Текст книги "Подарок наследного принца"

– Все решилось? Вам подтвердили? Ну и отлично!

– А вы любите острые ощущения, Марк. Адреналина не хватает на вашей службе? Слишком спокойная она у вас возле принца?

– Вы сейчас расспрашиваете меня, чтобы получить информацию, важную для совместной работы, или просто вам любопытно? – Додсон чуть помедлил, потом сам же и ответил на свой вопрос: – Думаю, что вы сказали это сейчас не совсем с одобрением, потому что вы любите во всем порядок и идеальное соблюдение закона. Тогда преступникам не в чем будет вас упрекнуть. Думаю, что они вас за это уважают. А еще вы задали мне вопрос об адреналине с некоторым одобрением. Вам нравятся люди, готовые на риск для пользы дела, люди, которые не любят спокойной кабинетной работы, будь они хоть тысячу раз признанными аналитиками.

– Наверное, у вас нет женщины, – с сарказмом улыбнулся Лев, – поэтому вы любите разговаривать сами с собой. Сами задаете вопросы, сами отвечаете.

– Опять вы меня переиграли, – развел руками англичанин. – Ладно, давайте о деле. Мне нужна ваша помощь, Лев Иванович. Вы уже в этом деле, вы владеете информацией. Мне нужно найти эту машину любой ценой. Причем я говорю не о деньгах, поймите меня правильно. Просто у нас принято выполнять поручения. Других сотрудников не держат. Поможете?

– У меня приказ, – усмехнулся Лев. Додсон начинал ему нравиться. – А у нас тоже принято выполнять приказы, иначе… до полковника не дослужиться. Ладно, что вы знаете о заказчике или людях, которые исполняли этот заказ?

– Ничего, – покачал головой Марк. – Я не знаю, на каком этапе отследили машину, когда произошла утечка информации. Вы же понимаете, что сделать такой заказ, полностью соблюдая тайну, невозможно. Сейчас там у нас пытаются вычислить того, кто «слил», как у вас говорят, информацию.

– Плохо. – Гуров задумчиво смотрел на море. – Значит, все равно придется начинать с нуля. Я рассчитывал, что у вас что-то есть. Я несколько дней занимаюсь этим делом, но пока сумел только понять, что вся затея с падением «КамАЗа» в пропасть и убийством двух людей – только отвлечение полиции от главного. Но есть у меня и кое-какие зацепки: женщина, которая добывала для заказчика информацию о следствии, и киллер, который пытался убрать важного свидетеля. И, кажется, мы видели их обоих в одной машине возле места, где преступники хранили трупы убитого водителя и сопровождающего.

– Нет у вас зацепки, Лев Иванович, – посмотрел на полковника виноватыми глазами Додсон и снова очень по-русски почесал в затылке. – Регина – мой человек. Она для меня добывала информацию.

– Что? Ваша? – теперь Гуров уже не смог скрыть своего крайнего изумления и разочарования.

– 4:1,– тихо вздохнул Марк. – Мне все же удалось добиться от вас сильных эмоций, но лучше бы все было иначе. Вы только не подумайте, что это она пыталась убить вас там, в кафе, и наняла человека. О том, что она каким-то образом оказалась в одной машине с киллером, я даже не знал. Надо ее допросить, Лев Иванович. Мне она не успела передать очередную часть полученной информации. Я еще многого не знаю.

– Кто она такая? – недовольно спросил Гуров. – Тоже из вашего «департамента»?

– Нет, она русская. Из Москвы. Вообще-то она проститутка, но проститутка элитная, дорогая. Она из эскорт-услуг. Женщина не глупая, артистичная. Я ее привлекал два раза, еще в то время, когда работал в Интерполе. Но ничего противозаконного и никакой измены родине. В этом я вам клянусь.

– Хорошо, мы с вами поступим следующим образом, Марк. Сначала говорим с ней вдвоем. Это нужно, чтобы она понимала, что мы заодно с вами и делаем одно дело. А потом уж я с ней побеседую отдельно. Это, чтобы она не забывала, что дело расследуется российской полицией, что она – гражданка России, что все еще находится в категории подозреваемых.

– Я как раз хотел вас попросить не выпускать ее из следственного изолятора. Это для нее было бы опасно. Преступники могут посчитать, что она много знает, и уберут ее.

Они договорились о встрече через два часа возле торгового центра, откуда оперативники Мартьянова на машине отвезут их с Додсоном в СИЗО, прямо на закрытую служебную территорию. Гуров возвращался в гостиницу прогулочным, неторопливым шагом. Подумать надо было успеть о многом. Самое главное, что Петр в курсе. А уж Орлов-то решения не принял бы, не будь он уверен. Значит, ему предоставили серьезные доказательства или он получил приказ помогать Додсону на уровне не ниже министра или откуда-то повыше. Да, Марк работать явно умеет. Теперь Регина!

Эта женщина беспокоила Гурова очень серьезно. Где гарантия, что ее не перекупили преступники, где гарантия, что Марк контролировал ее очень надежно? Почему она оказалась в одной машине с киллером? Почему киллер вошел в кафе и открыл огонь только после того, как Регину увезли? То, что она элитная проститутка, как раз делало ее личность опасной. Связи у нее могли быть просто немыслимые и возможности тоже. Что она за человек? С этим еще предстояло разобраться.

И последнее. Лев не удержался и сел в сквере на лавочку. Нужно все обдумать, пока мысли в голове текут ровно и жара не одурманила окончательно. Он размышлял, глядя на играющую на детской площадке ребятню. Вид играющих детей успокаивал, мысли текли ровнее, выводы делались разумнее. Зачем украденную в Арабских Эмиратах эксклюзивную машину потащили в Россию? Цель хищения? Когда крадут автомашины, то целей существует две. И всегда только две: или владеть этой машиной, утолить свое желание иметь такую или именно эту машину, или разобрать ее на запчасти, у престижной фирмы оригинальные детали всегда дороги. А у машины, которую ищет Додсон и которую теперь с ним вместе придется искать и ему, очень много эксклюзивного внутри. Значит, эти «примочки», которыми она напичкана, тоже стоят «как чугунный мост».

И если угонять машину ради машины как эксклюзивного изделия для использования ее по прямому назначению, то покупатель может находиться в любой точке планеты. Им может оказаться любой миллиардер. И то, что машину сгрузили с корабля в Сочи в России, вовсе не означает, что покупатель тоже живет в России. Это может оказаться очередной попыткой запутать след машины. Конечный пункт следования может находиться в Индии, Китае, Японии или в Польше, Германии, Хорватии. А вот если машину хотят разобрать на дорогие запчасти, то с одной, пусть и очень дорогой, возиться не рентабельно. Должна существовать система, должен быть налажен поток дорогих машин для их разборки и каналы сбыта запчастей. Если в первом случае это единичная операция, то во втором это уже налаженный конвейер, в котором задействованы десятки и сотни людей постоянно.

Через час по запросу из Москвы Гурову продлили срок проживания в номере ведомственной гостиницы ГУВД. А когда Орлов поднял трубку, стало понятно, что у него идет совещание, но Петр его мгновенно остановил и выпроводил всех из кабинета.

– Ну, докладывай, – нетерпеливо сказал он, когда в кабинете стало тихо.

– Во-первых, Петр, – заговорил Гуров, глядя в свои записи в блокноте. – Мне нужна оперативная установка на эту Регину Симонину. Есть сведения, что она работает в каком-то эскорт-агентстве и что она элитная проститутка. На агентство тоже нужна установка. Кто пользуется, в каких кругах они свои девушек крутят, какие связи могут быть у Симониной и на каком уровне. Во-вторых, прикажи поднять все оперативные данные по подпольным автомастерским, где могут заниматься разборкой дорогих иномарок. Очень дорогих, Петр. Географически – это от Кавказского побережья Черного моря и до широты Воронежа и Саратова. Третье, конторы, которые занимаются поставкой запчастей для дорогих иномарок. Особенно те конторы, которые норовят работать «вчерную». Географически в тех же пределах. Это пока все.

– Хорошо, сделаем, – согласился Орлов. – А по Додсону, я так понимаю, у тебя вопросов не возникло.

– По Додсону? – Лев помолчал немного, потом добавил: – А какие вопросы у меня могут по нему быть? Он пришел через тебя, значит, ты в нем уверен, подозрений ты своих не высказал, значит, все нормально. Если мы друг другу верить не будем, то как работать? Ты же в курсе его проблем, знаешь, зачем он приехал?

– Ты о подарке принца своей невесте? – Орлов тихо засмеялся. – Да, у всех у нас свои проблемы. Я тестя в клинику устроить не могу, а у него автомобильчик за полтора миллиарда украли.

– За сколько? – чуть не поперхнулся Лев.

– Я образно сказал. Для красного словца. Я не знаю, сколько стоит этот кабриолет, и знать не хочу.

Регина даже в спортивном костюме в стенах следственного изолятора, окрашенных в унылый синий цвет, смотрелась изящно. Удивительная способность, подумал Гуров, глядя на вошедшую в комнату для допросов женщину, на то, как села на стул, привинченный к полу, как небрежно откинула волосы и бросила задумчивый взгляд в зарешеченное окно. И никаких вопрошающих взглядов на своего «шефа», на полковника полиции, с которым она вместе летела в самолете, и могла рассчитывать на отношение к себе как к старой знакомой. Просто ожидание того, что вызвавшие ее из камеры мужчины сами скажут, что им нужно. Зачем утруждать себя лишними расспросами. Даже не так, не утруждать, а унижать себя лишними вопросами. Решает тот, кто платит. Ей платил Додсон, пусть он решает. Этот полковник из Москвы, он в некотором роде тоже платит – то есть от него зависит, сидеть ей в СИЗО или не сидеть. Будет на нее уголовное дело или нет. Будет она признана подозреваемой или свидетелем. Решать, конечно, положено следователю, но Регина давно убедилась, что за рядовых сотрудников полиции и следственного комитета решают люди в погонах с большими звездочками. Так было всегда и так будет.

Хорошая у нее школа за плечами, подумал Лев, умеет владеть собой и подавать себя собеседнику. Но сейчас это ей не нужно, делает все по привычке. Сейчас важны только слова, только информация.

– Как вы себя чувствуете, Регина? – спросил он.

– Как в тюрьме, – спокойно ответила женщина. – Разве здесь можно чувствовать себя иначе?

– Можно, – возразил Лев. – Например, как в самом безопасном месте для вас. Учитывая то положение, в котором вы оказались.

– А вы теперь, значит, заодно? – бросив внимательный взгляд на мужчин, усмехнулась Регина. – Я думала, вы Марка вышлете из страны и больше никогда не дадите визы.

– За что? – удивился Гуров.

– Не знаю, – пожала она плечами. – Так, подумалось просто. Иностранец все же.

Но во взгляде, который Регина бросила на англичанина, была хитринка, намек. Вроде бы ничего не значащая фраза, а в ней предложение: ты вытягиваешь меня, а я не болтаю лишнего о твоих заданиях, которые для тебя выполняла.

– Перестаньте, Регина, – чуть сведя хмуро брови, ответил Додсон. – Вы здесь потому, что обстоятельства так сложились. И сейчас вам действительно лучше побыть здесь, так всем будет спокойнее. Расскажите лучше, с кем вы были в машине у реки в Теневом переулке? В тот день, когда за вами гналась полицейская машина. И когда у вас проверяли документы возле кладбища.

– Мы познакомились в кафе, он назвался Владимиром. Я думала, что он из полиции, – спокойно ответила Регина. – Намеки, разговоры на размытые темы. А еще думала, что он меня… одним словом, ухаживает за мной. Пока я не получила прямых указаний, но не рассказывала ему ни о чем. А сообщить Марку я какое-то время вообще ничего не могла. У нас слишком непостоянная связь. Я не имела права звонить, пока он сам не позвонит мне. Ведь так, Марк?

– Да, все так, – согласился Додсон. – Вы про Владимира рассказывайте.

– А потом он сказал, что нашел след машины, что скоро прибудет Марк, и повез меня, чтобы что-то показать. Но его спугнула полицейская машина, и мы быстро уехали. Он высадил меня у кладбища, сказал, что сам со мной свяжется. А потом меня арестовали в кафе во время свидания с Олегом.

– Вот как? – Гуров перевел взгляд на Марка: – Он ваш, этот Владимир?

– Нет, – качнул головой Додсон. – Я приехал один.

– Он знал про машину, – добавила Регина. – Его интересовали улики, которые нашли спасатели, интересовали результаты экспертизы образцов.

– Только машина его интересовала? – спросил Марк.

Гурова удивила форма вопроса, но он счел это все же результатом недостаточного владения русским языком. Регина неторопливо рассказывала о Владимире. Этот мужчина вел себя достаточно уверенно и был неплохо осведомлен, чтобы выдавать себя за напарника или посланца Додсона. По ее мнению, он был русским, говорил чисто и использовал много идиоматических выражений. Но не коренной житель Сочи и, по говору, не москвич. Скорее, из провинции откуда-то.

Кем он мог быть, думал Гуров. Так уверенно пользуется огнестрельным оружием. Бывший сотрудник спецслужб, силовых структур, уголовник? Уголовник бы выдал себя. Такая изысканная женщина, как Регина, поняла бы его низкий уровень быстро. Спецслужбы? Тоже вряд ли, уровень профессионализма низковат. Может, врет дамочка? Нет, это от Марка не укрылось бы. У Додсона как раз профессионализм очень высокий. И какова задача этого Владимира? Если он знает о машине, то он знает и о заказчике. По крайней мере, знает, что она следует по определенному маршруту, даже если он ему досконально не известен. Тогда что за клоунада? А причина странных действий Владимира может быть только одна – он пытается сбить англичанина и российскую полицию со следа, пытается убедить всех, что просто украден «КамАЗ» и просто убит водитель. А дорогой кабриолет ко всему этому отношения не имеет. Наверное, так. Но с Региной поговорить все равно нужно. Наедине.

Где-то минут через тридцать все, что касалось взаимоотношений Додсона и Регины, стало понятно. И характер его поручений тоже. Она была своего рода «агентом влияния», как это называлось, например, в разведке. Нужно было с кем-то познакомиться, выйти на нужного человека, обсудить какие-то важные дела, и Марк сначала засылал Регину. Или кого-то еще из своих агентов. Никакого криминала, никакого нарушения гражданского долга. Задание: просто узнать, помочь понять, что это за человек, какие у него связи, какая обстановка вокруг него в настоящий момент, все еще влиятелен или «сдулся», фактически в опале у руководства. Отсюда и решение: стоит контактировать или нет, и искать другого человека. И все в рамках официальной деятельности сотрудника Интерпола в России.

Сделав знак охране, Гуров вышел в коридор и, взяв Додсона под руку, произнес:

– Вот что, Марк, сегодня я займусь сбором информации, вы запросите своих коллег, может, у них что-то появилось новое и важное. А завтра мы с вами обсудим дальнейший план работы. Я набросаю свое видение. А встречаться нам лучше на нейтральной территории и подальше от посторонних глаз.

Додсон пожал руку сыщику и вышел в коридор. Гуров, как они и договорились, должен был выйти чуть позже через другую, служебную дверь. Но Лев выходить не стал. Он развернулся и снова поднялся на второй этаж, где располагалась комната для допросов. Удивленная и несколько обеспокоенная Регина все еще сидела там. Лев поблагодарил охранника и попросил его выйти в коридор.

– Что случилось? – с тревогой в голосе спросила женщина. – Что за игры?

– Это не игры, – неторопливо садясь на стул напротив нее, покачал головой Лев. – Это естественное поведение полицейского, который до конца все еще не верит заграничному гастролеру. Вот даже вы, и то знаете Додсона лучше, чем я. Вот о нем-то я и хотел с вами поговорить. Разумеется, его присутствие при этом разговоре необязательно.

– Ну, понятно, – усмехнулась Регина. – Честно говоря, я бы в вас разочаровалась, полковник, если бы вы вот так запросто поверили ему.

– А вы ему верите? – с интересом спросил Лев.

– Он мне платит, – скупо отозвалась Регина, чуть пожав плечами.

– И все же?

– Он хитрый, никогда не знаешь, что у него на уме, никогда не знаешь, что именно его интересует в разговоре, что для него главное, а что отвлекающая шелуха. Но вообще с ним интересно. Он ведь очень сложных заданий не давал. С кем-то познакомиться, узнать его мнение по такому-то вопросу, выяснить, какое решение принято по другому вопросу в том ведомстве, с человеком из которого я должна познакомиться.

– А зачем вам это? Додсон хорошо платил?

– Платил он хорошо, – вздохнула Регина и стала смотреть в окно. – Только деньги тут не главное.

– Объясните, я вас не понимаю, – попросил Гуров.

– А вы хотите понять? – красиво приподняла одну бровь Регина.

– Да. Именно за этим я и вернулся. Мне хотелось поговорить с вами без Марка, попытаться вас понять. Додсоны приезжают и уезжают, а вы останетесь здесь один на один с законом, трупами и «КамАЗом» в пропасти. Я хочу вас понять, чтобы поверить вам или не поверить. Записать ваши показания – это половина дела. А вот опираться на них, принимать решения на основании ваших показаний и не ошибиться – сейчас это самое важное для меня.

– А вы знаете, где я работаю? – Регина повернула голову и с интересом посмотрела на полковника.

– Конечно. Первым делом я навел справки о вас и о вашем эскорт-агентстве. Вы обслуживали очень статусных клиентов, а это, можно сказать, высокий уровень профессионализма.

– Спасибо, – улыбнулась Регина очаровательной улыбкой. – Спасибо, что не назвали меня элитной проституткой. Хотя вы как раз можете понять, что работа в таком агентстве – это нечто отличающееся от работы обычной проститутки. Им главное – переспать с заказчиком, а мы прежде всего– помощницы, леди, которые могут помочь провести презентацию, переговоры в форме светского ужина, украсить официальную церемонию посещения театра, премьеры, выставки, закрытого просмотра. Да, если заказчику уж очень захочется еще и переспать с кем-то из нас, мы выполним и это. И на высоком уровне, угадав, что именно требуется клиенту в данный момент: жена-друг в постели, единомышленник или соскучившаяся голодная любовница. Можем, но это очень дорого. За такую дополнительную услугу у нас платят бриллиантовыми колье.

– Я знаю, – кивнул Лев. – Некоторые поверхностные люди сравнивают вас с древнегреческими гетерами. Но гетеры по сравнению с вами – сопливые девчонки. Мне непонятно другое, Регина. А зачем вам все это: заказы Додсона, игры в Мату Хари? Не думаю, что он платил вам столько же, сколько вы могли получить на ваших вызовах в агентстве.

– А вы можете понять женщину, Лев Иванович? – спросила Регина, назвав, наконец, Гурова по имени-отчеству.

– Могу, – задумчиво ответил он. – Протест? Внутренние разногласия?

– Представьте себе! – неожиданно эмоционально отозвалась Регина. – Именно протест. Периодически накатывает желание доказать себе и другим, что я могу… Это как у писателя, который всю жизнь пишет, соблюдая конъюнктуру, пишет на заказ то, что хотят издатели: дешевые боевички, «бегалки-стрелялки», сюжет на уровне комиксов для читателя с низкой культурной потребностью. И не его вина, что издательство специализируется на такой, простите, литературе, зарабатывает именно на этих читателях. И вот этот писатель садится и в свободное от выполнения заказа время пишет роман, пишет то, что именно он хочет сказать, чем хочет поделиться с читателями: взаимопониманием между людьми, любовью к возвышенному, романтикой чувств и чистотой поступков. Он хочет доказать прежде всего самому себе, что он может, что он способен на серьезную литературу!

– Вы хорошая актриса, убедительная, – после долгой паузы произнес Гуров. – Вы не изображаете другого человека в той или иной ситуации, вы ведете себя как человек, погрузившийся в ту личность, сжившийся с ней, научившийся думать, как ваша героиня. Понимаю, за что вас ценит Додсон.

– Любопытный вы человек, полковник, – улыбнулась Регина. – Потрясающе! Вы меня поняли.

– Наверное. – Лев поднялся со стула и подошел к окну. – А там дождь, между прочим. Вы когда-нибудь думали о том, как отличается московский дождь от дождя в деревне? Нет? А я часто думаю о таких вещах. В Москве дождь – это неприятная реальность, с которой приходится мириться. Она мешает комфортно и быстро добираться до работы, добежать до метро или гипермаркета. А в деревне – это высшая необходимость. Это освежившаяся зелень, политый огород, на радость бабушке, у которой разболелись колени. Это огромная радость для детворы, которых хлебом не корми, а дай побегать по лужам босиком. Здесь дождь – это отрицательные эмоции, а там – положительные. А, казалось бы, все та же вода с неба.

– Вы это к чему?

– Да так, – пожал Лев плечами. – Наверное, просто во всем ищу какое-то согласование. Ведь ничего не происходит просто так, не оставляя в нашей душе хоть какого-то послевкусия. Скажите, Регина, вот вы общались с этим Владимиром. Как вы думаете, кто он в прошлом, какова была его профессия? Военный, полицейский?

– Скорее полицейский, но не московский. Я много сталкивалась с московской полицией, как и любой автолюбитель. Они в Москве, как бы это вам сказать, приучены быть вежливыми. У них, что ни слово, то вежливый шаблон. Понятно, что столица и так положено, но это уже становится привычкой. А этот вальяжный, болтун, не стесняется своих суждений, привык к власти, к одному только подобострастному уважению из-за должности.

– То есть он не лидер? – сразу же ухватился за эту мысль Гуров. – Не он тут главный у преступников, не он отдавал приказы и принимал решения, кого убить, в каком месте и как сбросить в пропасть машину.

– Думаю, что он исполнитель, – согласилась Регина. – И даже без особых претензий и запросов на завышение своего статуса.

– Хорошо, давайте продолжим с вами «мозговой штурм». В каких местах он бывает, может бывать? Рестораны, кафе, увеселительные заведения? Может, в зоопарк любит ходить? Ну, это я образно сказал, конечно.

– Куда любит ходить? – задумчиво повторила слова Гурова Регина. – Сложный вопрос, потому что я с ним встречалась всего несколько раз, и мы, как вы понимаете, по улицам не гуляли, в ресторанах не сидели, дельфинарий и театр не посещали. Ну, из всего того, что я видела, можно выделить следующее: он не ходит в дорогие рестораны и шикарные места. И не потому, что у него нет денег на это или он жадный. Причина в привычном статусе и привычной для своего статуса среде. Неуютно ему среди элиты в дорогом ресторане, он интуитивно чувствует свою ущербность, не наработал еще наглости ходить и сидеть везде, где вздумается, хоть и деньги завелись. Для его потребностей высший шик – кафе, в котором богатый выбор пива или караоке. Хотя деньги у него есть. Я видела, как он расплачивался в такси и в кафе.

– Да? И как же?

– Небрежно, с каким-то шиком. Мне даже показалось, что он не передо мной так «выделывается», это у него от чувства самоудовлетворения. И денег у него в бумажнике много всегда. Я раза три видела его открытым, когда он при мне расплачивался, а еще…

Регина вдруг замолчала, чуть прикусив напряженно нижнюю губку. Гуров сразу понял – женщина вспомнила что-то важное. Главное, не мешать, не вспугнуть догадку!

– Это кафе. Я не помню название улицы, но там фонтан есть на небольшой площади. Понимаете, когда он вошел купить сигареты, мне показалось, что продавщица с улыбкой поздоровалась с ним первой и спросила про сигареты, а Владимир только кивнул. Наверное, она знает, какую марку он обычно покупает.

– Хорошо, давайте теперь соображать, где это кафе находится.