Текст книги "Вакансия маньяка занята (сборник)"

– А о какой «операции» по задержанию маньяка вы нам рассказываете? Насколько нам известно, согласно официальной версии, Андрей Кубышный, который якобы напал на некую гражданку с целью совершения в отношении нее насильственных действий и убийства, был задержан случайно оказавшимися рядом двумя сотрудниками местной полиции. Случайно! Кстати, кто они, эти трое – «потерпевшая» и ее спасители? Я хотел бы услышать их имена.

Люмпахин со скорбной миной на лице огорченно известил:

– Простите, Лев Иванович, но это пока… м-м-м… невозможно. Видите ли, в интересах следствия они не подлежат огласке по решению зампрокурора Шадряка, который лично осуществляет прокурорский надзор за следствием по этому делу.

В его глазах, мечущихся, как загнанные мыши, читалось одно: «Да когда же вы отвяжетесь от меня, злыдни?! Чего пристали-то?! Что жилы из меня тянете? Уж лучше бы хороший откат затребовали!..»

Но его гости и не подумали ослабить пресс своих вопросов. Напомнив подполковнику о том, сколь противоречат его слова о «заранее подготовленной операции» тому, что подозреваемый задержан был случайно, Станислав очень жестко спросил:

– Нас интересует еще и то, насколько обоснованным было задержание Кубышного? И не было ли оно – вот уж в этом я с вами полностью согласен – заранее разработанной, но только не операцией, а провокацией для расправы с человеком, неугодным местным властям? А?

Мученически кривясь, Люмпахин начал ссылаться на своих подчиненных, которые и задерживали «преступника». Дескать, это они, эти двое, дали гарантии того, что Кубышный при них совершил злодейское нападение на потерпевшую. И если они соврали, то он-то тут совершенно ни при чем. Но он им верит – его подчиненные соврать не могли (уж такие правдивые!..). Отверг подполковник и вопрос об избиениях задержанных. По его мнению, это не более чем злостная клевета. Впрочем, тут же уведомил, что сегодня подписал приказ о служебной проверке в отношении Цурякина, на время которой тот отстранен от исполнения служебных обязанностей.

– А вы в курсе, что Андрей Кубышный – племянник начальника главка угрозыска генерал-лейтенанта Орлова? – как бы ненароком поинтересовался Гуров.

Замерев, подполковник воззрился в его сторону, словно Лев объявил Кубышного пришельцем с чужих планет. В кабинете повисла напряженная тишина. Посопев носом, Люмпахин осторожно поинтересовался:

– А-а-а… Если задержанный – племянник генерала Орлова, то почему же тогда он… Ну-у…

– Почему он не воспользовался своими генеральскими полномочиями, чтобы добиться освобождения Кубышного? – договорил за него Станислав, измерив подполковника язвительным взглядом. – Дело в том, что в отличие от некоторых своих коллег, которые немедленно кинулись бы «отмазывать своего», независимо от того, в чем и как он виноват, генерал Орлов, как человек очень порядочный, считает недостойным звания офицера злоупотреблять своим служебным положением. Мы сегодня общались с адвокатом Кубышного, и именно он нам рассказал о том, как в Горбылевском РОВД доказательства вины добываются незаконными методами. Но вы, если верить вашим словам, об этом ничего-ничего не знаете…

Судорожно икнув, Люмпахин отрицательно помотал головой и с трудом выдавил:

– Нет! Ну, я же уже сказал, что даже не слышал…

– Ефим Аркадьевич, доказать обратное не так уж и сложно. – Гуров адресовал ему дружескую улыбку, от которой подполковника бросило в дрожь. – Достаточно допросить Цурякина, и все тут же встанет на свои места. Он вроде бы чем-то там приболел и сейчас находится в больнице?

– Д-да, он в больнице… М-м-м… Господа, товарищи, граждане! – Отбросив насквозь промокший носовой платок, Люмпахин утер все никак не прекращающиеся потоки пота рукавом форменной рубашки, которая на спине и груди тоже вся промокла и прилипла к телу. – Да, признаюсь, что в определенной мере я знал о противозаконных действиях некоторых своих подчиненных, но… Увы, должных мер не принимал. Свою вину в этом признаю целиком и полностью. Однако… Прошу понять, что я не всегда и во всем был самостоятелен в своих действиях. Ну, вы же прекрасно понимаете, что такое реалии нашего мира? Вот… Что, по-вашему, я мог бы сделать, чтобы… э-э-э… компенсировать свои промахи и ошибки?

– Прежде всего, нужно немедленно принять решение о снятии обвинений с Андрея Кубышного и отпустить его из КПЗ, – ткнув в сторону Люмпахина указательным пальцем, жестко отчеканил Крячко.

Тот, суматошно закивав, схватился за телефонную трубку, бормоча:

– Да, да, конечно, сейчас, сейчас… Но этот вопрос я могу решить только при согласовании его с Шадряком. Одну минуточку…

Он набрал на клавиатуре телефона один за другим несколько чьих-то номеров, но, ни по одному из них не получив ответа, с тягостным вздохом бросил трубку на место.

– Зампрокурора почему-то не отвечает… А без него я такое решение принять не могу… – почти простонал подполковник.

– Хорошо… – все так же приятельски улыбаясь, кивнул Лев. – Тогда передайте ему, что мы вчера нашли двух свидетелей, которые полностью подтвердили невиновность Кубышного. Более того, они в деталях рассказали о том, как была организована эта афера с участием полицейских. Там ведь было еще два человека – дружки «потерпевшей». Верно? Во-о-от…

– Свидетели?! А-а-а… Кто эти люди? – прошептал Люмпахин.

– А вот этого мы сказать не можем! К тому же, даже если их кому-то удастся найти, это уже ничего не изменит.

– По-о-чему? – часто заморгав, задал совершенно глупый вопрос подполковник.

– А потому, что показания свидетелей уже изложены ими на бумаге, заверены у нотариуса и записаны на видео. Более того! Все это уже отправлено в Москву, лично генералу Орлову. Кстати, вы с ним не желаете пообщаться по телефону? Могу устроить это прямо сейчас…

Слова о свидетелях были отчаянным, нахальнейшим блефом Гурова, поданным «на голубом глазу». Но, судя по реакции Люмпахина, своей цели он достиг снайперски – услышанное окончательно подкосило подполковника. Он недвижимо сидел, тупо глядя в стену, и сумел лишь отрицательно качнуть головой – с генералом ему общаться не хотелось.

– Мне телефоны Шадряка продиктуйте! – потребовал Станислав.

Судорожно дернувшись, хозяин кабинета продиктовал ему пару номеров, но в этот момент один из телефонов издал протяжную, требовательную трель. Схватив трубку, обрадованный Люмпахин торопливо проговорил:

– Замечательно! Это Шадряк, он сам догадался позвонить! Секундочку! Сейчас… Сейчас все решим…

Но, насколько это можно было понять со стороны, звонил ему вовсе не Шадряк. До слуха Гурова донесся мужской голос с типично блатными интонациями:

– Фимон, ну, ты че, скоро там, в натуре? Водка прокисает, шашлыки стынут, девки скучают… Ты где застрял?

Мгновенно обратившись лицом в огненно-красный запрещающий сигнал светофора, подполковник, «давая петуха», выпалил в трубку:

– Вы ошиблись номером! – и немедленно бросил ее на место.

– В общем, так… – поднявшись со своего стула, уничтожающе взглянул на хозяина кабинета Лев. – Раз уж без всемогущего Шадряка освободить Кубышного невозможно, хочу уведомить вот о чем: не дай бог, до утра с головы этого парня упадет хотя бы волос, ни лично вам, ни Шадряку я не позавидую. Это ясно? Своей головой за него отвечаете. Причем не в переносном, а в буквальном смысле.

Проигнорировав протянутую руку Люмпахина, он прошел к дверям и, оглянувшись на пороге, добавил:

– Завтра утром у нас на руках должны быть самые полные данные обо всех участниках истории с «нападением» Кубышного на некую «потерпевшую». Это не просьба, это приказ! И еще… распорядитесь-ка, чтобы нас сейчас же проводили к Кубышному – мы хотим его увидеть лично.

– А-а-а… Его сегодня после обеда отправили в областную психиатрическую клинику на экспертизу… – поспешил уведомить подполковник. – Его привезут только завтра.

– Ой, что-то это мне очень не нравится! – прорычал Крячко. – Его туда на самом деле отправили на экспертизу или на «спецпроцедуры» для превращения в безмозглый овощ? А? Знаете, гражданин пока еще подполковник, я бы вам рекомендовал эту ночь провести там, в психушке, рядом с Кубышным, чтобы завтра утром не пришлось рвать на своей голове остатки волос, если с ним что-то случится. Уверяю: последствия для вас будут ужасными!

– Да, разумеется, я… Я немедленно приму все самые необходимые меры! – Как утопающий за спасительную соломинку, Люмпахин торопливо схватился за телефонную трубку.

– Как бы его кондрашка не хватила! – выходя на улицу, сердито хохотнул Станислав, глядя на вечереющее небо.

– Да-а-а… Вот где гниль-то процветает! – доставая из кармана ключи от машины, резюмировал Гуров. – Какое же он все-таки ничтожество, этот Люмпахин…

– Но ты молодец – лихо его озадачил! – восхитился Стас. – Я даже не ожидал такого экспромта насчет свидетелей. Ну, теперь, думаю, им всем точно будет не до сна сегодня. Кстати, надо бы попробовать созвониться с Шадряком. Что этот хмырь скажет?

Он набрал один из номеров, названных подполковником, и, услышав отклик тенора с блеющими нотками, представился и сообщил о том, что они с Гуровым хотели бы с ним встретиться. В ответ раздалось раздраженное блеяние, из которого явствовало, что собеседник Станислава «крайне занят» и по всем вопросам, связанным с задержанием Кубышного, им нужно обращаться к Люмпахину. Услышав короткие гудки, Крячко сунул телефон в карман, проворчав:

– Гнида позорная!

По улице, уже залитой темно-сиреневыми сумерками, чему-то беспечно смеясь, о чем-то споря, бегала босоногая мелюзга. С жужжанием моторов по осевой «прогалопировали» несколько скутеров с восседающими на них байкерами. Создавалось впечатление тихого, мирного городка, где нет ни уголовщины, ни подлых, продажных чинуш, ни зверства и жестокости… Где все дышит добротой и отзывчивостью. И только тот, кто реально представлял себе, что творится за этой благостной ширмой, лучше всех прочих мог понять, сколь хрупок в реальности этот покой, сколь ненадежно это видимое благополучие…

Стас, что у него уже стало привычкой, подсвечивая фонариком сотового, быстро оглядел днище машины. Лев запустил мотор, и они покатили по улице Борцов Революции на самом малом ходу, поскольку плотность заигравшейся почти до самой темени мелюзги, мечущейся по тротуарам и проезжей части дороги, превышала все разумные пределы. Почти сразу же Крячко заметил, как, вырулив из общего ряда припаркованных у РОВД авто, следом за ними покатил бежевый «Фольксваген». Доехав до перекрестка, Гуров неожиданно резко тормознул. Кативший за ними «немец» тоже притормозил, но запоздало, из-за чего оказался в полосе света от уличного фонаря.

– Смотри, какой занятный номер у этого «Фольксвагена»: «г, ноль тринадцать, ад», ну, и номер региона. В итоге получается «гад-тринадцать». Символично! – снова включая передачу, усмехнулся Лев.

– О! Точно! – удивленно согласился Станислав. – «Гад-тринадцать»! Да, недаром говорится, что бог шельму метит… И чего он за нами тащится? Хочет выяснить, где мы обитаем?

– Вряд ли… Это им уже наверняка известно. Скорее всего, их интересует, не поедем ли мы с кем-нибудь встречаться? Огорчим ребяток: сейчас мы едем на квартиру и ляжем спать. Во всяком случае, применительно ко мне…

– Что ты имеешь в виду? – ершисто насторожился Стас.

– Что-то мне подсказывает, что у тебя на сегодня планы далеко не монастырские… – выруливая на Жуковского, с безмятежной улыбкой пояснил Гуров. – О! «Гад-тринадцать» куда-то тихо свалил. Надо будет сбросить его номер информационщикам, чтобы они пробили этого типа по базе данных.

– Сделаем! – Крячко немедленно достал свой сотовый и, набрав номер дежурного информотдела, попросил «пробить» по базе данных шпионивший за ними «Фольксваген».

Когда они, загнав машину во двор, поднимались на крыльцо, навстречу им из дома вышла тетя Вера.

– Слава богу! Приехали! – взмахнула она руками. – А я уж беспокоиться начала. Сегодня столько аварий! Говорят, на дороге в Орехово перевернулся наш горбылевский «КрАЗ». А еще где-то в речку улетел тоже какой-то большой грузовик. Так его хозяин с попутчиком оба захлебнулись. Ну а у вас как там? Все хорошо?

– Лучше некуда! – залихватски объявил Крячко. – Встретились с адвокатом Кубышного, побывали у здешних коллег… Везде и всюду полное взаимопонимание.

– А к нам перед вечером приходила Наташа, – вздохнув, сообщила тетя Вера. – У нее что-то там со светом приключилось…

Услышав о Наташе, Стас с готовностью объявил:

– Свет наладить? Пара пустяков. Ща пойду и сделаю.

– Да ей уже наладили! У нас тут один мужчина живет в конце улицы, он занимается всяким ремонтом. И берет недорого. Она его позвала, и он все сделал… Ужинать-то будете?

– Само собой! – откликнулся Гуров.

– Я сначала окунусь в душе, а уже потом буду ужинать… – высказался Крячко и, подмигнув приятелю, поспешил в летний душ.

– Мне не забудь оставить воды! – предупредил Лев, усевшись за стол и вооружившись ложкой.

Вскоре Стас вернулся и, присоединившись к трапезе, бодро поинтересовался:

– Завтра день ожидается бурный? У нас что? Райотдел и поиски «кразиста»?

– Да у нас и сегодня день был не из спокойных… – неспешно констатировал Гуров, допивая чай. – А завтра… Нам еще и в школах побывать стоило бы. Так что не заскучаем… Ну ладно, Казанова Донжуанович, я – в душ и спать. А ты… Смотри там, блин горелый, чтобы твои похождения нам как-нибудь эдак не аукнулись.

Что снилось Льву, он не запомнил – сказался груз впечатлений дня минувшего. Но вот пробуждение, к тому же задолго до рассвета, оказалось весьма запоминающимся. Энергичная встряска за плечо заставила его вернуться к реальности, и он, увидев Станислава, сразу же понял: случилось нечто неординарное.

– Что там у тебя? – спросил он, разом поднявшись с койки.

– Ты не поверишь! – Крячко сделал многозначительную паузу. – Кубышного отпустили, и он уже успел отсюда уехать вместе с матерью. Насовсем. Причем непонятно куда.

– Да, действительно – это что-то вообще нереальное… – удивленно протянул Гуров. – А ты об этом как узнал?

И Стас рассказал, как, выйдя после ужина на улицу, он сразу заметил, что, несмотря на позднее вечернее время, через дорогу от него в тени разросшейся сирени у тринадцатого дома кто-то одиноко сидит на лавочке. Подойдя поближе, он увидел, что это Наташа. На вопрос, почему ей не спится, соседка пояснила, что для нее ложиться спать раньше двенадцати смысла нет – скоро должен в очередной раз заявиться ее бывший муж, придурок и алкаш. Тот, даже перестав быть мужем юридически, страшно ее ревновал к другим, и любой мужчина, решивший с ней встретиться и тем более узаконить свои отношения, оказывался в весьма щекотливой ситуации, столкнувшись с ополоумевшим ревнивцем.

– Господи! Как он меня достал! Никакой жизни нет… – Наташа тягостно вздохнула. – Почти каждый вечер тащится сюда, перелазит через забор, забирается в дом – иной раз для этого даже выбивает окно – и начинает «качать права». В полицию обращаться бесполезно. Там служит его младший брат, так что «крыша» у этого алкаша непробиваемая. Что делать? Как жить?!

– А ты знаешь, кто лучший в мире укротитель ревнивых идиотов? – в духе не в меру расшалившегося Карлсона неожиданно спросил Станислав.

Это было так похоже на мультяшного героя, что Наташа невольно рассмеялась. Выразив надежду, что, может быть, хоть сегодня «этого кровососа» не будет, она пригласила Стаса выпить чаю. Но ее прогнозы не сбылись. Когда чаепитие было в самом разгаре, к окну кухни из темноты неожиданно припласталась пьяная рожа с выпученными глазами и раздался злобный, ненавидящий вопль. Наташа, вскрикнув от неожиданности, выронила из рук чашку.

– Спокойствие! Только спокойствие! – невозмутимо обронил Крячко, выходя в сени.

– Стас, у него может быть нож! – выбегая следом, предупредила хозяйка дома.

– Ой, а я так напугался… – откликнулся тот, толкнув рукой двери сеней.

У алкаша действительно имелся нож, который он выхватил и ринулся на ненавистного ему чужака. Однако запястье его руки, сжимающей рукоять ножа, внезапно оказалось в тисках крепких, твердых как железо пальцев. И тут же другая рука незнакомца резким движением пригнула его кисть к предплечью. Издав истошное «о-о-о-й!!!», пьянчуга выронил нож и, мгновенно протрезвев, забился в нервическом припадке, не зная, как вырваться из этих безжалостных рук и как остановить эту нестерпимую, мучительную боль. Похоже, впервые в жизни он по-настоящему понял, что такое истинная боль.

– Тихо! Ты чего орешь?! Кругом люди спят! – с упреком в голосе проворчал Стас, срывая с его головы тонкую полотняную кепочку с надписью «Мачо» и затискивая пьянчуге в рот этот уже не первой чистоты головной убор вместо кляпа.

Взяв пропойцу за ухо, он вывел его со двора и, развернув к себе лицом, внушительно поинтересовался:

– Еще один такой воспитательный сеанс хочешь? Нет? Что, уже дошло, как себя надо вести? Замечательно! Тогда вали отсюда, и как можно скорее. А еще раз появишься – яйца оторву без лишних разговоров. Или ты мне не веришь? А? Что, не веришь, да?

Отчаянно мыча, тот усердно закивал головой, давая понять, что верит, очень и очень хорошо все понимает и осознает. Когда Крячко вернулся в дом, в знак признательности за освобождение от этого нескончаемого кошмара Наташа достала из холодильника бутылку хорошего вина. И… Стас опомнился лишь часа в два ночи от какого-то непонятного грохота на улице. Проснувшись, он взглянул на светящийся в темноте циферблат электронных часов и сонно поинтересовался:

– Опять этот синяк, что ли, притащился?

– Нет, это что-то другое… – недоуменно ответила Наташа. – Ты… Опять пойдешь разбираться?

– Работа, Наташенька, у нас такая: ходить и разбираться, ходить и разбираться… – проворно одеваясь, пояснил Стас.

Выйдя на улицу, он увидел, как из-за дома десять, негромко урча мотором, вырулила большая импортная автофура с эмблемой известной логистической компании на тенте. Приглушенно рыкнув напоследок, она покатила по улице, светя в темноте темно-красными огоньками габаритных сигналов. Моментально сообразив, что отбывший фургон мог иметь какое-то отношение к Кубышным, Крячко поспешил к десятому дому. Там царила сонная тишина, лишь в двух окнах на первом этаже был виден приглушенный свет.

Присмотревшись, он заметил у крыльца правой половины дома темную мужскую фигуру и едва приметный красноватый огонек раскуренной сигареты. Окликнув курильщика, Стас поинтересовался, не от этого ли дома только что отбыл автофургон? Подойдя к нему поближе, мужчина напрямую спросил, «для какого рожна» ему это надо знать? Однако вид удостоверения опера столичного главка его весьма впечатлил, и мужчина, назвавшийся Леонидом, подтвердил, что фура отбыла именно от десятого дома. А еще точнее, от Кубышных. Крячко тут же потребовал подробностей.

– Так Андрюху сегодня вечером из тутошней ментовки отпустили, но с условием, чтобы он немедленно отсюда уехал. Они с Еленой вещи собрали, в машину загрузили и – ходу!

– Охренеть и обалдеть! – Сказать, что Крячко этой новостью был удивлен, все равно что ничего не сказать. – Прямо чудеса в решете! И куда же они уехали?

– А черт его знает? – Леонид недоуменно развел руками. – Скорее всего, к кому-то из своих: или к Люське – она с мужем под Псковом живет, или к Ольге – эта в Оренбуржье обитает.

По его словам, Андрей вернулся из КПЗ уже поздним вечером, молчаливый и хмурый. К этому времени в квартире Кубышных уже закончился торг с покупателем жилплощади, и Елена, подписав документы, – прямо здесь, на месте, подготовленные нотариусом, получила за свои квадратные метры «нормальное бабло».

– А кто покупатель, откуда машина, к чему такая спешка? – продолжал удивляться Станислав.

– Знаешь, мил человек, Андрюха молчал, как партизан на допросе. Мы об этом как узнали? Часу в одиннадцатом к нам постучалась Елена. Вся переполошенная, глаза – вот такие! Говорит: «Леня и Вера…» Вера – это жена моя. Так вот, говорит: «Хочу с вами посоветоваться. Пришли какие-то люди, сказали, что, если согласимся на их условия, Андрей через десять минут будет дома. А условия такие: мы немедля должны продать свою квартиру, собрать вещи и сегодня же выехать, куда сами захотим. Нотариус уже ждет у ворот, машина тоже готова». Ну, я ей сказал, что на ее месте согласился бы. Как говорится – лови момент!

– Но лично вы этих людей не видели? – уточнил Крячко.

– Нет, товарищ полковник, не видел. Лена сказала, когда все оформят, она за нами снова забежит. Меньше чем через полчаса прибежала. Еще двоих соседей позвала, и мы по-стахановски всего за час мебель разобрали, бабы наши все в узлы увязали, в фургон загрузили, они сели и уехали. Это все, что могу сказать…

Завершая свое повествование, Станислав пожал плечами и задумчиво произнес:

– Знаешь, Лева, может быть, это всего лишь моя излишняя мнительность, но доедут ли Кубышные до места назначения? Не случится ли так, что в дороге их грохнут, потом вместе с вещами загребут в овраге бульдозером – и все, концы в воду?

Немного поразмыслив, Гуров категорично мотнул головой:

– Нет, не думаю. Андрея отсюда убирают по двум причинам. Первая: с его задержанием и прессовкой в подвале они облажались нехило – он не сломался, и даже этот урод Гунявый не заставил его подписать «чистуху». И что же дальше? Убивать боязно, а не убивать – оказаться в полной ж… Вторая: эта история вышла из-под их контроля и, попади в прессу, стала бы бомбой мегатонного калибра. А им «светиться» ох как не хочется. «Кормушка» оборудована, жизнь налажена… Паразитируй себе и паразитируй! Поэтому, «десантировав» его отсюда, как возможный фактор общественного раздражения, они разом избавились от всех своих проблем.

– Лева, но тогда для чего вообще нужно было устраивать всю эту дебилистику с подставой, с обвинением в серийных убийствах… Неужели на самом деле надеялись, отправив Андрея на нары, тут же турнуть Петруху с должности?

– Мне кажется, причина тут двоякая. – Налив себе из графина воды, Гуров с удовольствием сделал несколько глотков. – С одной стороны, был конкретный заказ по Петру, это – вне всяких сомнений. А с другой – местной «бандократии» нужно было увести от ответственности какого-то авторитетного урода, виновного в убийстве женщин. И Андрей в этом смысле подошел для них идеально – на него ведь уже как-то «шили дело» по заяве неумной соплюхи. Это-то их и воодушевило. Вот только Кубышный оказался крепким орешком, да еще и мы тут появились…

– Постой, постой! Но тогда при чем здесь убийство Балыка, попытка покушения на Елену Кубышную, нападение на Загорова, да и на нас, кстати? – недоуменно хмыкнул Стас.

– Все это – дымовая завеса, способ навести тень на плетень… Загоров с этой ночи может спать спокойно. Его пытались устранить только ради одного – чтобы он не оказал поддержки Кубышному. Попытка покушения на десятый дом – способ давления на Елену и, соответственно, на Андрея. Загнать человека в депрессию, морально сломать – считай, добиться своего. Нас пытались устранить по той же самой причине – мы стали защитой для Загорова. Все это делалось исключительно ради того, чтобы сохранить в неприкосновенности более чем удобную версию «Кубышный – насильник и убийца». Но с учетом того, что Загоров не пострадал, нас прижучить не удалось, да мы еще и сами перешли в атаку, навестив Люмпахина, заказчики решили срочно переиграть, и версию «Кубышный – маньяк» признали бессмысленной. Теперь разве что будут идти финальные зачистки всей той шушеры, что ими была задействована как расходный материал.

– То бишь считаешь, на нас наездов теперь тоже не ожидается? – с ноткой недоверия уточнил Станислав.

– Разумеется! Если только мы не начнем поиски настоящего маньяка или, что еще хуже, не надумаем докопаться до здешнего «синедриона». Если мы удовольствуемся освобождением Андрея и уедем отсюда вслед за ним – на что «синедрион» очень надеется! – то нам даже помашут вслед платочком. А вот если вдруг начнем копать дальше и глубже, тогда держись! Тогда война начнется о-очень серьезная…

– И что думаешь делать дальше? – Крячко нервно заходил взад-вперед по комнате.

– А ты? – с каким-то подтекстом ответил вопросом на вопрос Лев.

– Я?! Гм-гм… Ну… Я бы остался. Но при условии, что хотя бы какое-то время будем тратить на рыбалку! Ведь всего раз-то и поблеснили! Курам на смех! – взмахнув руками Стас.

– Хорошо, если завтра… вернее, уже сегодня, часов до трех-четырех успеем намеченное выполнить, то обязательно идем на рыбалку. Годится?

– Годится! – уже вполне оптимистично откликнулся Стас.