Текст книги "Кошмар за счет отеля (сборник)"

– А при чем здесь стоимость, не пойму?

– Именно экономией Волкан пояснил отсутствие архива записей.

– Понятно. Это он лукавит, Лев Иванович, – убежденно кивнула Лана.

К этому времени собеседники сделали большой круг по территории и, подойдя к главному корпусу, уселись на лавочке в тени огромного платана.

– Теперь я не понял, – признался Гуров. – Лукавит? Зачем?

– Кто ж его знает? Но провальный прошлый сезон и строгая экономия в нынешнем – это две любимые присказки Волкана, если он чего-то не желает делать. Замечено не только мною.

– Выходит, он что-то знает об исчезновении Ника и пытается эту информацию скрыть?

– Только если запись перестали делать со дня исчезновения паренька, а все уже существующие уничтожили.

– Но зачем? – искренне изумился Лев. – Замешаны его люди? Он может их прикрывать, как думаете?

– Полагаю, нет, – уверенно ответила Лана, – Волкан станет выгораживать только себя, любимого. Ну, и постарается устранить все, что угрожает отелю. А еще, пожалуй, станет защищать кого-то из своей близкой родни.

– А кто-то из сотрудников состоит с ним в родстве?

– Понятия не имею, никто не хвастался. Но разузнать это мне не составит особого труда. А заодно и как давно не ведется запись на камерах.

– Лана, я буду вам очень признателен, – приложив руку к сердцу, произнес Гуров. – Только не затевайте ничего рискованного.

– Легкий флирт с кем-нибудь из бравых секьюрити, и вся информация у меня в кармане, – хихикнула Лана. – Выберу охранника помоложе. Мальчишки падки на лесть, всегда готовы приударить за симпатичной мордашкой. И отделаться от них обычно не составляет труда, так что не беспокойтесь.

– Но только соблюдайте осторожность.

– Конечно.

Гуров бросил взгляд на часы, чтобы посмотреть, сколько времени осталось на подготовку к встрече Лили с Айкутом, а когда поднял глаза, заметил Руслана, выходившего из-за угла ресторана. Молодой человек злобно посмотрел в их сторону и поспешил скрыться в служебной двери отеля.

– Вы это видели?! – взвилась Лана. – Как он на нас уставился! А припустил как! Побежал с докладом к Волкану, не иначе.

– Почему вы так решили?

– Там технический коридор, если по нему пройти до конца, к двери, ведущей в кабинет Волкана, попадаешь. А если налево и вниз, будет подвал, где для горничных организовали склад, Руслану там просто делать нечего. Так что я не сомневаюсь, «стучать» побежал, гад! Сейчас доложит, что я с вами прогуливалась и мило беседовала.

– Если из-за этого у вас могут быть неприятности, я постараюсь оказать содействие, – забеспокоился Гуров.

– Не переживайте, Лев Иванович! Занятие у меня только через двадцать минут. Готовиться к нему не нужно, только сарафан стянуть – костюм, что сойдет за купальник, на мне. А что я делаю в свое свободное время, никого не касается.

– Но вы говорили, что Волкан умеет придираться.

– Ну и пусть! Он меня не уволит. Во-первых, потому что коней на переправе не меняют. А во-вторых, на мое место ему пришлось бы брать троих разных специалистов. Волкан мысленно эти две лишние зарплаты уже себе в карман положил. А на следующий сезон я сама контракт не подпишу ни за какие коврижки! Так что терять мне особо нечего.

– Все равно, если что, ссылайтесь на меня. Волкан обещал не чинить препятствий расследованию. И пока слово не нарушал, по крайней мере открыто.

Еще было достаточно светло, но уже чувствовалось, что вечер опускается на южный город. Стали значительно длиннее тени, легкий бриз, дувший с моря, усилился и слегка охладил раскаленный за день воздух. Чайки в поисках добычи ближе к берегу кружили над волнами, оглашая все вокруг пронзительными криками.

В парке было очень оживленно и неожиданно многолюдно. Семьи анталийцев гуляли по набережной, посещали многочисленные кафе или перекусывали прямо в парке захваченной из дому или приготовленной тут же, в каменных печах, едой. Вокруг взрослых резвились дети, затевая свои шумные игры и что-то гортанно выкрикивая друг другу.

Около беседки было гораздо спокойнее. Наверное, местные жители часто посещали этот парк и, привыкнув к величественной красоте живописного водопада, предпочитали любоваться им на расстоянии. Изредка подходил кто-то из туристов, чтобы сделать фото на фоне низвергающихся потоков воды. Но они не задерживались надолго и, поеживаясь от сырых брызг, сворачивали дальше на набережную или уходили в сторону от моря, в глубь ухоженного парка. Сейчас беседкой никто из них не интересовался, что было на руку полковнику, который уже больше часа сидел в засаде, устроившись на ближайшей к водопаду скамейке. Отсюда было рукой подать до места встречи и отлично просматривались все подходы к нему.

«Похоже, место выбрано весьма удачно, – подумал он. – Молодец, Лиля, не подвела. Теперь дело за малым: Айкут должен заглотить наживку и явиться на свидание».

Со своего места ему был виден силуэт Лили. Женщина нервничала и не находила себе места. Она то садилась на лавочку внутри беседки, то принималась метаться, меряя шагами тесное строение. Лиля вняла совету Гурова и старательно поработала над своей внешностью, тщательно продумала и создала нужный образ. Легкий синий брючный костюм подчеркивал изящество фигуры, но был довольно строгого кроя, с умеренным декольте и длинным рукавом. Стильные босоножки на высоком каблуке выгодно подчеркивали стройные длинные ноги женщины. Сияющее лицо не носило даже следа переживаний и тревог. Умеренный макияж выделял все достоинства внешности. Блестящие светлые локоны небрежным каскадом ниспадали на плечи.

Будучи мужем не просто красивой женщины, а популярной актрисы, Гуров прекрасно знал, сколько времени и труда стоит придать волосам эту кажущуюся небрежность и как с помощью умелого макияжа можно исправить многие недостатки внешности. Но, признаться, был поражен, увидев, что Лиля полностью преобразилась: вялость движений исчезла, кожа сияла, глаза горели немного лихорадочным, но живым блеском. Похоже, она ждала скорой встречи с сыном и верила в нее.

Неожиданно на тропинке, ведущей из парка, показался мужчина, уверенным шагом направлявшийся в сторону беседки. Гуров с удивлением узнал в нем сотрудника ветеринарной клиники, с которым общался пару дней назад, и понял, что его догадка оказалась верна. Айкут был не ухоженным черноволосым красавцем, а высоким, широкоплечим голубоглазым детиной. Обладателем шевелюры рыжеватого оттенка и еще более рыжей бороды.

Когда мужчина собрался зайти внутрь беседки, Лев сорвался со своего места и бегом рванул за ним, радуясь, что не поленился пройти через оформления многочисленных бумаг и волокиту перед вылетом и захватил с собой свое табельное оружие. Единственное, о чем он пожалел, это о том, что нет сейчас рядом его давнего друга и коллеги Стаса Крячко. Вот кто умеет шутить и балагурить в любой ситуации. К примеру, он бы сейчас не преминул отпустить парочку шуточек.

– Что вам нужно?! Кто вы такой?! – вдруг раздался возглас Лили, и Гуров ускорился, автоматически отмечая, что женщина, видимо, от изумления, кричит по-русски.

– Любимый, я не понимать! – прогрохотал мужчина басом. – Говорить тюкрче![1]1
  Тюкрче – то есть по-турецки.


[Закрыть]

Лев наконец добежал до входа в беседку и влетел внутрь.

– Лиля, вероятно, это и есть Айкут! – Глядя на растерянное лицо женщины, он громко добавил: – Лиля, соберитесь, нам нужен переводчик! Скажите ему, что он арестован и обвиняется в похищении человека!

Тем временем Айкут тоже что-то выкрикнул и поднял раскрытые ладони перед собой, то ли защищаясь, то ли демонстрируя открытые помыслы, продолжал быстро говорить.

– Заткнись! – неожиданно рявкнула Лиля, а потом произнесла по-турецки: – Говори еще раз и помедленнее! Я только учу язык!

Через какое-то время женщина повернулась к Гурову и пояснила:

– Он подумал, что вы, Лев Иванович, мой ревнивый и обманутый муж, который заподозрил жену в адюльтере, проследил до места встречи с любовником и решил поймать с поличным. Дичь какая!

Она тоже стала выкрикивать короткие рубленые фразы, а Айкут, не менее эмоционально, ей отвечать. Гурову показалось, что фразы повторяются, то есть беседа, что называется, пошла по кругу, и он попытался остановить бранящихся:

– Стойте, стойте, Лиля, так не пойдет! Давайте я буду задавать вопросы, а вы переводить с русского на турецкий и обратно.

– Я требовала сказать, где мой сын! А он отвечает, что не знает и вообще не понимает, о чем речь!!

– Мы так ничего не добьемся! Поэтому я буду задавать вопросы, а вы переводить, – спокойно произнес Лев и повернулся к турку: – Вы действительно Айкут Мутлу?

– Да, – ответил мужчина.

– А я – полковник полиции, Гуров Лев Иванович. Значит, это вы познакомились с Петровой Лилей на сайте знакомств? Переписывались, созванивались. А потом, когда женщина приняла решение прервать знакомство, преследовали ее? Звонили, присылали посылки и письма?

Мужчина ответил долгой фразой, которую Лиля тут же перевела:

– Возможно, я был немного навязчив. Но я полюбил, сильно, искренне и впервые в жизни. Ее строптивость только подзадоривала меня, а отказ разозлил. Возможно, я перешел границы допустимого, но преследовать с полицией меня не за что. Я не хотел ничего плохого. Я даже был готов смириться с участью брошенного возлюбленного, но тут увидел фото Лили в Анталии и воспрял духом.

– Почему?

– Решил, раз она приехала именно в этот город, я имею второй шанс. И могу попробовать вернуть любовь!

– Рассказывать о большой любви сейчас не нужно! – сердито гаркнул Гуров.

– Вы зря мне не верить, – попытался ответить на русском Айкут, – я даже язык начать учить. Но понимать мало, а сказать еще хуже уметь.

– Мы не верим, потому что на то имеются основания. Вы просто брачный аферист, батенька, а никакой не влюбленный! Айтишники Главного управления по перекрестным ссылкам обнаружили около десятка женщин, так или иначе пострадавших от ваших действий финансово. Эти женщины проживают в Москве, Питере и других крупных городах нашей страны. И это далеко не все пострадавшие, примерно семьдесят процентов обманутых людей предпочитают замалчивать этот факт, стыдятся. Но вы можете не сомневаться, что наши специалисты разберутся во всем. Возьмут заявления и соберут показания у всех, кого смогут отыскать. А потом передадут материалы судебным органам Турции. Так что наказание вас настигнет, можете даже не сомневаться.

По мере того как Лиля переводила слова Гурова, Мутлу заметно грустнел, терял остатки уверенности, ссутулил плечи и все ниже опускал голову.

– Это так, – сказал он наконец, – я, наверное, виноват. Но я никого не заставлял, все, что мне дали эти женщины, они решили дать сами, без принуждения. И к Лиле это не имеет никакого отношения. Ее я искренне и безмерно люблю.

– О какой любви может идти речь, если ты даже лицо свое настоящее скрывал! – не выдержала Лиля.

– Так просто случайно вышло! Я потом пожалел, очень! Но не знал, как признаться, чтобы не оттолкнуть. А потом ты сама решила уйти, и я умер от горя!

– Сейчас не время об этом, – ввернул Гуров.

– Хорошо, – поднял голову Айкут, – я готов отвечать. Только не понимаю, где наша полиция? Почему меня арестовывает русский полицейский?

– Частный детектив, коим я являюсь в этой миссии, имеет право задержать подозреваемого, чтобы потом передать его в руки местной полиции.

– Не уверена, что смогу это точно перевести, – пробормотала Лиля, но начала переводить.

– Я понимать, – кивнул турок, – мне предъявить обвинение в мош… мошенчиства. Я понимать.

– Нет, – покачал головой Лев, – этим станут заниматься ваши власти. А сейчас вы подозреваетесь в похищении сына Лилии Петровой, Николая Петрова, девятнадцати лет.

– По-хи-ще-ние? Это что? – уточнил Айкут.

– Я не знаю, как это перевести, – развела руками Лиля.

– Киднепинг! – произнес Гуров английский термин, известный во всем мире.

– Я?! – подскочил Айкут. – Я не трогать твой сын!! Никогда!! Зачем?! Почему?! Как?! Я не знать, в какой отель вы жить! В Анталия их много!

– Но ты ему угрожал! – растерялась Лиля. – Писал в последнем письме!

– Я нет! Не угроза! Ты не понять! Я хотел делать с ним знакомство! Чтобы мы быть одна семья! Я не угрожать! Ничего не делать! И никогда не встречаться с мальчик!

Айкут продолжал еще что-то выкрикивать, но уже совсем бессвязное. Гуров, задумавшись, не прерывал мужчину, а Лиля потрясенно молчала.

– Я не верю! – наконец тихо проговорила она.

– Нет, нет! – повторял Айкут уже на родном языке. – Когда пропал сын?

– Четверо суток назад, чуть больше, – ответил Лев, – хватились его около четырех вечера.

– Узнайте на работе, спросите босса, я работаю в это время. И был в магазине.

– Ник покинул территорию отеля около четырех часов. Но ты мог как-то его выманить, а похитить уже потом, позже! – выкрикнула Лиля.

– После работы я сразу же пошел домой. Был в Сети, проверял почту. А потом переписывался с девушками, которые интересуются турецкой культурой.

– До которого часа? – уточнил Гуров.

– До одиннадцати, может, до начала двенадцатого. Это можно проверить! Доказать! Потом выключил компьютер, покормил кошку и лег спать, мне вставать рано на работу.

На некоторое время между собеседниками повисла пауза. Гуров думал, что после проверки алиби с мужчины подозрения можно снимать. А также о том, что расследование придется начинать заново и вести в другом направлении. А что принять за рабочую версию, в голову пока не приходило.

Лиля со всего маху плюхнулась на жесткую лавку и некоторое время так и сидела. Расслабленные руки плетьми упали вдоль тела, лицо застыло и не выражало никаких эмоций. Гуров понимал, что, вероятней всего, это затишье перед бурей.

– Сколько у вас было собеседниц в тот вечер? – негромко спросил он у турка, начисто забыв, что тот не понимает по-русски.

– Тры девушка, – уловил суть Айкут. – С одной говорить скайп. Она узнать мой голос. Вы проверять. Ехать в мой квартира сейчас.

– Не сейчас, – мрачно ответил Гуров, глядя на Лилю, и протянул Айкуту свой блокнот: – Напиши адрес и телефон. И помни, что я знаю, где ты работаешь. Не вздумай убегать, сделаешь себе хуже. Напишешь и можешь идти.

– Я отвести любимый женщина в отель, – пробормотал турок, записывая свои данные. – Или лучше госпиталь?! – бросил он на Лилю настороженный, испуганный взгляд.

Та ни на что не реагировала, казалось, даже не слышала, о чем переговариваются мужчины.

– Лиля, вы меня слышите?! – негромко позвал Гуров и потряс ее за плечо: – Лиля, ответьте мне! – потряс ее за плечо полковник.

– Госпиталь?! – встревоженно отозвался Айкут, оторвавшись от блокнота.

Некоторое время Лев колебался, продумывая действия, потом решительно проговорил:

– Нет! Мы на машине и отправимся в отель. Если Лиле не станет лучше, вызову местного врача или «Скорую помощь». А вы отправляйтесь домой и ждите звонка.

– Она позвонит?

– С вами свяжусь я, для проверки алиби. А позвонит вам Лиля или нет, решать ей.

Гуров старался говорить простыми фразами, но не был до конца уверен, хорошо ли Айкут его понимает. От волнения он совсем забыл, что общался с турком по-английски при первой встрече и логичнее было перейти на этот язык.

Но Айкут согласно кивнул и, пробормотав «гуру шурус»[2]2
  Гуру шурус – до встречи.


[Закрыть], покинул беседку.

– Лиля! – Гуров еще настойчивее потряс женщину за плечо. – Вы меня слышите?

– Лев Иванович, как же так?! – наконец истерично всхлипнула она.

Но Гуров был рад и этому. Он уже начал волноваться за душевное здоровье женщины и склонялся к мысли, что неплохо-таки посетить больницу.

– Как же так, Лев Иванович! Ведь я надеялась! Нет, была уверена, что скоро увижусь с сыном! Что мы напали на след! Что он вернется ко мне наконец! Господи, что же теперь делать!

– Мы продолжим поиски, – как можно более уверенно и спокойно ответил полковник.

– Какие поиски?! Где искать?! Ведь я успела убедить себя, что Ника похитил Айкут! И что поэтому похитители молчат и не выдвигают требований выкупа! А что теперь? Если мой сын похищен кем-то другим, то почему бандиты не сделали попытки связаться со мной? Не потребовали выкуп?! И значит ли это, что моего ребенка больше нет в живых?!!

Казалось, после затяжного молчания женщина торопится выговориться. Слова лились из нее бешеным потоком, перемежаясь со слезами, истеричными всхлипами и судорожными задержками дыхания, похожими на икоту. Гуров просто не успевал ответить ни на один вопрос или вставить хоть какие-то слова утешения.

– Значит, он сам ушел из отеля? И попал в неприятности или погиб? Или утонул в море? Они же мне говорили, говорили! А я не верила, даже слушать ничего не хотела!

– Лиля, послушайте сейчас меня! – Гуров крепко обнял женщину за плечи и легонько встряхнул. – Мы продолжим поиски, только на сей раз зайдем с другой стороны. Разошлем портрет Ника по местным госпиталям. Может, с ним действительно произошло ДТП или несчастный случай. Расширим масштаб поисков и продолжим расследование в отеле. Мы обязательно выясним, что же с Ником произошло. И не опустим рук, пока не будем обладать точной информацией и неоспоримыми доказательствами. Вы меня слышите?!

Лиля снова замерла и замолчала. По ее щекам катились слезы, но лицо ничего не выражало, застыло, словно маска скорби.

– Ну что ты будешь делать! – в сердцах воскликнул Лев. – Кажется, придется все-таки в больницу везти. Только как узнать, где ближайшая клиника?

– Я проводить клиника, – возникла в проеме фигура Айкута. – Нельзя уйти, нужна помощь любимый женщина! – пояснил он свое появление. – Кто уйти – не мужчина!

– Хорошо, вы проводите нас до больницы и уйдете, – согласился Лев, переходя на английский язык.

Казалось, Айкут посмотрел на него с благодарностью.

– Русский язык очень тяжело учить, – кивнул он, словно извиняясь, – позвольте проводить и остаться. Вам может понадобиться помощь, да и турецких врачей вы не сможете понять без меня, а я, как смогу, переведу на английский. И как только узнаю, что Лиля вне опасности, уйду и не стану докучать, обещаю. Я буду рядом, если только она позволит.

– Хорошо, поехали, – кивнул Гуров.

Доктора заверили взволнованных мужчин, что состояние Лили не представляет опасности для жизни. Просто ее организм, ослабленный волнениями последних дней, не перенес очередного удара и нервная система дала небольшой сбой. Женщине ввели успокоительное, оставили на ночь в больнице, просто для того, чтобы перестраховаться. Утром ее обещали отпустить назад, в отель. Перед тем как провалиться в сон, Лиля заверила Гурова, что завтра сама вызовет такси и доберется до отеля. И попросила не терять зря времени и продолжить поиски ее сына. Ведь со дня исчезновения Ника прошло уже четверо суток, и это пугало безутешную мать больше всего.

В фойе отеля Гурова поджидала Лана. Девушка листала журнал, сидя на низком диванчике, и лениво перебрасывалась фразами с молодым человеком на ресепшене. Завидев полковника, она отбросила журнал в сторону, грациозно поднялась со своего места и двинулась ему навстречу:

– Добрый вечер, а я вас жду, Лев Иванович.

– Заметил. Волкан сделал вам выговор? Необходимо мое вмешательство?

– Пока нет, – улыбнулась Лана, – мы сегодня еще не виделись. Хотя, если бы он хотел, вызвал бы в кабинет для выволочки. Но Волкан не зря восточный мужчина, он может молчать, молчать, а потом при случае припомнить все «грехи» разом. Присядем? – махнула она в сторону дивана.

– С удовольствием.

– Я узнала про записи камер. Похоже, их тут с самого открытия не делали.

– Понятно, спасибо.

– А еще я сегодня краем уха слышала, что у вас операция намечается. А потом, говорят, вы с Лилей уехали. Так что хотелось узнать, как успехи? Удалось кого-то задержать или найти следы мальчика?

– А я думал, что говорю неразборчиво и тихо, – устало усмехнулся Лев.

– Довольно-таки тихо, – улыбнулась Лана, – но у меня слух, как у летучей мыши. К тому же я вам помогаю, и Ник мне нравится. Так что я тоже переживаю.

– Честно говоря, похвастаться нечем.

– Сорвалась встреча?

– Нет, подозреваемый пришел, и я его допросил. Только у него алиби и на время исчезновения Ника, и на весь оставшийся вечер. Пока не проверенное, но убедительное. Да и мотива похищать парнишку у мужчины не было. Просто вышло непонимание у них с Лилей. Она хваталась за подозрения как за соломинку и убедила себя, да и меня, что греха таить, в том, что Ника похитил ее турецкий знакомый. А это не так, следовательно, придется почти все начинать сначала.

– Зачем же сначала? Вы ведь вели работу в разных направлениях, вот и продолжайте. Одна версия отпала, остались другие.

– Нет у меня жизнестойких версий. Скорее всего, парня не похищали, так как выкуп никто не затребовал. Да и на территорию отеля посторонним сложно проникнуть незаметно. По всему выходит, что Ник сам покинул отель. И попал в какую-то серьезную переделку в Анталии. А случиться в огромном чужом городе могло что угодно. Но совсем непонятно, зачем ему было сбегать тайно и без предупреждения? И утонуть он не мог. Ведь я опросил тьму-тьмущую народу, и никто не видел Ника на пляже или по пути к нему.

– А что, если Ник скрывался, – предположила Лана, – и отправился к воде, но вовсе не на пляж?

– А куда он мог пойти? И зачем скрываться?

– Помните, Ник мечтал поплавать с аквалангом? Он частенько вертелся около Руслана, приставал с расспросами. И донимал мать просьбами разрешить погружение. Но Лиля не соглашалась, то ли здоровье у парня было далеко от идеала, то ли он не отличался хорошей спортивной формой, не знаю. Они даже весьма эмоционально поговорили на эту тему, ну, вы должны помнить, я рассказывала.

– И вы предполагаете… – Гуров начал понимать догадку Ланы.

– Что Ник мог только сделать вид, что послушался мать и смирился с отказом, а на самом деле продолжал лелеять эту мысль. Он ведь подросток.

– И даже мог предпринять попытку погружения, но уже скрываясь ото всех?! – подпрыгнул на диванчике полковник. – Лана, вы – гений! Погодите, а разве Руслан не должен был провести с парнем предварительные тренировки, инструктаж перед погружением? И, если все было так, почему он молчал о том, чем Ник занимался, когда того все искали?

– Полагаю, что это скорее вопросы к Руслану, – заявила Лана. – Он в любом случае должен был держать процесс на контроле. И да, обязательно провести обучение.

– Думаю, не стоит терять времени. – Гуров и Лана дружно поднялись и покинули фойе. – Вы ведь не откажетесь переводить при разговоре? – уточнил он по дороге.

– В том нет нужды. Руслан, хоть и турок, но родился и вырос в Казахстане. Он отлично владеет русским языком и может сносно объясняться на турецком. Вернее, на гремучей смеси турецкого и казахского, они довольно похожи, по крайней мере, местные понимают. Так что я вам не нужна, буду только отвлекать. И отправляюсь спать с чистой совестью. Завтра расскажете, как все прошло. Кстати, не могу не отметить, что вы вернулись без Лили. С ней все в порядке?

– Когда выяснилось, что турок Ника не похищал и надежды увидеть сына растаяли, Лиля сильно разнервничалась, и ее нервная система дала небольшой сбой. В общем, она в клинике переночует, а завтра приедет в отель. Только это между нами, Лиле не понравится, если станут болтать о ее состоянии.

– Конечно, я понимаю и готова предложить помощь. Может, надо подежурить?

– Нет, врачи заверили, что опасности нет и сейчас она спит.

– Тогда я могу забрать ее завтра с утра, пораньше. Вы, скорее всего, будете заняты расследованием, вне зависимости от информации, которую даст Руслан. И будет проще и быстрее, если вы одолжите мне арендованную машину.

– Вы водите автомобиль?

– Конечно, и очень за этим скучаю. В Москве машину пришлось продать, а здесь в ней нет пока особой надобности. Но права я в Анталии подтвердила.

– Значит, договорились. Держите ключи, документы на аренду в бардачке.

– Хорошо. А клиника какая?

– На проспекте, рядом с парком. Я турецкую надпись не запомнил и название улицы тоже. Такое высокое здание в кремовых тонах.

– Знаю, там одна такая. Месяц назад ребенка пчела ужалила, а он оказался аллергиком. Так что я их с матерью на «Скорой» сопровождала, чтобы переводить, присматривать и помогать. Повезло вам, я помню дорогу.

– Огромное спасибо, Лана.

– Не за что, – кивнула девушка и направилась в сторону здания, где располагался персонал. – Кстати, – обернулась она, уже отойдя на пару метров, – Руслана вы застанете у причала, на складе его оборудования. И окажите мне личную услугу, пожалуйста.

– Все, что угодно, – согласился Гуров, не до конца понимая, к чему клонит Лана.

– Когда разговор зайдет обо мне, скажите, что являетесь давним другом моего отца, почти что членом семьи.

– Такой статус дает мне право общаться с вами наедине, не нарушая приличий? – догадался Лев.

– И даже более! Вы можете выказывать одобрение или неодобрение возможным кандидатам в мои ухажеры. Словно от имени отца, – усмехнулась Лана. – И еще попрошу вас, – замялась она на секунду, – дайте понять, что он категорически не устраивает мою семью.

– Слишком навязчив?

– Они все здесь слишком навязчивы. А меня считают гордячкой, не понимая причин холодности. Но я ведь не могу раскрывать душу перед каждым посторонним человеком и объяснять все свои обстоятельства. Да и это не поймут. А так пойдет слух, что у меня элитное семейство с высокими запросами. – Лана снова хихикнула и, махнув на прощание рукой, удалилась.

Гуров застал Руслана на складе оборудования. Видимо, молодой человек только что закончил наполнять баллоны смесью для дыхания, но еще не успел убрать шланги и инструменты.

– Мы уже не работаем, – не слишком вежливо начал Руслан, когда Гуров, представившись, попросил разрешения зайти. – Ночные погружения запрещены по соображениям безопасности. И мой рабочий день закончен. Так что по всем вопросам обращайтесь завтра с утра.

– Я не собирался нырять с аквалангом, – спокойно возразил Лев. – И вы совершенно зря изображаете неведение, ведь все уже давно в курсе, что я не простой отдыхающий, а полковник полиции и провожу здесь расследование исчезновения Петрова Николая. И знаете, что говорит мне многолетний опыт работы? Вы с первой секунды моего появления на пороге заняли агрессивно-оборонительную позицию. Значит, уже догадываетесь, о чем я намерен расспрашивать, и не желаете отвечать. А это, в свою очередь, означает, что вы чувствуете за собой вину! Так в чем мне вас обвинить, Руслан? В нарушении правил техники безопасности? В неоказании необходимой помощи? Или в сокрытии тяжкого преступления? – Гуров намеренно произносил каждую последующую фразу громче и четче предыдущей, чтобы усилить воздействие слов, и медленно, с суровым выражением лица, приближался к парню.

– Что такое? О чем, собственно, вы говорите?! – растерялся Руслан, испуганно отступая от надвигающегося на него полковника.

– Если вы думаете, что у меня здесь нет полномочий, то ошибаетесь. – Лев решил не останавливаться на полумерах. – Я могу применить к вам всю строгость законов обеих стран – от задержания до экстрадиции.

Здесь он, конечно, загнул. Но, судя по затравленному выражению лица Руслана, тот об этом не знал.

– Но я правда не понимаю, – сделал еще одну, весьма вялую попытку молодой человек.

– Вы лжете, Руслан! И вы сейчас выгораживаете себя! Как тогда, когда все вокруг искали пропавшего парня! Когда безутешная мать металась между береговой линией и полицией. Тогда, когда, возможно, для его спасения была дорога каждая минута, вы молчали! И значит, в конечном итоге способствовали его гибели!

– Нет, нет, нет, все совсем не так! – вскричал парень.

– Тогда рассказывай, как именно все было!

– Мальчишка действительно интересовался дайвингом, хотел понырять, но мать не разрешала. Он слонялся возле меня частенько, даже помогал по мелочи, и постоянно задавал кучу вопросов, что да для чего да как происходит. Мне даже показалось, что и литературу специальную прочел.

– Выглядело так, будто он разбирается в этой теме?

– По крайней мере, задавал вполне осмысленные вопросы. Но теория, это всего лишь теория, практика ее не заменит. А опыта у Ника не было совсем никакого. В таких случаях мы проводим тщательный теоретический инструктаж. Потом несколько тренировочных погружений в бассейне. И только после этого погружение в море, на небольшой глубине, в компании с инструктором. Неопытных дайверов мы одних на погружение не отправляем. Просто для подстраховки, ведь случайностей бывает множество, и в инструктаже всего не предусмотреть. Бывают случаи, когда приходится действовать экспромтом, исходя из теории и опыта внештатных ситуаций. Но Ник – это все равно особый случай. Он подросток, и по правилам даже учить его я не мог без разрешения родителей. Он уверял, что уговорит мать, но не выходило.

– Понятно. Значит, ты с ним не занимался? Не обучал?

– Конечно, нет! За такое самоуправство с работы попрут на раз!

– Хорошо, что произошло в день исчезновения Ника?

– Все было как обычно, а вечером я обнаружил, что исчезла лодка и один комплект для погружения. Кажется, это была моя оплошность, я забыл закрыть склад.

– Как так вышло?

– Отвлекся, – низко опустил голову парень, – увидел девушку, в которую влюблен. Отвлекся и пошел за ней, хотел поговорить. Она меня, естественно, отшила, я расстроился и пошел пить чай в подсобку, рядом с кухней.

– Только чай?

– Ну, с бутербродом, – непонимающе протянул Руслан. – А, вы про алкоголь? Нам это строго запрещено, уволить могут. Да и доступа к спиртному у нас тут нет. Когда я вернулся на склад, сразу же обнаружил пропажу лодки. А потом сообразил, что и комплекта нет.

– Во сколько это было?

– Не знаю. Ушел я около трех часов дня, а вернулся уже вечером. О переполохе и о том, что все пропавшего мальчишку ищут, я тогда еще не знал. Не знал даже, что Ник пропал, и не подумал сразу, что это он оборудование взял. Просто понимал, что обвинят меня, тем более что дверь незапертую бросил.

– И что было дальше?

– Я не стал сообщать начальству о пропаже. За такое меня могут уволить, а Волкан и так на меня косо смотрит.

– По какой причине?

– Он заметил, что я уделяю внимание Лане. И боссу это не нравится, потому что он сам положил глаз на девушку. Но она ведет себя строго и отстраненно со всеми. – Руслан хмуро посмотрел на Гурова и тихо добавил: – В общем, до недавнего времени я полагал, что у меня есть шансы.

– Пожалуй, нет, – произнес Лев, вспомнив про обещание, данное Лане. – Ее отцу ты бы не понравился. Это я заявляю, как его давний друг. А ты продолжай про исчезновение Ника.

– Как я уже сказал, меня могли уволить без выплат. А сезон уже начался, хорошей работы не найти. Это значит оставить семью без дохода, а у меня родители пожилые уже. Поэтому я не стал докладывать начальству о происшествии, а решил пока просто поискать потихоньку того, кто оборудование взял. Расстроился очень, но теплилась надежда, что это чей-то глупый розыгрыш. Я бродил вдоль береговой линии до полной темноты, потом вернулся на причал. Снова все осмотрел и, расстроенный, пошел спать. А утром, с рассветом, снова начал поиски.