Текст книги "Посох Гурама"

И со звуками творилось что-то непонятное. Казалось, закричи кто-нибудь из них, и уже на расстоянии вытянутой руки его голос увязнет в этой водяной пыли, как в вате. А хрустнет стебель травинки за много миль, и дрогнет, оглушенное, все живое.

– Удобное место для засады, – сказал Сухмет.

– Не очень, – возразил Лотар. – В ущелье десяток решительных людей способны задержать любую рать, пока повозки отводят в сторону. Вот если бы здесь было пошире и поровнее…

И такое место открылось за поворотом. Это было плоское и ровное, без канав и складок, плато. Стены ущелья, сжавшие дорогу, разошлись так далеко, что пропали в тумане. Дорога еще немного поднималась вверх, но потом вдруг затерялась за близким перекатом, образованным, должно быть, верхней точкой перевала.

– А вот это в самом деле очень удобное место для засады, – сказал Лотар, оглядываясь по сторонам. Ему здесь не нравилось, но он по-прежнему не чувствовал ни малейшей опасности.

– Где же повозки, где следы нападений?

В самом деле, здесь не было даже обломков.

– А знаешь, – вдруг возбужденно сказал Сухмет, – здесь кто-то все расчистил, хотя и непонятно с какой целью.

– Сейчас посмотрим.

Лотар пошел вперед. Зачем-то он считал шаги, словно каждый из них мог стать последним и ему нужно было пройти как можно дальше, чтобы уцелеть. Было так тихо, как бывает только в глубокой пещере, или в темном, густом кошмаре, или в горах, где уже невозможно дышать, где нет ни гроз, ни облаков, где не живет никто, кроме тех, кто уже не может называться человеком.

Вдруг – Лотар даже присел – зазвенели колокольчики… нет, колокола, оглушительные и непрерывные. Они трезвонили так, что можно было оглохнуть! Не понимая, что нужно делать, Лотар лег на камни и, мобилизовав всю свою энергию, попробовал быстро осмотреться. Ничего. Потом что-то стало проявляться, непонятное, трудноуловимое… А колокольчики захлебывались, предупреждая об опасности.

Его руки что-то коснулось и тут же замерло, прилипнув, врастая в кожу, обжигая невероятной болью. Потом что-то коснулось ноги, что-то мягко легло на плечо… Лотар окаменел, стараясь не двигаться. Он собрал всю выдержку, чтобы не вскочить, не взмахнуть руками, пытаясь освободиться.

Теперь он видел, что туман и клубящееся небо над головой были не просто спустившимся на перевал облаком. Это была мощнейшая и сложнейшая по исполнению магия, почти превосходящая все, что Лотар видел прежде и о чем читал. Эта серая, колышущаяся пелена скрывала тонкие невидимые нити… Они были липкими и жгучими, и их сплели, чтобы они беззвучно опускались сверху и опутывали жертву, если она начнет двигаться в попытке освободиться.

Это была паутина. Теперь Лотар видел, что это именно паутина – невидимая, не толще конского волоса, и абсолютно прозрачная, спускающаяся сверху медленными и бесшумными прядями. Они, как щупальца, свисали с основной сети, которая была растянута в сером небе на высоте десяти-пятнадцати туазов. Но это несомненно была паучья сеть – с ее спиральным строением, с ее потрясающим, смертоносным изяществом и совершенством.

Несколько нитей, как живые существа, скользнули по плащу и убрались в сторону. Вероятно, их раздвинул, как занавеску, ветер… Что-то здесь должно быть интересное с ветром. Нужно потом подумать или спросить Сухмета… Спросить Сухмета? Можно ли здесь громко разговаривать? А думать можно?

Лотар решился.

– Сухмет, – позвал он.

– Господин мой, прошу простить меня, недостойного раба, за то, что я не увидел раньше. Я буду всю жизнь слизывать кипящее масло со сковородки, чтобы искупить…

– От этого сейчас особенно много пользы, – пробормотал Лотар. Иногда его очень раздражало восточное воспитание старика.

– Что?

– Посмотри лучше, надо мной есть еще эта гадость? Она не ощущается до прикосновения, и я не знаю…

Кажется, я становлюсь болтливым, подумал Лотар. Наверное, это от страха.

– Правая нога и правая рука не должны двигаться. Но левая ничем не стеснена. Но они близко, о… как они близко. Лучше не двигайся, господин мой, я подберусь поближе и брошусь вперед, чтобы они затянулись на мне прежде, чем на тебе. Тогда ты успеешь…

– Больше ничего не придумал?

– Невыносимо видеть, как…

– Говоришь, левой я могу двигать?

Осторожно, не отрывая руку от камней со снегом, забившимся в трещинки, Лотар потянулся к Гвинеду. Его меч, не подвластный никакой нечисти, должен его спасти. Это ведь так просто – нужно всего лишь пресекать эти нити…

– Господин мой, не двигайся. Ветер изменился, сеть над нами займет другое положение, и нити поднимутся.

– А если появится тот, кто это сплел?

– Не появится. – Голосу Сухмета не хватало уверенности, но он уже не выл от ужаса.

Клинок выходил легко, словно знал, что без него не обойтись. Но движения кисти не хватало, чтобы освободиться от ножен. Если бы знать, что Гвинед справится с паутиной, можно было бы перевернуться на спину и рубануть те нити, которые сковали правую руку. Нет, нужно выбрать что-то более верное. В этом месте возможно все, здесь даже воздух загустел от какого-то чудовищного и дикого колдовства.

Лотар перехватил клинок посередине. Сталь была холодной и скользила от влаги. Лотар понял, почему Гвинед так легко выходит из ножен. Когда все кончится, подумал он, нужно будет тебя хорошенько намаслить.

Когда меч оказался в его руке, Лотар оперся на каменную поверхность подбородком. Это дало ему возможность посмотреть вперед. Настоящий занавес прозрачных нитей спускался сверху. Некоторые из них почти касались его лица, а он их не чувствовал. Привык к тому веществу, которое находится на них? И сейчас они отравляют его, а он не может даже как следует размахнуться…

Значит, лежать и ждать, как предлагал Сухмет, было бы самым верным путем в могилу. Хотя нет, здесь не хоронят. Здесь кто-то, напичканный магией, как рождественский гусь яблоками, съедает тех, кто слишком терпелив и готов лежать, чтобы сохранить жизнь. Поэтому и нет здесь трупов, хотя животных, желающих заняться свежей убоиной, тоже нет.

Лотар поднял Гвинед и поднес его к нитям. Так, должно быть, хирурги удаляют катаракту с глаза. Ну, старый друг, покажи, на что ты способен…

Едва острая стальная кромка коснулась первой паутинки, как тончайший волосок, длиной в пару дюймов, упал на землю и растворился в сыром воздухе, как медуза на солнце, только гораздо быстрее. Остальная нить поднялась вверх, закручиваясь тонкой спиралькой, словно живая. Может, и правда, они живые?.. Лотар коснулся следующей нити. Тот же эффект.

Тогда он рубанул по густой пряди, висевшей перед ним. И Гвинед прошел через бледные светящиеся нити, расчистив место для дыхания, для жизни. Разрубая вещество, из которого нити были созданы, меч ощутимо подрагивал в руке, но Лотару казалось, капельки воды в воздухе оказывают магическому мечу большее сопротивление, чем эта паутина.

Отвратительные космы отдернулись вверх, Лотар засмеялся. Он перекатился на спину и освободился одним быстрым движением меча. Против Гвинеда эта ловушка была бессильна. Он встал. Сухмет стоял на коленях там, где Лотар оставил его, и шептал какое-то заклинание.

Лотар расхохотался во весь голос. Разрубая все пряди, которые мешали ему пройти, он подошел к старику:

– Вставай. Гвинед справился с этим гораздо лучше заклинаний.

Сухмет открыл глаза. Он почти сразу все понял, и в его испуганных глазах появилось облегчение. Еще слабо, не очень-то веря удаче, он усмехнулся, показав свои не по-стариковски крепкие и красивые зубы.

– Значит…

– И на этот раз мы победим. Я же говорил тебе, здесь работают неумехи.

Земля качнулась под ногами Лотара, а горы рванулись вверх, закрывая небо, затянутое паутиной. Он упал на колени, потом на бок, но Гвинед не выпустил.

Он получил доказательство – в нитях все-таки был яд. И очень мощный, если хватило пары минут, чтобы отравить его. Но теперь это было не страшно.

И еще он подумал, что можно трансмутировать в паука и драться их методами.

Глава 3

Лотар пришел в себя от запаха дыма. Его голова лежала на чем-то мягком, а руки и ноги были укутаны грубой, приятной на ощупь тканью. Ему было тепло, даже жарко.

Где-то совсем рядом рубили дрова. Интересно, подумал Лотар, откуда здесь дрова. Из лесу они вышли несколько часов назад, и ничего, кроме камня, не видели по обеим сторонам дороги… Дорога, паутина, яд. Он все вспомнил и открыл глаза.

Прямо перед ним горел огонь. Грубые дорожные плащи, в которые Лотар был укутан, уже начинали потихоньку тлеть. По ту сторону костра Сухмет рубил обломки повозки боевой секирой убитого купца. Сухмет сразу понял, что Лотар в сознании.

– Вот и отлично. – Он вчитался в состояние Лотара и тут же палкой стал отодвигать костер подальше. – Сейчас, мой господин, все будет как ты хочешь.

– Сухмет, – голос Лотара удивил его самого, настолько он был слаб, – долго я был без сознания?

– Нет, мой господин.

– Говори правду.

– Два часа. – Сухмет занялся головешками. – Но теперь это ничего не значит.

– Сухмет, а мы не ошиблись? Может, против нас на этот раз играют очень сильные противники и их неумелость нам просто померещилась?

– Они в самом деле не понимают, что творят. И плохо рассчитывают, что будет потом. С той энергией, которую они затратили на создание этой ловушки и которая требуется, чтобы не пропустить сюда ветер, они могли бы придумать и что-нибудь получше.

– Откуда у них такая энергетика?

Сухмет подумал, вытер невольно выступившие от дыма слезы и ответил:

– Иногда в руки не очень умелого колдуна попадает магический инструмент огромной силы. И тогда начинается такое, что не привидится и самому изобретательному идиоту.

Сухмет развел руками. Лотар посмотрел в низкое небо, куда дым костра уносился, как песок ссыпается в пропасть.

– Хорошая идея. Принеси воды, пить хочется.

Сухмет бросился к сумке. Когда он поднес к губам Лотара горлышко, в тонких медных стенках дружелюбно и звонко плеснулась вода. Лотар взял флягу сам. Рука его подрагивала, но он знал, что уже завтра и думать забудет об отравлении. Его тело, которое могло трансмутировать в дракона, уже восстанавливало свою жизненную силу.

Вода остудила жар. Лотар вытер губы и с сожалением вогнал в горлышко пробку.

– Как ты думаешь, имеет смысл трансмутировать в паука и драться по их правилам?

– Ни в коем случае, господин мой. – Сухмет взял флягу и отставил в сторону. – Чтобы выбрать подходящий вид паука и научиться драться наиболее эффективным методом, нужно немало экспериментировать. Если бы ты так поступил, я не дал бы за твою жизнь…

Лотар улыбнулся:

– Правильно. В новом теле – другая пластика, и мозг довольно трудно привыкает к этому.

Сухмет выпрямился, опустил руки и очень смиренно произнес:

– Мой господин, я должен признать, что ты действовал наилучшим образом, а вот мои советы привели бы тебя к гибели.

Лотар слабо махнул рукой:

– Все обошлось, Сухмет.

– Нет, господин мой, я должен…

– Нет! – рявкнул Лотар как мог. – Не заставляй меня тратить силы впустую.

Старик поклонился:

– Слушаю, мой господин.

– И вообще, мне не хочется, чтобы ты так меня называл. Я никакой не господин тебе, ты получил свободу в тот день, когда мы встретились.

Лицо Сухмета стало несчастным, в его узких глазах появилась печаль.

– А как я должен называть тебя, господин?

– Хотя бы по имени. А если наберешься смелости, называй как остальные – Желтоголовым.

– Господин, не наказывай меня так, я не могу и не хочу… Даже приказа твоего я не послушаю.

Сухмет быстро отошел в сторону, подобрал секиру и сделал вид, что на свете не существует ничего важнее дров.

Да, он присмирел, и, может статься, надолго, подумал Лотар. А жалко.

– Что ты делаешь?

– Рублю дрова. Скоро я буду готовить ужин, господин, дров потребуется много.

– Еще вчера ты умел приготовить ужин на двух лучинах и пучке травы.

Он промолчал. Нет, так не годится, нужно зайти с другой стороны.

– Как ты думаешь, та птица, которая погибла в паутине…

– Она очень быстро погибла от яда. А потом кто-то ее утащил, чтобы она не обозначала сеть другим птицам. Кроме того, кто-то тут очень голоден.

– А мне показалось, ее мгновенно удушили.

– Этот яд действует, помимо прочего, на дыхательные центры. И расстояние было слишком велико, немудрено ошибиться.

Так, уже лучше. Оставался один шаг, чтобы он начал излагать свои соображения без понуканий.

– А я ждал, что со мной попробуют то же. Ведь птица и человек довольно схожи.

Сухмет усмехнулся, поднял голову:

– Дело в том, что ты – не человек… Да, знаю, ты раскрыт, не думаешь об осторожности, самоуверен и очень, чрезмерно любопытен. Вначале даже я совершенно серьезно думал, что такова твоя индивидуальность, пока не убедился, что ты иногда, очень редко, но все-таки переигрываешь. И стало ясно, что, может быть, ты – Черный Дракон, который трансмутировал в человека, а это совсем не то же, что человек, вернувшийся после неудачного колдовства в человеческое естество. – Сухмет блеснул глазами. – Как бы там ни было, я утверждаю: ты, так сказать, оборотень в квадрате, трансмутант второй степени, который прикрыл всесилие дракона видимостью неискушенного юнца.

Лотар никогда не думал о себе в таком ракурсе. Это было нечто совершенно новое.

– Трансмутация в человека… Ничего себе!

Сухмет сдержанно рассмеялся:

– Пожалуй, об этом не имело смысла говорить, ведь по рождению ты – человек, как и я. Но с теоретической точки зрения во всем твоем существовании, господин, есть какая-то загадка.

– Древние загадки, темные тайны, превосходно замаскированные ловушки…

Оба посмотрели в ту сторону, где ущелье выходило на плато. До него было не больше двухсот шагов. Не слишком ли близко, подумал Лотар. Нет, если Сухмет решил, что этого достаточно, значит, так и есть.

– Да, пожалуй, она неплохо замаскирована. И все-таки, повторяю, можно было придумать что-то более совершенное. В том, что здесь устроено, не видно, знаешь ли, настоящего мастерства.

Лотар внутренне торжествовал. Сухмет становился собой. И это был лучший товарищ и лучший помощник в том ремесле, которое Лотар себе выбрал.

– Ты придумал, как теперь следует поступить?

– Нет, господин. После того, что случилось, я не решаюсь…

– Так ты предпочитаешь, чтобы я сломал шею по собственному рецепту. Ну что же, я попробую. Пока ты готовишь ужин, мне хотелось бы посмотреть на паутину и подумать, что делать дальше. Помоги мне добраться туда.

Сухмет бросил секиру и поспешил к Лотару.

– Я посажу тебя, мой господин, там, где видно все, что происходит на плато. – Он усмехнулся, легко поднимая Лотара на руки. – И где это зрелище напоминает сад камней, который выявляет лучшие качества воина.

Глава 4

Лотар и Сухмет стояли перед плато и осматривались. Сеть над их головами не безжизненно перечеркивала небо, а перекатывалась, как трава на ветру, иногда бессильно провисая, словно сырая шкура на барабане, а иногда вздымаясь куполом над этим каменистым полем.

Лотар не спускал глаз с прядей беззвучных, смертоносных нитей. Они то поднимались, увлекаемые сетью, то опускались чуть не до половины своей длины и тогда мели поверхность камней, словно большие, отвратительные швабры, которые моряки делают из старых канатов. Лотар уже заметил места, которых следовало избегать, потому что там эти пучки были особенно густыми, но определил и просветы, где можно было проскочить, если Сухмет станет предупреждать о движениях сети над головой.

– Никогда ничего подобного не видел. И как это, по-твоему, работает?

Сухмет притворялся: сообразить, что сеть наверху служит лишь каркасом для свисающих пучков, не составляло труда. Лотара поразила идея использовать ветер, который, то поднимая, то опуская сеть, обеспечивал неожиданную и совершенно непредсказуемую атаку всего, что оказывалось на дороге. Это делало ловушку совершенно непроходимой. Оставалось только удивляться, что некоторым купцам удалось преодолеть смертоносный барьер. Если бы Лотар не видел трупы и разбитые повозки с этой стороны, он бы не поверил, что такое вообще возможно.

– Хорошо работает, – ответил Лотар. – Просто и надежно.

Сухмет понял, что его тон не принят, и усмехнулся:

– А что еще ты увидел, пока сидел здесь всю ночь и половину утра?

Лотар посмотрел на верхушки гор, нависших над ущельем.

– Я и не думал сидеть здесь столько времени без дела. Я спал. Здесь, как оказалось, хорошо спится.

– Ну да, – буркнул Сухмет, – смертельное отравление неизвестным ядом как средство от бессонницы. Нужно будет записать, уж очень оригинальный способ.

– А я подумал, это ты начинил меня таким варевом, что меня можно было резать на куски, я бы даже не проснулся. – Сухмет сдержанно поклонился, но Лотар уже думал о деле. – В общем, я, конечно, не только спал. Я еще увидел, как умирают птицы. Оказывается, по верхней сети бегают три паука, причем каждый величиной с теленка, но гораздо опасней. Только вот как они могут удержаться на этой сеточке?..

– Возможно, – чуть слышно произнес Сухмет, – эта сеточка выдержит не только теленка, но и взрослого быка.

– Откуда ты знаешь?

– Мне кажется, я читал об этом в какой-то книге, где переписчики не поленились рассказать о таких методах колдовства, которые в конце концов признали неудачными.

– А там не говорилось о методе борьбы с таким вот кружевом?

– Нет, господин. Но я думаю, ты придумаешь что-нибудь.

– А что обнаружил ты?

– Мне тоже показалось, что за верхнюю сеть отвечают три не очень крупных паука, выращенных из породы лесных охотников за мошками.

– Выращенных?

– Если у устроителя этих чудес действительно есть мощный источник энергии, то ему вырастить из обычного паучишки кровожадную тварь ничего не стоит. Нужно только время, как ни странно, довольно много времени.

Лотар осмотрел ближайшие скалы, не скрытые туманом.

– К тому же мне показалось, здесь есть что-то еще. Гораздо более грозное и опасное. Но вот что именно, я не понял. Это место настолько полно крови и еще не остывшей боли, что разобраться совершенно невозможно.

Сухмет очень серьезно кивнул.

– Мне тоже показалось, что главное – не в этих верхолазах. Они лишь служат чему-то… Мне, в отличие от тебя, определить его мешает не масса происшедших здесь убийств, а перенасыщенность энергией, чуждой тонкой магии, к которой я привык.

Лотар вздохнул:

– Значит, будем осторожны. И действовать придется так, как чистят капусту – снимают один испорченный лист за другим и смотрят, что получается.

Сухмет согласно кивнул:

– С чего начнем?

– С твоего конька – пиротехники. Я буду действовать, а ты поможешь мне не влипнуть в очередной пучок этой прелести. – Лотар усмехнулся. – Весь план построен на том, что ты вчера нарубил множество превосходных дров.

Через пару часов все было готово. Три большие груды облитых маслом дров были аккуратно уложены на широких бычьих шкурах, расстеленных на приличном расстоянии друг от друга на самом краю опасной зоны. Шкуры и масло нашлись среди товаров, которыми погнушались грабители повозок. Еще одну шкуру Лотар накинул на себя, защитившись от прикосновения отравленной паутины.

Сухмет встал на небольшой валун у средней шкуры и сказал:

– Значит, так. Если я поднял руку, сеть висит высоко. Если опустил – она пытается накрыть тебя, и самое лучшее – побыстрее удирать.

– Ты лучше не руками размахивай, а кричи.

– Я буду, конечно, кричать, но и знак не помешает. И постарайся не разрушить тот каркас, который я выложил на шкурах, господин мой.

Лотар не ответил. Он проверил, насколько надежно держится шкура на его голове, подошел к среднему сооружению, подхватил покрепче один его край и оглянулся. Тащить нужно было шагов сто. Кажется, что немного, подумал Лотар, но на самом деле…

Он поволок все это по неровной, цепкой, усеянной острыми камнями земле. Лужицы янтарного масла, которые натекли со странного деревянного сооружения, сделанного Сухметом, плескались в коричневой, твердой после чересчур грубой выделки шкуре. Если бы Лотар сосредоточился, он увидел бы в них и серое небо, и сеть, и даже, при желании, себя, похожего на шутовское чудовище, кому на деревенских праздниках юноши дают яростный бой, а девицы на выданье вплетают ленты и расчесывают гриву.

Миновав половину пути, он услышал предостерегающий крик Сухмета. Лотар быстро поднял голову. Рука старика была еще высоко в воздухе. Лотар попробовал посмотреть, что творилось над ним, но это было непросто, шкура на его плечах перекрывала все, как крыша.

– Она опускается! – тревожно закричал старик.

Лотар неторопливо опустился на колени и лег, стараясь принять позу поудобнее. На всякий случай правую руку он положил на эфес Гвинеда. Неожиданно в его сознание вплыл звон колокольчиков, и теперь стоило известного труда отвлечься от него.

Лежать пришлось долго. Несколько раз Лотар слышал мягкое, едва слышное шуршание с той, внешней, стороны и знал, что это паутина. Если она запутается в шерсти, ветер дернет ее вверх, она натянется, и те три существа, которых Лотар видел ночью, вообразят, что здесь появилась добыча, и объявятся тут, чтобы разузнать все получше… Нет, подумал Лотар, драться пока не придется, иначе он уже слышал бы вопли Сухмета.

Бледные тончайшие ниточки, усеянные каплями ядовитой жидкости, свисали перед его лицом. Казалось, если бы он вытянул шею, они задели бы его за нос или за щеку. Но он знал, что это обман его перенапряженного магического зрения, что тянуться до этих нитей ему пришлось бы на всю длину руки – таким большим и надежным был кожаный колпак, сделанный Сухметом.

Яд был едким. Плащ, который вчера не позволил этим нитям изжалить его спину, шею и ноги, пришлось выбросить, потому что в толстой и прочной дорожной ткани образовались огромные, с кулак, дыры. Без сомнения, он проест такие же дыры и в этой шкуре, только не сразу. А это – самое главное.

Сухмет закричал, Лотар посмотрел в его сторону. Старик держал руку вверху, нитей видно не было. Лотар поднялся, взял край шкуры и снова потащил ее по камням. Все-таки очень странно здесь проходят звуки. До Сухмета не больше пяти десятков шагов, а половину слов, которые он говорит, уже не разобрать. Но если здесь кто-то пытался сделать первоклассную ловушку, это понятно. Ведь предупреждением чаще всего служат именно звуки, значит, их нужно подавить точно так же, как зрение подавляется туманом.

Сухмет опять что-то закричал и высоко поднял обе скрещенные руки. Лотар осмотрелся: он был на месте. Над ним находилась одна из самых густых гроздей отравленных нитей, и нужно было поскорее отсюда удирать. Он повернулся и потрусил назад, все было в порядке.

Едва он оказался рядом со второй грудой, сеть опустилась. Пришлось пережидать. Пока он стоял, прислонившись к каменной стене, круто уходящей вверх, к нему подошел Сухмет.

– Повернись, господин мой.

Лотар послушно повернулся к нему спиной.

– Выдержит еще немного, но не очень долго. Эта ядовитая слюна, наверное, способна переварить даже железо. Неудивительно, что на этом плато остались только камни. А мы-то думали, что здесь кто-то все расчистил.

– Тогда давай поторопимся.

Торопливость его и подвела. Когда Лотар потащил вторую шкуру, она рассыпалась от чересчур резких толчков. Расстроенный Лотар бросил край шкуры и присел перед грудой чурочек и прутиков, до этого увязанных в каркас, похожий на гнездо невиданной птицы.

– Брось, не теряй времени! – проорал Сухмет.

Лотар кивнул, подхватил край шкуры и потащил ее дальше. Сухмет еще что-то кричал, но теперь Лотар не понимал его и пропустил момент, когда нити опустились на плато. Он лег, свернувшись калачиком, и лишь после этого понял, что все-таки попался – левая нога горела сухим, поднимающимся к бедру жаром.

Остатки второго кострища он все-таки дотащил до назначенного места, но к Сухмету прибежал уже прихрамывая. Тот переполошился, когда понял, что произошло. Он закатал штанину и наложил очень плотную повязку с какой-то изумрудной мазью. Но и после этого лучше не стало. Наоборот, Лотар понял, что у него начинается лихорадка, странно меняющая цветовое восприятие всех предметов вокруг.

Сухмет едва отпустил его тащить третий, последний костер. И уже в середине пути Лотар вдруг понял, что старик мягко, но решительно оттесняет его погружающееся в ступор сознание и начинает командовать его телом. Раньше Лотар даже не подозревал, что такое возможно.

Лотар тащил, как ему казалось, нестерпимо блестевшую груду деревяшек по широкой серой поверхности, ложился, заворачивался в чернильную мглу своей спасительной шкуры, вставал, снова тащил, делал какие-то другие малопонятные движения, шел назад… Каждое движение совершал кто-то другой, а он лишь из другого мира, где все было в диковинку, смотрел и оставался безучастным. Лишь в глубине его сознания горел тревожный сигнал – ты в опасности, любое нападение на тебя будет смертельным, берегись…

Пошатываясь, едва переставляя ноги, Лотар дошел до Сухмета и остановился. Старик смахнул пот с лица – такого напряжения требовал контроль над теряющим сознание воином – и быстро, так, что только лезвие засверкало, стал срезать завязки, которыми он закрепил на Лотаре шкуру. Потом осторожным движением поднял ее над головой, уперевшись в нее недлинной палкой с широкой перекладиной.

Лотар, неловко переставляя ноги, вышел вперед. Когда Сухмет убедился, что ему ничто не угрожает, он мягко уложил шкуру вниз. На ее покрытой грубой, клочковатой шерстью поверхности теперь во все стороны расходились причудливые полосы, обнажившие размякающую на глазах, розовеющую мездру. В двух местах крепкая, способная устоять перед ударом не очень острого копья кожа уже разошлась, как будто кто-то ряску на воде разогнал. В дырах виднелась каменная поверхность.

Сухмет быстро повернул Лотара спиной к себе и внимательно осмотрел его. Кроме первого удара в ногу, других касаний не было. Сухмет облегченно вздохнул.

Внезапно Лотар провел рукой по лицу, приходя в себя. Сухмет поймал его взгляд. Это был еще дрожащий, неуверенный, но несомненно уже не затканный одурью взгляд.

– Кажется, вчера я легче перенес это отравление.

– Эта гадость накапливается в тебе, господин мой.

– Просто удивительно, что несколько капель… – Голос Лотара прервался. Он присел на камень и со слабым вздохом вытянул ноги.

– Да, действует она потрясающе. Погоди, сейчас я принесу противоядие, оно поможет тебе скорее прийти в себя.

Пока Сухмет несся за заранее приготовленными снадобьями, Лотар устроился на том месте, где провел ночь, удобно уложил под себя дорожные плащи. Ему очень нравился вид на плато, который открывался из этой точки.

Сухмет принес серебряную чашу, наполненную бледно-синей жидкостью, от резкого запаха которой Лотара передернуло. Он посмотрел на Сухмета. Старик хмыкнул:

– Люди всю жизнь одинаковы, даже ты, мой господин. Пей, будешь здоров.

– Да я, кажется, уже…

– Мы не знаем, что нас ждет. Лучше, если ты с Гвинедом в руках сможешь встретить любую опасность.

Лотар отключил свое вкусовое восприятие и выпил жидкость несколькими глотками. Почти сразу же его начало трясти. От боли, разлившейся по всему телу, он даже не мог закутаться в плащи. Старик помог ему.

– Это что-то новенькое. Вчера такого не было.

– Я придумал это только ночью, – с отчетливой гордостью сказал Сухмет.

Лотар хотел было ответить, что лучше бы не придумывал, но сдержался. Впрочем, Сухмет еще сохранил некоторую власть над его телом и понял мгновенно.

– Я поставил на огонь воду. Скоро мы промоем тебя отварами трав, и ты будешь как новенький.

– Как ты думаешь, все готово?

Сухмет кивнул:

– Сиди и смотри, мой господин. Ты свое дело сделал.

Но Сухмет для начала повел себя совсем не так, как ожидал Лотар. Он вытащил откуда-то большой жестяной противень, в котором пенилась неприятная на вид сырая масса. Лотар всмотрелся и не без удивления понял, что это остатки его плаща, которые старик на ночь поставил на противне таким образом, чтобы нити оставляли на ткани как можно больше яда. Сделано это было ловко, ткань уже совершенно разложилась, и с края неровной жестянки собралось несколько ложек отвратительной жидкости.

Сухмет вытащил откуда-то каменный флакончик с толстыми стенками, открыл хитрую пробку и по капле сцедил в него жидкость с противня. Потом спрятал флакончик с паучьей слюной в карман своей сумки, выпрямился и улыбнулся Лотару.

– А теперь приступим к главному.

Он подошел к краю плато и сделал несколько мягких танцевальных движений. Лотар без труда увидел, что рассеянная вокруг них, почти неощутимая энергия странным образом собралась в ладонях старика, и когда он резко, словно камни, выбросил ее вперед, она покатилась беззвучными, невидимыми, рассеивающимися шарами в стороны трех заготовленных кострищ.

Теперь Лотар понял, почему Сухмет так старательно выкладывал свои деревяшки в замысловатые сооружения – они притягивали эти шары, и не было нужды слишком уж прицеливаться. И все-таки сначала загорелись не они, а пятна масла, которые остались на камнях, отмечая ту дорогу, которой шел Лотар. Потом огонь дымной струйкой потянулся вверх на средней шкуре. В этом сумеречном, сером, отравленном ядом и магией мире даже это бессильное пламя казалось веселым и радостным, как детский смех на празднике.

С двумя другими шарами было хуже. Правый шел к развалившемуся по дороге каркасу так медленно, что когда упал на дерево, то заставил его лишь тлеть. А левый вообще погас на полпути, и теперь нужно было начинать все сначала.

Тем временем ветер изменился, сеть над их головами опустилась, нити коснулись камня. Некоторые из них залипли на масле, другие, плавно скользя, привычно подмели чистую, вытертую едва ли не до блеска поверхность.

Огонь среднего костра был таким маленьким и слабым, что Лотару пришлось напрягать зрение, чтобы увидеть гребешки пламени на лужицах масла и деревяшках. Но он все же не затухал, а пожалуй что разгорался.

Лотар затаил дыхание. Сработает или нет?

И внезапно щелкающий, угрожающий треск донесся от костра. Несколько нитей, которых коснулось пламя, лопнули, как шутихи, заряженные вендийским огнем. Гребешки пламени, рассыпая голубые искры, поднялись вверх по нижней части нитей, которая, как подозревал Лотар, была особенно обильно смочена ядом.

Потом этот неожиданный огонь пригас… Но нет, вот он коснулся довольно густого переплетения паутины на высоте в несколько туазов, и вся эта ядовитая медуза вспыхнула. Сухмет от возбуждения хлопнул в ладоши.

Переливающееся голубым сверканием пламя расцвело прямо в воздухе, коснулось большой паутины, висевшей над плато, и тогда цвет его изменился. Оно неожиданно стало ослепительно оранжевым.

Паутина загорелась со странным гудением, словно в воздухе вились несметные рои шмелей. Куски горящих нитей падали на камень, и только теперь Лотар стал понимать, как плотно, во много слоев, была сплетена эта ловушка.