Текст книги "Иллюзия. Цена – жизнь"

В благодарность за защиту от Турции и от теперь уже Советской России грузинские вожди передали в эксплуатацию германским компаниям порт Поти сроком на 60 лет, чиатурские марганцевые рудники на 30 лет, а также железные дороги и многое другое. Такая их уступчивость пробудила у Берлина волчий аппетит. Там уже почувствовали запах вожделенной бакинской нефти и, позабыв об испытанном союзнике – Турции, рассчитывали добраться к ней через Грузию.

Позже известный германский военный и политический деятель генерал пехоты Э. Людендорф так вспоминал об этом: «Для нас протекторат над Грузией был средством независимо от Турции получить доступ к кавказскому сырью и эксплуатации железных дорог, проходящих через Тифлис. Мы не могли в этом отношении довериться Турции. Мы не могли рассчитывать на бакинскую нефть, если не получим ее сами».

Запах нефти, вероятно, настолько вскружил головы немцам, что они не заметили, как Грузия оказалась в их объятиях. Прошло всего несколько месяцев, и на грузинских вождей пролился дождь наград. Наград, о которых не могли мечтать офицеры, гнившие в окопах на Восточном фронте. По ходатайству Ф. Шуленбурга министр иностранных дел А. Чхенкели был награжден высшим военным орденом Германии – Железным крестом. Чуть позже он направил в Берлин представление о награждении другого бывшего заклятого врага Германии, главы правительства Н. Жордании. Всего год назад он, в то время входивший в так называемую группу оборонцев Государственной думы Российской империи, а также И. Церетели, возглавлявший в ней фракцию меньшевиков, и Н. Чхеидзе, руководивший при А. Керенском Петербургским советом, стояли за продолжение войны с Германией до победного конца. Теперь же от их ненависти к немцам не осталось и следа. Они взахлеб пели оду «немецкому порядку и просвещенной власти», а для России других слов, как «варварская», у них не осталось.

Такое вероломство поразило даже повидавшего всякого на своем долгом политическом веку видного большевистского вождя Л. Троцкого. Ошарашенный столь беспардонным поведением грузинских правителей, он писал: «Мы знали этих господ (Жорданию, Чхеидзе, Чхенкели, Церетели. – Авт.) раньше, и притом не как владык независимой демократической Грузии, о которой они сами никогда и не помышляли, а как русских политиков Петербурга и Москвы.

В качестве идеологов буржуазной республики Церетели – Чхеидзе, как и все их единомышленники, непримиримо отстаивали единство и неделимость республики в пределах старой царской империи. Притязания Финляндии на расширение ее автономии, домогательства украинской национальной демократии в области самоуправления встречали со стороны Церетели – Чхеидзе беспощадный отпор…»

И далее: «В качестве министров всероссийского правительства (Керенского. – Авт.) грузинские меньшевики обвинили нас в союзе с германским штабом и через царских следователей предали нас обвинению в государственной измене. Брест-Литовский мир, открывавший германскому империализму «ворота революции», они объявили предательством России. Именно под этим лозунгом они призывали к низвержению большевиков. А когда почва революции слишком нагрелась у них под ногами, они откололи Закавказье от России, затем Грузию от Закавказья и действительно настежь открыли ворота «демократии» перед войсками кайзера с самым низким поклоном, с самыми льстивыми речами».

О том, какова демократия по-грузински, первым узнал на себе народ Абхазии. Как и 150 лет назад, во времена правления царя Ираклия II, меньшевистские вожди Грузии, получив покровительство нового хозяина, занялись захватом соседних территорий.

Глава вторая
Маленький прожорливый хищник

Заполучив себе нового и такого могущественного покровителя, как Германия, 17 июня 1918 года грузинские войска при поддержке немецкого экспедиционного корпуса высадились в порту Сухума, свергли законно избранную власть и оккупировали Абхазию. Непокорных каратели усмиряли пулеметным огнем, плетьми и шашками. Члены Народного совета Абхазии абхазские социал-демократы М. Тарнава, К. Барциц, Д. Дзкуя, одно время поддерживавшие грузинских меньшевиков, возмущенные зверствами гвардейцев над мирным населением Бзыбской Абхазии, писали в Тбилиси: «Карательные действия гвардейцев под командованием полковника Тухарели превзошли жестокость царского генерала Алиханова-Аварского… Начальник грузинского отряда, поручик Капуния – бывший пристав г. Поти, избил целый сход в селе Ацы, заставил всех лечь под пулеметный огонь и прошелся затем по их спинам, нанося удары шашкой плашмя».

Спустя шесть дней после оккупации Абхазии, 23 июня, генерал Г. Мазниева (Мазниашвили) объявил себя ее генерал– губернатором. И не просто Абхазии, а составной части Горской республики, которая была образована 11 мая 1918 года. В нее наряду с Абхазией входили Дагестан, Чечня, Адыгея и Кабарда. В учредительном съезде принимали участие представители Турции, Германии и Австро-Венгрии, а также делегаты из Грузии. Они подтвердили международно-правовой статус республики.

Поэтому агрессивные действия меньшевистских вождей и попустительская позиция Германии вызвали возмущение у руководства Горской республики. Ее МИД в лице министра Г. Баммата заявил протест правительству Грузии и главе дипломатической миссии Германии на Кавказе Ф. Шуленбургу по «…поводу вступления немецких войск в Сухум и нахождения грузинских банд в Абхазии». Позже, в августе 1918 года председатель правительства Горской республики Т. Чермоев заявил очередной протест Германии в связи с враждебными действиями грузинских войск в Абхазии.

В частности, он писал:

«…Я от имени моего правительства самым категоричным образом протестую против образа действий Грузии в Абхазии, составной части федеративной Республики Союза горцев Кавказа, во избежание тяжелых осложнений, могущих проистечь от указанной политики грузинского правительства, мое правительство полагает необходимым немедленно вывести из Абхазии грузинские войска, чиновников и эмиссаров».

Но дальше дипломатических демаршей руководство Горской республики не пошло. Вооруженных формирований, как это случилось после 1992 года, когда Грузия после распада СССР снова напала на Абхазию, и Конфедерация горских народов Кавказа направила в помощь абхазам отряды добровольцев, в 1918 году таких сил у руководства республики не нашлось.

И только Турция не осталась в стороне. В ночь на 27 июня 1918 года на территорию Абхазии в районе реки Кодор высадился военный десант. В его состав входили потомки махаджиров – тех, кто в XIX веке в результате Кавказской войны вынужден был переселиться в Турцию, а также группы добровольцев, прибывшие из Горской республики. Эта военная операция не получила развития. Германия по политическим и дипломатическим каналам воздействовала на своего союзника – Турцию. И та, скрипя зубами, вынуждена была официально отказаться от поддержки повстанцев.

А меньшевистские вожди, сменив покровителя, спешили использовать военные возможности Германии в решении своих узко национальных задач и одновременно создавая ему и соседям множество проблем. С основательными, прагматичными немцами этот номер у них не прошел. Мало того что они обложили правительство Н. Жордании кабальными договорами, закрепив за собой на десятки лет вперед лакомые куски экономики: марганцевые рудники, железные дороги, порты, так они еще принялись отстраивать под себя систему управления Грузией.

Вместе с немецким экспедиционным корпусом в Тбилиси, Поти, Рустави и Сухуме появились офицеры разведывательного отделения германского Генерального штаба. Их главной целью стало формирование позиций влияния в меньшевистском правительстве Грузии, а затем продвижение их на территорию Азербайджана и Северного Кавказа. Вожделенная бакинская нефть не давала покоя кайзеру и промышленникам Германии. По их замыслу, Грузия должна была стать трамплином для решающего прыжка к нефтепромыслам Баку. И здесь свою роль предстояло сыграть германским агентам, одних офицеры разведывательного отделения германского Генштаба вербовали непосредственно в Грузии, а других привезли с собой после обкатки в Германии.

Наиболее перспективным им представлялся Константин Гамсахурдиа – отец будущего первого президента Грузии Звиада Гамсахурдиа. Его биография, а главное – действия говорят сами за себя. В начале XX века честолюбивый, амбициозный юноша в поисках счастья и лучшей жизни уехал в Германию, там окончил Берлинский университет и десять лет прожил на Западе, а когда грянула Первая мировая война, попытался вступить добровольцем в армию, но не в русскую, а в кайзеровскую. Но не столько сильный акцент, сколько интересы германской разведки не позволили ему сражаться против ненавистных русских. У нее на ярого германофила К. Гамсахурдиа были другие виды. Она видела его перспективу на другом – тайном фронте борьбы с Россией за ее ресурсы и жизненное пространство. Бакинская нефть как воздух была необходима бурно развивающейся экономике Германии.

Ноябрьская революция 1918 года, сбросившая с исторических подмостков Германии одиозную монархию Габсбургов, нисколько не повлияла на интересы немецкой буржуазии. Запах дешевой бакинской нефти по-прежнему манил ее. Но теперь путь к ней прокладывали не штыками вермахта, а с помощью конфидентов. И они потянулись в Грузию. В 1921 году, оставив столь милую его сердцу Германию, К. Гамсахурдиа возвратился на историческую родину и с первых шагов развил бурную деятельность – основал литературный, прогерманской направленности кружок. Его участники агитировали за сближение с Германией и не жалели худых слов для «лапотной, варварской большевистской России». Но здесь К. Гамсахурдиа и его хозяева из германской разведки жестоко просчитались. Не прошло и месяца после возвращения в Грузию этого засланца, как меньшевистское правительство Н. Жордании пало под натиском большевиков.

Советская власть, закрепившись в Закавказье всерьез и надолго, принялась зачищать эти южные республики от ушедших в подполье контрреволюционеров и агентов иностранных спецслужб. В 1926 году антисоветская деятельность К. Гамсахурдиа, как говорится, вышла ему боком. Он был арестован органами ОГПУ, осужден на десять лет и направлен на «перековку» в Соловецкий лагерь особого назначения (СЛОН). Спустя всего год на основании постановления ЦИК СССР «германский шпион и антисоветчик» К. Гамсахурдиа вышел на свободу. Но вряд ли с чистой совестью. Такую милость большевистских вождей, не замеченных в сентиментальности, не так-то просто было заслужить. Они оценили по достоинству услуги теперь уже агента-осведомителя ОГПУ. Мастер слова и искусный лицедей К. Гамсахурдиа вывел на чистую воду многих так и «не перековавшихся» врагов советского режима. Этим он заслужил не только право безнаказанно хулить советскую власть в кругу диссидентов, но и покровительство высших чинов органов госбезопасности – самого Л. Берии и его подручных Б. Кобулова и С. Гоглидзе.

Летом 1942 года во время тяжелейших боев Красной армии против немецко-фашистских войск на Северном Кавказе, когда решалась судьба этого региона, советские органы госбезопасности, готовясь к худшему, создавали нелегальную сеть в Грузии. По предложению наркома НКВД Л. Берии на роль резидента был выдвинут К. Гамсахурдиа. При всех действительных и мнимых грехах, которые приписывались Лаврентию Павловичу, те, кто рядом с ним служил, отдавали должное его железной хватке и высокому профессионализму. Предложив К. Гамсахурдиа на роль резидента, он исходил из того, что у него имелось несколько явных преимуществ перед другими кандидатами. К. Гамсахурдиа был хорошо известен германской разведке по своим прошлым делам, за что и пострадал от НКВД. А это был серьезный аргумент в его пользу для гитлеровского абвера. Другим фактором, который на Кавказе имел и имеет существенное значение и сегодня и определил этот выбор наркома, состоял в том, что он и К. Гамсахурдиа являлись земляками – оба по национальности были мингрелами.

Однако назначение К. Гамсахурдиа на должность резидента не состоялось. Основная причина заключалась в том, что руководитель легендарного разведывательно-диверсионного управления (4-го) НКВД – НКГБ СССР генерал-лейтенант Павел Судоплатов, непосредственно занимавшийся созданием нелегальных резидентур в Закавказье, заподозрил его в возможном двурушничестве. После изучения материалов дела осведомителя К. Гамсахурдиа и личной встречи с ним Павел Анатольевич убедил Л. Берию сделать выбор в пользу другого кандидата – В. Мачивариани. Причина отказа П. Судоплатова от кандидатуры К. Гамсахурдиа состояла в низкой надежности так и не состоявшегося резидента НКВД. Он заключил, что К. Гамсахурдиа скорее будет работать на старых хозяев, теперь уже в лице гитлеровского абвера, чем на советскую разведку.

Позже в своей известной книге «Спецоперации. Лубянка и Кремль 1930-1950-е годы» Павел Анатольевич так вспоминал об этом:

«…Опасения, что Тбилиси, да и весь Кавказ могут быть захвачены врагом, были реальны. В мою задачу входило создание подпольной агентурной сети на случай, если бы Тбилиси оказался под немцами. Профессор Константин Гамсахурдиа (отец Звиада Гамсахурдиа) был одним из кандидатов на пост руководителя агентурной сети в Грузии. Он являлся старейшим осведомителем НКВД. К сотрудничеству его привлек еще Берия после нескольких арестов в связи с инкриминировавшимися ему антисоветскими, националистическими заявлениями. По иронии судьбы перед войной он был известен своими прогерманскими настроениями: он всем давал понять, что процветание Грузии будет зависеть от сотрудничества с Германией. Мне захотелось проверить эти слухи, и я, заручившись согласием с Берией, вместе с Саджая (сотрудник аппарата НКВД. – Авт.) провел в гостинице «Интурист» беседу с профессором Гамсахурдиа. Мне он показался не слишком надежным человеком. К тому же весь его предыдущий опыт осведомителя сводился к тому, чтобы доносить на людей, а не оказывать на них влияние… В целом это был человек, склонный к интригам и всячески пытавшийся использовать в своих интересах расположение Берии».

Таков был К. Гамсахурдиа и десятки других агентов влияния, с помощью которых германская разведка, позже к ней присоединились британская, турецкая и американская, плели свои тайные сети и готовили в Закавказье негласные позиции на будущее.

И пока спецслужбы были заняты этим тонким, не терпящим суеты и огласки делом, военные действовали. Грузия – этот маленький прожорливый хищник, заполучив себе нового могущественного покровителя – Германию и почувствовав запах легкой поживы, тут же присоединилась к алчной своре стран Антанты, терзавшей едва стоявшую на ногах Россию. Под шумок Гражданской войны, заполыхавшей на бескрайних российских просторах, меньшевистские вожди вознамерились откусить значительный кусок Кавказа.

Одной Абхазии им показалось мало, и 2 июля 1918 года войска под командованием генерала Г. Мазниева (Мазниашвили), которого в 1916 году после ранения выхаживали в царскосельском лазарете великие княжны, перешли реку Псоу, вторглись собственно на территорию России и захватили Адлер.

Легкий успех прибавил нахальства Г. Мазниашвили. Грузинская армия, опираясь на мощь германских штыков, продолжила вторжение вглубь российской территории. 5 июля ее части вошли в Сочи, 27-го – в Туапсе, а затем, перебравшись через Гойтхский перевал, заняли станицу Хадыженскую и остановились в сотне километров от Екатеринодара (Краснодара) – столицы Кубанского казачьего войска. Ее потери составили несколько десятков человек. Связано это было отнюдь не с полководческим талантом Г. Мазниашвили, а с тем, что в далекой Москве, задыхавшейся в кольце фронтов, и в Ростове, где верховный главнокомандующий Добровольческой армией генерал А. Деникин готовился сокрушить большевиков, было не до него.

Возмущенные подобным вероломством вождей «демократической Грузии», кричавших на каждом углу о свободе и национальном самоопределении, лидеры Белого движения на юге России генералы А. Деникин, М. Алексеев и А. Лукомский требовали от правительства Н. Жордании прекратить агрессию. Эти призывы остались без ответа, и тогда А. Деникин попытался оказать давление на грузинских вождей через своих союзников – британского генерала Томпсона и полковника Стокса, состоявших при Ставке верховного главнокомандующего Добровольческой армией. Но те повели свою игру – торопили генерала А. Деникина с наступлением на Москву и в то же время позволяли генералу Г. Мазниашвили захватывать в тылу Добровольческой армии исконно русские земли.

Невольно эту позицию британской стороны выдал министр иностранных дел Грузии Е. Гегечкори (родной дядя жены Лаврентия Берии – Нины Гегечкори, сменившем на этом посту А. Чхенкели. – Авт.). На переговорах с русскими генералами, которые пытались добиться от него вразумительного ответа: на каком основании земли Сочинского округа должны отойти к Грузии, Е. Гегечкори, припертый ими к стенке, ничего другого в оправдание действий грузинской армии не мог сказать и твердил: «…англичане с этим согласны. Англичане согласны».

Деникин негодовал и требовал от грузинской стороны освободить незаконно занятые территории. И тогда Н. Жордания и Е. Гегечкори решили надавить на него с другой стороны. Ими было инспирировано повстанческое движение зеленых и красно-зеленых в тылу Добровольческой армии. Штаб повстанцев разместился в Гаграх, а его руководители пользовались полной военной и финансовой поддержкой грузинских правителей. Те не скрывали этого и бесцеремонно шантажировали А. Деникина тем, что, если он признает за Грузией Абхазию и территории от Сочи до Туапсе, помощь этому полуразбойничьему воинству будет прекращена. Русский генерал на такую сделку пойти не мог.

Уверенные в своей безнаказанности меньшевистские вожди после столь «блистательного» блицкрига на Черноморском побережье принялись «устанавливать демократию» у других соседей. У Армении они отвоевали ее исконные земли – Лори и Ахалкалаки, а потом позарилась на Борчалинский уезд Азербайджана. Собственных сил уже не хватало, и тогда они позвали на помощь германские войска.

С особой жестокостью грузинские карательные отряды бесчинствовали на территории нынешней Южной Осетии. Так называемая красная гвардия под командованием Д. Джугели, получившая в свое распоряжение значительную часть вооружения от бывшего Кавказского фронта русской армии и во главе которой стояло значительное число командиров с уголовным прошлым, со свирепостью восточных сатрапов обрушились на осетин. От многих сел они не оставили камня на камне. Около 15 тысяч человек, почти четверть тогдашнего населения Южной Осетии, были расстреляны или сожжены в собственных домах.

Свою захватническую политику меньшевистские вожди тут же попытались узаконить, выпустив карту «Великой Грузии», в которую, помимо Абхазии с Южной Осетией, включили и исконно российские территории – земли Сочинского округа, и потом представили ее на Парижской мирной конференции. 1 мая 1919 года в ходе ее проведения генерал И. Одишелидзе, представлявший интересы правительства Н. Жордании, эти притязания Грузии на российские земли, помимо карты, обосновывал голословными заявлениями о том, что «…вся полоса побережья до Анапы и устья реки Кубань принадлежала в XI–XIII веках Грузии». В конце своей пламенной речи он договорился до того, что объявил Сочи «.чисто грузинским городом, а весь Черноморский округ – «древней грузинской провинцией» (Черноморский округ занимал площадь от Анапы до Гагры и до 1864 года был населен шапсугами, убыхами, адыгами и другими горскими племенами, позже эти земли осваивали колонисты: русские, украинцы, эстонцы, немцы. В исторических документах помимо этих племен упоминаются древние греки, римляне, византийцы, но никак не грузины. – Авт.).

25 сентября 1918 года в Екатеринодаре (Краснодаре) с участием командования Добровольческой армии, грузинской стороны – ее представлял министр иностранных дел Е. Гегечкори, абхазской – ее представляли члены высшего органа власти – Абхазского народного совета состоялось совещание. Оно было связано с действиями грузинских войск и германского экспедиционного корпуса в Абхазии и Черноморском побережье.

Грузинская делегация подверглась жесткой критике со стороны оппонентов. Более того, правительство Н. Жордании заподозрили в сговоре с большевиками и немцами. Генерал М. Алексеев заявил об этом с военной прямотой прямо в глаза Е. Гегечкори, «.а не участвует ли Грузия в союзе с немцами и большевиками в комбинации окружения армии» (Добровольческой армии. – Авт.).

Еще более категоричен был генерал А. Лукомский. Он обвинил грузинскую сторону в том, что «.грузинское правительство должно было действовать по указке немцев».

Под этим градом обвинений Е. Гегечкори, оправдываясь, вынужден был вертеться как уж на сковородке. Припертый к стенке своими оппонентами, он проговорился и кивнул на истинного хозяина Грузии – Германию. Отвечая генералу Алексееву, Е. Гегечкори заявил: «.Вопрос о взаимоотношениях Абхазии, Грузии и Кубани нужно решать не здесь, а в другом месте».

Поэтому русским генералам ничего другого не оставалось, как скрипеть зубами. Германия все еще находилась в силе. Правительство Н. Жордании самонадеянно полагало, что это продлится вечно, и не думало выводить армию с оккупированных территорий.

«Малая империя» – Грузия, как когда-то ее окрестил академик А. Сахаров, опираясь на мощь немецких штыков, уже было возомнила себя владычицей Южного Кавказа, но подкачал хозяин. В ноябре в Германии грянула революция. Она привела к краху монархии и капитуляции империи перед странами Антанты.

Грузия, в очередной раз оставшись один на один с озлобленными соседями, принялась срочно подыскивать нового покровителя. В Москве вожди большевиков В. Ленин и Л. Троцкий, на дух не выносившие Н. Жорданию и его компанию, не хотели о них даже слышать. И тогда меньшевистские вожди пали в ноги «британскому льву».

Лондон, как всегда, выжидал, чтобы загрести жар чужими руками. Война между красными и белыми («русские качели») шла с переменным успехом, и британцы не спешили очертя голову бросаться в этот котел. Им хватило одной вылазки на север России экспедиционного корпуса генерала Ф. Пуля, позже сменившего его У. Айронсайда, а с 1 августа 1919 года – генерала Г. Роулинсона. Под натиском Красной армии генерал Г. Роулинсон и его воинство в панике бежало из Архангельска.

А в Тбилиси лезли из кожи вон, стараясь доказать, что короткий и бурный роман с кайзеровской Германией, заклятым врагом Великобритании, был невинной шалостью. Н. Жордания и А. Чхенкели всячески обхаживали генерала Дж. Форестье-Уоккера, командующего группой британских войск в Закавказье, и пытались втянуть его во все конфликты, которые множились вокруг Грузии.

Слова, однажды сказанные Л. Троцким, что «…путь в Баку ведет через Батум – Тифлис. Этот последний пункт является стратегическим фокусом Закавказья… Борьба идет из-за нефти и марганца. Нефтепромышленникам все равно, как дорваться до нефти: через Деникина, через мусульманскую партию «Мусават» или через ворота «национального самоопределения».

Запах бакинской нефти вскружил головы даже холодным британцам. В Лондоне не заметили, как начали подыгрывать меньшевистским вождям. Искусство интриганства, позаимствованное Н. Жорданией, И. Церетели, А. Чхенкели у своего предшественника, царя Ираклия II, дало плоды. Под заклинания грузинских вождей о «маленькой демократической Грузии, стремящейся в цивилизованную Европу», Великобритания все активнее стала играть на их стороне.

Так, армяне, в ответном наступлении за две недели освободившие Ахалкалаки и Лори от оккупационных грузинских войск и находившиеся поблизости от Тифлиса (Тбилиси. – Авт.), вдруг оказались проигравшей стороной. Под давлением Великобритании – генералов Уоккера и Мильну – они вынуждены были оставить завоеванные позиции и отступить.

Эти невероятные метания меньшевистских вождей между сменяющимися властителями Кавказа весьма точно и образно выразил Л. Троцкий в работе «Между империализмом и революцией. Основные вопросы революции на частном примере Грузии» (1922). Так, он писал: «…25 сентября 1918 г. Жордания заверял фон Кресса: «Не в наших интересах умалять престиж Германии на Кавказе». А через два месяца пришлось уже открывать ворота великобританским войскам. Словом, при перемене германского подданства на антантовское вожди грузинского меньшевизма чрезмерно пренебрегли старым советом русского поэта: «Льстецы, льстецы, умейте сохранять и в самой подлости оттенок благородства».

К концу 1919 года ситуация на Северном Кавказе и вокруг Грузии, в частности, радикально изменилась. Большевики перешли в решительное наступление и разгромили Добровольческую армию, служившую буфером между Кавказом и Советской Россией. Ее остатки во главе с генералом А. Деникиным были прижаты к горам. Вопрос стоял только во времени и количестве жертв, чтобы уничтожить их окончательно.

В этой связи советское правительство предложило никем не признанной Грузии (кайзеровская Германия, признавшая ее 28 мая 1 918 года, спустя шесть месяцев сама приказала долго жить. – Авт.) военный союз для того, чтобы покончить с тем, что сохранилось от армии А. Деникина.

И здесь гордыня подвела меньшевистских вождей. 14 января 1920 года в Тифлисе в Учредительном собрании Н. Жор– дания в ответ на это предложение большевиков хвастливо заявлял: «Вы знаете, что Советская Россия нам предложила военный союз. Мы ей наотрез отказали в этом… Пути Грузии и России здесь разошлись. Наш путь ведет в Европу, путь России – в Азию. Предпочту империалистов Запада фанатикам Востока».

Но желания Н. Жордании так и остались желаниями. Любимые им «империалисты Запада» находились за тридевять земель, а «фанатики Востока» уже подобрались под бок и не дремали.

Весной 1920 года произошло то, что не могло присниться в самом кошмарном сне ни Н. Жордании с «компанией», ни правителям «владычицы морей» – Великобритании. Едва ставшая на ноги Каспийская флотилия и Красный флот Азербайджана под командованием Ф. Раскольникова совершили дерзкий рейд и захватили иранский порт Энзели с 23 российскими судами – последними «осколками прошлой империи».

То, что последовало за этим, привело в шок командование английской 51-й пехотной дивизии, охранявшей порт и подступы к городу. Ф. Раскольников предъявил им ультиматум! Получив отказ, он высадил десант. В коротком бою англичане были разбиты, а их командир – коммодор Д. Фрайзер попал в плен. По иронии судьбы в годы Второй мировой войны он уже в чине адмирала Английского королевского флота отвечал за сопровождение союзных конвоев в Мурманск.

Вслед за удачно проведенной Энзелийской операцией началось триумфальное шествие советской власти по Закавказью. Большевики пришли к власти в Баку и Ереване.

В Тифлисе почувствовали, что после Азербайджана и Армении на очереди «демократическая Грузия». Ее вожди решили упредить приход большевиков. Тем более что на Западе, куда так рвались грузинские меньшевики, все больше считались с советской Россией и недвусмысленно кивали Н. Жордании и его компании на Москву. Тот быстро сменил тон. «Ясно было, что с Россией, хоть и ослабленной, очень считались, не хотели ее расчленения. Я решил начать с Москвой переговоры о признании», – позже признался он.

По его указанию в Москву был направлен спецпредставитель Г. Уратадзе. Выбор этой кандидатуры был далеко не случаен, здесь присутствовал тонкий расчет. Земляки И. Сталин и С. Орджоникидзе быстро набирали вес в партии большевиков. С одним из них, И. Сталиным, Г. Уратадзе был хорошо знаком еще со времен совместной подпольной борьбы. И чудо произошло! В большевистской России как будто забыли про все предыдущие выкрутасы грузинской стороны. Суровая диктатура рабочих и крестьян приняла «нежный цветок грузинской демократии».

7 мая 1920 года советская Россия признала Грузию де-юре и заключила с ней мирный договор. И здесь Н. Жордания то ли не заметил подвоха со стороны большевиков, то ли рассчитывал как-то выкрутиться в будущем: большевики признали псевдодемократическую Грузию в обмен на легализацию большевистских организаций. И только после этого Демократическую республику Грузия признали Германия (24 сентября 1920), Англия, Бельгия, Франция, Италия, Япония (27 января 1921), Польша (28 января 1921).

В Тифлисе тут же смекнули, что на Кавказе появился не новый, а старый хозяин. Не успели еще высохнуть чернила на договоре с советской Россией, как правительство Грузии указало британцам на дверь. Экспедиционный корпус генерала Форестье-Уоккера отправился восвояси. Но тут Н. Жордания и Г. Уратадзе совершили роковую ошибку. Они забыли, что на этот раз имели дело не с русским царем, а с пролетарским вождем – грузином И. Сталиным.

Спустя восемь месяцев, в начале 1921 года, Россия и Великобритания подписали торговое соглашение. В нем имелся один политический пункт, по которому британцы должны были воздерживаться от вмешательства во внутренние дела Грузии. В Москве не замедлили им воспользоваться. Тем более что правительство Н. Жордании снова дало повод для этого.

В тот период у советской России возникли временные трудности на Западном фронте с Польшей, а в Крыму – с армией барона Врангеля. Воспользовавшись ситуацией, меньшевистская Грузия тут же вильнула в сторону. Л. Троцкий достаточно точно определил сложившуюся тогда ситуацию и действия грузинских вождей: «…Меньшевистское правительство пережило весной 1920 года острый период страха и капитулировало. Когда же оно не без изумления убедилось, что занесенный кулак не опускается на его голову, оно решило, что переоценило опасность и стало по всей линии бить отбой».

В 1920 году советские вожди не стали, как писал Л. Троцкий, «…им наступать на ногу, т. к. они будут кричать на всех голосах демократической цивилизации», потому как были заняты ликвидацией группировки войск Врангеля в Крыму и войной с Польшей.

К февралю 1921 года последние противники советской власти в Крыму были повержены. За это время вышедшие из подполья большевистские организации Грузии развили бурную деятельность. Благодаря их агитации, а еще больше успехам Красной армии настроение большинства населения менялось не в пользу компании Н. Жордания, доставшего всех как в собственной стране, так и в Европе своими метаниями и моментальными предательствами. В Тифлисе, Батуми, Кутаисе и ряде других городов большевистские организации проводили акции протеста, которые быстро переросли в массовые волнения.