Текст книги "Волшебные очки"

Николай Грибачёв
Волшебные очки: лесные истории и сказки

© Грибачёв Н. М., наследники, 1986

© Оформление серии. АО «Издательство «Детская литература», 2018

Старый лось около стога сена

Истории эти рассказал старый Лось в Брянских лесах. Большие это леса, красивые, много в них озёр и речек. И самая главная река – весёлая, быстрая и зелёная Десна́. По её берегу заяц Коська половину дня и всю ночь бежал, а ни начала, ни конца не видел.

Зверей и птиц в Брянских лесах столько, что не пересчитать, – и медведи, и лоси, и олени, и зайцы, и волки, и лисы, и косули, и кабаны, и рыси, и еноты, и белки, и барсуки, и бобры, и выдры, и горностаи, и сороки, и горлинки, и синицы, и филины, и совы, и овсянки, и луни, и трясогузки, и удоды, и бекасы. А уж о соловьях, снегирях, воронах и воробьях даже говорить нечего – куда ни пойдёшь, там и встретишь. Если бы всех зверей и птиц нарисовать, так и книжки не хватило бы!

Лось, который истории рассказывал, много-много лет на свете жил, старым уже стал. Подружился он с лесником, и тот ему на поляне стог сена поставил. Придёт Лось к стогу, пожуёт сенца, задумается да и вспомнит какую-нибудь историю то про зайца Коську, то про лису Лариску, то про ежа Кирюху. Тут же на ветках нахохленная ворона Варька сидела, а чуть поодаль сорока Софка крутилась. «Врёт, врёт, врёт!» – трещала сорока Софка, слушая рассказы старого Лося. «Правда, правда, правда!» – каркала ворона Варька.

Ну, сороке Софке я бы верить не стал, очень она болтливая. Так что Лось, наверное, правду говорил.

А если кто не верит, пусть в Брянские леса съездит и на всё своими глазами посмотрит.

Заяц Коська и родничок

Жил в нашем Брянском лесу заяц Коська – шкурка серая, уши длинные, глаза чёрные и всё по сторонам коси́т. Потому что был Коська совсем молодым зайцем и всё разузнать старался – кто, да что, да зачем? Целый день бегал он по лесам и лугам, всем своими вопросами надоедал. Мама-зайчиха беспокоится, на обед зовёт, а его нету и нету, ищет чего-то где-то.

Нашёл однажды заяц Коська Родничок – небольшая ямка под ракитой, а из неё вода льётся, журчит. Долго смотрел Коська, думал: что бы это такое могло быть? А потом говорит:

– Слушай, давай знакомиться. Ты кто?

– Я Родничок, – сказал Родничок.

– А я – заяц Коська.

– Ну, здравствуй, заяц Коська, – вежливо сказал Родничок. – Рад с тобой познакомиться.

– Слушай, а откуда ты, Родничок, взялся? У тебя дом в земле?

– Ага, – сказал Родничок.

– А чего ты делать будешь?

– Да вот попутешествовать хочу. Побегаю, посмотрю, что там дальше, ещё дальше и совсем далеко-далеко.

– Ха-ха! – засмеялся заяц Коська. – Это как же ты путешествовать будешь, если у тебя ног нету?

– Да уж как-нибудь, – сказал Родничок. – Попробую.

– Знаешь что? – сказал Коська. – Давай наперегонки. Кто дальше.

– Давай, – согласился Родничок. – Ну, побежали!

И юркнул в траву. А заяц Коська тоже вприпрыжку – скок да скок. Но тут ему камыш попался, такой густой, что и не пролезть. Пришлось Коське в обход бежать. А Родничок из камыша в озеро, из озера в лозняк, из лозняка в ольшаник – свою дорогу выбирает.

Солнце уже припекать стало, притомился заяц Коська, думает: ну, отстал, наверное, Родничок, где ему с зайцем наперегонки бегать! Но на всякий случай позвал:

– Эй, Родничок, где ты?

– А тут я, – прожурчал Родничок из ольховых зарослей. – Бегу!

– А ты не устал?

– Не устал.

– И обедать не хочешь?

– Не хочу.

– Ну, тогда побежали дальше.

Смотрит заяц Коська – река большая впереди. «Ну, – думает Коська, – тут уж наверняка конец Родничку, съест его большая река. Так ему и надо, нечего с зайцами наперегонки бегать! А я домой пойду». Но прежде чем пойти, решил покричать:

– Эй, Родничок, где ты?

– А тут я, – ответил Родничок из реки.

– Где же ты, если тут целая река?

– А я с другими родничками объединился. Мы теперь вместе бежим. Догоняй!

Ужасно обидно стало зайцу Коське: как же это так, Родничок без ног, а его обогнал и ещё насмехается? «Ну уж нет, – решил Коська, – всю ночь бежать буду, а обгоню!»

И побежал, сколько было сил, по берегу реки. Вечером – бежит, ночь наступила – бежит. А в темноте бегать плохо. И шкурку заяц Коська о кусты ободрал, и ногу колючкой поранил, и нос больно ушиб, когда в ямку падал. Совсем измучился Коська, еле жив. Но тут утро наступило, рассветать стало, туман от реки поднялся, потом в облако превратился. Попробовал заяц Коська свой голос – хрипит, но ничего, разговаривать можно.

– Эй, Родничок, где ты? – крикнул он.

– А тут я, – послышался голос откуда-то сверху.

Посмотрел Коська на лозовый куст – нету там Родничка, посмотрел на вершину дуба – тоже нету. Только облачко плывёт в небе.

– Да где же ты? – удивился Коська.

– А тут я, – ответило облачко. – Днём меня солнце пригрело, на рассвете я туманом стал, а теперь в облачко превратился.

– Так ты и летать умеешь?

– И летать умею. Ну как, побежим дальше?

– Я домой пойду, – сказал заяц Коська. – У тебя ног нет, а бегаешь, крыльев нет, а летаешь. Не буду я с тобой наперегонки бегать!

– Ну, тогда до свидания! – засмеялся Родничок.

– Прощай, – сказал заяц Коська. – Улетишь ты в неизвестные края, не увижу я тебя больше.

– Увидишь! – пообещал Родничок и полетел облачком в далёкие края.

А Коська домой пошёл. Мама-зайчиха ему строгий выговор сделала за то, что всю ночь бегал, сестрёнка язык показала, а брат только подмигнул. И стал заяц Коська опять жить-поживать, про всё узнавать – кто, да что, да зачем. А когда лето к осени повернуло, пошёл Коська к знакомой раките – дай, думает, на Родничков дом посмотрю, опустел он. Пришёл – а из ямки под ракитой Родничок выбегает. Словно и не был нигде.

– Это ты? – удивился заяц Коська.

– Я, – сказал Родничок. – Здравствуй.

– Как же ты назад вернулся?

– А так и вернулся, – сказал Родничок. – Из ручейка в речку, из речки в туман, из тумана в облако. Летал я, летал, на луга, на поля и леса насмотрелся, зверей разных повидал. Потом холодно вверху стало, превратился я в дождь, упал на землю, тебе, зайцу Коське, шёрстку помыл да домой, под землю. Теперь вот опять попутешествовать решил. Ну как, побежим наперегонки?

– Нет, – сказал заяц Коська, – больше я с тобой бегать наперегонки не буду. Я лучше на огороды пойду, может, там тётенька морковку забыла.

Вот так и закончился спор зайца Коськи с Родничком. А там и зима наступила. Коська полинял и из серого белым стал. А Родничок из тучи снегом ещё раз вернулся, на время, до весны, в сугроб превратился. Так что и не различить теперь сразу – где Родничок, а где заяц Коська.

Оба белыми стали.

Загадай-отгадай

С утра в лесу грибной дождик пошёл. Ровный, тихий, тёплый, долгий. После него из земли сыроежки выскакивают в розовых шляпках, боровики вылезают, рыжики, маслята, грузди, мухоморы-светофоры. Очень любят такой дождик грибы. А заяц Коська и ёж Кирюха не очень: земля мокрая, листья мокрые, трава мокрая – бегать тяжело. Сидят они под ёлкой, обо всём переговорили, скучно становится.

– Давай загадки загадывать, – говорит ёж Кирюха. – Сначала ты мне, потом я тебе. А кто не отгадает, тот пусть поляну перебежит и назад вернётся.

– Давай, давай! – обрадовался заяц Коська. – Я загадки знаешь как отгадывать умею? Раз – и готово! Только сначала ты загадывай, а я пото́м.

– Ладно, – согласился ёж Кирюха. – Вот отгадай:

 
Тысяча иголок,
Длинная рука,
Пыль сметает с полок,
Копоть с потолка.
 

– Знаю, знаю! – засмеялся заяц Коська. – Это ты про себя загадал. У тебя иголки.

– Нет, не отгадал, – сказал ёж Кирюха. – Откуда у меня длинная рука? У меня лапы короткие. Это домашняя щётка на длинной палке.

– Правда, проиграл я, – признал заяц Коська. – Я только про иголки помнил, а про длинную руку позабыл совсем. Разве всё сразу запомнишь… Ну, побегу.

Перебежал заяц полянку, вернулся мокрый, с шерсти вода течёт. И обидно ему – как это он так промахнулся? Говорит ежу:

– Первый раз каждый ошибиться может. Давай вторую загадывай.

– Ладно! – усмехнулся ёж Кирюха. – Вот узнай, кто это:

 
На живом пригорке
Острые иголки,
Едет на пригорке
Сыроежка к норке.
 

– Отгадал, отгадал! – обрадовался заяц Коська. – Это домашняя щётка!

– А как домашняя щётка в лесу очутилась? И почему на ней сыроежка едет?

– Не знаю… – захлопал глазами заяц Коська. – Может, какой мальчишка щётку принёс, а сыроежка на ней сама прокатиться захотела…

– Опять проиграл ты. Это загадка про нас, ежей. Мы на иголки грибы накалываем, домой носим, сушим, в запас храним.

Снова пришлось зайцу Коське бежать. И не хочется, а надо, слово дал – держи. Вернулся, промёрз малость, но радуется:

– Теперь я тебе, ёж Кирюха, загадку загадаю. Придётся и тебе побегать, а то всё я да я. Вот слушай:

 
Зимой – бел,
Летом – сер,
Не осёл,
Не козёл,
А капусту съел.
 

– Так это ты, заяц Коська! – засмеялся ёж Кирюха. – На зиму линяешь, белым становишься, больше всего на свете капусту любишь.

– И как это у тебя быстро получается? Ну, ничего, придётся сейчас и тебе голову поломать. Слушай:

 
С хвостиком и гладкая,
Жёлтая и сладкая,
Шоколадки вроде,
А растёт в огороде.
 

– Да тут и думать нечего, – сказал ёж Кирюха. – Что в огороде растёт? Свёкла, редька, огурцы, мак, тыква, редиска, укроп, капуста, картошка, кукуруза, бобы, фасоль. А что жёлтое с хвостиком и для вас, зайцев, слаще шоколада? Морковка.

– Верно, – пригорюнился заяц Коська. – Не хочу я больше в «загадай-отгадай» играть. Ты всё знаешь, а мне по мокрой траве бегать приходится. Вот придумаю я хитрые-прехитрые загадки, тогда опять приду. Ладно?

– Ладно.

После этого заяц Коська недели две по лесу один бегал и всё бормотал:

– «В небо выкатился сыр, луг и поле осветил».

– «Чёрен, а не ворон, на дереве, а не лист, стучит, а не колотушка».

– «Вдоль небесных дорог раскатился горох, грач полетел, склевать захотел, как ни тянулся, ни с чем вернулся».

– «Белые овечки отразились в речке, пить не захотели, с ветром улетели».

– «Не рыба, а плавает, не дровосек, а деревья валит, не плотник, а дом построил»…

Много придумал хитрых загадок заяц Коська – про месяц, дятла, звёзды, облака, бобров. Радовался – вот как пойдёт дождь, заставит он ежа Кирюху по мокрой траве побегать.

А дождя всё не было и не было.

Как мёд добывали

Узнала лиса Лариска, что медведь Потап мёд добывает, что мёд сладкий-пресладкий и от простуды лечит. Захотелось ей и самой мёда попробовать. А где взять? И решила она больной прикинуться, медведя Потапа разжалобить, чтобы он ей мёду дал.

И вот идёт она – и чихает, сидит – и чихает, лежит – и чихает. Только и слышно – апчхи, апчхи! И когда по лесу пошли разговоры, что лиса Лариска заболела, побежала она к медведю Потапу и, словно ничего не замечая, прямо ему в бок носом ткнулась – он на пне сидел, из пятки занозу вытаскивал.

– Ты что это, лиса Лариска, глаза потеряла? – заворчал медведь Потап. – Тычешься носом куда попало.

– Да заболела я! – захныкала лиса Лариска. – За перепёлкой погналась, в лесную речку свалилась. Промокла, прозябла, простудилась.

– Простудилась – лежи.

– Так лёжа и помереть можно, лечиться надо. Вот и помог бы ты мне, медведь Потап. Говорят, что мёд от простуды есть полезно.

– Нету у меня сейчас мёду. Последний вчера съел.

– Достань как-нибудь, медведь Потап. Не помирать же мне.

Почесал медведь нос, сказал:

– Есть у меня на примете дупло одно, только высоко очень. Ну, да авось справимся. Завтра утром вместе брать пойдём.

Всю ночь лисе Лариске мёд снился. То будто он на четырёх ногах бегает, то с крыльями и летает. Ведь она никогда мёда не ела и не знала, какой он бывает.

Утром, чуть солнце проглянуло, побежала она к медведю. А тот уже встал, в ручье выкупался. Только есть ничего не стал, решил, что мёдом позавтракает.

– Ну, – говорит, – пошли, лиса Лариска, мёд есть!

Шли они, шли и пришли к большой старой липе на берегу озера. В липе высоко от земли дупло, а в дупле жужжит что-то. «Ага, – думает лиса Лариска, – это мёд и жужжит. Только вот достать его трудно». Но медведь Потап поточил когти об корневища, обвязал голову клетчатым платком и полез к дуплу. Лисе Лариске сказал:

– Я его сейчас отламывать буду, а ты подбирай и в кучу складывай. Потом вместе есть будем или поделим поровну.

– Ладно.

Медведь на дерево полез, а лиса Лариска внизу сидит, мёда ждёт и заранее облизывается, язык чуть не до плеча высунула. Да и думает при этом: «Пока там медведь с дуплом возиться будет да потом слезать, я тут и наемся мёду до отвала и ещё в сторонке припрячу. Может, потом у волка Бакулы, когда он заболеет, я на мой мёд целую овцу выменяю».

А медведь Потап залез на липу, запустил лапу в дупло. Раз дёрнул – не поддаётся, два дёрнул – не поддаётся. И пчёлы начинают на него кидаться, хоть голова и обвязана платком, а одна укусила. Разозлился медведь да как дёрнет в третий раз изо всей силы! Разломилось старое дупло, обломки вниз полетели. И медведь не удержался, тоже вниз загремел, чуть лису Лариску не задавил. За ним щепки посыпались. И рой пчёл вылетел.

– Ай и наемся я сейчас медку! – обрадовалась лиса Лариска. – Ай и наемся! – И сунула нос в самую гущу пчелиного роя.

А пчёлы как стали её жалить – кто в язык, кто в губы, кто в нос, кто в ухо. Показалось ей, что в огонь она попала. И лапами она отмахивается, и головой мотает, и хвостом болтает – ничего не помогает.

– Ой, пропадаю! – завизжала она. – Ой, спаси меня, медведь Потап!

А медведю Потапу не до лисы, самого пчёлы кусают – голову-то он платком обвязал, когда к дуплу лез, да платок свалился. Пчелиный рой дружный был, все за одного, один за всех. Видит медведь, что совсем плохо дело, зарычал что было сил:

– Спасайся кто может!

– И побежал – трюх-трюх во весь дух! – к берегу, а с берега кувырком в воду бултыхнулся.

И лиса Лариска за ним. Не любит она воду, да дело такое, что деваться некуда.

Забрались лиса и медведь в озеро, одни носы торчат. А вокруг пчёлы носятся, ужалить норовят. Вода в лесном озере холодная, замёрзли медведь и лиса, зубы стучат. А выбраться никак невозможно, пчёлы не дают. Так и просидели до самой ночи, уже в темноте, когда пчёлы спать легли, побрели домой. Губы у них распухли, носы распухли, языки распухли, шерсть мокрая, ноги от холодной воды ломит.

Тут как раз филин Сёмка проснулся. Увидел он лису и медведя, захохотал на весь лес:

– Ох-х-хо! Ох-ха-ха! Идут битый да мытый, собрались мёд есть, а пришлось в озеро лезть!

Утром медведь Потап на нос лопух наклеил вместо пластыря, уши глиной обмазал, чтобы не так болели. А лиса Лариска голову тряпками обмотала, сидит около своего земляного дома и охает:

– Ох, обманул ты меня, медведь Потап! Не вылечилась я от твоего мёда, а ещё больше простудилась. Может, у меня теперь воспаление лёгких будет.

– Это нам гнилое дупло попалось, – сказал медведь Потап. – И пчёлы очень дружные. Ничего, как подлечимся, другое найдём. Эх и поедим медку! Эх и поедим!

– Не пойду я с тобой, – сказала лиса Лариска. – Очень он кусается, твой мёд. Я лучше мышей ловить буду.

– Фу! – фыркнул медведь Потап. – Разве это еда? А мёд сладкий-пресладкий, вкусный-превкусный!..

Но лиса Лариска так и не поверила ему и решила мёда никогда в рот не брать.

Крапивная горка

Дождь в лесу пошёл.

День идёт, два, неделю. Всё вокруг намокло: деревья, трава, земля. В ложбинах ручьи, в низинах лужи. Зайцы ещё при хорошей погоде себе капусты натаскали, закусывают, листьями похрустывают, друг другу сказки рассказывают. Ёж Кирюха в кладовую сходит, пожуёт ягод, которые раньше насобирал, и опять спит, похрапывает.

Только у лисы Лариски и волка Бакулы есть нечего, никаких запасов нет. А во время дождя охота плохая, каждый у себя дома сидит, двери на запоре. И хочется есть – и есть нечего.

Пришлёпала по лужам лиса Лариска к волку Бакуле. Зонт у неё с дырками: по кустам порвала; мокрая вся, даже пушистый хвост висит как тряпка.

– Ох, волк Бакула! – захныкала лиса Лариска. – Ох, есть хочется, а есть нечего! Помру я от голода. Хоть бы ты мне косточку какую дал.

– Нет у меня никаких косточек, – мрачно буркнул волк Бакула. – Видишь, как ремень на животе затянул? Дырок не хватает, новые колоть собираюсь.

– Ох, поймать бы нам зайца Коську или Лося. Ох, наелись бы мы, ох, наелись бы! Придумал бы ты что-нибудь.

– Не умею я придумывать. Ты хитрая – ты и придумывай.

– Ох, ладно уж, – согласилась лиса Лариска. – Постараюсь я, может, и придумаю чего. Давай ночью около ручья под большой ёлкой встретимся.

– Для чего ночью под дождём мокнуть? Днём давай.

– Нет, волк Бакула, днём нельзя. Мыши, может быть, там водятся, муравьи ползают, комары летают. Один услышит – всем расскажет. Тут великая тайна нужна, чтобы никто не слыхал, никто не узнал, никому не сказал.

– Ну, ночью так ночью, – согласился волк Бакула.

Наступил вечер, потом ночь. Стало темно-темно, черно-черно. Встретились волк Бакула и лиса Лариска под большой ёлкой. Дождь льёт, ветер шумит. Лиса Лариска свой дырявый зонт раскрыла, уселись они под ним.

– Ну, надумала? – спросил волк Бакула.

– Ох, надумала, ох, хорошо надумала! – сказала лиса Лариска. – Только уговор – зайца Коську мне отдай.

– Да ты скажи, что надумала! Про зайца потом разговор будет.

– А вот что я надумала, – сказала лиса Лариска. – Скажем мы всем в лесу, что на речке дождём плотину прорвало, которую колхоз построил. Вода стеной идёт, лес зальёт, всех потопит. Кто спастись хочет, пусть на Крапивную горку бежит: она высокая, там вода не достанет.

– А может, и правда прорвало? – забеспокоился волк Бакула. – Что-то воды в лесу много.

– Глупый ты, волк Бакула! Это ведь я сама придумала, чтобы всех напугать и обмануть. А плотина на месте стоит.

– Это ты хорошо придумала! – обрадовался волк Бакула. – Только крапивы на горке много, нос обжечь можно.

– Ничего, потерпим. Может, она в дождь не обжигает.

Так и решили волк Бакула и лиса Лариска: скажут они сороке Софке, что плотину сорвало, вода стеной идёт, всех зальёт, всех потопит. Сорока Софка по всему лесу разнесёт. Звери испугаются, на Крапивную горку побегут, а там наверху волк Бакула в яме сидеть будет.

– Ох и пообедаем мы! – облизнулась лиса Лариска. – Ох и пообедаем! Тебе лосёнка Филю, а мне зайца Коську.

Да не знали волк Бакула и лиса Лариска, что в это время под ёлку крот Прокоп вылез свежим воздухом подышать. И весь их разбойничий разговор слышал.

Утром сорока Софка, отряхиваясь от дождевых капель, по лесу полетела, затараторила, затрещала:

– Эй, слушайте меня все! Эй-эй, беда пришла! На речке плотину прорвало, вода стеной идёт, весь лес зальёт! Кого потопит, кого смоет, кого в море унесёт! А кто тонуть не желает, пусть на Крапивную горку бежит: там высоко, вода не достанет. Эй, слушайте все, эй!

Перепугались звери – может, правда спасаться надо, на Крапивную горку бежать? Но тут крот Прокоп к ежу Кирюхе пришёл, всё ему рассказал, что лиса Лариска и волк Бакула задумали. Ёж Кирюха побежал к барсуку Пахому, барсук Пахом к зайцу Коське, заяц Коська к лосёнку Филе – так все и узнали, что плотину не прорвало, потопа не будет и на Крапивную горку бежать не надо, там волк Бакула в яме лежать будет.

– Да что вы! – сказала белка Ленка, которая на дереве потопа и вовсе не боялась. – Давайте пойдём к Крапивной горке, спрячемся и посмотрим, как там лиса Лариска и волк Бакула зря мокнуть будут. А я с дерева буду смотреть, всё вам рассказывать. Вот посмеёмся мы над ними!

Собрались звери потихоньку на опушке леса около Крапивной горки, спрятались в кустах. А белка Ленка с высокой берёзки всё видит, рассказывает:

– Вижу волка Бакулу! В ямке с водой мокрый лежит, от холода дрожит, глаза выкатил, зубы выставил. Ждёт. А дождь поливает, воды в ямке прибывает. А вот вижу лису Лариску. Шерсть её в глине, нос в крапиве, бок в луже, уши наружу. Зонт у неё дырявый, дождь спину сечёт, с хвоста течёт, а она о зайце Коське думает!

– Пусть думает, – сказал заяц Коська. – Не поймает она меня.

Волк Бакула в ямке лежит, круго́м крапива, под боком лужа, и не видать ничего.

Полежит он, полежит, подрожит-подрожит да и спросит у лисы Лариски:

– Ну, что там видно?

– Ничего не видно.

– Что там слышно?

– Ничего не слышно.

– Не бегут?

– Не бегут.

– Не идут?

– Не идут.

Полежит он, подрожит и опять спросит. Лиса Лариска уже и отвечать перестала, сил нет. А звери в кустах сидят да хихикают над ними. У зайца Коськи даже в боку стало колоть от смеха. А когда темнеть стало, пошли они домой ужинать.

Вылез из ямки волк Бакула. Чуть не утонул он, вода ямку совсем залила. Мокрый, голодный. Ругаться стал:

– Ну, где твои звери, лиса Лариска? Нос я себе крапивой обжёг, болит, в глине вывалялся, воды наглотался, стыда набрался, а есть нечего.

Поглядела лиса Лариска на волка Бакулу, страшно ей стало: глаза горят, когти блестят. Вот-вот на неё кинется.

– Да я же, волк Бакула, хорошо всё сделать хотела, – стала она оправдываться. – Это, наверно, ты, волк Бакула, кому-нибудь проболтался.

– Что-о, что-о-о? – зарычал волк Бакула. – Это чтобы я проболтался? Да во всём нашем волчьем роду ни одного болтуна не было! А уж не ты ли это, лиса Лариска, сказала кому-нибудь, чтобы надо мной посмеяться? Вот сейчас я тебя схвачу да живьём проглочу!

Долго волк Бакула и лиса Лариска бранились, обвиняли друг друга. А крот Прокоп высунул поблизости голову из-под земли, подслушал всё и утром всем зверям рассказал.

Вот так и вышло, что хотели волк Бакула да лиса Лариска всех в лесу обмануть, а сами-то ни с чем и остались.