Текст книги "На пути Войны. Книга вторая"

***

– Ты дала ему уйти?!

– Закрой рот, Завоеватель и советую тебе впредь не говорить со мной вот так! Никто никуда не уйдет, сегодня все закончится там, где и должно.

– О чем ты, Смерть? – спросила Голод.

– Он придет в замок. Он придет вместе с клинком, и ты принесешь ему забвение, Завоеватель.

Мерцание.

***

Переместившись к дому, я быстро вбежал по ступеням и, подойдя к двери, тихо приоткрыл ее, что, в принципе, оказалось напрасно, так как за ней в креслах возле камина сидели Мордрем вместе с Агатой, а напротив них сидела Эрида рядом с Немором. Они словно ждали меня, при этом смотря на меня с диким любопытством. Лишь Эрида смотрела на меня с болью. Она хотела подняться, но в последний момент, видимо, передумала.

– Ну давай, заходи, чего встал, выкладывай, что и как, а то мы тут уж места себе не находим от неизвестности, – сказал Мордрем.

И как только я проделал путь от двери к креслу, чтобы сесть в него, Эрида все-таки встала и ушла наверх при этом, посмотрев на меня очень печально, а вслед за ней отправилась и Агата.

Я долго сидел молча, глядя в одну точку. Я не хотел, я отказывался признавать очевидное: Кайя позвала меня в капкан, из которого я не должен выбраться, а значит, она не поверила мне.

– Дарий, ты с нами? Может, начнешь делиться своими мыслями? И мы поможем, – сказал Мордрем, глядя мне в глаза.

– Я видел ее, Мордрем, видел, но она… она изменилась, стала другой, я не узнал той, кого так люблю. Я рассказал ей все, все! Но она не поверила мне, я видел это по ее глазам.

– И что, она была там одна? – спросил Немор, устремив свой взор на мою ногу, которой я тряс, не переставая.

– Нет, они были там тоже. Голод, теперь я уверен, что это она может выследить меня.

Затем послышался крик Эриды, она явно ругалась с Агатой, но Мордрем тут же сказал:

– Не отвлекайся, там ничего серьезного, не переживай. Сосредоточься лучше на рассказе. И что, они отпустили тебя вот так просто, ведь ты им так нужен?

– Нет, не совсем, Кайя пригласила меня на Закинф, туда, где я «забрал две жизни», как она сказала, плюс она попросила прийти с клинком.

– Две жизни? – переспросил Немор.

– Войны и ее, как я понял, – поникшим голосом ответил ему я.

– Сынок, ты же понимаешь, что это чистой воды западня? Она заманивает тебя на бойню, – сказал Мордрем очень осторожно, вглядываясь в мои глаза.

– Да, понимаю, но верить в это не хочу, ведь тогда это означало бы, что она…

– Ее разум отравлен горем и ее выродками братом и сестрой, и я боюсь, что этого уже не изменить, – опустив глаза, сказал Мордрем.

– Я не хочу верить в это, Мордрем, просто не хочу верить, нет, нет. Если есть хоть малейший шанс помочь ей, пусть даже призрачный, я должен, просто обязан это сделать.

– Даже если это будет стоить тебе жизни? – аккуратно произнес Немор, а Мордрем, услышав его слова, тут же снова опустил глаза.

– О чем ты, Немор? – спросил я его, заметив, что они что-то скрывают.

– Сынок, если ты пойдешь туда, то умрешь, Ида видела это, – ответил Мордрем, не поднимая своих глаз.

И тут меня осенило, все встало на свои места – вот почему Эрида так вела себя, когда я зашел. Дело было вовсе не в ревности или злости на меня, как я подумал.

– Я не самоубийца, я не хочу умирать, но и не пойти я тоже не могу, я…

– Должен, я знаю, сынок, знаю и понимаю тебя. Если бы речь шла об Агате, то я бы тоже пошел, и меня бы никто не остановил, будь это хоть сам Один. У меня есть идея, небольшая хитрость, которую мы с Немором придумали, пока тебя не было.

– Что за хитрость? – спросил я их в надежде, сам не зная на что.

– У Августа в соседнем городке есть знакомый кузнец. Томас и Август с Калистой повезли ему клинок, чтобы он сделал его точную копию, с ней-то ты и явишься. И если у тебя не выйдет ее образумить, то хотя бы не погибнешь от клинка, как в видении Иды. Они, кстати, должны были бы уже вернуться, – поведал мне Немор.

– Может все и получится, а точнее должно получиться. Слава богам, Агата ничего такого не видела, если конечно, они не убьют тебя фальшивым клинком, в чем я сомневаюсь. Мне… то есть нам этого бы очень не хотелось, – сказал Мордрем сразу после Немора.

***

– Успокойся и возьми себя в руки, надо просто подождать.

– Чего мне ждать, мама, чего?! Он погибнет, я видела это, видела! – ответила я ей, рыдая.

– А я нет, а значит не все потеряно, тем более, отец с Немором придумали план, и возможно… – она посмотрела на меня, а точнее на мои глаза, полные скорби и слез, и замолчала на мгновение, а после обняла меня и продолжила: – Послушай меня, дочь, судьба не высечена на камне, ее можно изменить и…

– И что, мама? Я люблю его и моя любовь… она… безответна. Он любит ее, и скорее всего, погибнет из-за нее. И даже если я сейчас спущусь к нему и расскажу ему все, он все равно сделает так, как считает нужным, невзирая на собственную смерть, невзирая на меня и на мои чувства, – последние слова я прокричала, потеряв контроль над эмоциями.

– Да, Ида, мужчины глупы, и уперты, и наивны, и список их недостатков можно продолжать очень долго и долго, но это не мешает нам любить их, – сказала мама сочувствующим тоном.

– Если это так, то я больше не хочу любить, больше не хочу! – кинулась я в ее объятия, рыдая.

– А больше так ты и не полюбишь никого. Первая любовь самая крепкая и незабываемая. И ты, как никто другая в этом убедишься. Ты должна понять, что движет Дарием, дай ему время, не смотря на то, что может из этого выйти. Поддержи его, ведь ты ему не безразлична. Я, да и все это видят. Дай ему время разобраться в себе, ведь на него свалилось немало всего.

– Я хочу, мама, правда хочу, чтобы он был счастлив, но не с ней, ведь тогда бы это значило… это значит, что их счастье это… это монета, где с одной стороны их счастье, а с другой – мое горе. Ну почему все так, почему?

– Моя бедная Ида, моя бедная дочка, – сказала мама, плача, прижимая меня к себе.

***

– А вот и Томас! – сказал он, влетев в дверь, словно пуля.

– Ну наконец-то, давай уже, показывай, – ответил ему Мордрем, потирая руки.

– Принимайте работу, – сказал Томас, вытянув перед собой руки, и в обеих лежало два совершенно одинаковых клинка. Их было не отличить друг от друга, за исключением, как мне показалось, одной детали: у настоящего было легкое свечение, исходившее от него.

– Неплохо, неплохо, – взяв в руки один из них, сказал я. – А где настоящий?

– А тебя не проведешь! – сказал Томас, доставая из-за спины оригинальный Алчущий силы. – Как ты догадался?

– Ни один из этих не светится, хоть они и похожи на настоящий клинок как две капли воды.

– Да, добротная работа, нечего сказать. А почему их два? – спросил Мордрем, вертя клинком в руках, да так ловко, что складывалось впечатление, что он родился с ним.

– Август посчитал, что мало ли, пригодится. Ну и чтоб второй раз не ездить, пусть будет. Много не мало, – ответил Томас, глядя на нас поочередно, а потом посмотрел на Немора, который лежал в кресле и сказал: – Приветствую тебя, Немор. Ну нет, это ни в какие ворота, я ему рукой помахал, а он мне нет, как-то неучтиво, – сказал он улыбаясь и красуясь своими клыками.

– Я оценил, Томас, оценил, – ответил Немор, смеясь.

– Ну что ж, да начнется битва, – сказал я, взяв одну из копий клинка.

Я уже собрался мерцать, но услышал, как меня окликнула Ида:

– Дарий.

Я обернулся к ней и увидел, как она спускалась по лестнице, держа себя в руках, чтобы не показать, что она вот-вот расплачется.

– Да, Ида, – аккуратно ответил я ей.

– Можно тебя на пару слов у озера? – спросила она, взяв мою руку.

Мерцание. Она все так же стояла и смотрела на меня, держа за руку, как и до нашего перемещения. Затем, сделав несколько быстрых вздохов, сказала:

– Не уходи, прошу тебя, останься, останься со мной, с нами, с семьей, с твоей семьей, – сказала она, заключив меня в свои объятия.

– Ты же знаешь, что я скажу, – сказал я, обняв ее в ответ.

– Знаю… знаю, но я должна была попытаться, вдруг бы получилось, – сказала она, хлюпая носом.

Мне было тяжело видеть ее такой, а в голове даже пронеслась шальная мысль прислушаться к ней, но я быстро прогнал ее, как и ту истину, что не хотел признавать с той самой ночи на озере, когда увидел саму луну, спустившуюся ко мне. Я влюбился в нее, но я любил и Кайю, и в этой запутанной истории пора поставить точку.

– Я вернусь, Ида, жди меня прямо тут, я обязательно вернусь к… сюда при любом раскладе, даю тебе свое слово, – сказал я ей, нежно приподняв ее лицо двумя пальцами, взяв за подбородок.

– Ида? – засмеялась она. – Ты снова назвал меня Идой. Такие моменты я ценю по-особенному, ведь когда ты зовешь меня так…

Она не продолжила, лишь покачала одобрительно головой, а по ее белоснежным щекам стекали слезы.

«Плач банши, как иронично», – подумал я перед мерцанием.

Кайя стояла на балконе, смотря вдаль, оперевшись руками на красивые перила, сделанные из белого камня.

– Кайя, – окликнул ее я, медленно подходя ближе.

– Не подходи, стой, где стоишь, – сухо сказала она, не оборачиваясь, а затем, опустив голову, продолжила: – Ну что с тобой не так, у тебя был прекрасный шанс, шанс покончить со мной, я ждала этого, рассчитывала на это, но тебе, видимо, хочется другого, – она рассмеялась и замолкла.

– Да послушай же ты меня, я не хочу…

– Я уже слышала все, что ты говорил мне, – перебила она меня, смеясь, будто у нее истерика.

– Ты слышала, но не слушала, я прошу тебя, услышь меня, – продолжил я, в надежде достучаться до нее.

– Я хотела бы тебе верить, правда хотела бы, но твоя правда слишком болезненная, она причиняет мне много боли, Дарий, разве ты не понимаешь этого? – сказала она, повернувшись ко мне, и смотря на меня пустым взглядом.

От ее слов у меня ком подошел к горлу.

– Ну как же так, Кайя? Я ведь…

– Но я тебя больше не люблю, хватит с меня твоей любви. Она мне не нужна, она из твоего мира, не из моего. Мой мир жесток и уродлив, где я смерть для всего и всех. Моя ненависть отравила меня… она извратила то, что было между нами, моя любовь к тебе стала пропорциональна моей ненависти, ты это понимаешь? – сорвалась она, яростно крича на меня, затем взяв себя в руки, она продолжила: – Я вижу, ты принес клинок, отлично, просто замечательно. А теперь, если ты и впрямь любишь меня, то прошу, достань его и вонзи мне прямо в сердце, прекрати мою боль, пожалуйста, Дарий. Пусть все это закончится.

– Кайя…

– Нет, не надо больше слов, просто возьми его.

Я не знал, что сказать ей, я сделал лишь глубокий вдох, чтобы взять себя в руки и не расклеиться, ведь слышать ее слова было мучительно больно. Они словно острие пронзали меня медленно и не спеша, проникая все глубже и глубже.

– Что? Нет? Ты не хочешь? Хорошо, давай так: либо ты убьешь меня, либо я тебя. Что скажешь на это? – сказала она, протирая лицо от слез. – Я поняла, тебе как и в прошлый раз нужен стимул.

Мерцание. Она появилась прямо передо мной и нанесла мне болезненный удар кулаком прямо в лицо, от которого я сделал пару шагов назад.

– Возьми его! – закричала она.

– Нет, – ответил я ей сухо, чем вызвал у нее еще больше злости.

Она обрушилась на меня с беспорядочными и хаотичными ударами, крича от ярости.

– Бери его! Бери!

А затем последовал достаточно мощный удар, который отбросил меня к стене и я услышал:

– Вот это выдержка, а яйца у тебя есть, причем большие, как я посмотрю, – выписывая аплодисменты, сказала Голод, сидящая рядом с Завоевателем в другом конце зала.

– О да, мытые и бритые, кстати говоря, – ответил я ей, поднимаясь.

– Что такое? Что-то не так? Ты себя странно чувствуешь? Сил не прибавляется от битвы, да? – спросила она, улыбаясь. – Видишь ли, мой мальчик, я могу поглощать то, что должно делать тебя сильнее, ну и к тому же, не зря меня называют Голод.

«Так далеко я не думал», – признался я самому себе.

– Он ваш, – сказала Кайя и отошла в сторону, а Голод, услышав ее, лишь обернулась к Завоевателю, как послушная собачка, ожидающая команды «фас» от своего хозяина. И она ее получила.

– Вперед, Голод! – сказал он, небрежно махнув рукой в мою сторону.

Она посмотрела на меня, улыбнулась и исчезла. Не дожидаясь ее появления, я ударил рукой вперед и попал ей точно в лоб, как только она появилась. Следующий пришелся ей в ухо, он роняет ее на пол, а затем последовал хороший удар ногой, им я отбросил ее обратно к ногам Завоевателя.

– Сука ты тупая! Неужто ты думала, что этот фокус пройдет со мной дважды?! – сказал я ей, а затем посмотрел на Завоевателя и кинулся к нему.

Он предсказуемо исчез. «Ну что ж, в эту игру можно играть вдвоем», – подумал я, перед мерцанием.

Возникнув на три шага назад от того места, где я стоял до этого, я увидел растерянного Завоевателя, который явно искал меня взглядом по все зале. Я сделал шаг к нему навстречу и, слегка подпрыгнув, нанес удар кулаком, подав вес всего своего тела вперед, ровно в момент, когда Завоеватель повернулся в мою сторону.

– Супермен прямо в харю, – сказал я, наслаждаясь происходящим.

От этого он падает на спину, делая пару кувырков назад. Мерцание, я появляюсь возле Голод, которая только начала подниматься, и наношу ей приличный удар ногой в живот, и уже приготовился нанести еще один, но сам получаю удар в правый бок. А затем меня швыряют так далеко, как только можно от нее подальше.

«Завоеватель. Слишком быстро поднялся», – подумал я, видя, что они идут ко мне. Идут, не мерцают, похоже, до них все же дошло, что мерцать и действовать порознь бесполезно. Они ринулись ко мне, затем Завоеватель резко остановился и движением руки остановил Голод:

– Постой, я сам, – сказал он Голод, выходя ко мне в одиночку, что само по себе было очень необычно.

Я быстро принял правостороннюю стойку и направился навстречу к нему, схватка началась мгновенно. Я начал свою атаку с трех ударов: двух прямых и одного размашистого, но ни один из них не пришелся по Завоевателю – он играючи увернулся от каждого, а затем, быстро выкинув руку вперед, ударил мне унизительную пощечину.

– Открою тебе маленький секрет, Дарий, в открытом бою один-на-один я практически непобедим. Я призван нести поражение всем и каждому, кто встанет предо мной, – выставив левую ногу перед собой, он подал корпус чуть вперед, заведя руки за спину. – Попробуй еще раз, – с самодовольной улыбкой произнес Завоеватель.

«И попробую!», – подумал я, и, стиснув зубы, кинулся вперед. На этот раз я решил действовать не одиночными ударами и даже не серией, а целой многоударной комбинацией, но и это не принесло успеха. Завоеватель ловко и играючи уворачивался от каждого моего удара, так, словно если бы знал, куда и как я буду бить. Но самым интересным мне показалось то, что он не двигался быстро, нет, совсем наоборот, он выглядел довольно расслабленным, спокойным и двигался очень плавно. Все выглядело так, будто он предвидел каждый мой шаг. И в момент, когда я наносил очередной удар, он ловко прошел под моей рукой, а затем, переместив вес с одной ноги на другую, вынырнул сбоку от меня. Я среагировал и, развернувшись корпусом, выбросил еще один удар, но Завоеватель уже ожидаемо ушел и от него. Ловким вращением вокруг себя он ушел от моего кулака, а после ударил меня в ответ локтем в висок. Его удар был жгучим и больше неприятным, чем болезненным, он выбил меня из равновесия, и меня повело в сторону.

– Ты же не думал, что все будет так просто, как в прошлый раз? В прошлый раз мы не ожидали, что силы Войны сольются с тобой воедино так быстро, – явно наслаждаясь собой, говорил Завоеватель, смотря на меня горящими глазами. – Да это, пожалуй, загадка века, которая лично мне не дает покоя. И вообще, как у такого ничтожества получилось слиться воедино с такой феноменальной силой буквально в момент?! КАК?! А хотя… с другой стороны, вся эта полемика не имеет никакого значения, так как живым отсюда ты уже не уйдешь, – говорил Завоеватель, ходя из стороны в сторону.

«Вот же самодовольный ублюдок! Сейчас я сотру эту гребаную ухмылку с твоей гребаной рожи! Хорошо, значит просто так, наскоком тебя не взять, я понял, значит нужно менять подход, изменить тактику боя».

Направившись к нему, я сделал вид, что собираюсь бить правой рукой, а сам, тем временем, наступил ему на носок левой ноги. Как и предполагалось, Завоеватель тут же попытался отойти в сторону, но у него ничего не вышло, и он получил мощный, размашистый удар с левой руки, от которого он попятился назад. Увидев это, во мне проснулся животный инстинкт, и я тут же кинулся развивать свой успех. И я достал его парой прямых ударов, но тут, видимо, Завоеватель пришел в себя и вновь начал виртуозно уворачиваться, то и дело, отвечая мне ударами на удар, а это именно то, что мне нужно. В какой-то момент я схватил его за руку и провел филигранный бросок через бедро и как только Завоеватель оказался на каменном полу, я сел на него сверху и начал яростно выбивать из него жизнь. Каждый удар взрывался во мне ликованием. Каждый удар был максимально сильным и максимально болезненным, ведь как оказалось, очутившись на земле, Завоеватель был не способен ни на что, кроме как нелепо перекрываться от моих ударов.

Но я совершил ошибку – я слишком увлекся, и из-за происходящего совсем позабыл о том, где я и о том, что еще есть Голод. Она же напомнила мне о своем присутствии чем-то довольно сильным и болезненным, должно быть она ударила ногой, так как, получив такой внезапный и очень тяжелый удар, я тут же свалился с Завоевателя. Упав на пол, я тут же пару раз прокатился по полу в сторону, а затем попытался встать, не смотря на то, что в глазах не было ясности. Все было размыто и пульсировало, а в ушах раздавался мерзкий звон. Итак, первая попытка встать провалилась. Но затем, более-менее придя в себя, я поднялся. Голод, в это время помогла подняться Завоевателю, и видимо, убедившись в том, что он боеспособен, она, а затем и он бросились ко мне. Они сразу же начали наносить удары с разных сторон, какая-то часть из которых, пришлась по защите, но, а те, что, пришлись не в блок, доставляли немалую боль. Изредка я выбрасывал размашистые удары и попадал, но за каждый такой выпад получал три, а то и четыре новых.

Один из таких попаданий по мне в итоге сбил меня с ног, и я оказался на полу. Сил сопротивляться больше не было, а удары так и сыпались по мне. И в тот момент, когда я был готов уже отключиться, как мне показалось, они прекратили. А затем я услышал голос Завоевателя:

– Поднимите его, – и меня поднимают, взяв за руки с разных сторон, ставя на колени. Завоеватель передо мной с фальшивкой в руках, улыбается, а отблеск солнца от лезвия, напоминает мне о переулке, где я был в схожей обстановке.

«Гребаная ироничность», – подумал я.

– Он… не… Кайя, – пытаюсь сказать я совсем другое, но в итоге получается это.

Из-за того, что кровь стекала откуда-то сверху, я практически не видел нормально. Кровь текла по всему лицу, попадая мне на нос, стекала в рот, мешая говорить.

– Если это мольба о пощаде, то громче, будь так любезен, – сказал мне Завоеватель.

Я собрался с силами, и на выдохе, что было сил, сказал:

– Пусть это сделает Кайя… ты ведь не позволишь ей, не позволишь, – выдавил я из себя.

И тут случилось то, что я не ожидал и вовсе: он посмотрел на меня так, словно я говорю полный бред, потом он переключил свой взгляд куда-то выше меня и, перевернув нож в руке острием к себе, с улыбкой протянул его в сторону, куда смотрел. Моя левая рука упала вниз, ее отпустили, и показалась Кайя. Она взяла клинок и повернулась ко мне, а Завоеватель, взяв мою руку железной хваткой, занял место Кайи. Мне с каждой секундой становилось лучше, я восстанавливался и… как же я надеялся, что Кайя поможет мне.

– Немор жив, он жив, Кайя!

Не знаю, на что я рассчитывал вообще, но тут надо отдать должное Завоевателю, который быстро сообразил и сказал:

– Так вот кто помогал тебе! Наш брат решил отомстить? Это многое проясняет.

Кайя никак не отреагировала ни на мои слова, ни на слова Завоевателя, она лишь подошла ко мне и, наклонившись, прошептала мне на ухо, что скоро все закончится, и мы снова будем вместе.

Звон. Звон поломанной стали раздался у меня в ушах. Возможно, этот звон означал что-то другое. Он был знамением, символом разрушенных надежд на счастливый конец. Все было кончено. Я смотрю на Кайю, ее растерянный взор устремлен на поломанный клинок в руке. И тут же растерянность сменяется чем-то похожим на ужас. Все кончено.

Крик. Мой крик, он перерождается в рев Войны, страшный, пронзающий рев, от которого Кайя пятится назад. Я вырываю свою руку и бью Голод так сильно, что она отлетает, проломив собой стену, исчезая из поля зрения. Повернувшись к Завоевателю, я наслаждаюсь его глупым видом.

– Это невозможно, – будучи ошеломленным, тихо произнес он.

Я хватаю его за горло и наношу удар другой рукой. Его отбрасывает на балкон к перилам, и вот я уже мчусь к нему. Удар, еще удар. Я стараюсь чередовать их и наносить под разными углами, чтобы причинить этому ублюдку как можно больше урона, но в какой-то момент, потеряв контроль над собой, я бью ногой его так сильно, что он улетел на пляж, словно мяч.

Затем, найдя взглядом явно растерянную Кайю посреди залы, я подбегаю к ней и, схватив ее, прижимаю к стене, замахиваюсь и бью, но в последний момент я отвожу удар в сторону. Затем еще удар, я кричу от гнева и ярости, боли и разочарования, понимая, что попросту не в силах причинить ей вред. Мерцание.

Падение, я ощущаю воду у себя на лице. В глазах все плывет, я вижу Иду перед собой, ее облик, она похожа на ангела, который снизошел ко мне. Она что-то говорит, а затем темнота, теплая и глубокая темнота, в которую я погружаюсь с головой…