Текст книги "Полковнику никто не верит"

Глава 5

Василевский соображал быстро. Голова у него работала получше, чем у многих. Во всяком случае, среди всей этой сволочи, которая окружала Туманова, вряд ли у кого еще имелась такая соображалка. Но важна была не только быстрота ума. Не менее важно было уметь скрыть свое умение. Все вокруг враги – это Василевский уяснил с детства, а работа на Туманова только укрепила его в таком убеждении. Враг должен знать о твоих умениях как можно меньше. Обратная сторона постулата «предупрежден, значит, вооружен». Совсем дураком представляться невыгодно – дуракам мало платят. Поэтому следовало проводить тонкую политику и быть полезным, при этом не прослыв слишком умным. Василевскому до поры это удавалось. Туманов считал его толковым и преданным малым, доверял бухгалтерию. С деньгами работали многие в его команде – капиталы требовалось уводить из-под налогов, распылять, разбрасывать на многочисленные счета. Трудно было удержаться, чтобы кое-что не прилипло к пальцам. Трудно и неразумно. Опять же главное, правильно все рассчитать, взвесить, подчистить концы. Кое-кто привык хапать примитивно и нагло – увидал, цапнул. О будущем при этом не думают. Как-нибудь обойдется. А оно не обходится. Туманов продемонстрировал, что будет с тем, кто наложит руку на его деньги. Бр-р-р! У Василевского два дня мороз шел по коже.

Они были вчетвером в комнате – Туманов, Василевский, Синягин и Челидзе. Несмотря на фамилию и черные как смоль волосы, Челидзе мало походил на грузина. Скорее, на молдаванина или итальянца. Этот никогда не улыбался, только зыркал мрачно по сторонам глазами, высматривал врагов. Туманов доверял ему больше всего, и Челидзе был его главным телохранителем. Связываться с ним не решался никто, даже компаньоны Туманова Мазаев и Штихель. Впрочем, он в чужую нишу не лез, занимался исключительно «хранением» драгоценного тумановского тела. За хозяина он мог без разговоров прикончить любого.

Но в этот раз и его умения не понадобилось. Туманов прекрасно и сам справился. Сначала просто шел разговор. Туманов вроде бы благожелательно расспрашивал Синягина про дела, про то, какие суммы тот перевел в прошлом месяце и в какие банки.

Василевский-то сразу почуял, что дело нечисто. С какой это стати босс вспомнил вдруг про дела прошлого месяца? Все же уже обговорено. А просто так молоть языком Туманов не любил. Синягин и сам, должно быть, сообразил, что поплыл, но сохранял хорошую мину до последнего.

Откуда Туманов что прознал – неизвестно. Возможно, капнул кто-то или бухгалтер Минеев что-то пронюхал – одним словом, закончилась эта беседа довольно своеобразно.

Туманов вдруг уселся за стол (до этого он все мотался по кабинету – то цветочки лично из леечки сбрызнет, то в окошко выглянет, то картиночку на стене поправит) и спросил у Синягина – как бы невзначай, словно о чем-то неважном:

– А-а... Вот долларовый счет, который у тебя образовался на Кипре, ты давно его пополнял, друг любезный? – и глаза у него при этом сделались в одну секунду холодными, как вода в Ледовитом океане.

Синягин побледнел, сразу как будто пожух и сказал с принужденной улыбкой:

– Уже давно ничего не клал, Дмитрий Иванович! Давным-давно. Забыл уж про него.

– Так я тебе напомню, ладно? – сказал Туманов, который пытался выдерживать ядовитый хладнокровный тон. – Я тебе все сейчас напомню, сука лживая!..

Он все-таки не выдержал – выхватил из ящика стола пистолет и с наслаждением выпустил из него подряд две пули прямо в серую физиономию Синягина.

Василевскому в этот момент стало дурно. Мозги Синягина брызнули не только на стенку, но и на пиджак Василевского тоже попало. Тело его рухнуло на синтетический ковер и задергалось в предсмертных судорогах.

Туманов выругался сквозь зубы и швырнул пистолет на стол. Видно было, что он уже жалеет о своей горячности.

– Василевский, Челидзе – убрать здесь все! И чтобы ни одна собака... Ну вы поняли. Меня здесь не было со вчерашнего вечера. Все остальное сами решите. Я ушел.

Так в распоряжении Василевского оказался пистолет с отпечатками пальцев Туманова. Челидзе возился с трупом – ему и без того забот хватало. К тому же он и помыслить не мог, что Василевский может ослушаться и приберечь опасное оружие. А Василевский приберег. Он невзначай услышал обрывок разговора между Тумановым и бухгалтером Минеевым – похоже, босс решил всерьез проверить свои счета и активы. Василевскому стало ясно, что хорошая полоса в его жизни закончилась.

Налоговая инспекция, оперативники из уголовки, а теперь еще и «проверка на местах» – все одно к одному. Если не принять кардинальных мер, то следующим кандидатом на бесхозное захоронение будет он. Василевский понял, что грязный пистолет вверил ему не Туманов – его вручил сам господь.

Поступил Василевский умно, не рискуя. Тогда же, когда они с Челидзе и еще двумя бугаями отвезли труп Синягина в загородный лесок и закопали под соснами, Василевский избавился и от ствола. Но выбросил он в речку под пристальными взглядами тумановской челяди не «макаров» хозяина, а свой, чистый, который он таскал на всякий случай. Все-таки работа у них была непростая, опасная, всякое могло случиться. Слава богу, не случилось, но вышло так, что оружие все-таки пригодилось. Бугаи ничего не просекли, и Челидзе смолчал – значит, поверил. Они вернулись в офис и доложили, что все в порядке. А ближе к вечеру Василевский встретился с полковником Гуровым, передал ему пистолетик и все необходимые подробности.

Расчет был простой. Преднамеренное убийство – вещь серьезная. Это не самодеятельная лаборатория, где пара спившихся доцентов-химиков на коленке мастырят отраву для йогуртов. Там еще нужно что-то доказывать, искать связи, выбивать признания. Пистолет и труп – это уже приговор. Это надежно, как вклад в швейцарском банке. Когда Туманова посадят, можно будет не переживать за эти самые вклады, где бы они ни оказались – в швейцарском ли, в подольском или вообще в каком-нибудь якутском. Какое-то время Туманову будет не до чужих вкладов. И его бригаде тоже станет не до того. И Василевский сможет спокойно и тихо отчалить в сторону. Его лимит в этом качестве исчерпан. Пора выходить в самостоятельное плавание.

Поначалу так оно и было. Туманов и еще парочка его асов присели, остальные притихли и попрятали головы. Василевский вздохнул полной грудью и принялся водить за нос полковника. Того все интересовала лаборатория – хотелось ему разрушить хозяйство Туманова в корне. Василевский ссылался на тот факт, что все попрятались и просил не торопить. Но действовал с оглядкой – докладывал полковнику, что ищет, а сам готовился смыться.

Впрочем, окончательно исчезнуть Василевский все никак не решался. Он даже жену ни о чем не предупреждал. Отчасти из того соображения, что женщины по своей природе не способны хранить тайны. Для начала он просто перестал встречаться с полковником, отделываясь по телефону незначительными отговорками. Как бы амортизировал падение. Затем на пару дней замолчал. А потом случилось то, что подтолкнуло его на решительный шаг.

Никто из старой гвардии не тревожил его все эти дни – ни звонками, ни посещениями. Видимо, никто не хотел ворошить муравейник. Можно было представить, что кое-кто из подручных Челидзе испытывает сомнения насчет разгуливающего на свободе Василевского (Челидзе-то сидел с того же дня, что и Туманов), но действий никаких не предпринимает. Без приказа эта шпана способна не на многое. Компаньонам же было явно не до Василевского – им в первую очередь свои задницы прикрыть надо.

Но в один прекрасный день Василевский зашел перекусить в неприметный ресторанчик в Сокольниках. Здесь никто не знал, кто он такой и чем занимается. Никогда сюда не заглядывал и никто из тумановских. Тем больше было удивление Василевского, когда напротив ресторана вдруг остановилась роскошная черная машина – кажется, «Линкольн» и оттуда деловитой, но изящной походкой вышла женщина в приталенном черном костюме – жакет, брюки, галстук (почти мужской), белоснежный воротничок. Короткая стрижка, явно исполненная дорогим парикмахером. Одним словом, эдакий образец бизнес-вумен. Василевского это явление удивило – до сих пор он не замечал, чтобы подобные пташки проявляли интерес к скромному ресторанчику. Но еще больше удивила его последовавшая за женщиной мужская фигура.

Пожалуй, даже не удивила, а насторожила. На первый взгляд в этом мужике не было ничего примечательного – среднего роста, темноватое лицо без особенностей, не бросающаяся в глаза одежда. Разве что какая-то особенная уверенность в каждом движении да легкая звериная походка выделяли его из толпы. И вот эту-то манеру держаться, эту ладную средних кондиций фигуру Василевский уже однажды видел. И он даже мгновенно вспомнил, где он ее видел.

Это было довольно давно. Однажды он зашел в кабинет Туманова по срочному делу и увидел, как через потайную дверь, о существовании которой он до той поры даже не подозревал, выходит незнакомый человек. Василевский успел только увидеть его затылок и спину да приметить походку. Не случайно сейчас это воспоминание вспыхнуло в его мозгу – перед ним опять оказался тот человек! И это было неспроста – Василевский уже не сомневался в том.

Он как раз едва принялся за харчо, которое очень любил и которое здесь готовили просто здорово, но кусок уже не лез ему в горло. Василевский отложил ложку, откинулся на спинку стула, вытер губы салфеткой и стал ждать неприятностей. Они не замедлили последовать.

Зал был совсем небольшой, и обнаружить в нем нужного человека не составляло никакого труда. Деловая женщина обнаружила Василевского сразу. Зафиксировав на нем взгляд холодных серых глаз, она приблизилась и без разрешения уселась напротив, слегка поморщив носик от неприятных ей кулинарных ароматов. Ее спутник неторопливо последовал за ней и остановился за ее спиной, рассматривая Василевского беззастенчивым и странно веселым взглядом.

От этих взглядов Василевскому совсем стало не по себе, хотя женщину он узнал. Он тоже встречал ее раньше в кабинете у шефа. Ее звали Виктория Соловьева, и она работала адвокатом по уголовным делам. Видимо, работала успешно, потому что гонорары ее, как слышал Василевский, были весьма щедрыми. Недаром она могла позволить себе такую игрушку, как «Линкольн». Правда, до сих пор она вела себя и одевалась несколько скромнее, поэтому Василевский сейчас не сразу ее и узнал.

Она-то его узнала несомненно, хотя видела не более двух раз. Видимо, сыграла свою роль профессиональная память. Только все равно было непонятно, откуда она прознала, что он обедает в этом ресторане. Вероятно, кто-то следил за ним и в последний момент дал сигнал. А это было уже скверно. Если кто-то из коллег принялся ходить за ним следом, значит, дела совсем плохи. Особенно если возникла эта адвокатша и этот смутно знакомый господин. Вряд ли они вдруг сами по себе возжаждали общения с каким-то Василевским. Значит, Туманов из тюряги дал распоряжение заняться им вплотную.

– Желаете заказать что-нибудь? – спросил Василевский, чтобы продемонстрировать хорошие манеры и избавиться от назойливых взглядов.

В серых глазах адвокатши сверкнуло негодование. Хорошие манеры Василевского не сработали. Она расценила предложение как скверную шутку. Но это странным образом только развеселило Василевского. При таких капризах реально от голода подохнуть – дамочка сильно рискует. Или настолько уверена, что пребывает в шоколаде на веки вечные?

Что и говорить, выглядела она классно, хотя особой красоты в ней не было. Разве что глаза, да и те холодные как лед. Остальное – ухоженная кожа, да всякие туши и тонеры. И одежда из фирменных бутиков. А под одеждой, наверное, и подержаться не за что. Впрочем, ему с ней не в постели кувыркаться. Тем более тут еще этот странный тип приглядывает.

– На нет и суда нет, – продолжил Василевский с облегчением. – Вы как меня нашли?

– А вы прятались? – неприязненно спросила женщина.

– Ну что вы! – сказал Василевский. – От кого мне прятаться?

– Странно! После всей этой истории вам не от кого прятаться? – холодно удивилась Соловьева.

– История неприятная, – согласился Василевский. – Но мне-то за что переживать?

Незнакомый тип продолжал наблюдать за ним своим насмешливым пугающим взглядом. У Василевского снова начало портиться настроение. Он понял, что нужно быть настороже.

– Вы были у Туманова в основной обойме, – сурово заявила Соловьева. – Он доверял вам и неплохо платил, насколько я знаю.

– Не жалуюсь.

– Значит, понимаете, как могут быть важны ваши показания, – утвердительно сказала адвокатша. – Вы должны будете явиться в прокуратуру и дать их.

– Кстати, – вдруг открыл рот незнакомый Василевскому гражданин. – Почему вас до сих пор не вызывали на допрос?

Василевский почувствовал, как под стулом у него зашатался пол, но сумел удержать на физиономии равнодушное выражение.

– Почему не вызывали? Вызывали. Но мне ведь сказать особенно нечего. Я по главному обвинению никаких подробностей знать не могу.

В глазах Соловьевой снова появилось негодующее выражение, как будто ей опять предложили попробовать харчо.

– Вы врете! Между собой мы должны быть откровенны, иначе все пойдет вкривь и вкось. Запомните, вы присутствовали при том трагическом инциденте. Как все было, я вам сейчас изложу. Линия защиты будет строиться следующим образом. Господин Синягин был уличен Тумановым в утаивании денежных средств фирмы. Туманов в резкой форме потребовал отчета. В ответ Синягин начал грубить, кидаться в драку и наконец вытащил оружие. Ввиду угрозы жизни Туманов был вынужден прибегнуть к самообороне. Между ними завязалась схватка, в которой Туманову удалось вырвать у Синягина пистолет. Случайно он нажал на курок...

– На спусковой крючок, – машинально поправил ее Василевский.

– Что? Пусть будет крючок, неважно... Важно, что убийство было непредумышленным, совершенным в исключительных обстоятельствах, понимаете меня? И еще нужно подтвердить, что Синягин был невыдержанным, агрессивным человеком.

– Само собой, – с готовностью сказал Василевский.

На самом деле Синягин при всей его наглости был исключительным трусом. Но раз они так хотят... Главное, что раз Туманов рассчитывает на его показания, значит, ничего не знает про полковника и не собирается его убивать. И правильно, в конце концов, кроме Василевского, на свободе остались еще двое свидетелей убийства – стукачом в принципе мог оказаться любой из них.

– Нам нужно будет встретиться, чтобы тщательно обговорить детали. Ваши показания должны быть выверенными до последнего слова, – строго произнесла адвокатша, не сводя с Василевского неподвижного взгляда.

– Да ради бога! – легко сказал Василевский. – Говорите, куда подойти. После четырех я абсолютно свободен.

Женщина впервые запнулась и повернулась к своему неразговорчивому спутнику. Это заставило Василевского напрячься еще раз. Чего проще было сказать, чтобы он явился к ней в офис. Наверняка у такой крутой дамочки имеется и крутой офис, где она обтяпывает свои делишки. Дай визитку и назначь время. Она же почему-то манежилась, несмотря на свою самоуверенность, и будто ждала каких-то инструкций. У Василевского снова все переменилось в голове. А что если ему не показания его нужны? Что если нужно было взглянуть на него, так сказать, в режиме реального времени, зафиксировать его местоположение, а потом еще и выманить из раковины, чтобы раздавить, как слизняка? Неужели он решил, что Туманов в камере поглупел? Конечно, нет, он наверняка все просчитал и сразу указал пальцем на Василевского. Вот это правильный ответ, и от этого ответа и нужно танцевать.

– Сегодня не нужно, – поспешно ответила Соловьева. – Встретимся лучше завтра. Рано утром в парке «Березовая роща», знаете? Там, у стадиона.

Василевский не удивился, и уже через полминуты пожалел, что не удивился. Получилось не слишком естественно. Но парочка уже оставила его в покое. Через широкое окно он наблюдал, как они усаживаются в черный «Линкольн». Появились и исчезли. И что эта дьявольщина должна означать? Почему Березовая роща? Идиоту ясно, что адвокаты не назначают встреч в парках. Во всяком случае, не при таких обстоятельствах.

Харчо уже остыло, да и аппетита у Василевского больше не было. Он заплатил за нетронутый обед и покинул ресторан. Сев в свою скромную «десятку», Василевский постарался побыстрее выбраться из Сокольников. По Щелковскому шоссе, никуда не заезжая, он сразу рванул в сторону МКАД. В Абрамцево у него жил дальний родственник, который держал лесопилку. На пару дней Василевский решил залечь у него, обдумать все хорошенько и решить, что делать дальше. Документы и кредитки оставались при нем. Выжидать больше было нечего. Терять сейчас время означало терять жизнь. Насчет покровительства милицейского полковника Василевский не обольщался. Гуров пользовался им, как подсобным инструментом. Получив свое полностью, он вполне может забыть про Василевского. Нет уж, лучше немного подержать ментов на расстоянии, разжечь любопытство. Потом можно будет всегда сослаться на опасность, грозившую жизни. Человек несовершенен. Испугаться и удрать – что может быть естественнее? Тем более что полковнику приходится иметь дело не с самыми лучшими представителями рода человеческого. Привык, должно быть, прощать маленькие слабости.

Рассуждая таким образом, Василевский и не заметил, как вырвался за пределы Москвы. Только увидев перед собой открывшиеся воздушные пространства, не заполненные бесконечными громадами многоэтажных домов, и зеленый бархат травы по обочинам, он опомнился и вздохнул полной грудью. В потоке машин, мчавшемся за ним следом, ничего подозрительного не замечалось, и Василевский предположил, что благополучно ушел от зоркого глаза тумановских соглядатаев.

– Извините, ребята, – пробормотал он себе под нос, – но завтра явиться в парк я к вам не смогу. Меня не будет в городе. Срочно пришлось навестить родственников.

Он довольно хихикнул. Странно иногда поворачивается судьба. Сегодня ты служишь человеку, которого завтра сам же помогаешь стереть в порошок. Но иначе нельзя. Такова жизнь.

Проехав Абрамцево, Василевский свернул к лесопилке, которая располагалась чуть подальше, на краю небольшого поселка, появившегося здесь совсем недавно. Дальний родственник, Петр Замчалов построил здесь лесопилку, надеясь разбогатеть. До этого он занимался мелким рэкетом, шкурил мелких торговцев, но потом едва не присел лет на пять, еле выкрутился и немного успокоился, остепенился. К тому же что-то со здоровьем у него оказалось теперь неладно. А в округе вроде бы намечалось грандиозное строительство – то ли элитный поселок, то ли дом отдыха. Петр был уверен, что заказы посыплются на него дождем. Но то ли планы застройщиков поменялись, то ли услуги местной лесопилки оказались излишними, но дела у Петьки пошли ни шатко ни валко. Наверняка он станет просить денег взаймы, но Василевский даже на это был согласен. Много он, конечно, не даст, но тысяч семь-восемь оторвет от сердца. Бабки пока есть.

Половина агрегатов у Петра стояла на открытом воздухе – не успел еще как следует отстроиться. Из-за дощатого забора выглядывала крыша барака. Было слышно, как нудно завывает одинокая циркулярная пила. Василевский въехал во двор, усыпанный опилками, и остановил машину.

Тотчас от барака навстречу ему двинулся, переваливаясь с ноги на ногу, сам Замчалов. Он постоянно горбился и щурился, вглядываясь, будто имел проблемы со зрением. На морщинистом лице его постоянно держалось озабоченное выражение. Появлению родственника он не слишком обрадовался. Однако подошел, пожал руку, критически оглядел Василевского с ног до головы.

– Какими судьбами? Надоело в Белокаменной? – спросил он, криво усмехаясь.

– Вот именно, – ответил Василевский. – Хочу у тебя пару дней побыть на свежем воздухе. Потом уеду. Как?

– Да как? Да живи, – морщась, сказал Замчалов. – Только ты учти – у меня удобств нету. И с харчами не слишком. Дела совсем плохи. Заказов раз-два и обчелся. Вон бруса одному деловому нарезали, считай все... А это мужики знакомые по дружбе попросились – машину горбыля распилить. За чисто символическую плату...

– Это хорошо, – сказал, улыбаясь, Василевский. – Значит, спокойно у тебя. А мне сейчас как раз покой нужен.

– Покой? – подозрительно спросил Замчалов и, щурясь, взглянул на родственника. – Или заболел?

– Можно и так сказать, – кивнул тот. – Машину есть куда загнать? Или так без гаража и живешь?

– Пока без гаража. Да ничего с ней не случится. У нас тут тихо. А на ночь я ворота запираю.

Василевский оглянулся на ворота. Как раз в этот самый момент снаружи подъехал небольшой джип, украшенный дополнительными никелированными фарами. Он встал прямо на выезде, слегка даже развернувшись и перекрыв ворота, так что выехать теперь с лесопилки было довольно проблематично.

Василевский невольно забеспокоился. Замкнутые пространства с некоторых пор перестали ему нравиться. Он невольно шагнул к своей машине, но потом сообразил, что это выглядит нелепо, и остановился. Замчалов посмотрел на него с удивлением.

Из джипа пока никто не выходил. Это еще больше насторожило Василевского. Он быстро оглядел двор. Старенький «УАЗ» хозяина возле барака, грузовичок с открытым верхом и опущенными бортами – возле циркулярной пилы, где, не обращая ни на кого внимания, возились трое мужиков. Там фонтаном летели опилки, и сверкало вращающееся металлическое полотно.

– У тебя черный ход есть? – негромко поинтересовался Василевский. – Ну, калитка какая-нибудь, дырка в заборе?

– Это зачем? Нету у меня ничего такого, – насупившись, ответил Замчалов. – А тебе чего, ворот мало? Не пойму я тебя.

Скрипнула дверца, и из кабины джипа медленно спустился на землю высокий, ежиком стриженный парень в черных очках на физиономии. На нем был новенький кожаный пиджак, подчеркивающий его атлетическую фигуру, и плотно сидящие на мускулистых ногах джинсы. Все так же неторопливо двигаясь, он направился в сторону беседующих родственников. Вид его самоуверенной, наглой физиономии совсем расстроил Василевского.

– Сейчас поймешь, – мрачно сказал он Замчалову. – А черный ход никогда лишним не бывает, запомни. Отвлеки его разговором. Я в дом.

Он повернулся и быстро пошел к бараку.

– Эй, не торопись! – окликнул его за спиной незнакомец. – Поговорить надо.

Василевский сделал вид, что не слышит, и только ускорил шаги. Парень в черных очках внезапно и резко побежал. Из джипа змеей выскользнул еще один – с велосипедной цепью в кулаке. Замчалов изумленно вскрикнул. Теперь за Василевским бежали двое. Он тоже перешел на бег.

Мужики, которые пилили горбыль, обернулись и с недоумением принялись наблюдать за странными перемещениями. На их спокойных, деловых лицах появилось выражение тревоги.

– Стой, сука! – грозно прикрикнули за спиной у Василевского. – Свалить захотел? Не получится. Читай молитву!

«Они все знали с самого начала! – мелькнуло в голове у Василевского. – Просто усыпляли бдительность. Надеяться не на что. В таких случаях не прощают. Черт! А я даже без пушки! Полный абзац!»

Он чувствовал, что убежать от молодых и длинноногих не получится. Инстинктивно Василевский бросился к людям – туда, где громоздилась груда любовно напиленного горбыля. Мужики, однако, не пришли в восторг от его общества и как-то все разом попятились в разные стороны. Деревяшка, которую они пилили, оставшись без присмотра, подскочила на вращающемся зубчатом лезвии, взлетела в воздух и, разломившись на две части, шлепнулась наземь с громким вибрирующим звуком.

Василевский наклонился и подхватил с земли деревянный огрызок длиной в полтора метра. Со штакетиной в руках он обернулся к преследователям.

Парень в очках остановился в четырех шагах от него, скривил губы и полез под пиджак. Василевский понял, что последует дальше, и без колебаний шарахнул очкастого по голове деревяшкой.

Удар был крепок. Парень качнулся и зашатался, теряя сознание. Глаза его помутнели. Но второй, размахивая цепью, бросился на Василевского и первым ударом попытался рассечь ему лицо. Василевский выставил доску, и цепь обмоталась вокруг нее. Парень зарычал и пихнул Василевского в грудь, обрушился на него, как барс. Они сцепились. Горбыль с цепью полетели в пыль.

Парень без особого труда опрокинул Василевского на деревянную станину. Над головой у того завывала циркулярка – Василевскому даже показалось, что от исходящего от нее ветра у него шевелятся волосы. Ледяной страх сковал грудь.

Нечеловеческим усилием он сумел оторваться от засыпанной опилками станины и попытался оттолкнуть от себя противника. Парень был гораздо сильнее и с настойчивостью маньяка опять попытался согнуть Василевского, чтобы тот упал на вращающееся полотно.

Чувствуя близость смертоносного металла позвоночником, Василевский боролся из последних сил. Он все пытался извернуться так, чтобы молодой его соперник оказался на его месте – тогда появился бы шанс опрокинуть его спиной на пилу. Это была схватка на самом пике отчаяния. Василевский уже понял, что малой кровью ему никак не отделаться. Он сам подставился – исчез из города, в пустынном месте подвергся нападению двух никому не известных бандитов – на что ему было рассчитывать?

Молодой опять начал брать верх. Окаменев лицом, он все сильнее и сильнее пригибал Василевского к доскам. В глазах у Василевского появилась смертная чернота. Ему захотелось закричать, завыть по-звериному, но уже не оставалось на это сил.

И вдруг что-то произошло. Давление ослабло. Перед глазами Василевского будто вспышка мелькнула. Парень, который должен был вот-вот его убить, вдруг резко ослабил хватку, качнулся куда-то вбок и пропал. Потом раздался страшный крик, а Василевский без сил свалился под станину циркулярной пилы, на опилки, и, кажется, у него случился обморок.

Когда он открыл глаза, над ним суетился Замчалов.

– Целый? – спросил он с надеждой. – Ну, слава богу! За руль сесть сможешь?

– Где эти? – с усилием спросил Василевский, поднимаясь на локтях.

– Готовы, – сообщил Замчалов с какой-то странной интонацией. – Одного ты сам зашиб. А другой, видишь, по нечаянности на пилу упал. Я его от тебя оттаскивал, а он упал. Вроде поранился.

– И что теперь? – спросил Василевский, не узнавая своего голоса.

– Теперь тебе лучше уехать, – убежденно сказал Петр. – Мы тут с мужиками прикинули – у этих при себе шесть штук было. Ну, и тачку черным загоним – навар поровну. Не пропадать же добру.

– А мертвяки?

– Мертвяков схороним, – успокоил Замчалов. – Предадим, как говорится, земле.