Текст книги "Манас. Возвращение в родные земли. Книга третья"

Поединок Манаса и девицы Сайкал

Обратились к одному богачу, главе племени стремя тысячами тютюнов людей, с тремястами тысячами голов скотины, по имени Уйшимбай, кто отказался по причине, что у него силы еле хватает только на то, чтобы справляться со скотиной.

Отказались стать ханом народа силач Дардак и еще один богач Токе.

Несмотря на старческий возраст Карача, все знатные люди города были вынуждены обратиться именно к нему с просьбой возглавить ханство на Турпанской земле. Глава очень крупного племени калмыков, свыше девятисот тысяч тютюнов, оказался в трудном положении.

Если согласиться с предложением знати, на старости лет сможет ли он справиться с ханством или с позором уступит место другому человеку? Хочет отказаться, как и все остальные, но слушать его не хотят, единогласно обещают помочь.

Прибежала в это время девушка лет семнадцати в мужском одеянии, но в девичьей тюбетейке, с плетеными косами черных волос, накинутыми на спину, с множеством серебряных украшений, вплетенных в косы. На внешних очертаниях девушки вырисовывалось богатырское сложение и непоколебимая воля.

– Нечего, отец, соглашаться, – отрезала она, обращаясь к старцу, при этом она слегка улыбалась, будто просит прощения за вмешательство. – Не сможешь ты справляться с ханством. Иногда путаешь утро с вечером.

Такое резкое заявление девушки отрезвило всех сидящих, особенно самого Карача. Он уже собрался было дать согласие стать ханом. А слова дочери Сайкал будто облили его ледяной водой и вернули к трезвым мыслям.

– Правильно говорит дочь моя Сайкал, – сказал он, Карача. – Иной раз путаюсь в простых вещах. Давайте выберем ханом младшего брата Текес-хана Тейиша. Он самый младший из шести сыновей Темиркана. Но он самый умный из всех братьев…

Манас дальше не слушал разговоры знати города. Сайкал, дочь старца Карача, целиком и полностью овладела его сознанием. Высокая красавица напоминала среди грубой силы саму нежность и приятную хрупкость, что нужно беречь и лелеять каждому из присутствующих. Он не мог оторвать от нее взгляда. Высокое стройное телосложение девушки подчеркивалось гибкой, тонкой талией. Ее белое лицо на гордой точеной головке украсили румяные щеки с алыми губами. Сияющие, глубоко посаженные большие глаза под густыми черными бровями временами нежно сверлили сердце Манаса, мстя ему за то, что до сих пор он не замечал такую степную красавицу.

Манас почувствовал крепкое пожатие руки Кутубия у своего локтя, что заставило его вернуться к разговору аксакалов.

К нему подходил молодой человек с широкой улыбкой.

– Это Тейиш, – шепнул Манасу Кутубий. – Это его предлагают избрать ханом для калмыков Турпана.

Тейиш подошел к нему.

– Манас Великодушный! – сказал Тейиш. – Прошу принять участие в торжествах, посвященных моему избранию ханом народов Турпана.

– Поздравляю, Тейиш-хан, – пожал его руки Манас. – Надеюсь, что наши народы никогда не будут враждовать между собой.

– Приложу все свои силы, – Тейиш улыбался.

– С радостью буду принимать участие, – ответил Манас…

На пути к своему походному шатру Манас не мог оторваться от воображения рядом с собой девушки-богатыря перед глазами. «Она могла бы стать славной женой для меня», – мечтал Манас перед сном.

* * *

С восходом солнца будто началась новая жизнь в городе покойного Темиркана. Мчались из города вестники во все уголки Турпанской земли с сообщением: «Текес-хан умер! В ханы вознесется Тейиш!». В ставке теперь уже нового хана, выбранного знатными аксакалами города, шла беготня и подготовка к празднованию события, посвященного выбору Тейиша ханом. Они же, аксакалы города, разделили участников празднования на две стороны, чтобы они могли устроить состязания между собой. В одну сторону объединились казахи и калмыки, а в противоборствующую сторону объединились кыргызы и уйгуры.

Первым соревнованием между противоборствующими сторонами стали скачки для всех, приняли участие в скачках девятьсот скакунов от всех желающих. Было объявлено, что выигрыш будет присуждаться на сорок скакунов, которые прискачут первыми до отмеченного места, где кончаются скачки. Общий выигрыш только для скачек составлял четыреста лошадей, триста коров и сто верблюдов. Из мелких животных на выигрыш поставили десять тысяч овец и коз. Проехали целых два дня, дальше степей Текшигер, через местности Манкан и Кардай, чтобы отпустить коней с уровня горных вершин под названием Эчки-Олбес на скачки в дальние расстояния. Скачки продлятся до седловины перевала Тоте, где водрузили красное знамя Текес-хана. Это почти дневной путь для скакунов в беге на скачках.

Не ожидая конца скачек, глашатаи объявили, что начинаются состязания по борьбе. На поединок вызвался с казахско-калмыцкой стороны казахский богатырь по имени Байкал. Огромный великан, выполняя выдох, напрягся, поднимая обе руки вверх. Из его гортани непроизвольно вышел звук «хе-ех-ех!», и надулись все мышцы на руках и на ногах. Всем было ясно, что он наводит страх на своего будущего противника. На поединок с ним из кыргызов вышел борец Кекжору, сын племени окчо. Не стал он напоказ выполнять разного рода движения, а пошел прямо на противника. Борцы схватились. По степени ловкости Кекжору намного превосходил Байкала. С молниеносной быстротой он поднял Байкала над своей головой и бросил его на землю, чтобы Байкал коснулся земли на лопатках. Когда Байкал завалялся на земле, Кекжору выпрыгнул, поднимая руки вверх, и обежал вокруг Байкала. Через некоторое время Кекжору помог Байкалу подняться и прокрутились они на месте вдвоем, что означало отсутствие обиды со стороны Байкала на победителя. Дальше желающих состязаться в борьбе богатырей вообще не оказалось у противоборствующих сторон. У организаторов праздника не осталось другого выхода, кроме как объявлять состязания на игру эр-сайыш.

* * *

На игру эр-сайыш от калмыков и казахов попросилась выйти на поединок дочь аксакала Карача, Сайкал, что беспокоила Манаса всю ночь в его воображении. Когда она вышла на своем неспокойном скакуне Сарыбуурул на середину поляны, где должен был проводиться поединок, казахско-калмыцкая сторона возликовала:

– Сайкал! Сайкал! Са-ай-ка-ал!! – гудела толпа.

Грозное копье в руках девицы заиграло, завертелось и кружило как осиное жало, наводило и нагоняло страх в сердца джигитов кыргызской и уйгурской сторон.

– Сай-ка-ал!!! Сай-ка-ал!!!

Эхо многотысячной поддержки девушки покрыло всю городскую окраину. Казалось, что сила духа всех народов противоборствующей стороны вселилась в одну воинствующую красавицу.

Кутубий посмотрел на Манаса. Манас был ошарашен действиями девицы Сайкал. Никак не ожидал, что девушка, которая вчера вечером всем напоминала о нежности и приятной хрупкости, сегодня решила противостоять грубой силе, используя ту же грубость ради чести своего народа.

– Сай-ка-ал!!! Сай-ка-ал!!!

Имя богатырши пронеслось в пространстве уже как угроза, принижающая достоинство другой стороны. Кутубий почувствовал на себе множество взглядов своих чоро, требующих разрешения выхода на поединок. А то возгласы «Сайкал!» другой стороны уже слышались как оскорбление. Это имя девушки, молчание со стороны кыргызов означало, что все джигиты боятся выхода на поединок с ней. Кутубий покачал головой, что было запрещающим знаком для всех желающих сразиться с девушкой, ибо он заметил во взгляде Манаса беспокойство за судьбу девицы, что заставило Кутубия выждать решение самого Манаса. С одной стороны, Манас был доволен тем, что все его чоро решили, что выход на поединок должен быть утехой для него и только он должен решиться на сражение с девушкой. Весь народ смотрел на него.

– И с бабой сражаться приходится самому, – Манас подмигнул Кутубию, который дал знак, чтобы подали коня Манасу. Мажик быстро подвел скакуна по кличке Аксаргыл, ибо Аккула принимал участие в больших скачках. Манас сел на Аксаргыл и подправил свои доспехи, ожидая, что ему подадут Сырнайзу.

– Ман-ас! Ман-ас! – народ завопил с восторгом, что на поединок выходит сам молодой хан кыргызов.

– МАН-АС! МАН-АС! МАН-АС! МАН-АС! – кричала толпа.

«Асман! Асман!», – послышался уран кыргызов девице Сайкал. Ей стало ясно, что со стороны кыргызов на поединок выходит сам Манас, имя которого в устах народа как уран, послышался как «Асман», что означало «Небо». «Вот оно что, имя Манас в уране звучит как «Небо», значит, народ возносит его как Тенгир», – подумала Сайкал. – Хорошо, что выходит на поединок сам Манас, – решила Сайкал, – отомщу за Текес-хана, за Куяса и за беспокойство народа моего. Сегодня я убью вашего Манаса. Кыргызы! Упадет ваше небо над головой! Наступит для вас вечная тьма!» Комок злости превратил Сайкал в кулак мщения, смерть Текес-хана и Куяса для нее стала народной бедой. А кто принес эту беду, они должны быть наказаны. Так она думала, напрягаясь от торжествующего гула кыргызов. Праздник, в котором она принимает участие, превращая ее в героиню, стал для нее поводом утоления жажды мщения. Она забыла или не понимала суть настоящего праздника. Она не понимала, что этот праздник проводит ее народ и что этот праздник – и ее праздник тоже.

* * *

Манас был воодушевлен ликованием своего народа и не торопился на состязание. Сырнайза уже крутилось в его руках. Самое главное, что ему хотелось, выполнено. На поединок с девушкой вышел он сам, а не какой-нибудь богатырь без жалости, которому нужна только награда за победу. Она в этом состязании немалая. Манас направил своего Аксаргыл на исходное место, где начнется нападение на противника. Где можно ударить пятками ног по бокам коня и помчаться навстречу своей награде. На этот раз Манаса вообще не интересовали награды. Его угнетала мысль о том, как сообщить этой воинственной девушке о своих чувствах, о том, что она ему нравится, и попросить ее выйти за него замуж. По правилам игры, один из участников состязания должен быть повержен. Этой участи Манас в данное время не желал никому. Что делать? Пока Манас думал, он уже оказался на исходном месте. Манас погнал Аксаргыл, кто стрелой понесся в сторону Сайкал. Она тоже уже мчалась в сторону Манаса, чтобы разрушить небо над кыргы-зами, чтобы нагнать на них вечную тьму. Манас отбил копье Сайкал. Она пронеслась на Сарыбууруле рядом. Приятный женский запах заставил трепетать всю душу Манаса. Он приблизил Сайкал к нему еще больше, теперь и запах девушки казался ему родным запахом. Как ей сообщить, что она нравится ему? Его бездействие в состязании, может быть, подскажет ей, что он не хочет, чтобы ей было больно? Вряд ли она поймет, она может воспринимать это как издевательство. Аксаргыл развернулся. Манас увидел, что и Сайкал тоже развернула своего Сарыбуурула. «Придется еще раз отбить копье девушки, – подумал Манас, начиная бить пятками по бокам Аксаргыл. – Что же делать? – вопрошал в мыслях он, отбивая копье девушки. – Если сбить ее с коня, она будет опозорена, чего не хочется. О-о, Тенгир мой!» – простонал он. И в это время промелькнуло решение, когда он разворачивал Аксаргыл обратно на очередную схватку с девушкой. Отбивая левой рукой еще раз копье девушки, Манас кулаком правой руки ударил ее под дых. Ему самому стало обидно за нее, он почувствовал, что у нее прихватило дыхание. То, что задумано, получилось. Сарыбуурул, почувствовав отсутствие управления своими действиями со стороны хозяйки, смело помчался в сторону толпы казахов и калмыков и скрылся среди множества всадников. Никто ничего не понял. Многие спрашивали у Сайкал, что же с ней случилось такое, что она решила сбежать с состязания. Она не могла ответить. Она сама не понимала, что же с ней произошло такое, отчего она не могла на некоторое время ни дышать, ни думать, ни соображать. Почему Манас не бил ее копьем, только отбивал ее удары? Жалел, что ли? Точно. Он не хотел обидеть девушку. Ох, какое великодушие!

Какая-то теплота пронзила сердце девушки. Человек, который недавно был ненавистен, вдруг стал милым для нее. Такого сильного удара Сайкал никогда в жизни не испытывала на себе. До чего сильный парень. Она почувствовала, что он в несколько раз превосходит ее в силе. Если бы он захотел, он бы сразу сбил ее с лошади и обладал бы наградой в девяносто лошадей и девять верблюдов. Его награда не интересовала. Что же его интересовало? Может быть, он влюбился в нее? Все может быть. От такой думы опять какая-то теплота нагрела грудь девушки. Она теперь уже с любовью посмотрела на Манаса, который в настоящее время на своем скакуне Аксаргыл направлялся в ее сторону.

– Сай-ка-ал! – крикнул Манас. – Выходи на поединок!

– Сай-ка-ал!!! – заорала толпа. – Сай-ка-ал!!! Выходи!!!

Сайкал даже не шевельнулась.

– Ман-а-ас!! Ман-а-ас!! – завопили кыргызы.

Опять Сайкал послышалось как «А-ас-ман!! А-ас-ман!!». «Точно, он для кыргызов асман – небо, – подумала Сайкал, – он для них как небо над головой, он для них как воплощение солнца и луны». Ей стало стыдно за те мысли, которые ее гнали жаждой мести на убийство Манаса. Она даже испугалась от представления Манаса перед глазами с наконечником копья в груди и падающего с коня. «Нет! Нет!!» – возмутилась она в мыслях.

– Ман-а-ас!! Ман-а-ас!! – толпа не могла остановиться.

К Сайкал подошли старцы и знатные люди племен и народов. Старец Карача в сопровождении нового хана калмыков Тейиша, казахского торе Айдаркана и главы племени тыргоотов Уйшина просили и уговаривали Сайкал, чтобы она вышла опять на поединок, а не стала отказываться от состязания. Сайкал была неумолима в своем решении. Теперь уже к этим переговорщикам присоединились Бакай, Кобиш и Мунаркан от кыргызов, для того чтобы уговорить Манаса дать согласие на отмену повторного выхода Сайкал на поединок. Манас согласился с предложениями старцев и знатных людей. Пока вели переговоры, солнце клонилось к закату, напоминая о необходимости продолжения праздника за дастарханом.

* * *

Сайкал не могла оторваться от впечатлений, которые взбудоражили ее сознание, вызывая в ней множество мыслей с воображениями на будущее. Ей казалось, что вот-вот Манас пришлет к отцу Карача сватов, чтобы жениться на ней. Нет, нет! Ей сейчас никак нельзя выйти замуж. Что станет с отцом Карача? Он одинок и нуждается в помощи. Кроме того, стать женой хана и заниматься домашним хозяйством? Нет, нет! Только не это! Сайкал привыкла к вольной жизни.

Она заметила, что к ней приближается юноша чуть меньше ее ростом. Она посмотрела на него с большим вниманием.

– Сестрица, будьте здоровы! – юноша поздоровался с ней.

– Будь здоров, малый! – ответила Сайкал.

– Меня к вам отправил дядя Манас, – сказал юноша и улыбнулся, было ясно, он гордится своим родством с Манасом, что немного раздражало Сайкал. – Он хочет с вами переговорить.

Раздражение у Сайкал прошло очень быстро, ибо разговор касался ее отношения к Манасу.

– О чем? – Сайкал заторопилась.

– Об этом пусть он сам скажет, – юноша улыбался.

Сайкал закусила губы.

– Я готова на переговоры с ним, – отрезала Сайкал.

– Манас будет благодарен вам, – сказал юноша. – Я вас завтра найду и провожу на переговоры.

Он собрался удалиться.

– Малый, как тебя зовут? – спросила Сайкал у него.

– Чубак, – был ответ.

Юноша так же быстро исчез в толпе, как и появился рядом с Сайкал.

* * *

Орго-хан не выразил никакого беспокойства от вестей Текес-хана. Видимо, он уже был оповещен о выступлении ненавистного для калмыков богатыря Манаса. Недавно от какана Эсенкана приезжал к нему друг Конурбая по имени Жапак. Говорил, что Эсенкан присылает к нему в помощь несравненных богатырей, каких никто не видывал. Эсенкан приказал ему достойно встретить Манаса. Разбить жалкую кучку кыргызов во главе с Манасом. Самого Манаса с позором отправить в Бейджин на обозе в железных клетках. Орго-хан внимательно выслушал Култана, какими силами владеет молодой хан кыргызов Манас, раздумывая при этом о принимаемых действиях для защиты своих владений и каким образом выполнить приказ какана Эсенкана.

– Сколько времени потребуется Манасу, – спросил Орго-хан у Култана, – чтобы добраться до наших владений?

– Если будут торопиться, – прикидывал Култан в уме, – через месяц он уже будет здесь со своим войском.

– Сколько воинов у Манаса? – спросил Орго-хан.

– Точно не знаю, – замялся с ответом Култан. – Говорят, около четырехсот тысяч аскеров.

– Значит, – задумался Орго-хан, – необходимо собрать войско не менее пятисот тысяч жайсанов.

Далее отправил Орго-хан Култана в ставку хана Чуйской земли Акунбешима, чтобы передал о его намерении встретить Манаса на подступах к реке Кер-Кёл. Велел Култану передать Акунбешиму, чтобы он выступил как можно быстрее для оказания помощи в сражениях с Манасом.

Когда появился Култан в ставке Орго-хана, в землях Турпана уже разгорелись торжества на всю мощь. Проводив Култана по направлению к Чуйским землям, чтобы еще раз напомнить хану Акунбешиму, что враг уже у порога, Орго-хан принялся считать в уме, сколько же жайсанов может он собрать для противостояния войскам Манаса. От приятного ощущения неминуемой победы над бурутами, если они сунутся в его владения, Орго-хан улыбнулся, воображая завистливые взгляды на себе всего окружения какана Эсенкана. Конечно, он должен стать признанным героем, потому как только ему удалось остановить бурутов. Он был уже уверен в своей победе, ибо в своих расчетах он мог собрать семьсот тысяч жайсанов для битвы с Манасом. Он может выйти победителем даже без помощи знаменитого хана Акунбешима, если догадки Култана по количеству аскеров Манаса окажутся правильными. «Надо отправлять посыльных для сбора войска. Но надо быть уверенным в том, что я смогу собрать столько жайсанов. Подтвердит мои замыслы только Ыраман. Надо с ним обсудить». Велел помощнику пригласить Ырамана, своего визиря по делам ведения военных действий.

Зашел в покои Орго-хана высокий казах в военных доспехах, с широкими плечами и прищуренными глазами.

– Слушаю вас, мой таксыр! – Ыраман поклонился, прикладывая правую руку к груди.

– Приехал посыльный от Текес-хана, – сообщил Орго-хан Ыраману. – Молодой хан кыргызов Манас напал на земли Турпана.

– Он становится очень опасным, – подметил Ыраман и задал вопрос: – Как вы думаете, Текес-хан сможет справиться с ним?

– Откуда ему, – усмехнулся Орго-хан. – С кучкой жайсанов. А у Манаса, говорят, четыреста тысяч аскеров.

– Значит, нам придется его встретить, – понурил голову Ыраман. – Нужно срочно собрать войско.

– Кого думаешь привлекать? – спросил Орго-хан у него.

– Привлечем калдая по имени Буркан, – задумчиво сказал Ыраман. – Он соберет в землях Эки-Баш, Ара-Талаа и Чатыр-Куль около пятидесяти тысяч жайсанов.

– Кого еще? – Орго-хану не терпелось быстрее уточниться.

– Еще вызовем калдая по имени Култка, – продолжил Ыраман. – Он соберет в землях пастбищ Са-янг и Уч-Суу около тридцати тысяч жайсанов.

– Еще кого?

– В Тюпских землях лютует кангай по имени Соорун, – сказал Ыраман. – В землях Тарагай доотайы Алтай и Култан. Все они по северному берегу могут собрать около ста тысяч жайсанов.

– Кого возьмешь с южной стороны? – Орго-хан был доволен тем, что его расчеты совпадали с мнением Ырамана.

– В землях Конгур-Саз, Тонг властвуют доотайы Коен и Шибен, они смогут стянуть под наши знамена до ста тысяч жайсанов, – добавил Ыраман.

– Ты забыл Кулуса, – улыбнулся Орго-хан.

Ханская ставка Орго-хана находилась в землях, где был жанжунем Кулус.

– Отправьте посыльных, – продолжил уже сам Орго-хан. – До местностей Адыр, Туланг и Кашка-Суу в начале Чуйских земель за перевалом Ала-Бел, где ханствует Кеймен в городе Донге.

– Хорошо, таксыр, – отозвался Ыраман с покорностью.

– Дальше в землях Алма-Коюр сообщите хану Илебину, чтобы примчался с войском сюда в нашу ставку. Дальше пусть посыльные доберутся с вестями до богатырей Чулу и Кашкел.

– Хорошо, таксыр, – Ыраман поклонился. – Будет исполнено.

Орго-хан махнул рукой. Это был знак для принятия мер подчиненными. Ыраман вышел из покоев хана. Ночная темнота постепенно исчезала под натиском утренней зари. Стали заметны золотистые свечения на небе от солнечных лучей, которые пробивались из-под земли за чертой стыка между небом и землей. Через некоторое время можно было заметить множество всадников, которые спешно мчались, нарушая утреннюю тишину, по разным направлениям ханства Кер-Кела…

* * *

Сайкал всю ночь не смогла сомкнуть глаза. О чем же будет говорить с ней молодой хан кыргызов? Хочет сказать, что не женское это дело – сражаться наравне с мужчинами? Об этом уже ей говорили. Перестали говорить, когда в долине Уч-Турпан не нашлось ни одного мужчины, который мог бы преодолеть ее в сражениях эр-сайыш. И поэтому она вышла на поединок, чтобы не говорили, не нашлось человека среди калмыков на эр-сайыш. А для нее честь своего народа превыше всего. Она будет ее защищать всегда, даже независимо оттого, нравится это Манасу или не нравится. А вообще, смогла ли она защитить честь своего народа на поединке с Манасом? Будто ее облили холодной водой. Нет, не смогла защитить. Но и не уронила честь народа. Ушла непобежденной и честь свою сберегла, благодаря, гм-м, стараниям Манаса. При этом Манас казался самым милым созданием на свете, подарившим ей новую жизнь. Благодаря ему она ушла с поединка с достоинством и честью. Если бы он сбил ее с коня Сарыбуурул, она бы потеряла перед своим народом и честь свою, и достоинство. Она бы не смогла дальше жить с потерянной честью. Она бы повесилась. Для девушек как Сайкал честь дороже всего на свете, даже дороже жизни. В прошлом году жена Дардака случайно испустила ветры принародно и из-за стыда повесилась ночью в сарае. Тогда очень сильно гордилась родня женщины, что воспитали такую гордую девочку, которой не были страшны никакие смерти, когда речь идет о чести. Выходит, что Сайкал обязана Манасу за честь и за свою жизнь. Ей захотелось обнять Манаса и поцеловать его в щеку. Жаль, что в это время не было рядом Манаса…

День начался ударами доолбасов, пением кернаев и сурнаев по всему городу. Сегодня с утра будут начаты конские скачки в сторону города до перевала Токе рядом с городом. Скакуны должны прибыть после полудня. Видимо, весь народ хлынет именно туда, чтобы посмотреть, какие скакуны были достойны награды Тейиш-хана. Там же начинаются игры эр-эниш и «догони девушку». Сайкал тоже повернула своего Сарыбуурула в сторону перевала Токе, чтобы наслаждаться играми народных мастеров. Она так же не заметила, как и вчера, как рядом с ней появился на игривом скакуне юноша по имени Чубак.

– Будьте здоровы, сестрица! – поздоровался с ней Чубак.

– Будь здоров, малый! – голос у Сайкал был радостным. Она с удовлетворением заметила, что с утра ей хотелось услышать приветствие этого юноши.

– Вы готовы к разговору с Манасом, сестрица? – Чубак спросил, глядя на нее исподлобья. Скакун по кличке Кегала играл под Чубаком.

– Да, Чубак! Я готова! – ответила Сайкал, оглядываясь по сторонам. Она предположила, что Манас где-то рядом, среди людей. Ей очень хотелось увидеть Манаса.

– Сестрица Сайкал, следуйте за мной! – крикнул ей Чубак и рванул на Кегала в сторону окраины города.

– Стой! – закричала Сайкал. – Стой, говорю!

Чубак возвратился.

– Что случилось, сестрица? – спросил он.

– Я буду ждать его, – Сайкал показала в другую сторону, – вот за тем бугром у ручья.

Сайкал хлестнула плеткой по бедрам Сарыбуурула, который рванул молнией в сторону бугра. Чубаку оставалось только вернуться в стан Манаса и доложить о решении девицы Сайкал.

Через некоторое время Сайкал увидела, что Манас направляется к ней на том же скакуне Аксаргыл, на котором выходил на поединок по эр-сайышу. Вдали от него ехали несколько чоро богатыря, которые остановились после того, как увидели Сайкал.

– Будь здорова, девица! – приветствовал Манас ее и спешился.

– Будьте здоровы, богатырь! – приняла приветствие Сайкал.

Произошла некоторая заминка в разговоре, связанная с занятостью Манаса уходом за Аксаргыл. Он снял уздечку и отпустил его щипать траву. Сайкал тоже спешилась и подошла поближе к Манасу. При этом она отпустила Сарыбуурул.

– Сайкал, наверное, сердится на меня, – проговорил Манас, будто обратился к невидимому собеседнику.

– За что она будет сердиться? – спросила Сайкал.

– За то, что я не дал ей ударить копьем противника.

– Нет. Она, наоборот, благодарна.

Блеснули глаза у Манаса. «Наконец-то, она опомнилась», – подумал он. Но интерес у него был сильнее, чем порядочность, и поэтому он спросил:

– За что благодарить хочет она меня?

– За то, что ты предотвратил ее крушение.

«Она поняла», – сообразил Манас и решил поставить вопрос ребром.

– Сайкал! Ты мне нравишься, – он некоторое время помолчал и продолжил: – Выходи за меня замуж.

– Мне очень больно это говорить, – прослезилась Сайкал. – Но я замуж за тебя не пойду.

Действительно, ей было очень трудно произнести эти слова. У нее подкосились ноги, и она начала падать. Манас ее подхватил. Сайкал положила свою голову на грудь Манаса. Через мгновенье она откинула свою голову назад и влажными глазами посмотрела прямо в глаза Манаса.

– Наверное, я с ума сошла, – заметила она. – Отказываюсь от своего счастья.

– Почему? – спросил Манас, сам себя не слушая.

Сайкал отпрянула назад от Манаса, освобождаясь от его объятий. Посмотрела на Вечное Синее Небо.

– Причин очень много. Во-первых, жизнь твоя будет очень короткой, тебя хотят убить многие люди. Я не хочу остаться вдовой.

– Что еще, какие причины? – Манас хотел быстрее услышать все причины отказа.

– Я не могу стать послушной женой, – продолжила Сайкал. – Я привыкла жить вольной птицей. В-третьих, я девушка-воин, должна заботиться о своем народе. И последнее: отец мой Карача – престарелый человек. Я не могу его оставить на произвол судьбы. Я должна продолжить его дела.

– Значит, мы с тобой не сможем пожениться, – Манас был огорчен. – Твои слова можно принять отказом.

– Если ты сможешь принять мои условия, – Сайкал улыбнулась, – я стану твоей женой.

Сайкал прекрасно понимала, что ее условия не будут приняты Манасом. Но она очень хотела их озвучить даже для того, чтобы Манас знал о ее любви к нему.

– Говори, – Манас посмотрел в ее глаза и понял, что она говорит один раз и на всю жизнь.

– Душой я уже твоя, я тоже полюбила тебя, – улыбка исчезла с лица Сайкал. – Чтобы я стала твоей, ты должен остаться в этом городе, служить моему народу и отцу моему.

– Не стану я служить твоему народу, – разозлился Манас. – Я должен вернуть родные земли своему народу. Выходит, нам не суждено быть вместе на этом свете.

– Только на том свете, – сказала Сайкал. – А душой я вечно твоя.

– Прощай! – сказал Манас и посмотрел на Вечное Синее Небо с глубокой обидой.

Сайкал решительно подошла к Манасу и поцеловала его в щеку. Вскочила на Сарыбуурул и рванула к себе домой, ударяя ногами по бокам коня. Из ее глаз текли слезы огорчения от расставания с любимым человеком при жизни, будто он умер для нее…

Манас долго стоял и смотрел вслед Сайкал. Он был не в силах остановить ее. В его сознание медленно вползало понимание, что можно управлять мыслями, умами и чувствами людей, но невозможно управлять их сердцами. Ими, сердцами людей, возможно, управляет сам Тенгир. Он, как и Сайкал, посмотрел на Вечное Синее Небо и поклонился. Он вскочил на Аксаргыл и поехал любоваться зрелищем завершения конных скачек на перевале Токе. Но он не мог оторваться от обиды души, нанесенной отказом красавицы. Верные ему чоро последовали за ним, пожимая плечами и обмениваясь вопросительными взглядами друг с другом.

К полудню показались издали, на стороне степи Текшигер, из мест слияния двух гор Агыяс, поднимающиеся пыльные вихри, из которых вырывались скакуны и на них наездники в разноцветных повязках на голове. Все скакуны были покрыты влагой от пота и тяжело дышали. Впереди всех скакунов был Аккула, что стало причиной шумного торжества кыргызов. Вторым был скакун Карасур, что заставило казахов встречать его радостными выкриками. За ними прибыли скакун Коктелки Мунаркана, скакун Оркызыл Ошпура и скакун Сарала Саламата.

Распределением наград для скакунов занялись представители от каждых народностей во главе со старцем Карача. Награду для Аккулы Манас поделил ровно на четыре части и раздал кыргызам, казахам, уйгурам и калмыкам по одной. Она составляла одну третью часть от общего количества живности, предназначенной для награды владельцев первых сорока скакунов. Все народы были благодарны Манасу за щедрость.