Книга: Очерки бурсы - Николай Помяловский

Вся полнота ощущений в "Очерках бурсы" передана невероятно полновесно, чуть ли не физически чувствуешь всю эту учебную дикость, которая присуща всякому мужскому заведению, которое, помимо всего, отягощено жестокостью педагогов и ханжеским безразличием их. И, конечно, временем. Вместе с учениками я бегаю по темным коридорам, дерусь с новичками, меняюсь всякой чепуховиной с бурсаками. Написано не только прямолинейно и откровенно, но даже как-то натуралистически. В свое время "Очерки бурсы" сильно нашумели, все эти избиения учеников учениками, учеников педагогами и т. д. - все это было в новинку в литературе того времени. Даже теперь, когда литература может предложить множество творений подобного толка, "Очерки бурсы" занимают в их рядах признанное место.

По поводу религиозных служащих у меня никогда не было особых иллюзий и это произведение только укрепило меня в собственной уверенности. Эти посредники между богом и людьми способны навсегда отвадить человека от религиозной потребности. Собственно, даже в русских сказках существует целый раздел, посвященный взаимоотношениям с попами, дьячками и прочей нечестью. Бурса, если даже это какая-то крайность, олицетворяет собою слишком много, ибо имеет дело с только формирующимися индивидуумами. Дети десяти лет, получающие по несколько сотен ударов розг, как это описано в "Очерках бурсы", тому подтверждение. Унижения, самая изощренная жестокость, равнодушие к ближнему - все это закладываются в юных сердцах навсегда. Неудивительно, что здесь же, среди учеников и не только, процветают воровство, доносы, дедовщина, ростовщичество - в общем, полный набор.

По идее, этот труд должен был в сатирической форме преподносить недостатки системы духовного образования, мысль автора, насколько мне показалось, хорошо просматривается, но она эмоционально гибнет на фоне всех этих кошмаров бурсы. Все эти живописные описания, захлестывают каким-то нездоровым колоритом, очень органично ложатся на собственное понимание, а неподдельный интерес лишает меня возможности мыслить самостоятельно. При этом, что, как я понял, является личным качеством самого Помяловского, его постоянная тяга к собственным выводам вносит дополнительную лепту в описанный выше процесс. Свойство не учить, а поучать, лично мне не очень нравится, хотя я и списываю все это на возраст автора. В смысле, он не смог еще придерживаться определенных литературных приемов.

Как я уже сказал, читать интересно. Учеба, питание в бурсе, взаимоотношения между учениками, учителями, всякая подростково-юношеская дикость - все это любопытно и будоражит собственные воспоминания. Образов довольно много, но Помяловский чудесно с ними справляется. Буквально пара мазков, каких-то штрихов и герой произведения уже становится самим собой. У меня ни один не вызвал положительных эмоций, может так и было задумано.

В итоге, "Очерки бурсы" рекомендую всем любителям русской классики, педагогам и просто любопытным. Читается легко, впечатлений масса, хотя дух произведения тревожен и не особенно радостен.

"Это самое главное, самое характерное произведение Н.Помяловского..." Тяжёлое произведение, не ожидала, что таким чудовищным образом обучали будущее духовенство в 19-ом веке, хуже, чем в каменном. Сколько изощрённой жестокости, унижения не только учеников к ученикам, своим же товарищам, но и педагогов (если можно так назвать взрослых учителей - мучителей ) к ученикам. У меня нет слов, всё просто ужасно, сколько книг прочла о лагерных пытках среди взрослых, а здесь дети, подростки вытворяли такие ужасы друг с другом, что думала не выдержу и закрою книгу..., но...дочитала. Что же это за духовное лицо выйдет из стен такого заведения, по-моему - готовый изверг, изувер. Конечно, многие ломались, не выдерживали такого обучения, особенно после розг от 50 до трёхсот ударов да по десятилетнему ребёнку..., нет слов у меня.... Да, кроме этого на каждом шагу живи и бойся разных инсинуаций со стороны таких же, как ты сам. Встречались и нормальные учителя, но таких были единицы и даже не реагируешь уже на эти проблески доброты при общем зле и мерзости. В произведении автор рассказывал о многих участниках тех дней, но больше всего он поведал об одном герое по имени Карась... "Бурса дала Карасю сильные уроки ненависти, злости и мести - бурса превосходное адовоспитательное заведение! " После этого произведения я прочитала биографию писателя, в которой даётся предположение, что под Карасём он писал о себе, после выхода из бурсы Н. Помяловский стал чаще прибегать к пьянству и прожил короткую жизнь, всего 28 лет.

"...эта бурсацкая религиозность, знаете ли, чем окажется в большинстве случаев? – она окажется полным, абсолютным атеизмом – не сознательным атеизмом, а животным атеизмом необразованного человека, атеизмом кошки и собаки. Они называют себя верующими, и лгут они: у них и для них не существует того бога, к которому так любят обращаться женщины, дети, идеалисты и люди, находящиеся в несчастии. И что может развить в них религиозное чувство?"

В общем, сильная книга и понятно, почему она в свое время наделала столько шума. Но вот перечитывать бы или советовать кому-то читать ее я бы не стала.

Из 28 лет своей короткой жизни, 14 лет Николай Помяловский провел в бурсе, а именно, в Александро-Невском духовном училище и Петербургской духовной семинарии. Он считал, что именно хаос бурсы раздавил и извел его, оставив на память склонность к апатии, депрессиям, самоубийству, посему и жизнь на свободе казалась ему все той же бурсой. Немудрено, ведь за период, прожитый «в учебе», его жестоко выпороли около 400 раз, а уж сколько издевательств от учителей и соучеников он вынес, можно судить по очерку, в котором описывается жизнь Карася, в образе которого автор видит себя.

В данном сборнике представлены три произведения Николая Помяловского: «Очерки бурсы», «Мещанское счастье» и «Молотов». Их предваряет биографический очерк об авторе, написанный Николаем Александровичем Благовещенским, однокурсником и другом Помяловского. Считается, что данный очерк до сих пор является основным источником сведений о жизни Помяловского.

Произведения Николая Помяловского описывают страшные вещи, а после прочтения «Очерков бурсы» мне показалось, что я превратилась в комок эмоций. Я попытаюсь разлепить этот комок и хоть немного передать свои впечатления.

«Очерки бурсы» - это крик души, чудовищные воспоминания автора, в которых он рассказывает о том, что наблюдал и переживал большую часть своей сознательной жизни. Прекрасное, яркое произведение, повествующее о повседневной жизни бурсаков. Персонажи настоящие, живые, глубокие, да и не удивительно, ведь все они списаны с бурсаков и их учителей.

Книга рассказывает о том, как формировалось духовенство в атмосфере полной бездуховности. Казалось бы, в духовном училище должны воспитывать детей на высоких ценностях, но супротив этого лишь старательно убивают и разлагают душу. Помяловский назвал это явление «педагогической язвой», да и как иначе это можно назвать, если педагоги безжалостны, они ценят лишь тупую опустошающую зубрёжку, и давят все зародыши самостоятельного мышления в ученике.

Над всем царила всепоглощающая долбня…

Дальше...

И не догадывались богомудрые педагоги, что многие хорошие ученики относились к их учебникам, как психиатр относится к печальному явлению сумасшествия. Вот чем и объясняется то странное обстоятельство, каким это образом из бурсы выходят так много дельных и даровитых людей, несмотря на то, что они поглощали учение, ставшее посмешищем всех образованных людей. Как, обыкновенно спрашивают, они не погибли, не ошалели и не оглупели, как сохранились они? Очень просто: в душе их относительно местной науки глубоко укоренился нуль… И да процветает бурсацкое «во веки нуль!

Недостатки обучения? Скорее, целенаправленное подавление личности, которое легко провернуть, держа детей в состоянии унижения, постоянного страха, поддерживаемого физической болью. Ведь порку в бурсе возвели до уровня искусства, классифицировали по видам и заявили в ранг обязательного поощрения-наказания. Пороли и издевались с первого дня обучения, чтобы сразу «отшлифовать» ученика.

Свою роль в «воспитательном процессе» играли и ужасающие казенные условия (паразиты, зажирающие учеников до полусмерти, кишащие червями матрасы, холод, голод, грязь), поощряемая педсоставом система доносительства, процветание взяточничества, живодерства, воровства, деспотизм старшекурсников. Отдельно можно выделить поломанные судьбы певчих, с детства приученных к кутежам, разврату и содомии…

Если бы привести в класс свежего человека, не слыхавшего стенаний бурсака, он подумал бы, что это грешные души воют в аду.

Быт и нравы бурсаков с подачи руководства училища были построены на принципе «сила есть, ума не надо». Говорят, что дети часто жестоки, но кем они вырастут, если эту жестокость в них воспитывают целенаправленно, ведь даже игры в бурсе замешаны на боли и пакостях – это и щипчики до посинения тела от синяков, игры в плевки и щелбаны, загибание салазок, выдирание волос,..

Второуездные, сделавши набег, рассыпались по классу, бьют приходчину в лицо, загибают ей салазки, делают смази, рассыпают постные и скоромные, швычки и подзатыльники. Кто бьет? за что бьет? Черт их знает, и черт их носит!.. Плач, вопль, избиение младенцев! На партах и под партами уничтожается горе-злосчастная приходчина. Больно ей. В этих диких побиениях приходчины, совершаемых в потемках, выражалась, с одной стороны, какая-то нелепая удаль: «раззудись, плечо, размахнись, кулак!», а с другой стороны – «трепещи, приходчина, и покоряйся!». Впрочем, в таких случаях большинство только удовлетворяло своей потребности побить кого-нибудь, дать вытряску, лупку, волосянку, отдуть, отвалять, взъерепенить, отмордасить, чтобы чувствовалось, что в твоих руках пищит что-то живое, страдает и просит пощады, и все это делается не из мести, не из вражды, а просто из любви к искусству…

А уж отомстить бурсаки могли ужасающе жестоко, задув в нос горящую вату, после которой в лучшем случае бурсак оставался инвалидом, в худшем – отправлялся в мир иной.

В бурсе ценили физическую силу и лень, дети здесь гибли и дичали, личность не имела никакой цены, её было принято разбивать и подчинять, часто превращая в товар. Неудивительно, что повзрослевших студентов начальство училища продавало в качестве мужей осиротевшим поповнам, и дочерям дьячков, которые зачастую были уродливы или вдвое старше бурсаков-женихов. Каков же был ужас проживания в бурсе, что «женихи» мечтали о такой женитьбе, дабы вырваться из ада… Или вот еще путь пусть временного, но спасения - попасть в больничку, подцепив намеренно чесотку, растравив раны на ногах, расковыряв тело до язв, или походив по морозу в сапогах, заполненных ледяной водой. И не факт, что на отдыхе в больничке не выпорют за какой-нибудь мизерный проступок…

Книга пугает своей ужасающей откровенностью, и поневоле задумываешься, а изменилось ли что-нибудь в современных казенных заведениях, в которых содержатся дети. Хотелось бы очень на это надеяться …

«Мещанское счастье» В этом произведении Помяловский лелеет мысль, что люди разных сословий отталкиваются друг от друга под влиянием некоего «общественного закона».

Егор Молотов – сын слесаря, воспитанный стариком профессором, еще в детстве почувствовал конфликт двух сословий, к которым поневоле принадлежал. В душе ребёнка шла борьба, с которой и не каждый взрослый совладает. У него не было друзей, жил он в обществе пожилых людей, наверное, отсюда и выросло постоянное чувство неловкости, излишняя серьёзность и резкость в поступках.

Главный герой предстает перед читателем неоперившимся, колеблющимся молодым человеком. Молотов находится в состоянии блаженного юношеского неведения жизни. Своими, часто необдуманными поступками, он пытается найти себя, ищет «своих», стремится понять «кому он нужен». Но как бы он ни старался не осуждать других людей, осознавая, что чужая душа – потёмки, он проигрывает бой с собой - вынужден считать себя «неполным человеком», поскольку рождён более «низшим», нежели могло быть. Молодой человек слепо ненавидит аристократов за их богатство и родовитость (впрочем, они так же недолюбливают плебеев, пусть и принимают их ум и полезность, и тому пример - помещик Обросимов). Молотов отталкивает любящую его душу лишь потому, что воспринимает девушку как глупую недостойную бабу низшего порядка, ведь она не понимает «скучную ученость» и ей больше нравится просто читать стихи, а значит, она не может быть целостной «полной женщиной».

По мнению автора, взросление и столкновение с недружелюбным миром влили в героя «дурные соки». Сословные предрассудки накрывают юношу своим теплым одеялом и не выпускают из царства сна, погружая в эйфорию псевдопокоя и счастье непонимания…

«Молотов» По сути, это произведение является продолжением «Мещанского счастья». Помяловский ставит вопрос об «искусственной независимости» человека, о том, что любой может создать вокруг себя видимый лишь ему кокон непроницаемости, жить в нем, лелея собственный эгоизм, считать что сам, автономно от общества, строит свою жизнь. Но подобные заблуждения процветают лишь до первого шлепка, полученного от судьбы.

События в повести происходят через 10 лет после событий, описанных в «Мещанском счастье». Наступила пора разочарований Молотова. Он проживает в Петербурге, этаком слоеном пироге, каждый слой которого живет на отведенных им этажах/подвалах/дне столицы и ненавидит того, кто в силу своей классовой принадлежности или своего состояния, живет на другом уровне. От ненависти этой, начинка города-пирога бродит, и в этом брожении бултыхается повзрослевший Молотов. Он стал черствее, эгоистичнее, перестал искать смысл жизни и «виновных в том, что люди становятся злодеями», у него прошла болезнь «страдания головой», своеобразная «умственная немочь», он максимально возможно развился в себе. Для Молотова теперь единственный авторитет – он сам, к другим же людям позволяет себе относиться снисходительно. Он считает, что идеален в своей «весовой категории», в своем сословии. И это упрямство, снисходительность сыграли с ним злую шутку – Молотов становится неприятен, неугоден и теряет работу. Лишь тогда приходит осознание, что он – всего лишь винтик в огромном механизме государственной машины. Так, в герое рождается готовность работать в скуке и без влечения к труду, стать частью толпы, притвориться «своим», получить свою долю простого «мещанского счастья».

Обрамлением для образа Молотова служит персонаж дочери чиновника Надежды Дороговой. Именно рядом с ней раскрывается главный герой, только для неё рассказывается повесть о становлении нового Молотова.

И благодаря образу Надежды, автор находит возможность взяться за обсуждение несовершенной системы образования, перенося читателя в Институт (пансион) благородных девиц, в котором по сюжету обучалась героиня. На этот раз он рассматривает женское, «искусственное и фальшивое» обучение наукам, своеобразное образование, готовящее девиц к такой же фальшивой патриархальной скучной жизни.

И если задуматься, то вся жизнь героев бесцветна, недаром они периодически восклицают – «Этакая скука!». И осознание этого лишь побуждает их и дальше плыть по течению, не особо сопротивляясь, и не пытаясь выбраться на берег.

Школа монстров.

Это страшная книга. Страшная книга о несправедливости. Книга о кромешной тьме. Бессмысленной, уродливой жестокости. Что страшнее? Немецкий концентрационный лагерь или такая, с позволения сказать, духовая школа? Концлагерь хотя бы не позиционируется как образовательное заведение. И попадают туда по какой-то причине в наказание. Пусть и по расовой принадлежности или потому, что кому-то под руку не вовремя попался. А вот с описанным царством абсурдной жестокости человек сталкивается за порогом обители знаний. Сюда отправляют будущих духовных лиц. Чтобы выбить из каждого Карася всю человечность.

И никто не защитит. Ни директор, ни родители, ни правительство. Просто лабиринт кошмара. И бегай как тот несчастный бурсак – то от отца с розгой, то от с повеления сказать учителя.

Хочется верить, что автор хоть чуть, да преувеличил. Иначе… Такую «школу» можно считать уместной при воспитании будущих рабов… Хотя нет. И не рабов. Выходит, просто моральных уродов. Нечувствительных к стыду и боли. Бездарей. Ненавидящих всех и вся. Живущих, ради причинения бессмысленных гадостей и разрушения вокруг себя.

Зачем?

* * *

А всё равно читать книгу как-то уютно. Могу объяснить – сама поняла недавно. Впервые подобные сюжеты – о жестокости звериной в закрытых учебных заведениях – читались мною в школе. И теперь вызывают прямую ассоциацию со старыми уроками литературы за партой. И что-то есть в этом ностальгичное и очень-очень уютное…

Флэшмоб 2015: 13/45