Текст книги "Убийство на бис (сборник)"

– Останьтесь с задержанным. Я вернусь через несколько минут, – распорядился он, и дежурный встал у двери.

Гуров протянул Тедески чистый лист бумаги и сказал:

– Вы пока можете написать свои объяснения по изложенному факту.

После этого он кивнул Крячко и потащил его в конец коридора.

Там Гуров решительно набросился на Станислава:

– Слушай, а на каком основании ты вообще его задержал? Ты ведь не знал про отпечатки на коробочке?

– Так я его просто на пушку взял. – Крячко невозмутимо пожал плечами.

– Да ты что, с ума сошел? Он иностранный гражданин! По закону ты не имел права на его задержание и на изъятие вещей! Ты что беспредел творишь?

– Лева, да брось ты! – снисходительно заявил Крячко. – Неужели думаешь, что он жаловаться побежит? Да этот красавец и так уже полные штаны наложил!

– Это пока в себя не пришел. А когда опомнится…

– А когда опомнится, нам нужно будет иметь против него железные улики, – перебил его Крячко.

– А если их не будет? – продолжал бушевать Гуров.

– Тогда придется быстренько его отпустить и дать хорошего пинка! И вообще, Лева, я тебя не понимаю! – обиделся Крячко. – Не ты ли велел мне его доставить сюда любым способом? Что я еще мог сделать? Ты мне про отпечатки ничего не сказал, даже не позвонил! Я и так выкручивался как мог, а вместо благодарности получаю от тебя втыки!

Гуров немного поостыл, к тому же нужно было возвращаться в кабинет. Признаться, ему не хотелось оставлять Тедески без личного присмотра. Надо было контролировать его поведение.

– Смотри, если об этом узнает Петр, он головы оторвет нам обоим, – пригрозил Гуров, но Крячко лишь тряхнул своей целехонькой разудалой головой и поспешил за своим другом обратно в кабинет.

К удивлению Гурова, Тедески уже успел написать несколько предложений. Лев Иванович взял у него лист и прочитал, что он, Антонио Тедески, находясь в состоянии глубокого стресса, вызванного трагической смертью любимой женщины, и не отдавая отчета в своих действиях, машинально сунул коробочку с неким препаратом в сумку Ольги Летицкой, с которой в тот момент любовался живописью.

Гуров подавил усмешку, читая эти формулировки. Но они как таковые были ему не важны. Главное, что Тедески признал, что это именно он подкинул Ольге наркотик. Теперь сыщик перешел к настоящему допросу.

Тедески, юля и извиваясь, все-таки рассказал, что раза два или три пробовал этот порошок. Это средство очень хорошо успокаивает его расстроенные нервы, которые врачи настоятельно рекомендовали ему лечить. Антонио выслушал замечание Крячко, что медики не прописывают наркотики в качестве успокоительного средства. Он заявил, что обязательно прислушается к этим словам и больше никогда не станет употреблять ничего подобного, не говоря уже о том, чтобы подсовывать эту гадость кому бы то ни было.

На вопрос Гурова, откуда у Анны взялся такой же порошок, итальянец ответил, что дал ей совсем чуть-чуть. Она в последнее время тоже сильно волновалась и чувствовала себя утомленной.

Слушая весь этот детский лепет и старательно записывая его в протокол, Лев Иванович думал, что дальше делать с Тедески. Сам наркотик Гурова не слишком интересовал. Его волновал вопрос о причастности Тедески к убийству Анны. Он постепенно выводил беседу на эту тему.

Антонио категорически отрицал свою причастность к столь страшному преступлению, вздымал руки к небу, клялся Мадонной и Святым Николаем. Он уже не растягивал фразы, напротив, говорил быстро-быстро. Слова сыпались из него словно горошины из прохудившегося пакета. Кажется, способность мыслить, прибитая напором Крячко, все-таки вернулась к нему. Теперь он отчаянно пытался оправдать себя, подбирая новые и новые аргументы.

Антонио говорил, что все время был вместе с Ольгой, и она может это подтвердить. Итальянец упирал на то, что у него никогда не было оружия, и он совершенно не умеет с ним обращаться. Тедески доказывал, что никакого мотива убивать Анну у него не было. Наоборот, с ее смертью он вынужден был покинуть дом и вообще теперь не представляет, как ему жить дальше и улаживать свои дела.

– А чего так спешно улетать-то собрался? – бросил из своего угла Крячко. – На похороны не остался даже. Не по-человечески это.

Тедески покосился в его сторону, но отвечать поостерегся. Гуров понял, что в присутствии Крячко полной откровенности от итальянца ожидать не приходится. Поэтому он отдал распоряжение Станиславу связаться с Викторией Рудаковой и спросить, когда она сможет подъехать в главное управление.

Крячко удалился, и Гуров возобновил допрос. Наедине с ним Антонио отвечал охотнее. В частности, Гурову удалось восстановить последовательность событий и их мотивы.

Когда Лариса Гололобова обнаружила тело Анны и закричала, Тедески находился в своей комнате вместе с Ольгой. До какой стадии дошла их страсть, Гурова не волновало. Только по громким фразам снизу они сразу сообразили, что случилась трагедия.

О чем думала Ольга, непонятно, а вот Тедески сразу же побеспокоился о себе. Ему стало ясно, что вскоре сюда прибудет полиция и станет обыскивать дом. У него в комнате находился запас наркотика.

Сперва он совершенно не переживал, что его могут заподозрить в убийстве любовницы. Такое ему просто в голову не приходило. Антонио с начала вечера находился под действием нового препарата, посему мозги его соображали не совсем адекватно. Да он и вообще не обладал слишком уж высоким интеллектом.

Так или иначе, но этот герой-любовник заметил сумку, впопыхах брошенную Ольгой, и не нашел ничего лучшего, как сунуть весь запас порошка в нее. На замечание Гурова о том, что он подставил женщину, Тедески простодушно ответил, что не хотел ничего плохого и готов принести ей свои извинения. Улететь же из России Антонио решил потому, что не хотел дальнейших объяснений с полицией, которые неизбежно начались бы. Расследование убийства может затянуться надолго.

Гуров слушал его, а сам думал, что Тедески решил уехать еще и потому, что в России его больше ничего не держало. Анна Кристаллер сыграла свою роль в его жизни и ушла со сцены. Больше ему от нее ничего не светило, следовательно, не стоило тратить время даже на то, чтобы проводить ее в последний путь. Обычный неприкрытый цинизм. Ничего другого от Тедески ждать не стоит. В этом вся его жизненная философия.

При этом полковник размышлял о том, что делать дальше. По всей видимости, Ольгу Летицкую нужно отпускать. Но вот как поступить с Тедески? Задержать за хранение наркотиков?

– Кстати, я осмотрел ваш чемодан и нашел еще запас препарата, – сказал полковник. – Откуда он у вас взялся? Или вы припрятали?

Антонио замотал головой.

– Нет. Я сегодня съездил и купил. У меня есть… – Он запнулся, не желая выдавать сбытчика, но Гуров и не интересовался им.

– Вы плотно сидите на наркотиках? – спросил сыщик и нахмурился.

Тедески изменился в лице и принялся сбивчиво доказывать, что нет-нет, ничего подобного. Просто время от времени он вынужден расслабляться, снимать напряжение и просто отдыхать. Но Гуров не верил ему. По характерному взгляду, дрожи в руках, по зрачкам опытному человеку было ясно, что Тедески употребляет наркотики давно. Пожалуй, он уже не может без них нормально жить. Но это не доказывает его причастность к убийству Анны Кристаллер.

– Наркотики для Анны вы доставали? – строго спросил Гуров.

Тедески начал было отрицать, но потом с оговорками и оглядками все-таки признался, что Анна действительно получала препарат от него.

– То есть у вас имеется постоянный поставщик в Германии, – сделал вывод Гуров.

– Есть, – подтвердил Тедески. – Клаус. Но фамилия его мне неизвестна. Я вообще не знаю о нем ничего!

Гуров поморщился.

– Слушайте, не нужно лишнего вранья! Меня ваш Клаус совершенно не интересует. Неужели вы думаете, что я поеду в Германию, чтобы привлечь его к ответственности? Пусть этим занимается немецкий наркоконтроль. Меня волнует убийство, понимаете, и только в связи с ним я трачу на вас время.

– Но я не убивал Анну! – воскликнул Антонио. – Зачем мне это? После ее смерти я остался без средств к существованию! У меня практически ничего нет, даже своего дома. Анна полностью обеспечивала меня!

Гуров уже принял решение, прервал возбужденного Антонио и сказал:

– Значит, так. До выяснения обстоятельств гибели Анны вы остаетесь в России. Я выпишу специальное постановление об этом. Заодно и на похороны сходите, а то действительно совсем некрасиво будет. Вы постоянно должны быть доступны, то есть не выезжать за пределы Москвы и жить в определенном месте – в гостинице или в доме Анны. Кстати, я бы советовал вам последнее, учитывая обстоятельства, а также то, что с деньгами у вас негусто. Пока я вас отпускаю. Все поняли?

До Тедески дошло не сразу. Но он все же сообразил, что сейчас выйдет на свободу, радостно затряс головой и принялся осыпать Гурова благодарностями. Тот уже не слушал его и подписал пропуск. Тедески подхватил его и молниеносно исчез из кабинета.

После его ухода появился Крячко и сразу начал наезжать на товарища:

– Ты что, отпустил его?

– Под подписку, – лаконично ответил Гуров.

– Ну ты даешь, Лева! Я его ловил-ловил, и все насмарку, да?

– А что прикажешь делать? Для чего мне его здесь держать? Нам надо убийство раскрывать, а не с наркотой возиться! К гибели Анны Кристаллер он, по всей видимости, не причастен. Его показания не расходятся с тем, что говорила Ольга Летицкая. Да и другие свидетели подтверждают, что они поднимались в комнату Тедески, из которой вышли по очереди уже после того как Анну убили. И вообще, посуди сам. Какой у них мотив совершать это преступление?

Крячко закатил глаза и принялся фантазировать:

– Влюбились, решили избавиться от престарелой соперницы…

– Слушай, мы не женский роман пишем, – перебил его Гуров. – Какой соперницы? Если бы Анна узнала о романе Антонио, то она сама дала бы ему пинка под зад. Он это отлично понимал! Ему быть вышвырнутым никакого резона нет! Этот тип – профессиональный жиголо. Он живет за счет таких дамочек, как Анна. Зачем ему эта певичка? Та сама ищет, к кому бы пристроиться. Этот их флирт – тьфу, ерунда! И потом, куда бы он дел пистолет? Это уже просто дополнительный контраргумент вкупе со всеми предыдущими.

– Ладно-ладно. – Крячко досадливо махнул рукой. – Я и сам признаю, что он не убивал. Но просто обидно! Я так спешил, чтобы его задержать, старался сделать все, чтобы он со мной поехал!

– Тебе просто повезло, что ты нарвался на такого слизняка! С другим человеком подобный номер не прокатил бы. Будь на его месте кто поумнее, просто спокойно заявил бы, что у тебя нет никаких прав на его задержание, и сделал бы тебе ручкой на прощание, – заметил Гуров.

– С иным человеком я и вел бы себя по-другому, Лева! – снисходительно сказал Крячко и подмигнул лучшему другу, блеснув глазами. – А согласись, что все-таки здорово все получилось!

– Здорово-то оно здорово, но мы вернулись к тому, с чего начали. То есть у нас по-прежнему ноль.

– Не скажи. По крайней мере, эту версию можно считать отработанной и не касаться больше ни Тедески, ни Летицкой. А кто у нас там дальше на очереди?

– Конкурирующие фирмы, разработку которых я хочу поручить тебе. Начать, конечно, нужно с питерской, поскольку итальянская «Соната» для нас пока недосягаема.

– Эх, я бы лучше в Италию смотался! – Крячко сладко потянулся, хрустнул костями. – Там тепло и море. А Питер я не люблю. Там вечно слякотно и холод.

– Если тебе удастся выбить у Петра оплату заграничной командировки – на здоровье. Но боюсь, что он станет решительно возражать.

– Вот и мне почему-то так кажется. – Крячко вздохнул. – А жаль. Можно подумать, в министерстве денег нет!

– Наверняка есть. Да не про нашу честь. Ладно, давай снова к делу. Ты до Рудаковой дозвонился?

– Да, она сказала, что может прийти сегодня, потому что более-менее свободна, а потом начнутся хлопоты с похоронами.

– Отлично, звони, пусть приезжает, – заявил Гуров и направился к экспертам.

Дактилоскописта, к сожалению, на месте не оказалось, баллистик же не сообщил ничего нового. Пуля, извлеченная из тела Анны Кристаллер, была выпущена, скорее всего, из пистолета системы «беретта». Большего эксперт сказать не мог.

– Пистолет нужен, – резюмировал он.

Аргумент был убойным. Гуров и сам понимал, что без пистолета пуля сама по себе мало что значит. Но вот где его искать, этот пистолет? Сыщик вообще был почти уверен в том, что ему никогда не удастся увидеть этот ствол. Убийца, скорее всего, от него уже избавился.

Глава 4

– Артем, закрывай двери! – крикнула из-за кассы Наташа, посмотрев на часы.

Работа магазина заканчивалась через десять минут. В такое время новых посетителей уже не пускали, как раз успевали обслужить тех, кто уже находился в торговом зале.

Наташа выглянула из-за кассы. Слава богу, всего двое. Пожилая женщина и молодой парень. Они неторопливо сновали по магазину, переходили из отдела в отдел, брали с прилавков разный товар, подолгу вертели, рассматривали.

Женщина то приближала к лицу очки, сжатые в руке, то отдаляла их, пыталась разглядеть дату изготовления. Парень вообще, кажется, не знал, чего хотел.

Все это жутко раздражало Наташу, потому что мыслями она была уже дома. Ей нужно было еще успеть приготовить обед на завтра, потому что она снова просидит за кассой целый день, с восьми утра до десяти вечера. А там наконец-то придет и выходной. Она хотя бы отоспится как следует.

Наташа постукивала длинным ногтем по кассовому аппарату. Господи, да что же они там возятся? Надо бы поторопить. Парень вообще выглядел подозрительно. В другое время Наташа приняла бы его за воришку. Но такие ребята обычно шустрят днем, когда магазин полон народу. Сейчас все на виду, ему трудно будет незаметно сунуть что-то в карман. Да и охранник Артем запер двери и ходил невдалеке, будто бы просто так, но зорко следил за покупателями.

Вот, кажется, выбрали. Женщина везла каталку, в которой сиротливо лежали пакет молока, банка каких-то консервов и батон. У парня не было ни каталки, ни корзины. В левой руке он держал бутылку пива.

«Стоило из-за этого столько времени бродить!» – подумала Наташа.

Женщина должна была подойти к кассе первой. Однако парень на ходу обогнал ее и ловко нырнул вперед.

«Типичный наглец, – подумала Наташа. – Глаза у него какие-то полоумные. Надо рассчитывать их поскорее, и пусть идут отсюда!»

Наташа протянула руку к бутылке с пивом, которую парень поставил на движущуюся ленту, и прижала ее к экрану. Тот пикнул и высветил стоимость.

– С вас сорок пять рублей тридцать копеек, – механическим голосом произнесла Наташа, а парень друг хрипло выкрикнул:

– Деньги из кассы, живо!

От неожиданности Наташа выронила бутылку, и та со звоном упала на пол. Она оторопело подняла глаза. Парень смотрел прямо на нее. Его зрачки лихорадочно блестели. В правой руке он сжимал пистолет. Ствол был направлен прямо на Наташу.

На некоторое время она перестала соображать. От страха сердце екнуло, а ноги стали ватными. Девушка молча смотрела на парня, и тот начал нервничать.

– Деньги, я сказал, быстро! – прокричал он, взмахнул пистолетом и ткнул его Наташе в лицо. – Ну! Стрелять буду!

– У нас мало денег, мы уже сдали всю выручку. – Наташа даже не поняла, что это сказала она сама, собственный голос звучал как чужой.

Парень выругался и закричал:

– Давай сколько есть, только быстрее!

Женщина с каталкой, стоявшая позади него, стала отступать, а затем побежала, присела за ящиками с фруктами и прикрыла руками голову. При этом она тонко визжала.

Парень направил пистолет в ее сторону и крикнул:

– Сиди там, старая мымра, и не рыпайся! Пуля тебя и за деревяшкой достанет, если что!

Наташа трясущейся рукой стала открывать кассовый ящик, где хранилась выручка. Денег и правда оказалось немного. Она готова была отдать их, только боялась, как бы этот придурок не выстрелил в нее.

«Вон как руки у него трясутся! Пистолетом размахивает направо-налево. А если он потом все равно всех нас перестреляет, чтобы свидетелей не было? Не зря я заметила, что он странный и глаза у него полоумные. Артему надо было сразу вывести его из магазина! А где Артем?»

Мысли Наташи крутились отдельно от нее, руки продолжали доставать купюры и складывать их в стопку. Краем глаза она видела, как Артем осторожно, медленно приближался к кассе с левой стороны. Парень то и дело оглядывался на него, не забывал вскидывать ствол в сторону охранника и ждал, когда Наташа достанет все деньги.

Руки словно нарочно не слушались ее. К тому же теперь она увидела, что Артем пытался выполнить свои обязанности и обезвредить грабителя. Наташа сознательно начала медлить. Только бы Артем успел!..

Парень уставился на деньги, приготовленные Наташей, и схватил первую пачку. Рука охранника осторожно скользнула к пистолету, висевшему на боку. Он уже достал оружие, как грабитель резко обернулся в его сторону. Стволы они вскинули одновременно.

– Ах ты, сука! – воскликнул парень. – Брось пистолет!

Но Артем уже выстрелил. Женщина за ящиками в ужасе завизжала. Наташа инстинктивно пригнулась и свалилась со стула на пол и скрючилась в тесном пространстве кассы. Грянули еще два выстрела, а потом послышался громкий крик. Следом раздался звук падения чего-то тяжелого. Звякнуло разбитое стекло. Наташа уже ничего не соображала. Она полулежала на полу и тряслась от страха.

Крик, звенящий прямо над ее ухом, перешел в протяжный стон. Затем рядом упало что-то металлическое. Наташа локтем открыла дверцу с правой стороны кассы и буквально выкатилась из нее.

Она осторожно высунула голову и увидела, что парень сидел с другой стороны кассы, сжимая левой рукой правую. Пистолет его валялся чуть поодаль. Из правой руки на пол, выложенный светлой плиткой, стекала кровь. Рядом валялись осколки бутылок с минеральной водой, которые грабитель задел, когда падал.

Артем стоял у дальней стены, сжимая рукой плечо, которое тоже кровоточило. Он был бледен, однако кое-как нашел в себе силы совершить два прыжка и ногой отшвырнуть пистолет преступника. После этого охранник стал буквально на глазах бледнеть и оседать на пол.

Тогда Наташа закричала. Она боялась, что остается наедине с этим страшным безумным парнем. Ведь старуха, спрятавшаяся за ящиками, была явно не в счет.

Нужно было выскочить, подобрать пистолет, но ноги не слушались Наташу. Парень продолжал голосить от боли. Артем лежал на полу и не подавал признаков жизни.

Только вой полицейской сирены на улице, а затем громкий стук в стекло вывели ее из оцепенения. Она быстро помчалась к дверям, отперла их. В магазин ворвались вооруженные полицейские. Они сразу ринулись к грабителю, а Наташа бессильно села на пол и наконец-то дала волю слезам.

Виктория Павловна выглядела усталой и постаревшей. Казалось, она действительно переживает глубокое горе. На вопросы женщина отвечала вяло и односложно. Она очень хотела, чтобы ее встреча с полковником завершилась как можно скорее. Тем более что день уже заканчивался, и Рудакова приехала в управление почти к вечеру.

Гуров понимал, что сейчас не самое подходящее время для расспросов, но другого варианта у него не было. Лучше бы допросить ее, когда она придет в себя, отдохнет и оживится, но сейчас дорог каждый день, даже час.

– Виктория Павловна, вы где находились, когда услышали о смерти Анны?

– На кухне, – механически отвечала та. – Смотрела, все ли готово к подаче десерта.

– А до этого? – терпеливо спросил Гуров.

Рудакова вздохнула.

– Да не помню я. – Она развела руками. – Это гостям хорошо, сидят себе да веселятся, а у меня знаете сколько забот? Ведь практически весь банкет на мне был. Нет, повара, официантки – это само собой. Но ведь я должна была все организовать, проследить, чтобы девушки вовремя подавали горячее, не забывали подносить напитки, даже за аппаратурой смотреть. Это со стороны кажется, что все само собой происходит, а на самом деле!.. – Виктория Павловна махнула рукой.

– Тяжело вам работалось у Анны? – с сочувствием в голосе спросил полковник.

Женщина будто опомнилась, выпрямилась и сухо ответила:

– Я не жалуюсь. Вы о чем-то еще хотели спросить?

– Да, о многом. Но вы, кажется, не слишком расположены сейчас разговаривать?

– А вы спрашивайте. Я ведь и завтра не буду расположена. – Виктория усмехнулась.

Гуров внимательно посмотрел на нее и спросил доброжелательным тоном:

– А почему такая странная позиция? Разве вы не хотите помочь найти убийцу вашей подруги?

– Так если бы я могла! – Женщина вздохнула. – А я ведь ничего не знаю. Только о банкете и думала, хотела все до конца довести как положено. Убийцу с пистолетом не видала, а сама и стрелять-то не умею, – добавила она, усмехнувшись.

– Да я и не думал обвинять вас в том, что вы стреляли в Анну, – сказал полковник и улыбнулся. – Я просто хотел вас расспросить об отношениях, которые были у Анны с ее окружением.

– Я сплетен не переношу, – отрезала Виктория. – Если вам об отношениях интересно узнать, вы лучше у Жанны Саакян спросите. Вот уж она-то вам много чего расскажет! Тогда любого можете арестовывать. Всякий под убийцу подойдет!

– Мне не нужны сплетни, Виктория Павловна, я и сам их ненавижу, – терпеливо продолжал Гуров, досадуя, что никак не может установить контакт с Рудаковой. – Мне требуются факты.

– А факты мне неизвестны. Это вон Лев Хаимович вам лучше расскажет, – сказала она, вдруг прикусила язык, окинула Гурова медленным, словно оценивающим взглядом и сцепила руки на коленях.

– А вы с Львом Хаимовичем в хороших отношениях? – задал полковник отвлеченный вопрос.

– В нормальных. – Виктория пожала плечами. – А с чего нам с ним в плохих-то быть? Дела у них с Анной были, которые меня не касались. Мне своих выше головы.

– Я просто заметил на банкете, что вы с ним выходили из зала, – сказал Гуров. – Советовались о чем-то?

– Ах, это, – равнодушно протянула Рудакова. – Да, я просто спрашивала его, достаточно ли вина на столе и не высказывает ли кто недовольства.

– Понятно. – Гуров улыбнулся. – То есть вы были всецело поглощены своими обязанностями. А Анна с Львом Хаимовичем тоже хорошо ладила, да?

– Раз столько лет вместе с ним проработала, то, наверное, хорошо, – равнодушно проговорила Рудакова.

– Неужели за все время между ними не возникло ни единого малейшего конфликта? – удивился Гуров.

– В работе без этого не бывает конфликтов? Случалось, что Лев Хаимович хотел по-своему сделать, а Анна возражала. Спорили они, такое бывало, но потом все равно договаривались. Но чтобы какие-то ссоры или скандалы!.. Если вы на это намекаете, то знайте, что никогда ничего подобного не было.

– А вы сколько лет работаете у Анны? – спросил Гуров.

– Да уже годков двадцать будет. Как Эдик родился, она меня к себе пригласила. Я с ним маленьким нянчилась, он на моих глазах рос. Потом я уже им так не занималась. Другие заботы прибавились.

– А теперь что вы будете делать? Уже решили?

Рудакова не успела ничего сказать. У нее зазвонил сотовый телефон.

Она извинилась и ответила на звонок:

– Да. Кто? Когда? Зачем?

Голос ее звучал неприязненно. Она говорила коротко и явно хотела поскорее отделаться от собеседника. Потом женщина вдруг умолкла довольно надолго. Человек, который позвонил ей, наоборот, что-то говорил и говорил. По мере этого монолога выражение лица Виктории Павловны быстро менялось. Уголки ее губ принялись дрожать, в глазах зажглось что-то непонятное, то ли страх, то ли ненависть. Этот разговор повлиял на нее не лучшим образом.

Гуров не знал, о чем идет речь. Он видел лишь, что Виктория Павловна очень сильно разволновалась. Она все время перекладывала телефон от одного уха к другому, словно тот обжигал ее.

Под конец женщина проговорила:

– Да, поняла. Хорошо. Буду. – Она даже не нажала кнопку разъединения, опустила руки, с полминуты сидела молча, глядела перед собой и, кажется, забыла, где находится.

– Виктория Павловна! – вернул ее из небытия Гуров.

– Да? – Рудакова встрепенулась и поспешно убрала телефон в сумку. – Извините еще раз.

– Что, неприятный звонок?

– Да так, ерунда, – отмахнулась она и вдруг заторопилась. – Лев Иванович, если у вас нет вопросов, я поеду. Дел у меня еще полно, а скоро похороны. Поймите, я и так вам все рассказала.

– Виктория Павловна, но мы ведь только начали разговаривать, – попытался уговорить ее Гуров, но Рудакова уже стояла возле его стола.

На ее лице хорошо читалось сильное волнение.

Гуров внимательно посмотрел на женщину и произнес:

– Хорошо, я вас не задерживаю. Можете идти.

Рудакова метнулась к двери, на ходу проговорив благодарность. Лев Иванович выглянул в окно. Виктория Павловна чуть ли не бегом выскочила из здания главного управления, встала у дороги и начала ловить такси. Гуров уже принял решение.

Крячко находился где-то здесь, в этом же здании.

Сыщик набрал номер его сотового и сказал:

– Стас, от меня только что вышла Рудакова. Сейчас она ловит такси. Давай быстро дуй за ней и проследи, с кем она встретится. Если будет возможность, хорошо бы послушать, о чем пойдет разговор.

– А еще лучше записать на видео, – хохотнул Крячко. – Ладно, понял тебя.

Через минуту Гуров в окно увидел, как Крячко вышел из здания. Он прошагал мимо Рудаковой не спеша, с совершенно равнодушным видом, и скрылся в толпе. Виктория Павловна села в остановившуюся светло-бежевую «Ауди». Лев Иванович нисколько не сомневался в том, что Крячко не выпускает ее из вида.

«Значит, советовалась с Лейбманом, хватает ли вина на столе? – вспомнил Гуров ответ Рудаковой. – А вот Лев Хаимович сказал, что речь шла об Эдике. Мол, не отправить ли его домой с отцом?»

Он вернулся к своему столу и хотел было еще раз навестить эксперта-дактилоскописта, но ему помешал телефонный звонок. Сняв трубку, он услышал мужской голос, показавшийся ему знакомым.

– Лев Иванович? Это Носков беспокоит, – отрекомендовался мужчина, понял, что полковник не реагирует, и пояснил: – Анатолий Петрович, бывший муж Анны Кристаллер. Мы с вами немного беседовали, помните?

– Да, Анатолий Петрович, разумеется. Просто я не знал вашей фамилии. Что вы хотели?

– Да у меня тут… – Носков чуть запнулся, подбирая формулировку. – Точнее, у меня-то ничего, а вот Эдик хочет вам что-то сообщить.

– Замечательно. Пусть сообщает, – разрешил Гуров.

– Понимаете… – Носков снова замялся. – Он по телефону не хочет.

– Ничего страшного, пусть приезжает ко мне в кабинет. Я все равно допоздна буду здесь.

– А давайте лучше встретимся с вами на нейтральной территории? – предложил Носков. – Вы не сердитесь на Эдика. Он парень вздорный, со своими вывертами. Таков уж характер. Ехать к вам не хочет ни в какую. Заодно и поужинаем вместе. Разумеется, за мой счет.

– Благодарю покорно. Я пока в состоянии себя прокормить. – Гуров усмехнулся и взглянул на часы.

– Тогда давайте через полчаса в кафе «Арго» у Красных Ворот. Там отличная греческая кухня.

– Договорились. – Сыщик убрал телефон.

Потакать капризам избалованного переростка он отнюдь не собирался. Если бы Эдик позвонил сам, принялся ломаться и ставить условия, то Гуров просто послал бы его подальше и не стал бы слушать. Но к нему обратился его отец.

Лев Иванович хотел задать ему несколько вопросов насчет Рудаковой. Да и по поводу наследства не все было ясно. Надо выяснить те детали, о которых умолчал Лейбман.

Крячко вряд ли вернется скоро. Так что встреча с Носковыми подвернулась очень кстати. Гуров поднялся, направился вниз, сел в машину и поехал в сторону станции метро «Красные Ворота».

Отец и сын Носковы уже сидели за столиком. Эдик устроился у стены, привалившись к ней. На голове его была нахлобучена та же желтая бейсболка. Сейчас она выглядела несколько грязноватой и потрепанной. Да и сам Эдик был не в лучшем виде. Наверное, сказывалось действие транквилизаторов, которые ему щедро вкатывала Виктория Павловна.

Анатолий Петрович выглядел бодро. Он приветливо помахал Гурову и пожал ему руку, когда полковник подошел к столику. Лев Иванович сел и обратил внимание, что отец и сын еще ничего не заказали. На столе стоял только графин с соком.

– Если не возражаете, я бы рекомендовал вам заказать запеченные кальмары, утиную грудку и греческий салат, – сказал Носков-старший. – Право, они здесь хороши.

Гуров не стал спорить, только присовокупил к этому еще и две чашки крепкого кофе с куском творожного пирога. Он успел устать и проголодаться за день, которому конца-края не было. Полковник вообще не знал, попадет ли сегодня домой. Когда ему подворачивалось такое дело, как нынешнее, впору было ставить в кабинете раскладушку.

Обед и впрямь оказался очень сносным. Полковник и Носков-старший ловко орудовали вилками. Эдик вяло ковырялся в тарелке, жевал медленно. Взгляд его плавал, ни на чем не задерживаясь.

Быстро выпив кофе, Гуров сказал:

– Я оценил ваш совет, Анатолий Петрович, спасибо. Но времени у меня в обрез, поэтому давайте перейдем к делу. – При этом он посмотрел на Эдика.

Отец тут же подтолкнул полусонного сына в бок и сказал:

– Давай, Эдуард, время не ждет. Полковник специально приехал из-за тебя. Надеюсь, твое сообщение действительно окажется важным. – Он с извиняющимся видом повернулся к Гурову и пояснил: – Сын даже мне не захотел говорить, в чем дело. Эдуард, если это конфиденциально, я могу уйти из-за стола.

– Не надо. – Эдик махнул рукой. – Ничего конфиденциального, пускай все знают! – Глаза его вдруг вспыхнули злобным огоньком. – Я вчера выходил из зала. Это было минут за двадцать, до того как мама… – Он захлебнулся и судорожно сглотнул слюну.

Отец на всякий случай придержал сына за плечо, но Эдик сбросил его руку и продолжил: – В общем, минут за двадцать до ее гибели я видел, как в комнату отдыха заходил Федор Полонский!

Гуров нахмурился, несколько секунд сидел в задумчивости, потом спросил:

– Ты это точно знаешь?

– У меня зрение стопроцентное! – злым голосом сказал Эдик.

– Может быть, он просто зашел передохнуть? – предположил сыщик. – Устал, выпил лишнего?

– Да? – Эдик резко повернулся к нему, чуть не сбив стакан с соком. – А куда же он тогда делся? Вы его видели в зале?

Гуров молчал, вспоминая. Нет, пожалуй, Федора Полонского в зале не было. Его партнер Сенин зажигал на танцполе, а Федора полковник там не видел. Но Полонский – киллер? Странно. С другой стороны, он ведь зачем-то заходил в комнату отдыха?

– А ты не видел, как Полонский оттуда вышел? – спросил Гуров.

– Нет, – сказал Эдик. – Я расспросил кое-кого, у Вики поинтересовался. Она его тоже не видела! Понимаете, он долгое время находился вообще непонятно где! На виду его не было! Это я уже потом сообразил.

Это был еще не факт. Чтобы разобраться в том, действительно ли Полонского никто не видел, сыщику предстояло снова опросить всех. Господи, десятки людей! Куча потраченного времени, когда оно и так на вес золота.