что отлично провел время с тобой.

– Правда? – негромко спросила она.

– Да.

Колин подумал, что она прекраснее всех девушек, которых он знал.

– А что ты делаешь на следующей неделе?

– Кроме обеда с родителями в воскресенье, пока никаких планов.

– Хочешь сходить в тот клуб, куда тебя звала Серена? В субботу вечером.

– Ты зовешь меня на танцы?

– Я бы хотел увидеть необыкновенную Марию. Ту, которая может быть собой.

– Потому что застенчивая и тихая Мария не в твоем вкусе?

– Нет. Даже наоборот. И я уже сделал о ней определенные выводы.

На дюнах кричали сверчки, как будто пели серенаду. Мария и Колин были одни. Когда она взглянула на него, он шагнул вперед, повинуясь инстинкту. Колин боялся, что девушка отступит и разрушит чары. Но она не двинулась с места, даже когда он подошел еще ближе и медленно обнял ее. Колин притянул девушку к себе, их губы соприкоснулись, и он сразу понял, что мечтал именно об этом. Он хотел всегда, вот так, держать ее в объятиях.

Колин не спеша возвращался домой по красивым жилым улочкам Уилмингтона, наслаждаясь приятными воспоминаниями о дне, проведенном с Марией. Он ощущал приятную усталость после нескольких часов плавания на доске и по-прежнему пытался разгадать тайну Марии. Колин как раз шагал по свежеподстриженному газону к двери, когда Лили, с мобильником в руке, окликнула его.

– А вот и ты, – произнесла она со своим певучим акцентом.

Как всегда, выглядела Лили безукоризненно, хотя сегодня, в кои-то веки, надела джинсы с туфлями на каблуке, жемчужным ожерельем, изящными бриллиантовыми сережками и цветком гардении в волосах.

– Ты что здесь делаешь? – спросил Колин, поворачивая к крыльцу.

– Я разговаривала с мамой, пока ждала тебя, – ответила Лили, вприпрыжку спускаясь со ступенек.

Лили была единственной из тех, кого он знал, кто от радости подпрыгивал на ходу. Она обняла Колина.

– Эван сказал, что у тебя сегодня свидание, и я хочу знать все в подробностях.

– А где он сам?

– За компьютером, собирает сведения о какой-то фармацевтической компании для своих клиентов. Ты же знаешь, как серьезно он относится к работе. Но не увиливай. Сейчас мы сядем, и ты мне расскажешь об этой необыкновенной девушке. Ответ «нет» не принимается. И ничего не пропускай, я желаю знать все.

Лили уселась на крыльце и похлопала по доскам рядом с собой. Колин знал, что нет иного выбора, кроме как подчиниться, поэтому он почти все выложил Лили. Когда он закончил, она взглянула на него, явно разочарованная.

– Научись рассказывать, Колин, – с упреком произнесла она. – Ты просто перечислил, чем вы занимались и о чем говорили.

– А чего еще ты хотела?

– Глупый вопрос. Ты должен был сделать так, чтобы я тоже в нее влюбилась.

– С какой стати?

– Потому что, даже несмотря на убогое изложение, я вижу, что ты влюблен.

Он промолчал.

– Колин, – позвала Лили. – Именно это я и имею в виду. Я ожидала, что ты скажешь что-нибудь вроде: «Когда я вижу Марию, я… я…», а потом замолчишь и покачаешь головой, потому что слова не в состоянии передать силу твоего чувства.

– Это в твоем духе.

– Да, – улыбнулась Лили. – И поэтому ты такой плохой рассказчик.

Только Лили могла оскорбить человека и одновременно создать впечатление, что ей неприятнее говорить, чем ему слушать.

– С чего ты взяла, что я влюбился? – поинтересовался Колин.

Он вздохнула:

– Если бы тебе не понравилось свидание, в ответ на мой вопрос ты бы непонимающе взглянул на меня и сказал: «Не о чем говорить». Поэтому мой главный вопрос: когда я с ней познакомлюсь?

– Посмотрим.

– Ты намерен в ближайшее время снова встретиться со своей приятельницей?

Колин задумался, использует ли хоть кто-нибудь, кроме Лили, слово «приятельница» вместо «подружки» или «девушки».

– Мы хотели встретиться на выходных.

– Не в баре, надеюсь?

– Нет, – ответил он и рассказал Лили про танцы.

– По-твоему, это разумно? Учитывая то, что случилось в последний раз, когда ты пошел в клуб со мной и с Эваном.

– Я просто пригласил Марию на танцы.

– Очень романтично, – согласилась Лили. – Но…

– Все будет в порядке. Обещаю.

– Ловлю тебя на слове. Конечно, на неделе ты еще можешь заскочить к ней на работу и сделать приятный сюрприз в виде цветов или конфет. Женщины любят получать небольшие знаки внимания, хотя я думаю, что конфеты лучше дарить зимой. Так что цветы – самое оно.

– Это не в моем стиле.

– Вот именно, поэтому я и подсказала. Поверь, она будет в восторге.

– О’кей.

Лили похлопала его по руке:

– Мы ведь обсуждали твою привычку твердить «о’кей», когда с тобой разговаривают. Нужно от нее избавиться. Она очень неприятная.