Текст книги "Смерть предпочитает полночь"

Алексей Макеев, Николай Леонов
Смерть предпочитает полночь

Глава 1

Ясным майским днем высоко в небе мчался трехместный вертолетик МЧС, колыхавшийся в зыбких, неспокойных струях пятого океана. Сверкали на солнце лопасти несущего винта, слившиеся в сплошной прозрачный круг, стрекотал мотор. С земли машина казалась стрекозой, жизнерадостно порхающей над летним лугом. Творение забугорных авиастроителей уверенно маневрировало в небе, выписывая незримую линию меандра. В нем летели двое сотрудников службы, отвечающей за противопожарное состояние лесных массивов Средневолжской области.

В некоторых местах с огромной высоты выявлялись признаки возгорания, которые мгновенно фиксировались специальным устройством, реагирующим на изменение фона инфракрасного излучения. Наблюдатели задерживались здесь несколько дольше, спускались пониже и устанавливали, на что конкретно отреагировал прибор. За время полета ими было обнаружено несколько палов, возникших вдоль автодорог. Скорее всего, причиной этих безобразий стали непогашенные окурки, выброшенные на ходу безголовыми крутыми автомобилистами, привыкшими свысока смотреть на окружающий мир.

Наблюдатели выявили не менее трех следов пребывания столь же безголовых любителей природы из числа тех, что имеют обыкновение загаживать мусором места отдыха и не гасить костры. На двух полянах, где не так давно жарились шашлыки, пламя еще только начинало разгуливаться. Поэтому сотрудники МЧС спешно приземлялись, немедленно засучивали рукава и самостоятельно тушили едва народившиеся пожары. Но на берегу небольшой речки пламя, разошедшееся от кострища, уже начало хозяйничать не на шутку. Наблюдатели вызвали сюда специальную мобильную группу, дождались ее прибытия и отправились дальше.

Они отметили в бортовом журнале уже обследованные ими квадраты лесных пространств и направились в последний из тех, что входили в зону их ответственности. Это был обширный лесной массив протяженностью не менее пятнадцати километров и шириной около десяти. С юга и севера его огибали русла двух не очень широких, но глубоких и весьма протяженных речек. На этой территории лет сорок назад был образован заповедник, названный Верхнебыльским, поэтому тамошние чащобы изобиловали зверем и птицей.

Туристов в Верхнебыльском заповеднике практически никогда не бывало не только по причине того, что въезд туда был строго ограничен. Сама территория Верхнебыльских лесов, названных так по одной из рек – Быле, представляла собой множество непроходимых болотисто-озерных языков, тянущихся в разных направлениях порой на десяток километров. А еще леса рассекали несколько притоков Былы и Канюка – второй водной границы Верхнебылья.

Впрочем, несмотря на то что эти заповедные места были в самой полной мере дикими и непроходимыми, кое-какие элементы цивилизации здесь все же имелись. По его территории в глубину дебрей тянулась асфальтированная дорога, построенная военными еще в шестидесятые годы. Некогда по ней курсировали дежурные расчеты ракетчиков, отправлявшихся на вахту к месту расположения командных пунктов МБР, спрятанных в шахтных пусковых установках. Правда, последний раз «уазик»-«буханка» с дежурной сменой по этой дороге пробежал около двадцати лет назад. Когда распался Союз и по договору о СНВ ракеты уничтожили, дорога оказалась заброшенной и абсолютно никем не востребованной. Ведь в недрах лесных чащоб она заканчивалась тупиком – кому и зачем туда ездить?

Время от времени по ней курсировали лишь егеря, следившие за порядком в заповеднике, да чиновные браконьеры из областных и московских верхов, приезжавшие поохотиться на непуганого зверя. Но сотрудники МЧС, прилетая осмотреть лесные массивы на предмет выявления несанкционированных возгораний, всегда в обязательном порядке осматривали и участки, прилегающие к заповедному шоссе, – мало ли что!

Наблюдатели увидели далеко внизу синюю ленточку Былы, извивающуюся среди сплошного зеленого ворса хвойных лесов, и отправились по своему привычному, не единожды отработанному маршруту. Выписав зигзаги и синусоиды вдоль берегов Былы, добравшись почти до самых ее истоков, на обратном пути они полетели вдоль Канюка, кое-где едва различимого из-за вершин деревьев, сомкнувшихся над военным шоссе. Здесь, в отличие от некоторых других квадратов, обстановка была абсолютно спокойная. Нигде не замечалось даже намека на сизоватые клубы дыма. Безмолвствовал и детектор возгораний.

Позевывая от скуки и уже особо не напрягаясь, пилот и старший группы наблюдения чисто формально посматривали на лесные просторы, расстилавшиеся под ними. Но неожиданно они заметили нечто весьма необычное. На одной из травянистых полян с темным пятном недавнего кострища суетливо бегали взад-вперед крохотные фигурки. Эти люди что-то то ли разыскивали, то ли, наоборот, прятали под деревьями. Наблюдатели заподозрили, что это могли быть браконьеры, которые добыли лося или оленя, а теперь спешили поскорее разделать и спрятать тушу. Поэтому сотрудники МЧС решили спуститься пониже и основательно рассмотреть происходящее.

– Петрович, давай на снижение! – распорядился старший группы. – Только метров до двухсот, не ниже, а то вдруг надумают пальнуть по нам!

Пилот, крепыш средних лет с аккуратно постриженными усами, коротко кивнул и двинул рычаг управления вперед и влево. Винтокрылая машина тут же накренилась, описала крутую спираль и направилась к земле, словно хищный ястреб, завидевший в траве неосторожную куропатку. Но, судя по дальнейшему ходу развития событий, «куропатки», суетившиеся на поляне, «ястреба» заметили в момент. Они забегали еще проворнее, спешно завершая какие-то свои непонятные дела. Двое из числа этих загадочных тусовщиков некоторое время наблюдали за вертолетом, а потом внезапно выхватили из-под широкого шатра кроны старой пихты что-то продолговатое, отблескивающее металлом.

Старший группы наблюдателей, обладавший отменным зрением и неординарной смекалкой, мгновенно понял суть происходящего и торопливо скомандовал:

– Петрович, уходим!

Пилот тут же дал резкий форсаж, вертолет словно подпрыгнул и ринулся обратно к облакам. Ни старший наблюдатель, ни Петрович звуков выстрелов не слышали, но даже с более чем двухсотметровой высоты они увидели вспышки, вырывающиеся из стволов ружей, нацеленных в них, и чуть заметные выбросы продуктов сгорания бездымного пороха. Старший наблюдатель, донельзя возмущенный наглостью и вызывающей дерзостью неизвестных типов, срочно связался с областным штабом МЧС и сообщил о случившемся. Менее чем через пару минут информация об обстреле вертолета ушла в областное УВД, лесное ведомство и общество охотников.

Еще через час в Верхнебыльский заповедник примчались сразу две опергруппы, по команде из области направленные туда начальниками ближайших райотделов. Опера и спецназовцы, вооруженные автоматами, достаточно быстро разыскали в глуши леса ту странную поляну, однако там, как и следовало ожидать, не обнаружилось ни души. Эксперты осмотрели территорию и смогли установить лишь то, что здесь, судя по следам, могло находиться около десятка человек обоего пола. Были найдены отпечатки шин двух единиц легкового транспорта. Впрочем, рисунок протекторов почему-то оказался очень нечетким. Как предположили эксперты, колеса машин были обтянуты специальными чехлами, которые его маскировали.

К досаде криминалистов, им долго не удавалось обнаружить никакой ниточки, позволяющей хотя бы в самых общих чертах установить, что за люди были на поляне и чем они там занимались. Не было замечено ни окурков, ни каких-либо пустых упаковок от продуктов, ни использованных «изделий номер два», ни отходов жизнедеятельности посетителей поляны… Ничего! Но они заметили большое кострище, кем-то заботливо убранное. Скорее всего, люди, стрелявшие по вертолету МЧС, собрали золу в мешки и увезли с собой. Здесь-то и удалось найти нечто такое, отчего у некоторых оперов по спине забегали холодные мурашки.

Разгребая носком ботинка остатки золы, один из спецназовцев заметил в ней обгорелый обломок какой-то кости. Обрадованные эксперты, словно утопающий за соломинку, схватились за эту находку, надеясь определить, какого же зверя жарили на этом костре – косулю или кабана. Однако почти сразу же стало ясно, что находка никакого отношения к животным не имеет. Старший судмедэксперт объявил, что это фрагмент плечевой кости человека, скорее всего мужчины средних лет. Тут среди внезапно наступившей гробовой тишины кто-то ошарашенно присвистнул.

В разгоревшейся жаркой дискуссии схлестнулись две точки зрения. Одни опера считали, что на поляне минувшей ночью пировала шайка сатанистов-каннибалов, которая по каким-то причинам не успела уничтожить следы своего кошмарного праздника. Другие же были уверены в том, что пусть это и было проявлением сатанизма, однако ограничивающегося человеческим жертвоприношением.

Егеря и лесники, подоспевшие на поляну, сообщили, что обшарили все возможные места, где могла бы скрываться та жутковатая компания, но нигде не выявили хоть каких-то следов ее пребывания. Исходя из этого, ими был сделан вывод о том, что люди, обнаруженные наблюдателями МЧС на поляне, здесь постоянно не обитают. Но егеря особо подчеркнули, что странные визитеры, скорее всего, ориентируются на территории заповедника в чем-то даже лучше, чем они сами. Неизвестные типы вполне могли улизнуть за его пределы по дорогам, ведомым лишь им одним.

Тем же днем в губернском аэропорту, на стояночной площадке, специалисты областного УВД вместе с техниками и представителями авианадзора осмотрели вертолет наблюдателей, только что вернувшийся из Верхнебылья. Всем сразу стало ясно, что летательный аппарат имеет довольно серьезные повреждения корпуса и одной из лопастей несущего винта. В трех местах вертолет пробили пули калибра семь шестьдесят два. Можно было считать огромной удачей тот факт, что они не задели ни одной жизненно важной детали, ни единого механизма, обеспечивающего стабильную работу летательного аппарата.

Эксперты-криминалисты, взявшиеся за дело, достаточно быстро выяснили, что стрельба велась из охотничьих карабинов тульского производства, изготовленных еще лет сорок назад. Внутри корпуса вертолета им удалось найти пулю, которая попала в стальной траверс, отрикошетила и засела в пластмассовой детали пассажирского кресла. Как показала проверка по специальной картотеке, фоторазверстки этой пули в базе данных не имелось.

Следствие не нашло никаких реальных зацепок в полученных результатах оперативного разбирательства ЧП над Верхнебыльским заповедником. Возможно, эта история пополнила бы богатую коллекцию безнадежных «глухарей», каковых в любом УВД с избытком, если бы не вездесущие журналисты. Корреспондент областного интернет-издания «Планета-Средневолжск» каким-то невероятным образом пронюхал об обстреле вертолета МЧС, разыскал обоих участников этой истории и взял у них интервью.

Побурчав и посерчав, руководство областного УВД расщедрилось-таки на дежурный комментарий местной прессе. Оно поспешило доложить о случившемся московскому руководству, которое отнеслось к данной информации более чем серьезно и даже поделилось ею с коллегами из ФСБ. Да и в самом деле – ни фига себе прикол! Шайка сатанистов-каннибалов запросто орудует на просторах одного из регионов Среднего Поволжья. Еще неизвестно, как давно она занимается дегустацией своих сограждан, волей случая попавших в ее руки. Местные органы внутренних дел узнают об этом чисто случайно, да еще и беспомощно разводят руками. Непорядок!..

Несколькими днями ранее сотрудники Главного управления уголовного розыска МВД России, два полковника – старший оперуполномоченный Лев Гуров и оперуполномоченный Станислав Крячко сидели на лучших местах в известном московском цирке и созерцали представление, которое в какой-то мере состоялось благодаря их профессионализму. Об этом в самом начале программы с арены громогласно объявил директор цирка.

Гурову были чужды дифирамбы и панегирики. Услышав благодарственный спич, он, застигнутый врасплох, вынужден был под бурные аплодисменты привстать и раскланяться перед зрителями. Стас, куда более прагматичный и приземленный, отнесся к речи руководителя цирка весьма лояльно. Поднявшись с кресла вместе со Львом, он не только раскланялся, но и с жизнерадостной улыбкой помахал рукой, наподобие номинанта Каннского кинофестиваля, шествующего по знаменитой красной дорожке.

А цирк и в самом деле был искренне признателен сыщикам, которые совершили, казалось бы, невозможное. Неделю назад с цирковой конюшни бесследно исчезли сразу четыре статных золотогривых дончака с элитной родословной, стоящих бешеных денег. Кроме того, у входа в конюшню был обнаружен труп охранника, убитого ударом бандитской заточки прямо в сердце. Судя по тому, что бедолага даже не успел поднять тревогу или оказать своему убийце хоть какое-то сопротивление, тот имел большой опыт по части душегубства и сработал молниеносно.

Местные опера, прибывшие на место преступления, смогли лишь констатировать, что злоумышленник оказался профи абсолютно во всем. Он с дьявольской ловкостью разделался с охранником, неведомо как без шума и суеты сумел вывести из конюшни лошадей, неведомо как и на чем сумел увезти их неведомо куда и при всем этом вообще не оставил никаких следов. Было похоже на то, что это сделал не человек, а бесплотный дух, способный проникать сквозь стены. А лошадей он увел, наведя на них какой-то морок, наподобие гипноза. Они не издали ни звука, ни разу не взбрыкнули, хотя их погонял кто-то совершенно незнакомый.

Из-за пропажи лошадей вся цирковая программа шла кувырком. Заменить конное ревю было абсолютно нечем, поэтому руководство цирка поспешило обратиться в главк угрозыска. Начальник управления генерал-лейтенант Орлов, как это у него было принято с давних пор, подкинул эту непыльную работенку Гурову и Крячко. За долгие годы их работы в главке сложился стойкий и вполне обоснованный стереотип незаменимости приятелей во всех тех случаях, когда буксовали самые именитые сыскари.

Признанным мастерам сыска пришлось поступиться многим, в том числе и выходными. Они взялись за очередной «глухарь», который в конечном итоге оказался тем самым пресловутым ларчиком, открывавшимся очень просто.

Гуров пришел на цирковую конюшню вместе с операми райотдела, проводившими первичный осмотр места происшествия, оглядел стойла лошадей и поинтересовался у своего молодого коллеги, брал ли тот пробы корма для токсикологического анализа. Опер недоуменно взглянул на Льва и сообщил, что вообще-то брать ничего и не собирался. А зачем? Лошадей-то ведь не отравили, а увели. Какой смысл заниматься мартышкиным трудом?

Гуров выслушал ответ капитана и с недоуменным сожалением посмотрел на него.

«И ты считаешь себя сыщиком?» – недвусмысленно сказал его взгляд.

Тот понял, что сморозил дикую глупость, и поспешил исправить ситуацию. Опер пояснил, что, собственного говоря, из корыт-то и брать было нечего, поскольку на момент проверки они оказались стерильно чисты.

– То есть вы хотите сказать, что кормушки были отдраены до блеска? – прищурился Гуров.

– Да, знаете, и вычищены, и протерты, только что не отполированы, – поспешил заверить капитан.

– Лошадей, судя по времени убийства охранника, украли около часа ночи, – размышляя вслух, Лев еще раз провел пальцами по внутренней стенке металлической кормушки. – Лошади к этому времени едва ли могли съесть свой корм полностью. Ну, допустим, остатки конюх мог убрать в течение дня. Но если вы приехали сюда в начале седьмого утра, то с какой стати ему нужно было наводить этот лоск и блеск ни свет ни заря? Конюха позовите! – распорядился он.

– Кусакина сюда! Быстро! – оглянувшись, крикнул человек, руководивший цирковой конюшней.

Тот пришел через пару минут и тревожно посмотрел на сыщика, окинувшего его испытующим и строгим взглядом. Гуров мгновенно и безошибочно понял, что этот человек причастен к краже. Сыщик не спеша ответил на сдавленное «здрасте» конюха и некоторое время с какой-то непонятной иронией смотрел на него в упор. Кусакин, словно приплюснутый его взглядом, суетливо задергался, суча руками и недовольно щерясь. Молчание, длившееся около минуты, постепенно переросло в зловещую тишину. Конюх терялся все больше и больше.

Наконец он не выдержал этого напряжения и раздраженно, с визгливыми нотками страха в голосе, возопил с деланым возмущением:

– Ну и чего меня сюда вызвали? У меня что, делов, что ли, больше нету, кроме как играть с вами в эту молчанку?!

Лев Иванович невозмутимо выслушал эту тираду и с ироничным недоумением поинтересовался:

– Это все, что вы хотели нам сказать?

Кусакин затравленно огляделся по сторонам и со все возрастающим страхом в голосе выпалил:

– А чего мне еще говорить-то? Вы меня в чем-то подозреваете?

– Нет, не подозреваем, а твердо уверены в том, что вы напрямую причастны к похищению лошадей. Вероятнее всего, охранника Вельницкого вы не убивали – это сделал главный организатор кражи. Но вы обеспечили ему доступ в конюшню и беспрепятственный вывод лошадок за пределы территории цирка.

– Неправда! – Кусакин побледнел и замотал головой. – Я ни при чем. У меня это… как его… абили. Вот! Абили у меня. Мне про это вот и товарищ капитан сказал. – Он поспешно ткнул пальцем в опера райотдела.

Капитан несколько смущенно откашлялся и заявил:

– Действительно, товарищ полковник, у гражданина Кусакина железное алиби – я проверял лично.

– Вот! – Конюх с ликованием ткнул пальцем в потолок. – Так что я тут ни при чем.

– При чем… – Гуров утвердительно покачал головой. – Еще как при чем!.. Вот вы вчерашним утром до зеркального блеска отдраили кормушки. Так? А в другие дни вы точно так же их начищаете и отмываете?

Кусакин раскрыл рот, скорее всего желая категорично заявить о том, что он постоянно строжайшим образом соблюдает правила зоогигиены, однако его опередил старший по конюшне:

– Да где там! – Он сердито махнул рукой. – Раз сто напомнишь, чтобы он хотя бы объедки убрал, только тогда и сделает. А тут и в самом деле – даже не знаю, что на него нашло.

Гуров негромко рассмеялся и пояснил:

– Что нашло? Следы своего соучастия уничтожал. Чтобы лошади вели себя смирно и не вздумали взбрыкивать, скорее всего, он им в корм подмешал чего-нибудь наподобие аминазина, а утром примчался наводить марафет. Или я не прав? Кстати, вчера Вельницкий должен был дежурить? – спросил он старшего по конюшне.

– Нет, он подменял внезапно заболевшего Хорсанина, – пояснил тот. – Ну и дела! Это что же получается-то? Выходит, умереть должен был не Ленька Вельницкий, а Жорка Хорсанин? Ничего себе! Получается, что Жоркина болезнь спасла ему жизнь, да?

Гуров с сомнением качнул головой.

– Маловероятно. Мне думается, все обстоит гораздо проще. – Лев Иванович говорил, не сводя глаз с лица Кусакина. – Хорсанин, видимо, сначала согласился войти в долю, а потом струхнул, решил выйти из игры и объявил себя больным. Ну а тот, кто пришел за лошадьми, увидел незнакомого охранника и пустил в ход заточку.

При последних словах Гурова Кусакин болезненно скривился и дернулся, как если бы у него на какой-то миг появилось жгучее желание дать деру. Но он вовремя взял себя в руки, удержался от этого соблазна и продолжал изображать из себя оскорбленную добродетель.

В этот момент в коридоре послышались чьи-то шаги. Гуров оглянулся и увидел Станислава Крячко, шествующего к ним с многозначительной улыбкой на лице.

– Что-то нашел? – поинтересовался он.

– Нашел! – Стас уверенно кивнул. – Одна женщина ночью видела из окна своей квартиры, как в автофургон, припаркованный неподалеку от цирка, какие-то мужики – их лиц она, понятное дело, разглядеть не смогла – тащили за собой на веревочке какие-то картонные коробки. Огромные, выше человеческого роста. Говорит, штуки четыре. Ей подумалось, что они пустые и на колесиках.

– Гениально! – Лев развел руками. – Лошадей, оглушенных аминазином, накрыли специально изготовленными картонными чехлами и повели на погрузку. А чтобы они не цокали копытами, надели им на ноги толстые, мягкие чулки. Вот вам и пустые коробки на колесиках! Ну что, граждане, идемте к директору цирка? Картина преступления ясна, осталось лишь выяснить роль каждого его участника. Капитан, на гражданина Кусакина наденьте наручники и заберите у него телефон, чтобы он не смог позвонить сообщникам, например тому же Хорсанину. Думаю, охранник сейчас нам все расскажет без утайки.

Судя по всему, щелчки браслетов, охвативших запястья конюха холодным металлом, стали последней точкой в его надеждах отмазаться от ответственности.

Он вдруг сломался, ринулся к Гурову и торопливо заговорил:

– Гражданин начальник! Прошу засчитать мне явку с повинной. Я все расскажу! Я и в самом деле не убивал Леньку. Могу вам назвать того, кто это сделал. Это… – он немного поколебался и с трудом выдавил из себя: – Это Андрей Морозяка, кличка Нордец.

– Нордец? – удивленно переспросил Крячко. – Он что, уже вышел? Ему же сидеть еще лет пять, это минимум.

– Выпустили по УДО, – безрадостно пояснил Кусакин.

По его словам, лет пятнадцать назад он сам, Морозяка и Хорсанин служили в одном из районных отделов московской милиции. Но их оттуда выгнали за избиение задержанного, из которого излишне рьяные стражи правопорядка выбивали признание в совершении кражи. Будучи донельзя пьяными, они отбили бедолаге, как выяснилось позже, абсолютно ни в чем не повинному, все внутренности. Тот умер в больнице, не приходя в сознание.

В ходе судебного разбирательства Морозяка, старший по званию и более других отличившийся по части рукоприкладства, получил пять лет тюрьмы – не самый серьезный срок за убийство. Его здорово выручило то, что была применена статья о причинении тяжкого вреда здоровью. Хорсанин и Кусакин отделались годом общего режима.

Выйдя на свободу, Кусакин долго не мог найти работу. Лишь по протекции сожительницы, служившей билетершей в кассе цирка, он был принят сюда конюхом. Кусакин как-то встретил Хорсанина, узнал о том, что тот тоже мыкается в поисках постоянного места работы, и через свою сожительницу сумел пристроить его охранником.

Морозяка, получивший на зоне кличку Нордец, выйдя из заключения, решил заняться бизнесом криминального свойства. Еще в тюрьме он сколотил шайку из законченных отморозков и на свободе занялся грабежом составов, перевозивших контейнеры. Несколько лет подряд банде Нордеца удавалось безнаказанно потрошить железнодорожные вагоны и приватизировать их содержимое. Но однажды им в голову пришла мысль почистить товарняк, перевозивший стрелковое оружие, которое подлежало переплавке. Винтовки Мосина, автоматы «ППШ» и «ППС», пистолеты «ТТ» и Коровина не пользовались большим спросом на криминальном рынке. Однако бандиты не учли того факта, что состав будет сопровождать охрана. Пусть и из зеленых пацанов-срочников, но тем не менее достаточно надежная.

Ночной порой на одном из малолюдных полустанков бандиты пытались вскрыть последний вагон состава. Внезапно с соседней тормозной площадки спрыгнул невысокий паренек лет восемнадцати в зеленом камуфляже с «калашом» на изготовку.

– Стой, не двигаться! – закричал он и бросился к ним.

Банда, ошарашенная его появлением, безропотно замерла. Скрюченные руки потянулись вверх. Однако через мгновение охранник негромко вскрикнул, рухнул ничком и замер. Из его спины торчал нож, брошенный из темноты Нордецом, затаившимся в стороне.

Вопреки расчетам бандитов парень оказался необычайно живучим и назвал приметы сразу двоих из тех, кого смог запомнить. Через неделю вся банда уже сидела в Лефортово. За свои подвиги Нордец получил червонец строгого режима. Однако, судя по всему, за него кто-то очень здорово молился. Он отсидел лет шесть и вышел на свободу по УДО.

Не так давно Нордец приехал к Кусакину и без обиняков заявил, что тот и Хорсанин должны ему по три лимона. Правда, в рублях. Но для теперешнего конюха и охранника эта сумма тоже была неподъемной. К тому же они никак не могли понять, откуда возник этот огромный долг. Тогда Нордец напомнил, что в пору их давнишнего, самого первого суда, когда они несли ответственность за зверское избиение незаконно задержанного человека, он за свой счет нанимал адвоката.

– Если бы не он, вам бы тоже тогда по пятаку прицепили, – угрюмо напомнил Морозяка. – Благодаря моему баблу вы с Жориком всего по году валяли дурака на общем режиме. А я в тюремной камере парился. Там, знаешь, каждый день наперечет! – зло заключил он.

– Андрюха, побойся бога! – Кусакин попытался воззвать к совести бывшего подельника. – Ну должен так должен! Но ты, помнится, за адвоката отдал только полтинник!

– Полтинник деноминированных деревянных. А если считать в неденоминированных, то выходит полста лимонов! – хмуро буркнул Нордец. – Да и процентики набежали… В общем, вам с Жоркой неделя сроку. Будет бабло – мы квиты. Не будет – заточка в бок. Ты меня знаешь.

Кусакин его знал… Перетерев сложившуюся ситуацию с Хорсаниным, он сообщил Морозяке, что есть возможность расплатиться, организовав похищение с конюшни цирка четырех коней донской породы. Каждый скакун стоил не менее двух миллионов рублей. Нордец согласился, хотя бы потому, что недавно прикупил себе изрядный кусок земли на Украине. Он подумывал разводить там породистых лошадей. Четыре элитных скакуна с цирковой конюшни были бы весьма недурным началом этого дела.

Впрочем, имелись и иные пути получения хорошего барыша. За последние годы на Кавказе появилось изрядное множество новоявленных владетельных князей. Ради шика и всевозможных понтов они готовы были выкладывать миллионные суммы, украденные из бюджетов различного уровня. Нордец как вариант обдумывал выгодную продажу лошадей кому-то из них.

Все бы прошло как по маслу, если бы не фортель, который надумал выкинуть Хорсанин. Как и было заранее обговорено, Кусакин напичкал лошадей кормом с аминазином и ушел домой, чтобы обеспечить себе алиби. Поздней ночью конюх незаметно вернулся в цирк, чтобы передать дончаков Нордецу. Здесь он узнал, что тот был застигнут в конюшне Леонидом Вельницким и Морозяка убил его наповал. Уже тогда Кусакин понял, что надо срочно заметать следы, чем он и занялся, не дожидаясь рассвета.

Впрочем, все эти его усилия были напрасны. Если молодого опера за счет липового алиби ему удалось провести без особого труда, то сыщик со стажем и огромным опытом работы сразу же почувствовал фальшь и, можно сказать на уровне интуиции, определил личностей, причастных к преступлению.

Тем же днем лошадей нашли на пустой заброшенной ферме в одном из подмосковных сел. Как оказалось, Нордец уже нашел покупателя с Северного Кавказа и ждал поступления денег. После задержания Морозяка вместе с подельниками был препровожден в СИЗО.

На вопрос следователя, что за нужда была убивать охранника, он ответил с угрюмым равнодушием:

– Привычка… Он рыпнулся, дернулся, хотел тревогу поднять. А у меня рука сама, на автомате сработала. Гляжу – он уже готов.

В цирке поверить не могли, что столь темную историю, на которой споткнулись сотрудники райотдела, опера из главка распутали в течение часа с небольшим. В знак признательности Гурову и Крячко руководством цирка были выделены месячные абонементы на посещение их заведения. Лев Иванович и Станислав заранее знали, что целый месяц изо дня в день ходить на представления, даже будучи самыми рьяными поклонниками цирка, – дело абсолютно нереальное, да и никчемное. В знак уважения к циркачам они с трудом выкроили пару свободных часов и пришли на представление – нанесли, так сказать, визит вежливости.