Текст книги "Замечательные люди (сборник)"

Юрий Визбор

Человек, который шел так же…,

Поперек….

Если бы не г. Владивосток, я бы так активно не отреагировала на эту, сейчас уже каждому человеку известную фамилию, а тогда, в году 1972-м мы только открывали для себя людей, идущих поперек.

Лето! Море! Мисхор.

На самом берегу моря кроме небольшой набережной есть еще и небольшой парк. Он разбит был на мысочке и выступал в море. Сам парк ничего выдающегося из себя не представлял, хотя экскурсоводы тешили отдыхающих сказками про очень редкие породы деревьев и очень старые их посадки. Слово «очень» звучало не очень, но сама по себе та часть парка, которая прямо на берегу, почти над морем, была уже достижением местной власти, в том смысле, что ее не снесли и не выкорчевали, почему-то.

Кроме пары клумб в этой части парка росли действительно очень выдающиеся деревья. Отличные, от всех деревьев в округе. Дело в том, что они были кривые. Совсем кривые. Хотя и толстые, но так экзотически закрученные сами вокруг себя, что на них можно было сидеть. Стволы шли почти вдоль земли, и только потом поднимали свои кроны вверх.

На этих толстых стволах каждый вечер сидело неимоверное количество отдыхающего народа. Оно и понятно. Прямо – море, слева открытый ресторанчик, чуть выше танцплощадка, называемая в народе «сковородка» потому что одной круглой стороной втыкалась в гору, а второй, противоположной, висела в пространстве, как настоящая сковорода над огнем, в данном случае над морем. Мне она больше напоминала какой-то летательный аппарат, но не летающую тарелку, потому что в те времена про них еще никто не знал. За тарелкой находилось именно то, из-за чего народ и торчал в парке на кривых деревьях, то есть настоящий «Дом творчества театральных работников». В те времена народ жил другими принципами, чем сейчас и для простого обывателя «ЗНАМЕНИТОСТЬ» была именно знаменитостью. Их хотелось увидеть, потрогать, пообщаться и вроде как бы приобщиться…

Знаменитости тоже гуляли и в парке, и на танцплощадке, и даже ходили в ресторанчик. Вот там-то их и выпасала отдыхающая публика, особенно из провинции. Может быть, только на берегу моря им и представлялась единственная возможность увидеть настоящих знаменитых людей! Замечательных людей!

А у меня своя история. Я к тому времени уже успела выйти замуж, родить сына, развестись, а потом, поздней осенью, мириться голой задницей в парке под соснами на холодной земле…

Это перемирие не принесло ничего путного, кроме двухстороннего воспаления легких, с которым я усиленно сражалась всю зиму. Воспаление пыталось перерасти в туберкулез, а пока пугало плевритом и нудной температурой 37,5 с выпадением меня в слабость и хождением исключительно по стенке.

В общем, к весне мое здоровьишко зашаталось основательно, и местные медицинские светила посоветовали моим родителям «вывезти больную к морю месяца на три». Желательно в Крым, потому что там воздух «легочный».

От такой перспективки мои родители чуть не грохнулись в глубокий обморок. Откуда при совке у нищей интеллигенции были бабки на вывоз моего тела к морю? Да ещё и на три месяца!!! Ниоткуда! Поэтому тему замяли. Родители! Но не я. Я решила сама себя вытаскивать из этого болота за шкирку. Или за волосы… Как барон Мюнхгаузен.

Собрав в кулак остатки воли и сил, а так же все деньги, которые были в загашнике, я, рано по утру, отбыла на юг, в Крым. Я не знала, куда ехать, к кому ехать, где я буду жить, как я буду жить, но собрала свои пляжные пожитки, и, оставив родителям сына и писульку, уехала в город Симферополь.

Я оказалась у Черного моря первый раз в жизни. Море встретило меня такой красотой, что я с первого взгляда влюбилась в Крым на всю жизнь! Даже сегодня я мечтаю дожить свою жизнь именно в Крыму с видом на море, чтобы оно плескалось под окном, и когда я открываю глаза, серебрилось солнцем прямо перед моим носом, унося мечтами в свои дали…

Троллейбус привез меня в г. Ялту. Представьте себе. По набережной бродит молоденькая дурочка из провинции, и крутит головой во все стороны в поисках подсказки от Бога, как ей жить дальше. Потому что денег хватило только на билет в одну сторону в общем вагоне, и проживание в частном секторе ровно на пять дней по рублю в день, как подсказали «добрые люди». Еда в список не входила.

Бог всегда помогал мне в жизни и тогда помог. Мои глаза напоролись на вывеску «Трест столовых и ресторанов».

Эврика! – вскричал Ньютон, когда яблоко тюкнуло его по темечку.

Ё! Моё! – вскричала я, глядя на вывеску и тут же прямой наводкой отправилась внутрь. Там меня, конечно, никто не ждал, и секретарша попыталась выпроводить за дверь. А разве меня можно было выпроводить, когда я с пошатнувшимся здоровьем приехала сама себя спасать?

Я, с наглой мордой, отодвинула секретаршу и вломилась в кабинет к начальнику. Он был «счастлив» лицезреть такое чудо, которое прямо с порога бухнулось на колени, и заревела белугою на весь кабинет. При этом, сквозь слезы, я жаловалась на свою загубленную во цвете лет жизнь, и упавшее на землю без сознания моё здоровьишко.

Начальник весь перепугался и бросился спасать «дуру» от самой себя, и стал тыкать мне в рот стаканом с водой. В этот момент Бог решил взять ситуацию в свои руки и подогнал в кабинет начальника отдела кадров. Начальник прибыл сам по себе, у него были свои проблемы, которые он и попытался озвучить через мой рев. Вот тут-то и выяснилось, что Бог меня любит, потому что вопрос, с которым начальник прорывался сквозь мой рев и являлся выходом из моей вот этой ситуации!!! Ему срочно нужна была новая официантка взамен сбежавшей в неизвестном направлении.

Как только мое ухо уловило суть вопроса, я тут же прекратила рев и немедленно замолчала, а потом и выдала:

– Ну, вот видите! А вы говорили, что мест нет и что все рабочие места заняты с марта месяца!

– Ну, это вам просто повезло! Подфартило! Потому что никто же не знал, что эта официантка вдруг загуляет и бросит работу.

Так что к моменту, когда в небольшое курортное местечко Мисхор приехал на отдых Юрий Визбор, моя персона уже основательно вселилась на Южный Берег Крыма и преобладала там два месяца!

Я работала через день в том самом открытом ресторанчике, который слева, на берегу моря официанткой и получала от своей работы истинное удовольствие.

Во-первых, еда бесплатная, жилье бесплатное, отдельная комната с мебелью, чаевые, которые зависят от быстроты твоих ног и широты белозубой улыбки!

Во-вторых, тогда в Ялте была «толкучка», (ранок, по теперешнему) на котором продавали завозные вещи капитаны разных дальних, и ближних плаваний. Кроме них были просто спекулянты, которые завозили шмотье из близко лежащей Турции контрабандным способом.

Не прошло и двух месяцев, как из меня получилась импортная «чувиха» вся такая! Такая! Модняче одетая! Даааа! Я была молодая, стройная, совершенно забывшая, что такое мои болячки, потому что очень быстро шевелила своим задом и получала много чаевых!!! Внутри меня проснулся мой оптимизм и быстренько вылечил меня!

Знаменитая встреча (для меня), состоялась в парке у кривого дерева. Именно там собиралась «продвинутая молодежь», пела не совсем разрешенные песни, в том числе и Высоцкого, все песни которого я уже знала наизусть и даже хвалилась знакомством с ним.

Однажды вечером, в мой выходной день, около кривого дерева собралось немало любителей гитарного пения, часть из которых были со своими гитарами и своими песнями, которые теперь имеют название барды. Часам к одиннадцати молодежь была уже наэлектризована и возбуждена от собственного творчества, когда к нам в круг пришел ещё один мужчина с гитарой. Он был чуть старше нас и его сопровождали две очень известные личности. Это были артисты. Один просто знаменит, потому, что это был Арамис! А кто ж не знал в то время Игоря Старыгина! Любая уважающая себя девица имела в потайной шкатулке набор фотографий знаменитых артистов, а попросту ЗВЕЗД, как сказали бы сейчас. И Игорь занимал там не последнее место. Второго я, лично, не знала, но лицо было очень знакомое.

Если честно, то и Арамиса я тоже не узнала, но народ вокруг зашушукался, а так как уши у меня пожизненно оттопырены, семейная «гордость», то и слух у нас будь здоров! Вот мои уши и уловили фамилии. Старыгин и Дуров. Ну, со Старыгиным ещё куда не шло, а вот кто этот Дуров? Кто бы знал?

А мужик с гитарой раздвинул всех задом на самом главном кривом дереве, уселся и запел:

 
– Всем нашим встречам разлуки, увы, суждены
Тих и печален ручей у янтарной сосны,
Пеплом несмелым подернулись угли костра,
Вот и окончилось все, расставаться пора…
 

И тут эта вся наша поляна подхватила хором:

 
– Милая моя, солнышко лесное,
Где, в каких краях, встретимся с тобою…
 

Я, как полная дурочка, крутила головой и смотрела на народ. Они все знали эту песню, одна я ее не знала, но слова были такими простыми, что они сами лезли в уши и в рот, и я запела вместе со всеми:

 
– Милая моя, солнышко лесное,
Где, в каких краях, встретимся с тобою…
 

Оказалось, что эту песню и даже слова написал вот этот вот мужик с гитарой и звали его Юрий Визбор.

Когда до поющей публики дошло, что тут началось!!! Все лезли с вопросами, расспросами, автографами и просьбами. Конечно, тут же запели:

 
– Ты у меня одна, словно в ночи луна,
Словно в степи сосна, словно в году весна.
Нету другой такой, ни за какой рекой,
Не за туманами, дальними странами…
 

Представляете! Я знала эту песню и тут же подхватила тоже. Откуда я ее знала – я не знала! Только потом до меня дошло, что ее «экспортировали» в мою провинцию ещё наши «сосланные младшие научные сотрудники» из Питера!

Боже мой! Это было что-то! Мы все так перевозбудились, что это единение автора со зрителем закончилось только к утру! Но зато выяснилось, что уже в августе по ящику будут показывать многосерийный фильм «Семнадцать мгновений весны» с Визбором в одной из ролей какого-то эсэсовца.

Люди! Я сидела около кривого дерева, прямо на траве у ног самого Юрия Визбора, и смотрела ему в рот, вытаращив глаза! Если бы кто-то в моей Бараньке об этом узнал, хотя бы та же Лариска, она бы упала в глубокий обморок, не говоря уже про Игоря Старыгина, который пристроился ко мне сзади, тоже на траве, и нежно пытался гладить в районе талии…

Честное мое слово, я не ретроградка, но и не «девица легкого поведения», но кто смог бы отказаться, когда тебя зазывают «в гости» в номера такие знаменитые люди? Вы бы смогли? И я не смогла отказаться.

Вот так я очень вблизи оказалась с Юрием Визбором. Совсем… Даааа…

Но… будете мне сейчас не варить и смеяться, но кроме трепотни аж до восхода солнца ничего больше не было. Этих придурков, то есть его и меня, зачем-то занесло в спор по Истории. Мы зацепились языками за Майя и прочих ацтеков. Тогда «раскопками» мало кто увлекался, а я, например, с детства, и даж со жрецов эпохи Фараонов. А потом перекинулась на Майя. Их только что «расшифровал» наш питерский ученый, и это было так интересно и увлекательно, что нас ели расцепили уже поутру, потому что нужно было на завтрак.

Не надо так коситься на меня. Я была девушка разведенная, одинокая, только что отошедшая от легочных болячек и очень тосковавшая по крепкому мужскому плечу, а может быть и телу…, поэтому была готова на все, но оказалось, что мое тело его не интересовало… Вот так то!

Народ над эти потешался до самого отъезда Юрия Визбора в родные пенаты.

Между прочим! Я своему мужу, хоть и была уже разведена, ещё ни с кем до того не изменяла даже!!! Вот!!!

Конечно, это мог быть элементарный, но замечательный (это было его любимое слово) «Курортный роман»! Правда, из морских просторов Крыма Юрочка, любитель женской красоты, никого тогда не привез в моем лице. Я не пополнила список его жен, и даже любовниц, но сохранила к этому потрясающему человеку такие теплые и нежные чувства, которые греют мою душу по сей день.

А в августе шел сериал, и все сидели у ящика, как ненормальные, даже в ресторане на кухне! А как же! Если вся страна, затаив дыхание и опустошив улицы городов, упивалась этим сериалом, то, что говорить о нас, молодых девчонках, которые почти целый месяц бегали в парк, к кривым деревьям, сидели там до утра и упивались соприкосновением с настоящим! Слушали песни Юрия Визбора! А я гордилась, потому что он, хоть и временно, был мой друг, а девчонки мне завидовали…

Обо мне говорить не будем! Конечно, я влюбилась – ровно на один месяц, плюс три месяца вздохов без телефонных звонков с его стороны! А вы бы что делали? Конечно же, вздыхали бы! Хотя любовь моя была чисто платоническая. Но…, невозможно было не подпасть под его обаяние и неожиданность наличия большого человеческого ума…

А потом…

… жизнь понеслась дальше, мои чувства успокоились и приобрели стабильность и глубокое уважение к настоящему ЧЕЛОВЕКУ и ЛИЧНОСТИ…

Большое спасибо ему за эти мгновения…

Николай Зиновьев

Коля поперек не ходил, но из

толпы явно выделялся.

Своей известностью.

Мое отношение к поэзии находится ниже плинтуса. Нет! Я поэтов уважаю и даже люблю, некоторых, да… Ну, не запоминаются у меня стихи, хоть умри! У меня даже родился афоризм про мою любовь к стихам:

«Я очень люблю поэзию, но она у меня недоразвитая».

Правда, когда их пишут про меня, а ещё и посвящают – приятно! Но это было уже потом, аж в 1995 году, а тогда к этим стихам было вступление в виде элементарного знакомства на танцплощадке «типа сковородка» все в том же Мисхоре, где я работала официанткой.

Вечерами, в свой выходной день, мы там танцевали. А как жаж! Там же ещё и знаменитости тусовались, которые жили через забор в Доме Творчества Театральных работников! А мы не могли себе позволить это пропустить! Тем более, что «потрясающий» человек с большой буквы – Юрий Визбор, уже «отбыли» и я, вся в соплях, осталась и отвлекала себя танцами.

И вот однажды вечером нас и понесло на эти танцы. Чтобы было понятно, я сразу процитирую Колю:

 
– Входит хвойною красоткой
Ночь мисхорская в окно
И зовет на «сковородку» по тропе…
Вокруг темно…
 
 
… И взорвется в зное лета
В сто ошпаренных страстей
Сгусток грохота и света
В темной магии ветвей!
 

И таким вот Макаром мы там все из себя такие молодые и красивые, модняче одетые, разукрашенные, как аборигены с острова Пасхи в боевые раскраски, отплясывали самозабвенно под этот самый грохот с таким кайфом, что я до сих пор этому удивляюсь?

Ведь работали до состояния «ой, счас упаду», а на танцульки бегали, и там выкладывались еще на все сто, и ничего! Сил даже хватало?

 
…Пляшет пухлая Лариска
С парнем из Невинномыска.
Ленин! Дружба! Комсомол.
А у нас девчонки – рюмки.
Физик Алик с вечной думкой.
Мы танцуем вокруг сумки,
Нинкой брошенной на пол!
 

Да! Это именно про меня и мою сумку! Именно так и было! Именно с этого и началась наша с Колей дружба на «сковородке» в Мисхоре и продлилась до бесконечности…, до сегодня…

Правда, я не должна забывать и про физика-лирика Алика Чечельницкого. Это именно с ним у меня должен был состояться настоящий «курортный роман», но… не состоялся. Помешала дружба. Результат родил шутку:

– Алик! Ты прочему так и не женился? – это я так спрашиваю.

– А ты не согласилась, вот я и один. Другую такую, как ты, не нашел. – это так, типа, Алик отвечает.

Второй результат – Алик в вечной задумчивости! Живет человек себе в этой Дубне и весь погряз в науке, даже рубашки стирать не кому. Мы как-то с Колиной мамой попытались с Алика содрать рубашку в стирку, так он отбился!

– Рубашка у меня ещё чистая. – говорит. – Я ее наизнанку одеваю, если она испачкается, воротник переворачиваю и ничего не видно!

Бесхозный мужик получился. А жалко. Какая-нибудь баба бы порадовалась. Он на самом деле очень покладистый, по жизни, только очень одинокий. Но ноги у этого одиночества идут оттуда, со «сковородки». Если мы все были тогда настоящие «оторвы», то Алик он был очень стеснительный, формулы в голове мешали нормальному действию адреналина, хотя…

Мы тогда были другие какие-то! Просто дружили, просто пили на кривых деревьях красное сухое вино, причем, не в невероятных количествах, а для веселости, просто спорили до хрипоты, отстаивая свои точки зрения, просто пели песни, танцевали…

Да! Ничего на свете нет лучше, чем молодость! Молодость, молодость! Где ты? Когда ты молодая! Стройная! Красивая! Глупая, как пробка! Но оптимизма… полные штаны… У Кольки!

 
… А она Софи-Лоренно
В мини типа «юбки нет»,
Чудом бедер обалденных
всем нам шлет физкульт-привет!
Возбудив во мне куплет:
«Если ты танцуешь с Ниной,
Сердце бьется о штанину»!
 

Это он именно вот так придумал про меня ещё в том 73-м году. Мало этого, громко озвучивал для всех знакомых! А потом вся сковородка по-другому меня и не называла. Только «Нинка со сковородки». Нет! Сказать, чтобы я была против – совсем даже нет! В те времена ни у кого даже в голове не брякнуло тут же обозвать меня матерным словами, потому что мы друг другу верили, уважали чужие чувства и отношения. И никто не спрашивал, почему именно такое Коля написал про меня? Все знали, что это не от секса, про который мы и слыхом не слыхивали, и видом не видывали, а от нормального человеческого чувства дружбы…, ну, с подколами…, где-то….

Что никак и не мешало нам веселиться и танцевать. Молодость!

 
… ритмы рвут толпу на части.
Двести ног и сто голов.
Быть не может выше счастья,
Чем от музыки «Битлов»!
 

С Крымом связано в нашей нарождающейся дружбе очень много смешных воспоминаний. Мы не только купались, танцевали, пели и пили дешевое вино, я ещё их всех подкармливала в ресторане. Эта вся танцевальная толпа ходила ко мне кормиться вечерами, когда я работала. Правда, у них в столовой были государственные котлеты на хлебе и с пюре, но таких «цыплят-табака», какие нам жарил наш повар-грузин в ресторане, я до сих пор лучше не ела! Вот народ и ходил! Живая музыка, берег моря, «Нинка со сковородки» тут бегает галопом, устраивает жуткую, как бы сейчас сказали, «скидку», почему бы и нет!

А ещё мы ездили в моря на катерах, в пешие прогулки с пикниками на гору Ай-Петри, в «походы» по всему Крыму, в том числе и на мыс Эфигения с дикими приключениями на целых три дня. Тогда это было круто! Нашу компанию возглавляя главный архитектор Крыма, что не помешало военным нас почти арестовать, а потом главный генерал этого самого Крыма пьянствовал с нами два дня на берегу, а солдатики «несли военную вахту» по охране наших тел…, но это все не главное. Главное в другом! В дружбе…

Дальше наступил перерыв, потому что моя жизнь унесла меня в город Питер и приземлила там на пять лет…

Иду я себе по Центральному Дому Советской Армии (ЦДСА), уже в Москве, иду на концерт, не помню уже чей, и вдруг в дверь входит Коля Зиновьев с Олегом Янковским на пару. Вот это да! Оба-на!

Немая сцена! Стали, глаза друг на друга вытаращили и как заорали хором:

– Нинка!

– Колька!

И бросились друг другу в объятья! Тут началась вторая серия нашей дружбы. Потому что южные отношения это одно, а московские – это совсем другое… Это как-то уже стабильно. Тем более, что я в Москву только перебралась, после питерских приключений.

В те годы мы стали общаться почти постоянно. Между нами не было ничего, кроме дружбы. Иногда мне кажется, что с мужчинами нужно только дружить. Когда дружишь, отношения длятся годами, десятками лет, а как только «подпускаешь» его к своему телу, тут же выясняется, что он храпит ночью, уши у него оттопыренные, он брызжет по утрам на зеркало в ванной, когда бреется, носки его валяются где попало, да еще и воняют, мама у него зануда, да ещё какая и так далее и тому подобное…

А Коля по жизни оказался несколько одиноким, как и Алик. Нет! Друзья были. Конееечно! Но все друзья заняты своими делами, своими отношениями со своими женщинами, а поговорить?…

А поговорить мужчине можно только с женщиной, если честно. Они такие болтуны, на самом деле, и так любят пообсуждать кого-то, особенно знакомого. А у Коли только начался взлет. Он еще не написал «Паромщика», но уже вся страна пела «Красную стрелу» вместе с Софией Ротару и прочие Колины песни. «Музыка звучит», «Ностальгия», «Мольба», «Дельтаплан»…

Вечный друг Физик-Алик (через черточку, потому что от него физик не отклеивался), жил в Дубне и в Москву приезжал налетами, да и то был замотан в какие-то свои, научно-физические дела, с новыми открытиями и прозрениями. Ученый, другими словами. У Алика быт был, ну, совсем никуда! Жил он всю жизнь один и погряз в своей физике по уши! Уже потом, попозже, в году 96-м он один год работал в Штатах. Так вот! Мы как его провожали в белой рубашке в полоску, так в ней он и приехал! Той самой, которая всегда «чистая». Но зато книг привез целый контейнер! Вот так!

От этой неустроенности бытовой оба друга очень долго были холостяками, что вызывало у московских около кулисных девиц завышенный интерес. Коля пытался. Я знаю. Опять это НО…

Но… ничего у него не получалось. На моей памяти было попыток пять. Все неудачные. Все эти попытки связаны уже с Московским периодам нашей дружбы.

Дело в том, что у Коли была МАМА!!! Нет. Мама была нормальная и настоящая. Даже очень! Очень любила мама своего сына! Самозабвенно, прям! Я всегда говорю своему взрослому сыну, что любить своих детей, наверное, нужно именно так! Ни минуты покоя! Каждую минуту мама должна была знать: где Коля, с кем, куда поехал, куда пошел и что сказал!

Помню, был праздник в честь чего-то, кажется 1-го МАЯ. Почему-то именно в праздник Коля должен был сдать рукописи своих стихов редактору журнала. Редакция находилась около метро «1905 года». Мы встретились где-то в центре и поехали на метро. Пока ехали, Коля читал мне то, что вез в редакцию. Это была поэма про Че-Гевару. А я, если честно, политизированного всего терпеть не могу. Тем более про такого бандита. Без чести и совести, но за идеей спрятался. Как в кустах. Так вот. Он все переживал, что нужно позвонить маме. В редакции бросился к телефону, как ненормальный и при нас полчаса оправдывался, почему не мог перезвонить раньше. Мобильников тогда ещё не было.

Кстати, с этой поездкой связана одна хохма. Выходим мы из метро. Перед метро площадь, зеленеющая молоденькой травкой, за этой полянкой плотными шеренгами идут демонстранты с флагами и транспарантами, а между этим кумачевым потоком и метро, прямо на зелененькой травочке обосновались две милые собачки. Они мирно занимались любовью, не обращая никакого внимания ни на шум оркестров, ни на гомон толпы и имели всю эту демонстрацию, как хотели: положили на нее …, и на Колиного патриота Че-Гевара заодно…

Коле нравилось, когда я приезжала в гости и «разговаривала по душам» с его мамой. А ещё лучше, если мой приезд совпадал с приездом Алика. Тут уж маме было с кем и о чем наговориться до сыта. Может поэтому она не могла себе представить рядом с Колей какую-либо женщину. Они ей не нравились. Все! В результате мы имели закоренелого холостяка, на которого сама же мама и жаловалась. Цирк!

Потом наступило время ИКС. Я вышла замуж, и наши встречи резко сократились. Во-первых, мой муж был ОООчень ревнивый и не понимал, как это между мужчиной и женщиной МОЖЕТ БЫТЬ ДРУЖБА! Изначально. Наверное, потому что по папе он был азербон. Визиров, другими словами. А во-вторых, он работал во всевозможных вокально-музыкальных коллективах, и бесконечно уезжал на гастроли по все нашей Стране Великой. Меня он устроил работать вместе с собой. Я же всю свою жизнь шила клиентам за деньги, поэтому я стала работать костюмершей. И поехали мы с ним в эти бесконечные гастроли…

Прошло много времени. Я успела развестись, найти другого мужика, натворить массу не благонравных, с точки зрения Власти и Закона, дел. Как я всегда шучу:

– Когда все дружными рядами шли в одну сторону, вжав головы в плечи, ровными рядами строить коммунизм, меня несло поперек. Поэтому я взялась строить капитализм в отдельно взятой семье. Второй моей работой была контрабанда в особо крупных размерах. Но Власти с этим были не согласны. Они меня выследили уже при новом муже и посадили в тюрьму Лефортово. Дааааа…

Прошло ещё много времени. Неприятности остались позади. Наступила Перестройка. Я уже имела собственную фирму и «ковала деньгу» в больших объемах. При всех моих загагулинах и завихрениях, которые производил мой зад, я умудрялась сохранять своих друзей. Одним из моих замечательных друзей был и есть Валерий Жак. Он работал в Киноконцертном Зале «РОССИЯ» Главным режиссером. Был чей-то концерт, куда меня Валерочка и зазвал. По-моему Бориса Моисеева. Мы с мои молодым любовником Сашей толкались после концерта за кулисами, потому что у меня появилась такая закулисная привычка после моей гастрольной жизни. Интересно же!

Вот там я и набрела на моего старого друга Колю. Нашим Ура…кам не было конца! И старая дружба расцвела новыми цветами. Но не просто расцвела! Мои финансы позволяли делать то, что мне нравится, а мне так нравилось ошиваться за всякими кулисами, что как-то уже через месяц, в каком-то очередном ресторане у Коли родилась идея:

– А слабо сочинить большой фестиваль где-нибудь в Крыму?

– А и пожалуйста! – выдала я.

Я тогда была ну, очень сильно влюбленная в молодого красавца Сашу, и это меня толкало на всякие подвиги и свершения.

В результате мы с Колей развили бурную деятельность в сторону свершения настоящего, большого, музыкального, юмористического Фестиваля. Он подтянул свои связи, я подтянула свои финансы и все вместе мы решили взять в окружение и захватить в плен Телекомпанию Останкино. В результате, все прошло гладко, и Первый канал выделил нам и классное время и целую телевизионную бригаду в Крым.

Фестиваль мы проводили с 10 по 20 сентября в Ялте. Именно тогда и там нас понесло посмотреть на нашу «сковородку» в Мисхоре.

Представьте себе! Мы успели во время! Ее сносили! И прямо при нас! Мы втроем стояли на краю дороги и смотрели вниз, туда, где она была в нашей молодости, а в это время бульдозеры утюжили то, что было воспоминаниями. Так обидно! Коля не смог это дело замолчать и написал поэму «Сковородка», но позже, уже года через два:

 
… Зацепившийся за эхо
Звуков Элвина в дали,
Я с друзьями все ж заехал
В это грешный рай земли
Дунуть молча на угли
Жара молодости нашей…
Шепчет Алику Нинон:
«Разве было что-то краше
Полнолуний тех с вином?»
 

Фестиваль на экраны так и не попал, потому, что то телевизионное время, которое нам выделило Останкино, пришлось именно на ту субботу, когда танки бомбили Белый Дом! И накрылось все медным тазом! Народ нашего очень смешного фестиваля на экране так и не увидел, что не мешало нам дружить дальше.

Дальше у Коли родился роман с девушкой дизайнером. Мы бегали на показы, таскались по презентациям и обсасывали эту связь с мамой при встрече. Конечно, мама была против, и, в конце концов, развела их в разные стороны. Коля очень переживал. Лет-то уже под задницу, а ни жены тебе, ни детей…только мамины страдания не поймешь даже по какому поводу.

Но один очень смешной эпизод из того времени забыть нельзя и я вам его расскажу.

У газеты «Вечерний Клуб» был юбилей, который пришелся на 30 декабря 1993 года. А редакторы были Колины друзья, поэтому тут же стали цыганить у меня денег. Спонсорских. А как же! Бабки есть? Есть! А поделиться? Ну, я человек не жмотный. Я и поделилась. За это они хотели меня показать народу на своей презентации. Презентация должна была состояться в Театре Эстрады. А у меня тогда моя нутра очень хотела стать знаменитой. Поэтому меня таскало в ящик с интервью, в газеты со статьями про меня! Заболела «Звездной Болезнью».

Это остатки провинции вылезали из меня на глаза народу.

Стою я за кулисой и жду, когда моё величество вызовут на сцену и продемонстрируют. Вдруг вижу, за противоположной кулисой стоит сам Юрий Никулин собственной персоной. А я с ним к этому моменту уже познакомились в Клубе имени нашей любимой троицы, но скромно головой кивнула и все. А он меня узнал, наверно вспомнил мою шутку:

– А можно Вам присылать свежие анекдоты?

– Конечно! Но с условием! Если ты начнешь рассказывать анекдот, а я продолжу – с тебя бутылка. А если промолчу – с меня! Идет?

– Конечно же да! – обрадовалась я. И вы бы тоже обрадовались. Да? Есть вариант поиметь телефон и даже позвонить. Что я и делала, но крайне редко, пердицццски, как говаривал Л.И.Брежнев.

А у микрофона, между тем, стоял Федор Чиханков и читал какой-то монолог. Зал дружно реагировал. Хохотал. А Никулин вдруг стал усиленно махать мне рукой, показывая, чтобы я выходила на сцену и он тоже выйдет. Типа, хохма такая. Ну, я и пошла. А что? У меня с детства тормоза отсутствовали. Он тоже пошел мне навстречу. Подходим мы к конферансье со спины и останавливаемся. Зал бурно реагирует. Опять хохочет. Бедный Федор почувствовал, что что-то не так. Народ стал смеяться не в тех местах, где надо, а просто сам по себе. А как жаж! Никулин же вышел! Оглядывается он назад, а там мы стоим. Ну, все понятно. Выступление по боку. Пришлось нас представлять. А что нас представлять. Никулина каждый первый человек знает, а меня и сам Чехонков-то не помнит. Не это главное. Главная хохма в другом. Мы стали нести какую-то отсебятину про наше пари «за анекдоты», как назвал это Никулин. Про то, что счет бутылкам уже открыт, но не в мою пользу. Потом я рассказала, таки, смешной анекдот, который Никулин НЕ ЗНАЛ!!!

– Ага! С вас бутылка!

– Ага! – подхватил он. – там наверху банкет будет, после концерта, я тебе и отдам.

– А в программке написано, что последним выступает Кобзон. Боюсь, мы и к утру на банкет не попадем!

Фраза оказалась в глаз. Народ радовался, но когда мы уходили со сцены, за кулисой стоял Иосиф Кобзон и так на МЕНЯ посмотрел!!! Мама родная!

Прошел год. В Киноконцертном Зале «Россия» Коля проводил свой бенефис в честь юбилея. Народу тьма! В холле меня поймал Коля и повел в угол. Там киношники сделали что-то, типа будуара, заваленного цветами, и брали у народа, в том числе и у Звезд, интервью про Колю. Хвалили и хором и по очереди. Туда меня Коля и привел. Я рассказала, как мы дружим и как познакомились. Потом интервью стал давать Иосиф Кобзон. Да! И что вы думаете? Не забыл мои речи с Никулиным. Где-то выяснил все про меня и подколол.

– Здесь, передо мной, между прочим, выступали старые друзья Николая, вот, например, его подружка Нина, про которую Коля когда-то написал: «Как увижу нашу Нину, сердце бьется об штанину»!!!

Представляете! И это по Первому каналу и на всю Страну! Злопамятный! Блин!

Потом моя жизнь сделал очередной выверт и подскок и на меня «села» чечня. Это так жизнь выбивала из меня зазнайство.

Чеченцы хотели, чтобы я на них пахала не покладая рук. А я ещё тот супчик. Мои деньги я зарабатывала сама и ни с кем их делить не собиралась. За это они меня держали в плену почти три месяца, били, пугали, потом пытались заставить подписаться на проценты ещё почти год. Я долго занималась делами и знаю некоторые законы бизнеса. Один из них звучит так: «Никогда не протягивай руку человеку, который сидит в долговой яме. Он тебя туда затащит». Вот именно поэтому я никому не жаловалась и не просила помощи, потому что поняла. Я сама себя в яму посадила, сама должна оттуда и вылезать. Да! Поэтому друзей своих не видела долго. Пришлось вылезать после чечни по-пластунски из-под плиты неприятностей и невезухи. На это ушло аж пять лет.