Текст книги "Доброе лицо зла"

Николай Леонов, Алексей Макеев
Доброе лицо зла

Пролог

Стоял конец мая. День – прекрасный, свежий – начался с легкого дождя, но еще до обеда тучи рассеялись, показалось солнце.

В ювелирный магазин «Ариадна» на Цветном бульваре зашли двое: высокий темноволосый парень и девушка, неброско, но дорого и модно одетые. Девушку никак нельзя было назвать красавицей – худощавая, она напоминала фигурой мальчика-подростка. Разве что волосы были роскошные – густые, пушистые, чудесного медно-рыжего цвета. И все же было в ней что-то неотразимо привлекательное. Может быть, секрет обаяния заключался в том, что, проигрывая манекенщицам и фотомоделям с обложек глянцевых журналов, женщины такого типа ничуть не комплексуют по этому поводу. Уверенные в своей привлекательности, они не могут обойтись без того, чтобы не испробовать свои чары на первом встречном, хотя бы официанте в кафетерии или шофере такси. И медноволосая девушка была именно такой.

Правда, сейчас – это читалось в ее взгляде! – девушка хотела очаровывать и околдовывать только одного человека – своего спутника. Она, вне всякого сомнения, была влюблена в него.

Молодой мужчина – на вид ему было лет двадцать пять – действительно выглядел красавцем. Было в его внешности нечто цыганское: темные, почти черные волосы, вьющиеся крупными кольцами, нос с небольшой горбинкой, чувственные красные губы под ниточкой усов. На его лице застыло чуть презрительное выражение непоколебимой уверенности в своих достоинствах и в своем превосходстве над окружающими. В профиль он чем-то походил на известный «Портрет молодого вельможи» Ганса Гольбейна.

– Смотри, Сергей, прелесть какая! – Остановившаяся у витрины с драгоценностями девушка указала мужчине на изящный серебряный кулон с грушевидным зеленым камнем в центре. – Мне бы пошел! Но нельзя, это александрит.

– Так что с того? Почему нельзя? – лениво поинтересовался ее спутник.

– Так александрит же! Вдовий камень… Разве еще вон те сережки купить, они тоже с александритом. Нет, не стоит, я все равно бояться буду!

…Если провести опрос о таинственных свойствах александрита в любой аудитории, от собрания Академии наук до бригады строителей, результаты можно предсказать заранее. Почти все мужчины ничего на эту тему не знают; остальные что-то слыхали, но что – не помнят. У женщин соотношение иное: три из четырех сразу ответят, что александрит – вдовий камень, остальные тоже это знают, но застенчивость помешает им ответить. Имеется, правда, противоядие: в одном экземпляре эту драгоценность носить нельзя, а в паре – сколько угодно. Три камня – еще лучше. Четыре – совсем хорошо.

– Это он сейчас зеленый, – продолжала девушка, – потому что в витрине лампа дневного света. И на солнце он зеленым останется. А вот если обычная электрическая лампочка, свечка или факел… Тогда он красный, как кровь! Писатель Лесков про этот камень знаешь как сказал? Что утро у него зеленое, а вечер – кровавый.

– Ну-у, ты эрудитка! – чуть насмешливо протянул мужчина. – Я про такого писателя даже не слышал.

– Зря, что ли, на филфаке учусь? – рассмеялась она. – Писатель, кстати, очень даже ничего.

– Так давай купим, раз тебе этот камешек по сердцу пришелся. Чего бояться? Ты же не замужем…

– Э-э! Долго ли выйти? – проговорила девушка с мечтательной интонацией. – Да не пугайся ты так, Сереженька, я тебя насильно в ЗАГС тащить не намерена. Пока. Но у нас ведь какая следующая ролевуха намечена? Свадьба Оберона и Титании! Ты король эльфов, а я королева. И дуре Машке Иконниковой я эту роль ни за что не уступлю! Уж на этот-то раз я имею полное право выбирать. Разве я не права?

– Права, права, – успокаивающим тоном сказал мужчина, который при упоминании о ЗАГСе чуть заметно поморщился и явно был рад перевести разговор на другую тему. – Конечно, Титанией будешь ты.

– Вот видишь! Так что с александритом мы связываться не будем, мало ли что… Давай еще поищем, нужно что-то зелененькое, к моим волосам будет в самый раз. Диадемку бы небольшую… Зеленое на рыжем будет смотреться стильно! Машка от зависти удавится.

И надо же, отыскалась в «Ариадне» подходящая диадема! Два тонких серебряных обруча, перевивающихся спиралью, а в центре – семь кристаллов поразительной красоты: прозрачные густо-зеленые шестигранные столбики с заостренными вершинками. Яркие искорки так и посверкивали изнутри камней; их цвет, немного отливавший в голубизну, выглядел необыкновенно нарядным.

– А посмотреть поближе можно? – обратилась девушка к продавцу-консультанту, стоящему возле застекленной витрины. – И примерить бы неплохо… Вон ту, с изумрудиками. Серебряную.

– Отчего же нельзя? – Продавец достал диадему из витрины, протянул ее девушке. – Пожалуйста! Вон зеркало в простенке. Только я вас сразу хочу предупредить: это не изумруды! Если бы это были изумруды, вещь стоила бы на порядок дороже.

– Вот как? Неужели камни искусственные? Фианиты синтетические? Тогда нам не подойдет, – разочарованно протянула девушка, которой украшение очень понравилось, и добавила загадочное слово: – Неисторично! Жаль, красивые очень!

– Никакие не искусственные, – живо возразил продавец. – «Ариадна» фианитами и стразами не торгует, мы солидная фирма, у нас все природное! Просто камни разные по цене бывают. Кстати, эти камешки, которые вам понравились, иногда «сибирским изумрудом» называют. Если правильно, по науке, то диоптазом, или аширитом. Жил четыреста лет назад такой Ашир-бей, он первым такой камень в киргизских сопочниках нашел. Диоптаз мягче изумруда и довольно хрупкий, а главное – не такой редкий. Зато очень красивый, это вы верно заметили. И легенда про него есть: глаза черных кошек Хозяйки Медной горы как раз из аширита.

А ведь правда: удивительно похожи были яркие диоптазы на светящиеся в темноте кошачьи глаза.

Девушка подошла к большому зеркалу, застегнула на затылке замочек серебряного обруча, посмотрела на свое отражение. Да, узкая полоска серебра с семью зелеными камнями на редкость эффектно смотрелась среди ее темно-рыжих волос! Девушка широко улыбнулась: сейчас она очень нравилась себе.

– Чем не Титания? – довольно промурлыкала она, поправляя упавшую на лоб прядку.

– Будете покупать? – спросил консультант и добавил совершенно искренне: – Я бы очень рекомендовал, вам необыкновенно идет. Эта вещь словно специально для вас сделана!

– Будем, – решительно ответил темноволосый мужчина, доставая пластиковую кредитную карточку. – «Визу» принимаете к оплате? Очень хорошо.

– Денег у тебя хватит? – несколько рассеянно спросила девушка, которая не в силах была оторваться от зеркала. – Ах, да! Я совсем забыла! После вчерашнего разговора должно хватить. Не жалко на меня столько тратить?

По лукавой нотке, прозвучавшей в ее голосе, можно было догадаться: ни о чем она не забыла. И твердо уверена: не жалко! Пожелай она, так Сергей в десять раз больше потратил бы – на подлинные изумруды. Слишком важной фигурой она становилась, пусть и на время.

Выйдя из магазина с покупкой – диадему девушка так и не сняла! – они пересекли бульвар наискосок и присели на лавочку в небольшом уютном скверике. Бульвар оправдывал свое название – он зарос цветущей махровой сиренью. Она разрослась так густо, что вершины кустов, гнущиеся под тяжестью белых, малиновых, лиловых кистей, срослись между собой. Под сплошным пологом темно-зеленых листьев стоял прозрачный душистый сумрак, а прямо перед облюбованной рыжеволосой девушкой и ее спутником скамейкой раскинулась клумба с ярко-алыми и желтыми тюльпанами. В скверике было малолюдно: москвичи народ занятой, все куда-то торопятся, даже в воскресный день. Только напротив моложавая бабушка читала толстый журнал, время от времени посматривая сквозь очки на коляску со спящим внуком. Было, по столичным меркам, тихо.

– Красное и желтое, кровь и золото, – задумчиво сказала девушка, не отрывая взгляда от клумбы. – Твои цвета, Сереженька!

– Ты довольна? – спросил он, словно не услышав ее слов, и накрыл ладонью тонкие пальцы девушки. – Видишь, я сдерживаю свои обещания.

Она поглядела на него, собираясь что-то ответить, но не успела. Раздался негромкий треск, и прямо из кустов сирени к их скамейке вышел высокий широкоплечий парень лет двадцати.

Его внешность представляла разительный контраст с внешностью мужчины, которого девушка называла Сереженькой. Он был светловолосым и голубоглазым, с пшеничными бровями и небольшой, но характерной славянской курносинкой. Широкий в кости, плотного телосложения, с несколько тяжеловатой, медвежьей фигурой, которую тесно облегала одежда: джинсы и белая тенниска. Глаза у парня были совершенно шальные.

– Вот вы где, красавцы и красавицы, – баском произнес он. – А я в толк не возьму: куда это вы из «Ариадны» делись? С покупочкой вас! Надо бы обмыть. Хотите, я за пивком сгоняю? Или вы только сухое французское шампанское марки «Ирруа» признаете?

Ни девушка, ни ее спутник при виде этого странного типа не выразили не то что испуга, но даже удивления. Похоже, этой паре далеко не первый раз доводилось с ним встречаться. На лице девушки возникло странное выражение: смесь досады, скуки и – чуть-чуть – вины. Темноволосый Сереженька выглядел совершенно индифферентным, смотрел на парня как на пустое место.

– Следил ты, что ли, за мной, Андрей? – тоскливо спросила девушка. – Что за детство, право слово! Детектив-любитель, нянька добровольная на мою голову… Сколько я могу говорить тебе: прекрати! Я в твоей опеке не нуждаюсь. Мало ли, что было… Быльем поросло, понял, Андрюша?

– Я-то Андрюша, – зло отозвался парень, – я двадцать лет как Андрюша, а вот ты теперь кто такая? Как тебя на этот раз называть? Фунягундой, Белямондой или вообще Паразиндой? Ты с кем, дуреха, связалась и не развяжешься никак?! Не надоели тебе эти психи ненормальные? Нет, ну на кого ты меня променяла? Мы же с тобой десять лет в один класс ходили, мы же…

Девушка не ответила, лишь досада на ее лице проступила еще отчетливей, но Сергей вдруг весело и звонко рассмеялся.

– А как насчет детского садика? – с издевкой спросил он у парня. – Неужели тоже вместе посещали? В одной песочнице сидели, игрушки друг у друга отбирали? Сказать тебе, в чем твое несчастье, Трошин? Она, видишь ли, вышла из детсадовского возраста, а ты – нет. И никогда не выйдешь. Ты, Андрей, та самая маленькая собачка, которая до старости щенок. Простой и понятный, как рубль. И настолько же ценный.

– Ты бы помолчал, а? Нибелунг недоделанный! Это вы все в игрушки никак не наиграетесь! У всех вас с мозгами что-то неладно! – заводясь все больше и больше, сказал парень в тенниске. – Ты-то кто теперь? Эльсвин? Эльхрюк? Эльхряк? Эльхрен?

– Ну-у, поднимай выше! – Разговор, казалось, забавлял Сергея. – Я теперь буду Обероном. Королем эльфов, слышал про такого? А твоя бывшая подруга, соответственно, Титанией. Королевой. Впрочем, откуда тебе, убогому, знать. Ты же за двадцать лет из мировой классики только с «Курочкой Рябой» ознакомился, да и ту бабушка вслух прочитала. Жаль мне тебя, дебила, но глупость, увы, не лечится.

Лицо Андрея запылало ярким, под цвет тюльпанов, румянцем. Он отлично понимал, что происходит: его откровенно провоцируют! Горечь и ненависть еще не успели до конца ослепить его, но он чувствовал: все, край, сейчас сорвется…

– Король, говоришь? – хрипло переспросил он. – Ваше стервятельство? Даю тебе две секунды, Сергей, чтобы встать с лавки. Иначе я тебе сидячему в репу въеду! Раз…

«Два» уже не потребовалось. Одним быстрым, неуловимым движением Сергей оказался на ногах. Лицо его оставалось совершенно спокойным. Странно было другое! Обычно женщины болезненно реагируют на подобные инциденты и стараются погасить разошедшиеся страсти в зародыше. Но девушка с диадемой в волосах не предприняла ни малейшей попытки предотвратить разбор отношений с назревающим мордобоем! На ее лице по-прежнему лежала тень досадливой скуки, словно ей наперед было известно, что сейчас произойдет.

Кулак Трошина, величиной лишь чуть уступавший пивной кружке, пошел точно в ненавистную физиономию Сергея, но встретил пустоту. Темноволосый легко и ловко уклонился от удара, однако сам ударить в ответ и не подумал. Андрей ударил вновь, снизу, апперкотом. С тем же нулевым результатом. Еще раз, еще… В корпус, в голову, снова в корпус! Все удары мимо! Это продолжалось уже около минуты и напоминало бой с тенью. Лицо Трошина налилось багровой кровью, покрылось потом, он тяжело дышал. Несколько раз он чуть не свалился на землю, когда инерция промаха проносила его мимо неуловимого соперника. И хоть бы один удар в ответ, вот что самое обидное… Сергей двигался экономно и точно, с легкостью порхающей над травой бабочки. И дышал совершенно ровно!

Моложавая бабушка, завидев происходящее безобразие, поспешно ретировалась вместе с коляской и недочитанным журналом.

– Кончай дурью маяться, Сереженька! – брезгливо произнесла девушка с диадемой в волосах. – Что за пошлый цирк, мне это надоело! Как бы эта дура милицию не вызвала. Только своры ментов для полного счастья не хватало, давненько мы в отделении не гостили.

– Ну, извини! Чего хочет женщина, того хочет Бог… – спокойным голосом сказал тот Трошину, уходя от очередного размашистого удара. – Сам напросился, Андрейка-неумейка. Отдохнешь малость, очухаешься…

Трошин же совершенно потерял голову от обиды и злости, глаза его налились кровью, как у разъяренного быка. Он вновь кинулся вперед, молотя кулаками воздух.

На сей раз Сергей не стал уклоняться, а нырнул под прямой правый свинг. И совсем несильно ткнул двумя прямыми пальцами правой руки – средним и указательным – чуть пониже грудины Андрея Трошина.

Этого хватило! Андрей коротко охнул, тело его обмякло, точно проколотый воздушный шарик, лицо залила меловая бледность. Он тяжело рухнул на землю рядом со скамейкой.

– Помоги его на лавочку поднять, а то простудится еще, – обратился Сергей к девушке. – Тяжелый, зараза! Когда в себя придет? Да через четверть часика, я ж его нежно.

Глава 1

…Если люди, которые с доисторических времен если в чем и преуспели особо, так это в изобретении новых способов того, как отравить жизнь своим ближним. Речь даже не об оружии!

Что бы ни придумывал пытливый человеческий мозг, всегда у придуманного со временем обнаруживалась темная сторона, которая заставляла чесать в затылке: «Стоило ли придумывать?» Примеры очевидны: Рудольфу Дизелю в страшном сне не привиделись бы жертвы автокатастроф и аварий, братья Райт померли бы от стыда, доведись им чудом узнать о бомбардировках Ковентри и Дрездена…

Или вот сотовая связь. Куда уж вроде полезнее, но иногда думаешь, что лучше бы ее вовсе не было. Потому что стоит откликнуться на вызов, и начнутся сложности пополам с неприятностями.

Такие вот примерно мысли промелькнули в голове у Льва Ивановича Гурова, когда ранним июньским утром он услышал зуммер одного из двух своих мобильников. Сейчас, когда сотовые телефоны пиликают все, что угодно, начиная от «К Элизе» Бетховена в переложении для балалайки с оркестром и заканчивая воплем сексуально озабоченного мартовского кота, самым оригинальным звуковым оформлением вызова становится обычный звонок.

Почему одного из двух? С недавних пор полковник милиции, старший оперуполномоченный Главного управления уголовного розыска МВД РФ Лев Иванович Гуров вдобавок к одному сотовому телефону завел себе второй. Номер первого был не то чтобы общеизвестен, но особого секрета не представлял, его знал широкий круг знакомых Гурова. Когда Лев Иванович хотел, чтобы его оставили в покое, он этот телефон попросту отключал.

А вот второй мобильник он не отключал никогда и не расставался с ним даже в ванной.

Этот номер знали очень немногие, по пальцам можно было пересчитать. Жена – Мария Строева. Лучший друг и заместитель – Станислав Васильевич Крячко, как и Гуров, полковник и старший оперуполномоченный того же Управления. Начальник Гурова и Крячко, генерал-лейтенант милиции Петр Николаевич Орлов, возглавляющий Управление. Капитан Дмитрий Лисицын из группы обработки электронной информации, близкий приятель Льва и незаменимый помощник во всем, что связано с компьютерами. Еще двое-трое сослуживцев. Несколько человек «со стороны». Все.

Поздравлять полковника Гурова с Новым годом по этому номеру не стали бы, он был предназначен для экстренной связи, для оперативных вызовов. Ясно, что если с милиционером ранга Льва Гурова хотят связаться экстренно, то ничего особо приятного ему почти наверняка не скажут.

Сейчас трезвонил именно этот, тревожный телефон. И полковник Гуров невольно подумал, что лучше бы он молчал. Входящие звонки на этот номер обычно большой радости не приносили. Исходящие – тоже.

А начиналось утро просто замечательно, даром что наступил понедельник, традиционно считающийся в России днем тяжелым. Июньская улица за окном кухни переливалась солнечными бликами, стекла дома напротив родили целую стайку веселых зайчиков. Сам воздух этого утра был, казалось, пропитан ласковым солнечным светом. Свежий ветерок шевелил занавески. Удушающе-жаркий пресс середины лета еще не навалился на Москву асфальтовым катком.

Гуров привык просыпаться рано и сейчас не торопился, тем более что ничего особо экстренного и неотложного его на работе не ожидало. Его жена, Мария Строева, известная московская актриса, уже больше недели гастролировала со своим театром где-то в Поволжье, так что завтракать пришлось в одиночестве. Семейная жизнь, как считал Гуров, у него удалась, хотя сложностей в ней хватало. Для мужа и жены, да еще любящих друг друга, их отношения были несколько странными. Немудрено. Сыщик и актриса – профессии специфические, иногда он не виделся с женой неделями. Мария даже сказала как-то раз, но, разумеется, в шутку, поскольку любила Гурова и даже восхищалась им, что они давным-давно развелись бы, да вот только никогда не бывают вместе достаточно долго, чтобы детально это обсудить.

Итак, Лев заправил тостер четырьмя ломтями хлеба, заварил свежий «Липтон», достал из шкафчика банку любимого земляничного варенья и уж было собирался погурманствовать, как раздался звонок.

– Полковник Гуров слушает, – сказал Лев. – Говорите.

– Здравствуй, Лев Иванович, – послышалось в ответ. – Это Виктор Покровский. Мне нужна твоя помощь. Срочно.

Если бы говорящий не представился, Гуров, пожалуй, не узнал бы его по голосу, настолько он был севшим и хриплым.

– Что случилось, Витя? – обеспокоенно спросил Гуров. – У тебя неприятности?

– Мягко сказано! – нервно хмыкнул Покровский. – Но разговор не телефонный. Нам необходимо встретиться.

– Я минут через тридцать-сорок буду в Управлении, у себя. Подъезжай, поговорим. Чем смогу – помогу.

– Нельзя мне сейчас у вас в Управлении показываться, – вздохнул Виктор. – И тебе у меня в департаменте не стоит светиться. Я тебе все объясню. При встрече. Лев, я тебя прошу: приезжай ко мне домой. И не откладывая, ситуация слишком серьезная, ты уж поверь мне на слово. Не так уж много людей, которым я могу абсолютно доверять, и ты один из них. Скажи Петру Николаевичу, что на сегодня ты занят, придумай что-нибудь, ты же оперативник и не обязан, как приклеенный, в кабинете сидеть.

– Диктуй адрес, – сказал, вздохнув, Гуров. По тону Покровского он понял, что стряслась с его знакомым поистине неординарная гадость.

– Ты вот что, – сказал Покровский, закончив с адресом, – загляни все-таки на службу и прихвати Станислава. Ему я тоже доверяю на все сто процентов.

– Даже так? – удивился Гуров. – Одного меня мало? Хорошие дела…

– Вдвоем у вас лучше получается. И три головы в любом случае лучше, чем две.

– Пожалуй, – не стал спорить Лев. – Жди нас через час. Слушай, Витя, может быть, нам и оружие прихватить?

Про оружие Гуров упомянул больше в шутку.

– Пока не стоит, – совершенно серьезным тоном ответил Покровский. – До встречи, я очень вас жду.

«Пока? – думал Гуров, заводя свой серый «Пежо». – Совсем замечательно. А потом, надо понимать, и оружие может пригодиться? Во что же ты вляпался, Виктор Алексеевич?»

Утро было ясное, но не жаркое. Блестящий, недавно политый асфальт послушно ложился под колеса «Пежо». Весь короткий путь до родного Управления Лев Иванович думал о загадочном звонке своего старого знакомца.

Витю, то есть Виктора Алексеевича Покровского, Лев Гуров знал давно и хорошо. В конце восьмидесятых годов прошлого века они даже одно время работали вместе под началом генерала Орлова. Потом, когда развернулась так называемая «перестройка» вкупе с «ускорением» и прочими прелестями, МВД вообще и ГУ в частности стало отчаянно трясти. Началась дикая кадровая чехарда в высших эшелонах милицейской власти со всеми вытекающими последствиями: нормально работать стало невозможно, даже под крылом генерала Орлова, который сам держался на ниточке, потому что был честен, прям и перед очередным начальством на задних лапках не стоял. Служебная лестница имеет скользкие перила – чем выше по ней взбираешься, тем больнее падать. Петр Николаевич чудом тогда не упал. Но подстраховать всех не мог даже Орлов. Оперативники стали уходить. Кто куда – скажем, и Лев Гуров, и Станислав Крячко несколько лет занимались чем-то вроде частного сыска. Ушел и Покровский. Но когда мутная волна схлынула, когда Петр Николаевич Орлов начал собирать своих гвардейцев, Покровский, в отличие от Льва и Станислава, в ГУ не вернулся.

Сначала занесло Виктора Алексеевича в Судебный департамент при Верховном суде России, но работал он там недолго и в конце девяностых годов оказался в Налоговой инспекции, где, что называется, нашел себя. Стоит отметить, что как сыскарь и оперативник Виктор Покровский все же уступал Гурову и Крячко. Хотя уступать таким сыщикам, как Лев Иванович и Станислав Васильевич, отнюдь не стыдно. В конце концов, не всем дано быть в музыке Моцартом, а в стихосложении Пушкиным, к сыскному делу это нехитрое наблюдение в полной мере относится. Когда они работали вместе, Покровский по этому поводу не комплексовал, относился к Гурову и Крячко с неподдельной симпатией.

Зато налоговиком Покровский оказался отличным: умным и цепким, как рыболовный крючок, притом неподкупным. Было за Виктором Алексеевичем несколько весьма громких дел – например, крах банка «СБС-Агро» или скандальная история с ликероводочными заводами Калуги и Обнинска, когда основательно пощипали крупные сбытовые структуры «Росспиртпрома». Словом, карьера складывалась удачно, и сегодня Виктор Алексеевич Покровский был начальником одного из отделов московского Департамента налогов и сборов, старшим инспектором налоговой службы, а это пост важный и ответственный.

Несколько раз Покровский серьезно помогал своим бывшим сослуживцам Гурову и Крячко, давая им эксклюзивную информацию, связанную с деятельностью некоторых фирм. Ничего плохого или запретного в такой помощи нет, сыщики просто экономили время и силы, получая сведения, интересующие их, из первых рук, в обход громоздкой бюрократической машины.

Совсем недавно именно информация, полученная от Покровского, очень пригодилась Гурову при распутывании жутковатого дела, связанного со строительным холдингом «Русский зодчий».

Что ж, долг платежом красен!

Но даже если бы Гуров ничем не был обязан Виктору Алексеевичу, он не замедлил бы броситься на помощь бывшему сослуживцу. Потому что, по глубокому убеждению Льва, Покровский был «правильным ментом». Как он сам, как Станислав Крячко, как генерал Петр Орлов. А это – каста! Конечно, понятие это – «правильный мент» – насквозь неофициальное, но смысл его ясен всем в МВД. И хорошо, если коллеги так тебя называют, это знак высшего уважения.