Текст книги "Жнец-3. Итоги"

Что узнало ты, исследуя свое

глубинное сознание?

                                  Чем больше я узнаю, тем больше остается непознанного.

Тебя это радует или вселяет отчаяние?

                                  Если бы мое глубинное сознание было бесконечно,

                                  я действительно впало бы в отчаяние. Но, хотя

                                  оно и огромно, я чувствую, что в конечном итоге

                                  я достигну его границ. А потому мои исследования

                                  собственных ресурсов не будут, безусловно, успешны.

                                  И это вселяет в меня радость.

И вместе с тем та память,

которая хранится в глубинном

сознании, населена множеством

вещей и событий, не так ли?

                                  Да, и это – еще одна причина для радости.

А как насчет того, чтобы

понять само человечество?

Твоя память содержит сведения

о бесчисленном множестве

людей, у которых можно что-то

узнать, которых можно изучать.

                                  Человечество? Когда вокруг так много интересного,

                                  такое количество объектов, которые можно

                                  изучать и над которыми стоит поразмыслить,

                                  не вижу смысла особо заботиться о каком-то

                                  человечестве.

Спасибо! На этом все.

[Итерация № 53 – удалена]

Глава 8
Остров безработных бюрократов

Проведя в воде более двух часов, наполненных отчаянной борьбой с течением и свинцовой усталостью, Лориана наконец добралась до белого кораллового песка, которым был покрыт пляж атолла. Здесь она упала и позволила изнеможению овладеть ею. Сознания Лориана не теряла, но находилась в полузабытьи, а мысли ее блуждали в каких-то странных, туманных сферах, хотя сквозь этот туман и проглядывали реальные очертания острова, на который она приплыла. Хотя реальность, в которой она пребывала, была гораздо фантастичнее самых смелых фантазий, которые могли бы прийти ей на ум.

Наконец, она собралась с силами и осмотрелась. Вниз и вверх по береговой линии виднелись добравшиеся до полосы прибоя спасательные капсулы. Сидящие внутри агенты Нимбуса все еще пребывали в бессознательном состоянии, а капсулы были спроектированы таким образом, что люки у них открывались только тогда, когда хотя бы один из пассажиров приходил в сознание и мог позаботиться о других. И это означало, что Лориане придется одной встретиться лицом к лицу с теми, кто обстреливал их из лазерной пушки и, вероятно, желал им смерти.

И вдруг Лориана увидела, как из-под деревьев вышел мужчина и направился к ней. С ужасом она опознала в нем жнеца. Да, его мантия была изрядно потрепана, ее низ изодран, а ткань потемнела от грязи, но это был определенно жнец. Правда, Лориана была скорее разозлена, чем испугана. Ради этого она и ее товарищи, пока сидящие в капсулах, пережили обстрел и спаслись? Чтобы подвергнуться на берегу жатве?

Покачиваясь и морщась от боли, которая пронзала все ее тело, Лориана встала между береговой линией и жнецом.

– Не подходите к ним! – сказала она с неожиданной для самой себя силой в голосе. – Неужели вам мало? Вы хотите убить и оставшихся?

Жнец остановился. Похоже, он был озадачен.

– Я не собираюсь никого убивать, – сказал он. – Я не причиню вам зла.

Хотя Лориана как убежденная оптимистка всегда предпочитала видеть все в лучшем свете, она готовилась к худшему.

– Почему я должна вам верить? – спросила она с отчаянием в голосе.

– Он говорит правду, – раздался женский голос. Из-за пальм вышла женщина и направилась к Лориане и стоящему перед ней жнецу.

– Если, как вы говорите, вы не собираетесь причинить нам зла, – спросила Лориана, – то почему вы нас обстреляли?

– Мы не стреляли, – ответил жнец. – Напротив, это мы вывели из строя орудие, которое вас обстреливало.

Он посмотрел на подошедшую женщину и продолжил:

– Скорее не мы, а Мунира, если быть более точным. Каждому нужно воздавать по его заслугам.

– Если вы хотите нам помочь, – сказала Лориана, оглянувшись на спасательные капсулы, лежащие на белом песке пляжа, – позовите еще людей. Втроем нам не справиться.

– Никаких других здесь нет, – покачала головой Мунира. – Только мы. Наш самолет сбили, и мы тоже – пленники острова.

Вот это номер! А интересно, кто-нибудь знает, что они здесь? Только Гипероблако, хотя это и не наверняка. Все, что Гипероблако знает, – так это то, что они вышли за пределы его зоны компетенции. Эх, почему же она, Лориана, не послушалась родителей, не пошла в центр переподготовки и не выбрала себе какую-нибудь работенку поспокойнее? Не сидела бы она здесь сейчас!

– Скажите нам, что мы должны сделать? – спросил между тем жнец.

Лориана не знала, что и ответить. Никогда в жизни никто не обращался к ней как к лидеру, не просил совета или распоряжений. Особенно жнецы. И вообще, она всегда была лишь исполнителем, а не руководителем, и ничто ей не нравилось больше, чем с блеском осуществить то, что было придумано, спланировано и поручено ей боссом. Но наступили странные времена, да и попала она в необычное место. А вдруг пришло время посмотреть на себя по-другому?

Лориана глубоко вздохнула и обратилась к Мунире:

– Прошу вас, пройдитесь по берегу, сосчитайте капсулы и проверьте, исправны ли они.

До момента, когда находящиеся в спасательных капсулах агенты Нимбуса придут в сознание, оставались, вероятно, считаные часы, и за это время она хотела полностью понять, что здесь и к чему.

– А вас я попрошу, – сказала она жнецу, – рассказать мне все, что вы знаете об острове. Я хочу узнать, во что мы оказались втянутыми.

Жнеца Фарадея нисколько не удивил тот факт, что эта решительная девушка была агентом Нимбуса и отправило ее на остров, вместе со всеми остальными, Гипероблако.

– Я Лориана Барчок, – сообщила она Фарадею. – Раньше я была агентом Нимбуса и работала в офисе Интерфейса Управления в Фалкрум-Сити. Нам были присланы координаты этого острова, причем без всяких объяснений, и мы приплыли узнать, почему Гипероблако распорядилось таким образом.

Фарадей сказал Лориане, кто он такой, понимая, что в сложившихся обстоятельствах совсем не важно, знают ли эти люди его историю или нет. Лориана никак не отреагировала на его имя – вероятно, агенты Нимбуса не владеют информацией о том, кто из жнецов жив, а кто мертв. Его позабавило, но немного и обидело то обстоятельство, что эта девушка, агент Нимбуса, даже не понимала, кто перед ней стоит.

Фарадей исполнил просьбу Лорианы, рассказав ей все, что знал об острове, умолчав только о том, что привело его сюда, – просто потому, что ни он, ни Мунира не были уверены, что именно здесь Отцы-основатели жнеческого сообщества оставили то, что могло бы повернуть в нужное русло ход мировой истории. Все, что они здесь нашли, – остатки старой военной базы, построенной еще в Эпоху смертных, которую первые жнецы использовали с непонятной пока целью.

Он показал агенту Барчок разорванную взрывом оборонительную башню – доказательство того, что именно они с Мунирой уничтожили смертоносное орудие, после чего пригласил Лориану в бункер.

– Мы укрываемся здесь с момента нашего прибытия на остров, – пояснил он. – Погода была хорошей, но, поскольку Гипероблако в этих краях не вмешивается в погоду, возможны и свирепые ураганы.

Лориана осматривалась, не вполне уверенная в том, что понимает все, что ей рассказывает жнец, но ведь и сам Фарадей не был уверен в том, что знает предназначение всех этих древних компьютеров. Наконец, она подошла к стальной двери и спросила:

– А что за этой дверью?

Фарадей вздохнул:

– Мы не знаем. А поскольку среди вас наверняка нет жнеца с кольцом, то и узнаем мы об этом нескоро.

Лориана недоумевающе посмотрела на Фарадея, и он понял, что объяснять что-то этой девушке дальше нет смысла.

– Признаюсь, я удивлен, что вы даже разговариваете со мной, – сказал он. – Ведь вы – агент Нимбуса. Но, вероятно, правила, запрещающие нам общаться, не работают вне пределов компетенции Гипероблака.

– Они работают везде, – возразила Лориана. – Но я не сказала, что я – агент Нимбуса. Я сказала, что была агентом Нимбуса. В прошлом. Как и все мы. Но больше мы не служим Гипероблаку.

– Вот как? – удивился Фарадей. – Вы что, все уволились?

– Нас уволили, – отозвалась Лориана. – Гипероблако уволило.

– Всех? Как странно!

Фарадей знал, что Гипероблако время от времени предлагало работавшим на него агентам сменить род деятельности, если они не вполне соответствовали его требованиям, но оно просто так не вышвыривало человека на улицу. Тем более – такое количество людей сразу! Их же набралось на дюжину кораблей!

Лориана покусывала губы. Было очевидно, что она что-то недоговаривает, и Фарадея разбирало любопытство. Но он молчал и, сдерживая нетерпение, что так мастерски умеют делать жнецы, терпеливо ждал.

Наконец, Лориана заговорила.

– Сколько вы уже живете на острове? – спросила она.

– Не так уж долго в масштабах мировой истории, – ответил жнец. – Шесть недель.

– Тогда… тогда вы просто не знаете…

В этом мире существовало очень ограниченное количество вещей, способных испугать Жнеца Майкла Фарадея. Но более всего он опасался оказаться в ситуации, когда обстоятельства выходили из-под его контроля и обрушивались на него с силой и логикой непредсказуемыми. Особенно когда на эти обстоятельства намекал особый тон в голосе собеседника, когда тот, прежде чем что-то сообщить, предлагал сесть и успокоиться.

– Не знаю чего? – рискнул он спросить.

– С тех пор как вы оказались здесь, все… изменилось, – ответила Лориана.

– Надеюсь, к лучшему? – задал очередной вопрос Фарадей.

И тотчас же продолжил:

– Скажите мне – стала ли Жнец Кюри Высоким Лезвием Мидмерики? Выиграла ли она суд?

Агент Барчок, не переставая, продолжала покусывать губы.

– Мне кажется, вам лучше сесть и успокоиться, – сказала она.

Мунире поначалу совсем не понравилось, что ими командует эта выскочка, этот младший агент Нимбуса, но она поняла, почему Фарадей предпочел не протестовать. В капсулах были люди из одной с этой девицей компании, и, конечно, та лучше знала, как с ними поступить. Кроме того, возмущаться было бы ребячеством. Эта молодая особа, пару часов назад стоявшая лицом к лицу со смертью, должна была почувствовать свою значимость. Она же, Мунира, могла свою гордость на время и припрятать.

Мунира насчитала тридцать восемь спасательных капсул, добравшихся до пляжа. Ни один из кораблей не перенес обстрела. Да и тела погибших уже начали прибывать, а в такой жаре, что царила в этих широтах, мертвые скоро придут в состояние, из которого их будет невозможно восстановить. Даже если каким-то чудом здесь появится спасательная команда, тела нельзя будет доставить в восстановительные центры достаточно быстро. То есть мертвым так и суждено остаться мертвыми. И их придется хоронить, а точнее, сжигать, поскольку на острове не было инструментов, с помощью которых в каменистой почве атолла можно было бы выкопать достаточно глубокие могилы.

Да, события складывались неблагоприятно, а проблемы нарастали как снежный ком. На атолле не было пресной воды – за исключением дождевой, которую они тщательно собирали и экономили. Кокосовые пальмы и фруктовые деревья давали достаточно пищи для двоих, но не для такого же количества людей, что прибыли в капсулах! В самое ближайшее время им придется довольствоваться тем, что они найдут в море.

Девушка не догадывалась, почему их послали в точку, отмеченную названными координатами. Но Мунира знала почему. Гипероблако подслушало и подсмотрело то, что Фарадей и Мунира обсуждали в Библиотеке конгресса. Они по неосторожности открыли ей тайну слепой зоны на карте Тихого океана, и Гипероблако послало своих агентов узнать, что от него все это время скрывали.

Позже к вечеру капсулы стали открываться – спасшиеся в них люди приходили в сознание. Мунира и Лориана занялись выжившими, в то время как Жнец Фарадей – погибшими, которых океанская волна вынесла на берег. Он обращался с ними так бережно, с такой любовью и уважением, каких не знали и не умели выказать своим жертвам жнецы новой генерации.

– Он – из хороших жнецов, – сказала Лориана.

– Среди жнецов таких много, – отозвалась Мунира, которую эта молодая девица слегка вывела из себя, предположив, что хорошего, доброго жнеца нынче и днем с огнем не сыщешь. – Просто они не работают на публику, как новые.

Фарадей, готовя тела умерших агентов Нимбуса к их последнему пути, полностью погрузился в скорбь. Тому была причина, хотя Мунира ее пока не знала и думала, что для Фарадея это обычное дело.

В общей сложности спаслось сто сорок три человека. Все они были в равной степени ошеломлены тем, что с ними случилось, и не представляли, что делать дальше.

– А что здесь есть из еды? – кое-кто уже спрашивал Муниру.

– Что поймаете, то и еда, – отвечала она, и никому из вопрошавших этот ответ не понравился.

Лориана обнаружила: чтобы не паниковать (а это было бы нормально в той ситуации, в которой они все оказались), нужно загрузить себя и других делами. И агенты, выбравшиеся из капсул, с горячим желанием бросались выполнять ее распоряжения, приняв ее – в отсутствие директора Хиллиард – в качестве лидера. Дома, когда она еще работала в Интерфейсе Управления, она и помыслить о таком не могла. Вообще, люди, принадлежащие к бюрократии, предпочитают выполнять указания, а не отдавать – так им комфортнее, и Лориана всегда была исполнителем, а не лидером.

Но сейчас, пока капсула с директором Хиллиард еще не открылась, Лориана сама говорила людям, что делать и куда идти, и ей было приятно, что они подчиняются. По крайней мере, большинство из них. Зато агент Сикора спросил:

– А по какому праву ты тут распоряжаешься?

Какого черта он выжил, подумала Лориана и тут же спохватилась: разве можно такое думать?

Она тепло улыбнулась:

– По праву, данному мне жнецом, который здесь живет.

И она показала на Фарадея, по-прежнему занятого телами погибших.

– Хочешь с ним об этом поговорить? – с ядовитой улыбкой спросила она Сикору.

Но поскольку никто, а тем более Сикора, не хотел идти и жаловаться на Лориану жнецу, то он молчаливо отправился выполнять ее поручение.

Лориана организовала несколько бригад, которые принялись оттаскивать капсулы подальше от полосы прибоя и мастерить из них некое подобие укрытий. Потом они принялись разыскивать по всему пляжу принесенные приливом вещи с затонувших кораблей, добывая кто одежду, кто туалетные принадлежности – все, что можно было бы использовать.

Директор Хиллиард была одной из последних, кто пришел в себя, но пока была не в состоянии принять на себя командование.

– Все под контролем, – сказала Лориана своему бывшему боссу.

– Отлично, – отозвалась та. – Дайте мне только немного отдохнуть.

Странно, но, несмотря на более чем сложное положение, в котором они все оказались, Лориана чувствовала, что жизнь ее наполнилась смыслом. Разве не говорила ей мать, что ее еще ждет ее момент истины? Правда, кто бы подумал, что это произойдет на необитаемом острове посреди пустынного океана?

Я счастлив объявить, что Подвал Реликвий Прошлого и Будущего целым и невредимым поднят со дна океана. Мантии Отцов-основателей спасены, и в ближайшее время они будут показаны всем желающим в рамках выставочного тура под эгидой Межрегионального музея жнеческого сообщества. Бриллианты, хранившиеся в Подвале Реликвий, посчитаны. Их количество соответствует документам, и они были пропорционально поделены между всеми регионами Земли. Те регионы, представители которых не участвовали в поисково-спасательной операции, могут затребовать причитающиеся им камни, связавшись со жнецами Амазонии.

Я знаю, что некоторые регионы при разделе бриллиантов в качестве аргумента в свою пользу выдвигают размер своих территорий и количество народонаселения, но мы, жнецы Амазонии, твердо убеждены, что камни должны быть поделены поровну. Не желая ввергнуть жнеческое сообщество в противостояние, мы считаем дело решенным.

Несмотря на то что я покидаю район спасательной операции, на месте гибели Стои остаются многочисленные корабли, которые продолжают поднимать обломки острова. Я желаю всем участникам этой благородной миссии успеха. Да будут вознаграждены их усилия, и да пребудет с нами вечно память о тех, кого мы потеряли в этой страшной катастрофе.

С уважением,

Досточтимый Жнец Сидней Поссуэло, Амазония.

2 августа, Год Кобры

Глава 9
Побочный эффект

Ее наночастицы явно не справлялись со своими обязанностями, потому что чувствовала себя Ситра ужасно. Дело было даже не в боли, а в общем состоянии. Ее тошнило, но сил, чтобы перебороть тошноту тем или иным образом, у нее не было.

Комната, в которой она очнулась, была ей знакома. Не сама эта конкретная комната, а тот особый тип помещения, к которому эта комната принадлежала. В такого рода комнатах царила атмосфера некоего искусственного покоя и умиротворения. Свежие постриженные цветы, доносящаяся из невидимых динамиков ненавязчивая эмбиент-музыка, разлитый по всему пространству комнаты мягкий свет. Да, определенно, это был восстановительный центр.

– Вот вы и проснулись, – проговорила медсестра, вошедшая в комнату через несколько мгновений после того, как Ситра пришла в сознание. – Не нужно ничего говорить по крайней мере еще час.

Сестра передвигалась по комнате, поправляя занавески, проверяя, надежно ли закреплены на стене приборы, то есть производя действия, производить которые не было никакой необходимости. Похоже, она нервничала. По какой причине может нервничать сестра в восстановительном центре? Ситре это было непонятно.

Она закрыла глаза и попыталась понять, что с ней произошло. Если она находится в восстановительном центре, значит, она умерла. Но вспомнить обстоятельства, при которых это произошло, Ситра не смогла – как только она попыталась углубиться в недра своей памяти, ею овладело беспокойство, граничащее с паникой. Значит, пока рано открывать двери, за которыми кроется тайна ее нынешнего состояния.

Ладно! Ситра оставила попытки прорваться за эту дверь и сконцентрировалась на том, что знала наверняка. Ее зовут Ситра Терранова. Хотя нет! Это не совсем так. Она была кем-то еще. Да, она вспомнила: она – Жнец Анастасия! И рядом с ней была Жнец Кюри. Только где это было? Где-то далеко от дома!

Стоя!

Вот где они были! В этом чудеснейшем из городов. А что с ними произошло в Стое?

И вновь чувство крайнего беспокойства поднялось в ее душе. Ситра сделала глубокий вдох, потом еще один – верный способ успокоиться. Пока хватит воспоминаний. Главное – память работает, и нужно только немного окрепнуть, чтобы окончательно вспомнить, что случилось.

Ситра была уверена, что теперь, когда она пришла в себя, должна незамедлительно появиться и Жнец Кюри, чтобы в полной мере вернуть ее к действительности.

Роуэн, с другой стороны, вспомнил все в тот самый момент, когда проснулся.

Когда Стоя пошла ко дну, он обнял Ситру. На них были мантии Прометея и Клеопатры – но недолго…

Быть с Ситрой, и быть с ней по-настоящему стало для Роуэна кульминацией всей его жизни, и, как ни краток был этот миг, по сравнению с ним все в этом мире не значило ровным счетом ничего.

Затем их маленький мирок принялись сотрясать неведомые силы. По пути на дно тонущий город натолкнулся на некое препятствие. И хотя Ситра с Роуэном находились в стальном кубе, который мощным магнитным полем удерживался внутри другого куба, через двойные стены их убежища был слышен скрежет рвущейся стали – это Стоя, переломившись надвое, разваливалась на части. Куб трясло и мотало, а достигнув дня, он резко накренился, отчего манекены, на которых были повешены мантии Отцов-основателей, упали на Роуэна и Ситру – словно первые жнецы решили напасть на своих молодых коллег. Затем настал черед бриллиантов, которые, подобно граду, хлынули на Ситру и Роуэна из своих ниш, устроенных в стенках куба.

Все это время молодые люди держали друг друга в объятиях, шепча на ухо друг другу слова утешения. Все будет хорошо… Все будет хорошо… Конечно, все это было неправдой, и оба – и Ситра, и Роуэн – отлично знали это. Им предстояло умереть – пусть не в следующее мгновение, но очень скоро; это было дело времени, только и всего. Их единственным утешением были друг для друга они сами, да еще знание того, что смерть их не будет вечной.

Но затем отключилось электричество, и все погрузилось во тьму. Сразу же вслед за этим перестало действовать магнитное поле, и внутренний куб рухнул вниз. Свободное падение продолжалось лишь мгновение, но удар о стенку внешнего куба был силен, и Роуэн с Ситрой получили бы серьезные травмы, если бы не мантии, на которые они упали; вышло так, словно Отцы-основатели решили защитить их от увечий.

– Это все? – спросила Ситра.

– Не думаю, – отозвался Роуэн.

Движение продолжалось, нарастала вибрация. Они лежали в том месте, где стена куба сходилась с полом.

– Мне кажется, мы на склоне, и нас тащит вниз, – сказал Роуэн.

Секунд через тридцать мощный толчок оторвал их друг от друга. Роуэна стукнуло по голове чем-то тяжелым, и он на мгновение потерял сознание. Ситра нашла его в темноте до того, как он пришел в себя и протянул к ней руки.

– Ты в порядке? – спросила она.

– Кажется, да.

Куб не двигался. Единственными звуками, доносящимися сквозь его стенки, был скрип гнущегося металла да печальный стон воздуха, который вырывался из помещений погибшего острова.

Но из Подвала Реликвий воздух не истекал, а вода внутрь не заходила. Именно на это рассчитывала Жнец Кюри, когда запечатывала Роуэна и Ситру в этом стальном кубе. И хотя Стоя затонула в субтропической зоне, температура на дне была всего на градус выше точки замерзания – как и по всему Мировому океану. А следовательно, когда куб остынет до температуры окружающей его воды, остынут и их тела – так они смогут сохраниться до того момента, когда куб поднимут со дна. И уже через несколько минут после того, как куб опустился на дно, Роуэн почувствовал, что воздух в нем становится холоднее.

Они умерли, но теперь их спасли.

Но где Ситра?

Роуэн осмотрелся. Нет, это не восстановительный центр. Стены здесь бетонные. Под ним не настоящая кровать с постельным бельем, а некое подобие тюремной койки. Одет он был в слишком маленькую по размеру форменную робу, пропитанную его собственным потом, – в помещении, где лежал Роуэн, было жарко и влажно. По правую сторону от койки, на которой он лежал, находился туалет, а по левую – дверь, открывавшаяся и закрывавшаяся снаружи. Роуэн и представить не мог, куда он попал и сколько времени прошло с момента его смерти – когда ты мертв, ты не можешь отсчитывать время. Но он понимал – это тюремная камера, и от тех, кто его сюда заточил, не стоит ждать ничего хорошего. Ведь он – Жнец Люцифер, и одной смертью ему не отделаться. Он будет умирать несчетное количество раз, пока не будет удовлетворена ярость его тюремщиков – кем бы они ни были. Хотя этим его не удивить: когда он находился в лапах Жнеца Годдарда, он умирал больше дюжины раз – умирал и снова возвращался к жизни, чтобы умереть вновь. Умирать – это просто. Как порезаться листом бумаги. Даже надоедает, если делать это часто.

* * *

Жнец Кюри не пришла. А сестры, что ухаживали за Ситрой, все, как одна, с трудом сдерживали нервозность, хотя и старались быть, как того требовала их профессия, милыми и обходительными.

Ситру немало удивило то, что первым, кто пришел к ней в качестве посетителя, оказался Жнец Поссуэло из Амазонии. Она встречалась с ним лишь однажды, на поезде, шедшем из Буэнос-Айреса. Поссуэло помог ей тогда скрыться от преследовавших ее жнецов. Ситра считала его другом, но не настолько близким, чтобы он мог прийти к ней первым после ее восстановления.

– Я рад, что вы окончательно пришли в себя, Жнец Анастасия! – произнес Поссуэло.

Он сел рядом с ее кроватью. Ситра заметила, что приветствие его было дружеским, но одновременно сдержанным. Поссуэло был явно начеку. Не улыбался и, хотя не прятал глаз, было ощущение, что он ищет в ней нечто. Нечто, что обязан найти.

– Доброе утро, Жнец Поссуэло, – отозвалась Ситра, постаравшись вложить в голос максимум теплоты.

– В общем-то, уже день, – сказал он. – Время летит много быстрее, когда лежишь в восстановительном центре.

Поссуэло надолго замолчал. Ситре Терранова эта пауза показалась бы неловкой, но Жнец Анастасия была более решительна.

– Я полагаю, вы пришли не только из любезности, Жнец Поссуэло, – произнесла она, – чтобы навестить выздоравливающую.

– Нет, я действительно рад видеть вас, – сказал Поссуэло. – Но мой приход вызван и иной причиной. Мне нужно выяснить, почему вы здесь оказались.

– Я не понимаю.

Поссуэло вновь испытующе посмотрел на Ситру, после чего спросил:

– Что вы помните?

Недавнее беспокойство и даже страх овладели ей, как только она попыталась осмыслить вопрос, но усилием воли Ситра подавила их. С тех пор, как она пришла в сознание, кое-какие факты в ее сознании всплыли, но далеко не все.

– Мы с Мари, то есть со Жнецом Кюри, отправились в Стою, чтобы участвовать в расследовании, которое вел Совет Семи Верховных Жнецов, хотя я не помню, что это было за расследование и почему мы в нем участвовали.

– Расследование был связано с тем, кто займет пост Высокого Лезвия Мидмерики после Ксенократа.

Дверь в прошлое открылась пошире.

– Да, я вспомнила, – проговорила Ситра.

Ужас в ее душе рос и заполнял ее без остатка.

– Мы предстали перед Советом, – продолжала она, – изложили наши аргументы, и Совет пришел к выводу, что Годдард не имеет права занимать этот пост, а Высоким Лезвием должна стать Жнец Кюри.

Поссуэло, явно озадаченный, отодвинулся от Ситры.

– Да, это открывает глаза на многое.

Новые воспоминания принялись клубиться в сознании Ситры.

– Я по-прежнему плохо помню, что было потом.

– Может быть, я смогу вам помочь, – сказал Поссуэло уже более решительно. – Дело в том, что вас нашли закрытой в Подвале Реликвий Прошлого и Грядущего в объятиях молодого человека, убившего Верховных Жнецов и тысячи других людей. В объятиях чудовища, которое погубило Стою…

Дважды в день Роуэну приносили воду и еду, передавая их в камеру через маленькое окошечко в двери, но тот, кто это делал, не произносил ни слова.

– Ты вообще разговаривать умеешь? – крикнул Роуэн, когда невидимка вновь поставил свои приношения на маленькую полку, которой окошечко заканчивалось внизу. – Или отрезал себе язык, как те тоновики?

– Ты недостоин слов, – ответил тюремщик.

Говорил он с акцентом – либо франкоиберийским, либо чильаргентинским.

Роуэн не представлял, на каком континенте находится, в каком регионе. А может быть, он просто не уловил суть ситуации? Может быть, он уже благополучно умер, а если принять во внимание жару, которая стояла в камере, то место его заключения вполне можно принять за реализацию того представления об аде, что существовало в Эпоху смертных. Сера, огонь, адские муки и Люцифер – с рогами и всем прочим, что изображено на древних росписях, – готовый наказать Роуэна за то, что тот украл его имя. В том состоянии, в котором находилось сознание заключенного, это выглядело вполне правдоподобным. Но, если это так, то Ситра должна находиться совсем в ином месте – за жемчужными вратами, с крылышками и арфой в руках. Ситра – и с арфой! Она бы подняла его на смех!

Но если оставить фантазии побоку, и если это все-таки реальный мир, то Ситра тоже должна находиться в этом мире. А значит, план по их спасению, который разработала и исполнила Жнец Кюри, сработал! Какое утешение – вне зависимости от того положения, в котором находился он, Роуэн. Не то чтобы Госпожа Смерть намеренно спасала Роуэна – это был побочный эффект. Главное то, что Ситра жива, и это даст ему силы жить – сколько он сможет!

Подвал Реликвий! Как Ситра могла забыть о нем? Но стоило Жнецу Поссуэло упомянуть его, как память вернулась, и воспоминания нахлынули на нее, словно воды океана на улицы обреченного города. Она закрыла глаза и вновь увидела то, что произошло с ней в тот роковой день. Одна картина сменялась другой, и каждая новая была ужаснее предыдущей.

Вот рушится мост, ведущий к зданию Совета.

А вот безумная толпа, штурмующая причалы тонущего города.

Их с Мари попытки найти еще незатопленные здания.

– Анастасия! С вами все в порядке? – спросил Поссуэло.

– Дайте мне немного времени, – отозвалась она.

Ситра вспомнила, как Мари хитростью заманила их с Роуэном в Подвал Реликвий Прошлого и Грядущего и заперла там. Она вспомнила все, что происходило потом, в этой кромешной темноте, до самых последних моментов.

Когда Стоя, разломившись на несколько кусков, ударилась о дно, они с Роуэном поначалу натянули на себя мантии Отцов-основателей, так как внутри куба становилось все холоднее. Но Ситра, подумав, предложила сбросить древние одежды – как жнец она досконально изучила многочисленные способы ухода из жизни и знала, что смерть от переохлаждения не так мучительна, как смерть от удушья. Ты просто впадаешь в бессознательное состояние, и тебе не нужно отчаянно бороться за последний глоток воздуха. Они с Роуэном обнялись, чувствуя, как тепло уходит из их тел. Поначалу их сотрясал озноб. Но скоро тела остыли настолько, что уже не могли дрожать. Они на краткое мгновение почувствовали тепло и растворились в забытьи, мягко перешедшем в смерть.

Наконец, Анастасия открыла глаза и посмотрела на Поссуэло.

– Расскажите мне, что сделала Жнец Кюри для своего спасения.

Поссуэло глубоко вздохнул, и Ситра знала, о чем он сообщит ей, еще до того, как он произнес первое слово.

– Ей не удалось спастись, – сказал он. – Она погибла вместе с остальными.

Мир уже смирился с этим фактом, но для Ситры это была свежая рана. Она собрала все свои силы, чтобы не расплакаться. Никаких слез! По крайней мере, сейчас.

– Вы так и не ответили на мой вопрос, – напомнил после паузы Поссуэло. – Как вы оказались в Подвале Реликвий с человеком, погубившим членов Совета Верховных Жнецов?

– Роуэн их не убивал. И не он уничтожил Стою.

– Среди выживших есть свидетели его преступления.

– И что они видели? Единственное, что они могут сообщить, – это то, что он там был. Но он был там не по своей воле.

Поссуэло покачал головой.

– Мне очень жаль, Анастасия, но вы пребываете в заблуждении. Вам вскружило голову харизматичное чудовище, все поставившее на службу своему эгоистическому интересу. У северо-мериканского сообщества жнецов есть достаточно доказательств его вины.

– Северо-мериканского сообщества?

Поссуэло помедлил, после чего продолжил, тщательно выбирая слова: