Текст книги "Унесенные бездной. Гибель «Курска»."

Как бы там ни было, но вопрос ещё и в том: почему в нашем полигоне оказались сразу три иностранные подводные лодки – две американские и одна английская?

В 1987 году, когда группа советских атомных подводных лодок, отклонившись от обычного маршрута, только вошла в западную часть Атлантики, в американском парламенте начались истерические запросы по поводу того, куда смотрит Пентагон и зачем русские подлодки идут к берегам Америки. Замечу, что до тех берегов были ещё тысячи миль. А здесь международная группировка из трех атомоходов рыскает у самой кромки морской госграницы России да ещё в полигоне, где проводятся учения со стрельбой.

А если бы я направил к берегам Америки три атомные подводные лодки с разведывательной целью и в районе их действия погиб по непонятным причинам американский подводный крейсер? И тут же одна из российских подлодок срочно встала на ремонт где-нибудь на Кубе и на все предложения предъявить к осмотру её носовую часть ответил бы категорическим отказом. Какие бы версии стали выдвигать американские журналисты?

Существует международное соглашение о взаимном уведомлении насчет проведения военных учений и маневров. Российская сторона никогда не отказывала американским наблюдателям в их международном праве присутствовать на учениях наших войск или флотов. И в этот раз нашлось бы место на мостике «Петра Великого» американскому адмиралу, если бы тот пожелал. Зачем же надо было тайно пробираться в район учений Северного флота, создавая предпосылки к аварийно-навигационным происшествиям, навлекая на себя подозрения, осложняя и без того непростые российско-американские отношения?

– Против версии столкновения есть вот какое возражение – цитирую популярное издание: «АПЛ К-141 (то есть «Курск». – Н.Ч.) имела подводное водоизмещение более 23 тысяч тонн. У американских АПЛ типа «Лос-Анджелес» и «Сивулф», ведущих наблюдение за российскими подводными лодками, подводное водоизмещение составляет 7-8 тысяч тонн, а запас плавучести вдвое меньше, чем у «Курска». В результате столкновения наиболее тяжелые повреждения получила бы субмарина, имеющая меньшее водоизмещение (для наглядности следует представить столкновение «газели» с КамАЗом)».

– Говорят, все сравнения хромают. А это в особенности. Расспросите любого инспектора ГИБДД, и он расскажет вам множество случаев, которые никак не укладываются в эту схему – «большая машина – малая машина». И потом, не надо забывать, что «газель», которая столкнулась с нашим КамАЗом, обладала прочностью бронетранспортера. Но не в этом дело. Ведь все зависит от угла встречи, взаимного положения кораблей, их скоростей. Безусловно, и вторая лодка получила серьезные повреждения, но не летальные. Она могла уйти с места происшествия своим ходом, как до сих пор уходили и «Батон Руж», и «Грейлинг»… Я не сомневаюсь в прочностных характеристиках «Курска», но ведь и небольшой Давид уложил огромного Голиафа камнем, выпущенным из пращи. Главное – куда пришелся удар. У 949-го проекта, к которому принадлежал «Курск», немаловажная особенность – все его пусковые ракетные установки расположены вне прочного корпуса и потому легко уязвимы при любом таране.

– Но есть ещё и «торпедная версия». Вот как её излагает один довольно знающий автор: «На «Курске» при стрельбе модернизированной торпедой могло произойти следующее: торпеда почему-то застряла в аппарате, не вышла из него. Но пороховой стартовый заряд сработал… Произошел взрыв, который выбил заднюю крышку торпедного аппарата… За две минуты или чуть более того температура в отсеке поднялась на сотни или даже тысячи градусов. Она-то и вызвала детонацию боезапаса…»

– Мы тщательно проработали и торпедную версию. Если бы все было так, как считает «знающий автор», то при открытой передней крышке (а иначе стрелять нельзя) выброс порохового заряда произошел бы вперед, как из ствола обычной пушки. Задняя крышка, как и замок орудия, осталась бы на месте. Даже если бы её вышибло, хлынувшая под давлением вода не позволила бы развиться объемному пожару…

– «Можно предположить и несколько иной вариант развития этого трагического эпизода, – настаивает на своем сторонник торпедной версии. – Специалисты «Дагдизеля» принялись выяснять причины отказа техники. По их просьбе торпедный аппарат осушили и открыли его заднюю крышку. И в этот момент произошел подрыв пиропатронов и взрыв емкости с горючим торпеды».

– Предположить это можно только в страшном сне. В реальности ни один командир, если он не самоубийца, никогда и никому не позволит извлекать «невыстреленную» торпеду из аппарата в отсек, набитый боевыми торпедами, и производить с ней какие-либо манипуляции. Проблемные «изделия» разбирают и изучают причины отказа только на берегу, в торпедно-технических базах. Не могли специалисты «Дагдизеля» попросить об этом командира, иначе бы они не были специалистами. Не мог и капитан 1-го ранга Лячин разрешить им «осушить торпедный аппарат и открыть заднюю крышку», иначе он бы не был командиром.

– Мы живем в такое время, когда никто ничему не верит: не верят официальным сообщениям, и это понятно, в оные годы действительно много врали, не верят зарубежным пророкам, не верят порой самим себе. И вам не поверят… Что вы на это скажете?

– Я верю… Верую в Бога. А он знает, что моей личной вины перед экипажем «Курска» – нет. И сознавать это для меня важнее любого другого доверия.

– Одна из газет назвала подводников «Курска» «ягнятами Северного флота»…

– Это оскорбление памяти погибших. Они не жертвы, принесенные в заклание. Выбирая профессию подводника, эти ребята знали, на что шли, как знал и я, поступая в военно-морское училище. Тем они особенно дороги мне, потому что это были настоящие мужики, которые не прятались от военкоматов и которых не пугал риск подводницкой профессии. Что бы не случилось, они погибли при исполнении воинского долга. Есть один казенный термин, но он очень точно выражает суть того, о чем мы сейчас говорим, – «безвозвратные потери». Ничто не сможет вернуть этих парней, и никто не сможет их заменить. Эта потеря невосполнима. Она воистину безвозвратна. И я сколько буду жить, столько буду искать истину: почему погиб «Курск»?

Скажу ещё вот что: «Курск» торпедировал безразличие российского общества к Военно-морскому флоту вообще и подводному в частности. Подчеркиваю, безразличие не народа, а общества, в чьих руках находится так называемая «четвертая власть». Народ сделал все, чтобы сохранить российские корабли в нынешнее лихолетье. Не случайно наши подводные лодки, да и не только они, носят имена городов, взявших их под свою опеку.

Если отбросить откровенные нападки газет и телеканалов, которые решали на нашей беде политические проблемы своих хозяев, если не принимать всерьез те обвинения, которые идут от непонимания специфики подводной службы и спасательного дела, то я благодарен российской прессе за острые вопросы, поставленные ею перед правительством страны. Особенно по части спасательных средств. Я никогда не был врагом журналистов, врагом свободы слова. Напротив, в прошлом году получил от регионального Союза журналистов диплом «за открытость».

Надеюсь, что многочисленные публикации по «Курску» сделают все же доброе дело…

Когда в этом же полигоне – почти сорок лет тому назад – погибла подводная лодка С-80, тогдашний главком Адмирал Флота Советского Союза Сергей Георгиевич Горшков сумел выбить у Совмина под эту гибель средства на строительство специальных спасателей подводных лодок типа «Карпаты». Надо полагать, и теперь флот получит современные спасательные суда.

В Североморске в штабе Северного флота, что в стороне и над городом, свет в эти тревожные дни горел до поздней ночи.

Главнокомандующего ВМФ России адмирала флота Владимира Куроедова я застал в его здешнем кабинете. Он сидел перед экраном телевизора, вглядываясь в кадры подводной видеозаписи. Он молча кивнул на стул, и мы оба вперились глазами в серый сумрак застекленной глубины. Главком просматривал технические записи, сделанные водолазами. Сидел он, судя по горе окурков в пепельнице, не первый час, всматриваясь в каждый предмет, замеченный камерой на грунте. Резанула по сердцу растерзанная взрывом чья-то тельняшка. Кто носил ее? С кого содрала полосатую «матросскую душу» неумолимая слепая сила?

А это что за обломок? Куроедов нажимает кнопку стоп-кадра, и на мониторе застывает кусок исковерканного металла. Чем он был до взрыва? А главное – чей он? С «Курска»? С другой – чужой – лодки?

Куроедов – приверженец версии столкновения с иностранной субмариной. А для неё нужны вещественные доказательства. Но лучше один раз увидеть (хоть и на экране) своими глазами, чем услышать сто докладов подчиненных.

На его плечи легла вся тяжесть ответственности за трагедию «Курска». Он принял её и за себя, и за своих предшественников. В чем его только не обвиняли в сердцах и запале! Как будто он один мог за год своего флотоначалия восстановить и поправить все, что разрушалось десять лет…

Потом пошли страшные кадры – тела в отсеках. Капитан-лейтенант Колесников – мертвый и обгорелый – сидел в кресле затопленного девятого отсека… Стоп-кадр надолго остановил картину. В этом была своя мистика – погибший капитан-лейтенант и живой адмирал флота сидели друг против друга, разделенные толщей воды и стеклом телеэкрана, в страшном молчании. Казалось, они вышли на связь друг с другом по каким-то внечеловеческим каналам и теперь главком выслушивает последний – беззвучный – доклад своего офицера…

Я прикрыл за собой дверь. Я должен был оставить их наедине…

Через три недели после гибели «Курска» адмирал Попов вышел в море на атомном подводном ракетоносце «Карелия». Был раньше у инженеров такой обычай – становиться под новопостроенный мост, когда по нему проходит первый поезд, жизнью своей гарантируя надежность сооружения. Нечто подобное совершили и командующий Северным флотом вместе с главкомом ВМФ России: они вышли на ракетную стрельбу в Баренцево море. Смотрите все – наши корабли надежны, моряки не потеряли духа, Северный флот, несмотря ни на что, не подведет.

Баллистическая ракета вырвалась из-под воды и ушла через всю Арктику на камчатский полигон. Это был личный салют адмирала Попова экипажу погибшего «Курска».

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
В МОРЕ ЧЕРНЫХ ТАЙН

Глава первая
ТРИНАДЦАТЬ ВЕРСИЙ НА ДЕСЯТЬ ОТСЕКОВ

Профессор Военно-морской академии капитан 1-го ранга Виталий Дмитриевич Доценко в своей брошюре «Кто убил «Курск» насчитал тринадцать версий гибели атомного подводного крейсера. Среди них под номерами «6» и «7» две весьма популярные для некоторых газетных расследователей версии о том, что подлодку протаранил тяжелый крейсер «Петр Великий» либо он же подбил её своей противолодочной ракетой.

В первые дни после катастрофы немецкая газета «Берлинер Цайтунг» опубликовала некий доклад, который, как утверждается, ФСБ представила президенту Путину. В докладе говорится, что подводная лодка «Курск» была подбита новой противолодочной ракетой «Гранит» с крейсера «Петр Великий». Авторы статьи заявляют, что комиссию по расследованию возглавлял директор ФСБ Николай Патрушев. Впрочем, сами представители ФСБ наличие подобного доклада отрицают.

Командир крейсера «Петр Великий» капитан 1-го ранга Владимир Касатонов заявляет:

– «Курск» даже теоретически не мог оказаться в зоне запуска ракеты с крейсера.

Так или иначе, но эта версия пошла гулять по страницам и каналам российских и зарубежных СМИ.

Даже если это было так, то ракетоторпеда, пущенная с «Петра Великого», нанесла бы атомарине несущественные повреждения, поскольку никогда при учебных пусках ни торпеды, ни ракеты не снаряжаются боевыми зарядами – дорого и опасно. Допустим наше «извечное головотяпство» – все-таки шарахнули боевой ракетоторпедой. Но тогда бы приборы акустического самонаведения привели бы её в самую шумную часть крейсера – под винты, в корму, а уж никак не в нос, где и обнаружены самые серьезные повреждения.

«Удивляет тот факт, – пишет профессор Доценко, – что председатель правительственной комиссии И. Клебанов только 11 сентября официально заявил, что подводная лодка «Курск» не была потоплена ракетой, выпущенной с крейсера «Петр Великий». Мне кажется, такое заявление надо было сделать немедленно и не давать повода унижать моряков Северного флота и злословить».

«Может быть, тяжелый крейсер или авианосец «Адмирал Кузнецов» проутюжили «Курск» на всплытии?» – вопрошают иные аналитики. Но первым свидетельством такого инцидента были бы погнутые перископ подлодки и выдвижные устройства. А они в идеальном состоянии.

«Протаранить свою лодку и не заметить этого на крейсере не могли, – справедливо замечает Виталий Доценко. – Чтобы получить пробоину в носовой части от столкновения с крейсером (при осадке крейсера около 9 метров), подводная лодка должна была идти в надводном положении или в момент удара всплывать на поверхность. Если бы такое столкновение и произошло, то скрыть это было бы невозможно. Мне пришлось встретиться с несколькими офицерами, находившимися в эти дни на борту крейсера «Петр Великий», и никто эти сведения не подтвердил».

Не может падать тень подозрения и на авианосец «Адмирал Кузнецов». У него есть железное алиби.

Так получилось, что ещё до трагических событий на борту авианосца оказался фоторепортер журнала «Военный парад», прибывший снимать учения Северного флота. На нем он провел и все горячие деньки. В Москве я спросил его:

– Может, вы и в самом деле долбанули «Курск» да не шибко это заметили?

– Это исключено. Когда «Курск» не вышел на связь, «Кузнецов» стоял на рейде Териберки… Мы не были в том районе в день гибели подлодки.

Это же подтвердил мне позже и адмирал Попов.

И ещё одно: предположим все же, что некое надводное судно все же задело своим форштевнем нос подлодки и это вызвало «нештатную ситуацию в первом отсеке», то есть пожар и последовавший за ним через две с лишним минуты взрыв торпед. Неужели взрыв такой мощи остался бы не замеченным для надводного корабля? Ведь за две минуты он далеко бы не ушел, и «матросский телеграф», столь же широковещательный, как и «сарафанное радио», немедленно разнес бы по всем портам и гарнизонам: «Мы напоролись на подлодку, а она как рванула!..» Но «матросский телеграф» молчал. Его функции взяли на себя некоторые газетчики.

«Курск» наскочил на старую мину?

Изучалась поначалу и другая, удобная абсолютно для всех, версия – подрыв «Курска» на мине времен Второй мировой войны. На первый взгляд, она совершенно смехотворна. Но только на первый. Полистайте подшивки газет таких приморских городов, как Мурманск, Владивосток, Севастополь, Одесса, Кронштадт. С периодичностью раз в два (три, четыре) месяца публикуются заметки типа «Эхо минувшей войны» – о том, как рыбаки (или рабочие землечерпалки) обнаружили в своих сетях (или ковшах) плавучую мину времен Второй мировой войны, а то и того ранее. На помощь приходят флотские минеры и уничтожают опасный улов в безопасном месте. В последние годы, когда простои в ожидании подхода минеров обходятся рыбакам в копеечку, капитаны некоторых сейнеров обрезают сеть вокруг «рогатой смерти» и пускают её на волю волн и течений. Не исключено, что именно такую находку с обрывком сети (морской полигон находится в районе интенсивного лова) принесло на беду «Курска». Только математики смогут рассчитать степень вероятности такой встречи. Не думаю, что она будет больше, нежели возможность столкновения с одной из трех находившихся в районе иностранных подводных лодок.

«Минная версия не выдерживает критики, – считает профессор Доценко. – Во-первых, донные неконтактные мины на глубинах 100 метров и более во время Второй мировой войны не ставили; во-вторых, якорные контактные мины за более чем 55-летний срок не могли бы сохраниться и тем более находиться в боевом состоянии. Кроме того, район был давно протрален и освоен силами Северного флота в течение многолетней боевой подготовки.

Если же это была сорванная с якоря мина, то в силу своей положительной плавучести она должна находиться на поверхности моря (или быть чуть притопленной). Лодка же получила повреждения на глубине от 30 до 50 метров (такая глубина хода, по всей видимости, была при выполнении боевого упражнения). Допустим, что подводная лодка все же шла под перископом (командиры подводных лодок проекта 949 утверждают, что из-под перископа они не стреляют), тогда мина должна была столкнуться с лодкой в районе рубки, поскольку её корпус заглублен как минимум на 10 метров.

Известно, что со временем взрывчатое вещество теряет свои свойства. Например, обнаруженную мину 40-х годов пытались ликвидировать с помощью подрывных патронов, но она рассыпалась на мелкие куски, а взрывчатое вещество не детонировало.

Допустим, что такая мина все же оказалась на пути атомохода и даже взорвалась. Одна она не смогла бы причинить лодке такие повреждения! Из опыта Великой Отечественной войны следует, что при подрыве на мине подводные лодки, имевшие в сотни раз меньшее водоизмещение и прочность корпуса, часто оставались на плаву».

– Мина Второй мировой войны? – горько усмехается генеральный конструктор «Курска» Игорь Баранов. – Это просто сказка. Такая мина для моей лодки – комариный укус!

С миной более-менее ясно. В конце концов, правительственная комиссия эту версию исключила из своих рабочих гипотез, отнеся её, как говорят математики, к бесконечно малым величинам или к ничтожно малой вероятности.

Глава вторая
«КУРСК» БЫЛ АТАКОВАН?

Из неподписанного письма в редакцию:

«Уважаемые товарищи! Я – бывший моряк Северного флота (офицер). Знаю ситуацию на кораблях и лодках не понаслышке. Очень переживаю случившуюся трагедию, тем более что на лодке были и мои знакомые. Хочу предоставить в ваше распоряжение информацию, недавно попавшую ко мне в руки. Может, чем-нибудь поможет. Информация получена от источников в российской военной разведке (ГРУ). Источник заслуживает доверия. Так вот: АПЛ «Курск» производила учебные торпедные стрельбы в полигоне практической торпедой, т. е. без боевого заряда. В том же полигоне находилась АПЛ ВМС США «Мемфис». АПЛ «Курск» неправильно классифицировала «Мемфис» как нашу мишень и произвела залп, который закончился попаданием учебной торпеды в «Мемфис». В том же полигоне находилась вторая американская АПЛ, с которой «Мемфис» поддерживал звукоподводную акустическую связь. Эта лодка получила сообщение с «Мемфиса» о произведенной атаке, и командир принял решение об атаке на поражение цели, т. е. АПЛ «Курск». Был произведен боевой залп двумя торпедами, который достиг цели и вызвал детонацию боезапаса «Курска». Дальнейшее известно. После этого «Мемфис» ушел в док в Норвегию заделывать пробоину в легком корпусе.

По сообщению того же источника, Путин знал обо всем этом с самого начала, о чем и имел разговор с Клинтоном. И деньги, после катастрофы, имеют заокеанское происхождение».

Некоторые газеты охотно подхватили этот сногсшибательный сюжет, достойный кинобоевика времен разгара Холодной войны. Однако нет дыма без огня. «Дымом» послужил факт из доклада командования Северного флота, представленного в правительственную комиссию о пробоине в борту «Курска»: «В районе 24-го шпангоута между первым и вторым отсеками. Края пробоины загнуты внутрь лодки и оплавлены».

Этот довольно загадочный факт стал почвой для самых остросюжетных домыслов. Но не все то золото, что блестит, не все то версия, что со знаком вопроса.

Под пером репортера одна пробоина превратилась в две: «Снимали лодку не со спускаемых аппаратов «Бестер» или «Мир», а с тех самых «дроновских» лодок со специальным оборудованием. Что же было на пленке? Были две большие пробоины в корпусе. Одна в районе полуразрушенного первого отсека, другая в районе третьего. Характер пробоин отчетливо говорит, что «Курск» был торпедирован… «Курск» торпедировали американцы двумя торпедами МК-48».

Но зачем?

«Картина получается такая, – поясняет репортер. – Как известно, в зоне учений находились две американские лодки – «Мемфис» и «Толедо». Одна из этих лодок столкнулась с «Курском» и получила серьезные повреждения. «Курск» же, более живучий и более тяжелый, отделался незначительными разрушениями легкого корпуса. Командир американской лодки посчитал, что его атаковали. Сообщил об этом на вторую лодку, и та дала торпедный залп по «Курску».

Теперь все сходится…»

Да ничего не сходится, ибо притянуто за ослиные уши.

Честно говоря, довольно странно было узнать, что авторитетный специалист-историк, столь аргументированно разобравший все тринадцать версий, автор многих замечательных книг Виталий Доценко увлекся самой авантюрной версией, достойной похождений Джеймса Бонда или сочинений Тома Кленси. Вот что он пишет:

«Что же произошло в Баренцевом море 12 августа 2000 года?

Мне кажется, что события могли развиваться по следующему сценарию. Командир американской субмарины «Мемфис» счел выполнение учебной торпедной атаки подводной лодкой «Курск» как атаку и в ответ выпустил по русской лодке боевую торпеду. Поскольку американская подводная лодка находилась на боевом патрулировании (т. е. на боевой службе), её оружие было готово к немедленному применению. Видимо, в результате длительного слежения за русскими надводными кораблями и подводными лодками командир американской субмарины не выдержал психологической нагрузки и в момент выполнения учебной торпедной атаки «Курском» нанес ответно-встречный удар. Вот откуда появилось повреждение с рваными краями, завернутыми внутрь корпуса «Курска». Как следует из доклада командования Северного флота, представленного в Правительственную комиссию по расследованию гибели подводной лодки, пробоина находится «в районе 24-го шпангоута между первым и вторым отсеками. Края пробоины загнуты внутрь лодки и оплавлены». В результате взрыва в первом отсеке «Курска» возник сильный пожар. Командир начал выполнять маневр по срочному всплытию. Вот почему оказался поднятым перископ. В момент всплытия в первом отсеке сдетонировал боезапас (или произошел взрыв в аккумуляторной яме), в результате чего подводная лодка получила такие повреждения, которые привели к потере продольной остойчивости. Лодка камнем ушла на дно, а поскольку она имела ход, при определенной инерции она врезалась в грунт, что ещё больше осложнило обстановку. По всей видимости, в результате сильного удара произошли смещение гребных валов и разгерметизация кормовых отсеков, которые быстро заполнились водой.

Возможен и другой вариант развития событий: американская подводная лодка вслед за торпедой (с интервалом чуть более 2 минут) выполнила ещё и трехторпедный залп.

Попытаюсь обосновать эту версию. Зная конструкцию наших торпед, трудно представить, чтобы они взорвались при нестандартных ситуациях, таких, например, как близкий взрыв или пожар. Если же взорвался двигатель торпеды, то его взрыв не мог достичь мощности двухсот килограммов в тротиловом эквиваленте. Не могли также одновременно сдетонировать 3-4 торпеды (именно таким по мощности был второй взрыв). Если допустить, что от пожара или взрыва все же сдетонировали боевые части торпед первого отсека, то между взрывами появился бы незначительный разнос по времени. Приборы зарегистрировали только два взрыва. Получается, что по «Курску» сначала выпустили одну торпеду, а через две минуты – ещё три или четыре (второй взрыв мог произойти и в аккумуляторной яме).

От близкого взрыва такой мощности и сильного гидродинамического удара могли произойти незначительные повреждения и на американской подводной лодке (какое-то время она была вынуждена лежать на грунте). С помощью выпущенного аварийного буя (который был замечен с крейсера «Петр Великий», а затем поднят на борт одного из судов обеспечения) командир «Мемфиса» донес о выполненной атаке и о полученных повреждениях, после чего получил приказание следовать в ближайший порт союзника по блоку НАТО. Возможно, аварийно-спасательный буй отделился от подводной лодки в результате ударной волны. Во время стоянки в Бергене на подводной лодке «Мемфис» в месте расположения аварийно-спасательного буя зияла пустота.

Эта версия ещё больше закрепилась в моем сознании после того, как командующий Северным флотом адмирал В. Попов заявил: «Я постараюсь все сделать, я буду стремиться к этому всю свою жизнь, чтобы посмотреть в глаза тому человеку, кто эту трагедию организовал». Перед этим Попов сказал о том, что американские подводные лодки буквально «топчутся у нашего порога». При таком толковании событий высоким должностным лицом исключается случайное столкновение, так как «организовать трагедию» можно только при вполне осмысленных действиях: это – или нанесение таранного удара, или выполнение торпедной атаки. Идти на таран «Курска» – равносильно самоубийству, остается атака лодки боевыми торпедами.

Мне кажется, что об этом в высших кругах не то что догадываются, а знают точно. Это подтверждается не только фразой командующего Северным флотом, но и другими фактами, которые я приведу в форме вопросов (ответы на которые очевидны).

1. О чем шел разговор сразу после катастрофы между президентами России и США?

2. Почему после катастрофы с «Курском» американцы отказались от работ по созданию новой системы противоракетной обороны, на которую уже были израсходованы огромные средства?

3. Чем был вызван спешный приезд директора ЦРУ в Москву?

4. Почему после катастрофы с «Курском» Запад списал долги с России в сумме 10 миллиардов долларов?

5. Почему Верховный главнокомандующий не принял отставку министра обороны, главнокомандующего Военно-морским флотом и командующего Северным флотом?

6. Почему Президент Российской Федерации подписал указ о награждении погибшей команды «Курска» до окончания расследования катастрофы?

7. Почему командование Северного флота, говоря о каком-то «фрагменте» от иностранной подводной лодки, не приняло никаких мер по подъему на поверхность этой «улики»?

8. Почему главнокомандующий ВМФ адмирал флота В. Куроедов в первые же дни катастрофы (14 августа) заявил, что надежды на спасение экипажа «Курска» невелики?

9. Почему госпитальное судно «Свирь» во время спасательной операции оставалось в Североморске?

10. Почему руководители «спасательной операции» запретили норвежским водолазам приближаться к носовой части погибшей подводной лодки?

11. Что следует понимать под выражением И. Клебанова: «Весьма странная картина разрушения «Курска»?

12. Чем занимались находившиеся в Баренцевом море ещё две атомные многоцелевые подводные лодки (американская и британская)? Не они ли атаковали «Курск»?

Это лишь часть вопросов, на которые хотелось бы получить правдивые ответы.

Не стала ли подводная лодка разменной монетой? В сложившейся ситуации, как мне кажется, на самом высоком уровне решили скрыть правду о гибели подводной лодки и заодно снять некоторые проблемы. В качестве «компенсации» американцы отказываются от совершенствования своей противоракетной обороны и дают нам миллионы долларов на работы по подъему затонувшей субмарины и развитие спасательных сил и средств, а мы будем молчать».

Прежде всего все эти двенадцать вопросов – один к одному абсолютно применимы и к версии «навигационного происшествия», то есть непреднамеренного столкновения под водой.

Рассмотрим представленные нам умозаключения.

Итак, пробоины от торпед?

Торпеды, в отличие от бронебойных снарядов, не пробивают корабельную броню, они разворачивают её своим взрывом так, что никаких следов, по которым можно определить её калибр, точнее, диаметр, не остается. Это во-первых. Во-вторых, американские торпеды МК-48 самонаводящиеся, то есть их акустические головки наводятся на самую шумную часть корабля – кормовую, где находится наиболее мощный источник шума – гребные винты. Поэтому если бы американцы выпустили свои торпеды, то попали бы они в кормовые отсеки «Курска», но никак не в носовые.

В-третьих, и это, пожалуй, самое важное: американские командиры прекрасно знают, чем таранный удар отличается от торпедного. Поэтому при столкновении американский командир никак не мог «посчитать, что его атаковали», поскольку субмарины не самолеты, которые могут применять таран, когда кончаются боеприпасы; удар корпусом в корпус это не атака, а навигационное происшествие, несчастный случай, но никак не умышленное нападение. А значит, и приказа на открытие огня отдавать нет смысла. Тем более что рядом находится и своя подлодка.

Профессор и сам сознает уязвимость этой версии, задавая ряд контрольных вопросов, в частности почему американская торпеда МК-48 попала в носовую, а не в кормовую часть «Курска». «Был ли произведен пуск учебной торпеды с подводной лодки «Курск» или она выполнила учебную атаку «пузырем», то есть без выстрела торпедой? Когда было передано и какое имело содержание последнее донесение с «Курска»?»

«Зная конструкцию наших торпед, трудно представить, чтобы они взорвались при нестандартных ситуациях, таких, например, как близкий взрыв или пожар».

Но это вовсе не аргумент – «трудно представить». Чего уж тут представлять, когда в 1962 году именно так – после непродолжительного пожара – рванул весь торпедный боезапас на подводной лодке Б-37.

«От близкого взрыва такой мощности и сильного гидродинамического удара могли произойти незначительные (курсив мой. – Н.Ч.) повреждения и на американской подводной лодке (какое-то время она вынуждена лежать на грунте)».

Но от «незначительных повреждений» подводные лодки на грунт не ложатся.

Вспомним, что «Курск» должен был стрелять по «Петру Великому» как по главной цели ОБК – отряда боевых кораблей. Значит, установка глубины хода торпеды была произведена на надводную цель. И торпеда пошла на глубине 10 – 15 метров, гораздо выше, чем могла находиться иностранная подводная лодка. Не забудем при этом, что подлодки-разведчицы иногда применяют режим зависания, то есть могут держаться под водой без хода, а значит, совершенно без шума.

Сомнительно, чтобы американская лодка находилась от «Курска» на носовых курсовых углах, то есть в зоне захвата цели – между стреляющей лодкой и «Петром Великим». Ведь американцы вели слежение за «Курском» именно с кормы, из зоны так называемой «акустической тени». По-другому и быть не могло. А значит, и торпеда не пошла бы сама по себе «из носа в корму», поскольку для неё впереди «маячила» четкая цель – тяжелый крейсер.

Сомнительно, чтобы американские лодки начали активные боевые действия ещё и потому, что они выполняли в первую очередь разведывательные задачи. А главный закон любой разведки – морской, авиационной, сухопутной (кроме разведки боем) – никогда не ввязываться в бой и полная скрытность.