Текст книги "Шамбала. В поисках Гималайской Твердыни. Дорогое имячко"
Автор книги: Николай Рерих
Жанр: Эзотерика, Религия
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 27 (всего у книги 34 страниц)
24 апреля
Получили приглашение от комиссара по иностранным делам Фаня на обед завтра. Разве это не лицемерие? Одной рукой все запрещать, а другой приглашать на обед. Если это «искусная» дипломатия, то она вовсе не искусная, ибо умное действие познается по результатам. И, конечно, лицемерный обед не может исправить отношения. Лучше бы разрешили побывать в буддийских монастырях. Кстати, оружие наше отобрано и так и не возвращено.
Список приглашенных на обед самый нелепый: миссионер-католик; Калин – немец; Кавальери – итальянец; Чанышев – мусульманин, и какие-то китайцы. Из русской колонии всего один Ф. Посмотрим.
Г. рассказывает о селах «кержаков» на Монгольском Алтае. Эти «кержаки», то есть староверы, сохранили все свои обычаи: свои моленные, своих начетчиков[226]226
Начетчик – церковный чтец из прихожан.
[Закрыть], свою пищу и полное удаление от «мирских». Не употребляют ни водки, ни табаку. Занимаются пчеловодством, пушниной, рыболовством, скотоводством. Среди дунган и киргизов стоят три села дворов по 50, по 60, и ничто новое не проникает за их околицу. Вероятно, они поддерживают связи со своими единоверцами на Русском Алтае.
И странно и чудно – везде по всему краю хвалят Алтай. И горы-то прекрасны, и кедры-то могучи, и реки-то быстры, и цветы-то невиданны. А на реке Катуни, говорят, должна быть последняя в мире война. А после – труд мирный.
Год назад в Тибет шло посольство из Монголии – около 30 человек монголов и трое русских. На тибетских перевалах умерло 20 монголов и двое русских. По описанию, они умерли как бы от каких-то газов. Конечно, что-то могло случиться в области гейзеров и старых вулканов, или причиною могли быть и зимние вихри. Но факт любопытен, тем более что его трудно выдумать.
25 апреля
Плавники акулы, древесные грибы, водоросли красные и белые, бамбуки, семя лотоса, голубиные яйца, трепанги и много других слизких и скользких слюд. Их подсахарили сладким рисом и розами. Мы кончили. В павильоне генерал-губернаторского сада три стола. Один весь китайский. Другой весь мусульманский, без ингредиента свинины. Третий – международный, где представлены Китай, Россия, Америка, Германия, Голландия, Италия. Сам Фань – хозяин – ничего не ест. Он объясняет это своим строгим вегетарианством. Его водорослеобразное лицо улыбается; вероятно, он глубоко ненавидит всех иностранцев и полон самого тонкого лицемерия. Неужели Фань думает, что нелепый обед смывает все оскорбления, сделанные хотанскими и карашарскими властями? Ни единого слова о расследовании не произнесено Фанем. Где же она, политика и дипломатия? На его лице лишь лицемерие, такое явное, такое неприкрытое. После обеда топтание около пруда, где стоят на мели две джонки. Потом низкие поклоны Фаня.
Проходим мимо истукана губернатора и едем к радушному Кавальери. Хорошо кончается день. Кавальери везет нас на моторе по окружной дороге. Свежий ветер. Ясные, поистине небесные горы. Испарения вновь выпавшего снега делают дальние цепи и пики воздушными и прозрачно-сапфировыми. А поближе лиловые бугры и залитые солнцем глиняные зубчатые стены. Так бодро, так свежо и прекрасно, и сам «вегетарианский» лицемер Фань начинает превращаться в студенистую водоросль. Колин, представитель немецкой фирмы «Фауст», ехал через Россию и хвалит все условия проезда. Сообщает, что из Кульджи едет в Пекин «для магнитных съемок» Фильхнер и через неделю, вероятно, будет в Урумчи. Любопытно встретиться. В Урумчи хорошо поминают приезд С.Ф. Ольденбурга.
26 апреля
Киргизы скачут на белых лошадках. На головах – стеганые цветные шишаки, точь-в-точь как древние куяки русских воинов. На макушке пучок перьев филина. На руке иногда сокол с колпачком на глазах. Получается группа, подходящая и в XII и в XV века. И тут же на улице стоит мотор Кавальери – сильный паккард, без повреждения проделавший весь путь от Пекина до Урумчи. Мотор принадлежит Русско-Азиатскому банку, но генерал-губернатор запретил пользоваться машиной, и ее пришлось за бесценок продать. Одним своим видом паккард напоминает, что путь от Урумчи до Пекина вполне может быть сделан на моторе. А человеческое невежество и лицемерие твердит свое мертвенное «нет!».
Сегодня иностранная колония провожает С. Уезжают они по требованию китайцев, ибо С. слишком многое знает. Почта задержалась на семь дней. Вероятно, препятствует ледоход на Иртыше.
Опять студеный ветер. Опять сине-прозрачен небесный Богдо-Ула.
Но вот истинный знак добрый. Тибетец-лама, которому мы дали 100 лан в Карашаре (в ставке), пришел сегодня. Принес деньги, извиняется, что не может идти с нами. Ему не удалось продать лошадей и овец. Сейчас кони худы, корма нет, продать некому. Бросить табун нельзя, и вот он не может идти с нами. Пробудет здесь до нашего отъезда и пойдет обратно. Вот это по-тибетски! Он шел десять дней, чтобы вернуть деньги и объяснить дело. До сих пор ничего дурного мы не видели от тибетцев-буддистов. Жаль, что не пойдет с нами. Начитанный и с отличным выговором. Напился чаю и чашку вытер. Поел творогу и тарелку вытер и стул на место поставил. Юрий и лама много успеют сказать.
Ходили за город к озерам.
27 апреля
Характер переговоров с Фанем. Ему говорят, что данная река течет на восток, а он говорит, что на запад. Ему ссылаются на карты, а он твердит свое. Ему указывают на личное свидетельство, а он твердит свое. Так, вопреки очевидности, вопреки фактам. Попробуйте делать договоры при таких условиях.
Местный священник сделал из Ленина – кесаря. Какие-то люди из русской колонии затруднялись прийти на открытие памятника Ленину, опасаясь контроверзы с религией. Но священник сказал проповедь и указал: «Воздайте Богу божие, а кесарю кесарево». Тогда затруднение исчезло.
Граница между Монголией и Китаем во многих пунктах не выяснена. Шарсюмэ до сих пор остается в неизвестной зоне.
Конечно, китайцы всячески оттягивают конечный раздел.
28 апреля
Паломники не пропускаются в Тибет. Некоторые хошуты собрались тайком и отправились в Тибет в феврале. Удастся ли им пройти через границу? О черном камне здесь знают, ждут камень. Также знают буддисты легенду об «Иссе, лучшем из сынов человеческих». Принимают этот документ как он есть, во всей его древности.
Целый ряд сведений о иезуитстве дуту и как он освобождался от неприятных ему чиновников, поражая их в спину. Вчера дуту запретил постановку памятника Ленину на дворе консульства. Даже на внутренней территории консульства дуту пробует распоряжаться. Так, так! Так же дуту протестует против качелей, гигантских шагов и игры в городки во дворе консульства. Протест объясняется заботою о неприкосновенности консула. Опять лицемерие, грубое, неприкрашенное! Это уже не лакированная старая китайская работа, а гримаса испорченной маски. Дуту требует отозвания консула Думписа из Кашгара. Дуту запретил на десять дней продажу мяса и «пролитие крови». Где граница лицемермя и фетишизма?! И стоит темный истукан дуту, и на темном теле горят золотые эполеты, ленты и звезды. Широко расставлены медные ноги истукана, и низко кланяется ему с улыбкой черепа Фань. Один лицемер приказывает, другой лицемер низко ухмыляется, третий лицемер в Хотане чистит свой маузер для предательства. Откуда этот обычай в Синьцзяне кончать с «неприятными» людьми после обеда, в спину? Из каких глубин человеконенавистничества, из каких веков темноты пришла эта техника предательства? И темнота эта прикрывается «учеными званиями». Дуту – магистр. Фань – доктор наук, юрист и писатель. А где же их сочинения против фетишизма, которому они потворствуют? Где же их осуждения продажи людей, предательства и лжи, которым они так низкопоклонно служат?
Весь день здесь шумит сухой, палящий буран.
29 апреля
После жаркого бурана – сухой ветреный день. Дождя нет. Мусульмане, татары и сарты смеются над приказом дуту не колоть десять дней животных, не продавать мяса и сечь бога воды за бездождие. Буддисты, калмыки и тибетцы прямо глумятся над таким фетишизмом. Дунгане и киргизы, как и мусульмане, тоже смеются и глумятся. Спрашиваю, для кого же устроен этот смехотворный акт дикого фетишизма? Значит, вся эта комедия сделана для китайцев. Значит, именно китайцы еще подвержены первобытным формам фетишизма. Ведь мы это не знали, относя китайцев к верующим по «справедливости» Конфуция. И не сам ли дуту в глубине души будет сечь водяного бога? Ведь «водяной бог» имеется лишь у китайцев. Значит, и сечение бога нужно только китайцам. И китайские «доктора» и «магистры» искренно инспирируют эту вредную чепуху. Но чепухой занимаются очень деятельно.
Сейчас издан новый приказ. Разрешить продажу мяса в течение трех дней, а после опять продажа мяса будет запрещена под страхом тюрьмы. Больше всех страдает от фетишизма дуту наш Тумбал, которому мясо нужно. Рядом с чепухой «водяного бога» происходит и другое странное действие.
По-прежнему каждую ночь в направлении Хами отправляются отряды оборванцев. Против кого же направлена эта своеобразная «мобилизация»? Может быть, против отрядов народной армии Фына? Конечно, все эти посылаемые ночью оборванцы не солдаты, а просто фетиши, никуда не годные. Конечно, из двадцати четырех пушек, сданных Анненковым, всего две в порядке. Но ведь и пушки, вероятно, рассматриваются не более как фетиши. Сегодня назначен большой парад «войск».
Спрашивает себя: «Зачем Фань устраивал нам обед?». Не есть ли это начало каких-то новых неприятностей? Ведь и в Хотане все преследования даотая начались с сорокаблюдного обеда, с почетных караулов и с уверений «мы ваши друзья». Вообще, здесь у синьцзянских китайцев слово «друг» имеет какое-то особое значение, и с нашими мерками нельзя подходить к местному понятию.
Наконец, дуту «просветился» и окончательно запретил открытие памятника Ленину. Интересно, какова будет судьба гигантских шагов, качелей, городков и клуба? Еще очень опасные занятия на дворе консульства – теннис. Не будет ли конфликта «водяного бога» и с этой противозаконной игрой? Где-то кто-то не знает о фетишизме дуту.
В Британском музее хранится сборник указов дуту, и кто-то вводится в заблуждение, принимая отжившую вредную ветошь за осколки бывшей цивилизации. Кто-то вводится в заблуждение «ученой степенью» дуту и вегетарианством Фаня. Кто-то вводится в заблуждение, думая, что остатки фетишизма кроются в далеких тундрах и на уединенных островах дальних океанов. Нет, здесь, в столице Синьцзяна, под «мудрым» правлением дуту фетишизм возведен в государственную форму религии и поддерживается указами «правителя».
Письма и телеграммы не приходят. Не сомневаемся, что они задержаны. Полицейский спрашивал Е.И., веду ли я дневник. Е.И. сказала, что дневник отослан из Кашгара в Америку. Как бы наши тетради не исчезли! Куда их спрятать в этом царстве фетишизма?
В Каме для свирепости и для резвости коней кормят сушеным леопардовым мясом и толченым чаем. Рассказывают о леопардовых пятнах, выступающих на крупах коней.
Завтрак у Кавальери. Среди русских одни китаец, Чжу. Разговор о наших злоключениях в Синьцзяне. Чжу говорит: «Не судите Китай по Синьцзяну. Сюда хорошие китайцы не едут». Говорю ему откровенно, что мечтаю видеть лучших китайцев; хотел бы сказать о Китае самое лучшее, но вся Синьцзянская провинция, за исключением трех людей, не дала нам возможности к хорошим суждениям.
Сравниваем светлые настроения Сиккима, Гималаев, Индии, Ладака с тюремными соображениями Синьцзяна…
30 апреля
Прошлым летом было разрушено до семидесяти буддийских монастырей в Амдоском крае. «Дунганские» войска сининского амбаня употребляли пулеметы… Много тангутов[227]227
Тангуты – общее название кочевых племен тибетских областей Амдо и Кукунор.
[Закрыть] погибло. Теперь геген амдоский запросил голоков о помощи. Голоки откликнулись на призыв; в течение наступающего лета возможны столкновения. Дунганами разрушено знаменитое изображение Майтрейи.
Лама из Кобдо производит сбор на построение нового изображения. Голоки постановили набор в войско по три мужчины от каждого двора. В Лабране устроены казармы дунганских войск, и антибуддиийское направление поддерживается. Все это нигде не напечатано, и все это чрезвычайно важно для будущего. Помимо волн, замеченных миром, идет внутреннее волнение, оценить которое можно лишь на месте. Ф. повторяет: «Чжу вчера правильно сказал, что порядочные китайцы в Синьцзян не едут». Но и из Центрального Китая тут же приводит случай беззаконных задержаний. Ф. сомневается, чтобы из наших протестов что-либо получилось. Он говорит: «Здесь принюхиваешься к этому ко всему, как к песку в пустыне». Неправильно! Ведь даже в Хотане нам удалось сместить грабителя Керим-бека. Невозможно добру и злу «внимать равнодушно». Теперь главная задача выбраться из Синьцзяна. Е.И. не делает иллюзий, она знает, что будут предстоять всякие трудности. Правильно сказано индусами: «Принеси одну рупию – и все поверят, но принеси миллион – и все усомнятся».
Заболел Оренбуржец (лошадь). Пускали кровь. Говорят, нужно еще два раза объехать киргизские могилы, тогда поправится. Так говорят здешние «опытные» люди.
В Лхасе есть храм Гессер-хана. По сторонам входа изображены два коня – красный и белый. По преданию, когда Гессер-хан приближается к Лхасе, то кони эти ржут. Не будет ли скоро этот клич коней?
Обсуждаем вести из Синина. Как это замечательно, что нужные ламы приходят без опоздания. «Длинное ухо» Азии работает лучше радио. Из Кашгара на шесть радио[грамм] нет ответа. Единственно можно предположить, что радио перехватывается и вместо назначения попадает на совсем иной стол.
1 мая
Первомайский праздник <…>. В 12 1/2 час. обед с китайцами. Двор консульства красиво и красочно убран. Под большим навесом, увешанным яркими коврами, накрыты столы на сто человек. Рядом стоят три юрты для мусульман, где вся еда приготовлена без свинины под особым присмотром мусульманина. Перед юртами сиротливо стоит усеченная пирамида – подножие запрещенного памятника. Невозможно понять, почему все <…> плакаты допустимы, почему китайские власти пьют за процветание <…>, но бюст Ленина не может стоять на готовом уже подножии. Вся иностранная колония в сборе: здесь и итальянцы, и немцы, и англичане, и сарты, и киргизы, и татары, и др. Работа объединения, совершенная консулом Быстровым за полгода, поражающа. И все единодушно тянутся к нему с лучшими пожеланиями. Китайские власти все налицо, кроме самого дуту, который счел за благо «заболеть» и предпочел послать вместо себя своего девятилетнего сына. Против нас сидит Фань. Он ничего не ест, кроме хлеба. Или диета, или ненависть, или верх подозрительности. Тут же сидит брат дуту – старик, ввергнутый в опалу своим правительствующим братом за либеральные воззрения. За обедом первым напился комендант крепости. Начал безобразничать, разбил несколько рюмок, толкнул ламу и, наконец, ногою подбросил поднос с мороженым. Этот случай с мороженым заставил китайцев принять меры, и комендант крепости был удален посредством полицмейстера и своих собственных солдат. Из китайцев больше всех был возмущен поведением коменданта девятилетний сын дуту. У него даже слезы выступили от негодования. Он забрал с собою разбитую рюмку, верно, чтобы представить своему отцу. Китайцы дружно чокались за процветание <…>
Молодой хор спел несколько песен. Еще раз все потянулись к Б. с приветом. Гурьбою уехали китайцы. Е.П.П. говорит мне: «А мы, бывало, ходили смотреть на вас в щелочку, когда вы приходили к Куинджи». Оказывается, она знала и Архипа Ивановича, и жену его В.Л. И вот в Урумчи мы толкуем о Куинджи, вспоминаем его кормление птиц, вспоминаем его безбоязненные, свободные речи, его анонимную помощь учащимся всех родов знания. Не ржавеет память Куинджи. Так обидно, что «Ленин» не успели написать на подножии «запрещенного» памятника. Ведь к этому имени тянется весь мыслящий Восток и самые различные люди встречаются на этом имени.
После обеда играют в городки и теннис. Через неделю будут открывать клуб. На маленькой сцене клуба кроме русских пьес предположено ставить мусульманские и китайские.
Вечером подходят новые сведения о событиях в Амдоском крае; о притеснениях монастырей китайскими солдатами, о вступлении китайских войск в Лабран, о разрушении изображения Майтрейи. Сроки подходят.
Поздно вечером неистовствует Тумбал. Приносят куличи и яйца от Г. и М. Завтра Пасха.
Совершенно так же, как во время Пржевальского, сарты мечтают освободиться от ига китайцев старого типа со всеми их поборами и притеснениями. Так же точно стоят еще дунганские могилы, свидетели «покорений китайских». Так же точно вспоминают люди Якуб-бека, кратко мелькнувшего в сознании сартов. Так же точно берегут сарты мечту о свободе. Так же точно гнездятся дрязги ямыней. Так же точно криводушничают амбани, близоруко не отличая друзей от врагов. Так же точно поет бакша песнь о бывших подвигах… Бывшее, бывшее, бывшее, дошедшее до края порога будущего. Скажем нашему знакомцу – китайскому свободомыслящему студенту: «Скорее установите новый порядок!».
Доходят вести о движениях кантонских войск. Шепчутся и подмигивают: «Как-то теперь извернется Янь-дуту?». Ведь тут сечением богов не отделаешься и петушиный бой не поможет… Мечта работает и зовет невиданных кантонцев, которые должны убрать грабительских амбаней, должны умерить купцов и дать свободу краю развиваться. О Фане, или как его иногда зовут, Фыне, почему-то говорят осторожнее. Но Кантон привлекает народное сознание. Войска Кантона наделяются бывшими и не бывшими качествами.
А правительство Кантона называется и неподкупным и справедливым. Если эти два свойства оправдываются, можно ждать повсеместных доброжелателей Кантона. Так промерзшие в ночной стуже путники ждут восхода солнца. И даже первые проблески света уже радуют. И мы радуемся. Кто знает? Ведь это, может быть, те самые культурные, устремленные к прогрессу и знанию китайцы, о которых мы так искренно мечтали, подходя к Хотану?
Приходят, спрашивают, нет ли у меня плоскогубцев-клещей. «Зачем?» – «А зуб вырвать». На перевалах, среди костров, был Босх или старый Брейгель, а тут уже Остаде[228]228
Адриан ван Остаде (ок. 1610–1685) – голландский живописец.
[Закрыть]. Однако зуб вырвали и клещи вернули.
Приходит китаец: «Кумашка Яшка». Что такое? Смеется, уж не согдийское ли наречие, или нет ли здесь яфетидов[229]229
Яфетиды – народы, говорящие на яфетических языках (от Иафет – сын Ноя).
[Закрыть]? Оказывается: «ящик для бумаг». Можете представить, как создаются комбинации наречий, а потом будут вспоминать известный анекдот: «Раз-мо-кропо-годилось»[230]230
«“Раз-мо-кропо-годилось” – “Рáзмо-кропó-гó-дилóс!” – “Нет, коллега, не так!” – “Размó-кропó-годи`-лóс!” – “Да это просто Ванька написал размокропогодилось!” Так давно шутили по поводу экспедиции Радлова по исследованию надписей на скалах и камнях Сибири…» (Н.К. Рерих «Неповторимое»).
[Закрыть]…
Самодельные комбинации всевозможных языков действительно представляют поучительное зрелище.
В результате мы видели людей, вообще не знающих ни одного языка. Немного калмыцкого, чуть-чуть тибетский, два-три слова русских, китайских и сартских. Когда же такой лингвист взволнован – он начинает говорить на всех пяти языках. Быстро и непонятно, но в его представлении очень убедительно. Так же он мало уверен и в своей национальности; с необычайной легкостью он оказывается и русским, и китайцем, и торгутом… Так себе – «кумашка яшка». Интернациональный язык.
2 мая
Ясное утро. Приходят ламы поздравлять с праздником. Говорят: «Христос воскрес». А ну-ка, христианские служители, придете ли вы поздравить буддистов с их памятными днями? Открываем сундук с буддийскими картинами – развешиваем их и вместе с ламами любуемся яркими красками и глубокими символами науки, собранными в этих изображениях. Только знание без всяких предрассудков открывает новые возможности. И вчерашнее «случайное» становится в линию движения эволюции. А сегодняшнее «важное» оказывается часто просто случайным пережитком.
Вчера на обеде кто-то говорил нам, что вряд ли скоро удастся уехать из Урумчи. Может ли это быть? Столько срочного, столько безотлагательного впереди, а здесь полное бездействие. Сидение на сундуках! Ожидание каждого дня. Ничего из Америки. Почему друзья не действуют там? Даже срок выезда М. и З. неизвестен. Впрочем, может быть, что-то опять на телеграфе или на почте пропало. Или телеграммы дойдут через полгода. Здесь и так бывает. Телеграмма от апреля дошла в октябре.
3 мая
Приехал из Кобдо Цампа-лама; караван свой в 30 верблюдов оставил в Гучене. Был он сам немедленно вызван к дуту, имел длинное совещание и был поселен в ямыне, что делается лишь для чинов не ниже даотая. Они ждут приезда двух чиновников из Кобдо. Два монгольских ламы по-прежнему остаются под арестом. Слухи, дошедшие до нас в Карашаре, подтверждаются. Сведение от Б.: получена телеграмма о проездной визе. Это значит, что около 15 мая можно будет тронуться.
Здесь уже не дождемся сведений из Синина о голоках. Надо теперь же хлопотать о подводах до Чугучака и надо пересмотреть багаж. Телеграмма от 2 апреля дошла лишь 2 мая. Между тем до Бахты (граница) телеграмма идет один день. Значит, около месяца телеграмма лежала с Чугучаке, задержанная китайцами. Пешком из Чугучака можно доставить весть куда быстрее. Лишь бы не было новых китайских преследований!
4 мая
Бедному богу воды все-таки отрубили руки и ноги за нерадивость. Не успели отрубить, а дождь и пошел. Неужели китайский бог нуждается в таких суровых воздействиях? Пошел дождь со снегом, и улицы Урумчи превратились в черное, липкое болото. Можно себе представить себе, что здесь было за две недели до нашего приезда. Недаром рассказывают, что здесь и ослы, и кони тонут. Ничего не стоило бы замостить базар, приказав каждому торговцу сделать мостовую против своей лавчонки. Но здесь «всемогущий» дуту не проявляет свою власть. «Магистр» наук легко мирится с бассейнами грязи. Другое дело, если ему нужно пристрелить заподозренного противника в спину. Рассказывают, что лет двадцать тому назад тибетец был почтен китайским императором необычно высоким титулом. Для передачи титула был устроен обед у местного амбаня. После церемонии и изысканного обеда за спиною гостя из-за занавесок выступил солдат и ударом сабли снес голову осчастливленному императорской лаской. Новые сведения!
Еще и еще раз можно оценить «почту» лам. Гораздо раньше государственной осведомленности, гораздо точнее приносят ламы самые лучшие вести. И каким огнем блеснут узкие глаза, если заметят незнание собеседника. И тогда уже не ждите правильных рассказов; тогда вас переведут в разряд незаслуживающих внимания; махнут пренебрежительно рукой и шепнут: «Пеллинг!».
Пришли Б., П., Я., С., А., П., К. и другие смотреть серию «Майтрейя». Какие хорошие люди все они.
5 мая
В Туркестане один мулла приказал за непосещение мечети вылить сорок ведер воды на темя «правоверного». После семнадцатого ведра неисправный «правоверный» умер. Однако, что же делать с такой логикой?
Все пошло как-то быстро. Уже нашлись возчики. Теперь надо выбрать путь. Предлагаются три комбинации. Одна – на Кульджу, оттуда мотором до Ташкента и прямым поездом на Восток. Вторая – Чугучак, Семипалатинск, Новосибирск. Третья – Тополевый Мыс, Зайсан, Иртыш, Семипалатинск, Новосибирск. Заманчива третья комбинация, где едем пароходом по Иртышу среди долистых и холмистых далей. Уж очень заманчиво. Но не помешают ли опять китайцы? Мнения делятся. Одни полагают, что очередная гадость будет проделана. Другие думают, что на этот раз китайцы устыдятся. Лично я не оптимистичен. Ведь и в Кашгаре уверяли, что больше наглостей не будет, но одна из главных наглостей была проделана в Карашаре, то есть после Кашгара.
Мы ходили с Б. за город по направлению к Богдо-Улу. Бесконечные дунганские кладбища. Ряды курганчиков. На вершине каждого всегда поставлен горшок, сосуд или черепки горшка – обряд древней курганной тризны. Несмотря на мусульманство, дунгане сохранили какие-то своеобразные черты. Китайская народная религия и шаманизм оставили свои следы. Приехал Фильхнер. Кажется, ему разрешены все съемки. Странно, почему Германии все можно?!
6 мая
Укладка. Уговоры с возчиками. Три тройки до Тополева Мыса за 660 лан.
7 мая
Утро у Фаня. Все притворно любезны. Будто бы обещал не препятствовать нам ехать через Тополевый Мыс по Зайсану. Многие новости про Цампу. Как и в Карашаре, слышали, что положение серьезное. Предлагают 10 000 000 лан, чтобы привлечь 30 монгольских хашунов на сторону дуту.
К вечеру пошли по холмам под городом с Б. Опять кладбище. Среди голого поля десяток крестов и два памятника. История одного из них трагична. Молодой человек, солдат Кутейников, приехал к отцу после гражданской войны. Родные и добрые друзья набросились на него, всячески поносили его и, наконец, связали и заперли в чулан, где он и повесился. И вот над ним стоит высокий памятник с большим черным крестом и со слезливыми текстами.
Сегодня прямо знойный день, точно в июле. Снег на Богдо-Уле значительно сошел. Через восемь дней опять в далекий путь. Яковлева говорит: доедете до большого города и будете скучать. Именно так.
8 мая
Слухи ползут: сининский амбань бежал с 20 тысячами войска под давлением тангутов. Неужели уже голоки подошли? Ведь это начало чего-то длительного.
Давно было известно, что католические клирики пользуются оккультными силами. Об этом сообщено много раз в литературе, но, конечно, сами ксендзы упорно скрывают такие способы воздействия. Здешний католический миссионер очень откровенен в этом отношении. Он прямо и без особого повода рассказывает Е.И., как он может «производить чудеса», то есть пользоваться спиритизмом и магнетизмом. Спешность нашего отъезда мешает, а то патер, наверное, продемонстрировал бы что-либо поучительное.
Как странно подумать, что здесь и фетишизм, и примитивный спиритизм, и суеверие, и крик муллы, и имя Конфуция – все спутано в нерасчленимый комок.
Скоро наш геше[231]231
Геше – ученый монах.
[Закрыть] уйдет в свои горы. Сегодня он рассказал, что настоятель медицинской школы в Лхасе говорил ему об «азарах», как они называют Махатм, живущих в горах и применяющих свое глубокое знание на пользу человечества. Слово «азара» еще нам не встречалось. Это не санскрит. Но как трудно заставить геше рассказать такие подробности! Скоро уйдет он. Скажет таин-ламе все им упущенное. Страх плохой советник.
9 мая
Опять жара, несвойственная для начала мая. Кто говорит, что это к дождю, кто «успокаивает», что вообще уже началась жара. Китайцы своими проволочками точно преследуют Е.И. Так все сложно, так много вопросов и необыкновенных условий. Надо ускорять отъезд.
Настоятель медицинской школы говорил нашему геше, что он сам встречал одного такого азара в горах Сиккима. Трудно узнать больше того, что там был маленький домик и что азара был очень высокого роста. Потом азара удалился с этого места. Такие же самые вести ползут по всей Азии.
Ездили за город. Куковала кукушка. Летали удоды и звенели цикады. К вечеру – гром. Читала Е.И. записки по основам буддизма. Как красиво выходит, когда шелуха позднейших наносов слетает, когда труд и знание занимают должное место.
10 мая
Солдаты перестали учиться. Праздник. Говорят, потому, что сининский амбань разбит. В последней пекинской газете сообщается, что Ганьсу и Синьцзян оставлены в сфере влияния народной армии. Для Синьцзяна это знаменательно.
Вдруг все перевернулось так, что необходимо ехать как можно скорее.
Живет до сих пор сага о Гессер-хане: «Гессер-богдохану посылается семь голов, отрубленных у семи черных кузнецов, а он эти семь голов варит в семи медных котлах. Делает из них чаши, оправляет эти чаши серебром. И так из семи голов вышло семь чаш, которые Гессер-хан наполнил крепким вином. После этого он поднялся к мудрой Манзал-Гормо[232]232
Манзал-Гормо – мать всех добрых богов в бурятской мифологии.
[Закрыть]и отдал ей эти чаши и угостил ее. Но она взяла эти семь чаш из семи голов черных кузнецов и бросила их в небо. И образовали семь чаш созвездие Долон-Обогод (Большую Медведицу) и сторожит оно сроки».
Как замечательно влиты символы в эти неясные и как бы лишенные значения слова, связывающие Гессер-хана с семизначным созвездием Севера. Монгольская «габала»[233]233
Габала – ритуальный сосуд, изготовленный из верхней части человеческого черепа.
[Закрыть] и особенные чаши бутанских храмов напоминают о тех же устремлениях и надеждах. Твердится указание из Трипитаки[234]234
Трипитака – буддийский канон (Типитака – на пали), состоит из трех разделов.
[Закрыть], что «Будда указал, что чаша его в срок новых достижений мира станет предметом искания, но лишь чистые носители общины могут найти ее». Так, так!
«Рибхвасы[235]235
Рибхвасы – космические духи.
[Закрыть] мчатся к Савитри – Солнцу за Сомой»[236]236
Сома – священный напиток; также бог Луны, владыка этого напитка.
[Закрыть], согласно мудрости Ригведы. На блюде джиль-кор[237]237
Джиль-кор (тиб.), мандала – символическое изображение Вселенной в форме круга из кованого золота, серебра или меди либо рисованное.
[Закрыть] вычеканена в середине гора Сумеру, а по сторонам ее четыре страны света в виде больших островов вокруг. Как бы точка на одинаковом расстоянии от четырех океанов…
Лама провозглашает: «Да будет жизнь тверда, как адамант; победоносна, как знамя учителя; сильна, как орел, и да длится вечно!»
11 мая
Приняли приглашение на завтрак у Фельдмана. Там же Фильхнер и католик-миссионер. Сильный и работоспособный, в кожаной куртке, загорелый Фильхнер полон энергии. Задание его любопытно. Он объединяет магнетичесакие исследования между Ташкентом и Средним Китаем. Измерения были сделаны в России, а Институт Карнеги, с большими затратами, произвел эти работы в Китае. А теперь Фильхнер объединяет эти две области исследований, как он сам сказал.
Вспомнили его происшествия с голоками. Все-таки хвалит он их. И любит Азию. Уже навсегда привлечен очарованием азиатских просторов. Об истинном маршруте своем утаил.
Примечателен разговор с миссионером. Толкует о новом понимании буддизма, говорит о настоящем значении понятия нирваны. Говорит о желательности немедленного сопоставления буддизма и католицизма. [Упоминает о своем знании оккультных чудес.] Знает литературу. Очень примечательно.
А холод ползет от Богдо-Ула, и ветер захолодел. Делаем всякие попытки ускорить выдачу китайских паспортов. Вечером Фильхнер просил консула сообщить германскому послу о препятствиях, чинимых ему Фанем. Обычная техника.
12 мая
На столе у консула лежит прошение, подписанное отпечатком пальца. Киргиз-бедняк жалуется: три года назад около Манаса он с дочерью, девяти лет, ночевал у дунганина. За ночлег дунганин запросит дочь киргиза. Тот отказал. Дунганин избил его, выгнал, а девочку оставил себе и держит ее уже три года.
Обычное здесь явление умыкания и продажи детей с целью работы, а чаще с целью разврата. Зачем созывать лицемерные конференции о невольниках Африки, когда в серединной Азии и повсюду в Китае продажа людей является самым обычным явлением. Все деловые учреждения края знают этот институт рабства, и никто не требует его прекращения. Где же протесты и требования?
Получили приглашение от генерал-губернатора завтра на завтрак. Все те же люди: Фань, Фильхнер, миссионер, Кавальери…
На базаре возник слух о походе на Кобдо, и последнее посещение генерал-губернатором консула связывается с этим слухом. В Шарсюмэ спешно выехал даотай, алтайский командующий местными войсками. Это обстоятельство еще более усиливает слухи о возможных военных действиях.
Ясный, свежий день. Вот бы уже ехать! Но уехать до субботы не удастся.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.