Текст книги "Каталог киллерских услуг"

Глава 2

– В Москву, в Москву, в Москву! – с выражением произнес Гуров, глядя из окна кабинета на залитую послеполуденным солнцем улицу.

Полковник Крячко, верный друг и напарник Гурова по оперативной работе, поднял голову от документов, которые он изучал прилежно, как студент перед экзаменом, и недоверчиво посмотрел на Гурова.

– Ты о чем это? – спросил он. – Мы вроде и так с тобой в Москве.

– Эх, серость! – усмехнулся Гуров. – Так заканчивается второе действие пьесы Антона Павловича Чехова «Три сестры». Этими самыми словами. А у нас половина дел этими самыми словами начинается.

– Ну откуда нам знать Чехова, господин полковник, мы люди маленькие! – ответил Крячко. – Это у вас супруга – известная всей стране актриса. А мы культурой не обременены. Но поспорить с вами тем не менее решимся. Где это вы про Москву увидели? Я вот наше новое дело читаю – тут первые слова совсем другие. Казенные, я бы сказал, слова. Если желаете, могу зачитать. Постановление…

– Уже читал, грамотный, – отмахнулся Гуров. – А про Чехова я вспомнил в переносном смысле. Потому что масса жизненных историй начинается именно с этого призыва. Возьми хоть последний случай. Правильно, теперь все это изложено сухими словесами протоколов, но изначально-то как все было? Жил себе человек тихо-мирно в своем Моршанске, никого не трогал, но вот грызла его эта предательская мысль – в Москву!..

– Ты Вельяминова имеешь в виду? – перебил его Крячко.

– Ну а ты как думаешь? Кого у нас вчера убили? Или я что-то путаю?

– Ну что вы, господин полковник! Как возможно, чтобы вы у нас что-либо путали? – дурашливо воскликнул Крячко. – Просто откуда такой вывод, что в Моршанске этот человек сидел тихо-мирно? Ответа на наш запрос, насколько мне известно, из Моршанска еще не поступало.

– Просто предположение, – сказал Гуров. – Во всяком случае, в розыске гражданин Вельяминов не числился, значит, каких-то грубых нарушений законности за ним нет. И тем не менее мирная жизнь в провинции ему надоела, он уехал в Москву, непонятно чем здесь занимался и вскорости получил пулю в голову. Итог неутешительный.

– Ты считаешь, во всем Москва виновата? – осведомился Крячко. – Но ведь мы с тобой, насколько помнится, тоже перебрались сюда из провинции.

– Не по своей воле, не по своей воле, – улыбнулся Гуров. – Инициатива принадлежала начальству, а начальству, как известно, виднее.

В Москву Гурова и Крячко перетащил генерал Орлов, нынешний начальник главка. В ту пору он, конечно, не был еще ни начальником, ни генералом, но определенным влиянием уже и тогда пользовался. Впрочем, порой Гурову казалось, что живут они с Крячко в Москве с незапамятных времен. Сам он давно сроднился с этим городом и считал себя заправским москвичом.

Про человека, убийством которого они с Крячко теперь занимались, этого сказать, конечно, было нельзя. Гражданин Вельяминов Альберт Сергеевич, сорока двух лет, поселился в столице около года назад, снимал здесь квартиру и занимался, судя по всему, не слишком законными делами. На улице Полтавской у него имелась некая контора под названием «Перспектива», деятельность которой формально была направлена на то, чтобы помогать приезжим ориентироваться на рынке рабочей силы. Но у Гурова имелись подозрения, что Вельяминов обеспечивал желающим регистрацию или московскую прописку – в зависимости от финансовых возможностей клиента. Прямых доказательств этого не было, но в сейфе Вельяминова было найдено несколько папок с паспортами и анкетами иногородних граждан, а также упрятанный на самое дно новенький, видимо, совсем недавно оформленный паспорт на имя некоего Забелина Григория Ерофеевича. Паспорт подтверждал российское гражданство Забелина, а также его московскую прописку, хотя по некоторым справкам, завернутым в тот же пакет, Гуров понял, что Забелин совсем недавно являлся гражданином Казахстана. Такая оперативность в оформлении документов не показалась Гурову такой уж фантастической, когда он познакомился с биографиями сотрудников Вельяминова. Их было всего двое – мужчина и женщина. Женщина, Веселова Анна Викторовна, до встречи с Вельяминовым работала в паспортной службе, а мужчина, Храпов Борис Иванович, служил в МВД и тоже имел отношение к паспортной службе. По словам Храпова, он уволился из органов по собственному желанию, но говорил он на эту тему так скупо и неохотно, что заинтриговал Гурова, который в тот же день связался с отделом кадров и попросил найти в архиве личное дело Храпова. Правда, в личном деле ничего криминального не обнаружилось. Удивляла лишь внезапность, с которой Храпов решил вдруг оставить службу, и то, как охотно пошли ему навстречу. Этот момент требовал более детального подхода, и Гуров собирался им в ближайшее время заняться.

Не менее туманной, чем деятельность «Перспективы», выглядела и смерть Вельяминова. По словам его сотрудников, никаких особых врагов у их хозяина не имелось и никаких угроз в его адрес не поступало. Шестого июля, в день своей смерти, Вельяминов вел себя как обычно, разве что слегка нервничал. У него самого впереди маячила не самая приятная перспектива – вот-вот должна была подскочить цена аренды за помещение, и Вельяминов намеревался проконсультироваться со своим юристом, каким образом можно избежать повышения арендной платы или хотя бы снизить процент. Во всяком случае, так объясняли ситуацию Веселова и Храпов. Планировались ли Вельяминовым еще какие-нибудь дела на этот день, появлялись ли в его конторе клиенты – на эту тему Веселова и Храпов отвечали так невразумительно, что Гуров отчаялся что-либо понять и препоручил обоих следователю прокуратуры Кудасову. Тому недоговоренность в показаниях Веселовой и Храпова тоже не понравилась, и он счел нужным всю документацию из «Перспективы» изъять, а саму контору опечатать.

Единственное, что помощники Вельяминова утверждали твердо – это то, что шеф вышел из конторы примерно без пятнадцати минут двенадцать. А уже в полдень к ним ворвался кто-то из охранников здания и сообщил, что Вельяминова только что застрелили прямо в машине. Они хотели спуститься во двор, но там уже все оцепила милиция, и ни Веселова, ни Храпов ничего больше не видели.

Кстати, свидетелей убийства вообще практически не оказалось. Единственным человеком, который сумел как-то обрисовать картину происшедшего, оказался Савелий Иванович Кашин, который и машину-то на этом месте поставил случайно. Он высадил своего шефа у кафе и, дожидаясь его, припарковался в ближайшем дворе. Затем вышел на улицу, но тут же вернулся, потому что во двор неожиданно свернул огромный мусоровоз. Его маневры показались Кашину опасными, и он поспешил проверить свою машину. Однако мусоровоз не стал продвигаться в глубь двора, а остановился, заблокировав выезд черному «Фольксвагену». Все остальное произошло мгновенно. Савелий даже не сразу осознал, что, собственно, произошло. «Фольксваген» затормозил, едва не «поцеловав» носом вихляющийся грузовик, а его водитель высунулся в окошко и принялся поливать матом незадачливых мусорщиков. Однако в ту же самую секунду откуда-то сбоку вышел человек среднего роста в кожаной куртке, совершенно будничным жестом вытянул руку в сторону разгневанного владельца «Фольксвагена», тут же отвернулся и быстрым, уверенным шагом пошел прочь. Савелий вдруг с ужасом понял, что человек в «Фольксвагене» уже не кричит, а безмолвно лежит лицом на руле и никаких признаков жизни не подает.

Когда ноги перепуганного Савелия опять обрели способность двигаться, он, подгоняемый болезненным любопытством, приблизился к «Фольксвагену» и заглянул внутрь. Кровь на приборной доске окончательно убедила Савелия, что на его глазах произошло убийство.

Надо отдать Савелию должное, он не сделал попытки сбежать с места происшествия, а сразу же вызвал по мобильному телефону милицию. И он же терпеливо отвечал на бесконечные вопросы должностных лиц, которых вскоре собралось в том дворе немало. Обладая неплохой зрительной памятью, Савелий помог составить портрет предполагаемого преступника, а также неоднократно изложил свои впечатления в устной форме. К сожалению, он ничего не мог сказать по поводу водителя мусоровоза. Находясь в шоке от увиденного, Савелий даже не сообразил, что мусоровоз появился не случайно. Милиция же в этом убедилась довольно быстро – уже через полчаса обнаружился настоящий хозяин мусоровоза. Машину у него угнали из-под самого носа, когда он в двух кварталах от места убийства вышел купить сигарет. Как и ожидалось, мусорщик слыхом не слыхивал ни о Вельяминове, ни о фирме под названием «Перспектива», во что нетрудно было поверить, ибо в московской прописке он не нуждался, потому что был прописан в Москве с детства.

Таким образом, картина преступления вырисовывалась довольно четко. Убийство, несомненно, было заказным, но исполнено было не столько профессионально, сколько лихо. По мнению Гурова, исполнителей было как минимум двое. Один угонял мусоровоз, другой стрелял. Долгой подготовкой преступники себя не утруждали. Караулили Вельяминова там, где он бывал чаще всего, и машину, чтобы заблокировать выезд, нашли тут же, можно сказать, под рукой. Гуров был уверен, что, не попадись им мусоровоз, преступники угнали бы любую другую габаритную машину, которая попалась бы им на глаза.

– На восемьдесят процентов это была импровизация! – заявил он Крячко. – Но кое-что преступники знали точно – время, когда Вельяминов будет выезжать со двора. И узнать они этот факт могли только двумя путями – или от кого-то из сотрудников «Перспективы», или от того человека, с которым Вельяминов договаривался в тот день о встрече.

– С юристом? – подсказал Крячко.

– Не уверен. Может быть, этот человек такой же юрист, как я – английская королева. Мы знаем только, что у Вельяминова была назначена с кем-то встреча, но точных данных, с кем именно, мы не имеем. Выход только один – перетряхивать окружение Вельяминова, выяснять истинный род его занятий, искать его врагов и прочее в том же духе. Разумеется, убийцу тоже будем искать, но здесь шансов не слишком много. Судя по словесному портрету, внешность у этого человека совершенно заурядная. В уличной толпе на него похож каждый второй. Вот если бы Кашин увидел его где-нибудь еще раз! Но это уже из области фантастики. Не думаю, что этот человек собирается сводить счеты со всей конторой Вельяминова.

Решив трясти «Перспективу», Гуров пригласил к себе на беседу Храпова. Он даже подчеркнул это, созвонившись с Храповым по телефону, что именно на беседу. С утра Храпов уже побывал на допросе у следователя, был крепко взят им в оборот и психологически настроился на то, что будет находиться под постоянным давлением. В таком состоянии человек или сразу ломается, или, как еж, выставляет все свои иголки, намереваясь обороняться. Гуров был уверен, что Храпов будет держаться именно так, тем более что с органами правопорядка он был знаком не понаслышке, да и связи кое-какие у него наверняка до сих пор остались. Гурову показалось, что в такой ситуации простая беседа без протокола может дать больше, чем официальный допрос. Ведь для него, как для сыскаря, важно было сейчас найти хоть какой-то след, по которому можно было бы пуститься вдогонку за убийцей.

Храпов, как и договаривались, явился после обеда, замкнутый, настороженный, как говорится, застегнутый на все пуговицы. Гуров, решивший до конца отыграть роль «доброго следователя», принял его радушно, почти по-дружески и даже предложил чашечку кофе. Храпов от кофе решительно отказался. Он действительно был похож на ощетинившегося ежа и даже не пытался притворяться вежливым и послушным.

– Давайте не будем ходить вокруг да около, гражданин полковник! – отрывисто сказал он, глядя в сторону. – Мы оба отлично понимаем, куда ветер дует. Сегодня мне уже намекнули, что из свидетеля я в самые кратчайшие сроки могу превратиться в подозреваемого. У следствия, видите ли, имеются вопросы к нашей фирме! Смущает их коммерциализация такого серьезного института, как регистрация и прописка! Но, прошу заметить, это все-таки фирма Вельяминова, а я – всего лишь наемная рабочая сила. Но меня нисколько не смущает коммерция! Вы мне покажите сначала такую область деятельности, которая не подверглась коммерциализации! Покажите!

– Да вы не горячитесь, – сказал Гуров. – Я ведь с вами не о прописке собирался говорить. Хотя, помнится, еще накануне вы утверждали, что ваша фирма занимается трудоустройством и ничем более…

– Так одно из другого вытекает! Без регистрации вы не найдете в Москве приличной работы. Зачем же прятать голову под крыло?

– Вот и я спрашиваю – зачем? – улыбнулся Гуров. – А тем более зачем убивать человека, который помогает найти людям приличную работу, и все у него тип-топ?

– Ну уж не знаю, насколько все было тип-топ, – внезапно успокаиваясь, сказал Храпов. – Но это убийство для нас с Анной Викторовной явилось не меньшей неожиданностью, чем для вас. Даже предположить не могу, кому шефа убивать понадобилось.

– А вам и не надо ничего предполагать, – заметил Гуров. – Вы нам просто скажите, с кем должен был встретиться вчера Вельяминов, когда он об этой встрече договаривался и кто при этом присутствовал.

– Звонок поступил примерно минут за сорок до трагедии, – немного помедлив, ответил Храпов. – То есть Вельяминов уже накануне предупредил, что намерен встретиться с юристом, но тот должен был уточнить время. Вот он и позвонил.

– А точно звонил он?

– Ну-у, не знаю, – развел руками Храпов. – Наверное, Вельяминов не мог перепутать. Постойте, вы считаете, что этим звонком Вельяминова выманили под пули? Вы полагаете, его подставил собственный юрист?

Гуров поморщился.

– Не нужно версий, Борис Иванович! – сказал он. – Вы же уже не работаете в органах. Но, если хотите, примерно так я и рассуждал. Преступникам нужно было знать время, когда Вельяминов покинет контору, и они могли узнать его только от вас или от того, кто звонил Вельяминову. Не могу утверждать, что мне известно, кто звонил, поэтому предполагаю, то, что лежит, так сказать, под рукой, – юрист.

– Ловко! Завтра нас объявят соучастниками убийства! – воскликнул Храпов. – Что называется, приплыли!

– Ну, до завтра еще дожить надо, – философски заметил Крячко, с интересом прислушивавшийся к разговору. – Сегодня мы про юриста спрашиваем. Знаешь ведь, кто такой, а ходишь вокруг да около, как сам намедни сказал.

Озадаченный Храпов посмотрел на него, подумал, не обидеться ли на неожиданное «ты», но не стал обижаться.

– Вот вы все смотрите на меня, как на врага народа, – хмыкнул он, – а на самом деле, какой же я враг? Я двенадцать лет милиции отдал! В армии до того шесть лет оттрубил. Полжизни в строю!

– Что же ты из строя-то вдруг вышел? – с иронией поинтересовался Крячко.

– Были причины, – нахмурился Храпов. – Дочерей на ноги ставить надо? А у меня их трое – не шутка! По нынешним временам на зарплату мента не разгуляешься. И ведь, главное, все это понимают, а воз и ныне там! Одним словом, поддался я искушению, не буду от вас скрывать. Этот самый Вельяминов вовремя подвернулся. Он тогда еще без офиса дела делал, с колена, так сказать. Ну, он меня и убедил, что за услуги можно брать неплохие деньги. Главное, подходящего клиента найти. А у него на этих клиентов нюх был.

– И кто-то из ваших клиентов потом бомбу в метро установил – к этому ведешь? – строго спросил Гуров, тоже невольно переходя на «ты».

Храпов опустил глаза.

– Не думаю, что до этого дошло, – буркнул он, – но если честно, встречались среди этой публики разные экземпляры. А вот последнего, кстати, никто из нас и в глаза не видел. Я так понял, что не хотелось ему на глаза лишний раз показываться. Это вот тот самый Забелин Григорий Ерофеевич, гражданин Казахстана, паспорт на которого делал сам Вельяминов. Не знаю уж, какой это Забелин и точно ли из Казахстана, но им лично Вельяминов занимался, хотя подготовительную работу делала Веселова. Но, повторяю, никто из нас этого человека и в глаза не видел. Это достаточно необычно.

– Ага, значит, какая-то версия у вас в голове все-таки вертелась! – заметил Гуров. – Довели ее до сведения Кудасова?

– Откуда у меня версия? – возразил Храпов. – Мне по штату не положено. Версиями пусть гражданин Кудасов сам занимается. А это просто в голову вдруг пришло. Без протокола.

– Ну, ладно, без протокола так без протокола, – согласился Гуров, снова обретая душевное равновесие. – Так вы нам скажите, Борис Иванович, без протокола – и частенько у вас возникали такие клиенты, как этот Забелин?

– Говорю же, практически впервые, – ответил Храпов. – Разная публика в Москву тянется. Кто бизнес открыть стремится, кто просто работенку по душе ищет, а кто и покруче чего затевает. Только ведь намерения не обязательно превращаются в деяния, и, как профессионал, вы это знаете не хуже меня.

– Допустим, – сказал Гуров. – Ну а все-таки не щемило вот здесь, Борис Иванович, когда в обход правил людей регистрировали?

– Не-а, не щемило, – спокойно объяснил Храпов. – Во-первых, регистрировал все-таки не я, а компетентные органы. Во-вторых, сам институт регистрации, как вы знаете, вызывает большие сомнения. Некоторые считают, что это вообще нарушение прав человека. Ну и в-третьих, у Вельяминова лицензия имелась на этот вид деятельности. Вы, наверное, уже выяснили, что наша контора – всего лишь составная часть довольно солидной организации, и эта организация получала «добро» на самом верху.

– Ну, положим, не на самом, – сказал Гуров. – Но в чем-то вы правы. Кудасову вряд ли удастся вам инкриминировать что-либо серьезное. Однако беседу мы ведем без протокола, в основном упирая на мораль, Борис Иванович. Так вот насчет морали – душа-то у вас на месте? Сами ведь признаете, что помогали легализоваться черт знает кому.

– Я просто делал свой бизнес, – пожал плечами Храпов. – Сейчас люди занимаются и кое-чем похуже. Взгляните хоть на свое родное ведомство.

– Да, вам-то оно уже родным вряд ли станет, – заметил Гуров. – И критика ваша, как говорится, не в бровь, а в глаз. Одним словом, раскаяния мы не добились, давайте хотя бы адрес юриста, к которому собирался вчера Вельяминов, и закончим на этом.

– Скажу откровенно, каяться я еще не готов, – желчно произнес Храпов. – Вот как увижу, что начали каяться те, кто миллионами ворочал, так и я, может быть, подтянусь. А до тех пор – ни-ни! А юрист, который с Вельяминовым сотрудничал, – это Бардин Георгий Владимирович. Он работает в одной из юридических консультаций, вы его там в любой день найдете с девяти до часу…

Храпов назвал адрес и поинтересовался, может ли быть свободным. Гуров не видел причин задерживать бывшего коллегу, тем более что ничего существенного тот больше сообщить не мог.

Когда Храпов ушел, Гуров сказал Крячко:

– Юрист это или не юрист, но Храпов, я считаю, категорически не причастен к убийству. Я внимательно ознакомился с его делом, созвонился с его бывшим начальником. Храпов характеризуется как исполнительный и профессиональный работник. Однако у него действительно большая семья, и ему постоянно были нужны деньги. На этой почве он и с Вельяминовым сошелся. Из-за этого у него и на работе случился конфликт. Храпову предложили сделать выбор, и он выбрал Вельяминова. Все это время он служил Вельяминову верой и правдой и, видимо, неплохо зарабатывал. Зачем ему было рубить сук, на котором он так удобно сидел?

– Мало ли? – живо отозвался Крячко. – Его могли запугать – раз! Его могли купить – два! Личная неприязнь, наконец. Вдруг Вельяминов крутил с его женой?

– Твои предположения противоречат одно другому, – спокойно возразил Гуров. – И матери, у которых трое детей, обычно не крутят любовь. Но даже если такое случилось, то, по-твоему, выходит, что заказчик – сам Храпов. Тогда при чем тут – купить, запугать? Да и сколько ему могли заплатить за один-единственный звонок? У меня есть подозрения, что в этом деле даже исполнители работали за гроши, потому что не имели надежной репутации. Запугать могли, это да, это у нас умеют. Но ведь он бывший мент, прекрасно должен понимать, что после запугивания следующий шаг – убийство, и для него лучший выход – признаться, пока не поздно… Это я еще не говорю о Веселовой, которая всегда рядом, все видит и все подмечает… Конечно, чего только не случается в жизни. Трудно себе представить, что такой маленький дружный коллектив вдруг решил избавиться от своего шефа. Вот и насчет господина Бардина, юриста, я не уверен. Для начала хотелось хотя бы взглянуть на него.

– Как скажете, гражданин начальник, – пожал плечами Крячко. – Взглянуть так взглянуть. Будем посмотреть, как говорят в Одессе.