Текст книги "Защита сада и огорода без химии. Как перехитрить болезни и вредителей"

Специи

Если б все дело было в калориях, кулинарии не существовало бы.

И вот самое интересное о насекомых. Как думаете, кто управляет их взаимным пожиранием? Растения! Оказывается, они прямо регулируют численность своих поедателей. Для этого они организуют, в частности, беспроводную воздушную связь – химическую.

Скажи мне, что ты ешь, и я скажу, кто ты! Миллионы лет питаясь растениями, поневоле присваиваешь себе их вещества. И в том числе БАВ: ферменты, гормоны, феромоны[1]1
  ФЕРОМОНЫ – сигнальные вещества гормональной природы, управляющие поведением и развитием. Многие уже синтезированы и используются. Половые феромоны сгоняют в кучу самцов, феромон тревоги возбуждает дикий хаос, другие феромоны отвечают за линьку, включают превращение. И т. д.


[Закрыть]. По сути, биохимию животных определяет биохимия корма. И к нам это относится в не меньшей степени, и восточная медицина давно это знает и использует. А у насекомых, клещей, нематод и грибов с микробами это почти буквально.

Ученые Никитского ботанического сада (Ялта) обнаружили: каждый биоценоз создает общие блоки химической сигнализации. Судя по всему, один из главных блоков – ароматические растительные вещества из группы терпенов[2]2
  ТЕРПЕНЫ – класс пахучих углеводородов. Собственно, ими и пахнут эфирные масла. Названия часто говорят за себя: лимонен, камфен и пр.


[Закрыть]. Ими пахнут многие листья, цветки или плоды. Оказалось: одновременно они – гормоны и феромоны многих насекомых и клещей. И даже грибов! Общий эффект этих веществ – равновесие экосистемы.

Понюхаем грушу: аромат – так и съел бы! Заметьте: «слюнки текут» и у членистоногих, и у грибков. Это запах терпена в кожице плода. Он привлекает едоков – скажем, плодожорок. И тянет за собой всю развеселую пищевую цепь. Он же – половой феромон плодожорок: есть пища – надо размножаться. Он же – гормон роста и линьки: есть корм – надо расти. Однако он же тормозит линьку цикадок и нематод: растение – не самоубийца. Но нюхнем глубже. Тот же терпен прекрасно известен хищникам: где плоды – там и жертвы! Он же – привлекающий феромон для наездников, хищных клопов и ос. Он же – их феромон размножения. Но он же привлекает и всех, кто паразитирует на хищниках. Это особая армия: и насекомые, и клещи, и грибы. А у них есть свои паразиты. А у тех – свои… В общем, все попытки взаимно сглажены: все взаимно съедены. Вспышка не удалась. Ужас. А все этот проклятый грушевый аромат!

На этой же грушке, разумеется, хозяйничают и микробы, и сценарий у них похожий. Запах плода для многих грибов означает пищу. Он же – их половой феромон. Он же привлекает хищных грибков – их паразитов. Он же говорит многим бактериям, что тут есть, чем поживиться…

Таких «общественных» терпенов найдено уже больше полусотни. А есть и другие классы веществ. Представьте все это в объеме. Налицо факт – единое сигнальное пространство экосистем. И общением тут дело отнюдь не ограничивается. Терпены жестко управляют развитием большинства «травоядных»: многие насекомые без них просто не способны размножаться, превращаться и линять! Помните, мы говорили о биоценозе-организме?..

А теперь добавим последний штрих: вещества, столь необходимые для одних насекомых и грибков, столь же омерзительны или ядовиты для других. Вместе с феромонами растения выделяют массу «антиферомонов» – ингибиторов. Вдохнешь такую прелесть, и никакой феромон уже не учуешь! Например, щелкуны, подышав ингибитором, не находят даже корм, ползая буквально вокруг него.

И самый последний штришок: многие вещества растения выделяют только в ответ на повреждение. И на разные повреждения у них разные ответы!

Итого.

Основа супербаланса, гиперравновесия в экосистеме – разные растения на одном пространстве. Агрометод защиты[3]3
  АГРОМЕТОД – защита с помощью только разумности агроприемов. О нем – отдельная глава.


[Закрыть] неизменно показывает: смесь сортов, сочетание разных видов по защитному эффекту превосходит все лучшие пестициды.

Рецепты

Весной радуйтесь заморозкам, летом – пеклу, осенью – ливням, зимой – стуже. И хоро-ошее настроеение не поки-инет бо-ольше вас!

Другой важнейший фактор взаимной регуляции – ритмичные колебания погоды.

Иногда погода действует прямо: зима может заморозить, лето высушить, а весна вымочить под ноль. Но чаще климат влияет опосредованно. Кормовые растения могут закормить до отвала, а могут не дать почти ничего. Хищники и паразиты могут перезимовать плохо, а могут очень даже замечательно!

Все это складывается в одну результирующую: численность «вегетарианцев» зависит от суммы погодных условий года. А год зависит в основном от активности Солнца. Это подтверждают самые разные исследования. Кажется, все, кто сравнивает графики численности и урожайности с графиками солнечной активности, находят их соответствие. Даже урожайность арбузов и дынь четко колеблется по солнышку. Удивительно, что это до сих пор не стало обычной практикой фермеров: данные об активности Солнца общедоступны.

Яркий пример – многолетний анализ мышиных популяций в Ростовской области. Оказалось: мыши активно плодятся в прохладно-влажные годы, и так же активно вымирают в сухие и жаркие. Ритмика нашествия мышей параллельна ритмам Солнца: прохладное лето всегда бывает на третий год после солнечного минимума. Гибнут мыши и в сухие морозные зимы – от голода, и в мокрые весны – от болезней. В мокром марте 2005 огромная популяция вымерла за месяц, оставив 4 %. Приход такой погоды тоже ритмичен, хотя и определяется другими циклами (чуть подробнее о них – в главке о погоде).

Разные насекомые по-разному переносят год: кому-то страшнее жара, кому-то мороз. Популяция растет или худеет, и вслед за ней меняется численность хищников. Но разные хищники тоже по-разному переносят экстрим погоды. Кроме того, у многих из них десятки разных жертв. Не повезло с вредителем – годятся и его невредные родичи! В итоге всегда найдется достаточно хищников, и вредители постоянно редеют по разным причинам.

Пример – кукурузный мотылек на Кубани. В 1995-м его гусениц извел крохотный наездник габробра́кон, а в 2003 его яйца заразил другой наездник – упомянутый яйцеед трихограмма. В другие провальные годы он дружно мер студеною зимой.

А теперь глянем в целом: никакой фактор не действует сам по себе. Погода и биохимия – две стороны одной саморегуляции.

Страдая от погодного экстрима, все организмы становятся более уязвимыми для фитонцидов, ингибиторов, разных токсинов и пестицидов, для паразитных микробов и грибов. Самцы теряют пыл, самки рожают хуже, личинки окукливаются неряшливо, куколки превращаются через силу, а те, кто из них вышел, бегают хромо и летают криво – легкая добыча для хищников.

В свою очередь, наевшись и нанюхавшись всякой гадости, живность ощутимее страдает от засухи, жары и мороза. А страдая, массово мрет от болезней. Исследования ученых ВИЗР[4]4
  ВИЗР – Всероссийский институт защиты растений.


[Закрыть] показали: все насекомые всегда заражены несколькими видами грибков, бактерий и вирусов. Они и подкашивают популяцию в трудные годы. В естественной природе, кроме болезней, есть еще хищники, и трудными получаются четыре года из пяти. А то и все пять. До весны доживают немногие «вредители», и численность первого поколения обычно проваливается.

Но вот, наконец, погода складывается просто идеально, растения выдают огромную биомассу – травоядная популяция вспыхивает сверх меры. Это другая крайность, и на нее свой кнут. Гормоны резко меняются: все жрут, как кадавры, растут, как бройлеры, психуют друг на дружку, бегают лениво и рожают мало, и в основном самцов. Так происходит и у насекомых, и у мышей. А уж у нас-то – прости, господи… Но гармония есть гармония: кишеть кишмя никому не позволено! Тут же накрывает стресс, вспыхивают массовые болезни, а за ними и бескормица. Как не отъедайся, к зиме в активе снова остается нормальный минимум. Что такое, по сути, вспышка? Это популяция вредителя кормит хищников и удобряет почву.

Все вышеописанное – и у грибков, и у бактерий в почве. У каждого вида своя выносливость. Например, корневые гнили – грибки рода фузариум – в целом более засухостойки, чем поедатели растительных остатков. Но и они привязаны к температуре и влажности. Каждый год разные виды гнилей занимают разные зоны в почвенном слое. Каждый год их состав разный: сыро – в шоке одни, сухо – другие. А кто в шоке, того проще отравить и съесть.

И особенно обостряются эти коллизии вокруг корешков. Грибов и бактерий тут на порядок больше, чем в окружающей почве. Через корневые волоски наружу хлещут потоки сахаров, кислот и витаминов для «сервисной службы». Оазис! Естественно, сюда же лезут и фузарии, и прочие паразитные грибки. Вопрос – кто кого. Пока оазис процветает, симбионты четко держат оборону. Но если он «высох», паразиты начинают диктовать свои условия.

Год, погода, корм, хищники, паразиты, болезни – популяцию все время бросает вверх-вниз. Что я забыл? Ах да: пестициды! Уж они-то должны ставить популяцию на уши!

Ученые нашего ВНИИ биозащиты прошерстили и просветили насквозь колорадского жука по всей Кубани. Оказалось: край оккупирован тремя разными популяциями колораки. В каждой – до двадцати форм. Четыре из них – рабочее большинство, к ядам не сильно устойчивое. А устойчивость несут «жрецы» – три продвинутых, но редких формы. Примени яды – и жрецы, по идее, должны стать большинством. Но идея не прокатывает. Структуру популяции не меняет ни химия, ни ядовитая трансгенная картошка, ни погода – среднее большинство остается большинством. Почему? Не выпендриваясь по отдельным вопросам, эти жуки-пролетарии ровненько устойчивы и к климату, и к хищникам, и к почвам, и к корму – к жизни в целом. И плодятся стабильно.

То же – у тлей. Нежным тлям не до специализации: ветер, и тот их сдувает! Их популяции держатся на плодовитости. Не устойчивость к ядам, не острота хоботков, даже не всеядность – плодовитость определяет успех. Накрыл тучей за полмесяца – будешь жить!

Пестициды – только один фактор, к тому же эпизодический. В среде таких – десятки, и перекуров не бывает! Вымрешь – некому будет и к пестицидам приспосабливаться. «Жрецы» нужны только на форс-мажор: гены передать. А основа любой популяции – общая устойчивость.

Все как у нас: элита – нахлебник среднего класса!

Главное условие умной защиты

Мы не можем ждать милостей от природы, наделав ей столько гадостей!

Обычно у нас проходят конференции по «защите растений». В ноябре 2006-го в НИИ фитопатологии прошла первая конференция по иммунитету растений – серьезный прорыв в сторону экологизации. Здесь академики РАСХН А.А. Жученко и В.А. Павлюшин констатировали главное стратегическое условие разумной защиты. Глубину идеи трудно переоценить, и я счастлив донести ее до вас. Сугубо научный текст из их докладов «перевожу на общечеловеческий» под свою ответственность.

«Основа устойчивости агроценозов – богатый агроландшафт. Смотреть на агроценоз, как на полное следствие человека – опасная глупость. На самом деле, никакой искусственный ценоз не управляем искусственно: он находится в природе, и управляет им природа. Хотим мы этого или нет, в любом агроценозе идет естественный отбор. Из-за нашего вмешательства он становится жестким и быстрым, и всегда идет в сторону усиления наших противников. Вызывая изменяющий отбор, мы сами исключаем стабильность агроценозов.

В грамотном агроценозе, как в естественном биоценозе, у патогенов и вредителей нет изменяющего отбора – только стабилизирующий. Наша задача в том, чтобы в наших агроландшафтах ничто не эволюционировало в ненужном направлении. Управление эволюцией в агроценозах – вот наша цель» (академик А.А. Жученко).

«Ценоз реагирует на среду двумя способами. 1. На обычные естественные факторы и друг друга организмы реагируют, проявляя естественную устойчивость и генетическую стабильность. Их приспособления, поведение, биоактивные вещества и взаимодействия приводят к взаимному сдерживанию и создают стабилизирующий отбор.

2. На жесткие факторы – перестройку среды, пестициды, изменение генома и биохимии растений – организмы реагируют быстрой эволюцией, новой адаптацией и ростом генетической устойчивости. Пока в агрономии будут присутствовать жесткие факторы, отбор будет изменяющим. Результат такого отбора – сверхвредные виды болезней и вредителей, взрывающие агроценоз. Иммуномодуляторы[5]5
  МОДУЛЯТОРЫ ИММУНИТЕТА – сигнальные вещества, включающие в растении реакции иммунного ответа. Уже широко используются, как защитные биопрепараты.


[Закрыть] и многие биопрепараты также могут вызывать эволюцию патогенов, и надо честно изучать их эффекты.

Выход один: перестать вызывать эволюцию патогенов. В агроценозе должен преобладать стабилизирующий отбор» (академик В.А. Павлюшин).

Все обитатели биоценоза заняты одной общей работой: они регулируют стабильность общего выживания.

Растения запасают 2–4 % радиации Солнца, падающей на листья – колоссальная энергия! Куда она тратится? Исключительно на процветание ценоза. Этот всеобщий шобурш, хруст и копошение – величайшая созидательная сила. Каждый добросовестно ест, три четверти еды передавая другим в виде помета. А четверть тратит, как нас учили, «на себя». На себя?.. Тело пойдет туда же, на общий стол. А вся энергия – движение, мышление, общение – есть саморегуляция и самооздоровление ценоза в чистом виде. Бесплатная, конструктивная «ландшафтная сила». В пересчете на топливо – 10 тонн древесины или 5 тонн нефти на гектар. Представляете, работка? И мы не используем ее – мы с ней боремся!

«Богатый ценоз агроландшафта всегда может сгладить и уравновесить воздействия среды – этим он и отличается от наших агроценозов. Чем хуже условия, чем выше вмешательство человека, тем нужнее и важнее «ландшафтные силы». Чем уже монокультура, чем больше площади и беднее почвы, тем меньше возможности выживания у культурных растений. Монокультурное поле – самое дорогое и нелепое явление в биосфере» (А.А. Жученко).

«Мы долго пытались изменить природу. Теперь мы должны стать ее имитаторами» – констатировал доктор У. Джексон тридцать лет назад. Сейчас мы вынуждены осознать это, хотим того или нет: «недоценозы» становятся несуразно дорогими. Эта нелепость должна исчезнуть из нашей практики.

Норма разумного земледелия – агроландшафты. Угодья, созданные человеком для процветания природы, а не для борьбы с нею. Или природа, приспособленная для наших нужд без ущерба для ее богатства. В целом – мозаика полей, лесов, лугов и водоемов. Те самые райские уголки нашего интуитивного знания: манящие пейзажи из религиозных книг, мечты о природной гармонии в родовых поселениях, гостеприимные зеленые миры фантастов, картинки из журналов. Разумные компромиссы наших запросов с живой действительностью – вот что такое агроландшафты.

И наша роль в них так же очевидна: стать теми, кто мы есть – полноценными участниками ценоза. Мы – обычные потребители растений, как мыши или гусеницы. Вся разница в том, что мы не умеем потреблять конструктивно. Пока что мы – нахлебники, паразиты биологического круговорота. Мы не в состоянии возвращать то, что берем, не способны поддерживать равновесие и стабильность, не умеем сохранить плодородие, а полученную энергию направляем на разрушение собственной среды.

Звонок прозвенел, братцы. Пора учиться у гусениц!

Глава 2
Агрометод, или наш защитник – разум
Обзорная лекция

Не можете найти выход?

Ищите вход!

В «Защите вместо борьбы» я озарился: защита влияет на урожаи на 20–30 %, а агротехника – на 100–200 %! С новой уверенностью подтверждаю сей агрономический закон. Агроному достаточно мизинцем левой ноги шевельнуть, и все старания защитников – филькин труд. Воздвигни самую навороченную защиту, убей всех паразитов до одного, но одна «малозаметная» ошибка в агротехнике – и урожаю крышка! Это значит, братцы, все у нас на уши поставлено. Халтурим и косячим в агротехнике, как хотим – вот и льем химию, чтоб душу успокоить. Купили химикаты за бешеные деньги – агротехнику уже в упор не видим. От чего мы пытаемся защищать растения? От собственных агротехнических несуразиц. Ясное дело, об этом ни на одной конференции защитников пока не сказано.

Вот правда, братцы: найди оптимум агротехники для этого лета, для этих вот сортов и этого места – химии потребуется втрое меньше, а урожай будет что надо. А какой еще «защитный эффект» нужен?

Агрозащита, или агрометод – защита умной агротехникой. Кость в горле агронома и чиновника! Ведь эти оптимальные условия, эти приемы надо, черт возьми, искать. Нужно постоянно наблюдать, сеять и выращивать опыты на опытном отделении, изучать сортовую агротехнику, учитывать погоду. А осенью – вдумчивый анализ полученных данных.

Звучит дико. Кто будет заниматься этой наукой? Агроном на зарплате, руководство на откаты живет – оно им надо?.. Очнитесь, коллеги: и тут халява кончилась. Стал агрономом – вешай на кабинет табличку: «СС НИИА». Сам Себе НИИ Агрометода! Любой независимый земледелец, любой рядовой фермер в Америке или Канаде – реальный исследователь. Все наши успешные беспахотники и органисты – реальные ученые-практики. И на своей земле – более чем доктора и академики: они умеют то, что знают, и делают то, что умеют.

Их результаты говорят: агрономия верна – пестициды почти не нужны. А.Н. Шугурову на его 6300 га – вообще не нужны, он их уже двадцать пять лет не применяет. Никаких! Чем и доказывает: тотальная защита растений – не более, чем детище ущербной агротехники. Строго говоря, агрономия, которая не стремится к независимости и самодостаточности агроценозов – вовсе не агрономия. Это коммерция, и по факту – бизнес против своего народа.

Вот эту идею и развивают подвижники агрометода защиты. Их принцип: всегда можно найти агроприемы, сроки и дозы удобрений, при которых патогены не превысят порога вредоносности. Проще: понадобились пестициды – ищи прокол в агротехнике. Не нужны – агротехника оптимальна. Урожай при этом всегда рентабелен, что ценно.

Да не проклянут меня коллеги. Агроном нашего поколения, сидящий на зарплате, выполнял, по сути, две обязанности: 1) соблюсти техкарту, 2) и гори оно все огнем. Больше такого не будет, проехали! Работа сегодняшнего агронома – ежегодный поиск и наработка собственной верной агротехники. Продукт работы – высокорентабельный (а вовсе не максимальный!) урожай. А главный показатель компетентности – предельный минимум пестицидов. Как выяснилось, очень хорошему агроному пестициды почти не нужны. Хороший агроном – мастер устойчивого агроценоза и биологической защиты.

Один из ведущих разработчиков и знатоков агрометода – профессор КубГАУ Михаил Иванович Зазимко. Мы беседовали летом 2006. Я узнал лишь малую часть его наработок и открытий. Но их вполне достаточно, чтобы понять суть: фактически, объем применяемых химикатов пропорционален глупости агротехники.

Многократно показано: чем разнообразнее агроценоз и живее почва, тем ниже эффект химзащиты. Она просто не окупается: потери урожая и так минимальны. Это что же, «Сингента» и «BASF»[6]6
  «Сингента», «BASF» – ведущие мировые химические концерны. Производят пестициды, удобрения, трансгенные гибриды и технику. В качестве рекламы продвигают агротехнологии и сервисную науку.


[Закрыть] должны свалить в туман? Ясное дело, если мы, агрономы, поумнеем – должны. Но не хотят. Им нужен максимальный эффект их ядов! Условий для этого четыре: строгая монокультура, загущенность посевов, избыток азота и вода. То бишь классическая агрономия! «Интенсивная агротехника – борьба за максимальный урожай». Не слышите каламбура?.. И мы сто лет верим в этот агрономический абсурд, неизменно теряя половину урожаев и послушно отдавая половину прибыли. Обидно, коллеги!

Откуда же берется эта тотальная глупость? Михаил Иванович раскрыл суть тремя фразами:

«Интенсив – не агрономия, а товар. Его главная цель – продажа себя. Любая интенсивная агротехника содержит минимум треть планового вреда – чтобы продать дополнительные препараты и средства».

Усекаете, кто и зачем делает мировую агрономическую науку?..

Здесь, помимо нашей беседы, я обобщил доклады двух научных конференций. И одна из них – первая международная конференция по агрометоду, созванная по инициативе Зазимко в июне 2007. Там я увидел и возрадовался: агрометодом занято немало ученых по всей стране!

Эффект мозаики

Давайте же зрить в корень того яйца, из которого курица!

Очень многие ученые-агрозащитники исследуют эффекты смешанных культур. Вот их общий вывод: верная смесь сортов, сочетание видов и правильная смена культур по эффекту превосходят все лучшие пестициды.

Сила насекомых и грибков в их колоссальном генетическом разнообразии. Их изменчивость просто насмехается над нашими средствами борьбы! Значит, единственное, что можно им всерьез противопоставить – то же генетическое разнообразие.

Доктор Ю. Одум еще в 1975 разъяснил: природа не знает чистой продукции. Цель природы – валовая биомасса всех видов. Эта древнейшая цель прописана в генах каждого сорта и гибрида. Иными словами, монокультура – неестественная жуть для растений. Они мучаются, а мы боремся с ними «за урожай». А на самом деле – за прибыль химических концернов.

Монокультура – агроглупость, особо трудная для осознания. Моя гипотеза: таково свойство нашего ума. Ровные ряды одного и того же – это просто. «Сказано пшеница – значит, пшеница! Все 10000 га – как один, все ровно, все видно. Красота! И не марайте мне мозги всякими сложностями». Узнаете? Одномерное мышление прямых извилин. Ох, и сильна эта одномерность! По себе знаю, пережил. Грядка томатов – это ясно. Вторая культура уже напрягает. А три, да с сорняками, уже раздражают: тут же че-то кумекать надо, следить! Ну, на кой ляд было так усложнять!? И жадность подпевает: одних томатов было бы больше!..

Похоже, братцы, мы изобрели земледелие, доступное нашему интеллекту. На полях-то рабы работали, а им думать зачем? Вот и не думаем. Сеялки – под моно, агротехника – под моно, нормы – под моно. Даже зерно разносортное не сдашь: стандарт! А уж как мономозги выгодны в эпоху кризисов – не передать.

Двумерно мыслят единицы вроде Б. Донбаева, совмещавшего люцерну с любой кормовой культурой. Полвека человек чудеса творил – так и не заметили! Фермерыорганисты давно совмещают разные овощи, но для нас это пока из области сказок. Еще я читал, как по пшенице через каждые полсотни метров сеяли полосы кукурузы. Уменьшили суховей, запутали вредителей, собрали полтора урожая хлеба плюс кукурузу. Но кому ж охота возиться?.. А уж представить в поле смесь сортов, а не дай бог полосы разных культур!.. Если кто и упрется, ему пальцем у виска покрутят. Профессор Бурдун уперся, за шесть лет получил на круг полсотни центнеров. И крутят!

Но крутить будут недолго, обещаю. Сегодня на плаву те, кто восстановил биоразнообразие в почве. Завтра поднимутся те, кто прибавил к этому разнообразие над почвой. Давно не секрет: бизнес защиты бесконечен. Удачные яды создают те, кто так же хорошо создает новых вредителей. Любой иммунный сорт тут же изучается на предмет, чем его можно грохнуть. Единственное, против чего не сможет играть ни одна корпорация – генетическая вариабельность и непредсказуемость агроценозов. Единственный способ не зависеть ни от кого – отказаться от удобрений и пестицидов, как Шугуров. По крайней мере, свести их к вспомогательному минимуму. Этот путь давно проторен: исследований и наработок вполне достаточно.

Многие региональные НИИ уже испытали смеси сортов или видов злаков, не конкурирующих друг с другом. Их резюме: защитный эффект удачных смесей – до 60 %. В среднем же сортовые смеси на треть устойчивее, и продуктивность поля в целом растет.

В практику вводится понятие «защитные сорта». Везде есть сорта, устойчивые или иммунные к определенным болезням. Например, 8 % форм пшеницы иммунны к септориозу, и еще 15 % поражаются очень слабо (ВИР[7]7
  ВИР – Всероссийский институт растениеводства имени Н.И. Вавилова. Головная коллекция и банк генетических форм разных культурных растений. Дальше по тексту: ВИЗР – Всероссийский институт защиты растений. ВНИИБЗР – Всероссийский НИИ биологической защиты растений.


[Закрыть]). Примерно то же и по другим культурам, включая многие овощи и фрукты. Есть и такие сорта, что не нравятся вредителям. Например, на некоторых сортах риса всегда втрое меньше тли (ВНИИ риса). Такие сорта могут санировать агроценоз, защищая слабые сорта и одновременно давая урожай.

Опыты ВИЗРа показали: привлекательность разных форм томата для белокрылки различается в пять-шесть раз, и на «невкусных» сортах вылупляется вдвое меньше личинок. Та же картина и с паразитом белокрылки, энкарзией: на одних сортах она поражает до 90 % вредителя, на других – всего 30 %, а есть сорта, на которых гибнет половина яиц энкарзии. А есть «инсекто-сорта»: частично убивают яйца и тех, и других. Тот же разброс с галлицей и паразитом лизифлебусом на огурцах. Узнаете? Кухня биоценоза!

Наш ВНИИБЗР исследовал яблоневые сады. Оказалось: в монокультуре Ренета Симиренко в два с половиной раза больше вредителей, чем в смеси с другими сортами. На столько же различается привлекательность сортов для плодожорки. Вывод ученых: грамотная структура сада решает больше половины проблем с патогенами. И мы не используем это в защите!

Как правило, устойчивые сорта не дотягивают по урожаю или по качеству. И наоборот, очень продуктивные сорта обычно слабы, неустойчивы. Дилемма! Что мы делаем? Самую большую глупость: выращиваем неустойчивые сорта и «боремся за их высокую продуктивность». И попадаем в капкан: именно на слабых сортах патогены мужают и крепчают быстрее всего. Слабый сорт плюс химия – лучшая лаборатория для эволюции паразита. Наоборот, устойчивый сорт эту эволюцию максимально растягивает, ограничивая вредную популяцию мягко и естественно. «Устойчивые сорта – главнейший фактор стабилизации агроценозов» (академик В.А. Павлюшин).

На самом деле, и эта дилемма – продукт мономышления. Зачем разделять сорта? Разумнее объединять их достоинства в сортовых популяциях. Давно показано: сортовые популяции в целом устойчивее и стабильнее по отдаче. Главное – найти верное сочетание и нужную пропорцию. Задача защитных сортов – вывести продуктивный сорт на предельную отдачу, но не ухудшить качество урожая. Такие опыты уже ведутся от Краснодара до Новосибирска. За конкретными примерами – прошу в региональные НИИСХи: все решают местные сорта и условия. Например, под руководством М.И. Зазимко десятки сортов пшеницы протестированы на полевую устойчивость и выносливость к разным факторам Кубани. Кстати, выяснилось: местный сорт, адаптированный к своей экозоне, на 15–20 % урожайнее пришлых. В конечном счете все определяет привязка к месту и времени. Толковый фермер на слово не поверит – сам найдет свои оптимальные сорта и сочетания.

Какая сортовая популяция будет идеальной?

Устойчивость сорта – ценнейший защитный признак, но не синоним продуктивности. Гораздо ближе к сути агрозащиты ВЫНОСЛИВОСТЬ СОРТА – способность давать хороший урожай, несмотря на болезни или засуху. Именно такие и остаются у опытного фермера после нескольких лет испытаний. Именно такие сорта, адаптированные к биоземледелию, вывел и внедряет в производство профессор Куб ГАУ А.М. Бурдун. О них я еще скажу.

Но не стоит циклиться и на одной выносливости: в болезнях потонешь. Идеальная сортовая популяция состоит из мозаики устойчивых и выносливых сортов (академик Л.А. Беспалова). И только откровенно слабые сорта – ни устойчивости, ни выносливости – работают и против рентабельности, и против санитарной чистоты агроценоза.

Поликультура – совершенно иной мир, иной образ жизни. Общая стабильность тут дороже сегодняшнего навара, рентабельность важнее урожайности, а здоровье и уверенность в будущем превыше потребительства. Агроценозы разумного общества намного ближе к природным сообществам. И мы уже подходим к этому вплотную.

Конечно, придется пересмотреть многие стандарты. Ну, и что в этом страшного? Вон, Европа уже отменила внешний вид, как обязательный признак качественных фруктов и овощей. Видимо, наелись мосье и сэры «восковых муляжей». Сортовая однородность – тоже продукт прямых извилин. Она нужна только в особых случаях, которые можно оговорить. В большинстве же случаев не просто возможна, но и желательна смесь, а иногда и смесь разных видов. Белая мука, шлифованное зерно высшего сорта – вчерашний день. Все чаще на прилавках появляются разные смеси с «дикими рисами» и крупы «из пяти злаков», а уж «пестрый» хлеб – обычное дело. В ресторанах Европы народ тащится, когда на тарелке лежат картофелины разного цвета и формы, разноцветные баклажаны и пестрые листья разных салатов. В магазинах на ура идут разноцветные упаковки перцев: зеленый, желтый, красный, фиолетовый. Однообразие надоело. На дворе век отмены стандартов. В цене разнообразие, пестрота и непредсказуемость: они означают для нас свободу. И для природы – тоже! Даст бог, а мы поможем, скоро отменят жесткие стандарты на сортовую однородность. За ненужностью. Было бы вкусно, здорово, удобно в обработке или приемлемо в выпечке – мы уж найдем, как это употребить.

Ну вот. По логике, тут должна начаться огромная глава – справочник по устойчивым и выносливым сортам всех культур. Видит бог, братцы: до сего дня я честно планировал ее написать. Даже материал пытался собирать всеми доступными способами. Но просмотрел сей архив и улыбнулся: эк меня занесло!

Во-первых, за полтора года удалось собрать лишь брызги нужных данных. Два десятка культур помножим на десяток почвенно-климатических регионов, добавим «народные» сорта и путаницу с названиями – работа для неслабого института.

Во-вторых, и главное: в разных местах, в разные годы и при разной агротехнике сорта ведут себя неодинаково. Устойчивые ничего не стоит заставить болеть, выносливые – бесплодно чахнуть. А у иного хозяина и болючий сорт работает на славу. А.И. Кузнецов, вплотную приблизившись к своей вершине природного земледелия, вообще отказывается обсуждать тему устойчивости. Четко видит: устойчивость – продукт природной агротехники, богатой почвы и среды. А неустойчивость – следствие разрушения природности. Хороший сорт не отделим от природной агрономии. Зри в корень!

Я продолжаю собирать данные о надежности разных культур и сортов из разных регионов. Буду благодарен вам за сообщения. Что соберу – включу в новые книги об умных садах и огородах.