Текст книги "Моя дочь – волчица (сборник)"

– Значит, Решетникова ограбили. Вот тебе и мотив. Нужно отрабатывать всех, кто знал о сделке!

– О сделке знало много народу. И приятели Николая, и сотрудники. Он ее долго готовил, делился ожиданиями с друзьями. Мы, конечно, отрабатываем всех этих людей. Но… – Стас замялся и скорчил гримасу.

– Что?! Давай договаривай!

– Сомнения у меня, понимаешь?! Сейф не был взломан! Его просто опустошили. А это не простой стальной ящик, чтобы открыть который, нужно повернуть ключ, а потом железную ручку! Сейф современный, навороченный! С кодовым замком! Нам пришлось специалиста вызывать, чтобы его вскрыть.

– Бизнесмена могли пытать, чтобы получить ключи от квартиры и узнать код сейфа.

– На теле нет никаких следов пыток, – тут же возразил Стас, – как, впрочем, и оборонительных приемов. Я уже думал об этом.

– Но пытки бывают не только физические, – заметил Гуров.

– Так-то оно так, только, понимаешь, не сходится ничего.

– Что именно?

– Посмотри снимки с места преступления, сам поймешь. Вокруг порядок. И Решетников сидит такой спокойный, в расслабленной позе. Не похож он на человека, которому угрожали, запугивали и чего-то требовали.

– Пожалуй, ты прав, – согласился Лев, бегло просмотрев снимки. – Николай был парнем спортивным, крепким, должен был попытаться оказать сопротивление, если ему угрожали. И если следов драки или пыток нет, можно смело отметать этот вариант. Значит, нужно искать очень близких друзей, хороших знакомых. Не думаешь, что у Николая могло возникнуть желание похвастаться перед таким человеком деньгами?

– И у приятеля сработала жажда наживы?

– А что, всякое бывает.

– Да, – кивнул Крячко, – имеется пара близких друзей и в окружении Решетникова! Виктор Ковтун и Роман Новоселов. Оба парня водили дружбу с убитым еще со школьных времен. Их я проверил в первую очередь, у обоих железное алиби. Бизнесмена убили около полуночи. Его приятели были вместе в тот вечер. Часов в девять поужинали в ресторане, а потом поехали в клуб. Были там с одиннадцати и практически до утра. Познакомились с девицами. Разъехались на такси, так как изрядно выпили. И сотрудники обоих заведений, и таксисты алиби подтверждают. Так что не они это.

– Еще домработница могла знать код сейфа. При условии, что Николай был человеком беспечным или доверял ей.

– Вот! – победно воскликнул Стас. – Теперь и ты ее подозреваешь! Я тоже решил побеседовать еще раз с девахой. И у нас, чтобы припугнуть маленько. Только не думаю, что убивала она, слишком уж мастерский удар.

– А что, если Дарья взяла деньги, когда обнаружила, что хозяин мертв?

– А убивал кто? Да и зачем? Ведь если ограбил не убийца, тогда нет мотива.

– Или так: домработница была в сговоре с преступником и сообщила ему код сейфа.

– Может и такое быть. Короче, как ни крути, еще раз поговорить с этой Дарьей надо.

– Конечно. А камеры видеонаблюдения были у подъезда? Если дом элитный, обязательно должны быть.

– Нет. Только домофон с кодовым замком. Домик вроде бы приличный, но на камеры поскупились, видать.

– А свидетели? Может, из соседей кто-то видел посторонних или подозрительных людей? Или, наоборот, знакомых, приятелей Николая, которые частенько у него бывали? Может быть, обитатели соседних квартир слышали подозрительные крики, шум?

– Нет, ничего. Народ опросили во всем доме, не только в подъезде. Разумеется, и с жильцами соседних квартир пообщались. С ними в первую очередь. Ни шума, ни криков никто не слышал. То же самое и с подозрительными лицами – пусто. Только одна старушка-пенсионерка с шестого этажа мельком видела девочку. Столкнулась с ней, когда входила в подъезд, поздно от детей в тот день возвращалась.

– Что за девочка, ребенок? Если время совпадет, она могла что-то видеть или слышать.

– Не думаю, – пожал плечами Стас, – пенсионерка затрудняется возраст назвать, я так понял, что подросток. Она сказала: «Сущий ребенок, милое дитя». Придержала старушке дверь подъезда, улыбнулась при этом и упорхнула. Думаю, если бы девушка видела или слышала что-то, выглядела бы испуганной.

– Не обязательно, – возразил Гуров, – девушка могла даже не осознавать, что заметила нечто важное. Выяснили, к кому она приходила?

– Нет. И в этом подъезде, и в соседних проживают несколько девочек-подростков. Но пенсионерка ее не знает, вот и предположила, что она чья-то подружка или одноклассница. Наверное, так и есть.

– Нужно это обязательно выяснить. Дай задание оперативникам, пусть еще раз опросят жильцов. Только теперь попытаются установить имя девочки.

– Ладно.

– И не избирательно, а всех подряд. Девочка могла приходить и к парню. Например, к тому же однокласснику. И с пенсионеркой этой надо еще раз поговорить. Может, что подскажет, старушки обычно все замечают. Только я сам, если не возражаешь.

– Да пожалуйста, – хмыкнул Стас. – Данные пенсионерки в протоколе имеются, если хочешь, можешь навестить. Заодно и на место преступления посмотришь. Одно дело фотографии, и совсем другое – когда своими глазами.

– Это завтра. Мне хочется присутствовать при допросе домработницы Решетникова. И в морг нужно заскочить, сам хочу взглянуть на раны.

– Сегодня еще прибудет жена Сердюкова на допрос. – Крячко уже давно не разгадывал кроссворд, но продолжал вертеть в руках ручку на протяжении всего разговора, словно ему не терпелось вернуться к прерванному занятию.

– Да? Кстати, что там по убийству Сердюкова?

– Анатолий Ефимович Сердюков, человек, небезызвестный органам правопорядка. Отсидел по молодости за мошенничество. Был убит в собственном джипе, который припарковал у ворот своего же загородного коттеджа.

– И снова заколот кинжалом?

– Медики говорят, и форма раны, и способ нанесения удара похожи, – кивнул Стас. – Собственно, поэтому и было решено объединить эти два дела.

– Но в остальном обстоятельства их убийств отличаются?

– Как посмотреть. Обстоятельства отличаются, а мелкие детали сходятся. Сердюков, похоже, тоже знал своего убийцу. Чувствовал себя спокойно рядом с ним и подпустил близко. На этом, пожалуй, все. Что еще могло объединять успешного бизнесмена и не менее успешного мошенника, ума не приложу. Да и само преступление было совершено практически на улице. Не средь бела дня, но не поздним вечером, часов около пяти.

– А кто обнаружил труп?

– Жена Сердюкова. Вернувшись с работы, она увидела, что машина стоит не в гараже, а возле двора, муж сидит в джипе и дверца приоткрыта. Вот и заглянула внутрь, а тело уже остыло.

– У нее, наверное, была истерика? – поморщился Гуров. – Или все же смогла толково ответить на твои вопросы?

– Не без того. Пришлось просить медиков сделать ей укол успокоительного. Оно и понятно, подобное зрелище всегда вызывает шок у неподготовленного человека. Но я думаю, для такого нервного потрясения она неплохо держалась. Правда, многого мне добиться не удалось. Во-первых, ее даже дома во время убийства не было.

– А во-вторых?

– Смею предположить, она прекрасно знала о делах мужа. Может, не в деталях, но все же. Разговорить таких дамочек обычно крайне сложно. К полицейским они относятся как к врагам по определению. Так что о конкурентах, недоброжелателях Сердюкова, тем более подельниках, я понятия не имею.

– И что же, никто ничего не видел? Может, соседи?

– Улица не слишком оживленная, даже наоборот. Обычно там проезжают только местные или кто в гости едет. Ну, может, еще пара случайных пешеходов пройдет мимо.

– Тем более чужой человек сразу в глаза должен бросаться.

– Опросили мы соседей. Кто не видел ничего, кого даже дома еще не было. День будний, время не позднее. У четы Сердюковых на воротах стоят две камеры видеонаблюдения. Мы изъяли записи. Но тоже ничего дельного не обнаружили. Случайно или нет, потерпевший припарковал джип неудачно, как-то сбоку. Камера почти ничего не зафиксировала. Видно только, когда подъехала машина. И через какое-то время на одной из записей мелькает нечеткий силуэт прохожего.

– Потенциальный свидетель? – насторожился Гуров.

– Вряд ли, не мог он ничего оттуда видеть. Тем более что передние стекла у джипа частично затемнены.

– Но вы пытались искать свидетеля?

– Распечатал фото с записи, – кивнул Стас, – но качество ужасное, там виден только силуэт, и то нечетко. Показывал фото жене Сердюкова и соседям. Никто не опознал.

– Слушай, Стас, может, Сердюков вовсе не случайно так «неудачно» припарковал джип? Может, у него была какая-то встреча?

– Не знаю, – пожал плечами Крячко, – разве посетителей не в доме принимают?

– Смотря какого рода визит предстоял. Может, Сердюкову нужно было что-то передать? Или, наоборот, получить? Ведь потерпевший занимался незаконной деятельностью, не забывай. Значит, вел себя осмотрительно и осторожно.

– И перестраховался? – оживился Стас. – Точно! А визитер взял и грохнул его?! Может быть, очень может быть. Только это означает, что убийца связан с профессиональной деятельностью Сердюкова. И вычислить его будет крайне сложно.

– Может, это внутренние разборки? Или, наоборот, месть потерпевших? – задумчиво потер подбородок Лев. – Надо бы проверить всех, кто в полицию обратился.

– Проверим, конечно, только это вряд ли что даст. Сам знаешь, жертвы мошенников далеко не всегда обращаются в правоохранительные органы.

– Конечно, потому что первый вопрос, который им там зададут: «Откуда у вас средства на покупку жилья в Москве?»

– А все потому, что жить надо честно и по средствам, – в шутливо-назидательном жесте поднял вверх ручку Стас, – как мы с тобой.

– Да, – хмыкнул Гуров, – иначе тобой обязательно заинтересуются или налоговая, или УБОП.

– Да, кстати, чуть не забыл! Разговаривал я с ребятами из УБОПа.

– И что? Они могут помочь с расследованием?

– Оказалось, коллеги уже какое-то время разрабатывали банду Сердюкова. Правда, на нашего пострадавшего у них не имелось ничего серьезного, так только, одни подозрения. Но есть основания полагать, что в день нападения у Сердюкова была с собой крупная сумма денег. В иностранной валюте!

– Что же ты раньше молчал?! – азартно воскликнул Гуров. – Вот тебе и мотив! И еще одна общая точка соприкосновения между двумя делами! Похожи не только способ убийства и орудие. Потерпевших ограбили. И это был кто-то, достаточно близкий для обоих мужчин, чтобы отлично знать об их финансовых делах.

– И кто-то настолько свой, что оба убитых не почувствовали в нем угрозы?

– Верно мыслишь, друг мой!

– Только кто это может быть?! Какого рода знакомство может объединять двух столь разных по положению и социальному статусу мужчин?

– Это очень хороший вопрос. И ответить на него – наша с тобой задача.

Дарья Величко была миловидной стройной женщиной. Видимо, в последние дни она много плакала. Глаза ее покраснели, и лицо слегка припухло от пролитых слез. Отвечая на вопросы полковника Крячко, женщина поначалу заметно робела и нервничала. Она неотрывно теребила в руках маленький носовой платочек и периодически подносила его к глазам. Особенно когда накатывали воспоминания о том, в каком виде она нашла своего работодателя, или Стас в своем рвении сильно наседал на Дарью, засыпая ее каверзными вопросами.

Гуров пока участия в допросе не принимал, предпочел понаблюдать за реакциями женщины со стороны. Она сначала испуганно косилась на незнакомого полковника, молчаливо восседающего за своим столом, а потом перестала обращать на него внимание. В своих показаниях Дарья была тверда, не путалась и не пыталась их менять.

– Скажите, Дарья, – спросил Крячко, – как вы думаете, кого мог пригласить господин Решетников в гости тем вечером?

– Почем же мне знать?! – развела она руками. – Николай был мужчиной молодым, свободным. Мог друзей, приятелей пригласить, девушку или просто знакомых каких.

– Но ранее вы утверждали, что девушки у Решетникова не было! – повел бровью Стас.

– Постоянной не было. Но он знакомился в клубах, на дискотеках, не знаю, где молодежь сейчас знакомиться предпочитает. И мог привести кого-то на ночь, например.

– Почему вы так думаете? – не выдержав, задал вопрос Гуров.

– Это полковник Гуров Лев Иванович, – пояснил в ответ Крячко на недоуменный взгляд женщины. – С сегодняшнего дня он тоже будет работать по этому делу. Отвечайте на вопрос.

– Мы, конечно, этот момент с Николаем никогда не обсуждали. Я все-таки горничной работала, а прислуга должна соблюдать субординацию. Но я видела наутро, что он приводил девушку накануне. По определенным признакам.

– Перечислите эти признаки, будьте добры.

– Утром было больше грязной посуды. Как правило, Николай открывал бутылку вина. Доставал закуски из холодильника или нарезал фрукты.

– Но он ведь мог и один пить? Разве нет?

– А зачем тогда два бокала? – резонно возразила Дарья. – И потом, если Николай пропускал дома стаканчик, то предпочитал виски. А если открывал вино, значит, для девушки.

– Решетников предупреждал вас заранее, что вечером у него будет гостья? Например, чтобы вы приготовили те же закуски.

– Нет, никогда не предупреждал. Он любил, и я за этим строго следила, чтобы в холодильнике всегда что-нибудь лежало на всякий случай. Еще всегда по простыням видно, что мужчина не один спал ночью. А убирать постель и менять белье – это одна из моих обязанностей, разумеется. – Произнеся последнюю фразу, Дарья густо покраснела.

– Хорошо, – начал Гуров, – мы поняли и не будем вас больше смущать. Поясните только, почему вы думаете, что у Николая не было постоянной девушки? Ведь вы могли просто не встречаться с ней.

– Девушкам принято дарить цветы и подарки. И если цветы логично купить перед самим свиданием, чтобы посвежее были, то подарок обычно приобретают заранее. Я никогда ничего подобного в квартире не замечала. И потом, один раз Николай угощал свою гостью красным вином с фруктами, в другой – белым и ужинали плотно, в третий раз пиво пили. Разные кулинарные предпочтения – значит, и девушки разные.

– Ладно, – кивнул головой Крячко, соглашаясь с выводами женщины. – А что с сейфом? Вы знали о его существовании в квартире?

– Разумеется, сейф был вмонтирован в шкаф. Я там белье складывала и регулярно с сейфа пыль стирала.

– Знали код замка? – вкрадчиво спросил Стас. – Может, хозяин поручал вам сделать какие-то платежи по квартире? Или денег нужно было взять на хозяйство?

– Боже упаси! – всплеснула руками Дарья. – Оно мне надо? Чтобы что-то пропало, а обвинили меня?! Нет! И еще раз нет! Я к замку не прикасалась даже ни разу. К тому же Николай был осторожным человеком, сейф при мне никогда не открывал. А еще очень аккуратным в плане выплат. Он не забывал оставить деньги на продукты, платежи или мою зарплату. Да и рубли на расходы по хозяйству всегда лежали в шкатулке на комоде. И они не пропали, вы же сами опись делали, когда протокол писали.

– Точно, – кивнул Стас на вопросительный взгляд Гурова, – девять тысяч лежало. Рубли убийцу не интересовали, видимо.

– Или он действовал по наводке, – пробормотал Лев. – Был нацелен на крупную сумму в сейфе и просто не знал, что в спальне, практически на виду, лежат деньги на хозяйство.

– Конечно! – подхватила Дарья. – Чужой человек и не мог знать об этом! Вы ведь никого из его друзей не подозреваете? Они такие хорошие ребята. Веселые и обходительные. Ни у кого из них рука не поднялась бы нанести другу такой жуткий удар! Да и из-за чего? Каких-то денег?!

– А кого из друзей Решетникова вы знаете?

– Только двоих, Витю и Романа. Они дружили с Николаем с детства, все праздники отмечали вместе. Ребята могли забежать практически в любое время, мы часто встречались.

– Скажите, Дарья, а какой протяженности был ваш рабочий день?

– Обычно с восьми до пяти. Если был какой праздник и предстояло много готовки, я задерживалась. Но это редко. И то, как приготовлю все, могу уходить. Но однажды – Николай отмечал день рождения дома – я осталась ночевать в квартире. Сначала нужно было все приготовить, подать, потом убрать за гостями, посуду перемыть. А они лишь за полночь угомонились. Только это было один раз всего. Потом Николай предпочитал водить гостей в ресторан. Шутил, что так презентабельнее, да и в квартире намного чище. А если они с ребятами собирались, то сами себе на стол накрывали и особо не мусорили. Так только, посуду грязную оставят в раковине или на кухонном столе.

– Погодите, Дарья, давайте вернемся к нашему вопросу. Что вы вообще думаете по поводу смерти вашего хозяина? – вкрадчиво поинтересовался Крячко.

– В каком смысле? – занервничала женщина.

– Может, кого-то подозреваете? Или другие соображения имеются? Я смотрю, вы женщина умная и внимательная. Значит, должны были неладное заметить, если что.

Дарья несколько секунд собиралась с духом. За эти мгновения щеки ее покрылись красными пятнами от нервного возбуждения. Наконец она заговорила:

– Обычно полицейские сразу подозревают того, кто труп обнаружил! Не знаю уж почему, резоны есть какие или так просто удобнее. Но я Николая не убивала. Во-первых, смысла нет, ибо я от его смерти ничего не выиграла, а наоборот, место хорошее потеряла. А второе, и самое главное, мне даже кошку дворовую не хватит духу ножом ударить, не то что в живого человека ткнуть. Это ж какие нервы нужно иметь, а силищу какую, чтобы вот так вот раз – и насмерть! – Говоря это, Дарья, видимо, так ярко представила кровавую картину, что ее даже слегка передернуло от ужаса.

– Мы и не подозревали вас ни в чем, – искренним тоном начал Крячко, – просто чтобы нам, людям посторонним, которые совершенно не знали Николая, удалось найти его убийцу, нужно собрать как можно больше информации о покойном. Вы согласны, Дарья?

– Да, – неуверенно протянула она, – наверное.

– Вот! А кому, как не вам, сотруднице, которая видела человека в домашней обстановке, сообщать полезные сведения.

– Значит, вы меня и не подозревали?

– Конечно, нет! – сияя глазами, заверил ее Стас.

– Это хорошо, а то я извелась вся за последние дни. Но все равно я не представляю, чем могу вам помочь. Знакомых Николая, которые по работе были, я не знала. Недругов он, кажется, не имел. Сама я не замечала, а Решетников никогда не говорил ни о чем таком. И убили его странно, думаю, здесь какая-то загадка кроется.

– Что вы имеете в виду? – сразу оживился Крячко. – Какого рода загадка?

– Я всю голову сломала! Понимаете, дверь в квартиру была закрыта, как обычно. Я, пока в гостиную не зашла и не наткнулась на тело Николая, даже не заподозрила, что беда случилась. Но вор или грабитель, он ведь должен был в квартиру ломиться, так ведь? Значит, двери или окна повредить. А все было цело! Да и сам Николай, если дома находился, должен был всполошиться, в полицию позвонить, шум поднять, с незваными гостями драку затеять, наконец. А он в кресле сидел как ни в чем не бывало, только уже не живой! Вот и выходит, что своего убийцу бедняга сам впустил. Или у того ключи были. И оба варианта кажутся одинаково невероятными.

– Кстати, о ключах! Сколько существует комплектов?

– Два, – уверенно кивнула Дарья. – Мои изъяли, когда квартиру опечатывали. А комплект Николая был такой же, только в связке находились ключи от машины и брелок от сигнализации. Его так и не нашли, хотя обыскали все вокруг.

Через несколько минут допрос был закончен. Дарья Величко подписала протокол, получила от Крячко подписанный пропуск и, попрощавшись с полицейскими, покинула кабинет.

– Значит, можно предположить, – продолжил вслух размышлять Гуров, как только за женщиной закрылась дверь кабинета, – что Решетников сам впустил своего убийцу. И никаких ключей у преступника не было. Просто, покидая квартиру, он взял связку хозяина, аккуратно закрыл все замки, чтобы раньше времени не привлекать к квартире внимания, и скрылся.

– Похоже на то, – согласно кивнул Крячко.

– А что с машиной потерпевшего? Она не пропала?

– Белая «Тойота Камри», – ответил Стас, мельком заглянув в протокол. – Осталась припаркованной во дворе дома, не позарился преступник на технику, даже имея ключики в руках.

– Это еще раз доказывает, что он довольно умен и не стал рисковать.

– Точно! Хотя мог и увести, время было. Загнать в гаражи где-нибудь на отшибе столицы и разобрать на запчасти. К моменту обнаружения тела Решетникова и объявления машины в розыск от нее уже следа не осталось бы. Была бы разобрана вся, до винтика. Но убийца оставил машину. Как мыслишь почему?

– Или нет связей в преступном мире, или не стал рисковать, поскольку умен и расчетлив. Машину Сердюкова он ведь тоже мог угнать, если бы захотел, но не стал, ибо понимал, что ездить на машине со свежего убийства – большой риск.

– Верно! Да и продавать тем же барыгам на запчасти рискованно, ведь это ниточка, которая может привести к убийце! – охотно поддержал приятеля Стас.

Гуров ненадолго замолчал и задумался. Крячко не стал ему мешать, просто занялся текущими делами. Лев хотел проанализировать сегодняшний допрос Дарьи Величко и сравнить его с предыдущими допросами свидетельницы. Он бегло просмотрел протоколы с места происшествия, припомнил ответы женщины на их с Крячко вопросы и, сравнив с тем, что она говорила на предварительном следствии, пришел к выводу, что она, скорее всего, говорит правду. Домработница бизнесмена вряд ли может быть замешана в убийстве и ограблении своего работодателя.

Преступник действовал по чьей-то наводке. Зная о наличии в квартире крупной суммы денег, он умудрился в последние часы жизни Николая Решетникова втереться к нему в доверие, притом настолько, что потерпевший без опасений впустил его в квартиру. А может, даже сам открыл ему сейф. Как это произошло и почему, еще предстояло выяснить. А пока эти вопросы оставались без ответа.

Допрос Евгении Рудиной, жены погибшего Сердюкова, тоже не добавил следствию ясности. Женщины в то время дня попросту не было дома, так что сообщить что-либо полезное об обстоятельствах убийства она не могла. А рассказывать оперативникам подробности о деятельности мужа наотрез отказывалась. Как только ей не нравился вопрос, а таких было большинство, она втягивала голову в плечи, как испуганная птица, и отвечала односложно: «Не знаю», «Мне об этом неизвестно» или «Не могу ничего сообщить по этому вопросу».

На расспросы о возможном свидетеле Рудина отвечала охотнее, так как, видимо, не усматривала в этой теме опасности для себя лично. Она долго вглядывалась в снимок, сделанный техниками с видеозаписи, а потом уверенно заявила, что качество изображения слишком плохое, чтобы уверенно опознать человека. Но по соседству никто похожий не проживает. Судя по фигуре, это подросток, щуплый мальчишка, а их соседи – взрослые люди, и если есть у кого дети, то совсем еще маленькие.

В итоге полицейским пришлось отпустить жену Сердюкова, так и не почерпнув никаких полезных сведений.

После допроса Гуров созвонился со свидетельницей по делу Решетникова и отправился в Пресненский район.

Зинаида Михайловна Краско угостила полковника чаем с душистой домашней выпечкой. И охотно ответила на все его вопросы. Она рассказала, что в тот злополучный день возилась с внуками. Дочь с зятем, как на грех, сильно задержались на работе, а муж Зинаиды Михайловны с самого утра маялся с высоким давлением и лежал в постели, поэтому она не осталась ночевать у дочери, а отправилась домой. По пути забежала в магазин, потому что мука и сахар заканчивались, заодно прихватила масло и густое яблочное повидло для плюшек. Муж их давно просил, а того, кто приболел, положено всячески баловать.

Слушая пространный рассказ женщины, который она щедро перемежала разными незначительными, но важными, на ее взгляд, подробностями, Гуров не перебивал ее. Он прихлебывал пахнущий травами чай из большой кружки, с аппетитом жевал выпечку и ждал, пока Зинаида Михайловна доберется-таки до интересующей его сути, то есть до рассказа, как она встретила тем вечером в подъезде незнакомую девочку.

Но рассказ оказался до обидного коротким.

– Прям не знаю, чего говорить! – развела пенсионерка руками. – Коленьку убили, а ведь такой хороший паренек был. Обходительный, о родителях заботился и зарабатывал, видно, неплохо. За что с ним так? А про девчушку я уже рассказала все первому следователю, чернявому такому парню.

– Полковнику Крячко, – кивнул Лев. – Пожалуйста, повторите еще раз, для меня.

– Я подошла к подъезду с пакетами, набитыми едой, а она как раз выходит, – послушно начала женщина, – симпатичная девочка, притормозила, улыбнулась мне и дверь придержала, а потом упорхнула.

– Куда именно упорхнула?

– Кажется, туда пошла, – неопределенно махнула рукой Зинаида Михайловна, – в сторону остановки.

– Как вы думаете, сколько лет было той девочке?

– Их, современных девчонок, не сильно и разберешь, – прищурилась она, вспоминая. – Ну, моей внучке, к примеру, двенадцать. Та девушка была старше на годок, может быть, на два. У нас тут в подъезде несколько девчонок живет подходящего возраста, да и ребята есть, видать, чья-то подружка.

– А во что была одета девушка?

– Джинсы и темная курточка. На ногах модные сапожки без каблука.

– Такие похожие на аккуратные валенки? – блеснул Гуров познаниями в современной моде.

– Нет. Изящные сапожки из замши.

«Значит, не только модные, но и достаточно дорогие», – мысленно подытожил Лев.

– Прямые светлые волосы, чуть длиннее плеч, были собраны в хвостики. Личико милое, овальное, черты правильные. Цвет глаз не рассмотрела. На улице стемнело к тому времени, а лампочки у подъезда очень слабые вкрутили. Управляющая компания деньги за обслуживание берет немалые, а экономит буквально на всем.

В этот день Гуров еще успел съездить в морг и побеседовать с патологоанатомом, который делал вскрытие пострадавших. По предварительным выводам эксперта, оба мужчины были убиты одним и тем же холодным оружием. Опираясь на форму ран, можно смело утверждать, что орудием убийства являлся весьма длинный, обоюдоострый клинок с узким лезвием, внешне напоминающий стилет. Еще можно предположить, что оба удара, вероятно, нанесены одной рукой, причем человеком, без сомнения, тренированным, жестоким и решительным, который знал, что делал, бил наверняка, прямо в сердце, и не оставил мужчинам ни единого шанса на выживание. Больше никакой информации медики пока сообщить не могли.

Гуров попросил экспертов, чтобы они попытались по форме ран воссоздать точную модель клинка. И сделали расширенную токсикологию внутренних органов обоих погибших. Вдруг окажется, что мужчин опоили чем-то перед смертью. Или одурманили, чтобы они не оказывали сопротивления.

Утром следующего дня, как только Лев переступил порог своего кабинета, позвонил дежурный и сообщил, что полковника срочно требует к себе генерал Орлов.

– Доброе утро, Леночка, – улыбнулся Гуров миловидной секретарше генерала. – Шеф у себя?

– Доброе утро, Лев Иванович. Петр Иванович у себя и давно ждет вас! – ответила девушка и заговорщицким тоном добавила: – Только он не один.

– Начальство? Посетитель? – слегка притормозил Лев у двери кабинета.

– Посетитель, – еще сильнее понижая тон, сообщила Лена, – думаю, из знакомых генерала. Очень нервный господин, плотный такой, представительный. Волосы рыжеватого цвета и то ли всклоченные, то ли дыбом торчат.

– Понятно.

Открывая дверь, Гуров уже знал, кого увидит. Бизнесмен Копылов расхаживал по просторному генеральскому кабинету. Владимир Егорович возбужденно размахивал руками и что-то быстро говорил. Орлов тем временем растерянно стоял у широкого комода и, видимо, прикидывал, что лучше: налить посетителю воды из графина, стоящего наверху, или плеснуть коньяка из початой бутылки, спрятанной внутри шкафа.

– Здравия желаю!

– А, вот и Лев Иванович! – В голосе генерала прозвучали нотки облегчения. – У нас важные новости по делу Ольги Копыловой.

– Посетители снова вышли на связь! – подбежал к Гурову бизнесмен. – Опять прислали запись! Помня о вашем совете, а также о реакции жены на это все, я не стал всех собирать и устраивать просмотр. Просто скопировал запись на флешку и сам приехал в Управление.

– Понятно. Вы уже смотрели?

– Да, – кивнул Орлов и сделал широкий жест рукой: – Присаживайся в мое кресло, полюбопытствуй, Лев Иванович.

На записи был все тот же темный подвал. Связанная Ольга сидела на стуле как-то кривовато, словно ее хотели посадить вполоборота, а потом передумали и оставили как есть. Она испуганно замерла, сжалась и старалась не шевелиться. На полу, опираясь на колени девушки, стоял большой кусок картона, на котором было коряво, крупными буквами красного цвета написано: «Ждите инструкций». Камера несколько минут фокусировалась на этой картине, потом запись обрывалась.

Гуров просмотрел файл и несколько секунд молча сидел в генеральском кресле, подавляя в себе желание нажать на повтор, чтобы не шокировать безутешного отца. Орлов с Копыловым уставились на полковника, ждали его комментариев.

– Ну, что скажете, Лев Иванович? – не выдержал бизнесмен. – Это ведь она, правда?! Оля по-прежнему жива?! Господи, чего же они хотят?! Чего тянут?! Я все собрал, подготовил, почему они не назначают дату обмена?! Не желают возвращать мне дочь?

– Скажите, Владимир Егорович, вы за рулем или с водителем? – после небольшой паузы спросил Гуров.

– Конечно, с водителем! Я не способен сейчас вести машину!

Лев многозначительно посмотрел на шефа и едва заметно кивнул в сторону комода. Орлов, будто сам только что решился, достал коньяк и три стакана. Себе и Гурову плеснул символически, на самое донышко, а Копылову налил чуть ли не с четверть емкости и протянул ему стакан со словами:

– Владимир Егорович, мы с Львом Ивановичем на службе, а вам нужно успокоиться. Пейте!

– Скажите, что моя дочь жива, – пробормотал тот.

– Нужно сделать сравнительный анализ обеих записей, – осторожно начал Орлов.

– Но даже сейчас понятно, что это похудевшая, осунувшаяся, с грязными волосами, но действительно Ольга, – закончил Гуров.

– А плакат этот написан ее кровью? – выдохнул испуганный отец.

– Конечно, нет! С чего вы взяли?! Это обычная краска, – терпеливо пояснил Лев, – кровь на картоне была бы совсем другого оттенка. Похитители просто таким образом вас нервируют! Понимаете?! На вас оказывают давление! Пугают, давят, настойчиво тянут время.

– Зачем, почему?! Я же все готов отдать! Выполнить все требования! Зачем им нужно, чтобы мы с матерью страдали?!

– А это, пожалуй, мысль, – задумчиво пробормотал Гуров.

– Что?! – всполошился Орлов. – Лева, что тебе пришло в голову?!

– Мысль лишь промелькнула и еще недостаточно оформилась. Но я попытаюсь сформулировать. Смотрите, какая складывается картина. Девушку похитили из охраняемой квартиры. У отца-бизнесмена, который содержит целый штат охраны. Я все понять не мог: почему так? Зачем такие сложности? Дальше – больше, похитители долго молчат, потом наконец выдвигают требования. Но так, чтобы на контакт не выходить!