Текст книги "Таежная полиция"

О том, где находится местный краеведческий музей, узнали у первого же прохожего. Еще через десять минут увидели в ряду магазинов двухэтажное кирпичное здание с вывеской «Алексеевский филиал краеведческого музея Забайкальского края».

Гуров оставил Алину у входа и забежал в соседний хозяйственный магазин. Вернулся он оттуда с небольшим рулоном двустороннего скотча. Тут же складным ножом отрезал от него узкую полоску и отдал ее Алине, объяснив, что нужно будет сделать.

– А теперь готовься разыгрывать ученых из столицы, – весело сказал сыщик.

– Не слишком ли? – с сомнением спросила девушка. – Может, выберем роль скромнее. А если у нас документы попросят?

– Детка! – Гуров щелкнул Алину по носу. – Скажи-ка мне: вот ты живешь одна в частном доме на далекой окраине захолустной деревни. Ночью к тебе стучится в окно небритый мужик в фуфайке, говорит, что у него сломалась машина, и просит приютить его до утра. Ты ему поверишь сразу и бросишься отпирать дверь?

– Да уж! – пожала плечами Алина. – Не знаю, но что мне будет страшно – это точно.

– Отлично! Теперь меняем ситуацию. К тебе стучатся такой же темной ночью в окно, говорят про ту же самую сломавшуюся машину и просят ночлега. Ты отдергиваешь занавеску, но видишь, скажем, генерала в полной форме, при орденах, солидного. А рядом с ним молоденький симпатичный адъютант-лейтенантик. Твоя реакция?

– Ну да, – согласилась с улыбкой девушка.

– Вот! – нравоучительно поднял указательный палец сыщик. – Тебе бы, как профессиональному менеджеру, неплохо знать психологию людей. Иди за мной и подыгрывай!

У входа стоял небольшой столик, а за ним неизменная билетерша. Гуров купил два входных билета и повел Алину осматривать экспозицию музея. Несмотря на то что снаружи здание казалось большим и имело два этажа, музей занимал только небольшую часть первого и четыре комнаты на втором этаже. На первом были выставлены картины местных художников, кое-что из поделок местных умельцев и школьников. А на втором начиналась природа и история края. Немного чучел птиц и животных, немного змей и ящериц в банках со спиртом, немного элементов жизни и быта крестьянства, немного об основании городка и много о событиях Гражданской войны и последующих непростых годах. Чекисты, контрабандисты, пограничники, золотодобытчики…

– Простите, – обратился Гуров с наиприятнейшей улыбкой к женщине, которая вышла из служебного помещения. – А как бы нам увидеть кого-нибудь из научных сотрудников музея?

– А что вас интересует? – удивилась женщина, разглядывая представительного мужчину и молодую симпатичную девушку. – Я старший научный сотрудник музея…

– Очень хорошо, – обрадовался Гуров. – Я профессор Прокопенко, биологический факультет МГУ. Иван Иванович.

– Из Москвы? – обрадовалась и немного растерялась женщина. – Очень рада! Очень! Лидия Тимофеевна.

– А это моя аспирантка Алиночка, – с улыбкой слегка обнял за плечико Гуров свою спутницу.

– Очень приятно! – как попугай снова сказала женщина, видимо не избалованная такими именитыми гостями. – Да, что же мы тут стоим-то? Пойдемте ко мне. Так чем я могу вам помочь?

Лидия Тимофеевна завела «ученых из Московского университета» в небольшую комнату, в которой обстановка, кажется, не менялась годов эдак с семидесятых. Простые письменные столы, застекленные шкафы с папками и книгами, один без дверок, но со следами петель. Что обрадовало Гурова, так это компьютер, принтер и ксерокс на столе.

– Может, вас чайком угостить? – Женщина мгновенно извлекла электрический чайник с подоконника, который, как и столы, был завален какими-то папками и брошюрами.

Алина скромно улыбалась и кивала головой. Всю беседу вел Гуров, уверенный, солидный. Убедившись с первых фраз, что научный сотрудник музея по образованию историк, он врал напропалую, нисколько не смущаясь.

– Мы с небольшой группой студентов приехали в экспедицию в Читу, – рассказывал сыщик со знанием дела. – Нас интересуют некоторые редкие, реликтовые и эндемичные виды растений и насекомых. В этом отношении окрестности вашего городка нас очень и очень интересуют. Мы намерены провести здесь несколько дней. Не могли бы вы нам посоветовать человека, который хорошо знает окрестную тайгу?

– Могу, – тут же откликнулась Лидия Тимофеевна, подкладывая Алине в стеклянную розеточку местное варенье. – Только он в проводники вам не сгодится, не ходит он уже в тайгу.

– Что так? – обрадовался Гуров, которому очень не хотелось, чтобы ему навязывали проводников.

– Возраст, здоровье уже не то. Но тайгу знает как свои пять пальцев. В прошлом он известнейший в наших краях охотник-промысловик. А сейчас вот увлекся таксидермией. Изготавливает и ремонтирует для нас чучела. Зовут его Владимир Алексеевич Смирнов. Я сейчас вам напишу его адрес, найдете?

– Ну, в вашем городке трудно заблудиться, – улыбнулся Гуров, продолжая поглядывать на компьютер. – Скажите, а электронная почта у вас есть?

– Что вы, – всплеснула руками Лидия Тимофеевна. – Это у вас в столице все так просто да в Чите. А нам никто денег не выделяет на это. Компьютер спонсоры подарили, и то хорошо.

– А можно на пять минут воспользоваться? Нам флешку нужно посмотреть.

– Конечно, я сейчас включу.

– А где-нибудь в Алексеевском есть электронная почта? – поинтересовался Гуров, поднимаясь со стула и пропуская женщину к столу с компьютером.

– Ой, вряд ли! В администрации муниципального образования есть наверняка, а больше… может, в полиции, у предпринимателей…

Пока Гуров вставлял флешку, Лидия Тимофеевна деликатно села в сторонке с явно выраженной готовностью продолжить беседу с московскими учеными. Сыщик толкнул Алину локтем в бок, чтобы девушка вспомнила о своих обязанностях.

– А скажите, – поинтересовалась Алина, поняв толчок Гурова правильно и принявшись отвлекать научного сотрудника, – энтузиасты-краеведы у вас в городке есть?

– Да, знаете, сейчас почти не осталось людей, которые бы всерьез интересовались природой своего края, его богатой историей, его тайнами…

– Тайнами? – оживилась Алина. – И у вас есть свои тайны?

– Алиночка, – ласково и снисходительно ответила Лидия Тимофеевна, – один Байкал – и тот сплошная тайна. К сожалению, вы не геологи, и я тоже, но я слышала очень много о том, что по поводу происхождения самой озерной котловины и ее водной массы идут очень оживленные споры. И к единому мнению ученые так и не пришли. И не мне вам, биологам, рассказывать о загадках подводного мира Байкала…

– Да, – поспешно вставила Алина, – в этом вопросе вы нам нового, пожалуй, не расскажете. А о каких еще тайнах идет речь?

– Милая моя, – Лидия Тимофеевна только что не всплеснула руками, – да одни байкальские миражи чего стоят! Вы знаете, сколько от местных рыбаков можно услышать рассказов о том, как над прозрачной гладью озера они видели поезда, древние замки, старинные суда и даже корабли инопланетян? Вы разве не слышали о байкальских миражах?

– Безусловно, безусловно, – поспешно ответил Гуров, не отрываясь от экрана и продолжая щелкать клавишами.

– Конечно, – поддержала Алина напарника, – мы много слышали. И даже читали. Самим нам, правда, видеть не доводилось.

– Тут ведь причина какая-то есть, тут не биологам разбираться надо, – продолжал оправдываться Гуров, понимая, что, по их легенде, ученые, приехавшие на Байкал, должны были иметь представление об этом феномене. Он, правда, не имел никакого, как и Алина.

– Как говорят наши метеорологи, – оживленно стала рассказывать Лидия Тимофеевна, – на Байкале идеальные условия для возникновения миражей. Это и потоки теплого воздуха над охлажденной водой летом, и чистая прозрачная атмосфера, и низкие температуры с недвижимым воздухом зимой. Над Байкалом периодически образуются слои воздуха с различной плотностью, и световые лучи преломляются, искажаются и приобретают неправильные, порой фантастические формы. Велосипедист в мареве дороги может показаться садящимся пассажирским лайнером, небольшой рыбацкий баркас покажется «Титаником», а плавающая утка будет восприниматься как большая лодка.

– А какие-нибудь закономерности тут есть?

– Миражи регулярно фиксируются у северо-восточной части острова Ольхон, у мыса Солнечный и у острова Большой Ушканий. Энтузиасты-наблюдатели в году обычно насчитывают от двух до шести дней с миражами, а в отдельные годы при каких-то условиях их число может достигать шестнадцати. Байкальские рыбаки именуют это явление голоменицей, когда далекие предметы как бы приближаются и становятся отчетливо различимы, хотя в обычных условиях разглядеть их просто невозможно.

– И все-таки, – не унималась заинтригованная Алина, – что чаще всего видят?

– Чаще всего миражи выражаются в парении удаленных мысов над водой. С метеостанции Большого Ушканьего острова наблюдатели фиксировали миражи, при которых скалистый северный контур острова Ольхон с характерной скалой Хобой приподнимался над горизонтом и медленно уплывал к материку, а также необычные красные столбы света над мысом Рытый. Необычные миражи дальнего видения наблюдали местные жители поселка Большие Коты и села Большое Голоустное, когда можно было отчетливо видеть деревни на противоположном берегу и пересчитать все избы, хотя расстояние между берегами превышает сорок километров и в обычных условиях деревни на противоположном берегу недоступны человеческому глазу даже с помощью бинокля.

– Беда, – проворчал непонятно по какому поводу Гуров, но Алина даже не повернулась к нему, завороженная рассказом научного сотрудника.

– Но самые интересные наблюдения фиксировались в прошлом веке. Люди наблюдали древние замки, старинные суда… Знаменитый исследователь Байкала геолог Ламакин в своей книге «По берегам и островам Байкала» описал редкий ночной мираж, который он наблюдал в 1957 году напротив села Большое Голоустное. После ветреной погоды в необычайно тихую ночь он вышел на палубу и увидел поразительное зрелище. Перед ним совсем близко, на расстоянии как будто не более одного километра, над озером как бы по воздуху проходил пассажирский поезд. В действительности поезд находился на противоположном берегу Байкала, на расстоянии около пятидесяти километров. Представляете, в тихую ясную ночь по небу беззвучно идет пассажирский поезд в огнях. Потом делает остановку на станции и снова трогается.

– Жаль! – решительно сказал Гуров.

– Что жаль? – не поняла Лидия Тимофеевна.

– Жаль, что у нас совсем не останется времени побыть на Байкале, – пояснил сыщик, вынимая из компьютера флешку.

Он сунул ее в руку Алине и сурово посмотрел ей в глаза. Что-то, по его мнению, девушка сильно отвлеклась и забыла, для чего они торчат в этом кабинете.

– Удивительнейшие, удивительнейшие места! – заговорил Лев, поднимаясь со стула и потирая руки. – Мы, как ученые, очень вам завидуем, уважаемая Лидия Тимофеевна. Такое богатство вокруг – и вы внутри его, соприкасаетесь с ним ежедневно…

Гуров молол всякую чушь и возбужденно расхаживал по кабинету, отвлекая внимание женщины от своей напарницы. Он видел, как Алина ловко сняла верхний защитный слой с кусочка липкой двусторонней ленты, прилепила на него флешку, затем сняла пленку со второй стороны скотча и, быстро сунув руку под крышку стола, прилепила там драгоценный носитель информации.

– Ну, что? – с нетерпением спросила Алина, когда они наконец вышли из музея.

– Глухо, как в танке, – поморщился Гуров. – Будь я грамотный компьютерщиком, то взломал бы пароль.

– Не удалось открыть? – догадалась девушка.

– Увы.

– Может, зря мы ее там оставили.

– Ну-ну, девочка, – покровительственно сказал Гуров. – Кто-то активно охотится за этой информацией. Нас не тронут, пока не завладеют флешкой. Мало ли как все повернется. А так ни один идиот не сообразит, где мы могли ее оставить. Пока нас не разыскивают и пока нас никто не опознал – флешка в безопасности. И мы тоже.

Алина хмыкнула, но ничего больше не сказала. Весь путь до дома почты с переговорным пунктом напарники проделали в молчании. Неизвестно, о чем думала девушка, но Гуров размышлял и очень надеялся, что исчезнувших пассажиров третьего купе здесь еще не начали искать.

Здание почты они увидели издалека. Оно стояло почти на центральной площади. Широкая улица со сквером посередине уходила в сторону вокзала, и со стороны этого сквера виднелся высокий вход в здание почты, с огромным бетонным козырьком.

Гуров неожиданно дернул Алину за руку и заставил сесть на лавку. Их от входа на почту отделяло метров двадцать и декоративные кусты.

– Что случилось? – насторожилась Алина, с трудом удерживаясь, чтобы не начать крутить головой по сторонам.

– Полицейского у входа видишь? Он там не просто топчется, а разглядывает всех, кто входит на почту. Готов поспорить на свою месячную зарплату, что он ищет нас. По приметам.

– Ты так думаешь? А может, тебе кажется, может, он просто так тут стоит…

Гуров отрицательно покачал головой. Он-то прекрасно знал, как смотрят постовые, когда кого-то разыскивают по приметам. Не искушенные в сыске молодые ребята и в Москве, и здесь ведут себя в такие моменты практически одинаково. Значит, путь в переговорный телефонный пункт для них закрыт. Как закрыт путь теперь и на автовокзал, и на железнодорожную станцию. Какая же сволочь из вагона так быстро подсуетилась? И полицию подключили! Гуров все еще был уверен, что в том вагоне, в котором он ехал с девушками, за ними следили не работники полиции, а наемники кого-то из заинтересованных кругов. Тех, кому материалы с флешки были предназначены, и тех, кто их хотел перехватить, – конкурентов первых. Других причин всей этой суеты он просто не мог себе представить.

Ах, как нужно было бы связаться с Крячко! Потом можно было бы рисковать и ввязываться в эту историю. Сейчас, когда Стас не знает, где может находиться Гуров, риск увеличивался на порядок. Правда, Лев все сделал для того, чтобы Стас узнал о его исчезновении из поезда. Такой скандал, как исчезновение пассажиров в купе с поджогом вагона, мимо него не пройдет. Конечно же, Крячко определит географически, в каком районе пропал Гуров. Определит и начнет розыски, но для этого нужно время. Еще сутки, максимум двое. Значит, нужно остаться в живых на пару деньков и сберечь девчонок. Потом можно уже копать глубже и разбираться всеми доступными способами. Сейчас этих способов у сыщика было кот наплакал.

– Слушай, Иван! А вдруг как раз полиция нам и поможет? Может, они не все такие продажные. А может, в вагоне как раз полиция и была? Ну, кроме этих, кто к нам с пистолетом ворвался…

– Не верю, Аля, – покачал Гуров головой, – ни на грош не верю.

– И что теперь будем делать? – В голосе Алины снова появились тревожные, чуть ли не панические нотки.

– Выпутываться сами. И искать Татьяну. – Сыщик посмотрел на девушку и широко ободряюще улыбнулся. – Не бойся, мои друзья обязательно узнают о нашей пропаже. Не зря же я купе поджигал. Ох, вычтут из моей зарплаты за испорченное белье и, наверное, столик!

Солнце склонилось к скалистым хребтам, когда Гуров с Алиной добрались до дома старого охотника, о котором им рассказали в музее. Крепкий старый сруб вызывал уважение не столько толщиной бревен, которые составляли его стены, сколько еще и каменным высоким фундаментом. Почерневший от времени деревянный забор был почти в рост человека, но доски подогнаны были с широкими щелями. Видать, его предназначение было не скрывать двор от взглядов людей, а защищать от проникновения диких зверей. Гуров как-то слышал, что амурские тигры повадились заходить в населенные пункты. Может, и другой какой зверь шастает на окраинах…

Открыв калитку, Лев, который шел первым, сразу же увидел слева от ступеней веранды невысокого старика. Он споро и мастерски орудовал большим полуфуганком, выстругивая какую-то доску на верстаке. Старик сразу же повернулся лицом к гостям, положил инструмент и стал отряхивать и вытирать о штанины руки.

– Добрый вечер! – жизнерадостно поздоровался Гуров. – Вы Владимир Алексеевич Смирнов? Так?

– Смирнов и есть, – закивал доброжелательно старик. – А вы кто такие будете, люди добрые?

Гуров откровенно любовался стариком. Маленький, энергичный, с чуть кривоватыми ногами и изборожденным глубокими морщинами лицом, он выглядел эдаким не сдающимся возрасту живчиком. Только подслеповатые глаза выдавали его возраст да скрюченные пальцы левой руки.

– Нам посоветовала обратиться к вам Лидия Тимофеевна из краеведческого музея, – пояснил Гуров.

– А, Лидуха! Ну, проходите, нечего во дворе-то разговаривать. Чай, не басурмане.

Старик провел гостей в чистую просторную горницу, обставленную самодельной простенькой струганой мебелью. Чувствовался аромат скобленого влажного дерева, сушеных трав.

– Мы хотели с вами посоветоваться, Владимир Алексеевич, – начал Гуров.

– Так негоже, – покачал с улыбкой головой старый охотник и полез за цветастую занавесочку, где у него, видимо, на самодельной полке хранилась посуда.

Послышалось позвякивание чашек. На столе появились два блюдца: одно с вареньем, другое с медом. К удивлению гостей, старик извлек из-за занавески электрический чайник. Одно слово – двадцать первый век! Гораздо уместнее был бы самовар на скобленом столе, но охотник, видимо, не гнушался плодами цивилизации и был сторонником удобств.

– Сначала расскажите, кто вы и откуда, – разливая по беленьким чашкам чай с запахом какой-то травы, попросил старик, – по какому тут делу у нас, а потом уж и поглядим, как вам помочь-то.

Глаза у старика были хитрые, со смешинками. Видно, что истосковался он по обществу, собеседникам, потому и пустился в эти ритуалы.

– Да, простите, – разыграл Гуров смущение, хотя он умышленно с первых же слов сослался на Лидию Тимофеевну. – Как-то я сразу начал не так. Иван Иванович меня зовут, Прокопенко. Я профессор из Московского университета, а это моя помощница, Алина. В Чите у нас группа студентов, которых хотим привезти сюда, да по вашим местам с ними побродить. Мы изучаем насекомых, растения… Это у них практика такая.

– А что ж, дело-то хорошее, – солидно кивнул Смирнов. – Какое же оно образование, когда свое дело руками не попробовал? Это можно, да только я уже в тайгу-то не ходок. Вам бы к кому помоложе обратиться.

– Ну, мы в тайге не заблудимся, – уверенно заявил Гуров. – Не первый год студентов водим по лесам, по горам… Где только с практикантами не были! Нам от вас другая помощь нужна, Владимир Алексеевич. Совет ваш, ваше знание окрестностей.

– А что я-то знаю? Я тут каждый распадок, каждый ручеек, тропку охотничью ночью с завязанными глазами найду. Чай, с малолетства с ружьишком хожу. До революции все мои деды и прадеды промышляли, а отец в первой артели – аж до войны. И я по его стопам пошел.

– Вот и здорово, – поспешил похвалить Гуров, доставая из заднего кармана джинсов сложенную туристическую карту, купленную днем в центре в киоске. – Есть ли в окрестностях старые или используемые заимки, землянки какие брошенные? Может, кто из старателей работал когда?

– Это да, – кивнул старик, доставая с полки очки, – это первое дело. Палатки брезентовые и капроновые, что нынче делать стали, – оно, конечно, хорошо. Но заимка рубленая, да с печкой – это надежнее. Не приведи господь, что случится, так в них и спички, и чай, и крупу охотники оставляют. Там и обогреться, и от непогоды отсидеться можно. А уж если кто заболеет ненароком…

Смирнов уверенно ориентировался по карте. Видимо, и это достижение человеческой мысли не прошло мимо в его профессии. Ворча, что карта слишком примерная, он поднялся и ушел в другую часть дома, за печку. Чем-то долго шебуршил и наконец вернулся со сложенной стопкой каких-то бумаг. Гуров с удивлением увидел, что это в основной своей массе кроки, сделанные от руки и чуть ли не на тетрадных листах. Но в стопке нашлась и карта. Издана она была в 1976 году и имела штамп геологической экспедиции. Гуров посмотрел на масштаб. Двухсоттысячная! Вот это да, это карта, не то что туристическая схема.

– Вот богатство мое! – похлопал рукой по карте Смирнов. – Геологи в свое время подарили, когда я проводником у них был. Вот и смотрите.

Гуров с интересом рассматривал большую карту, которая охватывала территорию около ста двадцати километров в поперечнике. Вряд ли Татьяну стали прятать гораздо дальше, это сыщик понимал прекрасно. Либо ее спрятали недалеко, чтобы прояснить обстановку, а потом увезти скрытно в Читу, либо ее уже увезли, но следы ее можно найти. То, что в тайге следы всегда остаются, Гуров помнил прекрасно. Просто их нужно суметь увидеть. Девственная природа на то и девственная, что след человека в ней как пятно от салата на крахмальной рубашке. Опять же, если знаешь, как смотреть и куда.

– Старая она, правда, – пояснил Смирнов, – но скалы и распадки на месте. Куда ж они убегут-то. И тропы охотничьи на месте. На то она и тайга, что в ней куда хочешь не пойдешь, а только туда, куда она пускает. Это как в городе: улица туда, переулочек сюда, а через стену дома никак не пройдешь. А заводов у нас тут не понастроили.

– Нам бы, Владимир Алексеевич, узнать, где у вас обычно охотники промышляют, а где территории заповедные, где нельзя охотиться. Есть такие в этом районе?

– Оно как же без этого, – кивнул Смирнов, – благо в последнее время власть наконец озаботилась сохранением природы. Отсюда, почитай, до самого Байкала заказники и эти, как их называют-то, биосферные заповедники. Туда только ваш брат ученый и ходит. Но это редко, не каждый год.

– А сейчас? – быстро спросил Гуров.

– Нет, в этом году, кроме вас, никто не появлялся. А промысловые районы, они отсюда на юг и юго-запад. Тут и кедровники заготовительские, и пушнину тут берут. В нонешний сезон и из Читы понаехали, и из Улан-Удэ. Лицензий на всех хватает.

– Ну, нас промысловые районы не очень интересуют, – с облегчением сказал Гуров, – нам как раз нужно в заказники, где есть интересная флора и фауна.

– Понятное дело, – солидно кивнул старый охотник. – Ваше дело ученое, не с промысловиками толкаться. Тадысь смотрите! – Старик повел по карте пальцем от железнодорожной станции «Алексеевское» вверх. – Вот тут в распадочке, километров двадцать будет, заимка новая. Ее лет пять назад ставили. Поначалу хотели какую-то наблюдательную станцию делать, да что-то передумали. Хорошо срубили, мужики наши помогали.

Смирнов поскреб задумчиво небритую щеку, вспоминая что-то только ему известное. Потом уверенно ткнул пальцем чуть в сторону – туда, где виднелся топографический значок, обозначающий ручей.

– Тут старая заимка была. Только, говорят, во время лесного пожара, годиков восемь, что ли, назад, попортило ее огнем сильно. То ли крыша сгорела, то ли стены просели. Туда вам ходить не след. После гари знаете как тайга буйно растет! Говорят, что кедровым шишкам как раз температура высокая нужна, чтобы зерно плодовитым стало. Как будто природой предусмотрено, чтобы пожары были. Вот и заросло там теперь, я думаю, все. Не пройдете вы там. Еще у лесного хозяйства вот здесь, – Смирнов повел пальцем в сторону по карте, – станция была. Там еще ясли оставались, навесы. Прикармливали косулю, кабаргу. Изюбрь-то зверь сильный, сам себе пропитание добудет, а этим зимой плохо.

– И сейчас станция работает?

– Кажись, забросили ее, – покачал старик головой. – Я лет эдак с десяток назад экспедицию одну водил в том районе. Уже тогда нежилое было. Поправили мы, конечно, там крышу, окна перестеклили, дверь перевесили. Печку я сам перекладывал. Нет, не слыхал я, чтобы егеря там снова работать стали. А станция большая, десятка два человек разместить и обогреть в случае нужды можно. Опять же, дрова запасены, речка в двух шагах.

Благодарный Гуров стал прощаться и благодарить охотника. Однако Смирнов сокрушенно покачал головой и показал глазами на Алину:

– Ты, Иван Иваныч, мужик сильный и делом своим, как я погляжу, ушибленный. А вот о девоньке не подумал. Гляди, как ее сморило. Куды ж пойдете? На вокзал, кости всю ночь на лавке ломать? Или в гостинице в нашей остановились? Когда вам назад в Читу-то ехать?

Вот такого поворота в разговоре Гуров, честно говоря, очень ждал. Идти в гостиницу с паспортами и регистрироваться в то время, когда к их розыску, кажется, преступники подключили полицию? По сути, ночевать беглецам было негде.

– А помыться у вас можно? – наивно поинтересовалась Алина.

– Так баньку можно сварганить. Часика два, и готово!

– Мне бы немного горячей воды, – улыбнулась девушка. – Не до баньки, устала очень.

* * *

Крячко в ГУВД встретили, как того предполагали его полномочия. Принял лично начальник, полковник Полосухин. Тут же были вызваны все замы, которым был представлен проверяющий из Главного управления уголовного розыска МВД. Велено было по принадлежности оповестить районные отделы внутренних дел, что к ним, возможно, приедет полковник из Москвы.

Станислав Васильевич наблюдал всю эту суету вокруг своей фигуры со снисходительным выражением лица. По легенде, которую они разработали еще в кабинете генерала Орлова, Крячко должен был вести себя как человек, который лишь соблюдает формальности, и отнюдь не пытаться чего-то найти, какие-то серьезные нарушения, чтобы его тут пытались ублажить, подкупить. Наоборот, работать он должен шаляй-валяй, поверхностно, чтобы никто и не беспокоился, что полковник что-то нароет.

Крячко собирался очень поверхностно залезть во все дыры, чтобы отчет его выглядел весьма разносторонне. И чтобы местное руководство видело, что он лезет во все дыры именно ради отчета, дабы тот выглядел солидно. И недостатки с нарушениями Крячко намеревался пропускать в основной своей массе, подбирая только незначительные факты. Ведь ни в одной проверке и ни в одном ведомстве начальство не поймет проверяющего, если тот не найдет ни одного нарушения. Главное в миссии Крячко было – не тревожить улей.

Разыгрывая вальяжного и самодовольного полковника из министерства, Крячко критическим взглядом осмотрелся в выделенном ему для работы кабинете. Несвежие обои на стенах, второй стол, наверное временно выселенного отсюда сотрудника, телефон, компьютер с кабелем, который тянется из стены. Крячко не стал пока задавать вопросов, но решил, когда останется один, первым делом проверить, что это: просто кабель, соединяющий компьютеры в локальную сеть, или же здесь есть Интернет? Для официальной миссии Интернет ему был не нужен, а для тайной – просто незаменим.

Наконец толпа придворных офицеров удалилась. Крячко убедился, что в электрическом чайнике есть вода, и включил его. Гляди-ка, хмыкнул он про себя, и коробка сахара приготовлена, и большая банка «Нескафе Голд», и чай в пакетиках. Заботливые, мать вашу!

Пока грелся чайник, Крячко подсел к компьютеру. Итак? «Хрен тебе по всей морде – нет Интернета! Ну и ладно, буду на нем добросовестно печатать свой официальный отчет. Пусть лазают, проверяют».

В дверь вежливо постучали. Станислав Васильевич не успел ответить, как на пороге появилась худощавая фигура молодого капитана.

– Разрешите, товарищ полковник? Я капитан Носков, прикомандирован к вам начальником УВД на время проведения проверки. Для помощи, согласований и связи.

– Какой такой связи? – с барственными интонациями осведомился Крячко. – Я тут не собираюсь воевать, чтобы с позиций начальству адъютантов посылать.

– Любые другие поручения по службе, – уверенно сказал Носков.

– Бабу, что ли, на ночь привести? – цинично осклабился Крячко.

– Нет проблем, товарищ полковник, – заговорщицки понизил голос капитан. – Скажете – сделаем.

– Ну-ну! Гляди, ловлю на слове… Ты вот что, капитан, сгоняй-ка за бутербродиками. С колбаской. Принесешь – и на сегодня свободен. А завтра настраивайся на бумажную работу. Я план себе сейчас набросаю: в какие отделы, что проверять. И ты мне все это завтра обеспечишь.

– Может, вам на вечер культурную программу? – чуть ли не подмигнул капитан.

– Отставить! – недовольно повысил голос Крячко. – Человек впервые в городе, дай по улицам побродить, воздухом вашим подышать. И отоспаться не мешало бы. Акклиматизация нужна!

Носков чуть ли не каблуками щелкнул и исчез за дверью. Крячко сменил выражение лица с хамовато-барского на нормальное и тяжело поднялся из-за стола. Пока он машинально сыпал в чашку кофе и сыпал сахар, мысли привычно вернулись к работе. «Значит, – спокойно рассудил Станислав Васильевич, – ко мне приставили соглядатая. Ничего, мы к таким ходам привычные, нас этим не собьешь. Вопрос в другом. Понимают тут, что проверка эта не простая, или считают ее плановой? От Орлова утечки информации быть не должно, значит, знать наверняка не могут. Могут только подозревать. А кого подозревать мне?»

Этот момент был самым сложным в этой командировке. Сыграть свою роль Крячко мог с легкостью. Чем он всегда превосходил своего друга и напарника Льва Ивановича Гурова, так это бесхитростной актерской игрой. Потому ему всегда и поручались вот такие роли. Гуров прибудет через два дня. Неплохо было бы дать ему уже какие-то наметки, основные направления. Найти тех, кого в печати называют оборотнями в погонах, дело непростое. Но еще сложнее определить, и не ошибиться при этом, тех, кто служит честно, бескорыстно. Ведь рано или поздно полковникам из Москвы нужно будет на кого-то тут опереться. Иначе вся миссия закончится ничем. Приехать к черту на рога и за пару-тройку недель выявить криминальную часть здешней полиции и чиновников? Негласными и нелегальными способами такое не сделаешь. Нужна информация конкретная, нужны доказательства, а не просто мнения людей в очереди в столовой или под водочку на кухне.

План Крячко был прост. Первое – нужно начинать официальную проверку оперативно-розыскной работы: соблюдение соответствующих приказов МВД, правил ведения розыскных и агентурных дел, правильности расходования и оформления соответствующих денежных средств. Но! Параллельно в этой работе нужно попытаться определить, где просто разгильдяйство и нежелание перегружать себя работой, а где прослеживается преступное деяние, имеющее целью сокрытие доказательств того или иного преступления, сокрытие информации от начальства и следственных органов. И не во всех случаях, а именно в тех, когда дело могло вывести на верхушку местной власти. Это пункт номер два. Очень кропотливая работа, очень многое придется держать в памяти, потому что вести записи просто опасно.

И третий, очень важный момент. В процессе общения со старшими офицерами ГУВД нужно определить и не ошибиться, на кого можно сделать ставку, кого можно привлечь на свою сторону, на кого можно положиться на все сто процентов в борьбе с криминалом в своих же рядах.

Станислав Васильевич, несмотря на свое заявление капитану Носкову, отправился вечером отнюдь не побродить по новому для него городу и не знакомиться с местными достопримечательностями. Видимость, конечно же, в его прогулке была именно такой. Но на самом деле Крячко искал конкретные объекты – организации, которые обязательно есть в любом, даже маленьком городке.