Текст книги "Полёт шмеля (сборник)"

Глава 5

Бомжующий мистер Ватсон темными переулками, при бледном хладном свете зловещей Луны, привел меня к поселку коттеджей на окраине городка. Шикарный поселок был выстроен недавно, буквально за год-два, верхушкой нашего местного административно-финансового бомонда: мэром, его замами, начальником налоговой полиции, начальником милиции, тремя бизнесменами и еще несколькими авторитетами, имена которых остались покрыты мраком. Бомж уверенно отворил небольшую калитку в двухметровом монументальном заборе, протопал к дому и ключом отпер дверь.

«Однако!», – глубокомысленно подумал я о нём.

В тёмной прихожей он пропустил меня вперед, обдав еще разок своим неповторимым ароматом, и куда-то исчез. Я шагнул в полуосвещенную залу и остолбенел. Посередине, под хрустальной люстрой, в центре светового круга стоял лев, буквально в пяти шагах. От изумления я не успел испугаться.

Тряхнув огромной гривой, зверь сладко зевнул и неспешно прилёг. Я тихонько сделал шажок назад. Лев встал и заинтересованно посмотрел. С трудом подавив мочеиспускательный рефлекс испуга, я замер. Зверюга тоже застыл, по-видимому, раздумывая, что со мной сделать. Я задержал дыхание и сделал вид, что мне всё равно. Но при этом от страха не в силах был пошевелиться. Когда видишь льва в «Полосатом рейсе», то думаешь: «какое милое величественное создание». Когда приходишь в зоопарк, то даже через решетку ощущаешь львиную мощь; и при одной мысли, что вдруг решетка не заперта, холодеет спина, и тогда думаешь: «ну и громадина!». А вот когда сталкиваешься со львом нос к носу, то уже ни о чем не думаешь. Только напрягаешь всю волю, чтоб не стать спринтером.

«Эй! Викентий! Не бойтесь. Идите сюда», – вывел меня из замешательства знакомый женский голосок. Аэлита!

Она стояла на другом конце залы. Я нерешительно потоптался на месте. Аэлита призывно махнула рукой: «Ну, смелее! Он Вас не тронет». Ага, спасибо за столь обнадеживающее обещание. Вот в одной Бакинской семье когда-то, как писали в газетах, тоже думали, что львы и тигры это такие большие кошки. И держали их в своей квартире. А зря. Хищники однажды оказались в плохом настроении…

Я с опаской сделал шаг вперед. Лев с любопытством смотрел, но не двигался. Еще шаг. Черт, ноги дрожат. Стыдно, ведь Аэлита всё видит. Изо всех сил стараясь держаться супермэном, я двинулся было прямо вперед, но ноги непроизвольно сделали загогулину по самой дальней траектории, вдоль стены. Когда всё же, с трудом не оборачиваясь на зверя, я достиг Аэлиты, она одобрительно воскликнула: «Молодец!». «П-п-охоже, он не оч-ч-ень г-г-голоден», – попытался я, заикаясь, острить.

Мы вошли в другую залу. По стенам, в массивных позолоченных рамах, висели полотна Рафаэля, Энгра, Веласкеса… Ничего себе, музейчик. Откуда здесь это? Аэлита подвела меня к изящно инкрустированному круглому столику, обильно уставленному фруктами и вином, налила себе мускат, мне – коньяк. «За встречу!», – подняла она бокал и обворожительно улыбнулась. «За встречу!», – гулким эхом отозвался я, еще не придя в себя от сильных ощущений, и махом заглотил коньяк, даже не ощутив вкуса.

Тут в глазах всё помутилось, закружилось и исчезло.

Очнулся на полу. Башка трещала, как после изрядного похмелья. Борясь с вращающимся в мозгу туманом, я неуверенно сел и осмотрелся. Аэлиты не было. Но сильно ароматизировало бомжом. Оглянувшись, я узрел его в кресле, за моей спиной. Он дружелюбно улыбался, щурил близорукие глаза, курил сигарету и равномерно покачивал ногой, закинув её на колено.

– Вы кто? – спросил я первое, что пришло в голову.

– Доктор Ватсон, – заговорщески ухмыльнулся он.

– Послушайте, кончайте этот цирк. Что всё это значит?

– Это значит, что мы должны кое о чём договориться.

– О чём?

– О покупке Вашего изобретения.

– Какого еще изобретения?

– Полёт шмеля.

– Ошибаетесь. Нет никакого изобретения. Я не знаю, как шмель летает.

– А вот обманывать меня не советую.

– Обманывать? Но я правда не знаю. Эта тема пока не раскрыта. Я провел только предварительные опыты и сделал лишь самые общие аэродинамические расчеты.

– Ну, не надо так прибедняться, – многозначительно изрек бомж и вытащил из-за пазухи ворох бумаг. Мои чертежи и формулы. Я был неприятно удивлен.

– Зачем Вам шмель? У Вас есть Аэлита. Человек – летает! Изучайте. Исследуйте. Насколько я понимаю, Аэлита ведь у Вас в руках. Или она на Вас работает по своей воле?

– А вот это никого не касается. Хотя, ладно, удовлетворю Ваш любознательный ум. Я вытащил Аэлиту из одной неприятной истории. Она мне по гроб жизни обязана. Будет делать, что прикажу. И Вы тоже будете делать, что прикажу.

– А идите Вы знаете куда?!

– Будете хамить, позову Лёву.

– Какого еще Лёву? – равнодушным тоном спросил я, явственно осознавая, о ком речь.

– Так что – позвать?

– Н-нет, пожалуй, не надо. Я согласен продать изобретение.

– Так-то лучше. Вами сделано открытие, переворот. Но, по-видимому, Вы не успели записать все выкладки до конца. Уверен, что в Вашей голове уже созрели конечные формулы. Они мне нужны. Но, к сожалению, я не могу их извлечь механически, инструментами. А то бы снял с Вас скальп и достал мозг. Поэтому я их покупаю. За миллион.

Он вынул из кармана кошелек и пакет с купюрами. Мой миллион. Вот гад. За мои же деньги покупает моё изобретение. И еще ехидно скалится. Юмор изображает.

– Не согласен.

– Мало?

– Аэлиту.

– Что!?

– Вы мне – её, я Вам – формулы.

– Хорошо. Вот бумага. Вот ручка. Пишите!

– Нет. Сначала пусть придёт она. Я хочу с ней поговорить.

– Да на здоровье.

Он позвонил по мобильнику. Пришла Аэлита, смущенно отводя глаза. Ей явно было не комфортно. Я в упор стал её разглядывать. Мне нужно было кое-что понять.

– Аэлита! Вы служите у этого мерзавца?

– Э! Поосторожней в выражениях. Я ведь и рассердиться могу, – вскочил с кресла мнимый бомж.

Аэлита молчала. Она машинально водила ногой в красной туфельке по блестящему паркету. Плечи опустились. Голова немного склонилась, и волосы рассыпались, закрывая лицо.

– Он Вас заставил? Или Вы сами?

Она не отвечала. «Бомж» погрузился обратно в кресло. Я ждал. Аэлита как в рот воды набрала.

«Ну, всё, вот и поговорили», – удовлетворённо хмыкнул мнимый бомж. И добавил, кивнув пленнице: «Умница, девочка». Она вдруг решительно вскинула голову, и я на миг увидел её испуганные глаза, полные смеси отчаянья и надежды.

Я деловито взял хозяйскую ручку «паркер», записал на листке несколько формул, шагнул к креслу и левой рукой протянул эту бумагу «бомжу». Он, вальяжно развалившись, лениво принял листок и стал вникать в написанное. И тогда я с размаху правой рукой вонзил «паркер» ему в глаз.

Глава 6

Но зловещий глаз, странное дело, не оказал «паркеру» никакого сопротивления. Ручка пронзила его насквозь, как пустое место, и воткнулась в спинку кресла, пропоров кожаную обшивку. И я по инерции, проделав энергичный пируэт вслед за «паркером», свалился на бомжа. Но бомж исчез. Подо мной было только кресло.

«Какой Вы, однако, злой», – иронично молвил бомж, выходя из-за портьеры. Изумлению моему не было предела. Поэтому я не нашелся, что ответить, и по-детски буркнул обиженно: «А Вы вонючка!». «Ничего, я пойду помоюсь и стану чистым…», – веско с намеком изрек бомж, по-хозяйски взял Аэлиту под локоть и удалился с ней в следующую комнату, плотно прикрыв дверь. Щелкнул замок. Понятно, в ловушке.

Я плюхнулся в кресло, еще хранившее след мерзкого запаха, и постарался задуматься. Мысли скакали в разные стороны, как блохи. Зачем меня сюда заманили? Аэлита с этим «бомжом» заодно или нет? Но бомж вовсе не бомж, это раз. С Аэлитой у него, как видно, сговор, это два. Она с самого начала действовала по его указивкам, это три. Все мои «случайные встречи» с ними обоими были подстроены, это три. Черт! Не три, а четыре. В коньяк они добавили что-то, препятствующее способности анализировать, это пять. Нечто вроде мозгового релаксанта? Чтобы я бездумно выдал все секреты? Не на такого напали. Так, так… Что еще? По-видимому, в моих прикидочных формулах уже содержится решение. Решение, которое я проглядел. Что именно проглядел?

Я встряхнул головой и мучительно попытался сконцентрироваться. В антигравитационных формулах фигурируют: площадь, вес, гравитационная постоянная, расстояние, коэффициент аэродинамичности, подъемная сила… Стоп. Зачем охотнику за изобретением нужны абстрактные формулы, когда у него в руках есть конкретное летающее чудо – Аэлита? Да и сам охотник, по-видимому, умеет делать нечто подобное. Он ведь в момент нанесения удара «паркером» исчез из кресла. Как он смог вдруг оказаться за портьерой? Полтергейст? Но нет: лететь он вроде бы не летел. Просто мгновенно оказался в другом месте. Но это невозможно. Мистика. Что-то тут не так.

А хорошо бы отсюда удрать. Я встал, подошел к окну. Металлическая решетка. Значит, окно отпадает. По двум сторонам комнаты две двери. Одна закрыта на ключ. А другая-то нет! Но ведь там лев. Через него мне не прорваться. А если он, на мое счастье, спит? Тогда можно попробовать потихонечку. А если проснется?

В мучительных сомнениях я на цыпочках подошел к двери и прислушался. Тихо. Тут пришла мысль, что вдруг лев подойдет к двери и откроет, толкнув лапой. Волна холодного ужаса окатила меня от затылка до пяток. Я инстинктивно вцепился в дверную ручку. Но тут же сообразил, что открыть такую дверь – на себя – животное не может.

Я осмелел и заглянул в замочную скважину. Лев был на месте. Он лежал в центре и, похоже, спал или дремал. Опасаясь, что зверь услышит, я задержал дыхание. Абсолютная тишина. Приложив к скважине ухо, я попытался уловить хоть какой-нибудь звук. Ничего. Ни сопенья, ни шороха, ни даже вздоха. Странно. Огромный зверь дышал совершенно бесшумно.

Движимый исследовательским инстинктом, я приложил к скважине нос и втянул воздух. Никакого запаха. Никакого! Этого не может быть. В зоопарке от клетки со львом всегда несёт изрядно. Не пахнущий зверь? Стерильный? Очень странно…

И тут я вмиг прозрел. Лев не настоящий! Он механический. Ну, конечно! Огромная механическая игрушка, идеально воспроизводящая вид и повадку царя зверей. Но все же – игрушка, не более. Вдохновленный этим открытием, я приоткрыл дверь и слегка просунулся туда.

Лев находился на месте. Но уже не неподвижный. Он приподнял свою величественную голову и повернул морду в мою сторону. Но ведь, прежде чем прыгнуть, ему придётся встать. А я успею спрятаться и захлопнуть дверь. Интересно, лев-игрушка меня видит или это только кажется, что он пристально смотрит? Несомненно, он на меня реагирует. Значит, механический зверь оборудован сенсорами. Но почему от него не исходит никаких звуков? Мелькнула смутная мысль. Надо проверить…

Я решился. Приоткрыл дверь пошире и просунулся по пояс. Лев встал. Совершенно бесшумно! Такая махина и – ни звука. Я прицелился и швырнул в него «паркер». Ручка пролетела насквозь.

Это не игрушка! Это – изображение. Просто объемное кино. Голография. И как я сразу не догадался!? Теперь понятно, как «летала» Аэлита и каким образом её хозяин, исчезнув из кресла, вмиг очутился за портьерой. Для светового луча переместиться с одного места на другое не проблема. Только не ясно, где находится источник луча и кто им управляет.

Как известно, в голографии источником света обычно служит лазер. Кстати, поясню для несведущих, голография не от слова «голый», а от греческого holos – весь, целый. Принцип получения трехмерных изображений в голографии хорошо известен. Сначала объект освещают двумя когерентным лучами – опорным и пробным. Эти два луча можно получить от одного когерентного источника вроде лазера с помощью специальной фазовой пластинки, узкой щели или зеркальной дифракционной решетки. При прохождении этих двух лучей, отраженных объектом, на белом экране возникает интерференционная картина: чередование темных и светлых колец, напоминающих мишень в тире. Если вместо экрана поместить фотопластинку, то на ней отпечатаются все кольца. Если потом фотопластинку с кольцами снова осветить опорным лучом, то происходит так называемое восстановление волнового фронта и, в частности, появляется мнимое объемное изображение, видимое глазом под определенными углами. Если вместо фотопластинки использовать особую фотопленку и сделать много кадров, то потом, прокручивая ее через «опорный» кинопроектор, можно смотреть объемное кино.

Интересно, а как это устроено, что голографический лев на меня реагирует? Кино не может реагировать. А, понял! Конечно, всё же наверняка есть сенсоры. Они чувствуют моё движение и управляют лучом, формирующим фигуру льва. Они должны быть расположены где-то в стороне, по-видимому, там же, где локализован источник луча. Я решительно вошел в львиную комнату и стал её осматривать, не обращая внимания на грозные движения псевдо-хищника, глупо топчущегося на месте.

Не углядев сходу нигде ни луча, ни сенсоров, я решил, что нет смысла далее тратить время на осмотр, а надо побыстрей отсюда убираться.

Я пренебрежительно продефилировал мимо псевдо-льва, отворил входную дверь, вышел в ночную темень сада и ступил на освещенную Луной дорожку. И тут же вздрогнул, ощутив на своем плече тяжелую лапу…

Глава 7

Лев!? Я в ужасе замер, чувствуя на плече лапу хищника. Ноги чуть было не подкосились, но над ухом вовремя раздалось восклицание: «Викентий, стойте!» Я обернулся. Уф-ф-ф-… Это не лев. Это Аэлита повисла у меня на плече, стараясь удержать. Я брезгливо убрал её руки:

– Отстаньте! И идите к своему повелителю.

– Трус!

– Марионетка!

– Нет! Просто он мой брат.

– Кто?

– Борис.

– Какой еще Борис?

– О, господи, ну какой же Вы иногда бываете…. тормоз…

– А-а-а… Так этот подонок – Ваш брат?

– Он лёг спать. А я потихоньку забрала у него Ваш пиджак, деньги и все бумаги.

Она сняла с себя мой пиджак, наброшенный на плечи, и протянула. Увидев моё замешательство, приказала:

– Надевайте-надевайте, а то замёрзнете, ведь ночь холодная.

– А Вы?

– Я одела теплый свитер. Но давайте, Викентий, отложим беседу и поскорей отсюда уйдём. А то Борис может проснуться и хватиться, что нас нет.

И Аэлита, сунув мне в руки пиджак, решительно направилась по дорожке к калитке. Я влез в рукава и бегло ощупал карманы, удостоверившись в наличии денег и бумаг. Потом целеустремленно последовал за женщиной, с инстинктивным интересом поглядывая на привлекательный горизонт заднего вида. А временами целомудренно отводил глубокомысленный взор на звёзды и Луну.

Мы пришли в город. По дороге я успел выкурить три сигареты. Повёл Аэлиту к себе домой. Она не возражала. Это наполнило мою исстрадавшуюся душу надеждами и энтузиазмом.

Усадив женщину на диван, я выставил на стол всё, чем был богат холостяцкий холодильник: колбасу, сыр, шпроты, две бутылки водки и пять пива. Водку, как и пиво, я храню в холодильнике, ибо тёплую водку пьют только алкаши, пацаны и дегенераты. Из морозильника достал сало и шоколад. Круто нарезал ржаной хлеб. И пододвинул всё поближе к Аэлите. Она деликатно отломила кусочек шоколадки и аппетитно захрумкала. Я налил себе и ей по полстакана ледяной прозрачной жидкости, опрокинул порцию внутрь, радостно крякнул и зажевал хлебом с салом. Аэлита понюхала свою порцию и нерешительно спросила: «А можно пива?» – «Долить?» – «Нет! Что Вы! Вместо. Я водку не пью». Я перелил её дозу себе и тут же принял, закусив колбасой и шпротами. А она стала потягивать пиво, оставляя на краях стакана пятнышки красной помады.

Я включил музыку, выбрав витиеватый джаз, и решительно сел на диван, вплотную к женщине. Она не отстранилась. Душа моя возликовала, предвкушая радость тела. Аэлита обворожительно улыбнулась и задала провокационный вопрос:

– Викентий, а Вы правда открыли новый способ полётов?

– М-м-м… (о господи, как же хочется её обнять и расцеловать! как трудно держаться в рамках приличия!). Ну, не то чтобы уже открыл, но, похоже, что скоро смогу. А что?

– Интересно. Тогда, может быть, я тоже пойму, почему летаю.

– Аэлиточка, не валяйте дурака. Я прекрасно знаю, что Вы вовсе не летаете.

– То есть как это? Вы же сами видели!

– Ха! Видеть-то видел, но это было всего лишь голографическое кино.

– Какое еще кино?

Я понимающе усмехнулся и доходчиво пояснил:

– Интерференция сдвинутого по фазе когерентного света с последующим восстановлением мнимого изображения с плёнки.

– Как-как?

– Ну, кто-то, вероятно Борис, снял Вас на специальную кинопленку, а потом получил с её помощью Ваше двигающееся объемное изображение. И киношного льва точно так же он сделал, а потом для устрашения показал мне. Лев – голографический. Вот почему он не имел запаха и оказался проницаемым для «паркера».

– Какого еще паркера?

– Для пишущей ручки, которой я попытался проткнуть Бориса. Но и брат-то Ваш в кресле был всего лишь изображением!

– Изображением?

– Ну конечно!

– А что – изображение может взять в руки бумагу?

– Какую такую бумагу?

– На которой Вы написали формулы и отдали Борису.

– Ах, чёрт! А ведь действительно: как мог Борис дать мне ручку, а потом забрать бумагу, если он не настоящий? Кстати, в отличие от льва, от него воняло. Ничего не понимаю…

Я отупело уставился на бутылки, пытаясь сосредоточиться и ухватить суть дела. Но в мыслях был вакуум. Тогда я принял еще одну стаканную дозу, надеясь на активацию глубинных структур мозга. Аэлита при этом поморщилась, а затем спросила:

– Что подразумевалось под «икс» в той формуле, которую Вы дали Борису?

– Это был не «икс», это «хэ».

Аэлита на секунду замерла, потом чуть смутилась, но тут же, не удержавшись, прыснула от смеха.

– А на самом деле? – спросила она заинтересованно, когда отсмеялась.

– На самом деле в формуле фигурируют известные физические величины, ничего особенного.

– Тогда в чем загвоздка? Объясните.

Почувствовав себя уважаемым педагогом, я взял лист бумаги и стал карандашом выписывать символы, поясняя, что каждый означает. Собеседница внимательно слушала и переспрашивала. Всё-таки ей явно не хватало знаний из физической оптики. Пока я ей объяснял, понял сам. Эврика! Врубился! В формуле не хватает коэффициента, выравнивающего размерность! Это ж азбука: правая и левая часть уравнения должны иметь одинаковую размерность. Как это я умудрился упустить сей тривиальный момент?! Если в уравнении слева сантиметры, то и справа должны быть именно сантиметры, а не килограммы. Теперь всё ясно. Вот как удачно сактивировался мой мозг алкоголем и красивой женщиной.

Удовлетворенный найденным решением, я огласил вывод:

– Вот теперь всё понятно, причём, не только на счет шмеля, но даже про крупные объекты.

– Значит, я в твоих глазах – всего лишь крупный объект? – игриво спросила Аэлита с подвохом.

– Не! Ты… ты… очень даже… э-э-э… симпатичный объект! – обрадовано воскликнул я, заметив, что мы перешли на «ты».

Когда общаешься с красивой женщиной на «Вы», она кажется недосягаемой царицей, а когда она сама переходит на «ты», то становится доступной, как булочка с маслом.

«Человек не объект и не функция для», – глубокомысленно изрек я и попытался заключить собеседницу в объятия. Но руки мои встретились друг с другом. Аэлита исчезла. Что за странная манера невоспитанно испаряться в самый ответственный момент!

Глава 8

Проснувшись наутро, я мутно оглядел комнату, мучительно соображая: Аэлита мне приснилась или она тут была? А если была, то это было только ее изображение или реально она сама? Увидев на столе бутылки и закуску, я понял, что не приснилась. Ведь не стал бы я вытаскивать из холодильника столько бутылок для себя одного. При этом, не углядев вокруг ни туфелек, ни еще каких-либо предметов женской экипировки, я решил, что имел дело с фантомом.

Хлебнув из горлышка немного пива (тёплое! вот гадость!) я уселся за стол с намерением позавтракать остатками колбасы и сыра. И тут же обратил внимание на следы помады на втором стакане. Значит – была, была в натуре! Но как же тогда она умудрилась внезапно исчезнуть?

Давай разберем всё по порядку. Когда Аэлита несколько дней назад пришла ко мне в лабораторию, она была или не была? Была. Как же не верить своим глазам? Мы беседовали. Голосок у неё такой приятный. Как же не верить своим ушам? А когда она висела над полом, я тронул её за пятку. Пятка была на месте. Настоящая пятка. Причем, без чулка. Как же не верить своим рукам? Так. Потом Аэлита ушла. Ушла? Точно, ушла. И даже запах духов ушел вместе с нею. Как же не верить своим ноздрям? Получается вывод. Женщина при нашей первой встрече была не миражом. Итак, она сумела зависнуть над полом реально. Зависнуть… Но ведь это невероятно! Секундочку. Почему невероятно? Судя по выведенной мной вчера формуле, не только мелкие объекты, вроде шмеля, могут терять вес, но и крупные. Стоп. А где же вчерашний листочек с формулами? Я обшарил карманы, перетряхнул постель, заглянул под диван, сунулся даже в холодильник. Нету. Нигде… Ай да плутовка! Стырила!

Так, значит, она всё же работает на своего братца… А меня развела, как наивного чудака. Впрочем, почему «как». Вот именно.

В прихожей раздался звонок. Я подошел и открыл дверь. На пороге стоял Борис. На этот раз от него ничем не воняло, и это радовало.

– Где Аэлита? – спросил он мрачно.

– Улетела, – съязвил я, с облегчением поняв, что, похоже, она братца своего тоже кинула.

– Врёшь. Она у тебя, – убеждённо изрек он.

– Зайди и проверь, – усмехнулся я и пропустил его в комнату.

Он осмотрелся и затем деловито заглянул на кухню и ванную.

– Ты еще в туалете погляди, – иронично подсказал я.

Молча смерив меня презрительно-испепеляющим взглядом, Борис потопал на балкон.

– Ага, именно оттуда она и прыгнула к звёздам, – бросил я ему вслед.

Вернувшись, сохраняя угрюмое выражение и выставив вперед волевую нижнюю челюсть, он по-хозяйски уселся на диван и хотел было закурить. Кстати, отметил я, на сестру он лицом нисколько не похож.

– Вообще-то, мог бы, пожалуй, подымить на балконе. А еще лучше – шел бы ты домой, Боря.

– Слушай, ты… умник, заткнись. Я подожду тут, пока она снова придёт.

– Глупо и не умно. Вдруг у неё другие планы.

– Придёт. Больше ей деваться некуда.

Он задумчиво подул в сигарету но, однако, вернул ее в пачку, не закурив. И мирным тоном заявил: «Викентий, в наших общих интересах – найти Аэлиту. Причем, чем быстрей, тем лучше».

– Так ты ж уверен, что она сейчас сюда придёт. Зачем же нам её искать? Кстати, дело это неблагодарное: только нашел, она тут же исчезает. Опять ищи. Хватит с меня.

Борис, покрутив пачку в руках, снова вытащил сигарету, смял и демонстративно бросил на пол.

– Знаешь что, Боря, кончай сорить и вали-ка отсюда, пока цел, – сердито сказал я и нагнулся, чтобы поднять сигарету. И тут же получил по затылку такой мощный удар, что аж померкло в глазах.

Очнувшись в лежачем положении, я медленно перевернулся и увидел над собой ухмыляющуюся физиономию.

– Ну, что, мистер Шерлок-Холмс, еще добавить? – довольным тоном проронил он.

Преодолевая ломоту в затылке, я сел, опираясь на правый локоть, и, чтобы выиграть время, задал дурацкий вопрос:

– Добавить? А с какой целью?

– Да просто руки на тебя чешутся. Все карты мне спутал.

– В каком смысле?

– Да во всех! – зло крикнул он мне в лицо.

И в этот момент я нанес ему левой рукой крепкий тычок в нос.

Конечно, когда сидишь, то удар совсем не тот. И левой это все же левой. Но все-таки удар в нос это удар в нос. Его оказалось достаточно чтобы противник отпрянул и на миг потерял контроль над ситуацией. Вскочив, я нанес ему с правой сокрушительный удар в подбородок.

Он рухнул, тяжко промычав что-то нечленораздельное.

Я потер костяшки занывших пальцев о коленку и подумал: «Экий паразит. Крепкая, однако, у него челюсть».

– Мальчики, вы уже дерётесь? – вдруг раздался милый голосок Аэлиты.

Я обернулся. Из-за двери выглядывала симпатичная мордашка. Глаза искрились смехом. Вот поганка, весело ей! Я решил, что тоже не буду унывать и ответил:

– Мы пытаемся подружиться. А ты пришла ему на подмогу или как?

– Я пришла, чтобы ты не наделал глупостей.

Она шагнула из прихожей в комнату. На ней был костюм Евы.