Текст книги "Регент"

Глава шестнадцатая

Ночь у графа Толстого получилась длинной. Он пил чай (хотя сейчас скорее ему бы потребовалась водка, но спиртного в такие часы лучше избегать) и думал.

Ему было понятно, что заговорщики пошли ва-банк, а это означало лишь одно – подготовка к выступлению практически завершена: не сегодня, так завтра среди военных начнется мятеж. И ему действительно придется в самое ближайшее время определиться, на чьей он стороне.

Он размышлял, и цепочка последних событий становилась все более и более ясной.

Теперь его не удивляло странное, на первый взгляд, убийство хакера Медведя. Парню пустили пулю в голову не раньше и не позже, а именно в самый подходящий момент. Логичнее было бы убить хакера до встречи с министром имперской безопасности, но нет!.. Его определенно вычислили, но предоставили возможность сообщить графу Толстому, откуда явилась на свет анонимка. И только потом, после встречи, отправили к праотцам. Им требовалось, чтобы главный мибовец империи непременно получил это известие. Чтобы затеял расследование и вышел на заговорщиков в самом серьезном плане, собственноручно добыв информацию. Такой информации всегда больше веры…

И понятно теперь, с какой целью убили Медведя. Ему, графу Толстому, сделали намек, предупредили его. Он, правда, и в тот момент воспринял убийство как предупреждение. Только не знал, кто его совершил, друзья или враги. Теперь абсолютно ясно! Но, в свете разговора с Охлябининым, только от самого Василия Илларионовича сейчас зависит, друзья это будут или враги. В зависимости от того, чью сторону он примет.

Он заварил себе очередной стакан чая и принялся неторопливо прихлебывать.

Собственно, выбора-то почти и нет.

Убийством Медведя на это и намекали. Может статься, стоит покинуть сейчас здание министерства, и у него в черепе тоже перемешают мозг. Можно и не выходить. Можно просто связаться с дворцом, поднять императора из теплой постели и доложить о сложившейся ситуации. Назвать имена заговорщиков, которые ему сообщил Охлябинин. И тут же последует приказ начать аресты.

Первым, естественно, нужно будет арестовать Охлябинина. У того наверняка стоит блок, но это дело поправимое. Есть специалисты прямо тут, на Новом Петербурге. Сломать заместителю косточки, сделать инъекцию суперпентотала – расколется, голубчик, как пустой орех. Нет, как полный орех… Многое у него содержится в мозгах, очень многое. Императору на всю оставшуюся жизнь хватит рассчитываться с министром имперской безопасности за собственное спасение, по гроб жизни Владислав станет ему обязан. Вот только не любят господа императоры быть обязанными. Тому в истории много случаев. Благодарности, ордена… А потом неизбежная опала… Владислав-то точно не любит быть обязанным.

Эх, черт, где были мои глаза? Как я мог просмотреть у себя под носом предателя?

И за это тоже спросят, как только закончатся благодарности и ордена и начнется опала! Бесконечная, безнадежная, неотвратимая опала… За все приходится рассчитываться, в том числе и за собственную слепоту. Такова административная работа, такова судьба политика – будь ты хоть император, хоть министр имперской безопасности…

Он встал и вышел из кабинета.

Охлябинин сидел за своим столом, изучал видеопласт компа.

– Что домой не уходишь, Иван Мстиславович?

Заместитель мягко улыбнулся:

– Мой дом сегодня здесь, Василий Илларионович! Грядут важные события.

Да, события… Тайно из здания министерства не исчезнешь – граф Охлябинин тут же поднимет на ноги своих.

Да, собственно, их и поднимать не надо. Наверняка возле здания министерства есть их люди. А скорее всего, и в самом здании. Иначе бы заместитель не был так спокоен! Все у них предусмотрено…

Министр вернулся в кабинет, открыл сейф, вынул лучевик «игла», стиснул пальцами рукоятку, глянул на счетчик зарядов. Аккумулятор был разряжен всего на пятьдесят процентов, хватит, чтобы угробить не один десяток человек. Сначала заместителя, потом тех, кто попытается задержать, ибо наверняка его без приказа Охлябинина из здания не выпустят.

Ну предположим, прорвется он к флаеру, сумеет взлететь… Тут-то его и накроют! Авария транспортного средства, ваше императорское величество, погиб в результате несчастного случая, открыто уголовное дело, виновные в происшествии будут примерно наказаны… А потом, если заговорщики одержат верх, семья графа Василия Илларионовича Толстого станет семьей врага, предателя. Со всеми вытекающими отсюда последствиями…

Интересно, кто он, этот неожиданный наследник, вокруг которого сгруппировались противники существующего режима?

Министр погладил ребристую рукоятку «иглы».

Эх ты, личное оружие, мать твою за котловину! Личное оружие политического деятеля – не лучевик, а его мозги, его изворотливость, его интуиция, его нюх…

Он спрятал «иглу» в сейф и снова вышел из кабинета.

– А скажи мне, Иван… Кто он?

Заместитель оторвался от виртклавы:

– Вы о чем?

– О претенденте на трон.

Охлябинин подумал. И сказал:

– Внебрачный сын Владислава.

Толстой снова вернулся в кабинет.

Внебрачный сын – это серьезно! Это очень серьезно! Это прямое родство с императором. Стоит сделать генетическую экспертизу, и все доказательства родства налицо! Собственно говоря, она наверняка уже давно сделана, иначе бы все это дело и не затевалось! Такие бучи на пустом месте не устраивают!

Что ж, значит, у заговорщиков есть немалые шансы на победу.

Он промучился еще полночи, а потом вызвал из пола койку, заказал в синтезаторе постельное белье и улегся спасть.

Спал очень спокойно, без снов. А когда проснулся, знал, что должен сделать.

Глава семнадцатая

Министр внутренних дел Росской империи граф Михаил Пантелеймонович Кушелев-Безбородко не только получил от государя-императора срочное и архисекретное задание, но и узнал от хороших людей во дворцовом аппарате, что чуть ранее у Владислава Второго побывал граф Василий Илларионович Толстой.

Какова причина его прихода к императору, «хорошие люди», к сожалению, знать не могли, но если Толстой был именно вызван к государю, а не напросился на аудиенцию, то с большой вероятностью можно предполагать следующее: министр имперской безопасности получил от Владислава то же самое задание, что и глава министерства внутренних дел.

Похоже, государь решил устроить между двумя силовыми министерствами (вернее, между двумя их руководителями) соревнование: кто быстрее и точнее раздобудет необходимую императору информацию.

А это, в случае проигрыша, попахивало весьма крупными неприятностями.

Поэтому, вернувшись в родной кабинет, граф Кушелев-Безбородко велел немедленно установить негласное наблюдение за министром имперской безопасности.

А потом принялся раздумывать, как можно выполнить высочайшее задание.

Конечно, специалисты, способные отыскать анонимного адресанта, приславшего государю письмо, в министерстве внутренних дел имелись; вопрос был лишь в том, стоит ли привлекать их к выполнению задания. Кто знает, куда, в какие слои росского общества приведет след? Какую волну поднимет расследование? Сейчас, после смерти цесаревича Константина, когда все более явной становилась неспособность государыни забеременеть вторым сыном, надо быть крайне осторожным во всем, что касается наследных дел. К тому же государь не случайно дал своим министрам задание не официальным порядком, а едва ли не в частной беседе, в обход главы кабинета князя Путятина, премьер-министра правительства Росской империи. Возможно, письмо специально было послано императору с целью вызвать репрессии и последующее недовольство высочайшей властью со стороны дворянства.

О том, что в среде росской элиты зреет заговор, направленный против политики императора, склонного ориентироваться на Великий Мерканский Орден, не слышал разве что глухой.

Графу Кушелеву-Безбородко были даже известны имена некоторых подозреваемых в заговорщичестве, да только улик против них пока не находилось. К тому же подобный заговор в первую очередь – дело министерства имперской безопасности… А МИБ, похоже, в этом направлении не мычит и не телится! И конечно, вставить фитиль графу Толстому и его конторе было бы очень неплохо. Особенно в глазах его величества!..

Но вести себя следует очень осторожно. Наследники древней конторы глубокого бурения не лаптем щи хлебают. У них в пользовании такие буровые установки, что вмиг расковыряют – до самой задницы… Да и граф Толстой не за красивые глазки сидит столько лет в привычном кресле, он зубы съел в своем деле, ухо с ним надо держать очень востру…

А то костей не соберешь!

Для начала Кушелев-Безбородко вызвал к себе своего заместителя, графа Бестужева-Рюмина, и велел ему подыскать надежного хакера из тех, кого министерство держит на крючке за какие-либо провинности и кем в случае чего можно безболезненно пожертвовать.

Однако, прежде чем Бестужев-Рюмин выполнил поручение начальника, поступила информация о том, что главный мибовец встретился в столичном пригороде с неким типом, который при проверке оказался хакером, висящим на крючке имперской безопасности.

Министр тут же аннулировал свой приказ и велел приставить хвоста, помимо Толстого, еще и к работающему на последнего хакеру. Никакой оперативной проработки хакеру не устраивали. Во-первых, чтобы не вспугнуть его. А во-вторых, чтобы не забеспокоился главный мибовец.

На следующий день, когда хакер снова отправился в столичный пригород Кузницу, ему по дороге прицепили на одежду жучка. И с легкостью необыкновенной узнали, что письмо императору послали из недр штаба «росомах».

Это был номер!

Впрочем, если учесть, что в числе подозреваемых в заговоре находился полковник Засекин-Сонцев, глава секретной службы «росомах», удивляться было нечему. Вот только за каким дьяволом «росомахам» потребовалось доносить императору, что у того имеется незаконнорожденный наследник? Что это? Дезинформация в некоей намечаемой заговорщиками игре? Или правда, которую сообщает патриотически настроенный сторонник императора?

Однако пока никаких фактов не имелось, одни домыслы. И надо было работать дальше. Тем более что сразу после встречи с Толстым хакера уничтожили неизвестные лица. Либо сами мибовцы. Вот только непонятно совсем – с какой целью? Либо некая третья сторона (если за вторую считать родное МВД). И тоже непонятно – зачем?

Глава восемнадцатая

Дед тянуть с обещанным не стал.

Блок Осетру поставили уже на следующий день. Для этого не потребовалось улетать с Дивноморья. И даже покидать «Ласточкино гнездо» не пришлось.

К Осетру пожаловал незнакомый тип в штатском и от имени полковника Засекина-Сонцева попросил майора Долгих отправиться в номер одиннадцать тридцать девять на внеочередной медицинский осмотр.

Осетр сразу понял, что ему предстоит. И заволновался.

Ему почему-то показалось, что предстоящее нанесет ущерб его обретенным способностям. Впрочем, «росомашьей» тревогой это чувство не было…

Поднялись на одиннадцатый этаж. Остановились перед дверью в самый обычный номер.

– Входите, майор! Вас ждут.

Внутри номер также оказался самым обычным – ни какой-либо аппаратуры, по виду напоминавшей медицинскую, ни лишних людей. Только один-единственный тип в штатском. Он, если судить по внешности, мог оказаться кем угодно – от гостиничного уборщика до прикидывающегося шпаком военного. На столе стоял самый обычный комп, за ним и расположился хозяин номера.

Никакой угрозы не было – «росомашье» чувство по-прежнему молчало.

– Майор Долгих для прохождения внеочередного медицинского осмотра прибыл! – доложил Осетр.

Хозяин оторвал взгляд от видеопласта:

– Присаживайтесь, пожалуйста, майор! Нас с вами ждет небольшая, но весьма важная процедура.

Осетр угнездился на стоящем возле стола стуле.

После чего прослушал небольшую лекцию, объяснившую майору Долгих, что ментальный блок ставится в интересах безопасности собственной его, майора, персоны; что процесс постановки блока совершенно безвреден; что действие блока продолжается в течение нескольких лет, но в принципе его можно аннулировать, однако в данном конкретном случае будет поставлен блок, который может снять, опять же в принципе, только тот, кто его поставил.

– А если попробует кто-то другой? – спросил Осетр.

Хозяин номера развел руками:

– Такая процедура может закончиться летальным исходом. Разве вам об этом неизвестно?

– Да нет, что вы? – сказал Осетр. – Известно, конечно. – И добавил с улыбкой: – Еще как известно!

И тут же спросил себя, за каким дьяволом он произнес последние слова. Да еще с улыбкой!

Внимательнее надо быть, «росомаха», сдержаннее! Даже со своими! А вернее – в первую очередь со своими! Ибо с чужими-то сдержанность ради тебя родилась, автоматом проявляется…

Хозяин кабинета вдруг вскочил:

– Господин полковник…

– Сидите!

Осетр оглянулся.

В номер вошел Дед.

Осетр тоже вскочил:

– Господин полковник…

– Сидите! – повторил Дед. – Готовы, капитан?

– Так точно! – снова вскочил хозяин номера. – Практически все готово!

– А не практически?

– Через две минуты. – Капитан скрылся в спальне.

Дед устроился на стоящем у стены диване:

– Присядь-ка рядом со мной, сынок!

Осетр перебрался к полковнику и вопросительно посмотрел на него:

– Слушаю вас, Всеволод Андреевич!

– Магеллановы Облака – достойные спутники нашей Галактики, – сказал Дед.

Это было настольно неожиданно, что Осетр чуть не прокололся.

Однако условный рефлекс сработал, и потому заминка оказалась слишком короткой, чтобы Железный Полковник обратил на нее внимание. Чуть приоткрылся рот, выражение глаз стало более мягким.

Внушай – не хочу!..

– Слушай меня, майор, внимательно, – сказал полковник Засекин-Сонцев. – Тебе только что поставили ментальный блок.

Осетр и глазом не моргнул, продолжая изображать сверхъестественную послушность.

– Сейчас ты пойдешь в соседнюю комнату и приляжешь там на койку. Ровно через минуту после этого ты очнешься и будешь считать, что ментальный блок тебе поставили именно сегодня. И не будешь помнить моего присутствия здесь.

Полковник встал с дивана.

Осетр последовал его примеру. Затем отправился в спальню.

Койка стояла возле стены напротив окна. Она была застелена простынею из сибелпласта, используемого для изготовления медицинского белья. Подушка отсутствовала. В изголовье стоял шлем, смахивающий на персональный тактический прибор.

Хозяин номера молча смотрел на Осетра.

Тот, также не открывая рта, проследовал к койке и улегся на нее. Капитан взял шлем в руки. Осетр ждал, что шлем напялят ему на голову, однако хозяин номера вертел его в руках, не проявляя ни малейшего желания проделать необходимую, по мнению Осетра, процедуру.

Когда хронометр в мозгу блокируемого отщелкал шестьдесят секунд, Осетр шевельнулся, потянулся и встал.

Необычное зрение по-прежнему действовало – он прекрасно «видел» туманную фигуру с черной полоской блока.

А значит, ничего не случилось – способности были с ним.

– Вы свободны, господин майор! – сказал капитан, продолжая вертеть в руках шлем. Словно только что снял его с головы…

– Благодарю! – Осетр протянул к туманной фигуре «руку» и ущучил черного «жука». – У меня стоит ментальный блок?

– Не знаю, – сказал капитан.

«Ого!» – подумал Осетр.

– Вы – кодировщик?

– Никак нет!

– Врач?

– Никак нет!

– А кто вы?

– Оперативный работник секретного отдела РОСОГБАК.

«Ого и еще раз ого!» – подумал Осетр.

– Что вы сейчас делали?

– Выполнял приказ полковника Засекина-Сонцева.

– В чем он заключался?

– Сымитировать постановку майору Долгих ментального блока.

«Даже так?» – подумал Осетр.

– Вы провели имитацию. А теперь забудьте обо всем, что здесь происходило после того, как я встал с койки.

Осетр выпустил из туманной руки «жука»:

– Спасибо, капитан!

И сопровождаемый оперативником вышел из спальни.

Деда в номере уже и след простыл.

Ну конечно, его же тут не было и быть не могло.

Осетр распрощался с капитаном и вывалился из номера.

И только тут до него по-настоящему дошло, что, кажется, полковник Засекин-Сонцев продолжает играть с ним в какие-то непонятные игры.

Глава девятнадцатая

Осетр лежал на койке у себя в номере и размышлял.

Пока ему представлялось ясным одно: процедура, проведенная Дедом в номере на одиннадцатом этаже, постановкой ментального блока не являлась.

Это было всего-навсего внушением, с помощью которого объекту ставилась задача – поверить в то, что ему блок поставили. В конкретном месте в конкретную минуту.

Но это же отъявленная ложь! Какой тут ментальный блок, болт вам ржавый в котловину!

И сразу возникает вопрос: зачем это внушение потребовалось Деду? Именно Деду, ибо он сделал безымянного капитана-статиста липовым кодировщиком…

Надо думать, цель одна – дабы Остромир Приданников, очнувшись, посчитал, что у него теперь имеется ментальный блок. И не боялся попасть в руки противника.

Интересное объяснение, дьявол меня забери! То есть на самом деле блока у кандидата в императоры нет, а он должен считать, что мозги у него заблокированы… А с какой целью? Чтобы не боялся? Но ведь и так ясно, что он не боится. То есть не боится за себя, поскольку воспитан «росомахой» и возможности имеет «росомашьи»… А за близких людей очень даже боится. И если уменьшать его страх, то речь должна идти именно об опасениях за судьбу близких. А этим в произведенной операции и не пахло. Вот если бы Железный Полковник заявил: «Сынок, с сего момента ты больше не беспокоишься за судьбу Татьяны Чернятинской!»… Но подобное, наверное, неподвластно никакому внушению. Слишком уж глубоко сидят эти чувства в душе; их, скорее всего, можно выковырять только вместе с самим сердцем.

Но тогда зачем же Дед применил «Магеллановы Облака»?

Погоди-ка, друг ситный… А с чего ты взял, что у тебя нет блока? Да если бы его не было, то заговорщики бы с тебя пылинки сдували – лишь бы исключить всякую возможность твоего попадания в руки противника. А этого нет и в помине. Да, тебя, конечно, прячут, но точно так же прятали бы любого своего товарища, которому грозит опасность. Тем более что опасность-то смертельная в любом случае – как только схваченного начнут допрашивать, тут ему и конец.

Нет, друг Осетр, блок у тебя должен присутствовать. И весь этот спектакль на одиннадцатом этаже был разыгран с одной-единственной целью – чтобы ты, пожелав заиметь ментальный блок, не сообразил, что блок сей у тебя есть и что заложен он в твои мозги давным-давно, намного раньше, но никто не поставил тебя об этом в известность. И будь ты обычным человеком, ты бы и не догадался, что сегодня с тобой разыграли весьма неглупый спектакль.

И тут перед нами встает новый вопрос: а когда же именно был поставлен этот блок? Еще в школе «росомах»? Вряд ли. Нет смысла. Кадет Приданников в ту пору ничего не знал ни о своем происхождении, ни о своем предназначении.

Значит, это осуществлялось позже. К примеру, здесь, на Дивноморье… Хотя нет! Нет, не на Дивноморье, а скорее всего на Крестах, при прохождении «суворовской купели». За то время, что кадет Приданников провалялся без памяти (сначала в домике с кошками и собачками, а потом в лазарете) можно было не только ментальный блок, можно было сто клизм поставить.

Да, если на Крестах, то все срастается. Весьма правдоподобная гипотеза. В одно время и на внушаемость постарались закодировать, и ментальным блоком обеспечили. Грамотно подготовленная и проведенная операция!

Именно так бы Железный Полковник и поступил. У него не случается ничего непредусмотренного, и постановку блока он должен был предусмотреть еще в тот момент! И никак иначе!..

Так, ну хорошо… А почему Всеволод Андреевич не рассказали новоиспеченному лейтенанту Приданникову о блоке? А потому! Они вообще до сегодняшнего дня о блоках не говорили. Считалось, наверное, что все заинтересованные лица об этом знают, а кто не знает, тот догадывается, а кто не догадывается, так тому и знать ничего не надо. Не того полета птица… Впрочем, это не про кандидата в императоры – он «росомаха», он если и не знает, то наверняка догадывается.

Умная тактика, разработанная умными людьми… Но что-то она мне не слишком нравится.

То есть, понятное дело, мы не сегодня родились, работа в спецслужбах всегда была связана с возможной угрозой со стороны собственной конторы. Но это оправдано, когда необходимо, когда есть объяснение, обусловленное встречной угрозой конторе со стороны сотрудника. А вот почему сотруднику Приданникову (хотя он, конечно, не совсем сотрудник) не говорят о блоке, который ему своевременно поставили?

Нет объяснения!

И тут ему пришла еще одна, совершенно неожиданная мысль.

«Дьявол меня возьми! – подумал он. – А может, все еще сложнее? А может, на Крестах мне не только блок ставили и не только внушаемость увеличивали? Может, мне вообще липовые воспоминания в память вкладывали? Ведь я могу быть уверен только в том, что происходило со мной после недавнего возвращения с Крестов. А все, что случилось до, вполне могло и не происходить никогда. И не прятался я в разведшколе, и не бывал на Кустанае, и не спасал Яну от пиратов… А может, и вообще в Яну не влюблялся, и не летели мы с нею и с няней Аней на Дивноморье, и она вообще меня знать не знает…»

Эта мысль его просто потрясла.

Ибо если продолжать логическую цепочку дальше, то следовало начинать сомневаться во всем, что он помнил. А значит, и он мог вполне оказаться не он. И вообще у Владислава Второго не было никакого незаконнорожденного ребенка, и не приказывал император убить мать Осетра…

«Стой! – сказал себе Осетр. – Остановись! Так можно дойти до полного сумасшествия! Зачем стоило городить такой обман? Что это могло бы дать Железному Полковнику?»

Ответа на эти вопросы у него не имелось. И иметься не могло. Удивительным был даже тот факт, что такие вопросы возникли. Ибо если не верить Деду, то кому тогда вообще можно верить?…

Осетр вскочил с койки.

А вот сейчас сходим к Всеволоду Андреевичу, опутаем его «Магеллановыми Облаками» и вытянем всю правду-матку! Никуда он, голубчик, не денется! Пусть расскажет, где во всей этой истории правда, а где ложь!

И Осетр кинулся прочь из номера.