Текст книги "Криминальный сезон"

Николай Леонов, Алексей Макеев
Криминальный сезон

© Макеев А., 2018

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2018

Глава 1

– Не понимаю я этого. Чего это они все… как наизнанку вывернутые.

– Перестань, Лева! Не будь занудой. Если ты не разбираешься в современном искусстве, просто смотри и наслаждайся красотой.

– С удовольствием. Осталось только отыскать ее здесь.

Пренебрежительно усмехнувшись, Гуров перешел от художественного полотна под названием: «Страсть, сагиттальный разрез» к картине «Человек-графин».

Посетить выставку современного искусства соблазнила жена. Наслушавшись восторженных отзывов о деятельности творческой мастерской «Панорама», она посчитала своим долгом составить собственное мнение о проектах этого объединения.

Объединение было молодым, креативным и стремительно набирало популярность. Базой для его образования стал один из столичных театров. С приходом нового художественного руководителя в жизни театра произошли коренные изменения, и удручающая пустота в зрительных залах начала постепенно заполняться.

Виталий Берестов, новый худрук, стал активно приглашать молодых и талантливых, не обращая особого внимания не только на послужной список, но даже на область искусства, в которой тот или иной талант творил.

В результате такой политики поднадоевший классический репертуар потеснили продвинутые эксперименты новичков, а к «основной деятельности» театра по постановке спектаклей добавилось еще несколько дополнительных направлений.

Берестов выделил помещение для проведения художественных выставок, открыл музыкальную студию и организовал своеобразный факультатив под названием «Сюрпризы малой сцены», где могли развернуться совсем уж отчаянные и не признающие условностей.

Эти несколько подразделений и входили в состав объединения под названием «Панорама», творческая мастерская Виталия Берестова».

Время от времени, собирая все эти разнородные группы воедино, он устраивал искрометные перформансы, быстро получившие известность среди столичной богемы и ставшие популярными.

– Надо будет сходить как-нибудь, – говорила Мария, рассматривая картины. – А то уже вся Москва обсуждает, а мы даже не видели ни разу, что там происходит.

– Это уж без меня. – Выражение лица Гурова было непреклонным. – С меня хватит и шедевров живописи.

– Ты, Лева, ретроград, – не сдавалась Мария. – Лилечка Белова ходила с мужем, говорит, ему очень понравилось. А уж такого ископаемого, как муж Лилечки, нужно еще поискать. Он работает бухгалтером, помнишь, я рассказывала тебе?

– Про мужа Лилечки? Нет, не помню.

Минут через сорок в выставочном зале почти не оставалось картин и скульптур, которым Мария не уделила бы своего внимания. Гуров втайне ликовал, предчувствуя скорое освобождение из плена чужой изобразительной фантазии, как вдруг почтеннейшей публике объявили, что в виде бонуса художественную выставку будет сопровождать выступление музыкального коллектива.

Мария очень обрадовалась и сказала, что они должны обязательно остаться и послушать.

Получив вдобавок к экспериментальной живописи порцию экспериментальной музыки, Гуров проклял все на свете и закаялся посещать культурные мероприятия до конца дней.

Он еще не знал, что снова отправится в «Панораму» уже завтра.

Следующий рабочий день Гурова начался в СИЗО. Он допрашивал задержанных по делу об ограблении сети ломбардов и на традиционную утреннюю планерку не попал.

Около одиннадцати часов, входя в Управление, он лоб в лоб столкнулся со спешившим куда-то Крячко.

– О! Иваныч! – бодро воскликнул тот. – Где пропадаешь? Начальство уже измучилось в ожиданиях. Орлов, наверное, все глаза проглядел, у окошка сидя.

– Что там опять? – нахмурил брови Гуров.

Он знал, что генерал Орлов «мучится в ожиданиях» только в одном случае – когда на повестке дня возникает очередной «дипломатический глухарь», который некому поручить, кроме «настоящего аса» и «живого примера для молодых» полковника Гурова.

– Не знаю, мне он не рассказывал, – откликнулся Стас. – Наверное, что-то неприятное случилось. Из ряда вон. Больно уж выражение лица у него с утра озабоченное. Иди, успокой руководителя. Скажи, что трудности тебе нипочем, и любую проблему ты разрулишь просто «на раз». Пускай чело его прояснится. А то я хотел отпуск на недельку взять, а когда он в таком настроении, нет смысла даже разговор заводить.

– Спасибо, друг. Ты, значит, в отпуск, а я должен оставаться здесь, проблемы «на раз» разруливать. Благодарю, не ожидал.

– Да ладно тебе. Взаимопомощь и взаимовыручка – первое доказательство искренней дружбы. Сегодня ты мне поможешь, завтра – я тебе.

– Это да. Только у меня такое ощущение, что у нас все время – «сегодня».

Подходя к кабинету генерала, Лев приблизительно уже представлял себе, что сейчас услышит. «Деликатное дело», «особенный случай», «тебе-то, с твоим опытом» – подобные дипломатичные выражения или их вариации Орлов всегда пускал в ход, если нужно было объяснить, почему до предела загруженный полковник должен взять в разработку еще одно «небольшое дельце».

Но услышать ему пришлось нечто совсем неожиданное.

– Послушай, Лева, как ты к современному искусству относишься? – после первых приветствий поинтересовался Орлов.

– Нежно, – сразу нахмурившись, угрюмо выдавил из себя Гуров.

При одном воспоминании о вчерашней музыкально-художественной пытке у него началась мигрень.

– Правда? – подозрительно взглянул Орлов. – А чего это у тебя физиономию перекосило?

– Так, взгрустнулось. Почему тебя мои предпочтения в искусстве вдруг заинтересовали?

– А ты как думаешь?

– Да уж не знаю, что и думать. Если начальник Главка МВД заводит речь об искусстве, значит, стряслось что-то по-настоящему важное. Из Третьяковки украли сторожей?

– Почти. Из госбюджета уводят средства, выделенные на развитие культуры.

– Снова бухгалтерия? А Следственный комитет этой проблемой не может заняться?

– А он и занимается. Довольно давно и очень плотно. И, судя по тому, как стремительно стали развиваться события, даже довольно успешно. Вчера вечером к «бухгалтерии» прибавилась «мокруха», история закручивается не по-детски.

– Вот оно что. Судя по тому, что я сейчас здесь, с «мокрухой» придется разбираться мне?

– Угадал. Дело выделили в отдельное производство и передали нам.

– Боятся, что сами не справятся? – усмехнулся Гуров.

– Не то чтобы очень уж боятся. Просто обстоятельства неоднозначные. Не прослеживается четкая связь между этим убийством и проверками. Официальная версия – ограбление. Вчера вечером эти культурные деятели отмечали что-то в ресторане «Ковчег», может быть, знаешь. Он там, кажется, недалеко от этого театра. Посидели, выпили, все как полагается. Потом один вышел взять что-то из машины и больше не вернулся. Местность там живописная, деревья вокруг, насаждения. Вот, похоже, из этих насаждений и выскочил «сюрприз». В общем, не успел тот дверцу открыть, как получил ножевое ранение в живот. На лице тоже гематомы, видимо, результат обмена предварительными «любезностями». Пырнули ножом, забрали бумажник и исчезли. Кто, что, зачем и почему – неизвестно. Полный ноль. Друзья его, те, что в ресторане в это время праздновать продолжали, догадались не сразу. Пока обеспокоились, пока сообразили… В общем, до больницы он не дотянул.

– А кто он-то? О каких деятелях речь?

– Ах да, я же не сказал. Речь о некоем очень творческом объединении под названием «Панорама». Оно появилось не так уж давно и стремительно стало набирать обороты. Фестивали, выставки, всевозможные культурные акции. Популярность их растет с каждым днем, ты, может быть, даже сам…

– «Панорама»?!

От одной мысли, что придется вернуться в знакомый выставочный зал, Гурову стало нехорошо.

– А нельзя это дело Стасу поручить? У него сейчас как раз…

– Нельзя, – отрезал Орлов. – Ты же знаешь его манеру – что на уме, то и на языке. Ляпнет что-нибудь, не подумав, расхлебывать потом замучишься. Дело это деликатное, политическое, можно сказать. Здесь с умом нужно. И с осторожностью. Потерпевший этот тоже на заметке состоял. Не исключено, что был одной из основных фигур, осуществляющих махинации. Так что не все так однозначно.

– Предполагается, что убийство связано с его причастностью к аферам?

– Именно это и предстоит тебе выяснить. Может быть, и так, а может быть, нет. Непонятно. Убить человека за бумажник, это тоже, знаешь ли… А с другой стороны, внутри этой тусовки тоже вроде бы никаких враждебных партий не прослеживалось. Наоборот, все стоят друг за друга горой, коллективные письма пишут, что такое внимание со стороны органов – не что иное, как проявление государственной цензуры по отношению к их свободному художеству и стремление задавить. Кому бы они нужны были… В общем, с мотивами здесь нюансы.

– Понятно. Получается, что основных направлений – два. Либо напали на него действительно только для того, чтобы отнять бумажник, и тогда это дело – стопроцентный «глухарь». Либо парня заказал кто-то из своих, внешне его очень любящих, и тогда это – «глухарь» 99-процентный.

– Приблизительно так, – бодро подтвердил Орлов. – А поскольку ты у нас ведущий специалист по «глухарям», тебе и карты в руки. Скооперируйся с коллегами из Следственного комитета, посмотри, чего они там нарыли, может, их материалы дадут какую-то наводку. Да и с коллективом пообщаться, разумеется, не помешает. Благо, предлог есть. Ведь официальная версия – ограбление. Вот отсюда и пляши. Расспроси, кто что видел, кто что слышал, что сами они обо всем этом думают. А под этим соусом и… В общем, не мне тебя учить.

– Как зовут убитого?

– Руслан Бойцов. По должности он – помощник режиссера, ведь «Панорама» создана на базе театра. Но по влиянию, если я правильно понял, был не ниже зама директора. Фигура не из последних. Поэтому и под подозрение попал в первую очередь. Имел возможность «рулить». Причем чужими руками. Бумажки-то не он подписывал, только, так сказать, идейно вдохновлял. Я уже сказал, что ситуация неоднозначная, как хочешь можно ее трактовать. А наша с тобой задача – выяснить, как там все было на самом деле. Осторожно, тактично. Чтобы и дело сделать, и никого раньше времени не спугнуть. В общем, как ты это умеешь. Уяснил?

– Уяснил.

– Действуй.

Из кабинета начальника Гуров вышел в отвратительном настроении, какого не испытывал давно. Перспектива погружения в хитросплетенные интриги столичной богемы не вызывала ни малейшего оптимизма. А мысль о том, что это погружение неизбежно будет сопровождаться уже знакомым музыкальным и художественным оформлением, и вовсе приводила в уныние.

Но, собрав волю в кулак, он спустился к машине и взял курс на ресторан.

Ресторан «Ковчег», где произошли вчерашние трагические события, находился в двух шагах от «Панорамы», и, возможно, поэтому «культурные деятели», упомянутые Орловым, были в нем завсегдатаями.

Прежде чем являться как официальное лицо и начинать задавать вопросы, Лев решил провести небольшую «разведку боем» и посетить ресторан инкогнито. Часы показывали четверть первого, самое время пообедать.

Здание, в котором располагался ресторан, представляло собой переделанный старинный особняк. Оно стояло в окружении густо разросшихся деревьев, большинство из которых были ровесниками дому, и своей обособленностью действительно напоминало ковчег, плывущий по бескрайней пустыне океана.

Припарковавшись на небольшой стоянке для посетителей, Гуров осмотрелся.

Если верить рассказу Орлова, «сюрприз» выскочил на Руслана Бойцова из-за кустов, и сейчас, обводя взглядом плотную зеленую ширму, окружавшую и парковку, и подходы к ресторану, Гуров убедился, что в предположении этом есть свой резон.

Даже сейчас, ясным августовским днем, среди густых крон вполне можно было спрятаться. А уж поздно ночью это и вовсе не составляло труда.

Подняв голову, он увидел фонари, но их наличие только дополнительно подтверждало его выводы. Искусственное освещение на площадке с автомобилями наверняка создавало резкий контраст, делая ночной мрак за ее пределами еще более непроницаемым.

«Понятно, что те, кто сидел там, в засаде, Бойцова видели прекрасно, – думал полковник. – А сам он увидеть их не имел даже шанса. Попробуй-ка из освещенной комнаты разглядеть ночью в окно, что творится на улице. Ничего не выйдет. Сначала нужно выключить свет. А для Бойцова свет выключить было некому».

То, что нападение оказалось полной неожиданностью для Руслана Бойцова, было очевидным. Вопрос в том, насколько это было «неожиданным» для самих нападавших. Как они оказались здесь? Навряд ли в такой час просто «проходили мимо». Скорее всего, сидели в засаде целенаправленно. И от того, кого именно они поджидали, по сути, зависит исход этого дела. Если возле ресторана караулили обычные уличные грабители, надеявшиеся поживиться чем-нибудь от богатеньких и не очень вменяемых клиентов, – это одно. А если бандиты ждали не клиентов вообще, а конкретно Бойцова – это совсем другое. Это означает заказ, означает, что мотивы убийства не так просты и, возможно, действительно тесно связаны с финансовыми проверками, которые ведутся сейчас в отношении «Панорамы».

Пройдя несколько шагов по периметру живой изгороди, окружавшей площадку, Гуров заметил бурое пятно на асфальте и понял, что трагедия произошла именно здесь.

Место было подходящим. Древесные заросли стояли сплошной стеной, и ближайший фонарь находился не так уж близко.

На улице осматривать было больше нечего, и Лев вошел в ресторан.

Небольшой зал был оформлен так, что выглядел одновременно и стильно, и уютно. Посетителей было немного и, обведя их взглядом, он безошибочно выделил завсегдатаев.

Эффектная блондинка и средних лет гламурный мужчина сидели за столиком у окна и, неспешно поглощая снедь, обменивались короткими фразами.

Поняв, что это именно то, что ему сейчас нужно, Гуров пристроился за соседний столик.

В разговоре возникла пауза, но, увидев, что непрошеный сосед не обращает на них никакого внимания, парочка продолжила общение.

– А кто еще был? – прожевав салат, спросила блондинка.

– Да, похоже, почти все, – ответил ее партнер. – Уж Вадя с Виталей обязательно.

– И дамы?

– Само собой. Стас, принеси минералочки.

Официант, в это время подносивший Гурову его заказ, слегка кивнул и, разгрузив свой поднос, спешно направился исполнять просьбу.

– Говорят, Линда визжала как резаная, – продолжала блондинка.

– Завизжишь тут. Человек в луже крови, кишки наружу.

– Фу! Не порть мне аппетит. Значит, спектакль сегодня отменили?

– Само собой. Надо же показать, как они сильно расстроены.

– Крайний, как всегда, Борька?

– Ну, не Виталя же. Русланчик и тут своим подгадал – скопытился как раз накануне Борькиной премьеры.

– Циник! Тут такая трагедия, а ты…

– Да ладно тебе, трагедия! Наверняка сам и спровоцировал. Что ты, не знаешь Руслана? Как нюхнет этой своей дряни, так и все, до следующего утра – не абонент.

– Думаешь, это он к ним пристал?

– Не исключаю. Закурить попросили, слово за слово…

– А кто бы это мог? Район вроде приличный, шпаны нет.

– Ха, шпаны нет! У Витали вся труппа – такая шпана. «Характерные персонажи», – презрительно усмехнулся мужчина. – Набрал хрен знает кого, и выделываются теперь кто во что горазд. Шуты!

– Зато весело.

– Куда уж веселее. Вчера тут вообще веселье коромыслом стояло.

– Фу! Что за манера все на «чернуху» сводить. Я про их перформансы говорю. Кого бы он там ни набрал, а шоу всегда классное получается. Надеюсь, следующее они не отменят из-за этого траура, все-таки несколько дней еще до него.

– Да нет, конечно. Кто же согласится такие «бабки» терять? Это не Боря с его классикой, на которую только пионеры ходят. Это – касса. А касса – это святое. Траур трауром, а кушать всем хочется.

– Кстати, насчет «бабок». Не знаешь, чем там закончилось?

– Ты про ментов?

– Да.

– Не знаю. Виталя мутит, ничего конкретного не рассказывает. Говорит, наехали по заказу, и придраться ни к чему не могут, и уйти просто так, с пустыми руками, тоже вроде неудобно. Шумиху раздули, теперь сами не рады.

– Так им и надо. Будут знать, как давить на творческого человека. Сейчас не тридцать седьмой год, чтобы травить неугодных. – Последние слова блондинка проговорила, гордо вскинув голову, с полным сознанием всей значимости произнесенной ею фразы.

В этот момент в ресторанном зале появился новый посетитель.

Высокий мужчина в джинсах и белой рубашке сразу обратил на себя внимание присутствующих. За столами зашептались, бросая в сторону новоприбывшего любопытные взгляды, а официанты выстроились по стойке «смирно», в любую минуту готовые метнуться исполнять приказание.

– Здравствуй, Виталя! – Гламурный мужчина за соседним столиком слегка приподнялся, протягивая руку для приветствия. – Как дела?

– Да какие уж тут дела, – сокрушенно проговорил мужчина в джинсах. – Стараемся держаться.

– Прими соболезнования. Мы все любили Руслана.

– Спасибо.

– Тело еще в морге?

– Да, пока не отдают. Похороны послезавтра. Сначала небольшая гражданская панихида в театре, чтобы все могли попрощаться, а потом… Эх, да что там говорить. Макс, мне как обычно.

Один из официантов слегка наклонил голову, показывая, что понял, и скрылся в кухне.

Гуров понял, что вновь прибывший – тот самый Виталий Берестов, новый худрук и идейный вдохновитель всех нововведений, о которых с таким восторгом отзывалась его жена, и понадеялся, что сейчас-то и начнется самое интересное. Но, увы, ошибся. Берестов сел за столик, стоявший на приличном расстоянии, так что о том, чтобы подслушать интересный разговор, можно было забыть.

Да и нечего было подслушивать. Берестов сидел в одиночестве, и, видимо, из уважения к только что постигшему его горю никто не подсаживался к нему поболтать о пустяках. Парочка за соседним столиком тоже притихла. Убедившись, что в ресторане больше ничего интересного не услышит, Лев расплатился и покинул зал.

Он подумал, что сейчас, когда «главного» нет на месте, рядовые «служащие», возможно, будут более откровенными, и направился в сторону театра, до которого было меньше квартала.

В фойе творческой мастерской сидел обязательный охранник. Гуров показал свое удостоверение и объяснил цель визита. На сей раз он с самого начала решил выступить как официальное лицо.

– Мне нужно поговорить с директором, – сказал он, зная, что худрука сейчас нет на месте.

– Пройдите на второй этаж, – вежливо пояснил пожилой мужчина с лихими гусарскими усами. – Приемная направо по коридору.

Проходя указанным маршрутом, Лев с интересом рассматривал плакаты и афиши, развешенные по стенам.

Художественная выставка находилась в другом крыле, и он не опасался, что поневоле придется освежить вчерашние «незабываемые» впечатления. Напротив, то, что видел он сейчас на афишах, ему скорее нравилось. Яркие фотографии, запечатлевшие моменты некоего красочного шоу, привлекали внимание, и, глядя на них, он начинал понимать, почему акции «Панорамы» пользуются таким успехом.

«Может, и правда стоит сходить на этот перформанс, – вспомнил Лев вчерашний разговор с женой. – И Мария будет довольна, да и для дела, возможно, пригодится».

Он не сомневался, что именно об этом мероприятии говорили его соседи за столиком в ресторане. Кроме актеров и прочих действующих лиц, на нем, несомненно, будут присутствовать все основные «тусовщики», и пребывание в этой среде может оказаться не менее полезным, чем его сегодняшний обед в «Ковчеге».

Упоминание о некой «дряни», которую имел обыкновение нюхать Бойцов, а также утверждение, что труппа Берестова – это не что иное, как обычная «шпана», очень заинтересовали полковника, и он надеялся, что, побывав на одном из нашумевших мероприятий, сможет собрать больше информации по этим пунктам.

Дойдя до приемной и прочитав на табличке: «Анисимов Виктор Иванович, директор», Гуров вежливо постучал и, открыв дверь, оказался в небольшом предбаннике, где за столом с компьютером сидела полная женщина средних лет.

– Добрый день, – вежливо обратился он к ней. – Могу я поговорить с Виктором Ивановичем?

– А вы по какому вопросу? – настороженно спросила женщина, недоверчиво глядя на незнакомца.

– По личному, – ответил Лев, протягивая ей удостоверение.

Прочитав, что там написано, женщина взглянула еще более отчужденно, ледяным тоном процедила:

– Присядьте, я сейчас узнаю, – и скрылась за дверью директорского кабинета.

Гуров недоумевал. Ему казалось, что коллеги Бойцова должны были приветствовать попытки найти убийцу. А тут с первых шагов такое неприятие. В конце концов, она вообще видит его первый раз в жизни. Что могло ее так разозлить?

И тут его осенило. В ходе проверок, о которых упоминал Орлов, сотрудники органов, конечно же, захаживали в этот кабинет. Не иначе Гурова приняли за одного из них.

«Забавный казус, – усмехаясь, подумал он. – Впрочем, мне это, пожалуй, только на руку. Ребята из Следственного комитета, несомненно, отметились здесь как «злые» менты, так что мне выгодно будет «косить» под «доброго». Доброго и… слегка глуповатого».

– Проходите, вас сейчас примут. – Высокомерно задрав подбородок, секретарша прошествовала на свое место, даже не удостоив его взглядом.

– Благодарю вас, вы очень любезны, – улыбнулся Лев и, открыв дверь, вошел в кабинет.

С первого же взгляда было ясно, что все его оформление и обстановка сохранились здесь едва ли не с момента образования театра. Несмотря на чрезвычайный успех представлений, которые давал Берестов, а также весьма внушительную цену билетов, на благосостоянии организации это, похоже, никак не сказывалось.

– Я рассказал все, что знал, – не здороваясь, с места в карьер приступил директор, полноватый лысеющий мужчина в очках.

– В самом деле? Кому? Насколько мне известно, кроме меня, никто не занимается этим делом.

– То есть как? Что значит не занимается? А кто же тогда приходил к нам все это время? Переворачивал всю отчетность, отвлекал занятых людей от работы? Вы что? Вы… шутите, что ли?

– Нисколько. О каком деле вы говорите? Я расследую убийство Руслана Бойцова. К вам кто-то еще обращался по этой теме? Можете назвать фамилии, описать внешность?

– Руслан… – сразу стушевался директор. – Вот оно что. А я подумал… Извините, я подумал, что вы… Хотя ладно, неважно.

– Нет, вы скажите. Если кто-то незаконно пытался требовать от вас информацию, я разберусь. Как выглядели эти люди?

– Нет, я… Нет. Извините. Не нужно. Я просто перепутал. По делу Руслана ко мне никто не приходил. Но я… я рад. Рад, что вы пришли. Значит, дело все-таки открыли?

– Разумеется. Это же убийство.

– Рад. Очень рад. Хоть какой-то просвет среди всей этой… Рад, что полиция не оставила без внимания этот вопиющий случай и начато расследование. Надеюсь, хоть здесь удастся восстановить справедливость. Хотя… Честно говоря, мне кажется, найти убийцу будет не так-то просто. Похоже, это обычная шпана. Шли мимо, увидели хорошо одетого человека возле дорогой машины. Ну и… Таких отморозков пол-Москвы, искать их – все равно что искать иголку в стоге сена.

– А мы все-таки попробуем. Вы, кстати, сами были вчера в этом ресторане?

– Я? – Простой и естественный вопрос так удивил Виктора Ивановича, что он даже вскинул брови. – Ну что вы! До ресторанов ли мне. Это вон пускай молодежь развлекается. А я уж… У меня уж… У меня семья, дети, знаете ли. Да и тут… вот, хозяйство. Сплошная головная боль. Мне, знаете ли, не до ресторанов.

– Значит, не были, – констатировал Гуров, выслушав эту прочувствованную тираду.

– Нет, конечно. Это уж пусть они.

– Ясно. А вы не могли бы уточнить, кто это – они? Кто из ваших коллег был завсегдатаем «Ковчега»? Ведь, если я правильно понял, и сам Руслан Бойцов, и те, кто был там вчера вместе с ним, – это посетители постоянные?

– В общем, да, – задумчиво, как бы припоминая, ответил Анисимов. – Но я вообще-то не слежу, кто куда ходит обедать. У меня и другие занятия есть. Знаю, что Виталий там бывает постоянно.

– Новый художественный руководитель? – уточнил Лев. Он и без того прекрасно это знал, но ему не хотелось показывать свою осведомленность.

– Да, он. Он обычно всегда ужинал там, если в тот день шел его спектакль. Он и вся его бригада. Вадим, Руслан, девочки.

– Кто такой Вадим? – сразу насторожился Гуров.

– Вадим Голубков, режиссер. Из молодых. У нас много приглашенных работает, Виталий сознательно проводит такую политику. Говорит, «чтобы не прокисали в собственном соку». Не все это приветствуют, но… В общем, я в эти дела не лезу. Они – люди творческие, а я – хозяйственник. После того как Виталий начал проводить все эти «коренные реформы», зритель пошел. И соответственно появилась касса. Так что, как директор, я только рад, а в творческие дела не лезу.

– Понятно. Вернемся к вчерашнему вечеру. Вы говорили, что Виталий и его «бригада» имели обыкновение отмечать в «Ковчеге» окончание спектакля. Вчера шла какая-то из его постановок?

– Да. Авторская версия «Фигаро». Спектакль, опера и рок-н-ролл в одном флаконе. Эклектика. Многим нравится. Зал почти всегда полный.

– Здорово, – проговорил Лев, с ужасом представив себе эту «эклектику» в реальности. – Наверное, талантливые у вас актеры. И играют, и поют. Да еще в таких разных жанрах.

– Да нет, у актеров только небольшие реплики из оперных партий. А поют там в основном «файлы».

– Файлы? – не понял Лев.

– Да, это ребята из Колиной группы. «Икс-файлз». Название такое. Они у нас в музыкальной студии верховодят. Экспериментируют. Ну, и в спектаклях их иногда задействуют. Для колорита, так сказать. Публике нравится. А вчера они до спектакля еще на художественной выставке выступали, так что, можно сказать, двойной праздник.

Поняв, о каких именно «ребятах» идет речь, Гуров искренне порадовался, что ему не довелось побывать на «авторской версии» «Фигаро».

«Похоже, на выставке было еще не самое страшное, – подумал он. – Хорошо, что Маша не знает про этот спектакль, а то не миновать бы мне вчера полного курса «экспериментальной» пытки».

– Значит, вчера вечером после окончания спектакля Виталий Берестов со своей «бригадой» отправился ужинать в «Ковчег». В котором часу это было?

– Думаю, около двенадцати. В это время обычно заканчиваются вечерние спектакли. Правда, сам я так поздно не засиживаюсь, но, думаю, приблизительно в это время. А почему вы не хотите спросить самого Виталия? Он вам точнее скажет.

– Дойдет очередь и до него. Как в целом вы можете охарактеризовать Руслана Бойцова? Он хорошо ладил с коллегами? Какой у него был характер?

– Как вам сказать? – Анисимов снова задумался. – Характер у него был… неровный, скажем так. Взбалмошный немного, но ведь творческому человеку это простительно.

– Если не ошибаюсь, он числился помощником режиссера? Это творческая профессия?

– Руслан работал не только как помощник. Он очень активно участвовал в постановках. Особенно когда они придумывали эти свои перформансы. Тут уж все выпендривались кто во что горазд. Оригинальностью хотели блеснуть. И, насколько я знаю, Руслан всегда тоже очень активно участвовал. Так что насчет творческой профессии не сомневайтесь. В театре все профессии творческие, – улыбнулся Анисимов.

– Да, конечно, – поспешил согласиться Лев. – Так, значит, в целом Руслан с коллегами ладил, если даже в постановках участвовал? А вы не в курсе, врагов у него не было?

– Да нет… думаю, нет. Хотя я, конечно, не так хорошо знаю его личную жизнь. Мы общаемся только по работе. Но такого, чтобы явно… нет. Не замечал.

– То есть предполагать, что вчерашнее нападение мог организовать кто-то из коллег, не стоит? – напрямик спросил Гуров.

– Что вы! – вскинул брови Анисимов. – Да я даже мысли такой не допускаю! Как вам в голову пришло? У нас все-таки театр, а не уголовная «малина». Да, конечно, бывают разногласия. Даже ссоры иногда. В большом коллективе мало ли что случается. Но чтобы доходило до поножовщины… даже мысли такой не допускаю.

– Хорошо, не волнуйтесь так. Я понимаю, что для вас подобное предположение звучит как нонсенс, но я должен предусмотреть все варианты. Вы сейчас сказали о ссорах. А вообще в труппе много интриг? Такая разнородная компания… И классика, и эксперимент. Наверное, «заслуженным» не так просто уживаться с молодежью?

– Как вам сказать… – Анисимов опустил глаза и немного помолчал, явно подбирая в уме обтекаемую формулировку. – Нюансы, конечно, были, но… Проблемы мы стараемся решать. Все-таки мы – один коллектив, можно сказать, почти семья. Как и в любой семье, бывает всякое.

Видя, как старательно дипломатичный директор уходит от ответа, Гуров мысленно решил обязательно навести более подробные справки насчет этого «всякого».

«Претензии к парню, похоже, действительно были, – подумал он. – Да и немудрено, ведь он – из новой команды. Если пришел вместе с этим худруком, это еще полбеды, а если «переметнулся» из старого лагеря, тогда ненавистников и завистников у него наверняка хватало».

– Руслан давно работает в театре?

– Да, уже около пяти лет. Но раньше он действительно был, как вы сказали, лишь помощником. А с приходом Виталия развернулся. Нашел родственную душу, как говорится. Ведь раньше у нас никаких экспериментов не было, Борис Петрович перформансов этих не устраивал.

– Борис Петрович?

– Да. Это бывший наш художественный руководитель.

«Вот оно что! – подумал Лев, сразу вспомнив пренебрежительные высказывания блондинки из ресторана. – Похоже, именно об этом «Борьке» и шла речь. И, похоже, не так уж редко бывшего худрука здесь делают «крайним».

– Сейчас он рядовой режиссер, – продолжал Анисимов. – Но Виталий его не обижает. Классический репертуар целиком и полностью в его распоряжении. Подбор актеров, оформление спектакля, музыка. Все это курирует он.

«Да, курирует, – снова подумал Лев. – Только, похоже, охотников полюбоваться на этот классический репертуар не так уж много, соответственно и престиж невысок. Из худруков попасть в «рядовые», это, знаете ли, удовольствие на любителя. Не каждое самолюбие выдержит. Очень многие предпочли бы просто уйти, а этот остался. Значит, деваться некуда. Остался и наблюдает теперь, как какой-то там «лишь помощник» выбивается в неформальные лидеры, а сам он в это время вынужден все дальше уходить в тень. Нет, грязного бельишка в этой «семье», похоже, хватает. И чтобы прояснить ситуацию, видимо, придется-таки в нем покопаться».

Небольшая мизансцена, произошедшая в следующую минуту, только лишний раз подтвердила эту догадку.

В дверь деликатно постучали, и в кабинете появилась эффектная высокая девушка, чем-то напоминающая блондинку, которую он видел вчера в ресторане.

– Виктор Иванович, подпишите, пожалуйста. Это срочно, – сказал она, подавая директору бумаги.