Текст книги "Гроссмейстер сыска"

Глава 2

– Вот за что я не люблю осень, – сказал Крячко, поднимая воротник своей невзрачной курточки и неодобрительно поглядывая на темное небо, откуда опять начинало капать, – так это за то, что постоянно идет дождь, а по ночам чертовски холодно. А в остальном она мне даже нравится.

– Очень глубокомысленное замечание, – согласился Гуров. – А зиму ты не любишь за то, что идет снег, а лето – за то, что стоит жара и так далее… Можно подумать, что ты передвигаешься по городу на своих двоих и мерзнешь на остановках, а не раскатываешь на собственном автомобиле!

– Сегодня нет, – с ухмылкой ответил Крячко, ныряя на переднее сиденье гуровского «Пежо». – Но вообще я говорю в принципе. Поэты вечно вздыхают: «Ах, осень-осень!» Я счел нужным внести некоторые уточнения.

– Ты выбрал на редкость удачное время, – констатировал Гуров, садясь за руль. – Лучше поделился бы своими мыслями об этом убийстве. Наверняка нарисовал уже какую-то версию – я угадал?

Следственные мероприятия на месте убийства уже закончились. Наконец-то прибыла «Скорая», и труп Скока был отправлен в морг. Евгения Александровна уже расписалась под протоколом, выпила еще полчашки корвалола и теперь, наверное, пыталась забыться спасительным сном, закрывшись на все замки. Следственная группа отбыла, закончив работу и собрав все более или менее ценное, обнаруженное на месте происшествия.

У Гурова, который все более входил во вкус нового расследования, возникло вполне понятное искушение проникнуть в квартиру убитого. Но отсутствие в карманах Скока ключей и постановления об обыске у следователя не дало осуществиться этим интересным планам. Квартира была опечатана, а Выприцких в утешение пообещал:

– Завтра же постановление будет, Лев Иванович, и обещаю, что без вас обыск начинать не буду. Но уж позвольте и мне рассчитывать на вашу пунктуальность – хотелось бы уже завтра ознакомиться с планом ваших розыскных мероприятий. Надеюсь, это возможно?

Гуров в ответ пробурчал нечто невразумительное, что при желании вполне можно было принять и за согласие, но тут же обратил внимание Выприцких на одно существенное обстоятельство.

– Послушайте, Выприцких, – сказал он. – Судя по всему, никто Скока грабить не собирался. Документы, бабки, кольца, кредитные карточки – все на месте. Однако ключей от квартиры не имеется. По-моему, это наводит на размышления.

– Не станете же вы уверять меня, будто преступник такой идиот, что, убив хозяина квартиры, даже не удосужился убрать труп с порога? – с некоторым высокомерием отозвался следователь. – Конечно, теоретически я допускаю, что убийца мог пробраться в квартиру… Но без санкции я в квартиру не войду и тебя не допущу, не надейся! В таких делах я безнадежный бюрократ, Гуров. Инициатива должна быть разумной. Я приключений на свою задницу искать не люблю – они ее сами найдут.

– А особые обстоятельства? – напомнил Гуров. – Это тебе не причина для инициативы?

– Нет-нет! – замахал руками Выприцких. – Был бы это кто другой, а то Кандинский! Не проси, не хочу даже слушать! В крайнем случае оставим здесь охрану. Там этот паренек, лейтенант с Петровки, – пускай здесь остается, чтобы служба медом не казалась. А утром его сменят, а там, глядишь, и постановление получим…

– Эх, Выприцких, своей принципиальностью ты мне песню портишь! – в сердцах сказал Гуров. – Гляди, локти потом кусать будешь!

Но следователь был неумолим. Может быть, на его осторожное решение повлиял тот самый телефонный звонок, которым дал о себе знать депутат Государственной думы Кандинский.

Разговор получился коротким, драматичным, но маловразумительным. Совершенно определенно можно было понять из него только одно – Кандинский на место преступления не приедет. Никаких соображений о смерти своего помощника у депутата не было. Он даже туманно высказался в том смысле, что никакого помощника по фамилии Скок не может припомнить, и сгоряча пригрозил выдвинуть иск против прокуратуры за бесцеремонное вторжение в депутатскую деятельность. При этом Кандинский довольно подробно и толково выспросил все о самом преступлении, а потом, еще раз пригрозив обратиться к генеральному прокурору, не прощаясь, отключился.

По мнению Гурова, все это выглядело весьма абсурдно и неубедительно, но на следователя наскок депутата произвел большое впечатление. Он предпочитал придерживаться формулы «тише едешь – дальше будешь», и никакие доводы на него не действовали.

Поэтому Гурову пришлось ждать «завтра», которое, собственно, давно уже наступило – они с Крячко покинули дом последними, когда на часах уже было десять минут седьмого. На четвертом этаже остался скучать в одиночестве лейтенант Чистяков, которому поручили охранять опечатанную квартиру. Впрочем, сам он был не слишком расстроен этим поручением и, кажется, даже видел в нем романтическую сторону.

Совсем иначе чувствовал себя участковый, о котором под конец все благополучно забыли. С прежним сокрушенным видом он одиноко стоял на крыльце, вдыхая свежий, пахнущий влагой воздух, и наблюдал за тем, как оперативники усаживаются в машину. Заметив, что Гуров на него смотрит, старший лейтенант отдал ему честь – его форменная фуражка занимала теперь положенное ей место.

Крячко как раз собирался поделиться версией убийства, которая созрела у него в голове, но Гуров жестом остановил его и, опустив боковое стекло, окликнул участкового:

– Старший лейтенант, вас подбросить?

Милиционер немного замешкался, но потом почти вприпрыжку подбежал к автомобилю. Он казался растерянным и смущенным.

– Садитесь, – предложил Гуров, перегибаясь через сиденье и открывая заднюю дверцу.

Ему было неловко оставлять здесь этого немолодого и, видимо, не слишком удачливого человека, на которого свалилось и громкое убийство, и нашествие разного важного начальства, – Гуров нисколько не сомневался, что старший лейтенант именно в таком качестве рассматривает его персону, и по этой причине он испытывал смутное чувство вины перед старым служакой, до которого никому не было дела.

Старший лейтенант осторожно втиснулся в салон «Пежо» и со вздохом опустился на сиденье.

– Куда вас? – спросил Гуров, выжимая сцепление.

Милиционер деликатно кашлянул и виноватым тоном признался:

– Да прямо сказать, не стоило мне и садиться, товарищ полковник! Отделение-то здесь совсем рядом – за углом… Я только на всякий случай – думал, может, у вас ко мне еще какие вопросы…

– Вопросы? – удивился Гуров. – Ну, не знаю. Вы давно здесь работаете? Скока знали?

– Шестой год, – ответил милиционер. – Моя фамилия Головко. Головко Денис Степанович. В районе, конечно, многих знаю, особенно которые неблагополучные… А про этого Скока, признаться, сегодня впервые услышал. Дом этот на хорошем счету. То есть народ тут спокойный, происшествия редко бывают. Где озоруют, там, конечно, почаще приходится бывать…

– А какие-нибудь соображения насчет убийства имеются? – поинтересовался Гуров. – Мог кто-то из местных такое учудить? Вот, например, тот жуткий молодой человек в капюшоне, о котором дамочка говорила, – он вам никого не напоминает?

– Да как сказать? – осторожно пробормотал Головко. – Сейчас ведь время такое – всякого отребья хватает! Но вообще, говорят, наше Жулебино по сравнению с Москвой…

– Ты нам тут рекламу Жулебину не делай! – бесцеремонно вмешался Крячко, подмигивая Гурову. – Ты конкретно – имеется на участке такой капюшон?

Головко поднял глаза и зашевелил губами, вспоминая.

– Нет, товарищ полковник! – сказал он наконец с сожалением. – Конкретного на этот счет ничего доложить не имею. Но подозреваю, что человек, которого соседка видела, мог быть чьим-нибудь хахалем.

– Хахалем? – не понял Гуров.

– Ну, из этих, из молодых! – махнул рукой участковый. – У них сейчас что на уме? Секс да наркотики! Помешались просто! Я их часто вижу, этих, в капюшонах – то Ванька к Маньке, то Манька к Ваньке… По моему скромному разумению, тут тоже такой случай. То есть, наверное, хахаль к какой-нибудь вертихвостке приходил, да дома не застал… Если прикажете, я это дело попробую проверить.

– Значит, не думаете, что это киллер жертву свою ожидал? – спросил Гуров, останавливая машину возле освещенного фасада местного отделения внутренних дел.

– Киллер? Нет, не думаю, – почтительно сказал Головко. – Тут ведь какое дело? По всему видно, что киллер – человек аккуратный. Следов не оставил, зарезал человека чисто, с одного удара… Не стал бы он на месте преступления цигарки смолить. Я так полагаю, он следом за жертвой пришел – или вместе с ним. В подъезде он не светился.

– А что? Похоже на правду, – задумчиво сказал Гуров. – Почему следователю свои соображения не изложили?

– Так это… – растерялся участковый. – Он не спрашивал. А я зачем со своими баснями лезть буду? Следователь, может, свою версию имеет… Люди с высшим образованием, не нам чета.

– У него сейчас одна версия, как бы под горячую руку не попасть! – засмеялся Крячко. – Он на свою версию сначала у начальства разрешения спросит…

– Кончай трепаться! – поморщился Гуров и благожелательным тоном опять обратился к участковому: – Знаете, ваша мысль мне понравилась. Было бы очень неплохо, если бы вы сумели выяснить, что за человека видела Евгения Александровна ночью на лестничной площадке. Возможно, он тут ни при чем. А возможно, он, в свою очередь, тоже что-нибудь видел… Как говорится, здесь ваша грядка, вам виднее… Если что-нибудь получится, будет просто великолепно. А нет – на нет и суда нет. Вот номер моего телефона. Разузнаете что-нибудь – звоните в любое время. Чувствую я, что теперь это моя забота надолго!

– Понял, товарищ полковник! Постараюсь оправдать, – сказал Головко и неуклюже выбрался из машины. Стоя на тротуаре, он еще раз отдал честь и торопливо направился к дверям отделения.

– Думаешь, он прав? – спросил Крячко, когда они отъехали. – Бывают такие совпадения? Подозрительный тип торчит на лестничной клетке, а через час на той же лестничной клетке убивают человека. И этот тип ни при чем?

– А я знаю? – резонно возразил Гуров. – Жизнь покажет. Ты сейчас куда – домой?

– Не вижу смысла, – сказал Крячко. – Ехать домой, чтобы сразу обратно? Так что я, пожалуй, еду с тобой! И экономия бензина налицо! И красавицу Марию увижу…

– Красавица Мария раньше десяти сегодня не встанет, – заметил Гуров. – У нее, кажется, вообще сегодня свободный от репетиций день. Так что спрячь подальше свои робкие мечты. Самое большее, что ты сможешь увидеть у меня дома, – это кофейник и последнюю афишу великой актрисы. Устраивает?

Жена Гурова была ведущей актрисой одного из московских театров. Она обладала множеством талантов, и среди них был один, доставлявший Гурову немалое беспокойство – Мария Строева влюбляла в себя всех мужчин, попадавшихся на пути. Сослуживцы Гурова тоже не являлись исключением, а Станислав Крячко был вообще самым горячим ее поклонником – впрочем, совершенно бескорыстным.

Однако обещание Гурова, что Станислав ограничится сегодня только лицезрением афиши любимой актрисы, не оправдалось. Когда они вдвоем с Крячко добрались до квартиры Гурова, выяснилось, что тот, уходя, забыл в спешке ключи. Пришлось звонить.

Мария открыла не сразу. Даже застигнутая врасплох, она не позволяла себе появиться перед кем-то, не приведя себя в порядок. Так было и на этот раз. Когда дверь наконец распахнулась, приятели увидели Марию Строеву, можно сказать, во всем блеске, причесанную и свежую, точно она заранее знала, что ее разбудят в такую рань.

– Ба, знакомые все лица! – с иронией сказала она, разглядывая виноватые физиономии мужчин. – Вы решили устроить мне сюрприз?

– Просто я забыл дома ключи, дорогая, – покорно сказал Гуров. – Делай со мной, что хочешь!

– А голову ты не забыл? – грозно поинтересовалась Мария. – Помнится, такой вопрос задают уже в школе. Для такого великого сыщика это непростительная оплошность!

– От великого до смешного один шаг, – заключил Крячко, простодушно подмигивая. – Но следует помнить, что все великие отличались фантастической рассеянностью. Взять, например, старика Эйнштейна…

– Давайте оставим старика в покое, – предложила Мария. – Проходите и ведите себя тихо. Я намерена сегодня выспаться, несмотря на всю вашу бесцеремонность, господа менты! Вчера мой рабочий день закончился далеко за полночь…

– Мы только выпьем кофе, – успокоил ее Гуров. – И отчалим в управление. Боюсь, что наш со Стасом рабочий день окончится сегодня тоже далеко за полночь. В Жулебино убили помощника депутата. Подозреваю, что уже сейчас масса народу стоит на ушах. Нам осталось только присоединиться к этой массе.

– Убили помощника депутата? – переспросила Мария. – Не хочу показаться циничной, но не вижу в этом событии ничего сверхординарного. По-моему, такие убийства стали довольно обыденным явлением.

– Все это так, – согласился Гуров. – Но в данном случае есть некоторая особенность. Депутат этот не кто иной, как сам Кандинский. Он уже проявляет горячую заинтересованность, хотя, кажется, еще не решил, какую позицию ему занять. Впрочем, мы и сами пока не очень во всем этом разобрались. Думаю, в новостях ты услышишь более любопытные версии происшедшего. Репортеры пока не раскачались, но сейчас, наверное, уже наверстывают упущенное. Во всяком случае, лужу крови на лестничной площадке они еще успеют заснять…

– Господи, какой ужас! – вздохнула Мария. – Как это тяжело – каждый день слышать про лужи крови…

– Чертовски тяжело! – с энтузиазмом подхватил Крячко. – А видеть их воочию… Мне тоже не хочется показаться циником, но после этого разыгрывается такой аппетит! Тем более как подумаешь, что обедать сегодня, скорее всего, не придется…

– Клоуны… – печально констатировала Мария и отправилась досыпать.

Гуров с Крячко обосновались на кухне и, стараясь не шуметь, приготовили себе мужской завтрак – кофе и яичницу с ветчиной. Расправившись с ней в мгновение ока, они запили ее огненным кофе и осторожно покинули квартиру. На этот раз Гуров оплошности с ключами не повторил, но, как показалось Крячко, выглядел чересчур отстраненным и погруженным в себя.

– О чем ваше превосходительство так сосредоточенно мыслит? – спросил Стас, когда они уселись в «Пежо» Гурова.

– Я думаю о красивом зеленом лимузине господина Скока. – отозвался тот. – И о том, где эта красивая машина сейчас.

Глава 3

В своих предположениях насчет народа, стоящего на ушах, Гуров почти не ошибся. Едва они с Крячко заявились в главк, как их тут же потребовал к себе генерал.

– Что за черт, опять твои штучки с телефоном, Гуров? – встретил их генерал Орлов. – Звоню тебе на мобильник – молчание. На домашний – отвечает какой-то идиотский автоответчик! Опять оставил трубку в машине?

– Никак нет, – спокойно ответил Гуров, хлопая себя по пиджаку. – Все свое ношу с собой. Должно быть, как-то ненароком отключился. За карман зацепился, наверное. А в чем дело, Петр Николаевич? Мы вроде на работу не опоздали, хотя и бродили по ночам как лешие, когда все нормальные люди спят сном праведников…

– Давно в праведники записались? – ехидно поинтересовался генерал. – Вообще похожи… Стас особенно. На толстовца какого-то похож, а не на полковника МВД. Когда у тебя вид наконец соответствующий будет, а, Станислав? Перед людьми неудобно. Тут сам Кандинский должен вот-вот нагрянуть, а ты как бродяга какой-то!

– Так спешил, – покаянно произнес Крячко. – Нацепил что попало. Хорошо вообще не в трусах ушел. Лева свидетель – только в машине проснулся. Снотворное на ночь выпил – выспаться хотел по-человечески.

– Ладно, у тебя сроду тысяча причин! – махнул рукой Орлов. – Докладывайте, что надыбали. Мне общую картину знать надо. От Кандинского чего хочешь ожидать можно.

– Что за птица, в конце концов, этот Кандинский? – недовольно сказал Гуров. – Почему при его имени все слегка вздрагивают? У меня сегодня Мария об этом спросила. Вот и я задумался – неужели страшнее Кандинского и зверя нет?

– Зверей у нас хватает, – сказал генерал. – Сам небось в курсе. А этот зверь особенный, как ни крути. Думаешь, почему он так громогласно кроет всех направо и налево, ни правительства не щадит, ни президента? Деньги и влияние. Он в комитете по природным ресурсам не последняя скрипка, говорят. От него большие дела зависят. Ну и себя он, конечно, не обижает. Вдобавок тонкую игру ведет. По слухам, он собирается руку к выборам губернаторов трех областей приложить. А там, глядишь, и на президентские замахнется.

– Ну уж это ему кто позволит? – усомнился Крячко.

– Не скажи, – возразил Орлов. – Здесь все от интриги зависит. В Кремле сколько башен, знаешь?

– Как отче наш, – заявил Крячко. – Много башен.

– То-то, что много, – назидательно сказал генерал. – И у каждой башни свое мнение, улавливаешь? Это он только издали такой… монолитный.

– Одним словом, хороший человек, – заключил Крячко, демонстративно выкладывая на генеральский стол пачку сигарет.

– Вот именно, хороший, – с неопределенной интонацией проговорил Орлов и протянул руку к пачке. – Угощаешь? А то я свои дома забыл.

– Закуривайте, ваше превосходительство! – по-простецки объявил Крячко. – Мы все сегодня какие-то несобранные. Я фрак забыл надеть, Гуров дома ключи оставил, а генерал Орлов такую важную деталь формы, как сигареты… Заодно и я подымлю, если руководство не возражает.

Между генералом и двумя самыми опытными в главке оперативниками давно установились далеко не формальные отношения. Орлов сам переманил их в главк несколько лет назад и никогда не жалел об этом. Общая судьба сдружила их, и теперь Орлов просто не представлял своего ведомства без этой парочки, несмотря на проблемы, которые она порой доставляла.

Поэтому Крячко и позволял себе так мало заботиться о своем внешнем виде, а в присутствии генерала не отказывался от своих бесконечных шуточек, которые, по мнению Гурова, долго мог выдержать только абсолютно глухой человек.

Неодобрительно посмотрев на клубы табачного дыма, тут же нарисовавшиеся над сверкающим полированным столом, Гуров покачал головой и поспешил перевести разговор в соответствующее моменту официальное русло.

– Итак, докладываю, – сказал он сухо. – С материалами экспертизы и выводами следователя мы, естественно, пока не ознакомлены, так что излагаю только собственные наблюдения и показания свидетельницы, которая жила по соседству с убитым – Скоком Юрием Леонидовичем.

По ее словам, этой ночью она не спала, раскладывала пасьянсы или гадала, бог ее знает… Женщина она нервная и, насколько я понимаю, любознательная – так что время от времени она выглядывала в дверной глазок и наблюдала, что творится за дверью. Опять же по ее словам, первый раз она выглянула в час ночи. Возле лифта стоял незнакомый молодой человек в куртке с капюшоном и курил. Поскольку больше ничего предосудительного он не делал, свидетельница успокоилась и вернулась к своим занятиям. Вплоть до того момента, как вернулся домой Скок. То есть соседка сначала услышала тихие голоса на лестнице, которые не смогла идентифицировать. Тогда она опять заглянула в глазок. На этот раз ее взору представился труп. Она сразу позвонила в милицию. Было около трех часов ночи.

– Что же она – через глазок смерть констатировала? – иронически спросил Орлов.

– Ты меня понял, Петр, – хладнокровно ответил Гуров. – Чтобы вызвать милицию, ей не нужно было констатировать смерть. Достаточно было увидеть знакомую фигуру, неподвижно лежащую на полу в луже крови. Прибывшая в конце концов следственная бригада, в частности судмедэксперт, факт смерти подтвердила. Последняя наступила мгновенно, вследствие колотой раны в область шеи. Если конкретно – Скок был убит ударом шила в сонную артерию. Я видел орудие убийства – убийца оставил его в теле жертвы. Практически это настоящий стилет. Кровопотеря огромная. Никаких следов борьбы, никаких оторванных пуговиц и, по-видимому, никаких отпечатков пальцев.

– Ишь ты, какой умелец! – покачал головой генерал. – Шилом! С одного удара – и наповал! Надо поднять архивы – имеется у нас такой артист? Я что-то вроде припоминаю…

– Были любители поорудовать скорняжным инструментом! – согласно кивнул Крячко. – Я сам двух таких брал. Только, доложу вам, эти парни виртуозностью совсем не могли похвастаться. Ковырялись они шилом на любительском уровне – а с такой точностью мог действовать только профессионал.

– Где это ты видел профессионального киллера, пользующегося шилом? – поинтересовался Гуров. – Мне такие не попадались. Хотя совсем исключить применение холодного оружия при заказном убийстве, конечно, нельзя. Просто такие случаи достаточно редки. Не очень надежный способ.

– Ну вот видишь, – сказал Крячко. – Почему бы не предположить существования некоего наемного убийцы, который сутками упражняется в искусстве владения шилом? Достигнув определенного уровня, он решает применить свое умение на практике…

– Посерьезнее, ребята! – строго сказал Орлов. – Чувствую я, скоро нам всем будет не до смеха… Давай дальше, Лева!

– Ну что дальше? Однозначно можно сказать – вряд ли убийство было совершено с целью ограбления. Ничего не пропало – ни документы, ни бумажник, ни кредитные карточки. Золотые украшения с трупа также не снимали. Исчезли предположительно только ключи от квартиры, и остается открытым вопрос, куда делся автомобиль убитого. Дело в том, что добраться до дома в ту ночь он мог только на машине. Одежда на нем почти сухая, а дождь шел ого какой! Соседи с первого этажа подтверждают, что около трех часов ночи у подъезда останавливалась машина, хлопали дверцы, но вроде бы машина сразу уехала. Выходит, Скока кто-то подвез? Но соседка говорила, что он постоянно ездит на красивой зеленой иномарке. Почему вчера он не был за рулем?

– А может, он элементарно был подшофе? – возразил Орлов. – Откуда он приперся в три часа ночи? Не с заседания же Государственной думы!

– Я уже думал об этом, – сказал Гуров. – Тут есть одно не очень существенное возражение. Что-то не замечал я, чтобы граждане в последнее время стеснялись садиться за руль в пьяном виде, а помощники депутатов в особенности… Нужно обязательно выяснить, где находится автомобиль погибшего. Тем более не исключено, что автомобилем воспользовался убийца.

– Вот пускай твой дружок этим и займется, – кивнул генерал в сторону Крячко. – А ты вот что мне скажи – а ну как ключи от квартиры и были целью преступника?

– Тоже сомнительно, – покачал головой Гуров. – Насчет этого Выприцких верно заметил – какой смысл завладевать ключом от квартиры, рядом с которой лежит окровавленный труп? Нелогично. На всякий случай возле квартиры мы оставили охрану, но вероятность, что преступник находится там или вернется, – почти нулевая.

– То есть вы не осмотрели квартиру убитого? – прищурился Орлов.

Гуров пожал плечами.

– Был бы я один, никаких проблем, – сказал он. – Без ведома руководства, так сказать, рискуя лампасами… Но так ведь там народу было невпроворот! А следствием руководит, сам знаешь, следователь. А он наотрез отказался проникать в квартиру без постановления прокуратуры. Вот так и работаем…

– Гм, ну ладно, – пробормотал Орлов, потирая ладонью лоб. – Только вот будет хохма, если преступник все это время находился в квартире убитого!

– Выприцких уже сегодня обещал все наверстать, – сообщил Гуров. – Будем надеяться, что преступник не законченный безумец. Вообще, это дело требует, чтобы у нас, по крайней мере, был минимум достоверной информации о деятельности покойного – как коммерческой, так и политической. Без показаний Кандинского здесь не обойтись. Но с первого раза он повел себя довольно странно. Кажется, он не хочет признавать Скока своим помощником.

– Куда он денется, – заявил генерал. – Связь Скока с Кандинским подтверждается многочисленными фактами – я уже наводил справки.

– На вас на всех действует магия политических заморочек, – заявил вдруг Крячко. – А почему не предположить, что Скока прикончили на почве запутанной личной жизни? Вполне реальный вариант – парень холостой, судя по всему, не слишком аскетических привычек…

– Все может быть, – отрезал генерал. – Вплоть до того, что Скока убили по ошибке или из хулиганских побуждений. Но реальным мне представляется как раз политический вариант. Замешенный на деньгах, конечно, – потому что сегодня одно без другого не бывает. – Он опять обернулся к Гурову. – А что насчет того парня, курившего на лестничной клетке?

– Он, скорее всего, здесь ни при чем, – сказал Гуров. – Хотя всякое может быть. Но он-то как раз оставил там кучу следов – одних окурков эксперты набрали целый мешок. Если он числится в наших сводках, найти его будет не слишком трудно.

– Понятно, – кивнул генерал. – Однако слишком пренебрежительно к этой версии относиться не стоит. Преступник пошел странный, нетипичный… Может, у него была личная неприязнь к господину Скоку? Вообще, надо хорошенько покопаться в прошлом этого помощника… – Орлов посмотрел на часы. – Что-то наш депутат задерживается… Я ожидал от него большей пунктуальности. Мне лично звонил министр и сообщил, что не позже восьми тридцати Кандинский будет у меня. В конце концов, он тоже должен быть заинтересован в скорейшем выяснении истины. Представляю, какой шум поднимут газетчики!

На столе генерала мелодичной трелью разразился телефонный аппарат. Орлов вскинул брови и мгновенно снял трубку.

– Генерал Орлов слушает! – командирским голосом рявкнул он, но тут же осекся и сдвинул брови на переносице.

Оперативники наблюдали, как темнеет лицо генерала и багровеет его шея – по-видимому, разговор был не из приятных. Собственно, это и разговором назвать было трудно. Орлов по большей части молчал и только пару раз мрачно вставил: «Слушаюсь!» После того как он произнес это слово в очередной раз, он положил трубку на рычаг и озабоченно уставился на Гурова.

– До чего не люблю я, брат, политиков! – признался он неожиданно жалобным тоном. – Никогда у них без заморочек не обходится – Стас правильно сказал. Ну что вы хотите – Кандинский не может прибыть, потому что занят государственными делами. А меня вызывает министр для серьезного разговора. Настаивает, чтобы я нарисовал ему детальный план розыскных мероприятий и сообщил сроки. Предчувствую, что ни то и ни другое его, как обычно, не удовлетворит. Эх, а еще поют: «Как хорошо быть генералом!»…

– Не заговаривай зубы, Петр Николаевич! – завистливым тоном сказал Крячко. – Правильно поют. Я бы, например, хоть сегодня записался в генералы…

– Генералов в ковбойках не бывает! – беспощадно заявил Орлов. – Странно, что тебя еще в полковниках держат. Наверно, тут и моя вина есть… – Он не слишком весело улыбнулся и поднялся из-за стола. – В общем, давайте, други, начинайте действовать! К завтрему должны быть какие-то реальные результаты. Ты, Стас, как договорились, – возьми на себя машину Скока, а ты, Лева, связывайся с Выприцких и принимайтесь за самого Скока! Скок! Вот дал бог фамилию!.. – Недоуменно покачивая головой, генерал направился к выходу.

Поспешно вскочив, оперативники двинулись за ним следом.