Текст книги "Гарем до и после Хюррем"

Автор-составитель Николай Николаевич Непомнящий
Гарем до и после Хюррем

Османская империя: время и люди

Мы в Малой Азии. В той ее части, которая сегодня зовется Турцией. Некогда она была лишь средоточием необъятной Османской империи. Именно здесь и происходили волнующие нас события.

Крохотное Османское государство, созданное немногочисленным племенем в 1299 году, быстро превратилось в мировую империю и просуществовало 624 года! За эти шесть с лишним веков сменились тридцать шесть беев и султанов из династии Османов. Разные то были люди… Некоторые из них оказались весьма способными государственным мужами и просто мужьями, другие продемонстрировали свою полную политическую и… телесную несостоятельность.

Подобно историям других стран, летопись Османской империи следует рассматривать в тесном сочетании разных факторов, и немалую роль в политике, как и в других сферах человеческой жизни, играла любовь.

В Османском государстве, где господство мужчины было неизбежным, некоторые женщины гарема проявили поразительные способности правительниц. Эти женщины выходили на авансцену истории и контролировали государственные дела в те важные моменты, когда султаны оказывались неспособными управлять страной. Именно в этом и состоит одна из главных тайн гарема. Те, кто оценивал его роль, рассматривая этот «институт» извне, всегда составляли неправильное представление о гареме. Исследователям казалось, что женщины имели здесь лишь ограниченную свободу. На самом же деле они творили историю!

Да, столетиями гарем хранил свою тайну…

Мы решились лишь прикоснуться к ней, приоткрыв полог над одним из самых загадочных явлений Востока. Но понять его можно только на фоне истории самой Османской империи. Наложница (рабыня), икбал, кадынэфенди (жены султана), валиде-султан (мать султана), харемагадары (евнухи)… Все они предстают перед нами в хитросплетениях их взаимоотношений благодаря дошедшим до наших дней запискам и рассказам последних обитателей султанского дворца. В своих книгах они раскрыли многие стороны жизни гарема, главным образом в стамбульском дворце Топкапы. Те же, кто захочет пройтись по настоящему гарему, могут совершить экскурсию по нему в конце книги.

В преддверии великих дел

Прошла всего тысяча лет с тех пор, как Сельджук-бей из племени кынык озугской ветви тюркских племен, перешедших в ислам, основал государство Сельджукидов и стал защитником халифов. Сначала сельджуки вторглись в Персию. Обитатели византийского дворца задолго до их появления уловили топот копыт турецкой конницы и направили крупную армию для защиты восточной границы.

26 августа 1071 года византийские войска во главе с императором Романом IV Диогеном в битве при Маназкерте (Малазгирте) были разгромлены сельджуками. После этой победы перед турками открылся путь в Анатолию. Они овладели большей частью этой благодатной земли, захватили Никею – город, имевший большое политическое и религиозное значение для византийцев. Султан сельджуков назначил Сулеймана, сына Куталмыша, правителем Анатолии за его военные успехи. Так было основано Сельджукское государство в Анатолии со столицей в Конье.

Сельджуки со своей специфической культурой привнесли новые элементы в размеренную когда-то жизнь Анатолии. Они развернули обширное строительство, учитывая при этом все технические достижения доанатолийских культур: воздвигали школы, мечети, больницы в таких городах, как Сивас, Эрзерум, Конья, и украшали эти здания. Кроме того, они соединили свою столицу Конью с соседними городами хорошими, безопасными дорогами и построили караван-сараи для обеспечения их безопасности.

Тем временем из-за монгольской угрозы в Центральной Азии огузское племя кайы вынуждено было навсегда покинуть родину. Караван кайы сначала прибыл в восточную Анатолию и некоторое время находился в Ахлате. Часть племени решила вернуться, а остальные (около 400 шатров) двинулись дальше на запад и достигли Анкары, оставшись жить в Караджадаге.

В то время государством Сельджукидов в Анатолии правил султан Алаеддин Кейкубад. Когда он отправился на войну в западную Анатолию, то призвал новоприбывших принять участие в походе. Так воины племени кайы, возглавляемые Эртогрулом, стали частью сельджукской армии. И в то время как Алаеддин Кейкубад был вынужден вернуться из-за монгольской угрозы с востока, Эртогрул продолжал сражаться и захватил Сегют и окрестности. Сельджукский султан даровал Эртогрулбею область Сегют на зимнее время и плато Доманич – на летнее.

Так племя кайы наконец обрело новую родину в Анатолии. Тем временем, пока оно расселялось в Сегюте, умер Алаеддин Кейкубад, а монгольская угроза на востоке усиливалась. В конечном счете монгольские орды разбили наголову сельджуков при Кеседаге и захватили Анатолию. Эртогрул же умер в возрасте старше 90 лет в Сегюте в 1281 году.

Осман I – основатель империи

Беем был назначен его младший сын, двадцатитрехлетний Осман. Он продолжал расширять границы родного бейлика, женился на Мал-хатун, дочери сельджукского визиря, и укрепил свою политическую власть. После этого Осман вступил в брак с Бала-хатун, дочерью шейха Эдебали, религиозного вождя всего региона. Этими браками он упрочил свое положение, продолжая расширять свой бейлик.

Византийцы, внимательно следившие за активностью кочевников, считали Османа опасным противником. Они попытались убить его: договорились пригласить Османа на свадебную церемонию и покончить с ним. Осман раскрыл их план и решил отомстить, заманив их в ловушку. Он переодел своих солдат в женскую одежду и отправился на свадьбу. Когда византийцы попытались убить Османа, его солдаты, сбросив женскую одежду, истребили византийских воинов и всю местную знать. Осман выдал невесту Холиферу, дочь князя Иерхисара, за своего сына. Она позже приняла ислам, взяв турецкое имя Нилюфер.

В то время сельджукские султаны играли незначительную роль под властью монгольских Хулагуидов. Осман же, воспользовавшись подходящей ситуацией, провозгласил независимость. С этого времени правящая династия стала называться по его имени – Османами.

В 1307 году монголы убили последнего сельджукского султана. Эта дата считается концом Сельджукского султаната. Это произошло вскоре после объявления Османом независимости. Многие княжества в Анатолии также стали независимыми. Поскольку Осман страдал подагрой, он передал бразды правления в 1324 году сыну Орхану. По завещанию, он хотел, чтобы Орхан любой ценой захватил Брусу (Бурсу) и похоронил отца там. Выполняя его волю, Орхан захватил город в 1326 году и предал там земле своего отца, умершего в возрасте 67 лет.

Из книги лорда Кинросса

«Расцвет и упадок Османской империи»

Осман был похоронен здесь, в Бурсе, на склоне горы, в усыпальнице, обращенной через море в сторону Константинополя. Вкупе с могилами его наследников она стала центром паломничества мусульман. Эпитафия на его могиле была облечена в форму молитвы, которую на протяжении веков, опоясавшись обоюдоострым мечом Османа, должны были произносить все вступавшие на османский трон наследники: «Будь столь же добродетелен, как Осман!» Он действительно был добродетельным человеком, в духе традиций раннего мусульманства, наставлявшим, находясь на смертном одре, своего сына: «поощрять справедливость и тем самым украшать землю. Порадуй мою отлетающую душу блистательной чередой побед… Своими руками распространяй религию… Возводи ученость в достоинство, чтобы был утвержден Божественный закон».

Историческая роль Османа заключалась в деятельности племенного вождя, сплотившего вокруг себя народ. Его сын Орхан создал для народа государство, его внук Мурад I превратил государство в империю. Их достижения как политиков были по достоинству оценены одним османским поэтом XIX века, сказавшим: «Мы из племени вырастили подчинявшую себе мир державу».

Созданием своего государства и, позднее, империи османы были во многом обязаны традициям и социальным институтам гази, тем бойцам за веру, кому они были искренне преданы. Традиции гази уходили своими корнями в жизнь общины, основанную на моральных принципах, с корпорациями, или братствами, подчинявшимися своду исламских правил добродетельного поведения. Исходя главным образом из религиозных целей, эти правила включали в себя абстрактные концепции с сильным акцентом неортодоксального мистицизма, в итоге принимая конкретные и практические формы. В городах раннего периода ислама мусульмане приспосабливались к тому, чтобы охватить учением цеха купцов и ремесленников. В пограничных местностях и деревнях они создавали боевые братства, подобно ахи. Братья по оружию были движимы воинственным и почти фанатичным энтузиазмом в отношении как религии, так и войны. Эти братства напоминали известные рыцарские ордена Запада, налагая друг на друга и принимая на себя взаимные обязательства во время встреч в местах, напоминавших те, в которых собирались мистические братства ислама в прежние времена.

Из записок путешественника Ибн Баттуты, XIV в.

«Нигде в мире нельзя встретить кого-либо, сравнимого с ними в их внимательности, заботливости в отношении незнакомцев, в их пылкой готовности покормить вас и исполнить ваши желания, отвести руку тирана, убить агентов полиции и тех негодяев, которые якшаются с ними. Ахи, на их местном языке, – это тот, кого собравшиеся вместе товарищи по роду занятий вместе с другими неженатыми мужчинами и теми, кто дал обет безбрачия, выбирают своим руководителем.

По приглашению сапожника в ветхих одеждах и с вой лочной шапочкой на голове Ибн Баттута посетил приют, выстроенный «примерно двумястами мужчинами разного рода занятий» для того, чтобы принимать путешественников и других гостей, расходуя при этом на общую цель все, что они зарабатывали в течение дня. Это было «изящное здание, украшенное прекрасными румскими ковриками, с большим количеством светильников из иракского стекла. Стоя рядами, в зале находилась группа молодых людей в длинных мантиях и обуви… Их головы были прикрыты белыми шерстяными шапочками с прикрепленными к ним кусками материи длиною в локоть… Когда мы заняли свои места среди них, они внесли большой торжественный обед с фруктами и сладостями, после которого они начали петь и танцевать. Все в них наполнило нас восхищением, и мы были поражены их щедростью и врожденным благородством».

В Бурсе Ибн Баттута был принят султаном Орханом, «который является величайшим правителем среди всех правителей турок и самым богатым по размерам сокровищ, земель и вооруженных сил.

Одних крепостей у него около ста, и большую часть времени он снова и снова объезжает их… Говорят, что он никогда не останавливался ни в одном городе хотя бы на месяц. Он также непрерывно сражается с неверными и держит их в осаде».

Орхан был младшим из двух сыновей Османа, но именно его Осман назвал своим преемником, учитывая его недюжинные военные способности. По контрасту, его старший сын Алаеддин был человеком с жилкой ученого, увлекавшимся законом и религией. Легенда гласит, что он отказался от предложения своего младшего брата разделить наследство, по поводу чего Орхан заметил: «Поскольку, мой брат, ты не берешь стада и отары, я предлагаю тебе быть пастухом моего народа. Будь моим визирем». В этой должности тот, вплоть до своей смерти семь лет спустя, занимался управлением государством, организацией армии и разработкой нового законодательства.

Османскому бейлику уготована была великая роль в истории. Начались новые военные походы. Важные меры были приняты для управления страной. Из отдельных отрядов выросла 20-тысячная армия. По мере того как османы усиливали свою мощь, их соседи византийцы постоянно слабели из-за жестокой борьбы за престол. Императоры, стараясь удержаться у власти, просили помощи у Орхана. Византийский император Андроник III попросил его поддержать его и выдал за него свою дочь. Затем и Иоанн VI Кантакузен, также возжелавший породниться с Орханом, выдал свою дочь за этого турецкого бея.

Орхан-бей умер после 36-летнего правления на 80-м году жизни. Его сын Мурад, рожденный от Нилюфер-хатун, занял трон в 1359 году.

Шли годы. Мурад I, принявший титул султана, круто взялся за возведение основ государства. Он привел в порядок дела в Анатолии и, в 1362 году взяв Адрианополь (по-турецки Эдирне), перенес в него столицу, потому что оттуда было легче руководить военными действиями в Европе.

Из книги лорда Кинросса

«Расцвет и упадок Османской империи»

«Султаны сохраняли за собой право на абсолютное владение землей, которую они завоевали. Более того, поскольку они продолжали завоевания, росло количество земельных участков, становившихся доступными в качестве награды для все большего числа солдат. В рамках этой системы Орхан, следуя совету, исходившему от его брата Алаеддина, организовал регулярную армию под командованием суверена, профессиональную военную силу, находившуюся на военном положении, подобной которой в Европе не могли создать на протяжении последующих двух веков.

Армия его отца, Османа, состояла только из нерегулярных тюркских отрядов, добровольцев-кавалеристов, называвшихся акынджи. Рекрутируемые по деревням под возгласы «Каждый, кто хочет воевать!», они должны были быть готовы к определенной дате пойти с оружием. Они были опытными наездниками, скакавшими сплошной массой, как стена. Орхан, набирая своих воинов среди обладателей военных наделов, преобразовал это войско в авангард кавалеристов-разведчиков, роль которых заключалась в том, чтобы изучить местность перед намечаемой атакой. Таким образом, их преданность гарантировалась самыми богатыми земельными наделами. В поддержку им давались проводники, так называемые чавуши, и регулярные корпуса кавалерии, сипахи, получавшие денежное содержание.

Орхан набирал также нерегулярную пехоту, именовавшуюся азабы, – войско, которое можно было не щадить и место которого было на линии атаки, а задача – вызвать на себя первый залп противника. За ними противник, нередко к своему крайнему удивлению, наталкивался на более грозную линию вооруженных копьями, вымуштрованных войск. Взятыe из корпусов солдаты, которые получали жалованье и назывались оджаками капы кулу, были вооруженной силой, хорошо обученной приемам совместного ведения боя под началом командиров, которых они знали и уважали. В отличие от преобладавших в то время наемников, они были едины в своей преданности суверену, считая его дело своим собственным и целиком доверяя ему соблюдение своих интересов в смысле продвижения по службе и других наград за службу. В принципе они постоянно находились «у двери султанского шатра», подчиняясь абсолютной власти правителя, служа ему лично, под началом командира, которому поручено действовать от имени султана. Сила этих новых регулярных османских войск заключалась в абсолютной сплоченности и их постоянной готовности сражаться.

Османы всегда были начеку, их нельзя было застать врасплох. Армия была оснащена первоклассной службой разведки, хорошо информированной относительно того, когда и где может появиться неприятель, дополняемой безукоризненной работой проводников для сопровождения войск по нужному пути. Путешественник Бертран де ла Брокьер так отзывался об османских войсках: «Они могут внезапно трогаться с места, и сотня солдат-христиан произведет больше шума, чем десять тысяч османов. При первых ударах барабана они немедленно начинают маршировать, никогда не сбиваясь с шага, никогда не останавливаясь, пока не последует приказа. Легковооруженные, они способны за одну ночь проделать путь, на который у их христианских соперников уйдет три дня».

В мире войны

Таковы были военные таланты выносливого, упорного и дисциплинированного народа, веками вырабатывавшего в себе навыки кочевников к скорости и мобильности. Таковы были – также с точки зрения организации и тактики – принципы совершенного инструмента ведения войны, предназначенного превратить государство османов в империю. Это был народ, инстинктивно движимый унаследованным импульсом кочевников все время идти вперед по сознательно намеченному в западном направлении пути, в поиске новых пастбищ. С тех пор как они были обращены в ислам, этот поиск стал «святым делом» и еще сильнее подогревался их религиозным долгом гази, согласно священному закону обязанных разыскивать и бороться с неверными на «землях войны», или Дар-аль-Харб, то есть на землях, еще не подчиненных исламу. Это значило совершать набеги и захватывать земли неверных, их имущество, убивать или брать в плен и подчинять иноверческие общины власти мусульман.

Теперь этот поиск к тому же приводился в движение общественной и экономической потребностями в экспансии, обусловленной непрерывным притоком в приграничные местности новых поселенцев, будь то земляки-кочевники, мусульмане неортодоксальных взглядов или искатели приключений из княжеств Центральной Анатолии. Теперь, придя из степей Азии, эти турки должны были рискнуть пересечь незнакомую и негостеприимную стихию – море. И к середине XIV века армии ислама уже были готовы к высадке в Европе.

Частые победы на поле боя открыли туркам дорогу к центру Европы. В 1389 году ополчение сербов и боснийцев выступило против турок на Косовом поле. Турецкие войска одержали полную победу. Однако великий султан Мурад I, проходивший по полю битвы, был убит раненым сербом Милошем Обиличем, и турки потеряли великого правителя.

Впрочем, история этой трагедии изложена в разных источниках по-разному. Наиболее правдоподобной представляется версия, согласно которой убийство было совершено во время или после битвы Милошем Обиличем. Накануне вечером, терзаемый голословными обвинениями в измене со стороны своего тестя Лазаря, он исполнился решимости доказать свою верность. Он притворился, что переходит на сторону турок. Оказавшись в их рядах, Милош Обилич потребовал, чтобы его, согласно его рангу, принял Мурад. Когда аудиенция была разрешена, Милош в притворном смирении встал перед султаном на колени, а затем вонзил ему в грудь кинжал, «сделав это дважды», как подсчитали позже, причем «кинжал пронзил его насквозь». Не сумев бежать, он был растерзан солдатами султана.

Джентиле Беллини. Мехмед Завоеватель

После покушения Мурад еще некоторое время оставался в живых и успел отдать приказ о введении в бой резерва, что принесло османам решающий успех. Последним приказом Мурада перед смертью был приказ «привести Лазаря и приговорить его к казни».

За время правления Мурад I возвысил государство своих предков до уровня империи, которой было суждено стать мощной мировой державой. Впоследствии его славу затмили два еще более могущественных властителя: Мехмед Завоеватель и Сулейман Законодатель. Но они осуществляли строительство и расширение державы уже на фундаменте, созданном Мурадом I.

Султан Мурад весьма преуспел в военном искусстве, стал мудрым стратегом, беспощадным – по сути, жестоким – в бою, уверенным в своих военачальниках, которым он был всегда готов передать право командовать армией. Но его сила заключалась и в искусстве поддерживать мир. Он был правителем выдающегося поли тического ума. Как только битва была выиграна, он сразу же заботился о том, чтобы жизнь на завоеванных христианских территориях продолжалась под исламом с минимальными социальными и экономическими срывами. Сразу же создавались весьма прагматичные системы административного управления. Мурад доверял своим чиновникам не меньше, чем своим командирам.

В оценке характера своих подданных и врагов, будь то грек или славянин, Мурад проявлял незаурядную интуицию. Истый мусульманин, он управлял христианами своей новой империи порой с большей терпимостью, нежели иные правители-католики. Он никогда не санкционировал преследований христиан и, за исключением отбора воинов для корпуса янычар, не предпринимал никаких насильственных обращений в ислам. Патриарх православной церкви лично свидетельствовал в письме папе римскому в 1385 году о том, что султан оставил его церкви полную свободу действий.

Разумно и в то же время твердо Мурад сеял семена, как бы мы сейчас сказали, многонационального и поликонфессионального общества, которое должно было эффективно функционировать под управлением его преемников в предстоящие века. Этот процесс создал на больших пространствах «Пакс Оттоманум», который со временем заслужит сравнение с «Пакс Романум» более ранних веков. Османская империя, в сущности, тоже метила в преемники Римской империи, ведь еще Румский султанат сельджуков означал буквально «Римский», то есть объявлялся прямым наследником обоих Римов. Османская держава позаимствовала римскую традицию предоставления иностранцам гражданства, натурализовала их по собственным образцам и поощряла использовать свои возможности как к собственной выгоде, так и к выгоде империи. Она предоставляла христианским подданным султана практически равные возможности в достижении высоких государственных должностей.

Это была практика, схожая с той, которая, с точки зрения профессора Тойнби, «позволила римлянам первыми создать империю, а затем вновь и вновь оживлять ее». В оценке достоинств этой практики он заходит настолько далеко, что утверждает, что османы «были способны построить империю, которая действительно была пятым возрождением Римской империи на Ближнем и Среднем Востоке» и которая смогла просуществовать в этом качестве вплоть до первой четверти ХХ века.

29-летний Баязид Йылдыром (Молниеносный), рожденный от Гюльчичек-хатун, унаследовал османский трон. Затем под влиянием султана оказалась Валахия, и Баязид разгромил огромную армию крестоносцев (от 60 до 100 тысяч человек) под Никополем в 1396 году. В это время он женился на Девлет Шах-хатун, дочери Гермияноглу Сулеймана-шаха. Благодаря этому браку по политическому расчету Баязид получил в качестве приданого Кютахью и окружающий район. Сербский царь Лазарь, чтобы сохранить себе жизнь, отдал ему свою дочь Марию Оливеру Деспину.

Некоторые местные князья использовали этот полезный опыт и впредь отдавали своих дочерей за турецких султанов, обеспечивая тем самым безопасную жизнь себе и своим подданным.

Из книги лорда Кинросса

«Расцвет и упадок Османской империи»

Баязид, привычно размещавшийся со своим двором в Европе, не решил ни одной из проблем, которые повлекли за собой эти завоевания. Между кампаниями он предпочитал предаваться чувственным наслаждениям, ничем не ограниченному обжорству и пьянству, не отказывая себе в различных формах разврата с женщинами и мальчиками из своего гарема. Двор Баязида, прославившийся своей роскошью, вполне мог соперничать с роскошью византийского двора в период расцвета.

При всех этих эксцессах Баязид отличался глубокой религиозностью. Он соорудил для себя небольшую келью на крыше своей мечети в Бурсе и на долгое время погружался в состояние мистического уединения, затем беседовал с богословами из своего исламского окружения.

После побед в Европе Баязид вернулся в Анатолию и без промедления напал на турецкие бейлики. Их правители бежали за помощью к Тамерлану. Правители стран, в которые вторгался Тамерлан, в свою очередь, прибыли за поддержкой к Баязиду. В битве под Анкарой в 1402 году Баязид был разбит, когда малоазийские беи изменили ему и перешли на сторону Тамерлана. Турецкий султан умер в плену 9 марта 1403 года. Тамерлан оставался в Анатолии четыре года, разделил ее на множество бейликов, но потом, словно предчувствуя близкую смерть, вернулся в Самарканд, где умер в 1405 году.

Сразу после отъезда Тамерлана началась борьба за власть между сыновьями Баязида. Мехмед Челеби после длительной борьбы победил братьев и восстановил Османскую империю. После его смерти в 1421 году султаном стал его сын Мурад II.

18-летнему правителю пришлось столкнуться со множеством проблем. Правители анатолийских бейликов жаждали вновь обрести независимость, и поэтому некоторые из них не признали Мурада II. В то же время султану пришлось бороться против дяди Мустафы и брата Мустафы. В конечном счете султан вновь объединил Анатолию в 1421 году. Царствовал он 23 года. И хотя ему было лишь 40 лет, войны в Европе и Анатолии отняли у него почти все силы – вот почему он оставил престол своему 12-летнему сыну Мехмеду II.

Когда в Европе узнали, что на троне оказался ребенок, в Византии оживились антитурецкие силы и была собрана новая армия крестоносцев. Видя возникшую опасность, Мурад II снова взял управление в свои руки и вернул власть сыну после победы над крестоносцами. Впоследствии Мурад II еще раз возвращался на трон, когда восставали янычары (йени чери, или «новое войско»).

Бесстрашный султан умер зимой 1451 года в Адрианополе (Эдирне), и Мехмед II, которого позже назовут Завоевателем (Фатихом), унаследовал власть в возрасте 19 лет. Его мечтой было покорить Византию, выглядевшую головкой фурункула на большом и сильном теле Османской империи. Он добился своей цели, взяв штурмом Константинополь в 1453 году. Сюда Мехмед II и перенес столицу из Эдирне. При этом султане большого размаха достигло строительство дворцов, мечетей, медресе в новой столице Стамбуле, бывшем Константинополе. Мехмед всегда оставался терпимым к христианам и продолжал так же, как и его отец, рекрутировать новобранцев из христиан.

Из книги лорда Кинросса

«Расцвет и упадок Османской империи»

Сколь терпимым он был в религиозных делах, настолько же хладнокровным мог быть Завоеватель в политических и личных ситуациях. Он был абсолютно беспощадным на поле битвы. После завоевания города султан освободил из-под стражи нескольких бывших министров императора, включая мегадукса Луку Нотара – министра, по слухам, якобы сказавшего в момент отчаяния по поводу переговоров о союзе церквей, что он скорее увидел бы в Константинополе тюрбан, чем митру кардинала. Вначале султан обращался с ним с уважением и даже предполагал сделать его губернатором города. Однако он этого не сделал, предупрежденный своими советниками. Чтобы проверить его, однажды вечером на банкете Мехмед, порядком разогретый вином (что было его частой привычкой) и известный своими нетрадиционными сексуальными вкусами, послал в дом Нотары евнуха с требованием прислать его миловидного четырнадцатилетнего сына для развлечения султана. Когда министр отказался, султан немедленно приказал отрубить Нотаре голову, а заодно – и его сыну и зятю, и их три головы, как рассказывают, были помещены на банкетном столе перед султаном. Нотара попросил, чтобы сначала головы отрубили двум молодым людям, чтобы вид его собственной экзекуции не лишил их мужества умереть как подобает христианину.

После этого аналогичным образом были казнены другие знатные греки – султан хладнокровно решил, что будет лучше, если главные чиновники бывшего императора исчезнут. Нотара, между тем, успел намекнуть султану на соучастие вместе с греками в получении взяток великого визиря Халил-паши, которого Мехмед давно подозревал в вероломстве. Халил был немедленно арестован, лишен всех своих постов, а затем переведен в Адрианополь. Как говорят, однажды султан увидел лиса, привязанного у дверей его дворца, и с иронией сказал животному: «Бедный глупец, почему ты не попросишь Халила предоставить тебе свободу?» Халил, услышав об этом и опасаясь за свою судьбу, немедленно объявил о своем намерении совершить паломничество в Мекку. Но, успокоенный султаном, он остался. А вскоре после этого был обезглавлен.

Султан вернулся в Анатолию и покорил Трапезундскую империю, завоевав Крым. Он умер в возрасте 49 лет во время очередного похода.

Селим Явуз

Ему наследовал Баязид II, композитор, поэт и ученый. За 31 год царствования он укрепил государственную власть, заложил фундамент империи, а с 1512 года империей стал править Селим I Явуз (Грозный), свергнувший своего отца, поскольку считал его недостаточно активным. Он победил шаха Ирана Исмаила в 1514 году, которого его отец всегда недооценивал, пока шах не превратился в серьезную угрозу всей империи. Селим I пришел к власти в возрасте 42 лет: обычно в ту эпоху султанами становились в гораздо более молодом возрасте. Именно в его правление Египет стал достоянием османских турок.

Селим скончался в муках от тяжелой болезни в деревне по дороге в Константинополь. Крупный мужчина со свирепым выражением лица, неистовый по характеру, с огненными глазами и холерической комплекцией, Селим не обладал уважением к человеческой жизни. Рассказов о его импульсивной жестокости имеется множество. Одним из его наиболее ранних публичных деяний – так утверждали – было убийство ударом меча провинциального губернатора, который вслед за уступками, сделанными султаном янычарам, поторопился потребовать увеличения своего дохода. Селим всегда был готов отдать приказание своим немым стражам убить на месте любого человека, осмелившегося возразить или как-либо еще не понравившегося ему.

Жизни и карьеры его великих визирей были, таким образом, достаточно скоротечными. Семеро из них были обезглавлены по eго приказам вместе с другими многочисленными чиновниками и военачальниками. Фраза «Чтоб тебе быть визирем Селима!» вошла в обиход на турецком жаргоне как подразумевающая проклятие «Порази тебя смерть!».

В качестве меры предосторожности визири выработали благоразумную привычку брать с собой, когда их вызывали к султану, свои последние по времени завещания. Один из них рискнул игриво попросить своего господина о некоем предварительном уведомлении насчет того, когда ему следует ожидать обвинительного приговора, чтобы успеть привести в порядок свои дела. На что, громко смеясь, султан ответил: «Я некоторое время думал о том, чтобы убить тебя, но у меня сейчас нет никого подходящего, чтобы занять твое место, в противном случае я бы тут же сделал это».

Несмотря на подобные опасности, в желающих занять высшие посты недостатка не было. Ибо вознаграждения были столь же велики, как и риск. При всем своем варварстве Селим был также человеком высокой культуры, влюбленным в литературу и наделенным талантом поэта. Он написал книгу на персидском языке, с удовольствием покровительствовал ученым людям, беря с собой в военные кампании певцов и летописцев, чтобы записывать происходящие события и воспевать подвиги турок.

Сверх всего, султан был великим воином: Селим менее чем за десятилетие удвоил размеры Османской империи. Ко времени его кончины она простиралась от берегов Дуная до берегов Нила, от побережий Адриатики до побережий Индийского океана.

Провластвовав не долго – всего 8 лет, – но весьма успешно, султан Селим I Явуз умер в 1520 году, оставив трон сыну Сулейману Великолепному, или, как его еще называли, Сулейману Кануни (Законодателю), рожденному от Хафсы-султан. Мировая экспансия Османской империи достигла зенита во время его длительного 46-летнего правления, полного дворцовых интриг, загадок и тайн. Именно этот период османской истории наиболее полно освещен в литературных произведениях и кинематографии исключительно благодаря одному персонажу – несравненной Хюррем-султан, наложнице, а затем и законной жене султана Сулеймана I.