Текст книги "Истина"

Начало

Там где начало всех начал,

Бьет тонкой струйкой ручейка,

И ветерок траву качал,

И уходил за облака,

Мой взгляд, опережая мысль.

И я себя уже искал…

И дни, и годы пронеслись…

Врет отражение зеркал!

Мой час еще не наступил,

Когда откроюсь миру я.

И Бог дает мне новых сил,

В открытом море бытия.

К нему я должен принести,

Итог стратегии Земли.

Людей Планеты всей спасти,

Построить к счастью корабли.

Из рек молочных пусть не пить,

Но жить в достатке смогут все.

И по другому станем жить.

Босыми в утренней росе,

Впитаем в тело русский дух,

И общим станет нам рассвет.

И не тревожит больше слух,

Летящих мимо нас планет.

Туда откуда связи нет

Как только гаснет лунный свет,

И ночь накроет шалью тьмы.

В душе затеплится рассвет,

И зажигаются огни,

Летящей в космос синевы.

Что там, в долине белых звезд?

Без гор и водопадов лет.

Манящим шелестом берез,

Рисует вечности портрет,

Не раскрывая дней секрет.

Художник кто устроил жизнь,

Мазком одних втирая в грязь.

И краски бытия слились,

И льется их земная вязь,

И улетает птицей связь,

Туда откуда связи нет.

Евфрат

Когда Евфрат откроет гору,

Где проба золота чиста.

Не знаю, будем жить в ту пору,

Но будет страшная война.

На смерть пойдут все люди мира.

И каждый с верой победить.

Слова польются от Шекспира.

И заклинанье всех убить.

И смерть, в глазах блеск застилая.

К наживе тянется рука.

И так неистово сжимая,

Кусочек счастья на века.

Один из ста живым оставшись,

И не успев понять позор,

Металлу жалкому отдавшись,

Себе сам вынес приговор.

Нил не Евфрат течет на север.

Евфрат стремительно на юг.

И отделив слова от плевел.

В богатстве не найдешь приют.

И волны бьют по душам блеском.

И не желают напоить.

Но остудить умеют всплеском.

Наживу счастьем утолить.

И счастье всем богатствам сила.

И чей там больше кошелек?

Того погибель заманила.

И пусть пока им невдомек.

Оставьте пагубные страсти.

Раздайте яхты и дворцы.

Вы, как и все в великой власти.

Вас ждут небесные творцы.

Крик души

Я песен петь сегодня не желаю.

Читать  стихи немеет мой язык.

Все что прошло я в завтра направляю.

А завтра что? Возможно только крик.

И крик души истерзанной поэта.

И крик тоски о том, о чем мечтал.

И я спешу собрать в пригоршни лето.

От буйных красок осени устал.

Устал от слов радеющих за блага.

И серый день листает календарь.

И стерпит все печатная бумага.

И в новый год нас позовет январь.

По морде жирной кулаком

Слова мои они о правде.

О том, как дальше жить нельзя.

Пусть и блистали в древней саге,

И для меня они друзья.

Скажите вот вам для примера,

Есть господин не господин,

И в нем разорванная вера,

И в жизни он совсем один.

И яхты,  вилы, самолеты

Его тщеславие влекут.

Чем удивить мечты полеты?

Ведь был никто вчера он тут.

Где быть дозволено не многим,

Ни по одежке и уму.

И быть в душе совсем убогим,

Все интересно самому.

Айфон, планшет – тоски забава.

И  не пристало тосковать…

И пусть летит плохая слава,

И будем только все скрывать.

Дворцы по пальцам сосчитаем.

И горный воздух и вода.

И все мечты свои мечтаем,

Коль подарила все судьба.

И совесть там, в хандру упала.

И в храме свечкой постоим.

Ведь жизнь красивая настала.

Грехи по ходу отмолим.

Но все секретное прозрачно.

Найдется лупа под сукном.

Читатель скажет очень мрачно,

По морде жирной кулаком.

Оторвавшись

Оторвавшись, птичья стая,

Закружила в синем небе.

И огни заря плеская,

Отражаясь в белом снеге.

И рябин из красных бусин,

Ожерельями из лета.

И полет из мыслей кучный,

И душа желает света.

Заметенные снегами,

Все слова из старых песен.

И прошедшими годами,

Новый день мне станет честен.

Он несет одну надежду,

Мою веру укрепляя.

И меняю я одежду,

Сам себя не узнавая.

И плывут в тумане лица,

Тех, кого давно не знаю.

И нужна только синица,

Журавля я отпускаю.

И закаты и рассветы,

В красоте своей сравнимы.

И на все твои ответы,

Есть слова неповторимы.

Унесенные полетом,

В заколдованные дали.

Их ажурным переплетом,

Для тебя сегодня стали.

И мечты вернулись снова,

Как в прошедшей сказке детства.

И они моя основа,

Только ждут любви соседства.

И земля одна квартира.

И все люди стали братья.

И мы все достигли мира.

И плывет лавина счастья.

Справедливость есть порядок.

И в достатке жить и дружбе.

И придет тепло из сказок.

И у Бога мы на службе.

Синий свет

И звезд холодный синий свет,

Из глубины и прямо в души.

И сколько там еще планет,

Где море бьет на берег суши?

И мы  неведомы пока.

Кто там как мы стихи слагает.

Года текут,  плывут века.

И Бог за нас располагает.

Что ждет, потом когда уйдем?

В непредсказуемую вечность.

И для чего мы так живем?

Любовь ведет или беспечность?

Веками русская авось,

Вела и достигала цели.

И пережить что довелось.

Все замели за нас метели.

Синие кони

Синие, синие кони.

В память уносят копытом.

Сердце, сжимая до боли.

Все, пролистав о забытом.

Там и упреки и взлеты.

Совесть была как икона.

Сами построили гроты

Бьет содержание форма.

Мысли сплетенные в сети,

Ловят мечту на излете.

В кожу впитавшие плети.

Если себя не поймете.

Полыхала ночь

Алыми зарницами, полыхала ночь.

Скрипкою цыганскою, отгоняя, прочь.

И тоску кабацкую, показной восторг.

Старости и юности, неуместный торг.

Что если с годами мы, водку больше пьем.

На душу пропащую, алкоголем льем.

И от пьяной сытости, затуманен ум.

И не гонит разум наш, окаянных дум.

Погадай цыганка мне, вот моя рука.

Может быть, увидишь ты, жизнь издалека.

И предскажешь радости, обойди печаль.

И накроет прошлое, кружевная шаль.

Но цыганка медлила, собралась лицом.

У судьбы отмечен ты, смелым беглецом.

От богатства прятался, власти не хотел.

И в глаза без подлости, на людей смотрел.

Алыми зарницами, полыхала ночь.

Скрипкою цыганскою, отгоняя, прочь.

И тоску кабацкую, показной восторг.

Старости и юности, неуместный торг.

Белой осенью

Белой осенью серой с проседью,

Выхожу один в новый день.

И летят слова спелой моросью,

Оставляя в воздухе тень.

Так устроено, все расстроено,

Только жив пока человек.

И с чего его сердце скроено,

Может знать его жизни Век.

Смелой доблестью, чистой совестью,

Он идет один среди лет.

Злой комедией, доброй повестью,

Но придется там дать там ответ.

Вина найдет

Мы на развилке у судьбы.

На ростанях из трех дорог.

Одна ведет нас для борьбы.

Вторая там, где виден Бог.

А третья, к стану сатаны.

Который  так добычу ждет.

И не ищи потом вины.

Вина сама тебя найдет.

Борьба

Там за кулисами добра,

Природы вечная борьба.

Наступит миг, не станет зла,

И запоет твоя мечта.

Золотые побрякушки

Золотые побрякушки.

Золотые купола.

У разграбленной избушки.

Оказались мы вчера.

Вдоль зимы снежок порхает.

И за ним крадется день.

Ждет, когда сугробом станет.

Словно северный олень.

Пьют слова друзья созвучно:

«Многих нас сгубила лень».

Пусть совсем и не научно.

От себя бежим мы в тень.

Все надежды растеряли.

Мысли скачут – табуном.

Ложью подло расстреляли.

И не стать мне  скакуном.

Не лететь по травам луга.

Одуванчики сбивать.

Износилась вся подпруга.

К справедливости взывать.

Можно, только все напрасно.

Достучаться не спеши.

Жизнь сама собой прекрасна.

Ручку ей позолоти.

Золотые побрякушки.

Золотые купола.

У разграбленной избушки.

Оказались мы вчера.

Кто остался с тобой

Ты скажи мне теперь, кто остался с тобой,

Когда снег закружил над твоей головой?

Над твоей головой, ты седой молодой!

Над твоей головой, ты седой молодой!

Может, больше друзей довелось обрести,

Иль в туманную даль приходилось грести?

Приходилось грести, чтобы совесть спасти!

Приходилось грести, чтобы совесть спасти!

И врагов не боясь, от них меньше вреда,

На поклон ты не шел, и держался всегда.

И держался всегда, в этом суть и беда!

И держался всегда, в этом суть и беда!

Ты скажи мне теперь, кто остался с тобой,

Когда снег закружил над твоей головой?

Над твоей головой, над седой головой!

Над твоей головой, над седой головой!

Анаконда

Магический взгляд анаконды,

Эклиптика давних времен,

И в космос летящие звезды,

И разум уже побежден.

Холостые слова

В жизни много пропущенных лет,

Много сказано слов холостых –

И туманных, и просто пустых,

Не желающих слышать ответ.

Кредит

Серый снег и по серой тоске

К гробовой приближает доске.

Сквозь минуты проносятся дни,

И горят уже в небе огни.

И закончится жизни кредит

Всех нас смертных. И смерь победит.

Холодные люди

Холодные камни. Холодные дни.

Холодные души. Холодные речи.

Холодные люди. Холодные встречи.

Холодные в ночь уплывают огни.

Белое прочь

Белым стихом в белую ночь,

Белым крылом и в белое небо,

Белая зависть в белое кредо,

Белое прочь. Белое прочь.

Серый квадрат

Серый квадрат на серой стене,

Серое небо в сером окне,

Серые мысли в сером уме,

Серые души в сером огне,

Серые люди в серой стране.

Монумент

В камине плещется огонь,

И искры улетают в ночь.

Поет тихонечко гармонь,

Тоску из сердца гонит прочь.

И пламя вверх и на дыбы,

Слегка закусит удила.

Беру я фору у судьбы,

Уладить нужно мне дела.

И на каминный постамент

Слезами капельки свечей

Из воска строят монумент

Моих несказанных речей.

Суметь

Суметь бы  запомнить рождения новую фазу.

Суметь бы понять свою суть сквозь величия гам.

Суметь не спешить говорить не созревшую фразу.

И ехать за счастьем  в тайгу на заснеженный БАМ.

Суметь разобраться в друзьях и хороших собаках.

Суметь так вести разговор, никого не винить.

Суметь выходить победителем в жизненных драках

И духа истоки свои никогда не забыть.

Суметь наслаждаться травою и запахом сосен.

Суметь распознать в птичьей песне и счастье, и боль.

Суметь сквозь весну не стремиться немедленно в осень

И кушать сполна своей праздности горькую соль.

Курьез

Поет метель по стеклам наших окон,

И снег летит, не зная свой причал.

И из мороза иней яркий соткан,

И  ты во лжи весь мир все уличал.

Но разве ложь порой тебя не греет,

Вселив надежду, пусть и не всерьез.

И правда даже перед ней немеет,

Вот, друг ты мой, бывает ведь курьез.

Но мы курьезов много повидали,

Пытались как-то пробовать на зуб.

И зубы часто мы на них ломали,

И медом не помазав своих губ.

Ждать

О как давно перевернув страницы,

Мы перешли заветную черту.

И пусть блистают золотом зарницы,

Мы потеряли главную мечту.

Ее найти сегодня не по силам.

Она ушла туманом в синий дым.

Упала пылью старой по квартирам.

Ее найти… И не поможет Крым.

Сквозь пальцы счастья соки утекают.

И не схватить их, нет, не удержать.

За ту черту нас мысли не пускают.

И остается время только ждать.

Гордыни привкус

Глоток воды из лета ночи.

Из родника – бокал вина.

И шелестят по небу скотчи.

Плывет уснувшая луна.

Ей сколько лет? Слова стареют…

И мыслям правды не узнать.

И звезды праздности тускнеют

И начинают затухать.

Гордыни только малый привкус,

С полынной горечью полей.

А за окном все тот же фикус

Летящей стаи журавлей.

Упавший мир

Всплывают новой жизни тени,

Идут предвестники зари.

Мы так словами оскудели,

Но светом дышат алтари.

И русский дух итог искусства.

И он идет от всех икон.

И обновляет наши чувства.

Накроет всю Россию звон

Звенящей медью освежая.

И встанут все, кто полон сил.

От края родины до края.

Чтобы поднять упавший мир.

Осколки мыслей

Вечер зимний осколками мыслей.

Тьма холодная льется по венам.

И становимся мы все корыстней.

И зарыта душа к переменам.

Разорвать проржавевшие цепи,

И уйти в новый путь мирозданья,

Нам помогут  бескрайние  степи,

И к себе и к другим состраданья.

И любовь, если слово простое

Не намылено подлости пеной,

И несет в своем смысле святое…

Мы найдем себя в вечной вселенной.

В ноги к призванию

Белой простыню небо стелется.

Голубая рожь с позолотою.

Только в лучшее завтра верится.

Не хочу я  жить лишь заботою.

И мечта блестит битым зеркалом.

Рассмотреть себя сквозь осколочки.

Ранним днем спешу, поздним вечером.

И расставить жизнь всю на  полочки.

Изменить бы все, что надумано.

Что прошло совсем по сценарию.

И не мной ведь только задумано…

И упасть бы в ноги к призванию.

Прожитая быль

Бьются тени уходящего дождя.

Листья ржавчиной укрылись от тоски.

Солнце рыжее, играючи любя.

Начинает резать землю на куски.

Меланхолия уносится в роман.

Переводы перепутали словарь.

Горизонт заволочет сплошной обман.

Не понять где человек, где просто тварь.

Вечер сонный батарейками костра.

Держит ровный справедливости накал.

И всплывает правда красками лица.

Поджигая твоей памяти запал.

И рисуют искры прожитую быль.

И сгорая, превращаясь в синий дым.

Создавая для картины новый стиль.

И на ней себя ты видишь молодым.

Два вектора

Два вектора одной судьбы

В летящем сумраке тумана.

Один направлен для борьбы.

Второй угас в лучах обмана.

Дряхлая обыденность

Старуха дряхлая обыденность,

Ворчит, не слушая слова.

И все кругом одна лишь видимость.

Хоть не расти потом трава.

Колки мы на слова

О как колки мы на слова.

Вонзаем их не хуже пики.

И, правда, где, и где молва…

И наполнят воздух крики.

Устои

Когда нарушаем устои

И души уходят в запой,

Нам снятся былые покои,

За нашей с тобой запятой.

И точками жизнь мы листаем,

Бесчувственно сжав карандаш

Уже ни о чем не мечтаем,

И день наступивший не наш.

И солнце, и небо и воздух…

И дым сигаретный висит,

Минутный почувствовав  роздых,

И счастье в ушах засвистит.

Мы не помним

В виндовищенских горах, как нервы, траншеи,

И горят по убитым цветы зверобоя.

Умереть за других! Разве есть выше цели?

Зарастают воронки последнего боя.

Зарастает и память травой – муравою,

И сколько было тогда по России траншей?

Так уж вышло, сейчас мы не помним с тобою

Их истории жизни и войны новостей.

В виндовищенских горах, как нервы, траншеи,

И горят по убитым цветы зверобоя.

Умереть за других! Разве есть выше цели?

Зарастают воронки последнего боя.

Поручик

Как водку, пил поручик воду

Из той криницы меловой.

Оставил он свою свободу,

Весь полк полег на огневой.

Бурлило счастье ручейками

Сегодня точно не его.

И там, вдали за облаками,

Он встретит друга своего.

До встречи много будет весен,

Иссякнет засухой родник

И шелестевших в небе сосен,

И леденящий душу крик.

Зачем погибли вы так рано?

Спасали вы, какую честь?

И зарастет от сабли рана,

Но жизни ваши не сберечь.

Как водку, пил поручик воду

Из той криницы меловой.

Оставил он свою свободу,

Весь полк полег на огневой.

История бесконечна

И на розах желтеют листья,

Жизнь красивая скоротечна,

О вчерашнем совсем не мысля.

И история бесконечна.

Мы уйдем, но уже за нами

Наши дети любить умеют.

Облака плывут табунами,

От черемухи дни светлеют,

И как прежде летают птицы

В поднебесье над спелым лугом,

Собирают росы крупицы,

Круг сменяется новым кругом.

Мысли вскачь

Постоянно гоню мысли вскачь,

Как табунщик, сбиваю их в круг.

И не слышу уже, сердца плачь.

И стена частокола вокруг.

И коварная селится боль,

Не желает меня покидать,

И слеза превращается в соль.

Начинаю душой увядать.

Понимаю, что нужен прорыв

И в делах, и в любви, и в судьбе.

Излечу в своей жизни надрыв,

И тебе докажу, и себе.

Слова на прокат

Я чужие слова на прокат,

Взял затертые жизнью до дыр,

Вылетают они не впопад,

И не может понять их наш мир.

Умереть, чтобы выполнить долг!

Слово честь, почему не в чести?

И ведем постоянный мы торг,

Чтоб себя нам самих обрести.

И понять нужно только себя.

Наша совесть она благодать.

И любить непременно любя,

Для того и вскормила нас мать.

Я чужие слова на прокат,

Взял затертые жизнью до дыр,

Вылетают они не впопад,

И не может понять их наш мир.

Старость нагоняет

Снег черемухи медленно тает,

Оставляя следы на сирени.

Вот и роза уже расцветает,

Грациозно распрямив колени.

Одуванчики собраны в ворох,

Пробиваются листья пырея,

И закаты горят, словно порох.

Только я, потихоньку старея,

Побелел, как черемуха в цвете.

И супруга уже догоняет.

И спешу. Я за сына в ответе…

Вижу старость уже, нагоняет.

Жить с волками

С волками жить и выть по-волчьи надо.

Пытаюсь эту норму изменить.

А может лучше, мне в другое стадо,

И от волков себя переселить?

А там мычать с коровами в обнимку,

А может, блеять, шкуру нацепив,

Или принять по вечеру бутылку?

Я ведь, как все, на водку терпелив.

И огрызаться даже в волчьей стае,

И кукарекать, нарушая хор,

Дышать весною в распустившем мае.

Держать лишь только в жизни уговор.

Ушло тепло

Прикрывшись молодой луной,

Ее серпом и полумесяцем,

Сквозь годы я  спешу домой,

И жизнь летит за месяц месяцем.

И домик сильно постарел.

И нет уже моих родителей.

И я бы в прошлое хотел.

Ведь было время победителей.

Мечты оставшиеся там.

Любовь заиленною речкою.

И что сказать моим годам?

Ушло тепло с дымящей печкою.

Душа другого, кажется, хотела

Я службу начинал старшим сержантом.

И вскоре освещен одной звездой.

И брюки с выделяющимся кантом.

И взгляд, летящий в небо молодой.

Потом менял шинели и погоны.

И с гордостью кричал я капитан.

И каждой клеткой чувствовал законы.

И каждый шорох раскрывал обман.

То время очень быстро пролетело.

И седина не главное совсем.

Душа другого кажется, хотела.

И сам придумал множество проблем.

Жить в мире снов

Жить в мире снов, волшебных сказок,

В пространстве вечной красоты.

И не искать чужих подсказок,

И не ловить чужой мечты.

И не бежать не догоняя,

По жизни только лишь бежать.

Взлетая падать забывая,

Всегда стремится побеждать.

И не терять лица и маски,

Одетой как-то не впопад.

На ней отсвечивают краски,

Твоих заслуженных наград.

Жизнь продолжается

Весна растопит старый лед.

И ручейками половодьями,

Нас к обновлению зовет,

Но держит кто-то нас поводьями.

И не желает выпускать,

Ведь понесет, не остановимся.

И где потом себя искать,

И для чего опять поссоримся.

Картинкой бьется февраля,

Зима прощальными морозами.

И провода ей в тон звеня,

И март тюльпанами, мимозами.

Все норовит исподтишка,

Застать врасплох и насмехается.

И ждет минутного грешка,

И жизнь, похоже продолжается.

Жизнь собачея

У собаки жизнь собачея,

Но тоже разная пошла.

Одна ухоленная ладная,

Другая тощие бока.

И что нам делать с дармоедами,

Они как крысы развелись.

И все торгуют нами с бедами,

И называют это жизнь.

Дворцов настроено, намерено,

Чтоб показать холопу власть.

Ведут надменно и уверено,

Жируют, одним словом всласть.

Память

А память надрывается галчонком,

Откроет клюв и просит что-то дать.

И воет по ночам в тиши волчонком,

И не желает мысли понимать.

И мысли скачут дико табунами,

К покорности не ученых коней.

И между тем, что было между нами,

Мелькает тень погашенных огней.

Не воскресить сознанье в пониманье.

И все, что было все давно ушло.

И сам себе ты ищешь состраданье.

И ждешь, чтобы оно тебя нашло.

Остается вспоминать

Копною сена в снежной шапке,

Стоит  черемуха в ночи.

И воздух я носил в охапке,

И терпкий запах от свечи.

Так полоснет по сердцу бритвой,

Пусть и затупленной уже.

И жил я битвой и молитвой,

На дальнем в жизни рубеже.

И все ушло бесповоротно,

Назад уже не отыграть.

И время мчалось беззаботно,

И остается вспоминать.

Одежда

Порой,  встречая по одежке,

А провожаем по уму.

К красивой рвемся мы обложке,

Не понимая почему.

Что там внутри Садом, Гоммора?

И льется дьявольский родник.

И оторвать не в силах взора.

И душ касается ледник.

Одежда властвует над нами.

И мыслим мы уже не так.

И говорим ее словами.

И для других несем мы знак.

Пацаны

Когда вчерашними заплатками,

Да по сегодняшним делам.

И говорили мы украдками,

И верили чужим словам.

И в небе ласточка с синичкою,

Свой завершает, пируэт.

И мы гореть, готовы спичкою,

И только знать на все ответ.

И как устроено отмерено,

Кому лампасные штаны?

И дышим мы всегда уверено.

Дворовой стаи пацаны.

Исправить

Как расквасился насморком день.

Луж вчерашних совсем не видать.

Мне бы зонтик да взять его лень.

И на пятках придется скакать.

И прохожие точно как я.

Почему мы халатно живем?

И авось за авось заводя,

По течению жизни плывем.

И играючи все не всерьез,

Словно роль репетируем мы.

И задуматься нам ведь курьез.

И такие же видим мы сны.

И без снов непролазная явь.

Вся в изрезанных ранах земля.

Чей-то голос стучится – исправь.

И живешь ты один для себя.

Прозревший

Шумят колеса под окном,

Шумят колеса.

И я еще вам не знаком,

Как знать без спроса.

И пролетевший ветерок,

Порхнет прохладой.

Не потерять нам свой исток,

Жить в дружбе надо.

Роняет осень на траву,

Лист пожелтевший.

Себя найти вам самому,

Вы сам прозревший.

ГОСТ

Засевает жизнь поля березой.

Где-то тополь ну а где-то мох.

Лучше бы кустарниковой розой.

Я бы при посеве ей помог.

Роза она пусть тебя не кормит,

Но несет по свету красоту.

И тебя с той розой кто-то вспомнит,

Будет чем заполнить пустоту.

И укор конечно бессердечным.

Тем, кто допустили такой рост.

Разве можно быть таким беспечным?

Нарушая тот советский ГОСТ.

Жизнь старуха

Мелькают лица и слова,

Душой седеет голова,

Душой седеет голова,

Сплошная скука.

И брызги совести в вине,

И мы давно уже на дне,

И мы давно уже на дне,

Одна разруха.

Пытаясь строить новый мир,

Но мы не знаем кто кумир,

Но мы не знаем кто кумир,

Вот вам наука.

И праздность дней преодолев,

И мы отыщем свой удел,

И мы отыщем свой удел,

Он в силе духа.

Но ждать, не знаем сколько лет,

Какой получится ответ,

Какой получится ответ,

Эх! Жизнь старуха.

Вспоминаем

Вспомним тех, кто уже никогда,

Не поднимет бокала с вином.

И слезой окропим иногда,

И забудемся утренним сном.

Там во сне они с нами всегда,

И приходят когда захотят.

А затем после сна пустота,

Как-то странно они говорят.

И метелями вертятся дни,

Опускаясь, мы снова летим.

И они подают нами огни,

Если видеть мы их захотим.

Вспомним всех, кто ушел навсегда!

Нас еще ожидает тот путь.

А пока нас влекут города,

На разрыв уходящая суть.

Богообразный

Ушел наш близкий человек,

И только холмик.

И заметает белый снег,

Он как любовник.

То распушится как павлин,

А то врастая.

И не увидеть из глубин,

Кусочек рая.

И только память ворошит,

Былые годы.

И кто за нас судьбу вершит,

И видит всходы?

И почему так краток век,

И очень разный?

И примет облик человек,

Богообразный.

Убивать

Себе подобных убивать,

Способны только человеки.

И звери будут землю грызть,

И птицы улетят на веки,

О как такое может быть.

Когда курок решает спор,

И, правда, с ложью обнимаясь,

Тебе ведь Господи укор,

И в стороне ты оставаясь,

И сам же вынес приговор.

Как допустил что брата брат,

Народ народы убивает?

Или словам моим не рад,

И много память упускает?

Земля черна от тел солдат!

И вьются жаворонки там,

Где след не виден от могилы.

И по рябиновым кустам,

Пылают алые сапфиры,

Как подтверждение словам.

Лесть

Сказкой присказкой лесть пробирается,

Хоть  на миг завладеет душой.

И душа не поет, сомневается,

В нашей жизни такой не простой.

Разговоры ее ранят стрелами,

Наконечники подлости яд.

И словами тоски и изменами,

Забирает хороших ребят.

И летят телеграммы от совести,

И стучат монотонно ключи,

Приближая к заведомой пропасти,

Мы ведь сами себе палачи.

Корысть

И в монастырь слезами утираясь,

Вас приведет всесильная корысть.

И на колени всуе опускаясь,

Себя готовы будете загрызть.

Но не исправить, что вы начудили,

И не вернутся к чистому листу.

Дамоклов меч тогда вы свой купили,

И вот теперь ползете вы к кресту.

В надежде, что грехи всем отпускают,

И обновленным встанете с колен.

Но видеть ТАМ давно вас не желают,

Бог не прощает низости измен.

Сеть

Вы сошьете сеть их паутины,

Взгляд надежды будет ожидать,

На причале солнечной марины,

Вы его сумеете поймать.

Волны плещут свежестью прибоя,

Наполняя шумом тишину,

Не найти душевного покоя,

Взять и разорвать судьбы струну.

Плещут волны, они знают много,

Сколько вод им довелось нести?

И себя вы не судите строго,

Все еще удастся обрести.

Леший

В наших лесах хозяйничает леший,

Он там вчера такое вытворял.

То мужичок с бородкой виден пеший,

То в буйном ветре совесть потерял.

И стал крушить деревья вырывая,

И в высь взлетал и бился по земле.

Возможно бесов в бесе изгоняя,

И растворялся сам в воздушной мгле.

И царь лесов к нему всегда с поклоном.

И лесть лисички утепленный шарф.

И чтоб его не знали пустозвоном,

Он на глазах меняет весь ландшафт.

По минному полю

Мы по минному полю вдвоем,

И  кругом непроглядная тьма.

От других про себя узнаем.

Пришла весна.

И где там за границами край,

Где закаты встречают рассвет?

И откроет врата свои рай,

Вот вам ответ.

И ночами и солнечным днем,

Мы бежим, чтобы мысли догнать.

И горим, нет, пылаем огнем,

Себя понять.

Русь

Скоро Век как Русь в заточении.

Отпускать не желают  вороги.

Сколько жить еще в унижении?

Если честь и долг еще дороги!

Гром с небес идет колесницами,

Горизонт горит алым заревом,

Городами люд и станицами,

Видят свет надежд! Скрытый маревом,

Власти нынешней несменяемой.

И витает Дух обновления,

Силой Господа управляемой.

Русь дождется благоволения!

И спадет на нас очищение!

И сплотит нас Единобожие!

В Мир надежд поведет прозрение!

На людей мы станем похожие.

Мефистофель

По полям черноземным иду в сапогах,

Первый лист пробивает картофель.

Вот рождает земля у меня на глазах,

Как бы зло восклицал Мефистофель.

Разве злоба твоя помогла помешать,

Чтобы жизнь на земле продолжалась?

Кто сказал, что за нас ты сумеешь решать.

И какая вас сила сражалась.

Ты, поди, и сегодня с ножом за углом,

Только знай, мы уже не боимся.

Будем бить на земле и мечом и пером.

И найдем, где бы ты не укрылся.