Текст книги "Сто причин убить его"

Вопрос второй – может патологоанатом во время вскрытия понять, чем именно или какого рода предметом нанесен удар? Может. Но в материалах вскрытия указано, что смерть наступила в результате падения и получения травмы головы, несовместимой с жизнью. Значит, и удар был нанесен чем-то похожим. Нужно имитировать удар головой о бордюрный камень, о его край.

Есть! Лев опустился на колени и сделал снимок смартфоном. Потом увеличил на экране полученное фото до максимального размера и внимательно вгляделся в него. Да, скорее всего, так и было. Удар в голову, потом подхватить тело, избегая неконтролируемого падения. Уложить его как надо, причем быстро, пока никто ничего не заметил. Убийце нужно торопиться, ведь еще придется и карманы тщательно обшарить, изображая ограбление. Вор не пропустит ничего ценного, иначе в него не поверят. А раз все делать надо максимально быстро, то убийца не успел снять с руки кастета. Это должен быть именно кастет, самое универсальное сокрушительное оружие для кулачного боя или быстрого выведения противника из строя.

А вот и она! Царапина, довольно глубокая и, судя по цвету, относительно свежая, была как раз там, где и должна быть, под плечом лежащего человека. Под спину он Загороднева подхватил, когда тот падал после удара. А Загороднев мужик неслабый, у него рост 178 сантиметров и вес больше 90 килограммов. А вот и еще царапина. И примерно такой же длины и глубины…

– Ну что? – спросил Крячко, когда они вышли на улицу. – Есть что-то?

– Царапины на красном тротуарном камне в том месте, где убийца укладывал тело после удара в голову, предположительно кастетом.

– Я чего-то подобного и ожидал, – кивнул Стас. – Мы там пока чай пили, я немного разговорил вдову. Не слышала она ни о каких врагах и конфликтах, из-за которых могли убить мужа. Там вообще все не так решается. Конкуренция есть, конечно, на этом рынке производства, но, извини, Лева, Загороднев не был первым лицом на предприятии. Решения в любом случае всегда принимает генеральный директор. А насчет жизни вне комбината она тоже рассказала. Все было ровно, и семья у них хорошая. В карты Загороднев не играл, по бабам не шатался, в махинациях не участвовал. Да и какие карты, бабы и махинации, это ведь совсем иной уровень жизни и ответственности. Хозяин может себе такое позволить, владелец бизнеса, а наемные работники живут работой, своими обязанностями, своей карьерой. Там другие интересы…

– А если случайность? – задумчиво произнес Лев.

– Только не в поселке. Загороднева даже не слышала о таком, чтобы кто-то пробрался в Матвеево, кого-то обокрали, залезли в дом или в машину к кому-то. Тем более убийство. Нет, тихо у них в этом смысле. Тихо и надежно. Одно слово – элитный поселок. А знаешь, Лева, он ведь лопухнулся!

– Кто? – не понял Гуров.

– Киллер. Надо было ему все сделать за пределами поселка. Тогда версий у следствия было бы много, и оно зарылось бы в них. А он как будто специально подставился, пошел по самому простому пути.

– Я тоже об этом думал, – согласился Лев, – и поэтому не сбрасываю со счетов версии причастности и начальника службы безопасности поселка, и жены Загороднева тоже.

Глава 3

Гуров шел рядом с Региной по территории комбината и старательно крутил головой, слушая ее рассказ о предприятии, о мощностях, о цехах. Рассказывала Поплавская интересно, с азартом. Лев изредка поглядывал на свою спутницу. Высокая, стройная, одевается со вкусом и очень дорого. Это правильно, надо платить женщине на такой должности очень хорошую зарплату, чтобы она могла одеваться в модных бутиках, приобретать вещи из знаменитых коллекций. Ее работа не медь варить, а способствовать развитию производства и помогать своему шефу.

– Скажите, – спросил он, – существуют какие-то коммерческие, научно-производственные контакты Загороднева, о которых вы можете не знать, так как они прошли мимо вас?

Поплавская остановилась и внимательно посмотрела на московского полковника. Сначала в ее взгляде проскользнуло удивление, потом она улыбнулась и ответила с ноткой снисходительности:

– Я поняла вас, Лев Иванович. Ваш вопрос вызван просто непониманием тех процессов и процедур, которые происходят в службе директора по инновациям. Да и в любой службе комбината или другого подобного предприятия. Топ-менеджер по роду своей деятельности постоянно общается с десятками людей своего уровня. И в служебное время, и в личное, и даже на отдыхе. Да, поначалу Загороднев мог с кем-то познакомиться, в частной беседе обозначить взаимный интерес, обсудить какие-то совместные проекты. Но лишь на стадии гипотезы. Когда начинается даже не работа над проектом, а хотя бы серьезная подготовка к изучению совместных действий со сторонней организацией в каком-то выгодном для комбината направлении, то тут начинаются другие процедуры. Загороднев один не сможет ничего сделать, потому что ему необходимо подготовить большое количество информации для потенциального партнера. Между собой уже связываются помощники Загороднева и партнера, решают технические, информационные и другие вопросы. Это большой объем работы, и все деловые контакты проходят через секретариат.

– Вы умеете доходчиво все объяснять, Регина, – улыбнулся Лев.

– Работа такая. Меня этому учили, – отозвалась женщина, коротко блеснув улыбкой королевы.

Главный инженер Руденков оказался мужчиной невысоким, хмурым. Редкие волосы на темени и очки с толстыми стеклами – он напоминал типичного «книжного червя», ученого, преподавателя, любого научного или творческого человека, который всего себя отдает любимому делу. И только после первых слов общения Гуров понял, что Руденков человек не хмурый, а просто весьма сосредоточенный на своих мыслях. Кажется, он не умел думать одновременно о своей работе и чем-то еще постороннем.

Бесцеремонно выпроводив из своего кабинета двух инженеров с какими-то папками, Руденков предложил Гурову садиться и сам уселся напротив него за длинным столом. Лев догадался, что стол этот предназначен не столько для большого количества участников совещаний, сколько для раскладывания больших рулонов бумаги. Видимо, цифра цифрой, а бумажные носители все еще в ходу на производстве. Изображение на экране не скрепишь печатью и подписью «утверждаю». Документ все равно должен оставаться, а цифровые аналоги существуют для повседневной текущей работы.

– Мы тут смотрели проекты изменения энергооснащения, – подтвердил его мысль Руденков. – У нас производство энергоемкое. Хотя вам, наверное, это неинтересно, вы ведь пришли поговорить о Загородневе?

– И это мне тоже интересно, – возразил Лев. – Мне интересно, чем занимался ваш шеф. И чем занимались его подчиненные.

– Ну, это просто объяснить, – пожал плечами Руденков.

– Просто? Да ваша Регина Поплавская мне второй день мозг кипятит теорией маркетинга, инновациями, кластерами и тому подобным.

– Поплавская? – Инженер улыбнулся и стал похож не на главного специалиста, а на доброго домашнего дядьку. Правда, немного усталого. – Нашли с кем говорить! У нее мозги заточены на подобного рода словесный поток. Нет, она, конечно, в целом разбирается в теории, специалист она в своей области хороший, к тому же здорово помогает, без ее понимания и энергии нам бы с Загородневым было скверно.

– Хорошо, тогда объясните вы, но только просто.

– Пожалуйста, – кивнул Руденков и как-то неожиданно снова исчез добрый дядюшка и появился главный инженер. – Например, ваша работа – забивать гвозди. Вы берете молоток, держите пальцами гвоздь и забиваете его в доску. И так весь день. Сколько вы забьете гвоздей? Ну, пусть тысячу, больше вы не сможете, потому что у вас ограничены физические способности. Потом устанет рука, уменьшится точность ударов, ухудшится координация движений от той же самой усталости. Что мы должны сделать, чтобы качество работы не падало от вашей усталости? Облегчить процесс забивания гвоздя. Варианты? Облегчить молоток, но тогда сила удара уменьшится, воздействие на шляпку будет недостаточным для вхождения гвоздя в древесину. Мы даем вам пневматический молоток, и тогда вам не придется махать рукой. Подносите рабочую часть к доске, нажимаете кнопку – и удар, рассчитанный на определенную глубину. Значит, мы создаем программу. А в нее входит разработка системы подготовки и передачи сжатого воздуха в необходимом количестве, нужного давления и рассчитанной под определенный тип пневмомолотков, подготовка рабочего места под новые условия труда, закупка этих самых молотков и методика вашей переподготовки. Поняли?

– Очень образно, но доходчиво, – согласился Гуров.

– Наша цель – увеличить производительность, – продолжил Руденков. – Можно вбухать огромное количество денег, создать дорогую систему, которая будет работать чуть лучше, но затраты будут несоизмеримы с конечным результатом, себестоимость продукта в конечном итоге станет выше. Это нецелесообразно. Поэтому мы ищем пути, когда затраты на модернизацию будут минимальны, а эффект от ее внедрения – максимальным. Не дешевым, а эффективным. Нас интересует не дешевизна, а эффективность вложения средств в изменения и усовершенствования, если вы хоть немного понимаете в экономике.

– Я все это понимаю, – развел руками Лев. – Мне непонятно лишь одно, а я ради этого сюда и приехал. За что убивать Загороднева, кому это может быть нужно или выгодно?

– Не за что, – вздохнул Руденков и уставился задумчивым взглядом в окно. – Это просто ничего не изменит, если вы имели в виду его профессиональные обязанности.

– А конкуренты? У вашего комбината масса конкурентов, и они заинтересованы притормозить процесс ваших инноваций на производстве, чтобы обогнать вас, обойти, занять ваше место в нише на рынке производства цветных металлов.

– Вы судите о рынке производства цветных металлов в каком-то уголовном ключе, – с недоумением посмотрел на сыщика Руденков. – Это не та среда, понимаете, это не уровень дворовых гопников и не передел территории у карманников.

– Вы уже забыли 90-е годы, – усмехнулся Лев. – Как раз уголовные авторитеты и прибирали к рукам производство в Сибири и на Урале.

– Прошло почти тридцать лет, – неуверенно проговорил Руденков. – Мне казалось, что за это время честный бизнес…

– Я бы мог вам напомнить последние события с арестами в Красноярске, которые потянули за собой дела как раз 90-х, но у нас нет времени, Олег Сергеевич. Значит, вы не видите причин гибели Загороднева в связи с его работой на комбинате?

– Мне кажется, что это чистейшей воды ограбление, как и заявило следствие, – ответил Руденков. – Посудите сами. Пневмомолотки, которые я вам приводил в пример, они существовали и будут существовать, независимо от того, жив Загороднев или умер. И технологические процессы, они ведь существуют помимо этих фактов. И наука не остановится, и теория развития производства тоже. Что решает личность одного человека? Личность, заметьте, не первого лица государства и даже не первого лица на предприятии?

Один из охранников явно узнал в Крячко того настырного мужчину, который уговаривал их два дня назад пропустить его на территорию поселка Матвеево. Начальник службы безопасности внимательно ознакомился с удостоверением московского полковника и нехотя кивнул:

– Ладно, пойдемте.

Они вышли через дверь из КПП на въезде в коттеджный поселок и двинулись вдоль проезжей части к крайним домам. Крячко покосился на своего спутника. Мужчина крепкий, чувствуется начальственная жилка. В себе уверен, дело свое знает, походка хозяина.

– Разговор у нас будет серьезный, Павел Николаевич, – начал Стас. – Потому что дело серьезное. Вам ребята не говорили о моей спонтанной проверке, когда я пытался проникнуть через КПП на территорию? Я их хорошо уговаривал. Качественно. А уж я-то с моим опытом работы в уголовном розыске много уловок знаю. Не пропустили.

– Ну, я и не сомневался. Я людей в охрану подбирал не один год. Каждого проверял и перепроверял.

– Гарантия стопроцентная?

Рыбин сухо засмеялся и огляделся по сторонам. Да, подумал Стас, этот человек себе цену знает. Просто так с ним по душам не поговоришь. Ладно, не пойдет навстречу, мы найдем рычаги, как проявить лояльность. Не первый раз.

– Ну, вы так самоуверенно не посмеивайтесь, – посоветовал он. – Хотя то, что вы уверены в своих людях, это хорошо. Подчиненным надо верить. Но разговор сейчас не о них. Вы верите в версию убийства Загороднева с целью ограбления?

– Или в версию несчастного случая и потом случайного ограбления, – вставил Рыбин. – Кажется, эта версия у следователя тоже существует.

– Не кивайте на следователя! Вы бывший полицейский, вам опыта не занимать. И что ваш опыт и ваше чутье подсказывают? Верите вы в эти две озвученные версии?

– Нет, не верю, – неожиданно признался Рыбин.

– Любопытно. – Крячко даже остановился на несколько секунд, глядя на своего собеседника. – А почему же я за эти несколько дней не видел, не слышал и даже не чувствовал вашего мнения? А вы тут, в Матвееве, человек не последний. Вы старательно скрывали свое мнение или…

– Или, – хмыкнул Рыбин. – Я не настаивал на своем мнении, и оно никого не интересовало, потому что следователь сразу стала все сводить к заурядному ограблению пьяного человека. Но есть и еще момент. Вы наверняка его понимаете не хуже меня. Элитный поселок, живут серьезные люди, с положением и хорошими доходами. Они здесь живут потому, что в Матвееве спокойно и безопасно. Это самое святое для меня, в моей работе. Вот и скажите, какую версию я должен поддерживать ради спокойствия жильцов Матвеева? Киллер добрался до жертвы, а тут каждый может ожидать для себя такого. Мало ли у кого с кем по бизнесу какие трения! Так что спокойнее для жильцов знать, что это кто-то из местных или рабочий частной бригады по ремонту помещений, а не пришлый, который умудрился обмануть или подкупить охрану. Чувствуете разницу? А работу с прорабами я уже провел. И все об этом знают. Никакие посторонние рабочие по поселку больше шататься не будут. Привезли на объект, поработали и увезли. А раньше, бывало, рабочие ночевать оставались на объектах.

– А сколько коттеджей у вас сейчас на территории поселка ремонтируется или какие-то работы ведутся? – осведомился Крячко.

– Ни одного, – прищурившись, ответил Рыбин. – Эту версию проверяли, не беспокойтесь.

– Значит, никаких зацепок?

– Есть зацепочка. Раз вы серьезно за это взялись, я вам помогу. Дамочка у нас одна живет. Одинокая. Коттедж у нее по третьему проезду вдоль наружного ограждения как раз находится.

– Это та, у которой неизвестный в ту же ночь, в которую погиб Загороднев, цветы поломал на клумбе?

– А вы уже знаете, – с некоторым разочарованием произнес Рыбин. – Мещерякова Валентина Николаевна. Только нюансик есть один, товарищ полковник. Неизвестно, в ту ли ночь он ей поломал цветы или нет. Могу пояснить. Во-первых, там больше следы были, чем повреждения цветов. Во-вторых, сбит отцветший бутон розы. А она сама не может точно сказать, в ту ночь она ездила на городскую квартиру покойного сына или в другую. Следователь ее допрашивала, но слепок отпечатка ног снять было уже невозможно, потому что строптивая дамочка граблями все успела разровнять.

– Судя по вашему рассказу, у вас с Мещеряковой отношения не сложились, – заметил Стас.

– Ничего, переживет, – отмахнулся Рыбин. – Я свое место знаю, но хамить себе тоже никому не позволяю. Претензии у нее обоснованные: почему у нас на территории поселка появились такие люди, что по чужим участкам ходят. Но, с другой стороны, никто не может заявить совершенно точно, что это были следы чужого человека. Мог и блудный муж через забор махнуть от своей любовницы, чтобы потом въехать к себе через ворота. Мол, не было меня в поселке в это время. А мог, наоборот, чей-то любовник приходить. Но шел чужими участками, чтобы скрываться от посторонних глаз.

– Ладно, не будем пока теоретизировать, – предложил Стас. – Пойдем посмотрим, есть ли там возможность перелезть через забор изнутри, может, лестница у Мещеряковой во дворе стоит.

Крячко ожидал увидеть пожилую женщину с седыми волосами, возможно, неопрятную в одежде, но обязательно со злым лицом и характерными складками сварливости возле уголков рта. Наверное, она с порога начнет ворчать, поносить визитеров и предъявлять претензии. Но когда на звонок открылась дверь и на пороге коттеджа появилась миловидная женщина лет шестидесяти, Стас многозначительно хмыкнул и весь подтянулся. А ведь есть такие люди, которые умудряются вокруг себя создавать только конфликты и напряженную атмосферу. Женщина неторопливо проследовала по дорожке к воротам. Шла она не столько с достоинством, сколько подчиняясь природной изящности походки. Так ходят люди, которым нет нужды демонстрировать себя, играть какую-то роль. Она дома, в своем мире, ей хорошо и спокойно. И все, что есть у этой одинокой женщины, – это или память о прошлом, или приятные минуты текущего времени. Правда, есть еще и люди, которые портят настроение и досаждают своей глупостью.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровался Крячко. – Вы уж простите, что тревожим вас, но дело важное, требует серьезного изучения, а я, как вы понимаете, на службе. Позвольте представиться! Полковник Крячко из Москвы.

Рыбин оценил поведение и манеры своего спутника и отвернулся, чтобы его лицо не выдало скептического отношения к происходящему. Было бы из-за кого комедию ломать. Но Стас сейчас не ломал комедию, а наоборот, старался попасть в зону комфортного восприятия этой женщины.

– Я вас слушаю, – сухо ответила женщина, но в ее глазах мелькнул интерес.

– Начальник охраны вашего поселка Рыбин рассказал мне, что недавно кто-то неизвестный оставил следы на вашем участке, сломал розы…

– Что же это всех так беспокоят мои розы! – поворчала Мещерякова. – И даже полковника из Москвы.

– Это могли быть следы человека, который подозревается в убийстве жителя вашего поселка. Нам важна любая информация.

– Могли быть следы, подозревается, – с иронией повторила женщина.

– Вот именно, – подтвердил Крячко. – Обязательно нужно проверить.

– Ну, проходите, если нужно, – вздохнув, распахнула калитку Мещерякова.

Когда мужчины вошли на территорию коттеджа Мещеряковой, Крячко заметил, что хозяйка и Рыбин демонстративно не смотрят друг на друга и пытаются даже не вставать рядом. Как дети, подумал он с усмешкой. Великовозрастные дети! Но придется как-то с этим мириться, потому что каждый человек имеет право на свои странности и собственные черты характера. Это называется «индивидуальность», и ее приходится учитывать, если ты работаешь с людьми.

– Покажите, – попросил Стас, – где точно вы нашли следы ног.

– А я вас и веду туда, – пожала плечами женщина. Рыбин выразительно глянул на Крячко, мол, видите, я же вам говорил, что это вредная баба.