Текст книги "Клинки максаров"

Очнулся Артем быстро и без посторонней помощи. В открытую с левого борта дверь лезла высокая трава. Калека, зажимая двумя пальцами разбитый нос, помогал Надежде разбирать груду перемешавшихся вещей. Сквозь стекло кабины было видно, как чужеродец расхаживает возле неестественно вывернутой левой передней лапы.

– Что произошло? – выбравшись наружу, резко спросил Артем.

– А я откуда знаю? – беззаботно ответил тот. – Это ведь твоя машина. Берись за работу. Ремонтировать ее я не собираюсь.

Шарнир одного из двух сочленений лапы был безнадежно обломан, и Артем, как ни старался, не смог определить причину этого происшествия. Осталось только предположить, что лапа провалилась в оставшуюся где-то позади глубокую нору (вопрос лишь в том, кто мог ее вырыть?). Впрочем, при определенной сноровке такую аварию мог устроить и водитель.

Очень скоро Артем убедился, что вездеход передвигается на семи лапах почти с таким же успехом, как и на восьми, хотя резвости это ему не прибавило, а скорее наоборот. Чужеродец был отстранен от управления, что его, кстати, ничуть не расстроило.

За всеми этими хлопотами Артем совершенно забыл про клинок, а когда вспомнил, было уже поздно – обе его руки были заняты рычагами управления.

День тянулся бесконечно долго. Уже заканчивался жидкий воздух во втором сосуде, а окружающий пейзаж стал постепенно меняться: степь больше не казалась такой ровной, ее все чаще пересекали овраги и русла высохших речушек, что вынуждало вездеход отклоняться от прямого пути. Силы Артема были уже на исходе, но он твердо решил продержаться до наступления ночи. Зловещая тень за спиной съежилась, как будто громадный призрак, еще недавно затмевавший полнеба, стал отставать.

Калека безмятежно храпел, Надежда не подавала никаких признаков жизни, чужеродец несколько раз вставал и расхаживал по кабине – пять шагов вперед, пять шагов назад. Это почему-то раздражало Артема.

– Тебе что, спать не хочется? – спросил он.

– Не хочется.

– Может, тебе вообще сон не нужен?

– Это одно из удовольствий жизни. Если вдруг мне захочется испытать такое удовольствие, я усну. Беда лишь в том, что спящий беззащитен. В его сны легко проникает враг, а телом может завладеть злой дух, до поры до времени таящийся в закоулках души каждого человека. Поэтому я предпочитаю бодрствовать.

– А я вот без сна не могу… – Артем резко тряхнул головой, прогоняя дремоту. – Помнишь, ты хвастался, что умеешь вести умные беседы. Давай поболтаем. Возможно, это меня отвлечет немного.

– И о чем бы ты хотел поболтать?

– Если ты действительно много странствовал, ты должен немало знать. Расскажи, как устроен этот мир.

– Страна Забвения?

– Нет, весь мир. В котором рядом со Страной Забвения может находиться страна Черепах, страна испепеляющего Лета и многие другие, так непохожие друг на друга страны.

– Этот мир – бессмертная вселенская рыба, каждая из неисчисляемых чешуек которой и есть отдельная страна со своим собственным микроустройством. Когда рыба шевелится, шевелятся и все ее чешуйки. Это, естественно, вызывает всякие бедствия и катаклизмы. Сейчас рыба отдыхает и набирается сил перед тем, как вернуться в некогда породившую ее стихию – вечное пламя. Там она в очередной раз сменит свою чешую, и это будет гибелью всего нашего мира. Все говорит за то, что пора эта приближается.

– Чепуха какая-то. Это ты всерьез?

– Почему бы и нет?

– Но тебе известны и другие версии?

– Их не счесть.

– Тогда расскажи самую убедительную.

– Ничего этого не существует и никогда не существовало. Просто мгновение назад где-то в другом месте тебе на голову обрушилась каменная глыба и в раздавленном мозгу возник короткий, как вспышка, бред, который и кажется тебе долгой жизнью.

– Действительно, это бред. Но только не мой, а твой. В бреду не испытываешь ни горя, ни счастья. В бреду нет памяти. А я… столько всего помню. Хочешь послушать, как все это себе представляю я?

– Не думаю, что это будет интересно, но постараюсь внимательно выслушать.

– Во Вселенной, если это понятие толковать широко, существует множество обособленных миров, никак не влияющих друг на друга. Их изначально разделяют невидимые, но непреодолимые стены. И хоть все миры родились одинаковыми, сейчас между любыми двумя из них существует громадная разница. Однако среди всех этих бесчисленных параллельных миров существует один-единственный, развернутый перпендикулярно ко всем остальным. Условно его можно назвать Тропой, потому что он соединяет все другие пространства, вырывая из каждого по клочку. К сожалению, сойти с тропы, то есть вернуться в первозданный мир, невозможно. Я, по крайней мере, такого способа не знаю.

– Слыхал я нечто похожее. Но это объяснение ничем не лучше всех остальных. Его нельзя ни доказать, ни опровергнуть.

– А я и не собираюсь ничего доказывать. Не забывай, мы просто болтаем, чтобы я не заснул на ходу.

– Тогда ты выбрал не самую интересную тему для разговора.

Открыть ему, кто я такой? – подумал Артем. Рассказать, что я родился в полноценном, неусеченном мире, видел солнце и звезды, прошел однажды сквозь стену, разделяющую сопредельные пространства, и теперь блуждаю в закоулках Тропы, даже не зная нужного направления? Сказать или нет?.. Есть в словах и поступках этого загадочного человека какая-то фальшь. Не могу до сих пор понять, говорит он серьезно, врет или просто издевается надо мной. Зачем открывать душу перед этим странным типом, безусловно, знающим куда больше, чем это кажется с первого взгляда? Умные люди преимущественно слушают, нежели говорят. Осторожность еще никому не повредила.

– Кстати, а как тебя зовут? – спросил Артем, смутно надеясь, что имя чужеродца даст ему какую-нибудь зацепку.

– Меня зовут Адракс, – с готовностью сообщил чужеродец. – Это очень древнее имя. Вряд ли ты слышал его когда-нибудь раньше.

– Ты прав, – немного подумав, согласился Артем. – Этого имени я никогда раньше не слышал.

Впереди, посреди бескрайнего монотонно зеленого океана, что-то блеснуло серебром. Артем очень давно не видел большого водного пространства и потому не сразу понял, что это река.

Вездеход выполз на ее пологий илистый берег и сам собой остановился, уткнувшись щупами в урез воды. Видимо, в его конструкции была предусмотрена вероятность встречи с подобными препятствиями.

Ширина речного русла составляла здесь метров сто – сто двадцать. Противоположный берег выглядел точно таким же топким и низким. Сила Кориолиса, заставляющая земные реки подмывать один из берегов, в этом мире явно отсутствовала.

– Что это такое? – шепотом спросила Надежда.

В ее глазах отражался совершенно детский страх, смешанный с любопытством. Только теперь Артем понял состояние девчонки, никогда раньше не отходившей от родного дома дальше чем на тысячу шагов. Вся ее напускная бравада напрочь исчезла, сметенная шквалом свежих впечатлений.

– Это вода, – объяснил Артем. – Такая же, как и в ваших колодцах. Иногда она сама пробивается на поверхность и заливает низкие места.

– Я хочу посмотреть на нее поближе.

Артем первым вылез из вездехода и помог спуститься Надежде. За ними последовал Адракс, и даже Калека по такому случаю прервал свой богатырский сон.

Вода была теплая, мутноватая и слегка пахла гнилью. Никаких признаков жизни не было заметно в ее глубине – ни водорослей, ни рыбешек, ни мелких рачков, которыми так богаты земные водоемы. Если эта река и текла куда-то, то ее течение было совершенно незаметно для глаз – волны не лизали берег, а пучок травы, брошенный Артемом, так и остался неподвижно лежать на поверхности воды.

Справа от них показалась гигантская черепаха и безо всякого промедления сползла в реку. Вскоре вода сомкнулась над ее панцирем, и лишь постепенно уменьшающийся бурун отмечал теперь путь черепахи по дну, но затем исчез и он. В напряженном ожидании прошло не менее четверти часа, и все увидели, как у противоположного берега забурлил водоворот, из которого стал медленно вырастать серый бугристый купол.

– А мы так не сможем? – спросила Надежда.

– Нет. – Артем отрицательно покачал головой. – Наверное, черепахам вообще не нужен воздух для дыхания, или они могут очень долго без него обходиться. А мы сразу захлебнемся. Эта машина не приспособлена ни к плаванию, ни к передвижению по дну.

– Тогда что же делать? – Она беспомощно оглянулась на белесое пятно, словно выжженное на небесной глубине.

– К счастью, среди нас есть тот, кто умеет давать толковые советы. – Артем усмехнулся, хотя на сердце у него было ох как неспокойно. – Как нам следует сейчас поступить, Адракс?

– Я вижу три выхода. Выход простой и легкий – немедленно утопиться. Выход простой, но нелегкий – вернуться назад и, воспользовавшись мастерскими Убежища, сделать машину водонепроницаемой. Выход непростой и нелегкий – искать брод или переправу. Каменные мосты должны сохраниться, если они, конечно, имелись здесь раньше.

– У тебя удивительная способность давать банальные советы.

– Чаще всего банальные советы и бывают самыми верными.

– Собственно говоря, ничего другого придумать мы просто не успеем. – Помимо своей воли Артем взглянул через плечо. – Утопиться никогда не поздно, вернуться к Убежищу мы уже не сможем, так что придется искать переправу. Но сначала я должен хоть немного поспать.

– Разве ты не доверяешь мне? – спросил Адракс. – Пока ты будешь отдыхать, мы сможем пройти немалое расстояние. Поверь, та поломка случилась не по моей вине.

Надо рискнуть, подумал Артем, глаза которого уже закрывались сами собой. Неужели ему собственная шкура не дорога? Ведь должен же он понимать, что все мы связаны одной ниточкой?

– Хорошо, – устало сказал он. – Но только будь осторожен. Берега здесь ненадежные.

Сон был как бесконечное падение в черный бездонный колодец, и, проснувшись, он не мог даже приблизительно представить, сколько времени проспал.

Разбудил его Калека. Вездеход снова стоял, и вначале Артему пришла мысль, что, пока он спал, они вообще не сдвинулись с места. Однако река была сейчас с правой стороны от них, и ее русло стало заметно шире. Сотни черепах самого разнообразного размера плюхались в воду и выбирались на противоположный берег, а еще больше их подползало из степи. Калека, указывая на них, что-то тревожно бормотал и тыкал одной ладонью в другую. Артему не понадобилось много времени, чтобы понять причину его беспокойства.

Черепахи, направление движения которых заменяло путешественникам стрелку компаса, пересекали реку не напрямик, как раньше, а под острым углом. Неимоверно выросший в небе страшный знак Лета находился уже не сзади и даже не сбоку, а почти прямо по курсу вездехода.

Экспедиция возвращалась назад! И возвращаться ее заставляла река – это Артем понял сразу.

– Поворачивайте скорее! – почти закричал он. – Нельзя было так долго ехать в эту сторону!

– В другой стороне мы уже были, – бесстрастно ответил Адракс. – Там то же самое. Река описывает круговую дугу. Мы в западне.

– Реки, особенно текущие по равнине, нередко петляют. Надо набраться терпения и следовать за всеми ее изгибами. Рано или поздно она повернет в нужном для нас направлении.

– Боюсь, что это случится не рано, а как раз поздно. Река не петляет. Ее дуга словно вычерчена циркулем. Сейчас мы даже ближе к стране Лета, чем в самом начале пути.

Наступила тишина, прерываемая только шуршанием проползающих мимо черепах. Их становилось все больше и больше.

– Я не хочу сгореть живьем, – сказала Надежда без всякого выражения. – Я не хочу задохнуться в огне. Не хочу видеть, как лопается моя кожа и тлеют волосы. Пусть кто-нибудь из вас убьет меня. Но только сразу. Одним ударом.

– Неужели вы так и не смогли найти брод? – Артем встал и распахнул дверь, желая повнимательнее осмотреть реку.

В лицо его, как из печки, дохнуло сухим зноем. Только теперь Артем заметил, что по полу кабины ползает дымок от горловины сосуда высокого давления.

Стравливают жидкий воздух, подумал он. Спасаются от жары. Боже мой, сколько времени я проспал?

– Везде одно и то же, – сказал Адракс. – Самые крупные черепахи целиком исчезают в воде. Это значит, что глубина на середине реки три-четыре человеческих роста, не меньше.

Внезапно вездеход качнуло и боком сдвинуло с места. За разговором никто из его пассажиров не заметил, как в машину стукнулась панцирем одна из черепах, к счастью, не самая крупная.

– Этого только не хватало! – Артем ухватился за рукоятки управления. – Надо убираться отсюда, иначе эти твари нас просто раздавят.

Зеленая степь превратилась в серую, бугристую, шевелящуюся пустыню. Черепахи двигались сплошным потоком, сталкиваясь, образуя заторы и наползая друг на друга. Похоже, эти вечно бесстрастные существа были объяты сейчас отчаянной паникой. Неужели и они боятся смерти?

Вездеход ожил и завертелся на месте, уворачиваясь от стремящихся к реке монстров. Уже почти невозможно было найти безопасное место для лап. Скрежещущие удары следовали то слева, то справа. Был момент, когда гибель казалась неминуемой – одна из лап оказалась плотно зажатой между двумя панцирями. Черепахи несли могучую машину к реке, как снежная лавина несет к пропасти незадачливого лыжника.

Спасло их то, что в самом ближайшем будущем обещало погубить, – чрезмерная хрупкость сочленений лапы. При первом же достаточно сильном рывке шарнир с пушечным треском разорвался, освободив машину. Но на нее уже надвигались новые серые громадины.

Сейчас нас или раздавят, или сбросят в реку, подумал он. Деваться некуда, да и лапы вряд ли выдержат долго.

Вездеход резко развернуло носом к воде, и еще одна лапа, хрустнув на прощание, улетела куда-то прочь. И тут Артем увидел единственный путь спасения – путь опасный и трудный, словно мост над адской пропастью, но обещавший хоть какой-то призрачный шанс.

Еще недавно спокойная гладь воды буквально кипела от черепашьих тел, пробиравшихся не только по дну, но и друг по другу. То здесь, то там из мутной пены вздымались округлые холмы их панцирей. По ним-то и можно было добраться до спасительного берега – так на Земле в ледоход смельчаки преодолевают реки, перепрыгивая с одной льдины на другую. Главное здесь – и это Артем понял сразу – быстрота, ну и, конечно, удача.

Стремительный рывок по плоским макушкам черепашьих панцирей напоминал сумасшедший слалом: вперед, влево, вправо, опять вперед – и вездеход оказался уже на середине реки. Брызги хлестали по стеклу, мешая обзору.

Ну еще секунд двадцать, взмолился Артем. Ну еще! Вынеси!

Влажный купол, чересчур большой, чтобы на его круглых боках можно было найти опору, словно горб вздымающегося из глубин Левиафана, возник прямо перед носом вездехода. Артем успел увернуться, но в следующее мгновение передние лапы провалились куда-то. Снизу в кабину хлынула вода. Вездеход тонул, но и продолжал странным образом медленно продвигаться к берегу, хотя его лапы впустую молотили пену.

Под крышей кабины образовалась воздушная прослойка, позволявшая людям как-то дышать. Из воды, бурлившей от пузырьков поступающего снизу сжатого воздуха, торчали головы Адракса и Калеки. Встретив отчаянный взгляд Артема, Калека нырнул и выудил наверх Надежду, которая, судя по выражению лица, уже распрощалась с жизнью. Глаза нестерпимо жгло. Машинально облизав губы, Артем почувствовал на языке едкую горечь. В этой проклятой реке вместо воды текла щелочь!

Однако скоро стало очевидным, что вездеход не тонет, а, наоборот, понемногу всплывает. До берега оставалось не более двух десятков метров. Едкий раствор уходил в щели пола. Из кабины открывалось все более широкое поле обзора. Вскоре вездеход уже вознесся над поверхностью реки. Лапы его колотили уже не мутную воду, а воздух.

Артем высунул голову в боковую дверь и понял, что было причиной их чудесного спасения. Тонущий вездеход лег брюхом прямо на панцирь уже почти добравшейся до берега черепахи, бесподобные тягловые качества которой не шли ни в какое сравнение ни с першероном, ни даже с трактором «Катапиллер». Едва только нос вездехода врезался в высокую траву, покрывавшую берег, машина соскользнула со своего могучего, но медлительного избавителя и на пяти лапах устремилась вперед. Теперь она бежала уже не ровной рысью, а тяжелым вихляющим галопом.

– Смотрите, смотрите! – Надежда указала назад. Мокрые волосы облепили ее бледное лицо, на прокушенной нижней губе выступила капелька крови.

Белесое пятно уже исчезло, как исчезла и половина неба, потому что нельзя было назвать небом эту разверзшуюся на его месте адскую топку. Но скорее всего Надежду поразило даже не это – горизонт застилала стена дыма, подсвеченная снизу языками пламени. Степь пылала, и даже трудно было себе представить, какая температура понадобилась, чтобы высушить и поджечь ее травостой, куда более влажный, чем джунгли Амазонки.

Температура в кабине заметно поднялась, хотя Калека и добавил подачу жидкого воздуха. Лица всех пассажиров за исключением Адракса блестели от пота. Вездеходу приходилось все время вилять между черепашьими тушами, и это наполовину замедляло его ход.

А что, если впереди мы наткнемся еще на одну реку, подумал Артем. Чуда два раза подряд не бывает. Вряд ли на этот раз нам так повезет.

Горизонт теперь закрывал уже не дым, а пар. Река, которую они пересекли не больше двух часов назад, испарялась. Раскаленный вихрь, как огромная невидимая косилка, укладывал траву на землю. Все чаще на пути вездехода попадались неподвижные, низко осевшие купола черепашьих панцирей – скорее всего их обладатели были уже мертвы.

Артем гнал машину на максимально возможной скорости. Сейчас каждая задержка, любая, даже самая мелкая поломка грозили неминуемой гибелью. Слышно было, как в двигательном отсеке Калека звякает инструментом, меняя очередной сосуд высокого давления.

– Сколько штук осталось? – крикнул Артем.

– Пять, – зевнул Адракс. – Всего пять. Ненадолго их нам хватит.

– А ты сам разве не боишься смерти?

– Вот это действительно занятная тема для беседы. Но только ее хорошо вести на пирах, за неприступными стенами, под защитой надежной стражи. А сейчас, когда вы сами вот-вот станете жареным мясом на чьем-то роскошном пиру, такие разговоры весьма несвоевременны.

«Вы станете! – отметил про себя Артем. – Не „мы“, а „вы“. Себя он кандидатом в жареное мясо не считает. Запомним это на всякий случай».

Следующие несколько часов прошли без особых происшествий, если только не считать происшествием гнавшуюся за ними по пятам испепеляющую стихию. Если бы не постоянная подача в кабину жидкого воздуха, все они наверное, давно бы задохнулись. Дымная мгла затянула степь, привычные зеленые краски исчезли, трава на глазах обращалась в рыжую труху.

И тут внезапно последовал предательский удар. На них обрушилась ночь – редкая в Стране Забвения Черная ночь. В единый миг все вокруг погрузилось в абсолютную тьму, только позади четко обозначалась шевелящаяся линия огня. Никто не произнес ни единого слова, только Надежда едва слышно вскрикнула.

Ночь могла изменить в этом мире очень многое, но не в силах остановить Лето. В такой темноте вездеход мог двигаться только с черепашьей скоростью, тщательно проверяя дорогу перед собой щупами, а это только оттягивало неизбежную развязку.

Наступившая ночь перечеркнула их планы, и Артем впервые по-настоящему растерялся. Последствия этого сказались почти незамедлительно – он не успел сбросить скорость, одна из левых лап споткнулась обо что-то, раздался уже ставший привычным треск обрываемого шарнира, и вездеход, рухнув набок, стал описывать концентрические круги, словно судно с поврежденным рулем. Все это происходило в полном мраке, и Артему понадобилось немало времени, чтобы на ощупь отключить двигатель. Наступила тишина, которую вполне можно было назвать трагической.

– А я уже стала надеяться на спасение, – сказала Надежда.

– Какой-то злой рок преследует нас. – Артем ощупал здоровенную шишку, за считанные секунды выросшую на его лбу. – Сначала эта окаянная река, потом Черная ночь. Я и не припомню, когда она была в последний раз…

– Злой рок не может преследовать всех четверых сразу, – как всегда невозмутимо, высказался Адракс. – Обычно он выбирает кого-нибудь одного. Но из-за этого горемыки страдают и те, кто волею случая связал с ним свою судьбу. Один из нас несет на себе печать великого греха.

– Не болтай лишнего! – вспылил Артем. – Не хватало еще, чтобы мы принялись искать виновного. Можешь все свалить на меня, если тебе от этого станет легче.

– Да перестаньте же вы! – взмолилась Надежда, а затем уже совсем другим голосом добавила: – Значит… все же конец?

Слова эти обожгли Артема. Будь он сейчас совершенно один, можно было бы со спокойной совестью махнуть рукой на собственную жизнь, но рядом находились и другие люди, поверившие ему.

«Пусть мы и не спасемся, – подумал он, – но я буду бороться до конца. С левой стороны уцелела одна-единственная лапа, но зато с правой исправны сразу три. Значит, из этого железного калеки еще можно было сделать четвероногого скакуна. Правда, работать придется почти на ощупь, в темноте и жаре, под вой раскаленного вихря и грохота приближающегося пожара. Хватит ли у меня силы и выдержки?»

– Не надо паниковать. Еще не все потеряно. Сейчас мужчины вслед за мной выйдут из вездехода. Нужно как можно быстрее переставить одну из правых лап на левую сторону.

– Вы же там все изжаритесь, – хмыкнул Адракс, и Артем снова отметил про себя это «вы».

– Да пошел ты!.. – Схватив мешок с инструментами, он полез наружу.

Почему-то Артему казалось, что, покинув кабину, он ощутит примерно то же самое, что ощущает одетый человек в парной бане. Но это была вовсе не баня! То, что он почувствовал всей своей кожей, мог почувствовать, наверное, слесарь, вынужденный ремонтировать изнутри еще не остывшую топку парового котла. Но слесарю положены асбестовый костюм и респиратор, а у Артема не было даже завалящих рукавиц. За металл нельзя было ухватиться, и ему пришлось обернуть ладони клочьями собственной рубашки. Калека пыхтел где-то рядом, помогая чем только можно, но больше мешал. Время от времени из темноты раздавался скучающий голос Адракса: «Не сюда. Левее», «Нужный инструмент лежит справа от тебя на расстоянии вытянутой руки», «Отверстие, которое ты ищешь, на четыре пальца выше…» Было ли это очередным издевательством или чужеродец действительно мог видеть в темноте, Артем так до конца и не понял, но советы были в основном дельные. Немного помогал и накатившийся пожар – его отсветы уже поблескивали на бортах вездехода. Когда стало совсем невмоготу, Артем попросил Надежду сбросить вниз баллон с жидким воздухом. Рискуя уже не изжариться, а обморозиться, они работали теперь в облаке сырого, быстро тающего снега, хлопья которого уносил прочь горячий ветер. Как бы то ни было, но спустя полчаса лапа уже стояла на новом месте.

Артем еще помнил, как его втащили внутрь вездехода и окатили водой. Сознание поплыло, в ушах раздался звон. Сердце, сжавшись, дало долгий перебой, а затем затрепыхалось, как попавшая в силок птица. Последнее, что он слышал, теряя сознание, был тяжелый мерный топот железных лап.

Адракс сидел за рычагами управления, и казалось, что мрак, окутавший Страну Забвения, был для него то же самое, что ясный день.

Артем очнулся, лежа под брюхом вездехода на холодной и сырой земле. Вокруг стояли промозглые туманные сумерки, какие бывают поздним осенним вечером.

Невдалеке, подобно статуе командора, скрестив руки и уронив голову на грудь, стоял Адракс. Глаза его были закрыты. Казалось, он спал.

– Ночь кончилась? – спросил Артем первое, что пришло на ум.

Не дождавшись ответа, он с трудом сел. При этом все внутри Артема, от мозга до желудка, болезненно содрогнулось, словно его тело превратилось в сосуд, переполненный страданием.

– Ночь? – выйдя из оцепенения, переспросил Адракс. – Ночь кончилась. Можешь быть спокоен.

– А что с остальными?

– Они там. – Адракс указал на кабину вездехода. – Спят.

– Где мы сейчас?

– Не берусь судить об этом достаточно точно. Но с тех пор как машина остановилась, сверху все время что-то каплет. Непохоже, чтобы нам угрожала смерть в пламени.

– А где черепахи?

– Проползают мимо время от времени. Одна недавно чуть на нас не напоролась.

– Наверное, это действительно их страна.

– Все может быть. Но место довольно странное.

Он наклонился, поднял и растер между пальцами щепотку грунта. Артем машинально последовал его примеру. Почва действительно была какая-то диковинная – не то древесная труха, не то грубо перемолотая костная мука. Запах ее не вызвал в памяти Артема никаких определенных ассоциаций.

– Каким бы этот мир ни был, он наверняка лучше того, который мы покинули.

– Будем надеяться.

– Значит, ты привел сюда вездеход ночью… на четырех лапах… Ты спас нас всех. Спасибо.

– Не стоит благодарности. Говоря откровенно, ваша жизнь меня совсем не интересует. Более того, кое-кто из вас даже может представлять для меня опасность – чисто условную, но все же опасность. Так что спасать вас я вовсе не собирался.

– Спасая себя, ты спас и нас.

– Опасность, угрожающая мне, куда серьезнее, чем так напугавшее вас Лето. От него я мог бы спастись в любой момент. Для этого достаточно было только подать знак…

– Почему же ты его не подал? Твои друзья, должно быть, обеспокоены твоей судьбой.

– Друзей у меня никогда не было и быть не может. А сигнал этот предназначается моему самому опасному врагу. Ты, кажется, назвал наш мир Тропой. Так вот, знай – меня подкарауливают на каждом повороте этой Тропы.

– И здесь тоже? – Артем встал, держась за лапу вездехода. Внезапно откровенность Адракса растрогала его.

– Скоро я это узнаю.

Оставив Адракса, вновь принявшего прежнюю позу, снаружи, Артем вернулся в кабину вездехода. Напряжение последних часов спало, уступив место чувству бесконечной усталости.

К его удивлению, Надежды в кабине не было. Калека ползал по полу среди пустых сосудов высокого давления и в беспорядке разбросанного инструмента.

– Ты потерял что-нибудь? – спросил Артем, уже догадываясь о цели поисков Калеки.

Тот быстро закивал и изобразил руками что-то длинное и узкое. Вид при этом у него был весьма озабоченный.

Действительно, куда мог деваться клинок? – подумал Артем. Жаль терять такую красивую вещь. Тем более что это наше единственное приличное оружие.

Вдвоем они облазили всю кабину, но клинка так и не обнаружили. Осталось предположить, что он был утерян во время ночного марша, скорее всего при аварии. Впрочем, было еще одно место, в котором можно было бы поискать пропажу, – просторные одежды Адракса. Но еще неизвестно, как тот отнесется к личному обыску.

Надежду Артем обнаружил в двигательном отсеке. Бледная и растрепанная, она выглядела очень неважно. Полные слез глаза казались озерами скорби.

– Тебя обидел кто-нибудь? – спросил Артем.

– Нет. – Она всхлипнула.

– Тогда почему ты здесь?

– Он! – Девчонка указала в сторону кабины. – Он! Он там! Калека! Я не могу находиться рядом с ним!

– Да что же случилось? Что он тебе сделал?

– Сон! – Надежда затряслась как в лихорадке. – Сон! Я видела страшный сон!

– Опять наваждение?

– Нет! Нет! Нет! – Она встала и, двигаясь, как сомнабула, прошла в кабину.

Калека, видимо, смирившийся с потерей клинка, мирно спал прямо на полу. Наклонившись, Надежда долго всматривалась в его лицо, а затем схватила молоток и, прежде чем Артем успел остановить ее, ударила спящего куда-то между ухом и виском. Удар вышел слабый, неловкий, и Калека вскочил как ошпаренный.

– Дерьмо! Грязь! – прохрипела Надежда, протягивая ему молоток. – Клоп вонючий! Бей себя по башке!

Изумленно хлопая глазами, Калека изо всей силы заехал себе молотком по лбу. Потом еще раз и еще. На стенку кабины брызнула кровь. Артем кинулся к Калеке, стараясь вырвать молоток, но это было то же самое, что бороться с каменной глыбой.

– Еще! Еще! – кричала Надежда. Ее глаза подернулись мутью, точь-в-точь как это иногда случалось с Адраксом. – А теперь по зубам! По зубам!

Сцена была жуткая и отвратительная. Истерический визг девчонки не мог заглушить тупых ударов молотка. Кровь заливала лицо Калеки. Его губы превратились в багровое месиво, но зубы продолжали прочно держаться на своих местах.

– Сильнее! – бесновалась Надежда. – Сильнее! Помнишь, чудовище, что ты сделал?

– Не надо так поступать, дочь судьи! – раздался от дверей голос Адракса. – Прекрати. Даже если он что-то и сделал во вред тебе, то сейчас ничего не вспомнит.

Надежда повалилась в кресло и зарыдала. Калека аккуратно очистил молоток от крови и клочьев волос, положил на прежнее место и жалко улыбнулся разбитым ртом.

– Что он все-таки тебе сделал? – Артем наклонился над Надеждой. – Скажи!

– Я не знаю, – простонала она. – Я не помню!

Когда Надежда немного успокоилась, Артем вывел ее из вездехода на свежий воздух. Туман стал, пожалуй, еще гуще, с неба по-прежнему сыпал мелкий дождь. Громадная куполообразная тень проползла мимо – это возвращались в родные края последние уцелевшие черепахи.

Как странно устроена человеческая память, подумал Артем. Прошло совсем немного времени, а кажется, что ровным счетом ничего и не было – ни опаленного страшным жаром неба, ни пылающей степи, ни поломанных лап машины, ни этой отчаянной переправы через мертвую реку, ни безумной гонки во мраке Черной ночи. Все осталось позади – все, кроме усталости и боли.

Он поднес к лицу красную ошпаренную ладонь с сожженными подушечками пальцев.

Надежда шла рядом, вцепившись в его рукав. Адракс стоял на прежнем месте, оскалившись и слепо глядя вдаль. Его обычно бесстрастное лицо искажала гримаса отвращения.

– Мы прогуляемся немного, – сказал ему Артем.

Когда слова эти дошли до затуманенного сознания Адракса, он равнодушно пожал плечами.

– Это не опасно? – Что-то мешало Артему просто пройти мимо.

Тот же безучастный жест.

– Сам бы ты рискнул отойти от машины? – настаивал Артем.

– Я и вы – совсем не одно и то же, – глухо вымолвил Адракс.

– Значит, нам ты не советуешь отходить далеко? – подала голос Надежда.

В пустых глазах Адракса что-то сверкнуло. Казалось, он только сейчас заметил девчонку. Внезапно он молниеносно схватил Надежду за плечи, встряхнул и почти прорычал прямо ей в лицо:

– Зачем тебе мои советы, дочь судьи? Ты сама знаешь ответ на любой вопрос! Обрати свой взор внутрь! Не ищи ничего, что изначально не существовало бы в тебе самой! Никогда не верь мне, а тем более никому другому. Ты…

Внезапно земля под их ногами дрогнула. Раздался протяжный скрипучий стон. Людей мигом расшвыряло в разные стороны. Почва под ними ходила ходуном, а жуткий вой выворачивал душу.

Длилось это недолго, но оглушенный и не на шутку перепуганный Артем не сразу решился встать на ноги. Что это могло быть – землетрясение, топот ног великана, отзвуки близкого боя? Представляет ли подобное явление опасность для человека или оно так же безопасно, как этот непрерывно сеющий, нудный дождик? Пока ответов на эти вопросы нет, лучше всего держаться вблизи вездехода. Его стальные стены дадут людям хоть какую-то (пусть даже моральную) защиту от всяких ожидаемых и неожиданных напастей.