Текст книги "Великий муж Русской Грамматики"

Николай Михайлович Карамзин
Великій мужъ Руской Грамматики

Для успѣховъ всякой Науки, всякаго Искусства, надобно желать Педантовъ; они могутъ быть иногда смѣшны, но всегда полезны. Кто не знаетъ славнаго трактата о соловьяхъ, котораго Авторъ доказываетъ, что предметъ его важнѣе Философіи, нравственности, Политики, Богословіи? За то охотники до соловьевъ узнали, какъ надобно обходиться съ нимъ и спасать ихъ отъ болѣзней.

Такимъ образомъ я пользуюсь дружбою одного, крайне ученаго мужа, который живетъ единственно для склоненій и спряженій, божится родами, видитъ во снѣ нарѣчія; и естьли, марая бумагу, ошибаюсь менѣе другихъ – естьли умѣю иногда задуматься надъ словомъ, умѣю быть осторожнымъ – то конечно ему обязанъ сею выгодою. Всякой мѣсяцъ хожу къ нему раза два, и всякой разъ возвращаюсь домой съ новымъ почтеніемъ къ Грамматикѣ. На воротахъ его, всегда запертыхъ, написано множество вопросительныхъ знаковъ??? Сіи гіероглифы извѣщаютъ гостей, желающихъ войти на дворъ, что хозяину надобно знать прежде: кто они? зачѣмъ пришли? и проч. – Въ домѣ видите вездѣ живописныя аллегоріи и эмблемы Грамматики. На примѣръ: женщина съ перомъ въ рукѣ и въ Мантіи, усѣянной буквами Ѣ, І и Ѳ, есть Орѳографія; другая, представленная въ родахъ, Этимологія; Геркулесъ, разящій палицею великана Альбіона, изображаетъ удареніе; маленькой человѣчекъ, съ ужаснымъ брюхомъ, предлогъ; камень, летящій между двумя деревами, междометіе; Нарциссъ, смотрящійся въ воду, наклоненіе; молодая женщина, которая дозволяетъ любовнику обнять себя, падежъ; старикъ, считающій деньги, имена числительныя и проч. и проч. На дверяхъ его кабинета написано крупными буквами: Человѣкъ всего болѣе отличается отъ другихъ животныхъ словомъ или языкомъ; слѣдственно наука языка есть истинно-человѣческая и важнѣйшая. Въ самомъ кабинетѣ изображена Грамматика въ видѣ Египетской богини Изиды, закутанной въ пелены, и надпись говоритъ: никто изъ смертныхъ не умѣлъ снять ихъ; ибо хозяинъ. думаетъ, что мы еще не имѣемъ совершенной Грамматики – и когда я принесъ ему новѣйшую, онъ поблѣднѣлъ, увидѣвъ въ ней роспись глаголовъ: калывать, гаривать, баливать, жидать, льыгать, колебливать, трепливать, и воскликнулъ голосомъ сокрушеннаго сердца:,О Небо! когда въ семъ наклоненіи бывали такіе глаголы въ языкѣ Рускомъ? Можно ли изъявительное такъ своевольно обратитъ въ неокончательное и глаголы недостаточные въ полные? Можно ли забыть, что нѣкоторые изъ нихъ употребляются только съ предлогами, какъ-то: накалывать, ожидать, прилыгатъ?» – Слезы текли ручьями по лицу чувствительнаго старца. Я не могъ видѣть его печали, ушелъ, и черезъ двѣ недѣли снова явился въ кабинетѣ ученаго мужа.

Онъ казался уже гораздо спокойнѣе, самъ началъ говоритъ о новой Грамматикѣ, хвалилъ въ ней многія полезныя замѣчанія, но осуждалъ раздѣленіе глаголовъ по ихъ неокончательному наклоненію, доказывая его невѣрность и сбивчивость. Мой другъ! оказалъ онъ: вамъ даютъ правила; но всякое изъ нихъ раждаетъ изключеніе. Я могу вытвердить ихъ наизусть и безпрестанно ошибаться: слѣдственно правила неосновательны. На примѣръ: Авторы говорятъ, что глаголы, которые въ неопредѣленномъ наклоненіи оканчиваются на ать, перемѣняютъ сіи буквы въ изъявительномъ наклоненіи перваго лица настоящаго времени на ю; но они должны тотчасъ примолвить, что глаголы плакать, кликать и многіе другіе уклоняются отъ сего закона! Не будемъ клеветать на языкъ: онъ имѣетъ вѣрные законы для измѣненія буквъ въ разныхъ случаяхъ глагола, но мы только еще не открыли ихъ. Изъяснимъ великое малымъ, и скажемъ, что натура во всѣхъ твореніяхъ и разрушеніяхъ слѣдуетъ вѣчнымъ, единообразнымъ законамъ, которые однакожь по большой части укрываются отъ Натуралистовъ. Спряженія во всѣхъ коренныхъ языкахъ составляютъ главную трудность: кто приведетъ ихъ у насъ въ ясную систему, того ожидаетъ вѣнецъ безсмертія; но сей великій мудрецъ, сей блаженный смертный еще не родился. Я посѣдѣлъ надъ глаголами, и не дерзаю думать о системѣ.

,Однакожь Небо награждаетъ усердіе друзей истины, и естьли не совсѣмъ, то хотя сколько нибудь озаряетъ ихъ свѣтомъ ея. Такимъ образомъ и мнѣ удалось открыть въ разсужденіи глаголовъ истинное правило – истинное, говорю: и оно не имѣетъ ни одного изключенія» – Всякой догадается, что я нетерпѣливо хотѣлъ знать его. Хозяинъ мой улыбался съ гордостію – видно было, что онъ вспомнилъ славнѣйшую эпоху жизни своей – поправилъ на головѣ колпакъ, откашлялся, сѣлъ прямѣе на креслахъ, значительнымъ движеніемъ руки приготовилъ меня ко вниманію, и съ неизъяснимою важностію громко произнесъ слѣдующее:,Всѣ глаголы, которые въ настоящемъ времени, въ третьемъ лицѣ единственаго числа кончаюся на итъ, должны во множественномъ числѣ того же лица и времени оканчиваться на ятъ или атъ (мчитъ, мчатъ; славитъ, славятъ); другое же окончаніе единственнаго числа съ буквою Е вмѣсто И перемѣняется во множественномъ всегда на утъ или ютъ (владѣетъ, владѣютъ; лжетъ, лгутъ). Теперь найдите, любезный другъ, хотя одинъ глаголъ, который уклонялся бы отъ сего правила! Даю вамъ часъ, годъ, вѣкъ на размышленіе!»…

Онъ снова поправилъ колпакъ свой, началъ тереть себѣ ладони пальцами, и не хотѣлъ смотрѣть на меня, чтобы не мѣшать мнѣ думать… Черезъ нѣсколько минутъ молчанія я смиренно объявилъ ему, что въ самомъ дѣлѣ не умѣю придумать ни одного изключенія, но что не вижу также и большой пользы сего правила. Пользы?» возразилъ онъ съ живостію:,а развѣ Авторы наши не пишутъ надѣятся вмѣсто надѣются, сѣять вмѣсто сѣютъ и стоютъ вмѣсто стоятъ? Самъ я, рожденный для Грамматики, въ семъ случаѣ угадывалъ истину единственно по щастливому вдохновенію Природы!.. Выслушайте исторію. Паденіе яблока съ дерева, въ глазахъ Невтона, открыло намъ систему тяготенія: Грамматика обязана моимъ открытіемъ – ржанію лошадей. Однажды кучеръ пришелъ ко мнѣ и сказалъ: два дни сряду у насъ безпрестанно ржатъ лошади. Вретъ, отвѣчалъ я: надобно говоритъ ржутъ. Упрямой кучеръ не хотѣлъ согласится со мною. Мы призвали другихъ людей: выходила разноголосица. Я безпокоился, ѣздилъ, бѣгалъ по улицамъ, останавливалъ знакомыхъ и незнакомыхъ, спрашивая: ржутъ или ржатъ? Не многіе понимали важность моего вопроса; нѣкоторые смотрѣли на меня съ удивленіемъ; другіе смѣялись. Одинъ молодой человѣкъ, которой ѣхалъ верхомъ съ дамою, будучи такимъ образомъ остановленъ мною и видя, что красавица его испугалась моего грамматическаго вопроса, махнулъ хлыстомъ и – сдѣлалъ меня Циклопомъ навѣки.» (Надобно знать, что Грамматикъ нашъ кривъ.), Это бездѣлица; но къ нещастью, я не могъ употребленіемъ языка рѣшить спора моего съ кучеромъ: одни соглашались со мною, другіе съ нимъ. Надлежало искать правила – и черезъ 6 мѣсяцевъ, самыхъ безпокойнѣшихъ въ жизни моей, я нашелъ его (оно уже вамъ извѣстно): надобно говорить ржутъ, ибо мы говоримъ ржетъ. Е перемѣняется только на У или Ю.»

Я слушалъ великаго мужа съ искреннимъ вниманіемъ и смотрѣлъ на кривой глазъ его съ почтеніемъ. Кто изъ смертныхъ приносилъ такія жертвы грамматическому любопытству?

Но сей великодушной человѣкъ, въ зрѣлыхъ лѣтахъ заплативъ глазомъ за открытіе истины въ спряженіяхъ, еще въ молодости лишился выгоднаго мѣста отъ усердія къ правильности склоненій. Мы въ другое свиданіе говорили съ нимъ объ именахъ числительныхъ: онъ доказывалъ, что наши Грамматики не даютъ вѣрнаго правила для сочиненія ихъ съ другими именами, и сказалъ:,Вы найдете въ Грамматикахъ, что надобно говорить: два человѣка, семь рублей: важное наставленіе! Кто изъ Рускихъ ошибается въ этомъ случаѣ? Но гдѣ же узнаете, какъ должно писать: съ двумя стами Гранадеръ или Гренадерами, съ двумя тысячами рублей или рублями? Вотъ камень преткновенія! вотъ узелъ Гордіевъ!.. Любезной другъ! теперь сообщу вамъ мое второе открытіе и разскажу еще анекдотъ. Я былъ нѣкогда Секретаремъ, у Графа N. N. и пользовался его милостію. Онъ приказалъ мнѣ однажды сочинить письмо къ Министру о важномъ дѣлѣ. Я уже дописывалъ его, но вдругъ остановился; надобно было сказать: въ осьмидесяти тысячахъ рубляхъ или рублей: какъ же правильнѣе? думалъ, ломалъ голову; часы и дни проходили. Графъ требовалъ письма, и слыша все одинъ отвѣтъ: не готово! наконецъ такъ, разсердился, что не велѣлъ меня выпускать изъ горницы и осудилъ, какъ Англійскаго Присяжнаго, на голодную смерть, естьли не исполню своей должности. Неволя и голодъ безъ сомнѣнія непріятны, но ужаснѣе всего ошибиться противъ Грамматики, и я три дни не пилъ, не ѣлъ, не спалъ, а въ четвертой, по милости Неба, нашелъ правило – дописалъ письмо, и едва могъ, отъ изнуренія силъ, дотащиться до Графскаго кабинета, чтобъ вручить ему бумагу. Онъ хотѣлъ знать причину моего неизъяснимаго упрямства – и душа моя, обрадованная великимъ открытіемъ, излилась передъ нимъ въ искреннемъ признаніи. Графъ засмѣялся, подарилъ мнѣ осыпанную брилліянтами табакерку, но велѣлъ искать другова мѣста, сказавъ: тебѣ впредь могутъ встрѣчаться грамматическія сомнѣнія, а бумаги мои требуютъ скорости.»

Я желалъ свѣдать правило, которое выгнало его изъ Графской Канцеляріи. Вотъ оно,» отвѣчалъ великодушный Грамматикъ (разумѣется, что онъ опять взялъ на себя видъ законодателя, который съ высоты трона даетъ уставы вселенной): естьли имя числительное не имѣетъ рода (какъ-то: два, пять, десять, семдесять), то существительное должно быть съ нимъ. Въ одномъ падежѣ, и мы говоримъ: въ шестидесяти рубляхъ, а не рублей; когда же число имѣетъ родъ (на примѣръ: пятокъ, десятокъ, сотня, тысяча, милліонъ), то имя, за нимъ слѣдующее, должно бытъ всегда въ родительномъ падежѣ, и надобно говорить: тысячами рублей, въ милліонѣ душъ, а не тысячами рублями, не въ милліонѣ душахъ. Когда же за тысячами или за милліономъ слѣдуетъ число безродное, то существительное принимаетъ его падежъ, и надобно писать: съ двумя тысячами двадцатью Гранадерами, а не ,Гранадеръ.» – Хорошо, сказалъ я: но число сто имѣетъ ли родъ по сему правилу, и какъ надобно сочинять его съ именами? – ,Браво, браво, любезный другъ!» отвѣтствовалъ ученый мужъ:,этотъ вопросъ доказываетъ, что Геній Грамматики, пролетая вселенную махнулъ крыломъ надъ твоею головою! Такъ, число сто приводило меня въ сомнѣніе; но я увѣрился наконецъ, что оно имѣетъ родъ, когда мы говоримъ:,первое сто, второе сто, и когда оно употребляется во множественномъ числѣ: пять сотъ, шесть сотъ, и проч. Это рѣшительно – и въ слѣдствіе моего правила должно говорить: съ тремя стами Рускихъ, а не Рускими. – Такимъ образомъ любовь къ великой наукѣ отъ времени до времени производитъ открытія; но (говорю и повторяю), что Россійская Грамматика есть донынѣ богиня Изида въ пеленахъ: никто еще не обнажилъ всѣхъ ея тайностей. Мой другъ гораздо легче имѣть полную, ясную, мудрую систему гражданскаго законодательства, нежели языка; гораздо легче сдѣлаться всѣмъ судьямъ правосудными нежели всѣмъ Писателямъ грамотными»… Тутъ я невольнымъ образомъ воскликнулъ: увы!.. Грамматикъ мой продолжалъ:,Разумѣю ваше, любезный другъ, междометіе; оно конечно горестно; но такъ вѣчнымъ судьбамъ угодно!..

 
O Grammaire, abyme immense!
Tu nous laisses-fau clartê.
Notre fort est l'ignorance:
Le favoir eit vanitê[1]1
  Пародія Вольтеровыхъ стиховъ: O nature abyme immense.


[Закрыть]!
 

,Мы щастливы и тѣмъ, что можемъ надѣяться — и я заказалъ уже первому живописцу нашей Академіи представить на картинѣ Минерву, выходящую въ блестящихъ доспѣхахъ изъ Юпитерова мозгу: она будетъ для меня образомъ Грамматики, которая со временемъ выдетъ изъ головы мудрецовъ Россійскихъ, вооруженная вѣрными правилами на всѣ возможные случаи языка. Въ послѣднюю минуту жизни моей взгляну на эту картину, и спокойно закрою глаза навѣки!»

Но сей огненный любовникъ правилъ не можетъ терпѣть излишно строгихъ. Онъ разсердился до крайности на сочинителей упомянутой новѣйшей Грамматики, которые говорятъ рѣшительно, что предлогъ между требуетъ всегда падежа творительнаго, и что родительный есть въ такомъ случаѣ ошибка. Мой другъ!» сказалъ онъ:,употребленіе есть избалованное дитя народовъ, съ которымъ нельзя обходиться сурово; надобно во многомъ щадить его. Давно уже Рускіе говорятъ: между полями и между полей, соображаясь иногда съ пріятностію слуха. Сохрани насъ Богъ отъ тиранства! Грамматикъ долженъ бытъ добродушнымъ и жалостливымъ, особливо къ стихотворцамъ. Ахъ! они и такъ не рѣдко стенаютъ отъ упругости длинныхъ словъ въ языкѣ Рускомъ: на что ихъ обременять лишними слогами? Нѣтъ, у насъ не каменныя сердца; нѣтъ! Грамматикъ чувствительной, и даже справедливой, съ обыкновенною искренностію скажетъ имъ: пишите смѣло между жасминовъ и лилей, вы, невинныя дѣти Аполлоновы! Пишите, какъ вамъ угодно – какъ вамъ угодно, друзья мои!»…

Тутъ голосъ его такъ смягчился, на лицѣ изобразилась такая добродушная, милая, нѣжная улыбка, что слезы покатились изъ глазъ моихъ…. О торжество чувствительности даже и въ самой Грамматикѣ!.. Одно воспоминаніе сей минуты трогаетъ мое сердце – и я долженъ бросить перо!!

А. Б. В.

Примечания

Указатель къ Вѣстнику Европы 1802–1830

10. Великой мужъ Русской Грамматики (ч. 8, № 7, стр. 200–212), подписано А. Б. В. Статья Н. М. Карамзина, перепеч. въ П. С. С., изд. Смирдина, т. 3, стр. 317. Авторъ высказаль тутъ нѣсколько грамматическихъ правилъ относительно спряженій, склоненій и согласованія словъ.