Текст книги "Храм вечности"

Глава XI. Страсть третья

Большой зал казино был набит до отказа. Он любил этот зал и этот стиль, который, хоть и менялся после трех пожаров, но всегда и неизменно его восстанавливали в настоящем классическом варианте, который основала еще царствующая династия. Эти монументальные 26 колонн из оникса, этот мраморный пол со звездами по центру, этот необыкновенный шик, который так любили в позапрошлом веке и который забыли в современных зданиях, был как бы именно для него! Для общего завершения картины не хватало роскошных, бархатных портьер, но в казино не было окон, и портьеры заменяли драпировки из бархата по стенам, украшенным картинами.

Он прошелся по большому залу, одному из четырех. Он любил именно этот зал и почти не заходил в другие. Особенно в зал игровых автоматов. Ему казалось, что тупые «однорукие бандиты» на самом деле живые и хитрые существа из другого мира. Как не понимал их он, точно так же и они его не понимали и старались надуть. Зеленое сукно стола успокаивало и умиротворяло его. Это тоже было что-то живое, но оно жило его жизнью и его помыслами. Они были как одно целое, и когда шла игра, ему казалось, что этот зеленый стол – он тоже за него, он его поддерживает!

Проходя мимо, он кинул взгляд в этот соседний зал. Перед автоматами сидел развлекающийся народ, который не мог принимать участия в большой игре. Не позволяли финансы, или это были люди совершенно не азартные и не понимающие, что так сильно может заставить человека погрузиться в азартную игру до потери контроля над собой? А он не понимал их и удивлялся, как можно тупо тыкать пальцами в кнопки и получать от этого удовольствие. Тупая игра и совершенно тупые игроки.

А в большом зале за столами шла игра! Игра шла по-крупному!

Он прошел за центральный стол и сел на свободное место. Большая куча фишек, которую он выложил перед собой, произвела на участников игры и крупье впечатление. Фишки были в основном голубого и фиолетового цветов, а значит, большого номинала.

Он закурил и приступил к игре… дальше его жизнь можно было разделись на два этапа: до игры и во время игры. Потому что во время игры он уже ничего не видел и не слышал… Он был в игре…

Прошло какое-то время. За столом поменялось несколько играющих пар, а седой мужчина все сидел молча и не участвовал в игре. Почти полчаса он курил и сосредоточенно думал, вертя в пальцах голубую фишку номиналом в 1000 франков. Нужно было или вступать в игру, к чему он был сейчас не готов, или вставать из-за стола…

Он только что проигрался в пух и прах, и все, что у него осталось, – вот эта последняя фишка. Он встал из-за стола и пошел к барной стойке, так и не сделав никакой ставки. Девушка-крупье проводила его взглядом и промаячила инспектору, который следил за игрой, что клиент не стал играть дальше.

Мужчина подошел к барной стойке и заказал себе виски со льдом. Вид у него был очень грустный. Он сел на высокий стул, облокотился на барную стойку и задумался.

Он думал о том, как глупо и бездарно проходит его жизнь! Точнее сказать, она почти прошла. Седина в висках, а жизнь никак не может войти в нормальное русло и все время преподносит нелепые сюрпризы, которые сыплются ему на голову почти ежедневно.

Отец оставил ему процветающую фирму, а он всего за пять лет практически загубил все дело. Это была его огромная ошибка, потому что именно он настоял поделить фирму с братом в равных долях. Он был младший и глупый. Он думал, что главное – это начинка фабрики, его оборудование, и с удовольствием отдал брату всю техническую документацию новых разработок отца и новую, опытную лабораторию. Отец говорил ему неоднократно, что первое, что надо сделать – это сменить оборудование, а он не послушал. Он решил, что можно будет выжать из оборудования все до самой последней капельки, а потом и на свалку не жалко. А нужно было слушать и отца, и брата. В том виде, в котором ему все досталось, еще был толк. Если бы он вовремя продал старое оборудование и закупил новое, расходная часть была бы в два раза меньше. А теперь весь этот хлам никому был не нужен, а на новое денег уже не оказалось!

Все посыпалось сразу и вдруг. Вдруг его родная и любимая жена Рита устроила ему такое, что и сказать трудно даже самому себе!

Вдруг однажды утром она заявила, что не намерена больше терпеть его пагубную страсть к игре, что их больше ничего не связывает, потому что их единственный сын Эдди и не его вовсе, а его брата!

А потом вдруг однажды в одну «прекрасную» минуту он не обнаружил дома ни Риты, ни Эдди! Но этим все не закончилось!

Вдруг выяснилось, что его финансовый директор, чудеснейшая женщина, как ему всегда казалось, работала на конкурентов! Мало того, она вдруг пропала, а когда он хватился выяснить состояние дел в бухгалтерии, обнаружилась такая брешь в финансах, что он почти полгода разбирался с отчетностью.

Конечно! Это он подтолкнул чудесного человека в сети обмана. Ему нужны были деньги на игру, и он стал заставлять ее подтасовывать документацию для покрытия ЕГО расходов. А она и воспользовалась…

А потом эта бесконечная депрессия, которая напала на него после этих вдруг! Тогда он постарался снять ее алкоголем и девочками. Денег это сжирало огромное количество, а на душе становилось все гадостнее и гадостнее…

И вот сидит он в своем любимом казино, в Монте-Карло, рассматривает потолок со старинными люстрами в количестве пять штук и думу думает! А дума эта – что делать? Что делать дальше? Только что он проигрался почти до нуля. Остатки средств, приготовленные на покупку нового оборудования, съела эта противная рулетка, оставив ему последний шанс. Фишку в 1000 фунтов. И все! Он не знал, что делать. Играть сразу «ва-банк» на всю сумму или обменять в кассе на деньги? Хотя, с другой стороны, что это за смехотворная сумма? Оборудования на нее не купишь, а подфартить может!

«Пожалуй, стоит допить виски и рискнуть последний раз. – подумал он и принял решение. – Играю! Если проиграю, значит, пора заканчивать эту неудавшуюся жизнь. Пройду в номер и пулю в лоб! А если выиграю, дам себе клятву навсегда покинуть эти стены и забыть дорогу сюда…»

Мужчина вернулся за игровой стол. Он всегда играл за столом, где ставки были очень высокими. В вип-зоне. Он сел на стул, на котором сидел до бара, как будто стул ждал именно его. Крупье пригласил делать ставки. Мужчина покрутил в руках фишку, прошелся взглядом по цифрам на игровом поле и, закрыв глаза, поставил куда протянулась рука, на удачу и без выбора. Открыв глаза, он увидел, что поставил ставку на один номер, на 36 красное, Тиер. Это была ставка на очень большой процент. Банк платил за нее 1:35. Крупье крутанул склин и четким движением профессионала бросил шарик из слоновой кости против часовой стрелки. Шарик побежал, подпрыгивая, через препятствия, а мужчина впился глазами в его игривые прыжки. Сейчас вокруг никого не было. Ни публики, ни крупье, ни игрового поля с фишками, ни инспектора напротив. Был только этот прыгающий шутник-шарик. От него сейчас зависела его судьба и жизнь. Он ненавидел крупье, как и все игроки. Он был уверен, что крупье запускает шарик по своему желанию, и не он один. В это верили даже работники казино! Крупье выждал, когда шарик должен был остановиться, и за три последних витка объявил:

– Ставки сделаны, господа.

Все это время мужчина, остановив дыхание, ждал, куда упадет шарик, а когда шарик, а потом и круг остановились, он конвульсивно вцепился в зеленое поле сукна, вытянулся вперед всем телом и чуть не упал со стула. Шарик остановился на Орлифен 1. Крупье поставил маркет Долли на выигравшую цифру, объявил номер и сдвинул фишки в сторону полной дамы. Мужчина смотрел, как его последняя фишка медленно уезжает по зеленому полю в чью-то сторону. Это была катастрофа. Он опустил руки на колени и сидел за столом еще минут десять, затем встал и медленно побрел на выход…

Он вышел из здания казино и развернулся для того, чтобы в последний раз посмотреть на этот теперь уже бывший дом его удовольствия. Голубая подсветка над крыльцом, две башенки, великолепные фонтаны, особенно центральный, голубая сфера перед фасадом, в которой отражалось все здание, со старинной лепкой, навороченными машинами самых известных брендов и публикой, сверкающей бриллиантами.

– Прощай, Монте-Карло! Мы видимся с тобой последний раз!

Замечательные слова: Лазурный берег, Княжество Монако – мечта любого нормального человека – всегда звучат загадочно. Счастье для среднестатистического нормального человека обернулось для него личной трагедией. Трагедией слабого человека, и сейчас он это совершенно четко и откровенно осознал. Никогда больше не прозвучат для него эти сладкие слова и никогда больше не увидит он золоченую лепнину над крыльцом в его любимый и для многих недосягаемый мир.

Он еще раз полюбовался разноцветной подсветкой зданий и отправился в отель. Он всегда останавливался в «Hotel de Paris», в одном и том же номере на последнем этаже с огромным балконом и видом на Ниццу.

В номере он спокойно снял костюм, белоснежную рубашку, дорогие запонки уложил в коробку для них, на туалетный столик положил дорогие часы, выдвинул верхний ящик туалетного столика, достал оттуда револьвер, проверил наличие патронов, тоже положил его на столик, сел перед зеркалом и стал смотреть на свое отражение.

Он представил, что бы было, если бы Рита не ушла к его брату, а Эдди был бы его ребенком? Что бы от этого изменилось для него? Получился бы из него человек с большой буквы? Как он хотел быть похожим на своего отца. Отец был из простой рабочей семьи и сам поднялся из низов, сам создал фирму, сам крепко встал на ноги и дал достойное воспитание своим мальчикам, потому что мать они потеряли еще в детстве. Наверное, отец больше его баловал и все позволял ему как младшему. Наверное, нужно было жестче требовать от него исполнения желаний отца, тогда он не был бы таким неприспособленным и изнеженным.

«Как мы любим себя оправдывать! – подумал он. – Всегда находим виновного в своих бедах и несчастьях. Виноват кто-то, а не я…» Виноват отец, брат, жена, сын… даже сын – за то, что он не его! Обида застряла в груди и не позволяла с ним видеться, хотя мальчик и тянулся к нему…

Вот сейчас он сидит сам перед собой, и даже в эту минуту у него не хватает мужества сказать себе, что только он сам виноват во всей его жизни, любви, пороках и слабостях. Не надо было искать оправданий своих поступков, а нужно было сжать зубы и ставить самому себе цели, а потом идти к ним. А он брел бесцельно, спотыкаясь, вот и прибрел в никуда…

Он взял револьвер и стал примериваться, как лучше себя убить. В душе наступило полнейшее спокойствие. Оно наступило именно в ту минуту, когда крупье стал отодвигать от него к выигравшему его последнюю фишку, которая поехала по зеленому сукну в куче других фишек и унесла с собой его будущее. Именно тогда будущего и не стало…

«Дуло вставляем в рот… – думал он, – нажимаем на курок и все… Нет! Лучше приставить дуло к виску… Приставляем дуло к виску и стреляем под углом, чтобы лицо было не изуродованное… а кровь улетела в угол за кресло…»

– Дуло мы никуда не вставляем, – сказал кто-то невидимый за спиной. – Мы его спокойненько кладем на столик.

Вдруг в зеркале за спиной у мужчины отразилось чье-то лицо. Оно смотрело из-за спины из мрака комнаты и улыбалось.

Мужчина резко развернулся на стуле и обнаружил, что в номере он не один. Этот, появившийся из неоткуда, стоял перед ним и даже не пытался прятаться. Он имел респектабельный вид! Был во фраке, белоснежной рубашке с жабо и в бабочке, отделанной по краю черной, атласной лентой.

«Значит, это не ограбление? – подумал игрок. – Иначе бы он так откровенно не улыбался и не был так одет. Но дверь я запер на все замки, чтобы мне не смогли помешать. Тогда как он сюда проник?» – Игрок посмотрел на дверь балкона. Она была заперта.

– Что вы делаете в моем номере так поздно? Сейчас уже ночь!

– Мешаю вам убить себя. Я считаю, что это очень глупо! Жизнь такая прекрасная штука, в ней так много удовольствий и соблазнов! Зачем же лишать себя такого счастья? Жить нужно так, чтобы попробовать все! Вы же любите жизнь! Я знаю! Вы для того, чтобы познать весть кайф от жизни, на многое пошли? Ведь так? Вы даже попробовали на вкус предательство, и вкус вам понравился! Вы никогда ни в чем себе не отказывали! Ведь так? Любые материальные блага никогда не останавливали вас стоимостью. Вы останавливаетесь в отеле высшего класса в президентском номере, хотя могли бы экономить деньги, которых сейчас катастрофически мало! Но вам это и в голову не взбредет! Это правильно! Так и нужно жить, ни в чем себе не отказывая! Молодец! Пусть ваш брат работает, а вам это не пристало!

– Кто вы? Почему вы говорите о моем брате? Откуда вы все это знаете?

– А я вообще все обо всех знаю. И про брата, и про жену, и про не вашего сына! Везде вам ваш брат перешел дорогу. Он удачлив и дела у него пойдут в гору! Он весь в вашего отца, а вы слабовольный, как ваша матушка. Она была по жизни никчемным человеком.

– Какое право вы имеете говорить про мою мать?! И вообще! Не ваше дело копаться в моей жизни! Немедленно покиньте мой номер, иначе…

– Иначе что? Вы меня выбросите насильно или вы меня, может, застрелите? Как раз в руке пистолет! Но у вас кишка тонка стрелять! Это вам только кажется, что вы способны убить себя! Вы ни на что не способны, только ублажать свои пороки! И все!

– Вы хотите посмотреть, как я сейчас убью себя? Хорошо! Но для начала я убью вас!

И вдруг неожиданно сам для себя выстрелил. И не просто выстрелил, а выпустил в Люцифера целую обойму. Стрелял он практически в упор, и в теле жертвы образовалась большая дыра, через которую стало видно сидящего в кресле Создателя в белой рубашке и во фраке с черной бабочкой и профессора с онемевшим выражением лица, стоящего около окна с видом на залитую огнями Ниццу. Он был в пижаме зеленого цвета, и лицо у него резко позеленело от страха под цвет пижамы…

– Не! Видали? – Люцифер развел руки в стороны! – В меня еще никогда и никто не стрелял из револьвера! Это даже где-то любопытно! Ощущения смешные! Щекотно! – Люцифер расхохотался и стал смотреть на свою грудь, где зияла огромная дыра.

Дыра стала затягиваться прямо на глазах, включая белоснежную манишку в кружевах и черный фрак, как будто это было не человеческое тело, а действительно что-то за гранью понимания. В комнате наступила такая гробовая тишина, что слышно стало, как на ночном столике тикают ручные часы.

Раздался грохот. Это из рук игрока выпал пистолет и ударился о паркет. Звук был как еще от одного выстрела. Профессор даже чуть присел. Мужчина стоял, как парализованный, и на его лице стали проступать алые пятна. Он был смертельно напуган.

– Ну? Объяснять про меня ничего не надо? Как я понимаю, всем все понятно! Мне тоже очень приятно познакомиться. А вот стрелять не надо было. Чуть фрак не испортили. Хорошо, что я стою на ковре и не слышно звука падения пуль об пол, а то бы тоже грохот устроили.

Люцифер ногой сдвинул все лежащие пули в кучку и, улыбаясь, посмотрел на мужчину.

– Соберите на память! Клянусь вам, это такой раритет, что нигде в мире такого нет! Пули, убившие Сатану! – он опять расхохотался.

– Короче! Понятно, зачем я здесь? Понятно! Именно за этим. За вашей душой. Все равно вы только что сами хотели с ней расстаться. А раз вам она не нужна, отдайте ее мне. Если честно, то мне она тоже не нужна, тем более, что, если бы вы себя убили, ваша душа все равно попала бы в ад, то есть ко мне! Да, да! Так что я здесь только потому, что поспорил на вашу душу с Создателем. Он радеет, чтобы Души Людские становились все лучше и лучше, а я стараюсь ваши души отправить в ад! Нууу! Готовы договорчик со мной подписать вашей кровушкой? Тогда будете жить и дальше в удовольствии и кайфе, как и жили, ни в чем себе не отказывая! Ну?

Мужчина повернулся к зеркалу и сел на тот же стул перед ним. Он молча стал смотреть на себя в зеркало, как бы решая в последний раз, что делать? Люцифер подошел сзади, и стал улыбаться мужчине в это же зеркало. Их взгляды встретились.

У профессора зашевелились волосики на теле от страха, потому что он всегда боялся посмотреть в глаза этой Великой Сущности. И сейчас ему стало жутко от этого взгляда в упор, которого мужчина не побоялся.

Профессору стало понятно, что внутри у игрока бушуют противоречивые мысли, перемешанные со страхом. Это было видно по глазам, которые он так и не отводил от глаз Люцифера. Но постепенно глаза стали меняться и становиться другого цвета. Они голубели, это было видно даже в плохом освещении.

– Вот! Молодец! – подскочил в кресле Создатель. – Крепись Душой, и ничего тебе не будет страшно, даже такая страшная пугалка, как сам Сатана! Я понимаю, что творится в твоей Душе! Но у тебя она есть, а значит, тебе и не должно быть страшно!

Мужчина как будто услыхал эти слова и встал со стула. Он повернулся лицом к Люциферу и сказал:

– Да! Мне страшно в данную минуту времени смотреть на Вас и понимать, и чувствовать Ваше Могущество над нами, смертными людьми. Я понимаю сейчас, что жил неправильно, некрасиво, несуразно и нечестно. Но! Я понял только что, каждый человек сам выбирает свой путь! Сам! Какой мир он сам построит, в том мире и будет жить! Я построил не мир, а миф! Настало время построить мой мир! Спасибо вам большое, что остановили меня в страшном порыве уничтожения собственной Души! Я выбираю жизнь, но жизнь без ваших соблазнов! Всегда можно все исправить, если есть на то желание у самого человека! У него самого! Если жизнь загнала тебя в угол, развернись на сто восемьдесят градусов и, набравшись мужества, плюнь ей в глаза, а потом дерзай, человече! Дерзай! Дорога открывается идущему. Мой ответ будет НЕТ! НЕТ! Я отказываюсь продавать вам мою Бессмертную Душу за блага земные. Я буду создавать их сам.

– Дорогуша ты моя! – вскричал Создатель, направляясь к бывшему игроку. – Слава мне! Так бы тебя и расцеловал! Мы победили! А вам, господин черт, наше с кисточкой! Пускай вам черти ими в аду помашут! Ха-ха-ха… – громко расхохотался Создатель и стал пропадать.

Профессор оглянулся, но и Люцифера уже не было. А все вокруг стало зыбким и, качаясь, как в тумане, пропадало из глаз…

За окном, зыбко редеющим светом, закаркала ворона. Откуда она взялась в степи, профессор не понял? Захотелось пить и пришлось вставать и идти на кухню прямо в зеленой пижаме. За кухонным столом сидел его ученик и что-то писал. Профессор Абай испил водички, заглянул через плечо, ничего не понял, вдруг вспомнил последний сон, улыбнулся и пошел досыпать…

Глава XII. Страсть четвертая

Белый потолок и белые стены нагло выставляли свою стерильность. Он сидел на стуле около кушетки, с которой только что встал в кабинете врача, и ждал вердикта. Ждал и пугался его! Годы жизни, потраченные для достижения заветной цели могли сейчас быть перечеркнуты одним росчерком пера! И ничего сделать с этим было нельзя.

Он знал все свои болячки, но надеялся, что и на этот раз его пронесет. Ну, давление, ну, аритмия… Ведь он сдавал анализы регулярно и без страха эти многочисленные разы и годы, а сейчас вдруг испугался, как школьник.

В этот раз он проходил медкомиссию с дрожащими коленками и мелко вибрирующим внутренним состоянием. Эта дрожь мешала сосредоточиться и взять под контроль собственный организм, как он это делал всегда. Что могло настроить его на такую странную реакцию, он понимал. Хотя, если честно, он понимал, что и не в этом дело. Дело было в том, что эта медкомиссия кардинально отличалась от всех предыдущих.

Он был летчик. Пилот. Всю свою жизнь он отдал воздушным просторам. Как настоящий фанатик, он любил небо! Он его не просто любил! Ему казалось, что в прошлой жизни он был большой птицей и, расправив крылья, парил высоко в небе! Он чувствовал напор воздуха, его мощь и был горд и рад, что его отменное здоровье позволяло ему сегодня летать, как птице, высоко в небе!

Когда он сидел в кабине самолета, то иногда закрывал глаза и представлял, что это не крылья самолета держат железную птицу на лету, а его крылья, раскинутые вширь, и именно их перебирает поток воздуха, до ощущения от каждого перышка! Он так остро чувствовал эту истому и неограниченную радость восприятия воздушных потоков, что иногда ему казалось: вот сейчас он откроет люк самолета, прыгнет в бездну воздуха, а она подхватит его, и полетит он, расправив свои крылья, и воздух будет играть его оперением и доставлять ему неописуемый восторг. Такие ощущения не позволяли даже представить его где-то на другой работе или в другом месте, кроме кабины пилота…

Когда его вызвали к руководству, он подумал, что будут пересаживать на более новую машину, потому что подошло время для этого.

И жена, и сын очень радовались такой перспективе. Сын, как и он сам, бредил небом и собирался пойти по стопам отца. Именно поэтому вызов в высокие кабинеты был воспринят семьей как нечто само собой разумеющееся. Но когда он вернулся с собеседования и, выдержав солидную паузу, сообщил причину вызова, у жены и сына был шок!

Когда генерал озвучил ему эту причину, у него тоже был шок! Он тоже не мог ничего выговорить несколько минут. Дело в том, что он был уже не молод и в таком возрасте получить подобное предложение было равносильным грому, раздавшемуся прямо в кабинете генерала!

Его приглашали В КОСМОНАВТЫ! Он не мог поверить своим ушам!

Его! В КОСМОНАВТЫ!

Генерал так и сказал:

– Вы обладаете огромным опытом пилотирования воздушными судами различных модификаций в течение огромного срока! Вашему опыту могут позавидовать молодые летчики, а не пора ли вам самому принять на себе руководство молодежью и возглавить наш отдел по подготовке космонавтов? Нет! Не пугайтесь! Я не предлагаю вам сидеть в кабинете, я предлагаю вам взлететь за облака! Да, да! Мы приняли решение перевести вас в отряд космонавтов! Вначале сами произведете несколько полетов, и если вам это наскучит, по вашей просьбе переведем вас на земную работу, без полетов…

А потом начались космические будни. Его готовили в космос, и нагрузки на тренажерах были запредельные! Они менялись одни на другие, бесконечное количество врачей проверяли физические показатели организма. Без конца брали анализы и проверяли состояние его тела чуть ли не поминутно…

Так прошел год. В начале этого года ему объявили, что основная подготовка закончена, будет только текущая, для поддержания организма в отличной форме, как у него сейчас, а он начинает жить в режиме ожидания полета…

Уже почти полгода тянется это ожидание, и вот пять дней тому назад врачи опять взялись за него основательно. Время ожидания закончилось. Наступало время возглавить отряд космонавтов на следующий полет. Он должен стать старшим в команде, и тут на него обрушилась паника! Он не понимал, от чего может быть такое? Врачи дружно похлопывали по плечу и восхищались его богатырским здоровьем, а он не спал ночами, нервничал и внутренне дрожал от какого-то странного предчувствия беды. Что-то происходило внутри его тела, а что – он не знал, но чувствовал…

Он сидел на стуле и смотрел в стену. На стене появилась чья-то тень. Никто не входил в кабинет, никаких шагов не было слышно, но чувство, что рядом кто-то стоит, было…

Краем глаза он уловил движение сбоку и резко повернул голову. Рядом с ним стоял представительный мужчина, наклонившись к его уху. И вдруг этот кто-то стал говорить ему прямо в ухо шепотом:

– Это я точно знаю. У вас рак в начальной стадии. Если вам сейчас предложат операцию и вы согласитесь, то зарежут к чертовой матери! Это же врачи! Я знаю! А если сейчас не заметят, а я могу так сделать, то ваш полет в космос поможет выздороветь. Будет тройная выгода! Облучение в открытом космосе вычеркнет ваш рак из вас навсегда – это раз! Известность на всю страну – это два! И финансы тоже не мимо! Как вам нравится такая перспективка? А? Могу организовать!

– Вы кто? – Выдавил из себя будущий космонавт через силу вдруг осипшим голосом. – Как вы сюда попали?

Вид у него молниеносно стал очень испуганным и взъерошенным…

У окна тут же образовались и Создатель, и профессор. Создатель стал хихикать в кулачок, как школьник, а профессор имел сонный вид и опять был одет в пижаму. Видно было, что он попал сюда прямо из кровати. У профессора так и читалось на лице, что они его все еще не видят, хотя и пошли на явное сближение, потому что стояли почти рядом друг с другом.

– Почему вас всех беспокоит, как я куда-то попадаю или вхожу? – спросил мужчина, как бы даже позерствуя. – Показываю! Вот так!

Мужчина выпрямился, шагнул к стене, прошел через нее и пропал…, а потом через несколько секунд вошел из стены снаружи обратно внутрь. Создатель захихикал еще громче, а профессор открыл рот от удивления, да так и остался стоять. Видно он еще не до конца проснулся и не очень понимал, что здесь происходит и кто этот мужчина на стуле?

– Вопросы есть? – незнакомец улыбался будущему космонавту. – Всегда проще показать, чем объяснять, что к чему. Теперь вы меня узнали?

Сидя на стуле, космонавт стал сереть лицом, и создалось впечатление, что он сейчас упадет в обморок, так впечатлил его проход неизвестного через стену. Кабинет врача, на минуточку, находился на восьмом этаже, а стена была наружная…

– Ты аккуратнее! Он у тебя тут еще не дай Господь, то есть я, окочурится! И не полетит в космос! Даааа…

«Это что, – подумал профессор, – мы в кабинете врача, что ли? А это кто? Будущий космонавт? Вот это да…»

– Вы… вы… кто…? Вы…вы… как сюда… – выговорил будущий космонавт, потом вдруг замолчал ошарашенный и стал вытирать немедленно вспотевший лоб…

– Нууу! Что ж вы так реагируете? Так же можно себя и до инфаркта довести! Родной мой! Вы меня не пугайте! Вам еще в космос лететь! Нуууу, готовы меня слушать?

– Я… все-таки хочу… знать… кто вы? – выдавил из себя космонавт.

– У меня много имен, и все разные. Все зависит от направления религии, которая вам более понятна. Вы католик или христианин? А может, вы мусульманин?

– Какое это имеет значение, кто я, – совсем осипшим голосом проговорил космонавт. – Кто вы?

– Вы же вполне грамотный человек. Неужели не поняли? Нуууу! С трех раз! Раз!.. Ну!..

– Что! Вы действительно Дьявол? – посиневшими губами на побелевшем лице выговорил сидящий на стуле.

– По-правильному меня зовут Люцифер! Я самый главный и любимый ученик Создателя. Про Создателя вам не надо расшифровывать? Нет?

– Я… понял… – прошептали синюшные губы со стула. – И… зачем… вы…сюда…да…

– За вашей Душой! А зачем же еще? А вообще вы верующий?

– Нуууу… Как сказать… Не знаю. Но в Храм я хожу. А я что, сейчас умру или я не понял, что со мной будет?

– Ничего вы не умрете. Очень даже будете здоровы и полетите в свой космос! Вам там будет не страшно! Раз вы слабо верующий человек, значит, ни какая звездная тварь не заглянет снаружи в иллюминатор! – Люцифер звонко расхохотался.

– А если бы я был сильно верующий, то…

– Каждому дано по вере его! – сказал ваш Бог, Иисус из Назарета, и даже в Библии его ученики это записали. Читали, наверное?

– Я плохо помню. Еще в школе что-то учили…

– В школе, значит, учился плохо. Ладно! Что с вашей душой делать будем? Будем менять на светлое будущее или как?

– То есть это как я вам ее должен отдать? Навсегда?

– На полчаса поносить! – Люцифер начинал веселиться от комичности создавшейся ситуации и опять захохотал, но кандидату в космонавты было не до смеха. Не до смеха было и профессору. Он окончательно проснулся и теперь сильно переживал за все происходящее. А Создатель начинал посмеиваться все громче и громче…

– И что будет? Я умру или нет?

– Почему вы должны умереть? Я тоже не понял. – Люцифер пожал плечами.

– Раз вы за мной пришли…

– Мало ли куда и зачем я прихожу, и что, все сразу должны умирать? Я пришел сделать деловое предложение. Вы мне подписываете договор на вашу Бессмертную Душа, якобы она есть, а я вам все блага космические. Ну, то есть те, что дает имя КОСМОНАВТ! То есть вы летите в свой космос, успешно возвращаетесь и еще долго живете и работаете на благо родной страны, престижа вашей жены и вашего сына с дочерью! И все у вас просто замечательно! Вы живы, здоровы, впереди у вас очень долгая жизнь и все блага земные… Ну? Как? Что будем делать? Или сейчас входит врач и сообщает, что у вас начальная стадия рака, но можно еще оперировать! Потом вас оперируют, и вы через шесть месяцев, весь в метастазах, тихо умираете в каком-нибудь хосписе, одинокий и заброшенный…

– Моя семья меня не бросит. Они меня любят! – возразил космонавт.

– Ну, да! Любят летчика, кандидата в космонавты, любят перспективу его роста, а раковых больных с метастазами не очень-то…

Кандидат задумался и загрустил.

Дверь в кабинет открылась, и в нее вошел врач с бумагами в руках. Вид у него был озабоченный.

– Дааааа! – сказал врач. – Даже не знаю, как вам сказать эту новость. Вот! Сами посмотрите ваши анализы. Только не надо расстраиваться. Вы человек взрослый, сильный, вы можете все победить и не паниковать! Взять себя в руки…

– Доктор! – упавшим голосом промямлил кандидат. – Вы точно не ошиблись?

– Да вот же! Посмотрите сами, – и протянул пачку бумаг.

– Да не смотрите вы в эти бумаги! – Люцифер ласково пел кандидату прямо в ухо. – Вот здесь подмахните – и ваши анализы тут же изменятся. Ей-Богу! Давайте, давайте. Мы сейчас пальчик порежем, и вы кровушкой вот тут в уголочке царапнете.

Кандидат посмотрел на Люцифера и вдруг понял, что доктор того не видит. А на руке уже выступила капелька крови в месте неглубокого пореза. Он тупо смотрел на капельку, и на лице его нарисовался ужас. Но рука поднялась и зацепила капельку, а потом и перенесла на бумагу. Роспись получилась размазанной, но Люцифер тут же свернул бумагу в рулончик, галантно поклонился, деланно взмахнул рукой и пропал…

– Ну, вы видите, что у нас в бумагах проис… – доктор смотрел на документы, вытаращив глаза и вдруг, изменившись в лице, выговорил: – Как я мог так напутать? Извините меня, я, наверное, взял не ваши анализы… Я сейчас… сейчас… – и буквально выскочил из кабинета.

– Ну вот! Опять у меня из-под носа увел ценный кадр! – возмутился Создатель вслух. А профессор понял, что эта заключительная фраза была произнесена только для него.

«Значит, все эти спектакли они разыгрывают для меня? А для чего они мне-то нужны?» – подумал профессор Абай, проваливаясь в сон…

…и проснулся. Он лежал в кровати под одеялом, и на нем была его любимая голубая пижама в тонкую и толстую полоски…