Текст книги "Легендарное дело"

Глава 2

На следующее утро во время неспешных сборов, когда Мария сосредоточенно подбирала сумочку и босоножки к яркому платью, Лев улучил минутку, чтобы посидеть в раздумьях с блокнотом. Он всегда записывал мысли и версии, чтобы в процессе расследования проверять свои предположения. Но в этот раз то ли повлияло отпускное настроение, то ли у него было мало информации – кроме вопросительных знаков напротив каждого пункта («страховая компания», «родственники»), ничего не появилось. Гуров покрутил карандаш, дописал пункт «любовник», и они с Марией поспешили на улицу, где их ждал, отфыркиваясь, старый автомобильчик Максима.

По дороге к торговому центру женщины болтали на нейтральные темы. Лена рассказывала о том, как помогала дочери организовывать новую экспозицию. Девочку эта тема заинтересовала так, что она вот уже второй месяц с жаром ведет переписку с множеством людей из разных городов и стран, чтобы добавить на стенды редкие экспонаты.

– Первое время я переживала, с кем она там переписывается и что это за люди. Аня же еще ребенок, хотя выглядит уже взрослой девушкой. Тем более живет в провинции. Мы люди простые, вдруг упустим, просмотрим – с подростками всегда страшно, что они могут учудить. Но она все лето в музей бегает с интересом, хотя ей там платят совсем немного – четверть ставки. Всю зарплату Анечка мне отдает и каждый день все-все рассказывает – кто написал, что за экспонаты пришли, как ее похвалил директор музея.

Под мелодичный голос Лены Гуров рассматривал город. За несколько дней отпуска они даже не успели еще толком по нему прогуляться.

Возле блистающего зеркальными стенами торгового центра Максим высадил своих пассажирок, и они с энтузиазмом нырнули во вращающиеся двери.

Вчера мужчины договорились, что Максим отвезет Гурова к зданию страховой компании, а сам подождет в машине. С каждым перекрестком лицо мужчины становилось все мрачнее, поэтому Лев решил пока не беспокоить его расспросами.

Он снова попытался выстроить логическую цепочку, чтобы найти ответы на вопросы, зачем и кому выгодно лишить Лену и Максима наследства. По закону о наследовании домик, земля и новая гостиница достанутся сестрам Валентины – лакомый кусочек, за который можно устроить разборки вокруг наследства. Но его опыт оперативника подсказывал, что люди с пристрастием к зеленому змию зачастую способны на преступления из разряда «за бутылку», а вот продумать хитрую схему с жалобами в прокуратуру проспиртованный мозг не способен. И еще важно разобраться, какие у полиции есть основания для подозрения неестественной смерти старой женщины. По стандарту ее тело прошло процедуру вскрытия сразу после смерти, и специалист ничего не заподозрил, иначе не выдал бы заключения и свидетельства о смерти. В общем, сегодняшний разговор должен был дать ответы на многие вопросы.

Страховая компания располагалась в старом здании с осыпающимися бетонными стенами, на втором этаже, за подслеповатыми от многолетней пыли окнами. В ободранном коридоре темнели пятна дверей, за которыми раздавался обычный офисный шум – негромкие голоса, звонки телефонов, ритмичный шорох принтера.

Гуров попал в нужную дверь с третьей попытки. В темноватом пыльном кабинете за единственным столом сидел угрюмый лысоватый мужчина в мятой рубашке и с сизой щетиной на обвисших щеках. Представился он Анатолием Ивановичем Савельевым. Фамилия Жуковы подействовала на него волшебным образом – глаза вспыхнули, а тело застыло во внимании, хотя он старался скрыть интерес, хмуря брови и как бы неохотно отвечая на вопросы. Говорить о размере страховой выплаты и обстоятельствах, при которых Валентина втайне от своих опекунов решила заключить договор, Савельев отказался, сославшись на коммерческую тайну. На остальные вопросы Гуров тоже получил уклончивые ответы без конкретной информации.

Тогда Лев решил идти ва-банк. Он убедился, что в кабинете не стоят камеры, а дверь плотно закрыта.

– Видите ли, семья Жуковых попросила меня с вами договориться. Они готовы согласиться на ваши условия, но с вашей стороны тоже нужны послабления.

Гуров готов был поклясться, что услышал, как в голове Савельева щелкнули рычажки и он начал просчитывать, что же несет такое предложение. Подозрение мелькало в глазах страховщика, но крючок он уже проглотил.

– Как я уже говорил, мне необходимы личные вещи покойной – переписки, документы, дневник, – чтобы убедиться в невиновности наследников. Прокуратура работает, и я могу ускорить расследование. Ели я увижу бумаги и личные вещи, значит, наследники готовы к сотрудничеству. Тогда можно будет обсудить послабления.

– Зачем вам вещи покойной? Что вы хотите найти?

– Я работаю с клиентами на сто процентов и должен быть уверен, что наследники Песоцкой хорошо о ней заботились. Я действую в ее интересах. Неужели несчастная старушка хотела получить за свой дом не благодарность, а преждевременную смерть?

– Хорошо, хорошо, я вас понял. – Спорить сыщик не стал, видя, как уверенно Савельев гнет свою версию. – Обязательно переговорю с Еленой и Максимом и объясню им разумность вашего требования. Но я думаю, что они просто опасаются мошенников, так что будет проще, если вы предоставите им копию договора для убедительности ваших доводов.

Глаза у сотрудника забегали:

– Зачем договор? Я вам предоставлю справочку, что являюсь сотрудником страховой компании «Альбион»…

– Да в этом никто не сомневается, вы сидите в своем кабинете, табличка на двери висит. Уверен, у вас все законно. Мои друзья просто хотят понять, что за договор заключила женщина. Валентина Митрофановна в последние годы отличалась странным ходом мыслей, поэтому опекуны старались контролировать каждый шаг старушки.

– Признания ее недееспособности не было. Ваши друзья могут сомневаться в чем угодно, имеют право. А старушка имела право застраховать свою жизнь.

Холодный взгляд из-под угловатых бровей и упрямо выдвинутая вперед челюсть говорили о том, что Савельев чувствует себя в разговоре вполне уверенно.

Гурову надоела эта юридическая пикировка. Страховщик прятался за прилизанной вежливостью и не спешил выдавать свои скрытые мотивы. А может, и не было никакой тайны, может, менеджер просто честно отрабатывает свой хлеб и пытается любыми путями избавить компанию от страховой выплаты, ведь наверняка от таких случаев зависит его премия.

Лев распрощался с Савельевым, напоследок бросив еще один манящий крючок:

– Сегодня все вещи будут готовы, получите их под расписку.

Глаза мужчины сверкнули, но этот блеск тут же спрятался за напускной хмуростью и сухим кивком:

– Номер мой знаете, жду звонка.

Спускаясь по лестнице, Лев решил, что раз несговорчивый страховщик не идет на диалог, можно устроить ему сюрприз. Но надо получить официальную информацию о расследовании, хотя придется делать то, что он так не любит, – предъявлять служебное удостоверение.

В машине Максим нетерпеливо спросил:

– Ну, что там?

Сыщик поделился с ним своими идеями, и мужчине осталось лишь развести руками в недоумении:

– И это все? И он от нас отстанет?

– Гарантировать не буду, но его требование вы выполните. Он явно что-то скрывает, ни на один вопрос не ответил толком. Чего он хочет добиться своими действиями, я пока не разобрался. Максим, можешь отвезти меня в прокуратуру? Попытаюсь там с ребятами поговорить и получить информацию насчет следствия.

Максим ошарашенно уставился на Льва. Вчера жена ему объяснила, что их гость не просто мент, а известный на всю Москву опер уголовного розыска. А сегодня этот парень вот так запросто приедет в прокуратуру и решит вопрос с наследством. Гуров словно прочитал его мысли:

– Остановить следствие я не могу и не планирую: есть закон, и его нарушать нельзя. От сотрудника страховой компании удалось получить ноль целых ноль десятых информации, поэтому я и хочу обратиться к своим. Мы же сейчас ничего не знаем точно, все только со слов страховщика. Возможен простой вариант, что Савельев просто из обычного усердия начал вставлять вам палки в колеса, желая таким образом заработать себе премию. Написал заявление, запустил машину – вдруг получится по такой схеме не выплачивать страховку и сберечь для компании лишнюю копейку.

– Да не нужны нам эти выплаты! – со злостью выкрикнул Максим. При одном упоминании о страховке он мгновенно вскипел. – На черта мне эта страховка?! Пусть просто отдадут наследство! Там же гостиница стоит, люди на улице ждут! Пусть себе забирает эти деньги! Я сейчас пойду к нему и напишу отказ от страховки!

Оперативник остановил его:

– Это ничего не изменит, Максим. Заявление написано, с ним работают, и закрыть дело без дополнительного расследования невозможно. Есть лишь вариант ускорить процесс. То, что Савельев требует у вас вещи покойницы в обмен на наследство, – полный блеф. Если полиция уже начала работу в этом направлении, то забрать заявление страховая компания не сможет. Давай прокатимся и из первых рук узнаем, что происходит на самом деле.

Мужчина, красный от гнева, со всей силы нажал на газ и лихо помчался к одной из центральных улиц города, где расположилась прокуратура – неприметное здание в три этажа за высокой оградой.

Время летних отпусков царило и здесь, в коридорах было пусто, сотрудников почти не было видно. В одном из кабинетов Гуров отыскал совсем юного парня в форме. Судя по одной звездочке на погонах, тот был новобранцем, младшим юристом. При виде служебного удостоверения молодой человек вытянулся и в волнении вцепился большим пальцем в краешек стола.

– Вы из Москвы? С проверкой? Главное управление уголовного розыска? Но… что за повод?

– Никаких проверок. – Гурову было неловко пользоваться служебным удостоверением в личных целях, но над ним висело обещание разобраться в ситуации. – Я, можно сказать, за помощью к вам пришел. Я так понимаю, это вы занимаетесь проверкой смерти Песоцкой Валентины Митрофановны?

Парнишка кивнул, лоб у него покрылся испариной, хотя в кабинете исправно работал кондиционер.

– У моих знакомых, опекунов Песоцкой и ее наследников, Елены и Максима Жуковых, возникли сложности с получением наследства из-за того, что страховая компания написала заявление в прокуратуру.

– Да, поступило заявление, приходится проводить расследование, – охотно закивал парень, потом замялся и выдавил, залившись краской: – Понимаете, я бы хотел вам помочь… вернее, вашим друзьям… но это сложно сделать, я не могу просто написать отказ. Это же страховая, у нее юристы…

– Нет, нет! Я не прошу писать отказ. – Лев понял, почему лицо парня заливалось то бледностью, то краснотой – сотрудник был ошарашен появлением важного опера из столицы и решил, что дело надо срочно замять любым способом. – Я всего лишь хотел узнать детали расследования. Гарантирую, что, кроме меня, больше никто о них не узнает. Я понимаю, что так делать нельзя, но страховая компания толком о своих претензиях не рассказывает. Жуковы – простые люди и от неведения накручивают себя, так что я хочу всего лишь узнать, что происходит. Не более того.

– Уф-ф-ф, – молодой человек выдохнул с заметным облегчением. – Я уж думал, что все… Приготовился погоны снимать.

Он нырнул в сейф, вытащил тоненькую папочку, полистал и придвинул к Гурову поближе. Пока сыщик изучал материалы, парень пояснял, как проходит прокурорская проверка:

– Страховая написала в заявлении, что сомневается в естественной смерти Песоцкой, так как здоровье у нее было отменное на момент заключения договора. Ну, я отправил заключение патологоанатома на проверку, что еще тут можно сделать. По умершей заключение однозначное – остановка сердца во сне, естественная смерть. Запрос на эксгумацию написал, но, честно говоря, получу за него от начальства только нагоняй. Померла старушка во сне, все чисто, и вскрытие это подтвердило. Можно сказать, вхолостую отработали, чтобы страховая не боялась отдавать свои денежки. Но проверить мы обязаны были, чтобы статья не была нарушена. Наследники не совершали преступления против наследодателя, никаких противоправных действий в отношении Песоцкой семьей Жуковых не было… Такая вот работа у нас – по каждому заявлению отрабатывать все мероприятия. Вы бы знали, сколько народу нам пишет! – разоткровенничался парень. – Больше, наверное, только президенту жалуются. И ведь по каждому заявлению надо провести проверку. Так что вы успокойте своих друзей: как только придет результат вскрытия, я сразу напишу отказ, и они получат свое наследство. Ну, если, конечно, ничего нового не обнаружится.

Лев Иванович продолжал листать материалы.

– А есть у вас копия договора Песоцкой со страховой компанией?.. А, все, нашел… А почему только первая и последняя страницы?

Молодой человек почесал в затылке:

– Даже и не спрашивал, мне для проверки этого достаточно. Клиенткой являлась, все данные и реквизиты указаны…

– А можете мне позвонить, когда придет заключение? Если не трудно.

Молодой человек с усердием закивал. После того как миновала опасность конфликта с важной московской шишкой, приезжий опер уголовного розыска казался ему милейшим человеком, так что почему бы и не исполнить его маленькую просьбу. От избытка эмоций из него выпрыгнуло обещание:

– Я потороплю завтра же всех! Чтобы за неделю мы смогли собрать все материалы для отказа!

Лев удивился такой прыти, но останавливать парня не стал – ничего страшного, если тот немного поторопит неповоротливую бюрократическую машину. Сотрудник прокуратуры же после ухода Гурова откинулся на спинку кресла – радостный, что так удачно все вышло: и закон не нарушил, и московский чин, кажется, остался доволен.

В коридоре Гуров остановился и торопливо записал вопрос в блокнот, пока он не испарился под жарким южным солнцем, а затем поспешил к машине. На водительском сиденье замер поникший Максим, который от длительного ожидания совсем отчаялся и застыл в равнодушном оцепенении, как приговоренный к казни ждет появления палача. Лев Иванович хлопнул его по плечу, чтобы привести немного в чувство:

– Не вешай нос, Макс. Все оказалось не так страшно, как вам наговорил сотрудник из страховой. Придется подождать – по заявлению страховой проводится проверка, займет вся эта возня недели три, после этого прокуратура напишет отказ и снимет запрет на процедуру наследования.

– Три недели – это десять номеров в простое и половина моего кредита в банке, – недовольно поморщился мужчина.

Лев в ответ промолчал, здесь он уже ничем помочь был не в силах. Но по дороге Максим спохватился и с чувством поблагодарил его за помощь.

Дальше день Льва покатился в медленном отпускном темпе – обед с женой на набережной, купание в море, прогулка. Мария с восторгом рассказала о прогулке по торговому центру, продемонстрировала новый маникюр, а вечером предложила:

– Зайдем в гости к Жуковым на чай? Нас Лена пригласила, она очень благодарна, что ты им помог хоть немного разобраться в неприятной ситуации. Так что тебя ждет небольшой сюрприз.

Лев нахмурился – он не был любителем неожиданностей, пусть даже от благодарных знакомых. Мария предупредила его реакцию:

– Знаю, тебе хочется сейчас поворчать, поэтому говорю заранее. Максим с Леной решили организовать ночные шашлыки на берегу, он специально поехал сейчас за свежим морским уловом. Поможем Лене спустить все вниз? Гриль, стулья и посуду. Ей таскать ничего нельзя.

– Чуть позже, мне кое-что надо с ней обсудить.

– Хорошо, – с легкостью согласилась Мария. – Я пока овощи помою и нарежу, помогу ей с закуской.

Гуров поднялся по ступенькам в хозяйский дом, где на веранде хлопотала Лена, а в плетеном кресле с телефоном в руках ее дочка Аня отщипывала из миски с большой кисточки плотные ягоды винограда. Женщина с радостью встретила гостя:

– Спасибо, что помогли разобраться! Мне Максим рассказал, как вы с ним по всему городу катались, даже в прокуратуру ездили! Ох, если бы не вы, я бы и дальше от переживаний с ума сходила!

– Не за что. – Гуров не любил эмоциональные моменты в своей работе и на страдания потерпевших или благодарность спасенных реагировал всегда сухо, по-служебному. – Лен, пока время есть, надо обсудить один вопрос. – Он покосился на девочку, но Лена махнула рукой, мол, можно говорить и при дочери. – Я обещал сотруднику страховой компании, что вы откликнетесь на его просьбу и передадите ему на время личные вещи покойной.

– Зачем? Вы же сказали, что все в порядке, что страховая ничего поделать не может, вот и ставит палки в колеса…

Лицо женщины вытянулось от удивления.

– Да, прокуратуре просто нужно время, чтобы провести стандартную проверку по заявлению. Вот только… Я так и не смог выяснить, для чего сотрудник страховой компании, как вы говорите, вставляет палки в колеса, зачем тормозит процесс наследования. Они в прокуратуру даже не отправили полную копию страхового договора, а Савельев донимает вас звонками и визитами. Это странно. Думаю, если мы отдадим ему кое-какие вещи, мужчина станет сговорчивее и больше не будет вам досаждать. Тем более это на время, он якобы хочет найти среди вещей доказательства вашей невиновности.

– Странный он какой-то. То угрожает, то вещи требует, то помочь хочет, – покачала головой женщина.

Она взяла фонарик и направилась к чулану, где в углу тянулась на чердак небольшая лестница.

– Мне тоже его просьба кажется необычной, – согласился Лев. – Поэтому я хочу сам взглянуть на эти вещи, прежде чем отдавать их Савельеву.

Лена уже его не слышала, она с ворчанием поднималась по узкой лестнице, подсвечивая себе фонариком, а Лев следовал за ней.

Выключатель щелкнул и осветил низкое помещение просторного чердака. По периметру мансарды с низким потолком высились самодельные полки с аккуратными картонными коробками. Ленина щепетильность проявлялась даже в хранении вещей – каждая коробка была подписана крупным ровным почерком. Хозяйка ткнула на коробки с надписью «Тина», и Лев принялся осторожно переносить их вниз.

В первой коробке лежала сложенная ровными стопками одежда: узорчатые платки, теплые платья и меховая жилетка. С возрастом Валентина сохранила любовь к блестящим, даже немного экстравагантным нарядам – на каждом платье было вручную нашито множество страз, пуговицы у жилетки тоже оказались щедро усыпаны блестящими камешками. Лев не стал нарушать ровный порядок укладки, лишь прошелся по карманам – не завалялось ли там чего-нибудь необычного. Во второй коробке лежали вышивки в деревянных рамках, а в третьей – полотенца, постельное белье и огромная резная шкатулка с дешевыми украшениями: кольцами из начищенной до блеска меди с большими разноцветными камнями, жгутами пластиковых бус, пестрыми браслетами из пластика с металлическими вставками.

– Был человек, и нет человека. Вот и все, что осталось от Тины нашей, красавицы. – В глазах у Лены появились слезы, она с нежностью погладила вышивки. – На старости лет за рукоделие взялась, вышивала так красиво! Я ей каждый месяц новый набор покупала, она к ним сама украшения добавляла. Вот глаза у кошечки стекляшками выложила зелеными, как красиво получилось! У Тины всегда вкус хороший был, не для нашей деревни.

Лев закончил осмотр и приподнял коробки, чтобы отнести их обратно на чердак, но женщина остановила его:

– Не поднимайте, я давно хотела разобраться с ее вещами. Одежду в поселок передадим, может, кто из сестер носить будет. Вещи-то хорошие, Тина умела наряды выбирать, чтобы красиво и долго носить. Вышивку я дома повешу, может, что-то в музей отнесем. Да, Анютка?

Увлеченная телефоном дочка лишь махнула в ответ головой. Женщина замялась, не зная, уместно ли будет ее предложение. Все-таки московские гости, нужны им такие подарки?

– Вы берите, если что понравилось… На память о Тине. Она вас запомнила хорошо, постоянно рассказывала, как ее в Москве генерал на машине с кожаным салоном катал.

Лев только улыбнулся:

– Пускай Маша выберет, я в женских штучках не разбираюсь. Вкуса нет, как вы говорите. – Он мгновенно стал серьезным: – А где бумаги, документы, письма или личные записи? Здесь только одежда и украшения.

– Ой! – спохватилась Лена. – Ань, а где Тинины бумажки? У тебя в комнате?

Девочка досадливо наморщила носик:

– Мам, я же унесла их в музей для выставки, ты забыла? Там открытки и конверты есть, и сами письма внутри. Но я их не читала, ты же мне запретила… У меня в комнате остался только столик, тот, который под зеркалом.

– Покажешь? – попросил Гуров девочку.

Она послушно дождалась согласия матери и повела сыщика в свою комнату. Пространство было обставлено добротной мебелью, стены оклеены нежными розовыми обоями, на окне белые занавески, на полу бежевый пушистый ковер – комната настоящей принцессы. Из всей обстановки выделялся только старенький резной столик. Он хорошо сохранился, но его затейливые узоры и изогнутые формы плохо вписывались в общий дизайн комнаты. Столик вплотную был приставлен к зеркалу, миниатюрная столешница была завалена косметикой, заколками и другими неизвестными Гурову женскими штучками для наведения красоты. Под столешницей красовалась целая система из крохотных выдвигающихся ящичков.

Лев тактично обратился к девочке, чтобы она не испытывала неловкость:

– Мне необходимо осмотреть каждый ящик. Я понимаю, что там, скорее всего, твои личные вещи, но мне они не нужны. Если я увижу что-нибудь… м-м-м… нежелательное, твои родители об этом не узнают, я обещаю. Я лишь хочу убедиться, что там нет бумаг твоей родственницы.

Аня громко хохотнула, как ее взрывной отец, выудила из горки заколок на столешнице шпильку, потянула один из ящиков и ткнула куда-то сбоку острием. С резким щелчком выскочила деревянная пластинка, служившая вторым дном. Девочка лукаво прищурилась:

– Это хотели найти, да? Я читала про такие секретные места, но там ничего интересного не было, никаких драгоценностей. Только письма от какого-то Гриши… Ой, я обещала маме не читать письма Тины, она думает, что я еще слишком маленькая для такого. Вы ей не расскажете?

Лев кивком подтвердил.

– Ничего интересного там не было, письма все без конвертов, про любовь и все такое, я половину и не поняла.

– Где сейчас эти письма?

Девочка задумалась, вспоминая.

– В музее, кажется, вместе с остальными. Я их нашла и сложила в общую пачку, чтобы мама не заметила, а потом унесла все в музей. Мой руководитель должен просмотреть все письма и отобрать, какие будут участвовать в выставке. Но письма от Гриши точно не подойдут, они были написаны после войны, там дата стоит, а мы хотим разыскать треугольники с фронта.

– Ань, я хотел бы взглянуть на эти письма, можешь принести их завтра?

Девица кивнула:

– Да, принесу. Говорю же, там только открытки интересные, а письма не подходят, они слишком современны.

В комнату заглянула Лена с телефоном и поманила пальцем Гурова. Зажав динамик, она прошептала:

– Тут этот звонит, из страховой, спрашивает, во сколько за вещами приезжать. Что сказать ему?

Лев забрал телефон:

– Это Гуров. Приезжайте завтра в первой половине дня. В моем присутствии сможете осмотреть все вещи покойницы.

– В смысле, при вас?! – возмутился глухой голос на том конце. – Вы что, думаете, все так быстро, раз-раз, и все? Мне нужны вещи как минимум на пару дней, чтобы изучить все досконально!

– Хорошо, у вас будет пара дней, но здесь, в доме Жуковых, и при свидетелях. До свидания, ждем вас завтра.

Лев по тяжелому дыханию и длинным паузам понял, что его собеседник изо всех сил сдерживает гнев, поэтому решил закончить разговор, чтобы не заниматься бессмысленным препирательством.

После визита в прокуратуру он твердо решил узнать, зачем страховщику так нужны личные вещи умершей женщины. Сыщик поделился с Максимом планом: разрешить Савельеву осматривать вещи, но при родственниках, при свидетелях. Максим был согласен на любой вариант, лишь бы назойливый Анатолий отстал от его семьи. А после разговора по телефону Гуров объяснил Лене, что завтра будет необходимо дать возможность сотруднику страховой сколько угодно рассматривать вещи из всех трех коробок, но так, чтобы он был все время на глазах у членов семьи.

Солнце почти село, и Лев принялся спускать по лестнице на берег моря складную мебель, мангал и тарелки с закусками, а сам при этом размышлял, не будет ли Мария против, если он завтра проведет с сотрудником страховой компании несколько часов. Его разбирало любопытство, что же так упорно выискивает Анатолий. Может быть, он проговорится невзначай.

Час спустя начался пикник. Максим ловко поджаривал на гриле все, что ему давали, от хлеба до свежей рыбы. Женщины устроились в удобных складных креслах за веселым разговором. Присоединилась и Аня – принесла портативную колонку, и по берегу понеслись заводные ритмы старых хитов. Лев насмешил женщин парой историй из оперативной практики, поболтал с Максимом, попробовал все блюда и решил после сытного ужина прогуляться вдоль берега.

Отойдя метров на десять, он вдруг заметил шевеление среди зеленой густой растительности на холме, где виднелась красная крыша дома Жуковых. В лунном свете было трудно рассмотреть что-либо, но сыщик увидел, как будто перекатывается волна по зеленому ковру, хотя с моря дул всего лишь нежный бриз. Он поторопился вернуться к компании, чтобы спросить, видят ли они то же самое.

В кресле сидела одна Мария, она протянула ко Льву руки:

– Лев, как хорошо, такой милый вечер! Смотрела, как ты гуляешь, и думала, что люблю тебя еще сильнее, чем раньше!

– А где все? – Внутри у опытного опера сжалась тревожная пружина.

– Лена с Максом пошли прогуляться по берегу, Анютка в дом убежала за пледами, а то прохладно стало. – Она всмотрелась в встревоженное лицо мужа: – Что-то случилось?

На объяснения времени не было. Гуров бросился вверх по лестнице, перешагивая через две ступеньки, и влетел в калитку одним движением, чуть не сбив женщину с ребенком на дорожке у пруда. Пара ступеней в коттедж Жуковых, и он очутился в темной прихожей. Опер нащупал ручку двери, рванул ее на себя, окинул профессиональным взглядом помещение просторной прихожей и поймал движение в зеркале, где отражался кусочек веранды. Он бросился туда и почти споткнулся об Аню.

Ее тело вытянулось вдоль порога, под головой растекалась лужицей кровь. Возле веранды в кустах шуршал убегающий преступник, но Лев не мог броситься следом, он проверял пульс на шее у девочки и одновременно набирал номер «Скорой помощи».

За спиной забухали тяжелые шаги – в проеме двери показался Максим, а за ним Лена. При виде лежащей дочери женщина тонко вскрикнула и бросилась на пол, а отец замер с растерянностью на лице.

Вдруг Елена Жукова вся собралась, словно отрубила рвущиеся наружу эмоции, и приказала мужу:

– Беги на кухню, неси аптечку и мокрое полотенце, оно чистое, на сушилке висит. Я промою рану.

Девочка застонала:

– Мама, меня ударил кто-то… Я услышала на веранде шум, выглянула, и он меня ударил… Как больно, мамочка!.. – Аня заплакала.

– Тише, тише, помолчи, у тебя сотрясение. Сейчас поедем с тобой в больницу, не бойся. Я с тобой поеду.

Женщина ловкими движениями промокала рану. Максим, застывший рядом с выражением муки на лице, встрепенулся от нового шороха:

– Он здесь! Я убью его сейчас! Ах ты, гадина!

Мужчина бросился через невысокие перила, но его остановил окрик жены:

– Максим! Не смей! Там очень крутой спуск, ты можешь разбиться! Лучше помоги донести Аню до дивана!

Супруги вдвоем помогли дочери подняться и дойти до дивана. Кровь у девочки остановилась, и у Лены получилось осмотреть рану.

– Ничего страшного, просто рассечена кожа. Полежишь пару дней в больнице под наблюдением врачей, – с облегчением выдохнула она.

Со стороны улицы донесся звук сирены, и Максим бросился встречать медиков. Гуров подошел к дивану.

– Ань, давай я помогу тебе дойти до твоей комнаты, ты сможешь?

Девочка встала. Лена бросила удивленный взгляд, и Лев пояснил:

– Надо вызвать полицию. Кто-то проник в дом и напал на девочку.

– Да что же у нас грабить, мы совсем не богачи!

От удивления брови женщины взметнулись вверх. Она обвела пространство взглядом и застыла в ступоре. На полу было разбросано содержимое коробок с надписью «Тина». Одежда, постельное белье, скромные украшения, так любовно уложенные Леной, были вывалены в беспорядке и раскиданы по всей веранде. Кто-то спешно рылся в коробках, когда его спугнула забежавшая в дом девочка. Шум убегающего преступника они слышали до сих пор в зарослях, но могли лишь беспомощно смотреть, какой разгром он устроил.