Текст книги "Охота на мачо"

Глава 5

– Огромное вам спасибо, Михаил. Честное слово, если бы не вы… Если бы не ваше своевременное вмешательство… Я не знаю, что бы сделали эти отморозки с Николаем. А вы – молодец!

– Да ладно, перестаньте. – Он вскинул голову и подставил лицо мягким рассветным лучам солнца. – Любой на моем месте поступил бы точно так же. Не стоит лепить из меня героя.

– Нет, не любой, – не согласилась с ним Людмила. Она энергично покачала головой, и один золотистый локон упал ей на лицо. – Сейчас вокруг сплошное равнодушие. Крики о помощи ни на кого не действуют. Каждый боится за собственную шкуру. А вы не побоялись. Мне даже не пришлось кричать. – Она натянуто улыбнулась. – Я ведь растерялась ужасно. И напугалась тоже… Эти двое налетели так стремительно. Ничего не сказали, ничего не объяснили… А просто начали бить Колю. За что? Как вы считаете, Михаил? Зачем они это сделали?

Они стояли рядом на крыльце травматологического отделения больницы, куда доставили вчера поздно вечером Николая Рябышкина. В результате неожиданной стычки с двумя амбалами возле самого дома Людмилы у парня оказались сломаны два левых ребра. Печальный итог, конечно, но, по мнению девушки, все могло быть гораздо хуже, если бы не подоспел спаситель. Участливый молодой человек. Он не только бесстрашно ринулся в бой, сам схлопотав раза три по лицу, но и помог доставить стонущего Николая в больницу. А сегодня утром, как и Людмила, пришел его навестить, справиться о состоянии. Значит, принял всю эту ситуацию близко к сердцу.

Людмила испытывала к этому человеку, представившемуся Михаилом, чувство глубокой, безразмерной благодарности.

– Я не ясновидящий. – Он повернулся лицом к девушке и заглянул в ее ясные карие глаза. Слегка опустил взгляд и сфокусировал его на той самой ямочке на подбородке, что привлекла его внимание еще в «Адажио». – Причины у них могли быть самые разнообразные. Ограбление, попытка самоутвердиться, ваша персона, наконец…

– Моя? – вроде бы удивилась Людмила, но он видел, что она прекрасно поняла смысл его последних слов.

– Конечно. – Его рука, описав короткую дугу, осторожно коснулась ее сбившегося локона и вернула его в прежнее положение. Движение было простым, естественным и полным простой человеческой заботы. – Вы ведь сами назвали их отморозками. И это более чем верное определение. Они не люди. К сожалению, мне нередко приходится сталкиваться с такими личностями. Издержки профессии. – Он грустно усмехнулся. – И мне прекрасно известно, что для них нет ничего святого. Животные! Самые настоящие животные. И вот представьте, они видят потрясающей красоты девушку. Идеальная, без малейших изъянов фигура, золотистые волосы… А рядом с ней кто-то. Не они, а кто-то другой. Что это порождает в их нечеловеческой душе?

Людмила молчала. Сейчас ей казалось, что взгляд этого человека пронзает ее насквозь. И его слова о ней… Он сказал их так буднично, так легко. Будто бы она и в самом деле являлась эталоном женской красоты и оспаривать этот факт было бы по меньшей мере глупо. Дескать, зачем акцентировать свое внимание на том, что и так предельно очевидно.

– Это порождает у них зависть, граничащую с агрессией, – заключил он. – Скоты, одним словом.

Его взгляд ушел в сторону. Маленький пробный бросок по воротам противника, и все. Пока что достаточно. Проверка голкипера на стойкость. Он потянулся в карман за сигаретами. Движения спокойные и неторопливые. Человек, никуда не спешащий и уверенно смотрящий в завтрашний день. Он закурил. Выпустил вверх густой сизый клуб дыма.

Она молчала. И это было хорошим знаком. Он знал это. Тишину больничного сквера нарушал только шелест листвы и отдаленное воркование голубей, примостившихся где-то под карнизом крыши. Одна глубокая затяжка, вторая, третья. Пора!

– Вы не волнуйтесь, Людмила. Все образуется. Коля поправится. Ну, не сегодня завтра, так через пару недель максимум. Поверьте мне на слово, драка в темном переулке – это еще не конец света. Не самое страшное испытание для человека. А вы уже погружаетесь в депрессию. Нехорошо. – Он дружески и ободряюще подмигнул ей. – Хотите кофе? Я в этом отношении как наркоман, честное слово. Составите компанию?

– Можно.

Ее лицо изменилось. В нем появился свет. И нос не казался уже таким вздернутым. Он подал ей руку. Она автоматически протянула свою и спустилась с крыльца.

– А чем вы занимаетесь, Михаил?

– Что? – Казалось, он уже не думал ни о чем другом, кроме как о замаячившей перспективе пропустить чашечку крепкого кофе.

– Ну, вы сказали, что из-за вашей профессии вам нередко приходится сталкиваться с отморозками и подонками. Почему? Чем вы занимаетесь?

– Ах, это… – Его губы, а вместе с ними и аккуратно подстриженная мефистофельская бородка чуть-чуть разъехались в стороны. – Я занимаюсь автомобильным бизнесом. Ничего интересного. Сплошная рутина. Но нам ведь не всегда удается найти себе занятие по душе. Реалии жизни. Надо кушать, одеваться.

Он вынул изо рта наполовину истлевшую сигарету и бросил в урну. Они шли к выходу из больничного сквера, и он держал ее под руку. Это произошло так естественно, что Людмила и не придала значения данному факту. Он вроде бы тоже действовал бессознательно, и последуй с ее стороны протест, обязательно извинился бы за свою оплошность. Но она не убирала руку. Не отстранялась.

– А чем бы вы хотели заниматься? Если для души и для сердца?

– Ну, в этом случае я писал бы стихи. Только стихи, с утра до вечера. Ну, может быть, еще и поэмы…

– Вы – романтик, Михаил, – с уверенностью заявила девушка.

– Возможно.

– И что бы вы воспевали в своих поэмах?

Он выдержал непродолжительную паузу, разжигая интерес к наметившейся теме разговора. Охотник заманивал свою потенциальную жертву в умело расставленный капкан. Шаг за шагом. Неумолимо и целенаправленно. На его лице отобразилось задумчивое выражение. Две продольные складки с легким изгибом посередине прорезали высокий покатый лоб. Она думала, что он колеблется или подыскивает слова для ответа.

– Хотелось бы заинтриговать вас, – чуть виновато признался он. – Придумать нечто такое, что заставило бы вас думать обо мне иначе, чем обо всех прочих неисправимых романтиках, которым так непросто приспособиться к современному образу жизни. Но ничего не вышло. Решения так и не пришло на ум. Что еще можно воспевать в поэмах? Конечно, любовь, женщин… Что может быть прекраснее и совершеннее, чем… Хотите, я напишу что-нибудь для вас? – неожиданно предложил он.

– Для меня? – Она растерялась, но в глазах все-таки метнулись озорные искорки. – Зачем?

– Просто так, – спокойно ответил он, повернул голову, вроде бы для того, чтобы оглянуться назад, и вдохнул аромат ее волос. Людмила заметила это. Не могла не заметить. И он добивался этого. Она рефлекторно отстранилась, и он тут же потупил взор. – Для души. Красота, знаете ли, вещь ужасно суровая и обидчивая.

– Как это?

– Она никогда не прощает, если ее игнорируют. Она требует, чтобы ее воспевали, уделяли ей должное внимание. Жутко избалованная особа, скажу я вам.

Он замолчал. В его планы не входило развивать эту тему дальше. Во всяком случае, не сейчас. Ни в коем случае не следует с ходу перегружать ее. Пусть осмыслит уже сказанное. Зерно упало на благодатную почву, он в этом не сомневался. И теперь оставалось ждать, когда почва его примет, почувствует частичкой себя и зерно начнет давать всходы.

Но Людмиле этого минимума, видимо, оказалось недостаточно. Поначалу она тоже погрузилась в молчание и не проронила ни единого слова до тех пор, пока они не достигли респектабельной двухэтажной кофейни на углу Давыдова и Знаменской. Он распахнул дверь, галантно пропуская девушку вперед. Она не стала долго мучиться выбором и села за ближайший столик. Он расположился рядом. Рука случайно коснулась ее обнаженного колена, но он тут же вскинул ее, привлекая внимание официантки. Краем глаза он заметил, что Людмила смотрит на него. Не открыто и прямо, а, напротив, как-то даже воровато, но с неподдельным интересом. Будто стремится отвести в сторону намагниченный взгляд, но никак не может.

Подошла официантка.

– Два кофе, пожалуйста, – сказал он, посылая круглолицей брюнетке одну из самых очаровательных своих улыбок. Ровные белые зубы блеснули в свете стоящего слева торшера. – Самого лучшего, на ваше усмотрение. Уверен, что в этом вопросе мы вряд ли сумеем с вами поспорить. Вы не против, Людочка?

Он повернулся к ней с той же улыбкой и уловил в ее глазах то, что и требовалось. Его спутнице пришлось не по душе столь обходительное отношение к официантке. Но она старательно скрывала это. Очень старательно, и любой другой на его месте мог бы этого и не заметить. Любой, но не он. Женщины были для него книгами, которые он все уже прочел от корки до корки, и не один раз.

– Нет, не возражаю.

– Хотите пирожное? – предложил он.

Теперь баланс был нарушен в другую сторону. Сверкающая улыбка, лучистые ясные глаза… Взгляд, полный теплоты и живого участия, был предназначен только ей. Ее густые ресницы взметнулись вверх. Реванш над официанткой был взят достаточно быстро.

– Да, если можно.

– Отчего же нельзя? – Он лениво откинулся на спинку стула. – Вам можно все, Люда. Тем более учитывая те неприятности, которые вам пришлось пережить, – и он вновь обратился: – Будьте добры, принесите нам пирожное.

– Одно?

– Да. Но непременно самое вкусное и самое воздушное.

Официантка удалилась выполнять заказ. Они снова остались вдвоем. Он ждал от нее вопроса. Одного-единственного вопроса, который должен был решить сейчас если не все, то, во всяком случае, многое. А вопрос неминуемо прозвучит. На настоящий момент он сделал для этого все и видел, что этот вопрос уже затаился в уголках ее глубоких бездонных глаз, буквально повис на кончике языка.

Он вынул из бокового кармана брюк сигареты и зажигалку, положил все это на стол, придвинул к себе пепельницу. На Людмилу он уже не смотрел, погрузившись в задумчиво-меланхолическое состояние.

Она молчала. Он ждал.

– Михаил. – Оборона противника дрогнула.

– Да?

– Скажите, а вы действительно считаете меня красивой?

Уязвимое место. Неуверенность в собственных силах. Рябышкин, ее кавалер, был серой, посредственной личностью, и в том, что он находил Людмилу очаровательной особой, не было ничего такого сверхъестественного. Ее это не удивляло. И совсем иное дело, когда ей отвешивал комплимент такой мужчина, как Михаил. Крепкий, хорошо, по-спортивному сложенный, подтянутый, с уникальными броскими чертами лица. Уж он-то наверняка знает, что такое красивые женщины. Людмила могла бы поклясться, что у него таких, как она, и даже лучше было немало. Но в то же время он, безусловно, оставался джентльменом.

Он изобразил на лице сначала неподдельное изумление, а затем просто и непринужденно рассмеялся. Иронично покачал головой.

– Вы уже вторично пытаетесь усомниться в этом, – сказал он, касаясь кончиками пальцев ее острого локотка. – Почему? Разве вы никогда не смотритесь в зеркало, Люда? Или у вас какое-то иное представление о женском совершенстве, идущее вразрез со всеми мировыми стандартами?

– Вы просто льстите мне, и все, – жеманно произнесла она.

– Я не умею льстить, – парировал он. – Во многом это мешает мне жить и почти всегда негативно сказывается на работе. А стихи я вам все-таки напишу. Я поступил бы несправедливо, не сделав этого. Не возражаете?

– Нет, не возражаю, разумеется.

Официантка принесла на круглом подносе с фирменной эмблемой кофейни два кофе и одно воздушное пирожное, при одном взгляде на которое у Людмилы невольно потекли слюнки.

– Благодарю вас.

Глава 6

Крячко миновал длинный узкий коридор, устланный салатного оттенка ковровой дорожкой, и плечом толкнул дверь в кабинет. Гуров сидел за столом, склонившись над целой кипой интернетовских распечаток. К тем, что он сам накопал в «Вечности», добавились еще и раздобытые Станиславом из архивов Светланы Сидько. В одном Челышкова была права. Разные люди, разные мироощущения, разные темы для разговора. Но среди всего этого хаоса и нагромождения полковник не мог выудить пока ничего, заслуживающего особого внимания.

Крячко сел на стул напротив, и тот жалобно скрипнул.

– Нашел что-нибудь стоящее? – поинтересовался он.

– Только то, что позволило бы нам с тобой написать новую главу «Камасутры». Ты был прав, Стас. Интеллектом контингент не блещет. А что у тебя?

Крячко бросил на стол папку.

– Заключение медицинского эксперта по убийству Татьяны Прыткуновой.

– Что там? В двух словах, Стас? – Гуров придвинул папку к себе, но раскрывать ее не стал. – Я ознакомлюсь с ним немного позже.

За окнами уже смеркалось. Кабинет оперативников погрузился в полумрак. Гуров чувствовал себя уставшим и немного опустошенным.

Сначала не самая приятная беседа с матерью и сестрой Прыткуновой. Анна Владимировна под действием успокоительного вообще мало что могла сообщить толкового, да и Ольга оказалась немногословной. Оно и понятно. Обе они были подавлены гибелью Татьяны. До того, как находят труп, родственники без вести пропавших еще лелеют мечту о благополучном исходе, но визит в морг ставит на всех иллюзиях жирную точку. Гуров понимал это и делал соответствующую скидку.

Об увлечении покойной Татьяны интернет-знакомствами ни матери, ни сестре ничего известно не было. Из чего следовал вывод, что либо Прыткунова не пользовалась этим видом услуг, либо не говорила ни с кем о данном увлечении. По словам тех же родственников выходило, что Таня вообще была девушкой замкнутой и в некотором смысле нелюдимой. Был ли у нее приятель? Возлюбленный? Об этом родные тоже не знали.

На разборки с Сидько у полковника сил не хватило. Он просто проигнорировал журналиста, хотя Станислав искреннее порывался разобраться с писакой по-мужски. А проще говоря, набить господину Сидько морду. Гуров удержал его от этого шага. В итоге тот сам оставил оперативников в покое, но с присущим для него ожесточением ринулся трепать нервы матери и дочери Прыткуновым.

Допрос опустившегося и лишившегося имущества интеллигента Петра Александровича Терехина, обнаружившего труп девушки на стройке, также не принес никаких реальных результатов. Вместе с Зябликом Гуров побывал в РОВДе и по-свойски пообщался с Терехиным, от которого здорово разило перегаром, но речь оставалась слаженной и грамотно построенной. А что он мог сообщить важного для оперативников? Купил бутылку, зашел в укромное местечко с благим намерением дерябнуть портвешка, а тут, глядь, из-под наваленных кирпичей торчат женские ноги. Трогать Терехин, ясное дело, ничего не стал. Сразу позвонил по заветному телефончику «02», как добропорядочный гражданин.

Дважды на мобильный Гурову звонил Орлов, но полковник принципиально выключал аппарат. Он и так догадывался, о чем пойдет речь. Генералу уже доложили о произошедшем, уже посыпались звонки сверху, и Гуров вовсе не горел желанием разделить посыпавшиеся со всех сторон шишки. У него, что называется, и своей головной боли сейчас хватало.

– Короче, если в двух словах. – Крячко был тоже далеко не в самом своем приподнятом настроении. – Смерть наступила от удушения. Этот подонок душил ее, Лева, и при этом насиловал. Могу только представить, что чувствовала при этом девушка! Черт!.. Я бы ему лично руки вырвал, уроду!

– Оставь свои эмоции, Стас, – взмахнул рукой Гуров. – Ближе к делу.

– А что тут «ближе»? – набычился Крячко. – Он так и душил ее, пока она не умерла.

– А удары по голове?

– Ну, скорее всего, он стремился утихомирить девушку таким образом…

В кабинете оперативников повисла напряженная пауза. Гуров далеко не в первый раз по долгу своей службы сталкивался с аналогичными зверствами, но каждый раз, когда картина произошедшего вставала перед его мысленным взором, он чувствовал себя неуютно. Сколько же еще мрази ходит по земле? И до чего может дойти человек в своем безудержном стремлении к насилию? Или тут причина в неуравновешенной психике? Скорее всего, и то, и то другое, вместе взятое.

– Орлов звонил тебе? – прервал размышления Гурова друг и соратник.

Тот молча кивнул.

– Мне тоже, – печально молвил Станислав. – Похоже, что надо нам навестить его. Или хотя бы отзвониться. Уверен, генерал сейчас рвет и мечет. Жаждет оторваться на двух доблестных товарищах по оружию.

– Слушай, Стас. – Гуров начисто проигнорировал последнюю тираду друга. – У Светланы Сидько был кавалер. По словам ее отца, они познакомились совсем недавно. Кажется, в ночном клубе. Ирина Гордеева исчезла, отправляясь на свое последнее свидание. У Филоретовой тоже был парень – никому, кроме нее самой, не известный дальнобойщик. Везде любовь, знакомства, сплошная аура романтизма. Ты улавливаешь мою мысль, Станислав?

– Подозреваешь, что все четыре девушки знакомились с одним и тем же молодым человеком? – блеснул дедуктивным методом Крячко. – То есть с этим козлом, который душит их во время занятия сексом?

– Смелый вывод, – нахмурился Гуров. – Но согласись, что он имеет полное право на существование. Ты не хочешь еще раз встретиться с господином Сидько?

– Ты что, издеваешься?! – Станислав едва ли не подпрыгнул на стуле от праведного негодования. – На преднамеренное убийство меня толкаешь? Во что бы то ни стало вознамерился упрятать меня в каталажку? Это же чистейшая провокация. Дело шьешь, начальник? За что? Почему, Лева? Что я тебе такого сделал?

– Ну а если не сегодня? – не сдавался Гуров. – Скажем, завтра. За ночь ты остынешь, перед сном валерьяночки выпьешь. А с утра с новыми силами…

– Я подам рапорт. – Крячко погрозил напарнику пальцем. – Уволюсь из наших доблестных органов по собственному желанию, и никакая дружба с тобой меня не остановит. Понял, Гуров?

– Ладно-ладно, – примирительно произнес тот. – Уймись, Стас. Не собираюсь я насиловать твою девственную ранимую душу. Наведаюсь к господину Сидько завтра сам. Но с тебя должок. Заметано?

– Чего ты хочешь? Что за новый подвох?

Щелчком большого пальца Крячко выбил из пачки сигарету и вставил себе в рот. Дружелюбно протянул раскрытую пачку Гурову. Напарник не заставил себя уговаривать и с благодарностью угостился. Вдвоем они закурили, и кабинет быстро окутался дымом. Станислав устало вытянул ноги.

– Колись, Лев, колись, – подбодрил он Гурова.

– Да нечего тут колоться. Смотри сам. – Полковник взял в руки кипу бумаг с интернетовскими распечатками. – Тут непочатый край работы. А я хочу сейчас смотаться в одно место…

– А жена в курсе?

– Не остри. Ольга Прыткунова сказала мне, что у Татьяны была всего одна-единственная подруга. Но зато, как утверждала сама Таня, верная и преданная. Я ее еще в глаза не видел. Прежде мне о ней никто сообщить не удосужился. Она – студентка мединститута. С Татьяной вместе еще в школу ходила. Отношения поддерживали до сих пор. А Прыткунова пока единственная, чья личная жизнь остается для нас загадкой. Я сейчас наведаюсь по тому адресу, что дала мне Ольга. Время как раз подходящее. Лариса, так зовут подругу, наверняка уже вернулась с учебы. Ну а ты пока поколдуешь тут вместо меня, Стас. Сам понимаешь, что нас интересует. Совпадения. Общие интернет-знакомства у Сидько и у Филоретовой…

– А ты фотографии смотрел?

– Ты считаешь, что я вчера родился, Стас? – Гуров выпустил струю дыма в лицо сидящему напротив соратнику. – Тоже мне, Эркюль Пуаро нашелся. В большинстве случаев фотографий вообще нет. И потом, если этот убийца и насильник где-то здесь, – полковник постучал согнутым пальцем по стопке бумаги, – вряд ли он стал бы использовать даже одно и то же имя. Не надо думать, что все вокруг глупее тебя.

– Я и не думал, – открестился Станислав. – Но как тогда ты планируешь проверить идентичность?

Гуров смял окурок в пепельнице и поднялся из-за стола. Подошел к Крячко и дружески потрепал его за плечо:

– Проснись, Стас. Ты теряешь хватку. Может, и в самом деле задумка с рапортом не так плоха.

– Не выкобенивайся. Объясни по-человечески, – огрызнулся Крячко.

– Вычислять его нам придется по манере общения. По темам разговора, которые он затрагивает, – охотно поделился собственными умозаключениями Гуров. – Хлопотно, конечно. Но иного пути у нас просто нет.

– И если он вообще имеет какое-то отношение к этому сайту.

– Ты прав, – не стал оспаривать этот факт Гуров. – Может, мы просто тычемся, как слепые котята. – Он уже облачился в пиджак и поправил под воротником тугой узел галстука. – В любом случае тебе будет не скучно во время моего отсутствия.

– Да уж постараюсь не уснуть. – Станислав придвинул бумаги к себе на противоположную сторону стола. – А ты не очень-то там увлекайся. С этой, как ее там… Людмилой.

– Ларисой, – поправил соратника Гуров уже с порога.

– Неважно. Все равно не увлекайся. Не забывай, что ты человек женатый.

– Я об этом никогда не забываю.

Гуров вышел на улицу и с удовольствием подставил разгоряченное лицо мягким ласкающим потокам теплого воздуха. Солнце скатилось за горизонт, и город окутала относительная прохлада. Несколько минут полковник стоял без движения, в полной расслабленности, затем тяжело вздохнул, как человек, обремененный обязанностями, но давно примирившийся с их необходимостью, и шагнул к своему припаркованному на ведомственной стоянке «Пежо».

Студентка пятого курса медицинского института Лариса Логинова проживала чуть ли не на самой окраине Москвы. Во всяком случае, Гурову показалось, что он добирался до этого места неимоверно долго. Но, на его счастье, девушка оказалась дома.

– Главное управление уголовного розыска? – Лариса нисколько не удивилась визиту оперативника. – Проходите, конечно. Я одна живу. Снимаю эту квартиру на время учебы. Сама-то я не местная. Вернее, я – москвичка. – Она улыбнулась, и Гуров машинально отметил, что девушка полна внутреннего обаяния. – Но вот уже лет семь как родители перевезли меня в Питер. Там теперь и прописана, там теперь, как поется, и мой дом родной. Но вы ведь пришли не за тем, чтобы выслушивать мою биографию? Верно?

Квартира, которую снимала Логинова, была однокомнатной, но в отличие, к примеру, от той, где проживали Гордеевы, здесь ничто не говорило о чрезмерной тесноте или скудности жилища. Лариса содержала свою временную обитель в полном порядке. Все чистенько, опрятно, каждый предмет занимает свое необходимое место. Такое бывает, и именно это принято считать гармонией уюта. Жена Гурова Мария тоже обладала таким качеством, и потому он невольно проникся еще большей симпатией к Ларисе.

Она усадила полковника на диван, а сама расположилась в кресле напротив, приглушив звук телевизора пультом дистанционного управления. Но совсем его не выключила. Краем глаза Гуров заметил, что транслируется какой-то новомодный российский сериал. Машинально он отметил и отсутствие компьютера в квартире.

– Ну, почему же? – добродушно промолвил полковник. – Меня все интересует. И ваша биография в том числе.

– И вы пришли с этой целью? – лукаво прищурилась девушка.

– Нет. Увы, цель у меня иная. Вы слышали об исчезновении вашей подруги, Лариса? Татьяны Прыткуновой?

– Слышала, – не стала запираться она. – И, честно говоря, я удивлена, что вы пришли так поздно. Ведь Таня пропала дней шесть или семь назад.

– Это не моя вина. О ваших отношениях я узнал только сегодня. От ее сестры Ольги.

– Понятно. И какого рода информация вам требуется?

Девушка будто преобразилась на глазах. Сейчас это была серьезная деловая женщина, готовая вести беседу без лишних лирических отступлений. Исключительно по существу. Даже лицо Ларисы сделалось взрослее. Подбородок заострился, серые стальные глаза, не мигая, уставились на полковника. Руки она зачем-то картинно сложила на коленях.

Гуров намеревался сообщить Логиновой о том, что тело Прыткуновой уже обнаружили, но, поразмыслив секунду, решил повременить с этим признанием. Оставил его на финал беседы.

– Прежде всего меня интересует личная жизнь Татьяны, – медленно, с расстановкой произнес он. – Ее увлечения, круг интересов. Отношения с мужчинами, конечно. Ни мать Татьяны, ни ее сестра Ольга не смогли снабдить меня такого рода информацией. С их слов выходит, что Татьяна всегда была до крайности скрытной и не делилась с родными подобными аспектами своей жизни.

– Это правда. – Логинова кивнула. – И не то чтобы Таня не доверяет им. Скорее наоборот.

– В каком смысле?

– Ну, как бы это объяснить. – Голова Ларисы склонилась набок. – Таня считала, что у всех свои проблемы, у всех свои интересы. И это ее суждение в принципе небезосновательно. Родные не уделяли ей повышенного внимания. Мать вся в работе, в стремлении улучшить материальное благополучие. Сестра в вечной попытке выйти замуж. То за одного кандидата, то за другого. – Девушка хихикнула. – Это извечный, нескончаемый процесс. Вот Таня и старалась, что называется, не путаться под ногами. Самоустранилась вроде…

Гуров качал головой в знак того, что он все прекрасно понимает и не раз уже сталкивался с подобными жизненными обстоятельствами.

– Но с вами, надеюсь, все обстояло иначе? – забросил удочку оперативник. – С вами Татьяна делилась? Откровенничала?

– Конечно, – живо откликнулась Лариса. – Мы ведь подруги. И я склонна полагать, что ближе меня у Тани никого нет и не было. Но чем она могла поделиться? Всегда серьезная, всегда вся в учебе. Увлечения?.. Ей нравилась хорошая музыка. Причем не современная попса какая-нибудь. Нет. Я имею в виду классику. Литература, история… Таня – разносторонний человек. В принципе она старалась интересоваться всем понемногу. Ну, знаете, как это бывает. Однажды так сильно увлеклась Андоррой, что собирала все, что связано с этой страной…

– Что значит увлеклась Андоррой? – не понял Гуров.

– История этой страны, ее география… Люди, их уровень жизни… Скажу вам честно, я такого понять не могла. Ну какое нам дело до какой-то там Андорры? У них своя жизнь, у нас своя. Мы часто спорили с Таней по этому вопросу. Я считала, что надо жить согласно реальности, а она… Она все время где-то в облаках. Витает, витает, а потом нет-нет да и опустится на нашу грешную землю. Но за этим процессом интересно наблюдать. Честное слово. Поверьте мне.

– Я верю.

Перед глазами Гурова невольно вставал вид изуродованного трупа Татьяны Прыткуновой. Девушки, о которой Лариса так живо и с таким интересом рассказывала, сейчас уже не было в живых. И приняла она не самую легкую смерть. Как же так получилось? Случайное совпадение? Прыткунова, судя по тому, что Гуров узнал о ней, не относилась к тем особам, которые рвались в незнакомые компании, легко встречались и расставались с различными молодыми людьми, большую часть времени проводя в дорогих ночных клубах. Такой, например, была Светлана Сидько, и Гуров не видел ничего общего между этими двумя девушками. Впрочем, иной была и Ирина Гордеева, и Марина Филоретова… Где же связь? По какому принципу маньяк выбирает свою жертву? На чем он основывается? Ни на чем? Маловероятно. За свою долгую карьеру полковник Гуров успел убедиться, что и маньяки, люди с извращенной и вроде бы не поддающейся никакому анализу психикой, имеют собственную логику.

– Хорошо. – Гуров одним движением поправил галстук. – А что с личной жизнью Татьяны? У нее был ухажер? Она встречалась с кем-нибудь? Знакомства через Интернет?..

Логинова улыбнулась и слегка потерла переносицу. Чувствовалось, что за сегодняшний день она сильно устала, но старательно скрывает этот факт от своего собеседника.

– Через Интернет? Об этом мне ничего не известно… А что касается личной жизни в целом, то у Тани вечно не хватало на это времени. Просто катастрофически, я бы сказала, – ответила девушка. – Я сама предпринимала две-три попытки познакомить Таню с кем-нибудь из своих друзей. Все ребята интеллигентные, медики… Скажу вам честно, один даже подающий огромные надежды. Говорю Тане: «Вот увидишь, пройдет лет десять, может, чуть больше, и Славик будет известным на всю Россию хирургом». Изумительный внутренний потенциал, нерушимая вера в себя, целеустремленность… А что еще нужно? Но она только смеялась. Он ей не нравился. Ей вообще никто не нравился. – Логинова сделала паузу, поджав нижнюю губу. – До недавнего времени. А этот понравился… Странно… Он, конечно, ничего, симпатичный.

Гуров весь подобрался, как гончая на охоте, почуявшая след дичи. Он даже подался всем корпусом вперед, вроде как намереваясь подняться на ноги.

– Кто?

– У нее появился кавалер, – сказала Лариса. – Буквально за неделю или за полторы до того, как она исчезла. Хотя не знаю, можно ли его назвать кавалером. Он подсел к нам в кафе. Вечером четырнадцатого июня. Я прекрасно помню этот день, потому что как раз сдала свой последний экзамен и пригласила Танюшу слегка отметить этот дело. Ну, ничего такого помпезного… Просто решили немного посидеть в «Русалочке». Взяли бутылочку вина, шоколад, салатиков каких-то. Мы уже собирались уходить, когда появился он…

– Как он выглядел? – Вопрос Гурова был сухим, как пистолетный выстрел.

Фигуры таинственных мужчин – ухажеров, женихов, любовников – все время мелькали на горизонте, но оставались для полковника не более чем неосязаемым миражом. Одни слухи и разговоры. И вот только сейчас появился человек, который реально, воочию видел представителя сильного пола, связанного с убитой девушкой. Потенциальный подозреваемый. И даже если этот вариант окажется пустышкой, парень все равно может понадобиться как свидетель.

– Что? – Лариса вскинула брови.

– Как выглядел этот молодой человек? – повторил Гуров.

– Ну… Обычно выглядел. Среднего роста, обычного телосложения. Брюнет. Не жгучий, а так, знаете ли… Да, – наморщила лобик Лариса. – У него были усики. Щеголеватые такие, тоненькие. Что еще?.. Подбородок вроде бы крупноватый… Квадратный такой, как мне показалось. Нос – обычный. Я не очень хороший специалист по описаниям, – почти виновато призналась девушка. – А это очень важно?

И Гуров решился. Скрывать от Логиновой правду не имело никакого смысла, да и момент сейчас был для этого более чем подходящий.

– Я думаю, да, – мрачно произнес он. – Лариса… Дело в том, что мы нашли Татьяну. Сегодня.

– Нашли Таню?

– Ее труп.

Логинова тихо вскрикнула. Усталость слетела с ее лица моментально. Глаза испуганно округлились. Казалось, девушка хочет сказать что-то, но не может найти в себе сил справиться с охватившими сознание эмоциями. Она поднялась с кресла, а секунду спустя снова плюхнулась в него, как подкошенная.

– Господи… Как же… – Слезы душили девушку, не могли найти естественный выход. Но вот с длинных пушистых ресниц сорвались две одинокие капельки и упали на пунцового цвета щеки. Уже не сдерживая себя, Лариса расплакалась. Гуров молчал. – Как это случилось? Кто?..