Текст книги "Смерть Земли"

Сосны мерно раскачивались, источая запах хвои. Они то успокаивались, то вновь начинали раскачиваться, словно сказочные великаны, каждый раз реагируя тем самым на дуновение ветра.

– Это кто же из них? Тот, которого нашли после аварии в болоте или сумасшедший, который решил потягаться с вулканом? – мужчина засмеялся. – Как только научитесь быстро и без дефектов оживлять, я тоже сделаю какой-нибудь из этих трюков. А представляете, как это будет выглядеть для предвыборной кампании, а?

Собеседник доктора, мечтательно, посмотрел на небо.

– Вы всё-таки решили баллотироваться на пост президента? – чтобы прервать недолгую паузу, спросил доктор.

– Всё это формальность, мой милый Джонс, все это формальность. – Откровение мужчины прервал слуга, который сообщил, что пришел персональный тренер по йоге. – Хорошо, сейчас иду, – ответил собеседник, – о чем это я? Ах да. Всё это формальность, наша семья владеет своим бизнесом, другая своим, мы ещё в университете были в одной организации, а теперь все силы вкладываем в экономическую мощь и в эти разработки по омоложению. В наших руках – экономика, проще говоря – деньги. Думаете, парламенты, сенаты, синоды и прочее играют какую-то роль? Далеко ли они пойдут, если их лишить их вкладов в банках, топлива, еды, да того же омоложения? В лучших борделях, которыми владеют наши компаньоны, отдыхают и президенты, и генсеки, и кардиналы – все. Считайте, милый доктор, что пост президента для меня – просто развлечение, так, потешить собственное самолюбие. И еще, – встав, он наклонился над доктором. – Я очень откровенен с вами, очень, может даже чересчур. Это не просто так. – Затем, изменив тон, он выпрямился, сказав напоследок: – Простите, сейчас у меня занятия йогой. Йога – прекрасное средство, чтобы сохранить молодость и здоровье. Ведь так, доктор?

Джонс еще немного посидел под раскачивающимися соснами, источающими прекрасный аромат. Он все прекрасно понимал. Понимал, что бросить просто так все и уйти не сможет, он на крючке такой вот откровенности.

– Чёрт бы побрал его откровенность! – Иногда он начинал завидовать тому второму реконструированному, который сгорел над вулканом. – Может, тоже вот так вот полететь с ним и… м-да, – внезапно он вспомнил, что каждую неделю они проходят тщательный медицинский психологический осмотр и за мысли о самоубийстве ему грозит лечение. – А ведь всё это создавал я, – сказал, вздохнув, доктор.

– Что будем делать с этим чокнутым? Вчера он флиртовал с нашей медсестрой! – негодуя, обратилась к доктору брюнетка.

– Если не ошибаюсь, вчера второй реконструированный, напившись, пытался изнасиловать Элизабет, нашего психолога, а потом разнес всю посуду в палате, – безразлично ответил доктор, – что вам дался этот парашютист или пилот? Может, он вам нравится? – Глаза доктора смотрели куда-то в пустоту.

– Он ВАМ нравится! – сказала брюнетка. – Я это давно заметила, Джонс!

– Ну и что? – Джонс почувствовал уверенность в своих словах. – А вы знаете, как его звали при жизни?

– Мне безразлично, как его звали, я знаю одно – это неудачная реконструкция!

– Сейчас это не имеет значения, но раньше вы бы были, как это, соотечественниками, – так же безразлично, продолжал доктор, – этот парень из Восточной Европы.

– Ну и что?

– А может, вы его очень дальняя родственница! – доктор засмеялся.

– Вы не в себе? – девушка явно была удивлена и разгневана.

– Простите, Маргарет, я просто устал, у меня была сложная встреча с заказчиком, – Джонс понял, что такое поведение выглядит, по меньшей мере, вызывающе, а то и странно в подобном мире.

– Я понимаю… – девушка старалась говорить мягче.

– Готовьте первого для «пластики», – сказал доктор. – Этого, как его? Алкоголика.

– А что делать с парашютистом?

– Ну, мы же не можем его просто так убить? – Джонс сказал это с явным раздражением. – И кстати, Маргарет, вы были красивы и до изменений.

Доктор ушел, так и оставив Маргарет стоять в оцепенении. Единственная мысль проскользнула в ее голове, мысль о том, что коллега обезумел. Несмотря на его молодое и красивое тело, ей он показался сгорбившимся стариком, уставшим от всего, что его окружало.

Ночью мне приснились мои крылья. Как жаль, что они сгорели тогда. Я понимаю, что такая привязанность к бренной вещи чревата постоянным страданием от одной мысли, что ты больше не владеешь ею. Но меня расстраивало не то, что исчезли сами крылья, деньги, которые были потрачены на их изготовление, а то, что я сижу здесь, словно какой-то пленник, никто не выпускает меня, никто не считается с моим мнением. Я понимаю, что среди всей этой тишины уже было принято решение избавиться от меня, пусть даже его не озвучили. Второго, скорее всего, омолодят, потом «выпустят» в свет, а свои дни он закончит так же, как закончил много столетий назад. Вот интересно, потом его станут оживлять вновь? Да, станут. Такие люди интересны всем и всегда, власть любит тех, кто прозрачен, кто просто хочет сытно поесть, красиво пожить. Тех, кто слишком много думает, не любят нигде, из такого лучше сделать героя или пророка, но посмертно, перед этим как-нибудь красиво убив.

– Эй, реконструированный номер два! – мои пространные философствования прервала брюнетка.

– Меня зовут Кузнецов Игорь Павлович, а не номер там какой-то, тем более не второй.

– Какие мы обидчивые, – она засмеялась. – Ты вспомнил свое имя? Не хочешь развлечься, тебе, наверное, скучно торчать здесь целыми днями?

– Если только с тобой, Маргарита, – я язвительно улыбнулся.

Это ранило самолюбие девушки окончательно, но она скрыла свой гнев, ради цели, какой-то очень важной, но это не омоложение. Мало того, если она столь обходительна со мной, значит, все дело в ином… Она хочет меня убить. Да, да, будем изъясняться просто и лаконично, просто убить.

– Мы сделали для тебя новые крылья, – она лукаво обратилась ко мне, – ой, простите, для вас, как там вас по имени?

– Спасибо, – я не сделал ни малейшей гримасы раздражения.

Что же в них не так? На вид, вполне сносно. Может, я и разобьюсь насмерть, но полетать успею.

– Можно вас чмокнуть в знак благодарности? – я решил добить стервозную девицу, но, видимо, такого слова в их времени не знали. – Поцеловать?

– Потом, как вернетесь, – ответила она.

– А я думал, мы уже перешли на «ты», – улыбаясь, сказал я, попутно надевая шлем.

Эта конструкция была явно совершенней той, на которой летал я. И парашют предусмотрели, как мило с их стороны.

Внизу была земля, которая казалась еле видимой лентой среди квадратов-небоскребов. Лифт нас поднимал все выше и выше. Оказалось, что он был связан с какой-то вышкой, которая позволяла ему подниматься на много километров над землей. Если предметы потеряли объём, то мы, как минимум, метров на пятьсот поднялись. Все были отвлечены зрелищем заката, и, пользуясь этим, я старательно осмотрел свое снаряжение и увидел небольшую записку, запрятанную в одной из дымовых шашек.

«Эти шашки не дымовые, они разорвут вас на части». – Слова в записке были лаконичны и подпись: «Доброжелатель».

Я спрятал записку обратно. Кто же это мог быть, этот загадочный доброжелатель? Доктор? Если бы он знал, то не допустил бы всего этого?.. Эта стерва – брюнетка? Тоже нет. Охранники? Они ждут не дождутся, когда я превращусь в фейерверк. А может… Точно! Там со мной беседовал психолог, как я понял, он единственный, кто считал, что мое поведение естественно и правильно, кажется, его уволили потом.

Я на высоте семисот метров, как показывает высотометр, а значит, можно прыгать. А главное, какой вид, закат над морем и побережьем, которое граничит с городом! Даже если не удастся снять шашки, я увижу, как море медленно растворяет в себе закат, а солнце, словно не желая расстаться с ушедшим днем, все хватается своими алыми лучами за уже темнеющее небо. Думаю, что пора прыгать, сделав это неожиданно, чтобы хоть в чем-то расстроить их планы.

– Эй, ребята! – я окликнул моих попутчиков в небо.

Внутри начал хозяйничать холод волнения, который будоражил и радовал меня.

Охранники и брюнетка обернулись. В этот момент меня начали одолевать два соблазна, один старался взять верх над другим. Я слышал, как брюнетка уже состряпала донос на доктора, того ждет психушка – это однозначно. Может, схватить её и прыгнуть вместе? Второе желание было куда миролюбивей: ущипнуть ее и прыгнуть, тем самым задев ее самолюбие, но, правда, ненадолго. Тогда доктору конец, а я был уверен, что он сделает все, чтобы весь эксперимент пошел прахом, в том числе с этой мразью, которого они называют реконструированный номер один.

– Чего тебе? – спросил один из охранников.

– Никто не хочет прыгнуть со мной?

– Пошел ты.

– Понял, – с наигранной глупостью, ответил я, – а что у вас за флэшка, прекрасная Маргарет?

– Какое тебе дело? Стой молча уже.

– Ну, сколько еще? – шепнул ей охранник.

– И ты тоже, заткнись уже, нужно, чтобы все было на максимальной высоте.

Флэшка… Она не могла оставить донос на компьютере, да и распечатывать его тоже не стала, я вообще не видел бумаги у них здесь…

– Вот это да! – я внезапно вскрикнул.

– Что такое? – в одночасье повернувшись, спросили меня охранник и девушка.

– Вам не стоит подходить к краю, женщины плохо переносят вид высоты, – заботливо произнес я.

– Я тебе покажу, умник, как я боюсь высоты! – брюнетка, немного побледнев, шагнула ко мне.

– Ну, что там? – она торопилась уже, уняв своё любопытство, вернуться к стенке лифта.

– Не страшно?

– Нет, – передразнила она меня.

– А так?

Схватив ее, я бросился вниз. Не помню, был ли визг, но руки, что цеплялись за меня, я запомнил отчетливо. Отпуская брюнетку, я подумал о докторе, о его спасенной репутации и психике. Крылья слушались меня отменно, и, набрав высоту, я подумывал, может, стоит сбросить шашки на их клинику, хотя… это было бы уже упованием на насилие. Все равно я ничего не изменю в головах людей.

Сделав пару переворотов, я сорвал шашки и бросил их над морем, вниз. Через несколько секунд раздался шум. Небо и вода слились в единой кровавой расцветке заката, радуя глаз. Шум от взрыва утих, и я мог лететь, куда мне заблагорассудится.

Страждущие

Прекрасный полет! Эти чудесные крылья просто порождение самой свободы! Я не касаюсь земли сутками, отчего немного устал, но мне плевать на это, я не могу стать на землю, я не хочу, не хочу и не могу! Как только первозданный свет морской волны закончился, закончилась и череда островов, на которых всё-таки приходилось останавливаться. Впереди показалась темная полоса берега. Нет, это был не привычный песок диких островов, это была черная земля, странная и похожая на пепел, словно здесь прокатилась война.

Здесь все выглядело ужасно и мрачно, отчего в голове крутился один вопрос: «Неужели все это дело рук людей? Может, война?»

Что же могло вот так вот проглотить прибрежный песок и растительность, проглотить так, словно этот мир сожрал сам себя, став каким-то огромным монстром? Но ужасней всего то, что находится за этим пустым берегом.

Они тянутся ко мне. Они хотят наполнить свою чашу желания иметь господина в моём образе. Ничтожны и смешны…

Внизу, словно тени, фигуры. Даже не людей, странные сюрреалистические фигуры, худые, сгорбившиеся спины, светящиеся глаза, не видящие света. Это даже не морлоки Уэллса, но все же это – люди. Именно люди, так как это слишком человеческая черта – искать себе господина.

– Кто ты? Посланник Господа? – Кто-то из этих ужасных полулюдей стоял поверх всех на небольшой возвышенности из тел своих соплеменников. – Мы знали, мы знали, Хозяин пришлет нам своего избранника! Ты – правитель мира?

– Этим ребятам, что внизу, не тяжело? – усмехнувшись, я показал на ту груду еле дышащих тел, что служили пьедесталом для жреца, а может, для священника (хотя не вижу разницы) или лидера.

– Мы готовы пожертвовать всем ради Хозяина! Даже своими жизнями и душами! Говори же! Говори! Ты принес нам облегчение?

– Что вы сделали с землей?

– Воля Небес!

– Что за воля?

Внезапно послышался сигнал, и красная лампочка загорелась на моих крыльях, не дав выслушать рассказ туземца.

– Чертовщина! – своим негодованием, я испугал странных людей, что были внизу.

«Придется приземляться!» – Хоть это было и рискованно, но что-то придется сделать, дабы не разбиться среди всего этого.

– Пошли прочь! – чтобы отмести у туземцев всякое желание нападать, я придал своему образу грозный вид.

В тот же момент копошащиеся тела начали расползаться прочь. Под ногами взлетел вверх клуб черной пыли, медленно опавшей у моих ног. Мой костюм выделялся на фоне общей черноты, он словно сиял, отчего приводил в ужас странных туземцев, заставляя испытывать жгучую боль в глазах, привыкших к темноте.

– Я не услышал ответа, – спокойно сказал я.

– Это послано нам Небесами, дабы мы, страдая, искупали свои грехи и ждали вечного спасения! Освобождения от боли и гнета!

– Не пойму, вы новая секта? – я усмехнулся.

– Почему, почему ты молчишь? – Жрец-лидер потянул ко мне свои темные худые руки-щупальца.

– Полегче, полегче! – я отбил темные руки.

Внезапно мне стало ясно, что это просто люди. Я бы сказал, в них собрано все, что мы так старательно скрываем в себе или пытаемся обожествить. Как говорил Кант, это человеческая натура иметь хозяина, но этот хозяин столь же слаб, как и ты сам. Но ты его все равно ищешь, потом создавая его идеальный образ. Эти мутанты стали, своего рода, гротескным подведением итогов человеческой натуры.

– Не знаю, чего вы ждете, вождя, президента, бога, но не проще ли заняться своей землей? Что-нибудь уже прорастить здесь? Построить корабли, отплыть и подышать чистым воздухом, искупаться в чистой воде. А вы всё только ждете какого-то освобождения и ничего не делаете.

– Что ты говоришь?! – жрец закричал каким-то диким голосом, переходящим на звериный вой. – Ты, ты! – Он почти задыхался, его глаза мелькали среди таких же чёрных и ослеплённых мутантов, как и он.

– Ты искал спасения? Может, ты ищешь его там? – я показал на затуманенное небо. – Так знай, жрец, его там нет, там нет ничего, это просто скопление воды и газов, за которым холод и мрак и миллиарды звезд, разбросанных друг от друга на огромные расстояния!

– Лжепророк! – крикнул кто-то в толпе. – Принести его в жертву!

– Пошел прочь! – я оттолкнул лидера туземцев, что тянул ко мне свои руки.

Ко мне потянулись сотни рук, холодных и темных. Благо, физически я оказался сильнее, но надолго ли? Этих мутантов сотни! Сдабривая свои ругательства ударами, я начал терять силы, видимо долгий полет без отдыха давал о себе знать. Но только не так погибнуть! Сумев выжить в одном сумасшедшем мире, чтобы быть растерзанным в другом? Топлива должно ещё хватить, хоть на немного. Лучше я упаду и расшибусь!

Оттолкнув нескольких ближайших мутантов, я разбежался и включил крылья.

– Держите его, держите! Он должен стать таким, как мы, он должен так же страдать, как и мы, он должен жить, как мы! Почему он счастлив, а мы нет? Сломайте ему крылья, чтобы никто и никогда не смог взлететь! – жрец уже задыхался от собственных воплей! – Ну же! Это же кощунство, он коснулся Небес! Он пошёл против Его воли!

– Посмотрите на себя! – едва не упав, я вновь взлетал вверх, но каждый раз обрушивался, останавливаясь над головами туземцев, которые всё пытались ухватить меня и потянуть вниз к себе. – Кого вы слушаете? Он – такой же урод, как и вы! Зачем подставлять ему свои спины? К чему ждать облегчения за горизонтом? Вдруг за ним ничего нет!

– Его культ, его неверие! Не слушайте! – слышал я внизу.

Знакомые слова, знакомая софистика! У этих мутантов она просто отложилась в генах. Трудно же понять того, кто свободен от идеалов. Страшно и непонятно для них. Это – уродство, но давно ли они видели себя?

Удачная посадка

Туземцы, толкая, падая и топча друг друга, постепенно превратились в бесформенную серую массу, которая копошилась в земле, перемешанной с сажей. Было трудно отличить их друг от друга и понять, где среди них этот сумасшедший жрец-лидер, который превращает все это месиво в сплошной комок гнева и ненависти.

Наконец, едва не рухнув у самого берега потемневшего моря, я смог набрать высоту, но, кажется, ненадолго, может всего на пару часов. Позади остался странный материк страждущих. Ещё долго я слышал истеричные крики и плач. Не сумев сорвать всю ненависть и боль на мне, они начали душить и топтать тех, кто был слабее, долго твердя при этом что-то о воле Небес, о добре, смирении. В итоге я перестал слышать голос жреца, паря над всё еще темным морем. Видимо, и его затоптала толпа, и его пожрала та ненависть, которую он сам и породил.

Всё. Крылья больше не могут лететь вверх, я парю над землей, примерно на высоте двух тысяч метров, но это всё, что я могу сейчас сделать. Где-то внизу прекрасная гладь воды, уже чистой. Светло и спокойно. Меня ждут прекрасные краски заката и ночь, которая сравняет своей чернотой воду и небо. Но пока я планирую, внизу же меня спасет парашют. Но где же раздобыть топливо?

Мысли о столь необходимом топливе занимали меня, пока я висел на стропах. Вместе с тем тревога охватывала меня, особенно после встречи с мутантами. Теперь я не знал, чего мне ожидать там внизу, какая ещё напасть подвернётся. Я ведь и улететь не смогу, если что, придётся бежать, позорно бросив крылья. Бежать? Какой смысл в бегстве? Какой смысл в страхе? Лучше уж драться до последнего, но остаться с крыльями, а там кто знает, может мне повезёт…

Наконец, мои ноги коснулись разбитого асфальта. Как только парашют упал и перестал шуршать его купол, я услышал позади себя странные шаги, словно кто-то набил себе металлические подошвы на ботинки. Меня охватила тревога, и, резко обернувшись, я всё пытался понять, что за шум исходит откуда-то из темноты.

– Привет, красавчик! – позади послышался голос.

В темноте было трудно разобрать фигуру, однако голос, голос был до боли знаком.

– Маргарет? – я был шокирован. Она же упала, почти с километровой высоты.

– Не пугайтесь, – донесся спокойный голос.

– Эту женщину нельзя не бояться, – усмехнулся я, – что, даже Преисподняя таких не принимает?

– Это – робот, – снова раздался спокойный голос, – робот, с частью мозгов покойной Маргарет. Я соскоблил остатки ее мозга, перемешанные с пылью, чтобы считать с него некоторую информацию.

– А вы кто, собственно?

– Я тот, кто ее собрал.

– А точнее? – я приготовился к возможному нападению.

– Нет, я не работаю на компанию, в которой работала покойная Маргарет, я вообще не работаю на государство, меня интересует только наука.

Владелец голоса вышел из темноты. Вслед за ним вышел робот, внешне схожий с той самой брюнеткой.

– Вы считали информацию?

– Да. – Изобретатель был высокого роста, крепкого телосложения, с довольно волевым видом.

– Сколько же вам лет? – я снял крылья. – Просто у вас не поймёшь, старик ты или на самом деле молодой человек.

– Нет, я не прибегал к омоложению, – спокойно улыбнулся изобретатель.

У него вообще был спокойный вид, казалось, что он и вовсе не живёт в этом мире.

– А зачем вам теперь этот манекен? – я показал на робота. – И откуда вы узнали, где я окажусь?

– Эти крылья сделал я. Соответственно, мне знакомы все тактико-технические характеристики моего детища, в том числе и насколько хватает горючего. К тому же, – изобретатель снова улыбнулся, но уже более искренне, – к тому же мне прекрасно известно, что за земля лежит там, куда вы летели.

– Стоп! – недоверие давало о себе знать. – Вы говорили, что не работаете на компанию и государство? А сами только что сказали, что сделали эти крылья.

– Они создавались для иных целей, – ответил изобретатель, – прошёл слух, что врачи реконструируют какого-то летчика или парашютиста, который сгорел заживо над вулканом на специальных крыльях. СМИ твердили, что вы будете членом нашего общества и прочее, и прочее, но я понял сразу, что вряд ли вы согласитесь жить так, как хотят они. Мне хотелось все же увидеться с вами и вернуть крылья.

Незнакомец протянул мне свою руку.

– Жак Пикар, – представился он.

– Игорь Кузнецов, – переборов свое недоверие, я пожал ему руку.

– Чтобы ко мне не оставалось недоверия, – он вынул пистолет из кармана пальто.

– Хорошее средство заставить доверять, – я поднял руки.

– Да нет, – он засмеялся и, дослав патрон в патронник, повернулся к роботу, – прощай, Маргарет номер два!

Прозвучал выстрел. Из головы робота посыпались искры, а затем неживое тело рухнуло на асфальт.

– А что вам сделала эта «замечательная» женщина?

– Ничего, – Пикар задумчиво смотрел на упавшее тело.

– Вы будто расстроены? – удивленно спросил я.

– Немного, – он поставил пистолет на предохранитель, – знаете ли, все же привыкаешь.

– К чему? Или к кому?

– Она была моей женой.

– Вот как! – я хлопнул в ладоши. – Могу вас поздравить, у вас ужасный вкус! Только по всем законам жанра моя голова должна была быть простреленной.

– Ошибки молодости.

– Наверное, слишком рано женились?

Взяв в охапку парашют, я побрел за странным попутчиком.

– Да нет, мы давно вместе не живем, – уже в доме, начал рассказывать изобретатель, – уже несколько лет. Она предприимчива и стервозна, а я – романтик. Всё мечтал о том, как смогу построить новые города, которые не будут загрязнять воздух, смогу сделать новое поколение людей, которым не нужно государство, господин, действительно свободных людей, сильных, независимых, красивых. Я даже погружался на дно Марианской впадины. Но…

– Но насильно свободным и счастливым не сделать, – продолжил я за Жака. – В мое время вас бы назвали коммунистом, а может ницшеанцем.

– Да. До этого надо дорасти, а пока мы так и будем жить старыми идолами. Все перезахоронят старых кумиров.

– В моё время на Мадагаскаре был обычай. Местные жители регулярно устраивали новые похороны умершим родственникам. Они выкапывали трупы, в том числе уже полуразложившиеся, и хоронили вновь. Все это очень похоже на нашу жизнь. – После паузы я обратился к изобретателю с вопросом: – Так идея реанимировать людей ваша?

– Нет, моя цель только изменять, удалять болезни еще в утробе матери, дефекты развития, а всё остальное уже разрослось на моих разработках.

Ночь как всегда застигала врасплох, обрушившись на сонные улицы и дома. Жак предложил мне заночевать в гостиной. Но я всё никак не мог перебороть свое недоверие к нему. Но и улететь я не мог, не узнав, что за топливо необходимо для крыльев. Да и вообще, все это сильно подкупало, вся эта обходительность и доброжелательность изобретателя.

– Завтра я помогу заправить крылья, и вы сможете лететь вновь, – сказал мне Пикар.

– Отлично, жду не дождусь утра.

«Странно… – мысли копошились в моей голове, сменяя друг друга, – знать бы ещё, куда лететь, а то напорюсь ещё на каких-нибудь мутантов».

Немного поразмышляв, я уснул, сам не помня как. Проснулся я от холода. Морской воздух был прохладен и очень свеж. Я всё ёрзал, стараясь спрятать то ноги, то плечи под одеяло, но в итоге пришлось вставать. Укоризненно взглянув на морскую волну, я вышел на улицу. Маленький дом Пикара стоял под высоким мостом, похожим на железнодорожный мост, но поезда, что мчались по нему серебристыми стрелами, издавали не много шума, видимо двигаясь не по рельсам. Такая заброшенность дома не выглядела маргинально, напротив, отдаленность и соседство с морем играли на руку изобретателю.

– Так что за информация вам была нужна? – спросил я у Жака, в тот момент, когда он заливал горючее в крылья.

– Всё, что касается компании. Хочу все это уничтожить, всю фальшь в людях.

– Ты и впрямь романтик, – я грустно улыбнулся. – Ты сгинешь, ничего не изменив, разве можно изменить глупого, просто твердя ему, что он туп? Тебя просто сотрет общество с лица земли, вот и все.

– Знаете, мне всегда было не по себе в разных коллективах. И дело не в том, что я слишком эгоистичен или тщеславен, просто я все время доверял людям, искренне считал, что порадую кого-нибудь своими успехами, но все заканчивалось или равнодушием, или скрытой антипатией к тому, чего я достигал. А потом моя жена просто украла мои идеи. Оказывается, это был идеально продуманный ход, её просто подослали.

– В наше время это называлось разводом, – сказал я, откинувшись на спинку стула. – Слушай, Жак, а ты не боишься, что твое детище сгинет вместе со мной или, что еще хуже, я тоже часть продуманного ими плана?

– Часть плана? – засмеялся изобретатель. – Что у меня можно еще выведать? У них все мои идеи, даже эти крылья. Ну и сгинешь, а будет лучше, если они проваляются у меня в гараже?

– А сам полететь не хочешь?

– Не знаю, никогда не думал об этом.

– Так может, начнешь с себя. Изменишь себя?

– Нет, – Пикар отрицательно покачал головой, – лучше оставь их себе, а я продолжу твой полёт, когда ты совсем исчезнешь за горизонтом, я сделаю себе новые крылья. Просто теперь для таких, как я, появилась надежда, пример. Понимаешь, теперь не страшно, когда видишь, что можно сделать то, что сделал ты. Есть ещё тот, кто не цепляется за привычный нам ход вещей, который просто взял и полетел. Не обдумывал, не рационализировал, а просто сделал.

– Ну, смотри сам, – я еще раз осмотрел крылья, парашют.

– Ну, – Жак сделал паузу, – прощай.

– Лучше уж до свидания, – сказал я, – не хочу прощаться с искренними людьми, их так мало всегда.

– Лети по этому маршруту, – он показал мне карту.

– Вроде у вас такие технологии, а ты с нарисованной картой.

– Обратная сторона технологий – паноптикум, все можно считать, а такую карту – нет. Возможно, там есть другое общество, уже большее, чем человеческое. Все же мир не стоит на месте. Человек – цепочка в общем развитии планеты, он не вечен.

Снова я продолжал свой полет над морем. На этот раз оно было беспокойным, но мне не хотелось отступать, особенно сейчас, когда все слова сказаны. Да и к чему все эти пафосные расставания, просто взял и полетел.

– Счастливо, Жак! – поднимаясь в воздух, крикнул я. – Я вспомнил, где слышал такую фамилию и такое имя. Жил в нашу эпоху такой Жак Пикар – исследователь океанских глубин. Пока!

Небо озарилось новым закатом и окатило меня холодным дыханием, от которого спасал специальный костюм. Я уже не думал об изобретателе, его идеях, немного смешных, немного фантастических. Хотя почему смешных? О чем тогда думать? О том, как, протащив свое бренное тело через годы непонятной жизни, остановиться однажды и понять, что все, из-за чего поседела твоя голова, – это чушь? Что ты – всего лишь один из миллионов, и не больше.

Наперекор ветру, я летел, отражаясь в холодной воде. Впереди лежала полоса приближающегося шторма, который жадно надвигался мне навстречу. Вновь то самое ощущение, которое я испытывал, приближаясь к вулкану. Стихия. Не покоренная и от того манящая. Это жажда смерти? Нет, я люблю жизнь, настоящую, поэтому и лечу навстречу шторму. Потому что люблю жизнь в красках и в ее самых неожиданных проявлениях, а то, что я оставил позади, и не жизнь вовсе.

Темнота охватила меня. Внизу море бурлило и волновалось. Ветер и молнии вокруг, вновь начинало темнеть. Вскоре шквал небывалой силы обрушился на меня. Вот это стихия! Даже крылья не справляются с таким ветром! Интересно, чем же все это закончится?