Текст книги "Описание путешествия в Москву Николая Варкоча, посла Римского императора, в 1593 году"

Николай Варкоч
Описание путешествия в Москву Николая Варкоча, посла Римского императора, в 1593 году

22 июля вместе с другими служителями и спутниками г. Варкоча, уехавшего в тот же день несколько прежде, поехал и я вслед за ним; первый день ехали до Гундефельдта, сч.[1]1
  Так в тексте.


[Закрыть] небольшую милю[2]2
  Немецкая географическая миля равнялась 7.42 км.


[Закрыть] пути.

23 того же месяца проезжали через Олесницу и в полдень кормили в деревне Шоланке; сделали 4 мили.

А тут проезжали через Вартенберг и ночевали в плохом городишке; сделали 4 мили.

24 того же месяца в полумиле от Прелина переправлялись через реку Просну, где оканчивается Силезия[3]3
  Историческая славянская область в верхнем и среднем течении Одры. В 10 в. в составе Польского государства, а 14 в. – земель Чешской короны. С 1526 г. (за исключением княжеств Сенежского. Освенцимского, Затооского) – под властью Габсбургов (до 1742 г.).


[Закрыть] и начинается Великая Польша[4]4
  Первоначально – территория в бассейне рек Варта и Потоц, населенная поляками. Центр формирования в коште 10 в. Польсхого государства. В дальнейшем область, обозначаемая этим понятием, менялась.


[Закрыть], и останавливались в городе Верушове; ехали 3 мили.

25 того же месяца ночевали в Велуне, порядочном каменном городке; сделали 5 миль.

26 июля простояли там. Сюда приехал к нам из Вильгельмсдорфа и г. посол Варкоч с другими своими придворными служителями и тотчас же послал своего дворецкого, Христофора Унруга, Ганса Френкенберга, своего сына и Ганса Рейнхарта Штейнбаха в крепость к г. польскому старосте Кновичу вежливо уведомить о себе в надлежащем письменном виде и потом требовать себе провожатых.

27 июля г. Николай Варкоч фон Нобшич из Вильгельмсдорфа, посол римского императорского величества, выехал в Москву из Велуня со следующими лицами:

1. Ганс Варкоч фон Нобшич, сын г. посла.

2. Христофор Унруг Младший фон Гуннерн, дворецкий.

3. Г. Гейнрих фон Валынтейн, владелец Арнау (чеш. Гостинне) в Чехии.

4. Ганс Рейнгарт Штейнбах фон Штейнбах из Чехии.

5. Реймунд Утман фон Шмольц из Германии.

6. Стефан Гейс.

7. Франц Варкоч из Вильгельмсдорфа, начальник кухни (кухмистер).

8. Фридрих Крейшельвиц фон дер Струза.

9. Павел Бенедикт Бухольцер, конюший.

10. Ганс Сигмунд Гаславец из Гаслау в Чехии.

11. Вячеслав Авлик из Бруна (чеш. Студнице) и Кабски.

12. Соломон Питириский из Хити и Эгерберга в Чехии.

13. Ганс Зигель из Воствича.

14. Павел Петель из Фрейбурга, аптекарь.

15. Герман Лейхтер из Казеля.

16. Андрей Гартрумф из Львова.

17. Бернгард Стромбергер, цирюльник.

18. Михаил Ширмер из Лейпцига.

19. Матвей Васерман из Праги.

20. Ганс Полей, комнатный служитель.

21. Павел Гейман из Аншпаха, слуга.

22. Антоний Грезинг, придворный портной.

23. Юрий Лёб, служитель г. дворецкого.

24. Андрей Берг, 25.Лоренц Линке, смотрители за платьем (гардеробщики).

26. Томас Либальд, оружейник.

27, 28, 29. Трое служителей при повозках.

30. Маркс Шепкельс, повар.

Г. посол с сыном и почетными молодыми дворянами остались у одной знатной особы дворянского сословия, а мы все поехали на ночлег в Кморинг, большую деревню, сделав 3 мили.

28 июля мы простояли там, пока не воротился к нам г. посол. Один тамошний дворянин позвал к себе в гости меня и аптекаря Штейнбаха, которого все мы выдавали за нашего лекаря, и подарил всему обществу бочку пива.

29 числа завтракали в деревне Марчипе; отъехали 4 мили. А ночевали в городе Лютемерске, сделав 4 мили.

30 июля завтракали в городе Згерже; сделали 4 мили. Ночевали в городе Глосне после 4 миль пути.

31 того же месяца завтракали в Ловиче, лежащем при реке Бзуре. Здесь пребывает архиепископ Штемил Карн ковский; тут же и оканчивается Великая Польша и начинается Мазовия[5]5
  Историческая область Польши в среднем течении Вислы и нижнем течении Царева и Буга. Название – от племени мазовшан. С 10 в. – княжество, в 13 в. делилось на уделы. С 1526 г. под властью польских королей.


[Закрыть]. Вечером того же дня мы прибыли в город Сохачев, в котором живет много евреев, а лежит он тоже на реке Бзуре. 1 августа завтракали в Блоне, проехав 4 мили. Вечером прибыли в Варшаву, главный город Мазовии, где находился в то время король Сигизмунд. Это довольно большой город и весь населен немецкими купцами, а лежит на очень большой и судоходной реке Висле, через которую мост в 1209 шагов длины.

2 августа г. посол ездил в замок и представлялся его королевскому величеству, у которого в покое была такая невероятная теснота, что негде и пошевельнуться. Там его королевское величество в прибавку к прежним провожатым г. посла велел дать еще одного.

3 августа король с королевой рано уехали Вислой на 7 судах, кроме тех, что отправлены были вперед, а за ним 200 гайдуков[6]6
  Легкие воины; служители для прислуги при езде.


[Закрыть]. В тот же день и мы выехали в Вильну в 7 колясках, из которых 4 взяли мы из Гданьска, да еще на 2 татарских телегах[7]7
  Двухколесная повозка.


[Закрыть] и с 12 вершниками[8]8
  Верховой, конюший.


[Закрыть] впереди, и доехали в день до городка Радзимина, сделав 4 мили.

4 августа кормили в городке Каменчике; тут впадает в Вислу судоходная река Буг; сделали 6 миль. На одном берегу реки кончается Мазовия, а на другом начинается княжество Подляшское[9]9
  Историческая область Польши по берегам среднего течения Буга, включающая часть совр. Белостокского, Люблинского, Варшавского воеводств. С 14 в. – в составе Литвы; в 1520 г. образовано Подляшское воеводство; с 1569 г. – в составе Речи Посполитой.


[Закрыть], ночевали в деревне Борембе, отъехав 2 мили.

5 того же месяца после 3 миль пути завтракали в Острове, чистеньком городке, а ночевали в деревне Сунофе, сделав 3 мили.

6 того же месяца, отъехав еще 2 мили, завтракали в городке Замброве, а ночевали в деревне Менженине, сделав 3 мили.

7 того же месяца завтракали в Тикоцине, маленьком городке. В нем живет много евреев, а лежит он на судоходной реке Нареве: только что перейдешь мост, тотчас же литовская граница, и почти в 2 ружейных выстрелах от города королевская крепость, в которой, говорят, до настоящего времени прежние польские короли хранили свою казну, потому что это такая сильная крепость; отчасти ее обтекает река Нарев, а кругом все болото, так что пробраться туда нелегко. Сделали мы 3 мили. Ночевали в городе Кнышине, а при нем тоже деревянный королевский замок, в котором обыкновенно проживал король Сигизмунд Август, да там же и умер.

8 августа ехали мы целые 8 миль лесом, который называется Кнышинским; в нем кормили на половине дороги, а ночевали за ним, в деревне Соколке; отъехали 8 миль.

9 того же месяца, отъехав 2 мили, кормили в местечке Кузнице. На ночь остались в Городне. Это королевский город, при котором есть хорошо выстроенный королевский замок, с королевскими покоями, частью совсем убранными; покойный король Стефан обыкновенно проживал там и в одной из тамошних комнат умер. Этот город лежит на судоходной реке Немене. Мы сделали 3 мили.

10 августа простояли там же.

11 августа, сделав 2 мили, завтракали в Гоже, небольшом городке на реке Немене. На ночь останавливались в городке Ротнице, отъехав 4 мили.

12 того же месяца завтракали в Мериче. Этот городок лежит на двух реках, Оранске и Немене, и при нем впадает река Мереч в Немен. Сделали 4 мили. Здесь г. посол поспешно отправил конюшего с королевскими пропускными видами[10]10
  То есть с рекомендательными письмами.


[Закрыть] в Крыжаны к виленскому воеводе г. Христофору Радзивилу с приказанием уведомить его о себе по этим письменным видам и потом потребовать провожатых. Ночевали в Прелае, городе на уже упомянутой реке Мерече. Ехали 3 мили.

13 того же месяца завтракали в корчме Войтаре: тут твсего только и есть, что сама корчма, да 4 или 5 домов; сделали ½ мили. Ночевали в корчме Вилькове: там едва только 5 домов, и нельзя было достать ни куска хлеба; мы должны были на ночь растянуться на свиных щетинах, да и тех было не очень много. Сделали 2 мили. Сюда на рассвете вернулся к нам конюший и донес г. послу о выполнении его поручения.

14 августа кормили в Вацке: это большая деревня, по рассказам, будто бы 3 мили в длину, и в ней живут одни татары. Через всю деревню протекает река Вацка, о которой много бы можно сказать. Сделали 3 мили. На ночь приехали в Вильну. Это город большой, обнесенный обводной стеной, ведет обширную торговлю с Москвой, Ливонией, Пруссией, Россией и пр. Там же есть хорошо выстроенный королевский замок. Этот город лежит на реках Вильне и Вилии: Вильна, меньшая, обтекает замок, при котором и впадает в судоходную Вилию. Отсюда Ганс Крамер и Мельхиор Ципфер со слугами тоже поехали с нами в Москву. В Вильне есть несколько русских церквей. Тамошние женщины не смеют входить в церковь на другой день после сообщения, по учению их веры, а должны стоять перед дверью; со всем тем молятся очень прилежно и исправляют обряды, как и находящиеся внутри церкви.

17 августа посол поехал в замок к подстаросте[11]11
  Помощник старосты.


[Закрыть] Николаю Яновичу показать и дать ему выслушать королевскую пропускную грамоту. В замке по обеим сторонам стояли 60 гайдуков, одетых в синее платье, с ружьями, между коими надо было проезжать.

Вечером 19 числа мы выехали из Вильны в 3 колясках, в 8 татарских телегах и с 2 передовыми вершниками, а на ночлег прибыли в корчму Шарин-Стоттели, сделав 2 мили.

20 августа кормили в корчме Цивнаве, проехав 7 миль, ночевали же в городке Сморгоне, после 3 миль пути.

21 августа кормили в городке Лебедеве, сделав 3 мили. На ночь останавливались в городке Молодечне, при котором есть порядочный деревянный замок, город же лежит на болоте. Проехали 2 мили.

22, сделав 2 мили, проезжали городком Красное Село. Кормили в Радошковичах, где кончается Литовское княжество и начинается Россия и на несколько миль идет высокая гора. Сделав 2 мили, ночевали в Вешедах: это плохая корчма в лесу. Сделали 3 мили.

23 августа кормили в Логойске, у одного еврея. Логойск город с плохой деревянной крепостью и лежит на реке Гайне. Сделали 5 миль. На ночь останавливались в Юрьеве, городке, лежащем на реке Усяже. Отъехали 3 мили.

24 того же месяца кормили в лесу при одной речке, сделав 3 мили. Впрочем, останавливались в Борисове, довольно обширном городе, но с очень маленькими зданиями, как и обычно в Польше и Литве; близ него довольно большой замок, весь выстроенный из дерева. Город лежит на порядочной судоходной реке Березине. Сделали 2 мили. Здесь начинается большая дикая пустыня[12]12
  Здесь – безлюдное, ненаселенное место.


[Закрыть] и лес на многие мили пути.

25 того же месяца ехали в одну кормежку; дорога предурная, ночевали в лесу при какой-то реке, разбив палатки, а иные поставили себе шалаши из листьев. Сделали 5 миль.

26 кормили в Наче. Этот город лежит на реке Наче и в совершенной пустыне. Отъехали 3 мили. Город выстроен только 9 лет назад и получил название от реки. Так как, к несчастью, кругом все разорено, то, чтобы люди имели причину селиться там, король Стефан[13]13
  Имеется в виду Стефан Баторий.


[Закрыть] дал этому месту льготу на 20 лет, и именно такую, чтобы поселившиеся там жили свободно от всякой подати и службы. После того как была дана такая льгота, тотчас же нашлись многие, которые настроили тут всего: с полной готовностью отправлялись туда купцы и ремесленники, заведена была там таможня, и в течение 9 лет выстроился и городок. Здесь г. посол отправил Ганса Крамера, Мельхиора Ципфера и меня, Стефана Гейса, вперед, в Москву, на Смоленск, с уведомлением о его приезде к тамошнему воеводе, чтобы, когда он приедет к границе, скорее и без промедления продолжать ему свой путь дальше. Так и поехали мы в тот же день на 2 телегах и сделали до Бобра 4 мили. Этот городок лежит на реке того же названия; в нем много домов, в которых курят водку. Ночевали в дрянном местечке Дрешанке, проехав 2 мили.

27 того же месяца, сделав 6 миль, кормили в деревне Предишне. На ночь приехали в деревню В-ти (?)[14]14
  Так в тексте.


[Закрыть] после 4½ мили пути.

28 августа рано приехали в Оршу: это очень обширный город, лежит на реках Оршице и Днепре, или Борисфене, по которому идет много товаров в Смоленск и в Москву; там есть королевский, впрочем деревянный, замок, который, должно быть, значительная пограничная крепость и считается сильной, так как отчасти обнесен стеной и с одной стороны омывается Днепром, а с другой Оршицей. Но строения и укрепления нельзя и сравнивать с подобными в Германии. В городе знатный староста из Литвы по имени Андрей Сапега. По приезде туда я тотчас же пошел к подстаросте Яну Куплинскому, доложил ему о г. после и показал пропускную грамоту виленского воеводы, которую он удержал у себя и вскоре, по моему желанию, распорядился о помещении для г. посла с его придворными, а меня и г. Крамера снабдил проводником, который должен проводить нас до Смоленска. В тот же день мы и поехали дальше на 3 телегах и ночевали в Дубровне, сделав 4 мили. Дубровна – город и в этом месте последняя пограничная крепость против москвитян. Город лежит на Днепре, а по другую сторону крепости протекает река Дубровица. Эта крепость обширна в окружности, только вся деревянная; тут тотчас же мы оповестили о себе через нашего проводника, ехавшего впереди, и нас пропустили свободно.

29 августа кормили в Ивановце, деревне, проехав 4 мили. После того, сделав 3 мили, приехали мы на границу, где впадает в Днепр река Мерсика; с милю от границы прибыли мы в московскую деревню Васильевцы, а ночевали в лесу, отъехав 3 мили.

30 августа выехали рано, кормили в лесу при реке Ухине; сделали 7 миль. Оттуда мы прибыли к Смоленску, отъехав 4 мили. Мы должны были остановиться с добрый переезд от города и заявить о себе воеводе, после того к нам были присланы какие-то люди. Я уведомил о приезде г. посла и вручил от него письмо. Все хотели знать, со сколькими людьми приедет г. посол, и когда мы это сказывали, кто-то записывал все от слова до слова. Тут они уехали от нас, а потом приставили к нам приставов[15]15
  Сопровождающие лица.


[Закрыть], прислали пива и водки, а вместо кушанья дали денег.

31 августа я упорно требовал ответа: на реке или на сухом пути примут они у границы г. посла? Об этом они не хотели мне сказать на словах, а вечером принесли одно письмо к г. послу, а другое отдали нашему проводнику к оршанскому старосте. Но я не смог получить устного ответа на мою настоятельную просьбу и потребовал, чтобы меня отправили водой, потому что наверное ожидал этим путем г. посла.

1 сентября под вечер они прислали ко мне молодого парня с телегой и двумя лошадьми, чтобы я скорее ехал к г. послу; я наскоро собрался, вечером же и уехал и в 4 часа, сделав 8 миль, прибыл в деревню Миркуш.

2 того же месяца остановился ночевать в деревне Чирине, после 12 миль пути. Там мне надобно было опять объявить о себе[16]16
  То есть предъявить проездные документы.


[Закрыть]. Когда же я сказал, что меня везет москвич, тотчас же велели ему ехать в объезд города и приставили кого-то другого к моей телеге. Но когда я миновал мост и с добрый переезд находился от крепости, меня остановили; с другой дороги привели ко мне москвича, и мне должно было отпустить его: так уж заведено у них. Сделав 4 мили, в полдень я приехал в Оршу. Там я встретил г. посла и вручил ему письмо от смоленского воеводы, в котором говорилось, что г. посол должен приехать на границу 12 сентября.

Еще прежде, 31 августа, в бытность мою в Смоленске, г. оршанский староста позвал г. посла к себе в крепость в гости и прекрасно угощал; на пиру были также и некоторые из его служителей вместе с молодыми дворянами.

1 сентября ужинал у г. посла князь Юрий Горский (?)[17]17
  Так в тексте.


[Закрыть].

2 сентября вышеназванный князь подарил г. послу 5 возов сена, 2 бочки овса и бочку пива. В Орше мы пробыли до 10 сентября.

10 того же месяца г. посол отправил по реке Днепру большую лодку с некоторыми вещами в Смоленск, а мы поехали в 3 колясках, 9 телегах, с 2 вершниками и проводником, которого отрядил нам тамошний староста.

Переправившись на пароме через Днепр, мы ехали 4 мили от Орши до Дубровны. Тут пристали у одного старика-еврея, который оказался очень добрым к нам.

11 того же месяца кормили в Ивановце, отъехав 4 мили. Ночевали в Баеве, после 3½ мили пути. Эта деревня – на реке Мерейке; дорога туда предурная. Москвитяне хотели, чтобы мы подали знак, как приедем туда; и по требованию г. посла пущено было ночью несколько ракет, сделано также много выстрелов, чтобы москвитяне лучше могли узнать о нашем приезде.

После этой стрельбы утром 12 того же месяца приехал московский гонец осведомиться, прибыл ли г. посол, и дал знать, что на границе нас ожидают.

По окончании завтрака мы двинулись к московской границе, которая с малую милю пути от Баева; там, по другую сторону моста на реке Мерейке, тотчас же приняли нас двое знатных бояр с 30 верховыми лошадьми и 20 подводами, каждая парой, на которые мы положили все наши вещи; потом по настоящей дикой пустыне они провожали нас 6 миль до ночлега в дрянной деревне Кутковой.

Двое приставов, назначенных к г. послу, по имени Казарин Давыдович Бегичев и Иван Ипатович Зубов при нашем приеме пышно одеты были в золотую парчу и в другие дорогие шелковые одежды.

Как только мы доехали до границы Московской земли, все содержание для нас стало даровое, так что мы совсем не тратились ни на кушанье, ни на подводы: так уж у них водится.

13 того же месяца мы ехали в одну кормежку и на ночь остановились в Глухове, в 40 верстах, или 8 милях. В этой деревне г. посол подал приставам по их требованию список своих людей, которых всего было 33, а 5 лиц – сын г. посла, Христофор Унруг, Гейнрих Вальштейн, Ганс Рейхарт Штейнбах и Раймунд Утман – вписаны были впереди придворных дворян римско-императорского величества и потом считались за них же.

14 того же месяца мы отправились в Смоленск, но прежде чем доехали до города, за милю от него выехал к нам навстречу по приказанию великого князя[18]18
  В титул (см., напр., выше, у Флетчера) входили такие дефиниции, как «великий князь», «государь», «царь», «самодержец» и т. д. Зачастую авторы публикуемых в томе записок ограничивают «величание» русского монарха одним-двумя определениями, чаще всего это «великий князь» и «царь».


[Закрыть] тамошний воевода Игнатий Григорьевич Вельяминов с большой пышностью и с 300 конников; воевода одет был в дорогую золотую парчу, а конь его красовался в золотом хомуте. Многие из его служителей позначительнее тоже были в золотых парчевых, а другие в дорогих шелковых одеждах. Этот воевода принял г. посла от имени великого князя с такими обрядами: подъехав к коляске г. посла, он слез с лошади, а г. посол вышел из коляски, оба сняли шапки и подали друг другу руки. После того опять надели шапки, и воевода сказал г. послу следующее: «Сними свою шапку! У меня есть к тебе слово от великого князя». А г. посол отвечал ему, что у него есть слово от его христианского императора, так пусть воевода и снимет наперед шапку. Потом оба и сняли шапки. Тут воевода принял г. посла от имени великого князя. После такого приема он провожал нас всю дорогу до Смоленска. Это большой славный город и лежит на Днепре. Говорят, что в нем 200 церквей; при нем есть и крепость, очень высокая, только вся деревянная. Это самый знаменитый пограничный город на польской стороне[19]19
  Во время данного посольства Смоленск был у России.


[Закрыть]. Но чтобы мы не могли видеть эту крепость[20]20
  Смоленск был не только крупнейшим ремесленным и торговым центром на западе России, но и важнейшей пограничной крепостью.


[Закрыть], воевода велел нам перед самым городом переезжать Днепр с нашими приставами; там стояло тысяч до 4 народа, которых удивлял наш приезд; да им и то казалось странно, что воевода поехал крепостью на своем коне и поджидал нас за городом, а мы с другой стороны реки должны были проезжать самую малую часть города. За городом воевода и люди его проехали с нами еще небольшое расстояние, а потом вернулись назад, и нас провожали только наши приставы до ночлега в Богдановке, в 15 верстах от Смоленска. Это деревня, лежащая на реке Косатне. Сделали 3 мили.

14 того же месяца мы простояли там, и нас снабжали кушаньем и напитками сколько было нужно.

16 сентября мы рано выехали оттуда и ехали в одну кормежку на ночлег до Пнева, деревни, лежащей на реке Патрице; тут первый ям, где нас опять снабдили свежими почтовыми лошадьми.

17 того же месяца отправились из Пнева рано, и в 2 милях оттуда переезжали Днепр на паромах. При переправе впадает в эту реку другая, называемая Вопью. Дальше тоже ехали в одну кормежку до Дорогобужа; это город, лежащий на небольшом возвышении и весь деревянный; при нем крепость плохой постройки, и течет вышеназванная река Днепр: здесь второй ям. Сделали 10 миль.

18 сентября ехали оттуда опять в одну кормежку до ночлега в городе Колпите, где третий ям. Сделали 6 миль.

19 того же месяца ехали в одну же кормежку до ночлега в Вязьме. Это большой город, в котором много монастырей и церквей, но все они деревянные; лежит на реке Вязьме; тут четвертый ям. Сделали 6 миль.

20 того же месяца простояли там.

21 сентября ехали в одну кормежку до ночлега в Заборье, деревне, лежащей на реке Коке; там пятый ям; ехали 6 миль.

22 сентября ехали в одну кормежку до ночлега в деревне Слободе, в которой шестой ям; сделали 8½ мили. Тут взяли мы последних почтовых лошадей, которые везли нас до города Москвы. Эта деревня лежит близ города Можайска и довольно большая; в городе есть крепость и много церквей, но все строения деревянные, кроме монастырей и церквей, которые каменные. Город лежит при двух порядочных реках: Москве и Можайке. Когда г. посол изъявил нашим приставам желание остановиться в городе, поскольку ему несколько нездоровилось, они отказали в том, говоря, что не имеют на то никакого приказания от великого князя; к тому же это священный город, в котором у них есть святой – Николай. Наши спросили одного из провожавших нас бояр, почему этот город считается священным? Он отвечал, что у них тут в крепостной церкви деревянный образ их святого Николая, которому не одни жители Можайска делают приношения, но и народ со всей страны ходит туда на богомолье и для жертвований Николаю, да и сам великий князь каждый год жалует вклад сему святому. У кого заболит рука, нога или другой какой член тела, тот человек, как бы ни жил далеко, приходит в Можайск, прикасается к святителю Николаю и от того выздоравливает. Другой рассказал о своем Николае вот что: однажды великий князь велел принести его образ в город Москву, чтобы не ходить к нему всякий раз далеко; вот вечером и поставили образ в Москве в одной церкви, а на другой день он опять стоял на своем месте в крепостной церкви в Можайске. Сказывают также, что однажды в Можайске был пожар, и святой их Николай бежал от огня, сделал было уже добрую часть пути, когда они погнались за ним, догнали его и опять отнесли в крепостную церковь, где он находится и поныне. Они говорили много подобного о Николае. Однако ж это невозможное дело.

24 того же месяца мы ехали 8 миль в одну кормежку до деревни Кубинское.

25 ехали 7 миль в одну кормежку до деревни Мамоново.

26 остановились там. Немецкий переводчик, ливонец Георг Мейнертс, пришел к нам от великого князя и доложил, что на другой день нас введут в Москву.

27 мы выехали из Мамонова около полудня и, сделав 3 мили, были уже в Москве. Но перед тем, как нам въехать в Москву, невдалеке от этого города мы переправились сначала на пароме через реку Москву, довольно большую и судоходную, а на том берегу подвел к реке подконюший[21]21
  Помощник конюшего.


[Закрыть] великого князя 12 оседланных коней, на которых должны были въезжать г. посол, его дворяне и некоторые из его прислуги. Лошади г. посла и сопровождающих его красовались в золотых нашейниках и в прекрасной сбруе. А как только мы взобрались в гору, там стоял князь по имени Семен Григорьевич с бесчисленным множеством конницы, в коей очень многие лошади были убраны в золотую парчу, в золоченые и серебряные нашейники. На князе, который принимал нас от имени великого князя, была золотая парчовая ферязь с вышитыми по ней жемчугом какими-то изображениями. После приема нас провели через первую обводную стену города, деревянную и выстроенную только 2 года тому назад[22]22
  В 1591–1592 гг. была возведена очередная система оборонительных сооружений Москвы. Первоначально укрепления состояли из рва и вала, увенчанного высокой деревянной стеной с башнями (на планах Москвы 17 в. их от 52 до 58, из них 12 проездных, или «воротных»), и именовались Земляным городом, Деревянным городом. Протяженность стен (более 16 км), имевших высоту более 6 м, необычность конструкций Скородома (такое название объясняется быстротой строительных работ – 1 сезон) поражали иностранцев. Летопись называет его «град древян окрест всех дальних посадов»; не случайно, что именно линией этого укрепления ограничивается изображение Москвы на подавляющем большинстве планов города 17 в. Территорию, заключенную между стеной Белого города и Земляного (линия совр. Садового кольца) города, называли Земляным городом.


[Закрыть], а потом очень длинной дорогой в средний город, за другую стену крепкой каменной постройки до монастырского подворья Святой Троицы, где нас и поместили. Вышеназванный князь, принимавший нас от великого князя, вместе с другим, Андреем Михайловичем Nacirokow (?)[23]23
  Так в тексте.


[Закрыть], назначены были нам в приставы, да еще тотчас же дали двух переводчиков, одного поляка, разумевшего также по-латыни, и вышеупомянутого Георга Мейнертса.

28 числа принесли от двора в наше помещение несколько серебряных блюд с серебряными чарками и кружками для г. посла. Потом с великокняжеского двора отряжены были к нам 3 московских повара.

3 числа вышеназначенные приставы, переводчики и другие знатные бояре великого князя на 30 с лишним конях провожали г. посла для представления ко двору. Г. посол ехал верхом со своими молодыми дворянами и несколькими служителями на 18 лошадях, все из великокняжеской конюшни. Впереди него несли покрытые синей тафтой подарки его императорского величества, а перед ним дворецкий нес императорскую верющую грамоту[24]24
  Верющие грамоты (позднее – верительные) – документ, удостоверяющий личность посла как представителя государства. Так, формуляр русских «верющих» грамот, строго установленный, не изменялся: от великого государя, царя (полный титул) к королю, императору (полный титул), кто посылается (имя и положение). Далее содержалась просьба верить: «И что от нас учнет тебе говорити, и ты б ему верил…» Указывались также место и время составления грамоты.


[Закрыть], обернутую в желтую тафту.

Следуют подарки:

Подарки императорского величества были: 2 искусно вырезанных из хрусталя сосуда для питья, простой кубок, а другой в виде цапли: оба они оправлены в золото, а внизу у них были вырезаны 4 буквы: «W.H.I.B.». Смысл этих букв такой: «Wie heilig ist Bruderschaft», то есть «Как священна братская дружба».

Подарки г. посла были: большой позолоченный умывальник и таз прекрасной чеканной работы. Подарок сына г. посла был: серебряный кубок, искусно раскрашенный красками в виде синих колокольчиков с искусно же сделанной крышкой. Подарок дворецкого – длинное ружье с прикладом из черного рога с серебряным набором и с позолоченной пороховницей. Подарок Генриха Вальштейна был: маленькая горная штуфа с золотой и серебряной рудой; Ганса Рейхарда Штейнбаха – кубок, очень искусно выточенный из рыбьей кости; Раймунда Утмана – тоже кубок, искусно вырезанный из яшмы, с крышкой в золотой оправе и из такого же камня ложка, выложенная рубинами. Эти подарки несли следующие лица и в таком порядке: служители дворецкого и Ганса Крамера, также и Соломон Питириский несли подарки четырех придворных дворян, подарки сына г. посла нес Ганс Сигмунд Гославский, а подарки г. посла несли Мельхиор Ципфер и Герман Лейхтер; Ганс Крамер, Андрей Гартрумф и я несли посуду его императорского величества, составлявшую 3 отдельные вещи, так как крылья цапли на крышке кубка были уложены особенно.

Пока мы ехали в Кремль, везде стояло несколько тысяч людей, глядевших с удивлением на наше шествие. В самом Кремле и перед ним стояли по обеим сторонам московитские стрелки в числе 4000 с длинными ружьями; для большей торжественности въезда там звонили по всем церквам в большие колокола. Когда мы в Кремле сошли с коней, нас приняли несколько знатных великокняжеских бояр, одетых в золотую парчу, и повели во дворец великого князя. На крыльце перед самыми великокняжескими покоями императорские и других лиц подарки были выложены на подушки, чтобы так и нести их к великому князю. После того как это было сделано, нас повели через покой, где сидели великокняжеские бояре, все в прекрасных платьях из золотой парчи.

Другим покоем, куда ввели нас потом, была дворцовая палата великого князя, в которой он принимает представпения; в ней стены и пол были устланы нарядными коврами. Кругом сидели только знатные бояре в золотых одеждах.

На престоле, возвышенном на 3 ступени и украшенном сверху донизу золотом, жемчугом и драгоценными камнями, сидел великий князь в царском убранстве; на голове у него был золотой венец, выложенный алмазами, притом очень большими; в руке держал он золотой скипетр, тоже убранный камнями; кафтан на нем был красный бархатный, сплошь шитый крупным жемчугом; на шее висело несколько дорогих камней, оправленных в золото и расположенных в виде цепи или ожерелья. На двух пальцах левой руки его было по большому золотому перстню со смарагдом. Впереди его на каждой стороне стояли 2 благородных мальчика[25]25
  Рынды-оруженосцы, телохранители; во время торжественных придворных церемоний стояли по обеим сторонам трона в белых одеждах, опушенных горностаем, в высоких шапках, с серебряными топориками в руках.


[Закрыть] с московитскими секирами в белых бархатных платьях, по которым крест-накрест висели золотые цепочки.

Тут г. посол сказал приветствие великому князю от римско-императорского величества и представил подарки императора и других лиц. Потом великий князь велел его (просить через переводчика, здоровым ли оставил он его брата[26]26
  Назвать «братом» – значило признать другого монарха равным себе.


[Закрыть], христианского императора, и сказать, что он жалует его своим хлебом-солью.

После того как приветствия кончились и императорская верительная грамота была вручена, г. посол ничего больше уже не говорил, и нас отвели из великокняжеской палаты в казнохранительницу, где приняли от нас подарки его императорского величества и г. посла, а потом наши приставы с переводчиками и другие знатные бояре проводили нас опять и наше помещение. Но прежде всего, еще не сказав приветствия, г. посол с глубоким почтением подал руку великому князю. Хранитель печати[27]27
  Здесь – А. Я. Щелкалов.


[Закрыть] пригласил сделать то же и сына г. посла. Вслед за ним и придворные дворяне подали руку великому князю. Когда мы после представления воротились опять на наше Троицкое подворье, москвитяне между тем накрыли у нас столы и лавки прекрасными коврами для обеда, или пира, которым великий князь пожаловал г. посла. Спустя около полчаса приехал великокняжеский кравчий князь Андрей Андреевич Телятевский[28]28
  Андрей Андреевич Телятевский (ум. 1612), князь, боярин с 1600 г.


[Закрыть], и тотчас же за ним прислано 150 кушаньев, все на серебряных блюдах, накрытых такими же блюдами. Кравчий велел подносить их одно за другим, потому что мы еще не садились за стол, и при каждом сказывал, что это за кушанье. Как только все они были поднесены г. послу по приказу кравчего, они вместе с послом и дворянами сели за стол, затем уселись и некоторые другие москвитяне, и тогда стали подавать кушанья и по порядку исправлять пир. Напитки, присланные великим князем для этого пира, были все разные: мед, мальвазия и вино. Пир продолжался до полуночи.

1 октября великий князь отправился в монастырь Святой Троицы, лежащий в 12 милях от Москвы.

Мы спрашивали наших переводчиков, со сколькими сопровождающими обыкновенно выезжает великий князь? Они сказали, что иногда, когда едет прогуляться за 2 или 3 мили, берет с собой 2000 или 3000 верховых, а сколько теперь взял, они хорошенько не знают.

6 октября великий князь отправил посольство на шведскую границу, когда и шведский король послал тоже нескольких своих поверенных для переговоров о мире, заключенном 2 года назад, чтобы прежде, нежели пройдут эти 2 года, заключить его на дальнейшее время.

7 числа великий князь охотился по возвращении из вышеуказанного монастыря и убил до 65 лосей.

8 числа убил еще 56 лосей, а на другой день прислал со своим начальником охотников Васильевичем 7 больших лосей в подарок г. послу, один из них был с рогами о 22 ветках, да еще большого медведя, а сыну г. посла подарил тоже лося да черную лисицу, которую, по словам охотничего, великий князь поймал своими руками. Двоим их дворянам тоже подарены были великим князем 2 лося.

10 числа великий князь вернулся опять в Москву со своими придворными.

17 числа вышепомянутые приставы и переводчики на 27 конях провожали г. посла для представления Борису Федоровичу Годунову. Это шурин великого князя, тайный советник и самый большой боярин, который в отсутствие великого князя правит всем государством. Г. посол опять велел нести перед собой особенные подарки Борису Федоровичу Годунову в таком порядке: сначала на серебряном блюде под синей тафтой я нес прекрасную драгоценность: это верблюд, а на нем сидит араб, у верблюда с каждой стороны висит по золотой корзиночке, в которые для украшения вделано несколько маленьких золотых монет. Вся драгоценность выложена прекрасными рубинами и алмазами, и хоть она сама по себе была довольно значительна и годилась в подарок такому господину, однако ж приставы были бесстыжи и грубы по московской повадке: «Подари-де, посол, еще золотую цепочку к драгоценности, чтобы было на чем ее повесить!» Г. посол исполнил их желание, прибавил и золотую цепочку к драгоценности, но они и тут не угомонились, а требовали, кроме того, еще: «Приложи-де еще золотое кольцо к ней, когда Борис Федорович одарит тебя знатно». После того г. посол прибавил также и кольцо с сапфиром. Затем Мельхиор Ципфер и Герман Лейхтер несли позолоченный рукомойник и кубок очень искусной работы, покрытые желтой тафтой.