Текст книги "Зависимое сельское население Римской империи (IV-VI вв)"

Глава 1
Гражданские права и новое сословное деление в Римской империи в IV–VI вв

§ 1. Особенности Jus civile в Римской империи в IV–VI вв

В 212 г. Каракалла наделяет всех жителей империи гражданскими правами. Этот эдикт Каракаллы оказался в центре внимания ряда исследований. Так, Е.С. Голубцова высказывает предположение, что по эдикту Каракаллы гражданские права не получили общины государственных земель, сельское население городских земель получило их не поголовно[154]154
  Голубцова Е.С. Сельская община Малой Азии. М., 1972. С. 108.


[Закрыть]. А.В. Коптев доказывает, что в эпоху поздней античности права римского гражданина, став легко доступными, утрачивают свое былое значение[155]155
  Коптев А.В. От прав гражданства к праву колоната. Формирование крепостного права в поздней Римской империи. Вологда, 1995. С. 31.


[Закрыть].

Так или иначе, среди зависимых слоев сельского населения мы находим граждан, чьи права оказываются значительно ущемленными, в соответствии с теми или иными категориями римского права. По этой причине следует обратить особое внимание на юридический термин «jus civitatis», а также другие сопутствующие правовые понятия. Jus civitatis (гражданские права) относились к гражданам, которые традиционно обладали всей полнотой прав, а именно: они могли заключать брак и передавать детям свой статус (jus conubii), а также обладали правом на юридические действия по имуществу (jus commercii) (Gaius I, 56). Как уже отмечалось выше, императоры раздают римское гражданство все большему кругу лиц, и, наконец, по эдикту Каракаллы 212 г., эти права получает все свободное население[156]156
  Ранович Л.Б. Восточные провинции Римской империи в I–III вв. н. э. М., Л., 1949. С. 178.


[Закрыть].

В Дигестах граждане делятся на свободнорожденных и вольноотпущенников (Dig. I, 5, 4). Ребенок получал правовое положение в момент зачатия. Так, если римская гражданка зачала в законном браке, а затем была изгнана, она, тем не менее, рождала гражданина: «Следовательно, если какая-нибудь беременная римская гражданка была изгнана из пределов отечества, и, став, таким образом, иностранкою, родит, то многие… думают, что дитя рождается римским гражданином, если она зачала в законном браке; если же она зачала в незаконной связи, то от нее рождается иностранец» (Gaius I, 90)[157]157
  Gaius I, 90: Itaque si cui mulieri civi Romanae praegnati aqua et igni interdictum fuerit, eoque modo peregrina facta tunc pariat, conplures… pu-tant, si quidem ex iustis nuptiis conceperit, civem Romanum ex ea nasci, si vero volgo conceperit, peregrinum ex ea nasci.


[Закрыть] (Перевод Ф.М. Дыдынского).

Со времен юриста Гая сильно упрощается процедура получения гражданских прав. Если римский гражданин или гражданка бракосочетались «по ошибке», не зная, что его или ее супруг обладает латинскими правами, то последний получал римское гражданство (Gaius I, 67–68); если супруг оказывался «покоренным» (peregrinus dediticius), то римским гражданином становился только ребенок от их брака: «Равным образом, если римская гражданка по ошибке выйдет замуж за иностранца, (считая его) римлянином, то ей разрешается (судебным порядком) доказать ошибку: тогда сын и супруг приобретают римское гражданство, и, конечно, сын вместе с тем начинает находиться под властью отца» (Gaius I, 67–68)[158]158
  Gaius I, 68: Item si civis Romana per errorem nupta sit peregrino tamquam civi Romano, permittitur ei causam erroris probare, et ita filius quoque eius et maritus ad civitatem Romanam perveniunt, et aeque simul incipit filius in potestate patris esse.


[Закрыть] (Перевод Ф.М. Дыдынского с нашими изменениями). В результате, упрощается получение гражданских прав в результате брака, достаточно было сослаться на незнание статуса супруга.

Более того, если латин заключал брак с иностранкой «по ошибке» (per errorem), оба получали права римского гражданина (Gaius I, 70). Иностранец (peregrinus) также мог доказать «ошибку» и стать гражданином: «Из того, что мы говорим, следует, что женится ли римлянин на иностранке или иностранец на римской гражданке, тот, кто рождается, является иностранцем; но если такой брак заключен по ошибке, то, на основании постановления сената, его ошибка может быть исправлена, согласно тому, что мы прежде сказали» (Gaius I, 74–75)[159]159
  Gaius I, 75: Ex iis, quae diximus, apparet, sive civis Romanus pere-grinam sive peregrinus civem Romanam uxorem duxerit, eum qui nascitur peregrinum esse, sed si quidem per errorem tale matrimonium contractum fuerit, emendari vitium eius ex senatus consulto secundum ea, quae superius diximus.


[Закрыть] (Перевод Ф.М. Дыдынского). Если ошибки не было, ребенок наследовал отцу (Gaius I, 75, 2). Что касается ребенка, наследующего положение матери, не состоящей в браке, то здесь мы обнаруживаем явное противоречие законов: в одних нормах (Gaius I, 67–68; I, 78; I, 81) утверждается, что в случае брака римского гражданина и представительницы сословия латинов или иностранки, ребенок приобретает права матери, в другой норме (Gaius I, 77) Гай указывает на то, что по праву народов дитя всегда наследует отцу, впрочем, согласно третьему отрывку из Институций Гая (Gaius I, 83), ни закон, ни постановление, имеющие силу закона, не может изменить в каком-либо случае правила права народов. Обратим внимание на то, что в Римской империи в IV–VI вв. значительно облегчается процедура получения гражданских прав. Как видим, утверждение супругов о том, что они, заключая брак, не знали о социальном положении друг друга, признается убедительной причиной для получения jus civitatis. При этом не является препятствием и то, что один из супругов мог и не обладать римским гражданством. Более того, как следует из приведенной выше нормы Институций Гая, оба супруга, не обладающие римскими гражданскими правами, могли получить их, сославшись на то, что они не знали статус друг друга до свадьбы (Gaius I, 70). Объясняется это тем, что римские граждане к IV столетию перестают быть замкнутым привилегированным сословием. Наличие гражданства становится всего лишь признаком принадлежности к Римской империи. Вольноотпущенники также могли получить римское гражданство следующими способами: если раб был отпущен до 30 лет, женился на гражданке с римскими или латинскими правами, засвидетельствовав брак при 7 римских гражданах, и их ребенку исполнился один год, то супруги могли обратиться по этому вопросу к претору или наместнику (Gaius I, 29–30; Ulp. Fragm. Ill, 3). Ребенок получал гражданство, даже если отец к этому времени умер (Gaius I, 32). Следовательно, дети отпущенника обладали такими же правами, как и другие граждане (Dig. XXXVII, 15, 8). Таким образом, римское гражданство становится общедоступным для жителей империи. К привилегированному классу относятся теперь только отдельные представители римских граждан, но к ним мы обратимся несколько позже.

Для нашего исследования следует также упомянуть такое юридическое понятие, как изменение правоспособности (capitis deminutio). Изменение правоспособности делится в законодательстве на три степени: наибольшая (capitis deminutio maxima), при котором гражданин терял свободу, гражданство и семейные связи, средняя (capitis deminutio media) – если сохранялась свобода, и наименьшая (capitis deminutio minima), если гражданин усыновлялся другим лицом и сохранял при этом свободу и гражданские права (Dig. IV, 5, 11; Gaius I, 16). Необходимо уточнить, что в римской семье все, кроме отца, считались лицами чужого права (personae alieni juris), то есть находились под покровительством pater familias и, следовательно, были ограничены его волей: «…Отцы семейства – это те, которые обладают своей властью, будь они совершеннолетние или несовершеннолетние; подобно этому, матери семейства, сыновья семейства и дочери семейства находятся в чужой власти. Ибо тот, кто рождается от меня и моей жены, находится в моей власти; также тот, кто рождается от моего сына и его жены, т. е. мой внук или внучка, также в моей власти, и правнук, и правнучка, и т. д.» (Dig. I, 6, 4)[160]160
  Dig. I, 6, 4: Ulpianus libro primo institutionum…Patres familiar-um sunt, qui sunt suae potestatis sive puberes sive impuberes: simili modo matres familiarum; filii familiarum et filiae, quae sunt in aliena potestate. Nam qui ex me et uxore mea nascitur, in mea potestate est: item qui ex filio meo et uxore eius nascitur, id est nepos meus et neptis, aeque in mea sunt potestate, et pronepos et proneptis et deinceps ceteri.


[Закрыть] (Коллективный перевод под редакцией Л.Л. Кофанова с нашими изменениями), усыновление же лишало «своего права» (Dig. I, 7, 1–3; I, 7, 12). От власти отца освобождали военная служба и фиктивная трехкратная продажа, позже особый рескрипт и, начиная с Юстиниана, особое объявление в суде. Как указывается в Институциях Юстиниана, только римский гражданин имел власть над своими детьми, «ибо не существует других людей, которые бы имели такую власть над детьми, какую мы (граждане) имеем» (Inst. I, 9, 2)[161]161
  Inst. I, 9, 2:.. nulli enim alii sunt homines qui talem in liberos habeant potestatem qualem nos habemus.


[Закрыть] (Перевод Д. Расснера). Однако если учебник права Юстиниана вслед за юристом Гаем еще признает это jus proprium civium Romanorum (Gaius I, 55), то, как отмечает А. Ваке, в действительности данное право отца постепенно уменьшается[162]162
  Wacke A. “Elterische Gewalt” im Wandel der Jahrtausende zum Sorgenrecht der geschiedenen Mutter nach Römischen Recht // Studien zu Antiker Sozialgeschichte. Festschrift Friedrich Vittinghoff. Köln, Wien, 1980. S. 421.


[Закрыть]. И, действительно, согласно Дигестам, Адриан сослал отца, убившего сына (Dig. XLVIII, 19, 5) и угрожал другому отцу конфискацией имущества за это преступление, причем, отец мог избежать наказания за это преступление, только покончив жизнь самоубийством (Dig. XLVIII, 21,3, 5). Траян лишал отца его власти за плохое обращение с детьми (Dig XXXVII, 12, 5). Тем не менее, эта власть существовала еще в VI в., хотя и в ограниченном виде. Так, например, согласно Кодексу Юстиниана лицо, находящееся под властью отца, не могло подавать жалобу против него вплоть до своего освобождения от этой зависимости (С. J. II, 2, 3). Имуществом членов семьи в лучшем случае был пекулий, который мог быть отобран в любой момент, поскольку имущество сына alieni juris принадлежало отцу (С. J. VIII, 46, 2). Следует обратить внимание на то, что граждане, занятые земледельческим трудом в качестве колонов, будут приравнены к положению лиц alieni juris, а их ущемленное положение будет обозначаться термином deminutio capitis minima, однако речь об этом пойдет ниже.

Существовал также институт «бесчестия», при котором не происходило описанное выше изменение правоспособности (capitis deminutio maxima, media, minima) (C. J. II, 11, 1-22). Бесчестию подвергались лица в случае увольнения из армии с позором, лжесвидетельства, двоеженства (С. J. II, 11, 5), при обвинении в недобросовестности: обмане, воровстве при хранении и т. д. (С. J. II, 11, 8)[163]163
  С. J. II, 11,8: Imperator Antoninus. Furti si condemnata es…. famae damnum subisti. Quod si res furtiva, quam alter subripuit apud te ignorantem comperta est, non laesit existimationem tuam sententia durior. (Если ты была осуждена за воровство, то ты нанесла ущерб (твоему) доброму имени. Но если у тебя была найдена вещь, которую похитил другой и (о краже которой) ты не знала, то судебный приговор не наносит ущерб твоей репутации.).


[Закрыть]; за безнравственное поведение (например, проституция). Виновный получал прозвище turpitudus – «покрытый позором» и лишался определенных прав[164]164
  Fögen М. Т. Inimici humani generis Menschheitsfeinde und Foreigners (Late Antiquity-Middle Ages), 1993, S.3–6; Giaro T. Fremde in der Rechtsgeschichte Roms // Fremde der Gesellschaft (Historische und Sozialwissenschaftliche Untersuchungen zur Differenzierung von Normalität und Fremdheit, Frankfurt am Main, 1991. S. 53.


[Закрыть]. М.Т. Феген и Т. Гиаро также доказывают, что определенные правовые ограничения касались еретиков, колдунов, язычников и апостатов (отступников от веры) как врагов человеческого рода – inimici humani generis[165]165
  Ibid. S. 53.


[Закрыть], а убийцы, изготовители яда, колдуны и прелюбодеи лишались права на апелляцию (С. Th. XI, 36, 7; С. J. VII, 65, 2).

Как видим, граждане перестают быть замкнутым сословием. Гражданские права в эпоху домината означают теперь только наличие личной свободы и принадлежность к Римской империи. Никаких особых привилегий гражданские права в IV–VI вв. уже не давали. Кроме того, в римской правовой системе мы сталкиваемся с определенными юридическими категориями, на основании которых правовое положение гражданина могло быть ограничено в той или иной степени. Именно они будут применяться по отношению к зависимым слоям населения. Так, сельские рабы и вольноотпущенники считались «лицами чужого права» (personae alieni juris) (С. J. V, 34, 13). Колоны, после их прикрепления к землевладению чужого лица, также считались personae alieni juris и, судя по всему, приравнивались к усыновленным, оставаясь при этом римскими гражданами. Получается, что изменение их правоспособности может быть обозначено термином capitis deminutio minima. Рабы и, прежде всего, лица, осужденные на рабство за те или иные преступления, лишались семейных связей, гражданского статуса и свободы, поэтому изменение их правоспособности могло быть обозначено таким понятием, как capitis deminutio maxima (Dig. IV, 5, 11; Gaius I, 16). Таким образом, рассматривая правовое положение колонов, рабов и вольноотпущенников в IV–VI вв., необходимо принимать во внимание такие юридические термины, как capitis deminutio maxima, media, minima и persona alieni juris.

§ 2. Характерные черты деления населения на honestiores и humiliores в эпоху домината

Когда Римская империя начинала клониться к своему упадку, оформилось новое сословное деление населения государства. Г.Е. Лебедева отмечает усиливающиеся в современной науке сомнения относительно того, что деление на honestiores и humiliores стало основным, отодвинув на второй план деление на свободных и рабов[166]166
  Лебедева Г.Е. Еще раз о византийском колонате // Проблемы социальной истории и культуры средних веков. Л., 1987. С. 112–113.


[Закрыть]. С одной стороны, в юридических источниках

VI в. упоминается деление людей на свободных и рабов (Inst. I, 3; Theophil. I, 3), тем не менее, нельзя отрицать, что новое разделение населения на honestiores и humiliores играло существенную роль. Так или иначе, в законодательстве появляются понятия humiliores и honestiores[167]167
  Staerman Е.М. Einige Bemerkungen zum Klassenkampf und zur Entwicklung des römischen Rechts // Klio. Bd. 61. H. 1. Berlin, 1979. S. 11.


[Закрыть]. Представители привилегированных сословий (honestiores) противопоставляются остальному населению – humiliores. Такие исследователи, как К.И. Новицкая, Е.М. Штаерман, А.Р. Корсунский считают, что положение сельского плебса IV–VI вв. – свободных земледельцев и мелких собственников земли – было схожим с положением колонов и рабов[168]168
  Новицкая К.И. Отражение социальной структуры позднеримского общества на судопроизводстве // ВДИ. 1968. № 4. С. 143; Штаерман Е.М. К вопросу о крестьянстве в западных провинциях Римской империи // ВДИ. 1952. № 2. С.111; Корсунский А.Р. О положении рабов, вольноотпущенников и колонов в западных провинциях Римской империи в IV–V веках // ВДИ. 1954. № 2. С. 65–66.


[Закрыть]. Впрочем, А.Р. Корсунский в своей другой статье «Honestiores и humiliores» пишет о том, что сближение плебса с колонами и рабами в области уголовного права и наказаний не всегда приводило к сближению статуса плебеев со статусом колонов и рабов[169]169
  Корсунский А.Р. Honestiores и humiliores в законодательных памятниках Римской империи // ВДИ. 1950. № 1. С. 83–84.


[Закрыть]. Этой точки зрения придерживается также Г.Е. Лебедева[170]170
  Лебедева Г.Е. Социальная структура ранневизантийского общества… С. 115–116.


[Закрыть]. И. Вейлер также доказывает, что в поздней античности на первый план выступает деление общества на honestiores и humiliores, в результате чего правовое положение рабов повышается и становится схожим с положением других сословий, относящихся к humiliores[171]171
  Weiler I. Die Beendigung des Sklavenstatus im Altertum. Stuttgart, 2003. S. 201–202.


[Закрыть].

Конституция Анастасия, пожалуй, подтверждает точку зрения, согласно которой грани между сельским плебсом и колонами постепенно стираются. Если в конституции 389 г. упоминаются свободные плебеи (С. Th. X, 12, 2), то через сто лет Анастасий издает указ, на основании которого свободные земледельцы, прожившие в одном месте 30 лет, прикреплялись к своим земельным участкам: «Одни являются энапографами[172]172
  Ἐναπογράφοι – приписные колоны, адскрптиции.


[Закрыть], и их пекулии принадлежат их господам, другие же по прошествии тридцатилетнего срока становятся мистотами[173]173
  Мистоты (от греч. MigGcdxoi) – свободные колоны


[Закрыть]. Оставаясь свободными вместе со своим имуществом, они принуждаются возделывать земли и платить налоги» (С. J. XI, 48, 19)[174]174
  C. J. XI, 48, 19: Ἀυτοκράτωρ Ἀναστάσιος. Τῶν γεωργῶν οἱ μέν ἐναπόγραφοί ἐισιν καί τὰ τούτων πεκούλια τοῐς δεσπόταις ἀνήκει οἱ δὲ χρόνω τῆς τριακονταετίας μισθωτοὶ γίνονται ἐλεύθεροι μένοντες μετὰ τῶν πραγμάτων αὐτῶν. Και οὗτοι δὲ ἀναγκάζονται καὶ τὴν γῆν γεωργειν καὶ τό τέλος παρέχειν.


[Закрыть] (Перевод наш и далее по умолчанию переводы наши, чужие переводы специально оговариваются). Таким образом, свободные земледельцы прикреплялись к земле, подобно колонам.

Отличия между honestiores и humiliores заключаются, прежде всего, в наказаниях за преступления: если honestiores платили штраф, то humiliores подвергались телесным наказаниям. Так, в разное время за укрытие у себя дезертиров или разбойников humiliores, в отличие от honestiores, либо умерщвлялись, либо заковывались в железо, либо подвергались другим наказаниям (С. Th. VII, 18, 1; VII, 18, 5; VII, 18, 12; VII, 18, 7; IX, 29, 2; Nov. Val. VI, 1; XXIII). Следует, правда, подчеркнуть, что по постановлению Константина I 316 г. honestiores не освобождались от ответственности за свои преступления (С. Th. IX, 1, 1; С. J. III, 24, 1). В действительности honestiores не всегда избегали телесных наказаний, о чем нередко повествует Аммиан Марцеллин (Amm. Marc. XVIII, 3, 5; XIX, 12,9, XXVI, 9, 9 и др.). Так или иначе, телесные наказания для humiliores становятся обыденностью в IV–VI вв., в то время как honestiores выплачивали штраф за свои правонарушения.

Однако для нашего исследования наиболее важным является следующее отличие humiliores и honestiores: в то время как большая часть населения IV–VI вв. оказывается прикрепленной к земле, часть honestiores (а именно clarissimi и spectabiles) сохраняют право на свободное перемещение. Как гласит конституция Феодосия II и Валентиниана III: «Всем clarissimi и spectabiles мы предоставляем возможность посещать место рождения или любое другое (место), куда они ездят вне отпуска, и где они хотят оставаться и жить» (С. J. XII, 1, 15)[175]175
  С. J. XII, 1,15: Imperatores Theodosius, Valentinianus. Clarissimis vel spectabilibus universis ad genitale solum vel quolibet alio et sine commeatu proficiscendi et ubi voluerint commorandi habitandive permittimus facultatem.


[Закрыть]. При этом в Кодексе Юстиниана можно прочитать следующие строки: «Часто уже предписывалось, что наши рабы, вольноотпущенники и колоны, также как и их дети и внуки, которые убежали из наших владений и примкнули к различным родам войск, и даже если они достигли какой-либо почетной должности, должны быть уволены со службы, куда они проникли обманным путем, и возвращены нам, так как отклоняется любой срок давности» (С. J. VII, 38, I)[176]176
  C. J. VII, 38, 1: Imperatores Valentinianus, Valens. Saepenumero praeceptum est, ut servi atque liberti, colonique praeterea rei nostrae nec non etiam eorum suboles ac nepotes, quicumque de nostris possessionibus recessissent ac se ad diversa militiae genera contulissent, cingulo, in quo obrepserant fraudulenter, exuti, si ad aliquas fortasse transcenderint digni-tates, omni temporis definitione submota nostro patrimonio redderentur.


[Закрыть]. Получается, что humiliores лишились права покинуть свое местожительство, при этом отдельные категории honestiores (clarissimi и spectabiles) пользуются правом на свободное перемещение.

Из приведенной выше конституции следует, что представители сословий, относящихся к humiliores, не могли занимать почетные должности (С. J. VII, 38, 1). В свою очередь, honestiores, как правило, занимали почетные должности. Нахождение на такой должности нередко служило признаком того, что данный гражданин относится к honestiores. Попытаемся понять, какие должности считались почетными. К honestiores в первую очередь относились сенаторы. Надо отметить, что изначально существовали только clarissimi, но при императоре Валенте появляются illustres и spectabiles, а при Валентиниане (372 г.) возникает соответствие сенаторского сословия и служилого ранга:

1. Illustres: консулы, патриции, префекты претория и др.

2. Spectabiles: проконсулы, викарии, дуксы, магистры скриния и др.

3. Clarissimi: консуляры, президы провинций и воины-трибуны[177]177
  Лебедева Г.Е. Социальная структура ранневизантийского общества… С. 156–157.


[Закрыть].

Всадники, по указу Валентиниана I от 364 г. также причисляются к honestiores: «Мы приказываем, чтобы всадники занимали второе место после достоинства clarissimi» (С. Th.VI, 36, 1; С. J. XII, 31, I)[178]178
  С. Th.VI, 36,1: Imperatores Valentinianus, Valens. Equites Romanos secundum gradum post clarissimatus dignitatem obtinere iubemus.


[Закрыть]. Подчеркнем еще раз, что появляются должности, занимая которые, гражданин считался относящимся к honestiores, а именно: illustres, spectabiles, clarissimi и т. д.

Рассмотрим особо сословие куриалов. Куриалы также относились к honestiores (С. J. II, 15, 2). Д. Метью доказывает, что провинциальная знать Западной Римской империи почти полностью состояла из сословия куриалов[179]179
  Matthews J. Western aristocracies and imperial court a.d. 364–365. Oxford, 1975. P. 105.


[Закрыть]. В обязанности куриалов входил сбор налогов с сельского населения, за недоимки сборщики налогов отвечали собственным имуществом, что в IV–V вв. все чаще стало приводить к разорению куриалов (Liban. Or. XLVII, 7–9). Жители городов часто вовлекаются в курию насильно, а Аммиан Марцеллин описывает толпу просителей, обратившихся к Юлиану с жалобами на то, что они несправедливо включены в состав курии (Amm. Marc. XXII, 9, 8). О тяжести обязанностей говорит также постановление Константина I, принуждавшее куриала на должности дефенсо-ра отвечать своим имуществом за всех беглых рабов и вольноотпущенников (С. J. VI, 1, 5). Между тем, налоги росли, и между плательщиками и сборщиками усиливаются раздоры (Amm. Marc. XIX, 9, 3). Вынужденные нести налоговое бремя и отвечать за обязанности других перед государством, куриалы начали уклоняться от возложенных повинностей и стремились переселиться из родного города, где за ними числилось огромное количество обязанностей и недоимок (Liban. Or. XLVII, 7–9). К этому времени относится множество конституций, предписывающих возвращать куриалов на свои места (С. Th. XII, 11, 50; XII, 11, 179; XII, 19, 1; С. J. X, 32, 8; X, 32, 34; X, 32, 4). В результате, несмотря на то, что куриалы считались honestiores (С. J. II, 15, 2), их начинают прикреплять к месту жительства, а их обязанности передаются теперь по наследству (С. J. X, 39, 3). Прикрепление населения к месту жительства приобретает массовый характер.

Нельзя сказать, что сословие honestiores было совершенно закрытым. По указу Валентиниана I в сословие honestiores могли войти даже дети вольноотпущенников: «Мы не препятствуем, чтобы дети либертов достигали звания clarissimi» (С. J. XII, 1, 9)[180]180
  С. J. XII, 1, 9: Imperatores Valentinianus, Valens. Libertorum filios adipisci Clarissimam dignitatem non prohibemus.


[Закрыть]. По конституции Константина, вошедшей в Кодекс Феодосия, колоны в отдельных случаях могли достичь почетных должностей (С. Th. VIII, 1, 3). По другой конституции этого императора, включенной в Кодекс Юстиниана, колонам было запрещено занимать какие бы ни было должности (С. J. XI, 68, 1). И, наконец, приведенное выше постановление Валента, по которому колонам, отпущенникам и рабам запрещалось занимать почетные должности, ставит под сомнение возможности представителей зависимых сельских сословий достичь почетные должности (С. J. VII, 38, 1). По всей видимости, до правления Валента humil-iores могли достичь почетного звания honestiores, Валентиниан был последним императором, который подтвердил право отпущенников достичь звания clarissimi (С. J. XII, 1, 9), Валент лишает этого права представителей humiliores (С. J. VII, 38, 1). Таким образом, вызывает сомнения то, что у humiliores сохранялось право перейти в honestiores после середины IV в.

Так или иначе, основными критериями при предоставлении сенаторского звания были достоинство и земельная собственность (С. J. XII, 1, 6), торговля и ростовщичество строго запрещались (С. J. IV, 63, 3). Конечно же, доступ к высшему сословию не имели запятнавшие себя бесчестием – infamia. По Кодексу Юстиниана лица, совершившие преступление, подвергнувшиеся бесчестию и т. д., не могли перейти в honestiores (С. J. XII, 1, 2). Получается, богатство не всегда давало возможности перейти в эту категорию граждан (С. Th. XII, 1, 96). В результате, гражданин, претендующий на то, чтобы попасть в число honestiores, должен был вести достойный образ жизни. Как следует из приведенных выше конституций, лица, совершившие преступления, подвергнувшиеся бесчестию (infamia), занимающиеся торговлей и, тем более, ростовщичеством, не могли стать honestiores.

Что касается передачи почетного звания по наследству, то конституция 383 г. допускает это (С. Th. VI, 2, 12), но постановление 390 г. вновь запрещает подобную передачу титула (С. Th. XII, 1, 122). Итак, если Кодекс Феодосия не устраняет данные противоречия, то в Кодексе Юстиниана однозначно разрешается детям сохранить за собой почетное положение отцов: «Если ты, как утверждаешь, имеешь и консуляра деда, и отца из преторов и… бракосочетался с (женщиной из сословия) clarissimi, то ты удерживаешь за собой знатное положение» (С. J. XII, 1,1)[181]181
  С. J. XII, 1, 1: Imperator Alexander Severus. Si, ut proponitis, et avum consularem et patrem praetorium virum habuistis, et… Clarissimis nupseritis, claritatem generis retinetis.


[Закрыть]. Более того, законодательство Юстиниана наделяет женщин почетным положением мужей (С. Th. II, 1, 7; С. J. XII, 1, 13). Таким образом, принадлежность к сословию «почетных» передавалось по наследству.

Сенаторы, будучи honestiores, пользовались наибольшим почетом в государстве. По конституции Юлиана 362 г. сенаторы как представители honestiores были защищены от оскорблений чести» (С. Th. IX, 2, 1; С. J. XII, 1, 8). Они, к тому же, освобождались от ряда выплат и повинностей: предоставления лошадей и рекрутов (С. J. XII, 1, 4), возведения зданий (С. Th. XV, 1, 7; С. J. XII, 1, 7) и т. д. Освобождение сенаторов от ряда налогов имело далеко идущие последствия для сельского населения империи, так как налоги перекладываются на плечи мелких землевладельцев, которые начинают покидать свои земельные участки и бежать в крупные землевладения под патронат влиятельных лиц (Salvian Gub. Dei V, 8). В результате, фиск терпит убытки, сборщики налогов разоряются (Liban. XLVII, 7–9). Между тем, как доказывает М.И. Ростовцев, сенаторские латифундии переживают расцвет и значительно увеличиваются[182]182
  Ростовцев М.И. Общество и хозяйство в Римской империи / Пер. И.С. Алексеевой и Г.В. Снежинской. Т. 2. СПб., 2001. С. 234.


[Закрыть].

Вернемся к правовому положению honestiores. Патриции также пользовались привилегиями по отношению к власти отца. Так, достоинство патриция освобождало от власти отца семейства (Dig. I, 7, 3)[183]183
  Dig. I, 7, 3: Paulus libro quarto ad Sabinum. Si consul vel praeses filius familias sit, posse eum apud semet ipsum vel emancipari vel in adop-tionem dari constat. (Если консул или презид является сыном семейства, то считается, что он может самого себя освободить из-под власти отца или совершить усыновление себя.) (Перевод И.С. Перетерского).


[Закрыть], а сенатор, усыновленный плебеем, оставался сенатором, так как «посредством усыновления не умаляется достоинство» (Dig. I, 7, 35)[184]184
  Dig. I, 7, 35: Paulus libro 18 responsorum. Per adoptionem dignitas non minuitur.


[Закрыть]. Штейнвентер пишет, что брак вольноотпущенницы и сенатора возможен, но ребенок наследует положение матери[185]185
  Steinwenter A. Libertini // RE. Bd. XIII. 1. Sp. 110.


[Закрыть]. Здесь речь идет, вероятно, о двух нормах в Дигестах и Кодексе Юстиниана, по которым свободному не рекомендуется вступать в законный брак с вольноотпущенницей, но довольствоваться сожительством, так как, по мнению законодателя, более соответствует чести патрона иметь вольноотпущенницу в качестве конкубины, чем в качестве матери семейства (Dig. XXV, 7, 1). В постановлении же Валентиниана III и Марциана перечислены категории женщин, на которых сенатору в действительности было запрещено жениться, а именно: рабыни, вольноотпущенницы, актрисы, дочери сутенера, гладиатора и т. д. (Nov. Marc. IV, 1; С. J. V, 5, 7). Повышенное внимание законодателя к бракам сенаторов объясняется тем, что жены сенаторов переходили в высшую категорию населения. Согласно приведенным выше нормам Кодекса Феодосия и Кодекса Юстиниана, жены получали почетное положение своих мужей (С. Th. II, 1,7; С. J. XII, 1, 13). Как пишет Прокопий Кесарийский, Юстиниан отменил запрет сенаторам жениться на представительницах плебейского сословия, потому что не мог жениться на Феодоре по закону (Proc. Hist. Arc. Ill, IX, 51). Таким образом, брак сенатора и женщины из humiliores в целом допускался, хотя и не рекомендовался. Запрет распространялся только на отдельные категории женщин. Жены сенаторов из humiliores переходили в honestiores.

Подводя итоги, необходимо обратить внимание на то, что, хотя гражданскими правами в Римской империи IV–VI вв. обладают как honestiores, так и humiliores, полноправными гражданами в прямом смысле этого слова являются только honestiores. Представители зависимых слоев сельского населения, будучи humiliores, лишены права на свободное перемещение. Последнее является исключительным правом отдельных представителей honestiores, как это следует из процитированного выше постановления Феодосия II и Валентиниана III (С. J. XII, 1, 15). Сельские колоны, вольноотпущенники и рабы, будучи humiliores, фактически лишились права занимать почетные должности с середины IV в. и практически потеряли возможность перейти в honestiores. И, наконец, римские граждане, если они относятся к humiliores, могут подвергаться телесным наказаниям, что делает их правовое положение совершенно непохожим на положение свободных римских граждан времен республики и принципата.