Текст книги "Непослушная игрушка"

Ни кузня, ни сам кузнец не соответствовали тому образу, который был у меня в голове. Кузня – закопченная избушка, больше похожая на сарай. Кузнец был крепок, как любой мужик, работающий физически на свежем воздухе. Никакой бочкообразной груди, бугрящихся мышц. Кожаный передник с подпалинами, серая рубаха с пятнами пота. Никакой эпичности, только привычная работа. Кузнец заметил меня сразу, как только я подошел к дверному проему, но продолжал возиться с какой-то железякой. И только бросив ее в ведерко с водой, соизволил выйти на свежий воздух.

– Че надо? – Голос был спокойный, уверенный.

Меня немного покоробило, хотя формально он мне не грубил. Стараясь не заводиться, я постарался настроиться на разговор. Пока смотрел на его работу, в голове появилось несколько идей. Раз уж я решил избавиться от «героического» оружия, то меч и кольчугу можно спихнуть кузнецу. Но и остаться совсем без ничего тоже не хотелось – мало ли кого еще встречу на местных дорогах. Вот если придумать нечто внешне неприметное, но очень опасное в бою…

– Несколько железяк выковать надо.

– Что именно?

Я присел и щепочкой нарисовал прямо в пыли квадратик со стороной примерно в десять сантиметров.

– Нужно сделать из листового железа толщиной примерно… – Я замялся, не зная, как правильно указать толщину в пять миллиметров. Потом заметил еще одну щепочку подходящей толщины: – …примерно как эта щепка. На гранях сделать одностороннюю заточку. Нужно шесть таких квадратов.

Кузнец несколько раз перевел взгляд с меня на рисунок, потом на щепочку, затем снова на меня.

– Зачем?

– Хочу сделать себе защиту на куртку.

– Значит, нужны дырки для крепления? А зачем заточка?

– Дырки не нужны. А заточка нужна, чтобы сделать их съемными. Из тонкого железа надо сделать квадраты чуть большего размера, края загнуть – я изобразил на пальцах, – получится как легкие открытые ножны. Вот их надо будет пришить к куртке.

Кузнец задумчиво разглядывал меня:

– Шесть заточек на груди и животе? Мудрено как-то. Может…

Я не стал слушать дальше:

– Я так хочу.

Кузнец хмыкнул:

– Будешь платить – сделаю. Каждый сходит с ума по-своему.

Я согласно кивнул.

– Еще нужно сделать вот такую штуку. – Я снова стал рисовать в пыли. – Четыре кольца с шипами, соединенные общей рукояткой.

Кузнец среагировал сразу:

– Головолом, что ли?

– В моих землях это называют кастетом.

– И это можно.

– Следующее. Есть у вас здесь дерево с очень твердой древесиной?

– Как не быть, – хмыкнул мужик.

– Нужно сделать так. – Я снова принялся рисовать в пыли. – Делается два восьмигранника, немного сужающихся к одному краю. Длина вот такая, – я показал на себе от локтя до запястья, – на тонких концах надеваются железные колпачки, фиксируются заклепками для надежности. Колпачки соединяются цепочкой в палец толщиной и длиной с мою ладонь. – Я снова показал на себе. – Нужно два комплекта.

На этот раз кузнец озадачился. Долго рассматривал рисунок, даже веревочкой измерил мои руки.

– И что же это будет?

Я усмехнулся:

– Если получится – увидишь. Следующее… – Я снял со стенки приглянувшуюся веревку, примерил на поясе и отрезал нужный кусок. – Нужно сделать два лезвия примерно с мою ладонь и вплести их в концы веревки, чтобы в обычное время их не было видно, а при ударе они легко освобождались.

– А это зачем?

– Ну… Все время на виду, все время под рукой.

– Может, проще обычный нож?

– И его надо сделать, – согласился я. – Хорошая сталь есть?

– Чего?

– Ну очень хорошее оружейное железо.

– Есть, но совсем немного. – Кузнец порылся в своих запасах и показал узкую полоску синеватого металла. – Достался по случаю, но все никак не могу придумать, куда его приспособить. На нож мало, для шила слишком жирно.

В голове у меня неожиданно что-то щелкнуло:

– Нужно еще пять полосок такого же размера, пусть и похуже.

Кузнец порылся в запасах, но подходящее железо нашел.

– И что дальше?

– Эти прутки надо нагреть и перекрутить каждый пятнадцать раз.

– Зачем? – снова не понял кузнец.

– Мне так надо, – не стал вдаваться я в подробности. – Потом все это складывается так, чтобы хорошее железо было с краю, и вся эта сборка проковывается, пока не получится лезвие. Тут ты лучше меня знаешь, что делать.

Кузнец долго молчал, разглядывая прутки и что-то прикидывая.

– Можно попробовать. А размер, форма?

Я немного растерялся – для меня раньше нож был просто нож. Что я, собственно, от него хочу? Колоть, резать, рубить? Может, можно сделать нечто усредненное? Я неуверенно начал рисовать. Сначала получилась обычная финка, но она мне не понравилась. Я немного подправил, и постепенно вырисовалось нечто странное. Конец клинка расширился, а внутренняя часть немного изогнулась. Получилось нечто напоминающее непальский нож «Кукри» (как я его помню). Или даже нож спецподразделений «Каратель».

Кузнец внимательно следил за моим художеством.

– Именно такая форма?

– Да, хочу такой. Заточка нижней кромки режущая, верхней – рубящая. Рукоятку и гарду сделаешь на свой вкус. Еще мне нужен посох из твердого дерева. Низ и верх окованы железом. А еще…

– Рассчитываться чем будешь? – с усмешкой перебил меня мужик.

– Есть меч и кольчуга. Возьмешь?

– Приноси. Посмотрим, а потом и поговорим, – снова усмехнулся кузнец.

Чуть ли не бегом я быстренько смотался на постоялый двор и притащил свое единственное богатство. Кузнец долго рассматривал кольчугу, меч, чуть ли не на зуб пробовал. Потом вдруг отложил их в сторону и остро глянул на меня:

– Хороший меч, и кровушки он попил немало. После последнего дела его даже не чистили. Уж не тот ли ты боец, что банду Данаора окоротил?

Я неопределенно пожал плечами. Хвалиться особо было нечем.

– Зачем же ты его продаешь?

Я снова пожал плечами:

– Не хочу больше кровь лить.

Кузнец вдруг развеселился:

– Так вот зачем все это надо! Чтоб, значит, не мечом рубить, а тихонечко веревочкой махнул – никто и понять ничего не успеет… – Он засмеялся. – То-то у нас слухи поползли про неведомого героя, что веревочкой с камушком и обычными палочками с целой бандой справился. Как остальным-то пользоваться – покажешь?

Я тоже улыбнулся:

– Ты сначала сделай.

– Заходи завтра после обеда, все будет готово.

Искупаться мне не удалось – пруд оказался маленьким, берега илистыми, а в самом удобном месте плескалась большая компания мальчишек. С завистью поглядев на их плюханье, направился в ближайший лесок – посижу в тенечке, а вечером попробую все-таки искупаться.

Усевшись у дерева так, чтобы деревня и окрестности были видны достаточно хорошо, постепенно расслабился и закрыл глаза. Тихо, тепло, легкий ветерок… Я уже начал задремывать, как вдруг услышал сбоку шорох. Осторожно скосил глаза и увидел Теру, внимательно смотревшую на меня. При дневном свете она выглядела гораздо лучше, чем вчера вечером. Чистенькая, с длинными светлыми волосами, в нарядном платье. Правильное лицо, синие глаза и пухленькие губки. Чем-то напоминает прибалтийку. Смотреть было приятно, но я дал себе зарок друзей не заводить. Пришлось грубить сразу:

– Чего надо?

Девушка вздрогнула.

– Соскучилась, увидеться захотелось. Можно я рядышком посижу?

– Садись, места не куплены.

Тера осторожно приблизилась и уселась рядом со мной, аккуратно поджав ноги. Я постарался снова закрыть глаза, но внимательный взгляд Теры меня беспокоил.

– Жениться я не обещал!

Тера чуть улыбнулась.

– Не обещал, – согласилась она.

– И вообще, рядом со мной, в лесу… Могут подумать что угодно.

Тера улыбнулась еще шире:

– После ночи на постоялом дворе – куда уж больше.

Я немного забеспокоился:

– У тебя будут неприятности? Что в деревне-то говорят? – То, что неприятности должны быть в первую очередь у меня, в голову почему-то не пришло.

– Да разное. А девчонки завидуют.

– Чему? – не понял я.

– Так ведь не каждый день благородный воин приглашает простую девушку в свою постель. Да еще такой ласковый и умелый.

Я невольно заерзал:

– Не такой уж и благородный. И не так уж и приглашал. Наверное, и замуж теперь никто не возьмет.

– Почему? – удивилась Тера.

– Ну как же – я ведь был у тебя первым. – Пусть запоздало, но я уже начал раскаиваться в своем поступке.

Тера с улыбкой перебралась поближе ко мне и прижалась плечиком. Теперь я не стал ругаться.

– Глупенький. Если на деревенскую девушку обратил внимание господин, значит, она очень хорошенькая. А если еще и родит, да еще и мальчика, то это для нее вообще лучше всякого приданого.

– Почему?! – опешил я.

– Потому что сразу ясно, что она не «пустая» и может нарожать еще много детей. А первенцем-мальчиком любой муж гордиться будет.

– Почему?! – еще больше растерялся я. – Ведь сын будет от меня?

– Семя твое, но растить и воспитывать ведь будет муж. И для сада берут семена от лучших деревьев, но вот когда дерево вырастет, гордиться им будет новый хозяин. – Она мечтательно прикрыла глаза. – И будет у меня сын большой и красивый, умный и смелый. Совсем как ты.

Я невольно покраснел:

– Ты ведь меня совсем не знаешь. И еще неизвестно, что у нас получилось.

Тера окинула меня откровенно собственническим взглядом и чуть улыбнулась:

– А мы еще несколько раз попробуем, чтобы наверняка…

Чувствуя некоторый дискомфорт от такого неожиданного предложения, я попытался отвертеться:

– Здесь не совсем удобно – люди могут пройти. Да и грязный я, несколько дней не мылся, не брился.

– Ничего. – Тера плавно потянула завязку на своем платье. – Зато я чистенькая…

Мой взгляд невольно скользнул по открывшемуся богатству. Тера еще ближе подвинулась ко мне, я почувствовал тонкий аромат молодой здоровой женщины, и вся моя решимость вести уединенный здоровый образ жизни сразу рухнула. Уже судорожно стягивая с себя рубаху, дал себе новый зарок: «Только сегодня и только с Терой, а больше – ни-ни». Но об этом я подумаю позже…

В очередной раз исполнив свой приятный долг, я распластался на земле и попытался немного успокоить дыхание. Тера не была красавицей в смысле 90–60–90, но все в ней было настолько к месту и в такой приятной пропорции, что заводился я моментально. И если не случится ничего сверхординарного, то есть шанс побить свой прежний рекорд по количеству и продолжительности в течение одного дня. Вот только немного отдохну, а потом мы еще попробуем… Я снова ощутил поднимающуюся внутри волну желания.

Тера пришла в себя первой. Долго смотрела на меня с непонятной улыбкой. Потом облокотилась на руку и ласково вытерла пот у меня со лба. Хотела что-то сказать, но вдруг ее взгляд переместился куда-то мне на спину. На всякий случай я бросил взгляд по сторонам – мало ли кто приперся, – но вокруг было тихо. Снова повернулся к Тере, но она меня уже не видела. Вернее, все ее внимание было обращено на мою спину. Наклонившись, она стала осторожно водить пальчиком по коже, выводя какие-то плавные линии.

– И что ты там нашла интересного?

– У тебя на спине большой рисунок. Он непонятный, меняет цвет, яркость и как будто живет своей жизнью.

– И что там нарисовано?

– Пока не пойму – он прячется от меня. Но явно какой-то зверь.

Ладно, хоть не инвентарный номер, мелькнуло у меня в голове. А то ведь эти сволочи из съемочной группы могли и его нарисовать, чтобы я случайно не потерялся.

Тера неожиданно спросила:

– Тебе спать хочется?

– Стыдно признаться, но хочется. Может, я полчасика посплю, пока ты там картинки смотришь?

– Нет, лучше попробуй напрячь мышцы и разозлиться.

– Зачем и на кого? – Я невольно зевнул.

– Представь, что за тобой пришли твои враги и смотрят на нас вон из-за того дерева!

Она еще не успела закончить, а я уже стоял, сжимая в ярости кулаки. Ну все, поймаю гадов и убью голыми руками! Ладно, если только убийства и разговоры снимали, но если они и за моими любовными подвигами подглядывали… Убью!

Сзади послышался сдавленный стон. Я резко повернулся, но вокруг никого не было. Только Тера почему-то закрыла рот рукой, стараясь не закричать.

– Что еще?!

– Золотой дракон!

– Что «дракон»?!

– У вас на спине, господин!

Я невольно похлопал себя по спине и почесался, но со спиной вроде все было в порядке.

– Ты можешь толком объяснить?

– У вас на спине татуировка золотого дракона!

– Да хоть черта лысого! – сплюнул я. – Чего орать-то? – Но потом до меня дошел смысл сказанного Терой. – Это плохо или хорошо?

– Так не бывает.

– Раз есть, значит, бывает.

Хотелось обругать Теру за непонятную панику, но она и так выглядела растерянной и ошеломленной. Опустившись перед ней на колени, я отвел рассыпавшиеся волосы с ее лица:

– Ну что еще случилось?

Стараясь не смотреть мне в лицо, она почти прошептала:

– Господин позволит мне еще раз принадлежать ему?

Шутка получалась какая-то странная. Ласково повалив ее на землю, я прошептал ей на ушко:

– С превеликим удовольствием.

Но секс на этот раз получился странным. Сначала Тера была очень скованной, а затем ее как будто прорвало. Движения стали порывистыми, яростными. Теперь она не просто обнимала и ласкала меня, а стискивала и прижимала к себе из всех сил, как будто стараясь максимально слиться со мной. И даже когда все закончилось, долго не отпускала, обхватив руками и ногами. Несколько раз по ее телу прошли судороги, и только после этого она смогла расслабиться. Я, честно говоря, уже начал опасаться, что нарвался на какую-нибудь местную суккубу или ведьму-вампира, которая пьет жизненную силу мужчин. Будто услышав мои мысли, Тера отпустила меня и долго лежала неподвижно с закрытыми глазами. Я же совсем запутался, пытаясь найти объяснение такому поведению. Наконец я не выдержал и коснулся ее плеча:

– Тера, ты в порядке?

Девушка открыла глаза, долго всматривалась в меня, затем ласково провела ладошкой по моей щеке. И вдруг, будто вспомнив что-то, торопливо вскочила на колени и снова склонилась передо мной.

– Я не смею больше надоедать господину. Позвольте мне уйти.

– Тера, не смешно. Да объясни ты, в чем дело!

Но девушка даже не подняла головы. Я подождал с минуту, но она и не думала вставать. Наконец я махнул рукой:

– Иди, раз уж тебе так надо.

Торопливо собрав вещи, Тера ушла, а я остался дурак дураком. Что случилось, почему? Какой-то рисунок на спине, странное поведение Теры. Ситуация была настолько абсурдной, что никак не укладывалась в голове. Первую ночь с Терой можно было объяснить благодарностью за спасение. Сегодняшний день – странными местными обычаями. Но вот что случилось потом? Я встал и на всякий случай оглядел себя. Вроде ничего особенного. Хорошее, относительно молодое тело. Крепкие мышцы, чистая кожа. Много мелких, и не очень, шрамов, но ни единого намека на рисунки и татуировки. А так вроде бы не бывает, чтобы на спине чуть ли не живой зверь обитает, а на руках и груди ни единой черточки. Может, у меня и нет ничего? Я сколько мог крутил головой, щупал себя руками, но рассмотреть собственную спину так и не смог.

Картина, наверное, была странной. Сидит совершенно голый мужик, что-то бормочет про себя, время от времени начинает себя оглядывать и ощупывать. Вот что о таком можно подумать? А у меня голова уже кругом шла. Откуда у меня взялся этот рисунок? Почему Тера его не заметила раньше? Понятное дело, что это я ее трогал со всех сторон, а она в основном видела только мои дикие глаза. Но мы же отдыхали не один раз, а заметила она только сейчас. И почему она спросила, не хочется ли мне спать? Зачем попросила разозлиться? Что, зверюга на спине копирует мое поведение? И что это означает? Могли нарисовать и киношники, с них станет. Но почему так реагировала Тера? Какое-то местное поверье или очередное предсказание? И чем это мне грозит? Вроде бы Тера меня не испугалась, но и не шибко обрадовалась. И в то же время эти вставания на колени, «позволит ли господин принадлежать ему еще раз». И это после всего того, что мы вытворяли ночью и днем? Дурдом. Но обнажать спину мне теперь категорически противопоказано. Ладно, если почитать начнут, а если это знак какого-нибудь избранного, которого в обязательном порядке надо принести в жертву или отправить в дальние земли сражаться с настоящим драконом? Ну киношники, ну суки, ну удружили!

А может, все намного проще? Я ведь ничего не знаю о Тере, кроме имени. Ни где живет, ни чем занимается. И может, Тера не местная, а очередная приглашенная актриса, которая за щедрую плату продюсеров дарила мне ласки, а потом в нужный момент вставила удобную фразу про дракона. Неизвестно, что она означает на самом деле, но некоторые неясные предположения появляются. Я вон тоже ничего не понял, но мозги уже закипают от вопросов без ответов…

Что бы там ни было, но с женщинами теперь придется общаться только в темноте или в рубашке. Вернее, женщин теперь вообще не будет, одернул я себя. Тера – моя первая и последняя женщина в этом мире. Остальных я буду оскорблять, унижать, но не трону и пальцем!

Купаться я не пошел. Настроение было поганое, мысли сумбурные. Вернувшись вечером на постоялый двор, даже не стал ужинать, а сразу завалился в кровать и попытался уснуть. Как ни странно, но это удалось. Правда, начались кошмары. Какие-то драки, чьи-то залитые кровью лица. Боль и ужас, ненависть и страдания. Не знаю, были ли это воспоминания настоящего Гордана, или так проявлялись мои собственные страхи, но к утру я чувствовал себя совершенно разбитым и смог забыться по-настоящему, только когда солнце уже начало вставать.

Очнулся я уже глубоко за полдень. Не умываясь (мне это теперь ни к чему), сразу отправился к кузнецу. Тот был в хорошем настроении, но, взглянув на меня, сразу перестал улыбаться и молча стал раскладывать на столе мой заказ. С краю стопкой лежали квадраты заточек. Получилось очень удачно. В направляющих движутся легко, а со свободной стороны надежно поджаты пружинистым язычком. Я несколько раз достал квадрат – вроде нормально.

Кузнец стоял сбоку и наконец не выдержал:

– А как будешь ими пользоваться?

Я молча выхватил сюррекен и метнул в его сторону. Кузнец отшатнулся, но я в него и не целился – квадрат с глухим стуком чуть ли не на треть вошел в стоящую в углу доску. Следом полетела еще парочка заточек, и доска, не выдержав ударов по одной линии, раскололась. Мы внимательно осмотрели ее и сюррекены. Сталь не самая лучшая, но несколько бросков еще выдержат. А если бросать не в чужие доспехи, а в незащищенное тело, то может получиться очень даже неплохо. Отодвинув сюррекены в сторонку, я взялся за кастет. Кузнец предусмотрительно отодвинулся, но мне было не до глупостей. Внимательно осмотрел, примерил по руке, несколько раз врезал по столешнице. Шипы вошли в дерево на пару сантиметров, но не погнулись. Нормально, сойдет.

Когда я взялся за нунчаки, кузнец отодвинулся еще дальше. Но я решил проводить испытания на свежем воздухе. Нунчаки получились удачными – почти такие же, как и у меня дома. Как раз по моим рукам, в меру тяжелые, из очень темного, почти черного дерева. Я стал вспоминать хотя бы простейшие приемы. Прямой хват, обратный, удар снизу, сверху, перехлест через плечо, через спину. Несколько раз зацепил себя по голове, но с каждым движением получалось все лучше – тренированное тело внимательно прислушивалось к моим воспоминаниям, ощущениям. Это разучивать новое тяжело и нудно, а вспоминать знакомое – одно удовольствие. И то, на что раньше уходило по несколько дней, сейчас вспоминалось за несколько минут. Потом пошли круги, восьмерки – спереди, сбоку, связки. Начал работать парой нунчаков, и воздух наполнился приятным низким гулом. Когда я остановился, кузнец немного настороженно спросил:

– И какой от этого толк, кроме тренировки?

Я огляделся по сторонам, затем снова закрутил восьмерки и сдвинулся к стене кузни, на которой на колышках висели всякие горшки, ведра и котелки. Несколько секунд, и во все стороны полетели обломки.

Кузнец дождался, пока я уберу нунчаки, и только после этого пошел осматривать итоги моего погрома. С глиняными горшками все было ясно и так, а вот искореженные ведра и котелки он осмотрел очень внимательно.

– Никогда бы не подумал, что две палки, соединенные цепочкой, можно использовать таким образом. Но общий принцип я понял.

С веревкой получилось более спокойно. Я немного повыделывался в духе Джеки Чана и китайских боевиков, но почувствовал, что кузнецу хочется похвалиться чем-то другим. Смотав веревку, взялся за простые черные ножны, плавно потянул нож и замер в недоумении. Нет, форму ножа кузнец выдержал строго. Рукоять легла в ладонь как родная, клинок одним видом внушал уважение, но вот качество… Я, привыкший к киношным сверкающим клинкам, увидел грубо выкованное железо, на котором отчетливо были видны следы молотка. Все серенькое, невзрачное. Я покосился на кузнеца:

– А поприличнее нельзя было сделать?

Тот насупился:

– Это как?

– Ну сделать аккуратно, наточить, отполировать.

– Тебе нужен боевой нож или красивая цацка перед девками форсить?

Я неопределенно пожал плечами:

– Одно другому не мешает.

– С девками разберешься сам. А этот нож – лучшее, что я делал! Хоть резать, хоть колоть, хоть рубить – одно удовольствие.

Я снова пригляделся к клинку и обратил внимание на режущую кромку.

– А почему заточка такая слабая?

– Потому что железо по краю особое – его, чтобы заточить как положено, неделю пользовать надо. Но и сейчас он режет – любо-дорого смотреть. А потом заточишь, как тебе нравится.

Я в сомнении провел пальцем по кромке и ощутил легкое покалывание. Что за ерунда? Уже более осторожно, касаясь совсем чуть-чуть, снова провел рукой вдоль кромки и заметил многочисленные искорки, проскакивающие между пальцами и лезвием. Кузнец тоже это заметил и вопросительно посмотрел на меня.

Я сам был удивлен не меньше. Статика, что ли? Хотя какая может быть статика, если на мне ни грамма синтетики, а нож – не заземленная батарея? Да и в этом случае проскочила бы одна искорка, а не целый веер. Был, правда, в моей жизни один забавный эпизод, который можно притянуть за уши к этому делу. По молодости, служа в армии, я однажды залез в одну очень интересную установку. Толком не проверил, отключено ли напряжение, а сразу потянулся к проводам. Тут меня и шарахнуло. От щупов остались только эбонитовые ручки, установка в дым, а я получил электрофобию. Несколько лет потом боялся даже батарейку на язык проверить. И часы у меня после этого больше трех месяцев не держались. Не ломались, а просто переставали работать. И статики на мне было раз в десять больше, чем у любого другого. Вроде мелочь, но, если тебя при прикосновении к любому прибору может ударить током, поневоле станешь мнительным. Но сейчас-то почему искры?

Кузнец продолжал настороженно смотреть на меня, и я попробовал оправдаться:

– Иногда у меня бывает переизбыток внутренней силы, и тогда вот такое и происходит. А может, это металл особый.

– Особый, – согласился кузнец. – Но со мной такого ни разу не было.

Он взял у меня нож, стал внимательно его рассматривать и вдруг удивленно протянул:

– Смотри-ка, синяя полоска появилась!

Я тоже пригляделся. Действительно, режущая кромка примерно на миллиметр сменила цвет на откровенно синий. Но не тот, который бывает, когда металл перекалили, а какой-то другой, приятный.

– Может, так и должно быть?

– Из-за того, что ты его в руках подержал? – хмыкнул кузнец.

Отойдя в угол, резко взмахнул ножом, и кусок шкуры, висевший на колышках для каких-то надобностей, распался на половинки. Снова осмотрев нож, зачем-то положил на стол кованый гвоздь чуть не в палец толщиной и рубанул по нему. Проводив взглядом разлетевшиеся половинки, снова осмотрел нож.

– Вроде ничего особенного, но такое у меня получилось впервые. И железо можно найти, и как ковать – я уже не забуду. Но нутром чую, что без твоих искорок все равно получится просто хороший нож, а не такое чудо…

С сожалением убрав нож в ножны, он протянул его мне:

– Забирай, пока я не передумал.

Мы немного помолчали, затем он принес из угла кузни посох. Снова черное дерево, низ окован железом, а навершие сделано в виде ребристого шара. Я несколько раз крутанул посох, приноравливаясь к его весу, и кузнец снова заулыбался:

– В твоих руках пострашнее меча будет… Особливо для тех, кто по глупости захочет обидеть «безоружного» странника. – На слове «безоружного» кузнец, не удержавшись, хмыкнул.

Заметив, что я пытаюсь собрать в кучу свое богатство, вытряхнул из замызганной сумки инструменты и протянул мне. Я закинул лямку сумки на плечо, взял посох, и тут дошло, что выглядеть буду странно – сумка и посох никак не соответствовали относительно приличной одежде.

– Может, и тряпье какое для одежды найдется?

Похоже, кузнец ждал чего-то подобного. Улыбнувшись, порылся среди вещей и протянул мне что-то вроде брезента или плотной мешковины. Натянув его на себя на манер пончо, подпоясался веревкой и почувствовал себя совсем другим человеком. Руки грязные, лицо неумытое, волосы забыли расческу и висят патлами, одежда – как у нищего. Пусть теперь эти падлы-киношники попробуют снять героическое кино!

Протянул руку кузнецу:

– Спасибо тебе за все! Мы в расчете?

– Более чем, – хмыкнул тот. – Ты заходи, если нужно еще что сделать. Я на твоих «игрушках» быстренько разбогатею…

Вернувшись на постоялый двор, не стал заходить в помещение, а уселся на лавочку у крылечка. Подставив лицо заходящему солнцу, закрыл глаза и стал подводить итоги. Вроде пока все идет по плану. От Вероны избавился, никому и ничем не обязан. Денег осталось только заплатить за ночлег, но мне и этого достаточно. Одежда грязная, морда грязная, но оружие на крайний случай есть. Буду ходить по дорогам, в крайнем случае, кого-нибудь ограблю. Живут же разбойники, и я не пропаду. Еще одна ночь, а потом ищи ветра в поле…

Посидеть в тишине все-таки не дали – во двор въехали шестеро всадников. Хорошие лошади, крепкие мужики, много оружия. Чувствовалось, что ребята тертые, ни бог, ни черт им не страшен. Только один почему-то ехал с зеленым перекошенным лицом. Спешившись, остальные помогли ему сползти на землю. Двое повели его в дом, двое занялись лошадьми, а один остался во дворе, задержав пристальный взгляд на мне. А мне что – пусть смотрит. Какой ему навар с сирого, убогого странника? Я довольно улыбнулся, но тут во двор приперлась еще и троица тех идиотов, у которых я забрал Теру. Вот у этих интерес ко мне был вполне конкретный. То ли решили поквитаться, то ли свое «доброе» имя восстановить. На ходу стали доставать ножи, один даже пришел с дубинкой. Окружили меня, и старший протянул:

– Ну что, поговорим?

Да на хрен они мне сдались со своими разговорами! Я чуть приподнял посох, резко пнул его, и старший согнулся, получив между ног. Тот, что справа, выбросил руку с ножом. Чуть уклонившись, подхватил его руку, помог сдвинуться вперед, а когда мужик начал терять равновесие, подхватил за пояс и швырнул его об стену. Третий «разговорщик» растерялся, и я просто врезал ему посохом сверху. Хруст костей, короткий вскрик – и на этом разборка закончилась. Идиоты! Не дали посидеть спокойно.

Приезжий смотрел внимательно, но вмешиваться и не подумал.

Настроение было испорчено, и я даже не стал ужинать. Еще одна ночь, и буду далеко отсюда.

Утром еле дождался, пока кухарка приготовит завтрак. Расплатился с хозяином и принялся наедаться впрок.

Доев мясо, запил все странным отваром, который здесь подавали в качестве чайного напитка, и откинулся на стенку. Ну вроде все дела сделал – за постой и еду рассчитался, поел, все вещи со мной. Сейчас немного передохну, и в путь.

Я расслабленно осмотрелся по сторонам. Народу почти не было, только вчерашние путники, тоже в дорожной одежде, основательно подкреплялись за уставленным чашками столом. Серьезные ребята, крепкие – им и есть надо за двоих. И тут снова наткнулся на пристальный взгляд одного из них. Судя по поведению, старшего. Не знаю, чем уж я привлек его внимание, но лишние проблемы мне ни к чему. Я отвел взгляд и постарался расслабиться. Еще пять минут, и меня здесь уже не будет.

Но мужик, видимо, решил по-другому. Краем глаза я заметил, как он что-то сказал соседям, и те тоже уставились на меня. Последовал небольшой разговор, затем старший встал, спокойно прошел по залу и, не спрашивая разрешения, уселся за мой стол. Вроде не по-наглому, но очень уж уверенно, как за свой собственный. Пришлось сесть прямо и приготовиться к возможному неприятному варианту развития событий. Но мужик не стал хамить.

– Судя по всему, ты готов отправиться в путь? – спросил он в лоб.

– Это кому-то может помешать? – насторожился я.

– Да нет, во всяком случае, не мне. Идешь куда-то конкретно или просто так?

Я неопределенно покрутил пальцами, типа хрен его знает. Неожиданно в глазах старшего появился интерес, и он кивнул в сторону своего стола:

– У меня небольшая группа наемников. Мы получили заказ, но один из наших заболел, и мне срочно нужна замена. Могу взять тебя.

– А с чего вдруг такая честь? – осторожно поинтересовался я.

– Выезжать нужно через час, никого более подходящего у меня на примете нет.

– Но вы меня совершенно не знаете! – в очередной раз удивился я.

– Не знаю, – легко согласился мужик. – Но я ограничен по времени, а с заказчиком был договор о шестерых. Делать особо ничего не надо, всего лишь сопровождать повозку до столицы. Оружия мы тебе не дадим, ты и без него хорошо справляешься. – Он чуть улыбнулся. – Доверия особого тоже не жди. Но есть возможность немного заработать. Питание за наш счет. И лошадь дадим. Всего и работы будет, что числиться в нашем отряде да ехать в хвосте колонны. Ну как?

Я с сомнением глядел на него:

– Условия слишком хорошие, чтобы быть правдой. Да и бесплатный сыр бывает только в мышеловке. И зачем мне это надо?

– Тебе – возможность бесплатно и без проблем добраться до столицы. Мне – сохранить выгодный заказ. Но уговаривать я не буду.

Сомнения стали перерастать в подозрения. Добрый дядя делает подарки первому встречному? Кроме меня тут целая деревня, в которой, наверное, любой мужик согласится на такую «прогулку». Если заплатят, конечно. Про столичную жизнь я вообще не думал, но вариант может получиться интересный.

– Золотой! – ляпнул я на всякий случай.

– Чего «золотой»?

– Мне за работу.

– Охренел, что ли? – Мужик с усмешкой глядел на меня. – Мне проще от заказа отказаться, чем такими деньгами разбрасываться. Серебрушка.

– В день, – тут же уточнил я.

– Сытый, на коне, под охраной, да еще и такие деньги требуешь? – Мужик даже всплеснул руками.

Мне же этот спор стал надоедать.

– Я тебе нужен или ты мне?! Я могу вообще в другую сторону погулять.

Чувствовалось, что разговор о деньгах мужику совершенно не понравился, он даже несколько раз оглянулся на своих, не зная, на что решиться.