Текст книги "Каменный след"

Глава 5

Вернувшись в усадьбу, сыщик не стал входить в дом, а направился в будку, находившуюся рядом с воротами. Там сидел охранник – крепкий, высокий мужчина лет сорока.

– Я полковник Гуров, – представился сыщик. – Я приехал вчера, чтобы расследовать гибель Ирины Бурилкиной. А вас как звать?

– Моя фамилия Княжевич, звать меня Юрий Алексеевич, – отвечал мужчина. – Я работаю охранником в этой усадьбе.

– Мне нужно с вами поговорить, – сказал Гуров. – Скажите, вы с вашим напарником, Угрюмовым, дежурите посменно?

– Да, по двенадцать часов, – отвечал Княжевич. – С восьми утра до восьми вечера, а следующий идет в ночь, до восьми утра.

– В то утро, десять дней назад, когда ваши хозяева отправились на прогулку в горы, вы дежурили или отдыхали?

– Дежурил. Я как раз заступил на дежурство, когда они пошли гулять.

– А во сколько они вышли за ворота усадьбы, помните?

– Да, помню. Было около половины одиннадцатого. Точнее, десять двадцать три.

– Вы всегда так запоминаете все, что происходит?

– Да, всегда. Это профессиональный навык. Я ведь некоторое время прослужил в полиции.

– Вот как? – удивился Гуров. – И сколько же было это «некоторое время»?

– Восемь лет. Ушел в отставку в звании лейтенанта.

– А почему? Были какие-то неприятности?

– Нет, никаких особых неприятностей не было. Просто Аркадий Семенович предложил мне оклад в два раза больше того, что я получал в полиции. А нагрузка, сами понимаете, не сравнить. Здесь я, можно сказать, живу в санатории. Обязанностей немного, а деньги хорошие.

– Понятно… А ваш напарник, Угрюмов, он, случайно, тоже не из полиции?

– Нет, Паша не из полиции. Он спортом занимался, боксером был. Получил пару тяжелых нокаутов, с сотрясением мозга, и решил завязать. Да вы лучше его самого спросите, он расскажет. Только не сейчас – сейчас он еще спит. Он ведь только недавно дежурство сдал.

– Обязательно спрошу. Ладно, вернемся в то утро, 3 августа. Значит, четыре человека вышли из ворот и отправились на прогулку. Вы были здесь, в будке?

– Да, я ведь был на дежурстве.

– А где был в это время ваш напарник, случайно не знаете?

– Почему же, случайно знаю. Паша у нас страстный охотник. И все время, когда он не на дежурстве, проводит в горах, охотится.

– А на кого он охотится?

– Чаще всего он птицу приносит. Фазанов, куропаток, еще каких-то, я их даже названий не знаю. Иногда зайца подстрелит. Ни на что запрещенное он не охотится, это точно. Ни на кабанов, ни на оленей или косуль…

– И кому же Угрюмов отдает свою добычу? Или он ее сам готовит?

– Зачем же самому стараться? Нет, он все Георгию отдает. А тот готовит разные вкусные блюда. И большая их часть достается Павлу.

– Значит, в то утро Угрюмов тоже был на охоте. И когда он вернулся?

– Уже после обеда. Точно, он даже на обед опоздал. Часа в три вернулся.

– Так, с напарником понятно. А где был водитель Руслан?

– Он в Сочи ездил. Повез туда Анжелу, нашу горничную, она же экономка. Она поехала продукты закупать.

– А во сколько они поехали?

– За час до того, как Аркадий Семенович и остальные на прогулку отправились. Даже чуть раньше, в девять часов с минутами.

– Значит, в момент, когда группа была на тропе, ни Руслана, ни Анжелы не было в усадьбе?

– Нет, не было.

– А когда они вернулись?

– Поздно, в половине первого. Они вернулись, когда на тропе уже все случилось, и тут все на ушах стояли.

– А во сколько, кстати, вернулись гуляющие? Когда пришла весть о трагедии?

– Сейчас скажу… Это было в двенадцать с четвертью. Да, в четверть первого.

– А вторая горничная, Зина Истомина, и ее муж, садовник, – они где были в это время?

– Этого я не знаю. Я знаю только о тех, кто мимо меня через ворота проходит.

– А разве у вас в усадьбе нет камер наблюдения?

– Почему же, есть. Вон одна на воротах висит. И еще четыре камеры есть, по периметру парка. По ним видно, если кто-то полезет через ограду. Охранник, который ночью дежурит, здесь в будке не сидит, он в доме, в специальной дежурке сидит, куда показания с камер выведены.

– Значит, камеры только на ограде стоят?

– Нет, не только на ограде. У входа в дом есть одна камера, и другая – с обратной стороны.

– А в самом доме?

– Нет, в самом доме камер нет. Я предлагал Аркадию Семеновичу установить штуки три – ведь так надежней будет. Но он отказался. Сказал, что не хочет, чтобы его домашние, а также обслуживающий персонал думали, что за ними следят.

– Понятно… Значит, вторую горничную ты не видел, садовника тоже. Еще остались управляющий Косолапов, повар Георгий Шенгелия и Лена, дочь Бурилкина. Их ты тоже не видел?

– Лену не видел. Она иногда поздно встает, уже около девяти. Так что ее я и не рассчитывал в такое время увидеть. Жора, скорее всего, был на кухне, обед готовил. А Борис Борисович… Вот его я видел. Он и за ворота выходил, но большую часть времени ходил вокруг дома, и в парк ходил, и в гараж. Как будто искал что-то.

– Вот как? Интересно, что же он искал? Ладно, Юрий, на этом пока все. Как ты понимаешь, мне еще не раз придется с тобой поговорить.

Выйдя из будки охранника, Гуров постоял некоторое время, а затем решительно направился к дому. Его заинтересовали слова охранника Княжевича о странном поведении управляющего. Что он искал в утро трагедии?

Бориса Косолапова Гуров застал на кухне – тот беседовал с поваром. С Георгием Шенгелией сыщик тоже планировал побеседовать, но чуть позже. А пока он прервал этот разговор, заявив, что ему нужно задать управляющему несколько вопросов. Выйдя с Косолаповым наружу, он спросил:

– Скажите, чем вы были заняты в тот день, 3 августа, когда случилось несчастье с Ириной Бурилкиной?

– А, вам Юра уже сообщил, что я везде ходил? – весело спросил управляющий. – Что ж, тут нет никакого секрета. Видите ли, Лев Иванович, я отвечаю за всю усадьбу, за ее состояние. Между тем обращу ваше внимание, что приближается зима…

– Сейчас август, о какой зиме вы говорите? – удивился Гуров.

– О самой обычной зиме, которая в горах наступает раньше, чем на равнине, иногда приходит внезапно, – объяснил Косолапов. – Уже в начале ноября здесь может выпасть снег. К этому времени у меня все должно быть готово. Нужно выявить, какие части дома нуждаются в ремонте, и провести этот ремонт. Нужно посмотреть, в каком состоянии садовые дорожки и подъездные пути к дому. Нужно проверить все системы жизнеобеспечения: свет, водопровод, канализацию. Это большая и ответственная работа. Ее за один день не сделаешь. И в тот день, 3 августа, я все утро отвел на осмотр своего хозяйства.

– И что, нашли какие-то недочеты? Что-то, что нужно исправить?

– Нашел, конечно. Половину блокнота исписал, список составлял, что нужно сделать. Хотите, покажу?

– Нет, спасибо, не надо. А вот я хочу вас спросить: вы можете сказать, чем сейчас занимается каждый из членов обслуживающего персонала?

– Конечно, могу, – с готовностью отозвался управляющий. – Вас кто-то конкретно интересует или всех подряд перечислять?

– Ну про кого-то я уже знаю, – отвечал Гуров. – Охранник Княжевич находится на дежурстве, сидит в будке. Его коллега Павел Угрюмов, если верить Княжевичу, сейчас спит. Повара Георгия Шенгелию я только что видел на кухне. Водитель Руслан повез хозяина в Сочи. Остаются две горничные и садовник. Где они сейчас находятся, что делают?

– Садовник Петр пятнадцать минут назад работал в дальнем конце парка, уничтожал сорняки и чинил дорожку, про которую я ему сказал, что ее нужно привести в порядок. Анжела убирается в комнатах на втором этаже. А Зина Истомина сейчас в подсобном помещении, занимается глажкой.

– Однако вы действительно все знаете! – восхитился Гуров. – Все детали вашего хозяйственного механизма смазаны, весь он работает как часы. И нарушить его работу может только какое-то чрезвычайное происшествие – например, несчастный случай… В таком случае скажите, а где находятся дети Бурилкина, Олег и Лена?

– Могу и о детях сказать, хотя они и не входят в мою сферу ответственности, – отвечал Косолапов. – О детях сказать легко, потому что они находятся вместе – играют в теннис на корте. Олег пытается доказать сестре, что он чему-то научился и теперь почти ей не уступает.

– Ваши знания меня поражают, – хмыкнул Гуров. – Что ж, воспользуюсь полученной информацией и отправлюсь в подсобное помещение. Хочу переговорить с горничной Зиной. А детям хозяина мешать не буду. Играют – и пусть играют.

Он вошел в дом, нашел лестницу, ведущую в подвальное помещение, и спустился туда. Управляющий оказался точен: Зина в самом деле гладила постельное белье. Гуров попросил ее не прерывать работу и заверил, что его вопросы ей не помешают.

– Вы давно здесь работает? – спросил он.

– Три года уже, – отвечала горничная. – С самого начала, как этот дом построили.

– А ваш муж, Петр?

– С того же времени. Мы с ним вместе сюда устроились.

– И не думаете уходить? Все здесь хорошо?

– Да, в «Гнезде» все замечательно. Аркадий Семенович хороший хозяин.

– Как вы с Анжелой делите ваши обязанности? Кто что делает?

– Она считается вроде как старшая, вроде экономки. Она за продуктами ездит, записи хозяйственные ведет. А еще она Жоре на кухне помогает, стол накрывает к обеду, к ужину. А я больше по уборке. Глажу вот, пыль вытираю, полы мою…

– Кому из хозяев вы подчиняетесь? Вряд ли сам Бурилкин занимается хозяйством…

– Да, Аркадий Семенович почти каждый день по делам уезжает, он хозяйственными делами не интересуется. А мы с хозяевами и не имеем дела, наш начальник – Борис Борисович, управляющий.

– Что вы можете сказать о погибшей Ирине Бурилкиной?

– Об Ирине Васильевне я могу сказать только хорошее, – отвечала горничная. Она на минуту перестала гладить, застыла с утюгом в руке; в уголках ее глаз показались слезы. – Да здесь все ее любили. Она была такая заботливая, такая добрая! Замечательная женщина!

– У нее со всеми были хорошие отношения? Ни с кем не было конфликтов?

Горничная на короткое время задумалась, потом пожала плечами:

– Нет, не могу припомнить, чтобы Ирина Васильевна с кем-то ссорилась, были какие-то конфликты.

– Неужели ее муж никогда не выпивал слишком крепко? Неужели они никогда не ругались?

– Конечно, Аркадий Семенович иногда мог выпить… Вернется из Сочи такой… ну, из машины с трудом выходит. Тогда Ирина Васильевна, конечно, огорчалась. Но ссорой это назвать нельзя. Знаете, как у них ссоры выглядели? Ирина Васильевна замолкала и молчала весь день. Иногда и к столу не выходила. Перекусит что-нибудь на скорую руку и уйдет гулять. Разве это ссора? Да и такие размолвки долгими не бывали. День, самое большее два такое продлится – а потом они мирятся, и все идет как обычно.

– Скажите, Зина, а где вы были утром 3 августа, когда случилось это несчастье?

– Сейчас вспомню… Кажется, я все утро из дома не выходила. Ну да – ведь в тот день Анжела поехала в город, продукты покупать. Значит, на втором этаже, в комнатах, мне надо было убираться. Вот я там и убиралась.

– Все утро, до самого обеда?

– Нет, часов до одиннадцати я убиралась, а потом пошла сюда, в подвал. Надо было стирку запустить, погладить кое-что, пыль вытереть…

– Значит, утром вы убирались во всех комнатах. Все они были открыты, обитатели дома все ушли?

– Нет, не все. Лена еще не вставала. У нее в комнате музыка играла, через дверь слышно было. Она иногда так делает – утром час или два валяется в постели, музыку слушает. Мы ее тогда и не беспокоим – ведь комнату можно и позже убрать, верно?

– А родители ей это разрешали? Не ругали за такое поведение?

– Нет. Иногда Ирина Васильевна попеняет – что, мол, ты, Лена, все валяешься? Но чтобы ругать – нет, такого не было. Все же, понимаете, она им не родная дочь. И они это всегда помнят, бережливо так к ней относятся.

– То есть к родному сыну относились строже, чем к ней?

– Вот именно. Олега могли наказать, и часто наказывают. А Лену – никогда.

– Значит, в тот день, 3 августа, Лена встала поздно. А когда именно?

– Я не знаю…

– А когда вы ее в первый раз в то утро увидели, можете сказать?

– Увидела… Когда все случилось, тогда и увидела. Прибежали Аркадий Семенович с Сергеем, и их гость, Илья Анатольевич, рассказали, что Ирина Васильевна в камнепаде погибла. Все сбежались, стали их расспрашивать… Вот тогда и Лена появилась. Я даже не заметила, как она из дома вышла.

– И Олега вы тогда же увидели?

– Нет, что вы! Олежка раньше поднялся. Он встал практически сразу после того, как Аркадий Семенович с Ириной Васильевной на прогулку ушли. Он еще обиделся, расстроился, что они без него ушли. Хотел даже за ними бежать, догнать. Но Борис Борисович ему не разрешил. Он в это время остался за старшего. И он сказал, что не может позволить Олегу одному по тропе убежать. Потому что Олег, во-первых, еще не позавтракал. А во-вторых, в точности неизвестно, по какой тропе его родители пойдут гулять – по нижней или по верхней.

– А что это за две тропы? Я ничего об этом не слышал.

– Вот как вы выходите за ворота, метров через пятьдесят тропа разделяется. Налево уходит тропа, ведущая к Красной Поляне. Мы ее называем нижней. А прямо и направо уходит тропа в горы и потом к озеру.

– Значит, Олег хотел бежать за родителями, но управляющий ему не разрешил. И что он стал делать?

– Как что делать? Завтракать пошел конечно.

– Анжела и водитель в то время из города еще не вернулись?

– Нет, они позже приехали, примерно через полчаса. Да они почти в одно время с полицией приехали. Ведь Аркадий Семенович сразу полицию вызвал.

– И ваш муж, Петр, тоже туда пришел, к воротам?

– Ну да, он тоже услышал, что что-то случилось, и подошел, чтобы все узнать.

Гуров кивнул и встал со стула.

– Спасибо за информацию, – сказал он. – Вы мне очень помогли.

И отправился искать следующего собеседника.

Глава 6

У сыщика был выбор – поговорить сейчас с мужем Зины, садовником Петром Истоминым, или с ее напарницей, горничной Анжелой. Поскольку Гурову после сидения в подвале хотелось побыть на воздухе, он выбрал садовника. Выйдя из дома, он обогнул его и направился в дальний конец парка, где, по словам управляющего, в это время трудился садовник. Он прошел мимо корта, откуда доносились звуки ударов по мячу и молодые голоса, и двинулся дальше. Но тут из-за поворота ему навстречу выбежал человек, которого он сегодня мельком уже видел – утром, за столом. Это был гость Бурилкина, Илья Анатольевич Коточилов. Он был в шортах и беговых туфлях, и он тяжело дышал после длительного бега. И сыщик тут же изменил свой план. Он решил, что садовник пока подождет, а лучше побеседовать с гостем.

– Как кстати вы мне встретились, – сказал он. – Мне бы нужно с вами побеседовать. Или вы еще не закончили свою пробежку? В таком случае я подожду.

– Нет-нет, ждать не надо, – ответил Коточилов и остановился. – Я, правда, планировал побегать еще пять минут, но вполне могу и сейчас остановиться. Хорошенького понемножку, как говорится. Только давайте не стоять на месте, а пройдемся в среднем темпе. Так тренеры рекомендуют делать после пробежки.

– Не возражаю, – сказал Гуров. – Пройтись средним темпом – самое правильное занятие в такое утро. Давайте вон туда пойдем, по нижнему ярусу. Меня, как вы понимаете, интересует все, что относится к гибели Ирины Бурилкиной. Как вы сами считаете – это несчастный случай или камнепад был подстроен, как думает Аркадий Семенович?

Собеседник Гурова развел руками.

– Даже не знаю, что тут думать, – отвечал он. – Все выглядело как несчастный случай. И если бы не эта веревка, которую нашел кто-то из полицейских, никому бы и в голову не пришло, что тут может крыться злой умысел. Но веревка – это непреложный факт, я сам ее видел. Хотя она могла каким-то образом оказаться на том склоне, и ее просто принесло вместе с камнями…

– Бурилкин подозревает, что это было покушение на него самого, устроенное неким Юрием Суконцевым. Вы знаете этого человека?

– Кто же Юрку Суконцева не знает? В этих краях его все знают. Жуткий тип! Самый настоящий бандит, только легальный.

– Мне говорили, он содержит большой штат охраны, настоящее охранное предприятие, только не оформленное…

– Да, есть у него такой ЧОП. А еще он содержит штат юристов, собственное адвокатское бюро. Поэтому к Юре Суконцеву очень сложно подобраться. И вообще с ним очень трудно бороться. Он как удав: если решит поглотить какую-нибудь добычу, то его непросто остановить. Не остановится, пока целиком не проглотит.

– Вы хотите сказать, что он занимается поглощением предприятий?

– Ну да, это его, можно сказать, основной бизнес. Как только в Сочи и его окрестностях возникнет какой-то перспективный бизнес, какой-нибудь стартап, Юра тут как тут. Раз – и проглотил. Поэтому, если ты решил заняться бизнесом в Черноморском регионе, ты всегда должен быть настороже, смотреть, чтобы тебя не слопали.

– Однако вы, как я понимаю, решили заняться таким бизнесом…

– Ну да, решился. Отчасти меня на это дело Аркадий подбил. Он же не испугался, и он мне все уши прожужжал, какие здесь перспективы открываются. Вот я по его примеру и вложился в некоторые отели в Лазаревском и в Туапсе, а здесь, в Красной Горке, построил часть дорог.

– И что, пока не пожалели?

– Нет, пока все идет замечательно. Денежки идут, я думаю еще вложения сделать.

– Значит, вы считаете, что Суконцев мог устроить такое необычное покушение?

– В вашем вопросе содержатся два разных вопроса: способен ли наш «крестный отец» на преступление и имеется ли у него материальная возможность провернуть такое непростое дело? И на оба эти вопроса я отвечу «да». Суконцев – как раз такой негодяй, который может убить четырех человек, чтобы ликвидировать одного, который ему мешает. И возможностей для такого хитрого дела у него достаточно.

– Теперь я хочу поговорить о другой стороне дела. Вы давно знакомы с Бурилкиным?

– Достаточно давно. Как-то пересеклись на одном проекте, сдружились и с тех пор только больше и больше сходимся. У нас оказалось много общего. Потом, я закоренелый холостяк, а Аркадий создал прекрасную семью, у него замечательная жена, Ирина… К сожалению, теперь уже нужно говорить «была прекрасная жена»… Вот почему я люблю у него гостить здесь, в «Орлином гнезде».

– Так вы не в первый раз здесь гостите?

– Нет, конечно! Он создал эту усадьбу три года назад, и с тех пор я постоянно часть лета провожу здесь.

– Значит, вы говорите, что Ирина и Аркадий Семенович были прекрасной парой. Неужели между ними не случалось каких-то конфликтов, не возникало напряжения?

– Ну, в семье не бывает, чтобы не случалось вообще никаких конфликтов. Аркадий – нормальный мужик, и ничто мужское ему не чуждо. Иногда, особенно во время жизни в Москве, возникают какие-то женщины… какие-то мужские развлечения… Ирину это, разумеется, не могло устроить, и у них случались размолвки…

– Под «мужскими развлечениями» вы имеете в виду оргии?

– Что вы! Ни в коем разе! Никаких оргий! Так, обычная клубная жизнь… Ну должен же человек иногда расслабиться…

– О разводе речь не шла?

– Нет, что вы! Даже близко к этому не подходило. Аркадий очень любил свою жену, ценил ее. Всегда спрашивал ее совета в серьезных вопросах.

– Например, в каких вопросах?

– Например, советовался, нужно ли создавать бизнес здесь, в Красной Горке, надо ли строить «Орлиное гнездо». Я точно знаю, что Аркадий спрашивал мнение жены по этому вопросу. И если бы Ирина сказала решительное «нет», эта усадьба не была бы построена.

– Скажите, а приемная дочь Лена – она не внесла напряжения в отношения супругов? Ведь она красивая девушка, и она не является дочерью Бурилкина. Это не вносило какого-то диссонанса?

– Насколько я знаю, нет. Ведь Лена – родственница Ирины, не Аркадия. Ирина просила мужа принять девочку, удочерить ее. И, насколько я знаю, супруги ни разу не пожалели об этом решении.

– А вы не знаете, кому должно перейти имущество Бурилкина в случае его смерти? Он составил завещание?

– Немного странный вопрос, вы не находите? Аркадий пока умирать не собирается. Погиб ведь не он, а его жена. А у Ирины своих денег, как я понимаю, не было, так что о наследовании речь не идет. Но если вопрос задан, я вам отвечу. Я не знаю, составил ли Аркадий завещание. А юридически в случае его смерти имущество разделят его дети, Олег и Лена. Других близких родственников у Аркадия, насколько я знаю, нет.

– Я вижу, вас этот вопрос покоробил, – сказал Гуров. – Но что делать – в ходе расследования приходится интересоваться самыми разными вещами, задавать в том числе и неприятные вопросы. Спасибо, что внесли ясность.

– Да, у меня к вам тоже есть серьезный вопрос, – проговорил Илья Коточилов, остановившись. – Прошло уже десять дней со дня смерти Ирины. Похороны состоялись, я простился с Ириной Васильевной. И теперь я бы хотел вернуться в Москву. Собственно, мне никто не запрещал уезжать отсюда, и я хотел уехать сразу после похорон. Но тут я узнал, что предстоит следствие, что сюда приедете вы. И я подумал, что у вас могут быть ко мне вопросы. Теперь, если нужда в моем присутствии отпала, могу я уехать из «Орлиного гнезда»?

Гуров подумал минуту, потом решительно сказал:

– Да, можете уезжать. У меня к вам вопросов больше нет. Только оставьте мне ваш номер телефона и другие контакты, по которым с вами можно связаться.

На этом он расстался с бизнесменом Коточиловым. Тот повернул к дому, а Гуров пошел бродить по парку. Он хотел найти садовника Петра Истомина. Искать пришлось довольно долго. Наконец сыщик обнаружил садовника на верхнем ярусе парка. Как и говорил управляющий Борис Косолапов, Истомин чинил дорожку, размытую дождями.

– Придется тебе, Петр, на время прервать свою работу, – сказал ему Гуров. – Мне надо с тобой поговорить, задать несколько вопросов. Первый вопрос такой: где ты был и что делал утром 3 сентября, в тот день, когда погибла Ирина Бурилкина?

Петр Истомин ответил не сразу, он размышлял не меньше минуты. И вскоре Гуров понял, что так будет все время их беседы. Садовник относился к числу тугодумов, ни на один вопрос не мог ответить сразу, не подумав.

– Тут одним словом не ответишь, – наконец заговорил Петр Истомин. – Потому что я в разных местах был, разными делами занимался. Значит, с утра я позавтракал…

– Ты что, отдельно ото всех завтракаешь?

– Так мы все, обслуживающий персонал, едим отдельно, кому когда удобно. Обычно я раньше всех за стол сажусь. Иногда, правда, водитель Руслан меня опередит – это если ему нужно Аркадия Семеновича на самолет везти, а до этого еще машину осмотреть. Тогда он раньше меня ест. А так обычно я за столом первый. Так вот, в то утро я был первый на кухне. Георгий сделал мне мясо с овощами, как он умеет, я позавтракал, вышел через заднюю дверь в парк и направился в розарий. Потому что…

– Подожди-ка, – перебил его Гуров. – Значит, в доме, кроме парадного входа, есть еще задняя дверь?

– Конечно, есть, – ответил садовник, который даже несколько удивился такому вопросу. – В таких усадьбах положено заднюю дверь иметь. Мы, обслуга, через парадную дверь редко ходим. Так вот, значит, я направился в розарий, потому что пора было обрезать старые розы – они очень вытянулись, а некоторые начали сохнуть. Надо было ими заняться, а заодно осмотреть участок стены, который я наметил подправить.

– Подправить стену? – удивился Гуров. – Разве это твоя обязанность?

– Нет, конечно, не моя, – отвечал Истомин. – Просто меня Борис Борисович попросил посмотреть, где, в каких местах стена обветшала. Поскольку я по всему парку хожу, в самые далекие уголки залезаю, то я лучше других знаю, в каком состоянии находится ограда. И Борис Борисович попросил меня сделать что-то вроде карты ограды – где ее нужно поправить. А потом он должен прислать рабочих, и они уже будут все делать. Вот я в то утро и хотел посмотреть, насколько стена в том месте обветшала.

– Выходит, стена в «Орлином гнезде» старая? – спросил Гуров. – Но как же так? Ведь усадьба, как мне говорили, основана всего три года тому назад?

– Нет, вы не так поняли, – принялся объяснять садовник. – Это Аркадий Семенович три года назад этот участок купил. А раньше здесь уже стоял дом, еще до революции был построен. И парк был при доме. Но потом усадьбу сожгли, помещик бежал. При советской власти здесь был детский санаторий. Но дорога была плохая, условий для содержания детей не было, и санаторий закрыли. Парк пришел в упадок, а дом вообще разрушился. Аркадий Семенович здесь все перестроил. Старое строение снес, построил совершенно новый дом. А парк в основном остался старый. Я его только окультурил, новые деревья подсадил, цветники разбил. Ну а стена вообще осталась прежней. Борис Борисович все говорит Аркадию Семеновичу, что нужно построить новую стену, современную ограду, но Аркадий Семенович почему-то не хочет.

– А почему он не хочет?

– Это уж вы у него спросите. В общем, пока что эта стена – не очень надежная защита. Есть несколько мест, где через нее легко можно перелезть или в дыру пролезть. И один такой участок находится возле розария. И я хотел…

– Я уже понял, что ты хотел осмотреть состояние стены. Но, как я понимаю, что-то тебе помешало?

– Да, мне помешали во всем – и розы обрезать, и стену осматривать. Я вдруг услышал какой-то шум, возню на верхнем ярусе, возле теплиц, и поспешил туда. А когда прибежал, обнаружил, что там еноты вредничали.

– Так у вас еноты вредители?

– Ну да, на всем Кавказе так. Они тут вроде крыс: воруют пищу, роются в отбросах, подкапывают съедобные растения.

– Значит, ты увидел енотов и прогнал их?

– Нет, самих разбойников я не видел, они к моему приходу уже убежали. Но они порвали пленку в одной теплице, разрыли землю на грядке, где я клубнику выращиваю, еще что-то напортили. Ну и я занялся уже новым делом – стал все исправлять после этого набега. И занимался этим до тех самых пор, пока возле дома не послышался шум. Как раз тогда вернулись люди с прогулки и принесли весть, что Ирина Васильевна погибла.

– А пока ты работал в розарии, а потом поправлял повреждения у теплиц, ты никого не видел?

Садовник подумал немного и решительно покачал головой:

– Нет, никого не видел. Вот только енотов и слышал.

– А телефон у тебя не звонил?

– Так я его с собой и не беру, когда работать иду, – объяснил Истомин. – А то жена как начнет названивать, всякие вопросы задавать – так работать некогда будет.

Гуров исподлобья взглянул на своего собеседника и задал ему следующий вопрос:

– Скажи, Петр, ты ведь везде в парке бываешь, иногда работаешь в самых глухих местах. Копаешься тихо в земле, тебя никто не видит, а ты, наоборот, можешь всех видеть и слышать. Скажи, ты не видел каких-то сцен, которые люди хотели бы скрыть?

Гуров спросил – и стал следить за своим собеседником. Ему были важны даже не его слова, а его реакция на этот вопрос. И он эту реакцию увидел. На лице садовника отразилось секундное замешательство. Промелькнуло – и тут же исчезло. И Петр Истомин решительно ответил:

– Не знаю, что вы такое имеете в виду, только я ничего такого секретного не видел. А кроме того, если я вижу, что люди расположились где-то неподалеку уединенно поговорить и о моем присутствии не догадываются, я сразу начинаю покашливать, или лопатой греметь, или еще какие-то звуки издавать. Чтобы никого не ставить в неловкое положение. Ну и себя самого в такое положение не ставить.

– Очень правильное поведение, – одобрил Гуров. – Все, больше не буду мешать.

И он отошел от садовника и двинулся к дому. По дороге сыщик пытался угадать: что же все-таки означало секундное замешательство Петра Истомина? Чьи тайны он подслушал или подглядел?