Текст книги "Сказки"

Сказки
Николай Бербец

© Николай Бербец, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Кузнечик

Кузнечик жил на небольшой полянке возле леса, и очень любил петь. Утром еще до восхода солнца он выбирался из своего жилища, и расположившись посередине поляны, дожидался когда солнце окрасит снежные вершины дальних гор в розовый цвет, потом осветит верхушки деревьев за поляной, и наконец, заиграет всеми цветами радуги на бес-счисленных каплях росы. И тогда Кузнечик начинал свою песню. Он пел о счастье жить на полянке, о любви к солнцу и о радости встречать новое утро. На его песню слетались бабочки Белянки, и бабочки Лимонки, и бабочки Голубянки. И устраивали хороводы. Позже, когда подсыхала роса на траве и цветах, прилетал Шмель и довольно гудел, слушая Кузнечика. Прилетала Пчела, всегда угощавшая Кузнечика свежим нектаром. Последним выбирался из своей норки Старый Сверчок. Не потому, что он любил спать, а потому, что он боялся сырости, и оттого выбирался из своего жилища тогда, когда солнышко начинало хотя бы чуть-чуть пригревать. Старый Сверчок подставлял солнцу свои бока, слушал Кузнечика и прищурившись смотрел вдаль на снежные вершины далеких гор. Потом они отправлялись на край полянки, где Кузнечик прятался в тени подорожника, Старый Сверчок, расположившись неподалеку, грел свое болезненное тело на солнце. Кузнечик любил слушать Старого Сверчка. В молодости Старый Сверчок был неутомимым путешественником, и смог побывать за снежными горами и полетать над морем. «Почему ты решился на такое путешествие?» – как-то спросил Кузнечик. «Каждый когда-то вырастает из своей полянки», – сказал Старый Сверчок. – «Когда-нибудь и ты захочешь повидать мир». «А почему же ты вернулся?» – спросил Кузнечик. «Каждый когда-нибудь понимает, что самое прекрасное и удивительное случилось для него на его первой маленькой полянке,» – ответил Старый Сверчок. Когда солнце клонилось к закату, они отправлялись не спеша бродить по окрестностям. Старый Сверчок заметно хромал. Когда-то в багаже человека он попал на самолет, и пробравшись к иллюминатору, смотрел на простирающееся внизу море, и какой-то мальчишка запустил в него бейсболкой. Так он едва не поплатился за свое любопытство. Так и жили они в ограниченном, но радостном мире своей поляны. Но однажды случилось чудо: на полянке появилась Стрекоза. Кузнечик был потрясен ее огромными зелеными глазами, и уединившись на краю поляны, он сочинял для нее стихи.

 
«Твои глаза, как зеленое море,
Твои глаза, как зеленое небо,
Твои глаза, как зеленое поле,
Нет ничего прекраснее твоих глаз», —
 

без устали скандировал Кузнечик. Конечно, он знал из рассказов Старого Сверчка, что море бывает синим, а каждый день глядя в небо, он знал, что оно бывает голубым, но он был так потрясен глазами Стрекозы, что в его мечтах весь мир представлялся ему похожим на ее глаза. И он с ужасом думал о том, что Стрекоза скоро улетит. На полянку она залетела случайно, просто передохнуть, по дороге к огромному пруду, на который она давно мечтала попасть. «Может и мне отправиться в путешествие?» – спросил Кузнечик у Старого Сверчка. «Это решать тебе», – ответил Старый Сверчок. «Тот, кто готов к путешествию, не задает вопросов и не спрашивает разрешения. Он просто отправляется в путь».

На следующее утро Кузнечик пел свою песню лучше, чем всегда. И в его песне звучала не только любовь и благодарность к этому миру, и удивление перед новым начинающимся утром, но и жажда путешествий и новых открытий. «Фи», – сказала Стрекоза, когда он закончил свою песню. «Отчего же «Фи?» – удивился Кузнечик. «Фи», – повторила Стрекоза – «я слышала тех, кто поет и получше». Кузнечик был потрясен. Он ушел на край полянки, и долгое время просидел там в горьком раздумии. На следующее утро он не пришел на полянку петь свою песню. «Отчего не поет Кузнечик?», – удивлялись бабочки Белянки, и бабочки Лимонки, и бабочки Голубянки. «Мы же прилетели, чтобы танцевать», – говорили они. «Странно, отчего это не поет Кузнечик?», – гудел Шмель. «Где же Кузнечик?» – удивлялась Пчела – «я приготовила для него свежий нектар.» И только старый Сверчок не задавал вопросов, он просто отправился на край поляны, размышляя о том, что вот пришло время и Кузнечику отправляться в путешествие, потому что вдруг вырос он из своей полянки. Кузнечик по-прежнему сидел под большим листом подорожника в горьком раздумии. Старый Сверчок устроился рядом с Кузнечиком, и они некоторое время молча смотрели вдаль на снежные горы. Старый Сверчок размышлял о своих давних приключениях, а Кузнечик мечтал о том, как он отправится в путешествие, чтобы увидеть мир за полянкой. «Каждое утро я просыпаюсь задолго до восхода солнца и вслушиваюсь в звуки, которые раздаются снаружи моего жилища», – произнес Старый Сверчок, глядя на Кузнечика. «Я слышу, как просыпается мир. Как бабочки шелестят крыльями, как гудит Шмель, как жужжит Пчела. И понимаю, что солнце уже осветило поляну, и тогда я выбираюсь наружу. Я всегда любил ранее утро, но мое тело сейчас не переносит сырости, и оттого я выхожу из своего жилища позже других, но не меньше других я радуюсь каждому новому утру. И оттого, и сидя в своем жилище, так чутко прислушиваюсь к каждому шороху, раздающемуся снаружи. Но более всего я жду, когда раздастся твоя песня. Меня всегда радует, что ты встречаешь песней каждое новое утро. Отчего же ты спрятался сегодня?» «Стрекоза сказала «Фи», – ответил Кузнечик, – «и теперь я не знаю, что делать. Почему ты никогда не говорил мне, что я не самый лучший певец?» «А разве ты можешь не петь?» – спросил Cтарый Сверчок. «Нет, не могу», ответил Кузнечик. «Тогда пой», – сказал Cтарый Сверчок, – «и не думай о том, насколько ты хорош».

О Пчёлке

Пчелка прогрызла крышечку своей ячейки, и стала из нее выбираться наружу. Первым делом она почистила после себя ячейку и отполировала ее. Ведь в этой ячейке кому-то еще предстояло родиться. Потом Пчёлка стала помогать таким же, как она, недавно родившимся пчелам, убирать в улье, принимать у медоносных пчел нектар и распределять его по ячейкам и выпаривать нектар, чтобы он превратился в мед. Также надо было утрамбовывать в ячейки пыльцу, принесенную медоносными пчелами, кормить личинок, из которых позже родятся пчелы, специальной смесью из меда и пыльцы и строить из воска новые ячейки. Работы у Пчёлки было так много, что она не различала ни дня, ни ночи. И Пчёлка мечтала поскорее выбраться из улья. Но ей не хотелось становиться медоносной пчелой, потому что они тоже трудились с раннего утра до позднего вечера. И, Пчёлка, услышав от кого-то о жизни Бабочек, стала мечтать присоединиться к ним, когда наступит время вылететь из улья. И этой своей мечтой она поделилась с Медоносной Пчелой, которая чаще других передавала ей нектар и пыльцу. И нектар у этой медоносной пчелы был самым сладким и самым душистым. Медоносная Пчела вздохнула и сказала: «Всегда лучшие пчёлки в улье увлекаются глупыми мечтами. И отговорить их бывает невозможно. Но когда однажды ты решишь возвратиться в улей, тебя не захотят пускать, и даже будут готовы зажалить до смерти. Тогда вспомни обо мне. И я помогу тебе».

Больше они не говорили об этом. Пчёлка жила ожиданием. И в один из дней пришло и ее время лететь за нектаром и пыльцой. Пчёлка так обрадовалась этому, что едва-едва сумела сделать традиционный облёт вокруг улья. Она уже несколько раз прежде делала такие облёты с другими молодыми пчёлами, для того, чтобы хорошо запомнить расположение улья, и не ошибиться при возвращении домой. Пчёлка твёрдо решила не возвращаться, и жить на воле с Бабочками, но последний облёт улья был для неё, как бы прощальным посланием месту, в котором прошло её детство. Пчёлка поднялась высоко над деревьями, и полетела наугад в сторону солнца. Ей думалось, что Бабочки обязательно будут жить там, где больше света и цветов. Вскоре Пчёлка увидела внизу цветущее поле. Она опустилась ниже, и увидела, что это поле цветущих подсолнухов. Она не смогла удержаться, и долго летала от подсолнуха к подсолнуху, запасаясь нектаром. И это было первым и удивительным открытием для Пчёлки: желание собирать нектар было таким сильным, что Пчёлка в какой-то момент была даже готова отказаться от своей мечты искать Бабочек. Но потом она решила, что бороться за мечту правильнее, чем поддаваться инстинктам. И полетела дальше. Всё, что окружало её, было для неё внове, и Пчёлка, опускаясь на каждый, встречающийся ей цветок, не заметила, как стемнело. Ночь она провела на огуречном цветке, и поутру, полетела дальше. Весь путь, проделанный ею вчера, как бы сам собою отложился в памяти, и Пчёлка была уверена, что она без проблем, в любую минуту, могла бы вернуться домой, но любопытство и давняя мечта уносили её всё дальше и дальше. Она перелетела через небольшую реку, и у края небольшой канавы увидела цветущий куст дикой малины. Отведав её нектара, она перелетела на голубые цветы цикория, оттуда на цветы мяты. Но когда Пчёлка перелетела на цветущие густые высокие стебли донника, она совсем забыла зачем прилетела сюда. И, перелетая с цветка на цветок, набрала полный зобик нектара, и с ног до головы облепленная пыльцой, принялась тщательно счищать с себя пыльцу и складывать её в корзиночки на лапках.

С полным зобиком нектара, и большими комочками жёлтой пыльцы на лапках, она уже собралась лететь по направлению к улью, и тут замерла в растерянности. Она вспомнила про Бабочек. Как будто специально она вдруг увидела множество Бабочек-Белянок невдалеке возле небольшой лужи. Они сидели близко друг к другу, и медленно раскрывали и снова складывали крылья. Они грелись на солнце. Было ещё рано, и Бабочки не могли летать, пока их крылышки не напитались достаточно солнечной энергией. Пчёлка полетела к ним. Она решила, что сможет помочь Бабочкам, предложив им собранного нектара. Но Бабочки ещё долго разминали свои крылышки, и когда они стали послушными, наконец, стали летать. Пчёлка думала, что они сразу полетят за нектаром и пыльцой, но Бабочки просто кружились в танце у края грязной лужи, и были от этого счастливы. Пчёлка пыталась заговаривать с ними, пыталась звать их полететь на те цветы, которые она отыскала перед этим, ведь в них так много нектара. Но Бабочки стали просто порхать с цветка на цветок, не заботясь о том, сколько в этих цветках нектара. Они порхали, любуясь собой, и не обращали на Пчёлку никакого внимания. А некоторые откровенно говорили: «Что здесь делает эта уродина. От неё так много шума. И она такая смешная и толстая. И у неё совсем нет крыльев. Какие-то жужжащие обрубки». Пчёлка была глубоко обижена этим. К тому же, летая целый день среди Бабочек, она потеряла один из своих комочков пыльцы и выпила весь, собранный накануне нектар.

На следующее утро Пчёлка решила возвращаться в свой улей. Она поработала на доннике, собрав с его цветков полный зобик нектара. И снова, наполнив корзиночки пыльцой, отправилась в путь. Обратный путь оказался для неё сложным и трудным, потому что она хотела вернуться, нигде не останавливаясь на ночлег. Но вдруг оказалось, что она улетела далеко от дома. И поэтому ей все же пришлось один раз заночевать на стебле цветущей мяты. Поутру она снова насобирала полный зобик нектара, но он почему-то быстро расходовался. Пчёлка старалась лететь быстро, и к тому же путь оказался более далёким, чем ей показалось прежде. Когда она летела от улья, она не заботилась о том, чтобы сохранить нектар, и просто пила его, когда было необходимо, а сейчас она хотела принести в улей как можно больше, но нектар, необходимый для полета, она брала из зобика, и тот быстро пустел.

Когда Пчёлка, наконец, долетела до улья, оказалось, что нектара в зобике почти не осталось. Пчёлка решила, что главное сейчас попасть в улей, потом, немного отдохнув, она полетит собирать нектар на те цветы, которые недалеко от улья. А уж об этом ей расскажут лётные пчёлы. Ведь они всегда делятся своими находками. И пчела, первая, обнаружившая зацветающие растения, полные нектара и пыльцы, обязательно рассказывает всем о своей находке. И тогда Пчёлка будет приносить в улей много нектара и пыльцы. Пчёлка обессилено опустилась на прилётную доску, и поползла в улей. И тут случилось то, чего она не ожидала. Две сторожевые пчелы преградили ей путь. Пчёлка не остановилась и не попятилась назад. Она пыталась пробраться в улей, ведь он был её домом. Но сторожевые пчёлы не пропускали её. Одна из них ухватила её за лапу и стала тащить прочь, а другая пыталась извернуться и ужалить Пчёлку в брюшко. И Пчёлка в ужасе подумала, что она может сейчас погибнуть. Ведь у неё не было сил справиться с двумя сторожевыми пчёлами, да и в случае чего они позовут подмогу. И тут Пчёлка вспомнила про Лётную Пчелу, и стала изо всех сил звать её на помощь.

«Тебе повезло», – говорила позже Лётная Пчела, – «я лишь недавно освободилась от очередной ноши, и уже готова была снова лететь в поле». «Отчего они меня чуть не зажалили насмерть?», – спросила Пчёлка. «Ты растеряла запах улья и стала походить на наших врагов. А желающих полакомиться мёдом очень много. А ты сама знаешь, сколько труда и сколько нектара надо, чтобы получить всего лишь одну капельку густого мёда, – ответила Лётная пчела. – Побудь теперь немного в улье. И в следующий раз мы полетим

уже вместе». Пчёлка ползала по улью и, вдыхая пьянящий запах густеющего нектара, чувствовала себя счастливой.

Верхние края сотов были уже заполнены мёдом и запечатаны прозрачными восковыми крышечками, и оттого казались огромными. Пчёлке не терпелось скорее включиться в общую непрерывную работу. Она едва дождалась возвращения Лётной Пчелы. Лётная Пчела передала нектар молодым пчёлам. И сбросив комочки пыльцы с лапок в пустые ячейки, поманила Пчёлку за собой. Они вылетели из улья и отправились туда, где Лётная Пчела отыскала много цветущего донника. Это было не так далеко от улья, и единственное о чём Лётная Пчела спросила Пчёлку – отчего она не осталась с Бабочками. «Они целый день от нечего делать просто порхают с цветка на цветок, или танцуют у края грязной лужи. А ведь это так глупо», – ответила Пчёлка. Лётная Пчела только кивнула. Больше они не разговаривали. Они спешили собирать нектар.

Всё трудом достаётся

Жили-да-были два брата-близнеца, оба Ивана. Того, что на час раньше родился звали Иван-старший, ну а другого, как водится, звали Иван-младший. Пока отец с матерью живы были, то и братья жили, не тужили. Но случилось в свою пору так, что умерли отец с матерью, и остались братья одни. Да вот незадача: братья хоть и близнецы, а характером и пониманием разные выросли. И сказки одинаковые слушали, и наставления от отца одинаковые слышали, а в жизни все одно, как два чужих человека. Младший и покладистый, и работящий, и об общем деле беспокойный, а старшему так и дела нет ни до чего, все бы гулять, да веселиться. Да еще и над младшим Иваном посмеивается: «трудись, Иван-дурак. Работа дураков любит». А младший Иван знай свое дело делает, и на все разговоры одно отвечает: «Отец наставлял, что в жизни все трудом достается. И мудрость эта от прадедов наших пришла. А тот, кто легкой жизни ищет, от этой легкой жизни раньше времени и погибнет. И другим горе принесет». А старший Иван только смеется: «Мне сейчас хорошо, а ты как белка в колесе крутишься. И тебе забота и другим беспокойство». Да и то правда, Иван-младший, и минуты без дела не сидел, потому как взялся он дом строить. А дом строить – это не по деревне гулять. Тут и сноровка, и разумение, и умение требуется. Был у Иванов домик небольшой. От родителей остался. Да только от времени домик этот в землю врос наполовину. И раньше мал был, а теперь и совсем в землянку превратился. Вот и решил младший Иван на отцовой земле добротный дом поставить, себе на радость, а людям на удивление. Был Иван-младший парень старательный, и все, что мог от отца перенял. И по плотницкому делу гож, и по столярному делу хорош, и с камнем работать мастер. Конечно, если бы на пару с братом, так может за два сезона и подняли бы дом. А так, все один и один, проработал Иван-младший пять годков пока дом поднял, пока облицевал его, все окна и двери поставил, да еще и внутри отделал. Да и мебель всю своими руками сделал. Каждый стол, каждый стул, да и каждый шкафчик, с любовью, да с радостью на свое место приладил. Зато уж когда закончил работу, то и порадовался тому, что хорош дом получился. Да только с братом нелады пошли. Стал Иван-старший половину дома требовать. Дескать, дом на отцовой земле построен, оттого и он, Иван-старший, долю имеет. «А я тебя не гоню», – отвечал Иван-младший, – «живи себе». «Нет», – отвечал Иван-старший, – «ты мне половину дома отдели, чтобы я был полным хозяином». Осерчал Иван-младший, посередине дома глухую стену поставил, и стали Иваны порознь жить. Да только с того времени не стало житья Ивану-младшему. Стало у них во дворе тесно от людей гуляющих, потому как Иван-старший стал в дом таких, как и сам людей беспутных водить. Все к работе непривычные, а оттого и к чужому труду не бережные. Весь двор засорили, весь огород истоптали, а потом по глупости, да шалости и дом подпалили. И по-всякому пытался Иван-младший старшего образумить, да тот только смеется, да своей веселой жизнью похваляется. Собрал Иван-младший свои пожитки, да и ушел куда глаза глядят. Долго шел Иван, и пришел он к небольшой деревне. Поглядел, что дома там добротные, да люди работящие, и остался там. И решил снова дом строить. А то ведь как человеку без дома? Птица гнездо вьет, зверь нору роет, а человеку дом строить надо, чтобы было где детям нарождаться. А что человек без детей? Дерево сухое и только. И стал Иван дом строить. Пять годков строил. Не досыпал, не доедал, и трудился без устали. И построил дом краше первого. И все, кто приходил к нему, удивлялись, и стали все к себе звать на помощь. Кому полы перестелить, кому крышу перекрыть, кому окна и двери сделать, кому ворота поставить. И стал Иван жить-поживать, да людям добро делать. А через труд его пришли к нему и честь и достаток. И пришло время, когда решил Иван жениться. Выбрал он себе девушку ладную, да работящую, и стали они жить-поживать, да друг другу радоваться. И пришло время родился у них сыночек. Уж так любил его Иван, что все для него делал. А и сынок рос здоровенький, да умный, да складный. Да вот беда, как вырос сынок, так и стал отца укорять, что тот, как Иван-дурак живет. Все для всех делает, а другие и малой доли не делают, а не хуже живут, а то и лучше. Нашептали сыну Иванову злые языки, что не в труде счастье, а в хитрости, да в умении других обмануть. Да и поверил сын Иванов. Стал убеждать Ивана дом продать, а деньги в дело пустить. «Коли дело неправедное», – говорил Иван, «то и все прахом пойдет». Да не слушал сын, настаивал. И жена сторону сына приняла. Отчаялся Иван, собрался, да и ушел из дому куда глаза глядят. Шел-шел, да и дошел до большой реки, и сел у обрыва думу думать. И так думу думал и по-другому думал, а в итоге все плохо выходит. Долго сидел Иван у обрыва, так что и совсем отчаялся. Да с отчаяния с обрыва и прыгнул. Думал примет его река, и мучениям его конец придет. Да только не приняла река Ивана, а вынесла его на другой берег. Вышел Иван на берег, помолился Богу, прощения у него попросил за то, что от отчаяния смерть к себе звал, а потом решил дальше идти, искать себе пристанище. Шел, шел Иван, вышел на опушку леса, и понравилось ему там, и решил на опушке перезимовать. Да вот беда: в шалаше зиму не перезимуешь, а дом строить времени нет, потому как осень на дворе. И построил Иван землянку. Выкопал Иван котлован, а над ним чуть-чуть стены от земли из бревен поднял, да бревнами и накрыл. В щели он мха натолкал, чтоб ветер в землянке не гулял. И получилось у него не ахти какое, но на первое время убежище. А все остальное время Иван орехи собирал, грибы, да яблоки сушил, да дрова заготавливал, чтобы печь зимой топить. Худо-бедно, а зиму перезимовал. Еще и зверей подкармливал. Сено, на всякий случай заготовленное, тоже зверям скормил. Кого сеном, кого орехами, кого грибами, спасал. И сам выжил, и зверям помог. А как весна наступила, стал Иван свой третий дом строить. Да только и сил у Ивана осталось уже маловато, и тоска его заедать стала, и третий свой дом построил он быстрее двух первых, но и хуже намного. Не такой красивый дом получился, но все одно теплый, да просторный. И стал Иван жить отшельником. Год прошел, и второй прошел в новом доме. Привык Иван жить один. А, впрочем, отчего же один, когда все звери в округе у него в друзьях ходить стали. Белочки с рук орешки ели, зайцы морковку с огорода таскали, олени сено приходили с сенника дергать. К слову сказать, Иван ходил в первый год к людям за семенами разными, но с той поры ни разу со своей поляны никуда не уходил, только в лес. И лес для него стал и семьей, и кормильцем. Так и прошло несколько лет, и жил бы Иван и дальше так, незаметно для других людей, да прознали плохие люди про Ивана. И стали они злобствовать, как это живет Иван сам по себе, от других независимо, ни на кого не работает, никому не служит. И сговорились они Ивана с поляны выгнать. Пришли, и стали Ивану угрожать. Да только куда уж Ивану идти-то. И не стал он людей слушать, да тогда они силой его из дома вытолкали, и с поляны прогнали. Но только не подумали те люди, что Иван зверям давно друг стал, за то и поплатились. Погнали их звери с поляны, да так напугали, что с той поры ни один злой человек на поляну ступить не смел. Ну а кто с добром шел к Ивану, тем он всегда помогал. И грибами делился, и ягодами, и орехами, и медом. Потому как завел Иван пасеку. Так бы и жил Иван не тужил, да постучались к нему в одночасье Иван-старший, да сын, да жена. Увидал их Иван в окно, и не хотел сначала открывать, да потом сжалился. Вышло, что прогуляли они, да прокутили, все, что у них было, да пришли к Ивану на поклон. Да только Иван сказал им: «Коли будете трудом своим жить, то приму вас, а коли нет, то ступайте отсюда. Теперь у меня защитников много, и из третьего дома выгнать себя не позволю». Согласились брат с сыном, своим трудом жить. Стали для себя дома строить. Сначала старшему Ивану дом построили, потом сыну младшего Ивана дом построили. И, оказалось, что гуртом дело делать и быстрее, и веселее. И зажили они с тех пор в мире и в согласии, в достатке и в радости.