Текст книги "Море сверкает. Дневник 20.06.2014–21.09.2015"

Треска считается царицей поморского стола: «Трещочки не поеси – не пообедаешь».

И весь день был хорош! Жаль только, что в каждом музее спрашивали про мой пенсионный возраст. Значит, он на мне уже написан. И никуда от него… И хоть длинные волосы, хоть американские джинсы, хоть спортивная одежда – а уже не скрыть…

29 сентября, понедельник.

Я люблю дождь. Сегодня дождь с утра. День у нас свободный. Все дела мы сделали. Остальные документы поможет сделать и потом отправит в Москву Светлана Алексеевна.

Под дождем мы решили съездить в Малые Корелы – славную туристическую деревню, рядом с которой музей деревянного зодчества под открытым небом.

Сели в такси, чтобы ехать на вокзал, но, разговорившись с таксистом, передумали насчет автобусного варианта – и помчались в теплой машине сразу в деревню. Договорились, что таксист нас подождет и привезет потом в гостиницу. До деревни двадцать пять километров, то есть заплатить в одну сторону надо пятьсот рублей.

Ехали мимо реки, мимо огромных мостов, мимо густых лесов и полян со скирдами сена. И хотя туман и дождь, но все равно видно, как прекрасна северная русская сторона.

…На территории музея чисто, просторно, красиво. Деревянные неширокие тротуары-дорожки пересекают пространство и ведут туристов от дома к дому. Деревянные качели, деревянные мельницы, деревянный мостик через узкую заросшую речку, деревянные журавли у колодца, деревянные дома, часовни, храмы. В некоторые строения можно заходить. В небольшом храме темно. Когда глаза привыкают, видны иконы на стенах.

Внутри двухэтажного дома женщина в национальной каргопольской одежде – в сарафане и головном уборе. В доме холодно, и сарафан надет на теплую одежду. Я думала, это просто северный костюм. Но женщина, приятно окая, сказала, что это каргопольский. Оказывается, народные костюмы на севере отличаются в каждой местности, кроме того, они подчеркивают возраст и социальное положение человека. Головной убор в древние времена имел важную роль в язычестве. Весь костюм в комплексе представлял собой модель вселенной. А головной убор посвящался небу.

Женщина провела нас по дому, показала внутреннее убранство. Мы увидели женскую половину избы (бабий кут) – там, конечно, кухонная утварь. На границе между женской частью и остальной – лучина, под которой деревянное корыто с водой. В воду падали с лучины отгоревшие частички. Вдоль стен по всей избе – лавки, на них и спали. Под потолком – деревянные полати. Там тоже можно было спать, но печка топилась по-черному, дым поднимался к потолку, так что предпочитали спать на лавках. Лестницы в доме крутые, потолки высокие, двери низкие, пороги между комнатами высокие. Все это для того, что спастись от холода зимой.

Женщина открыла нам поветь («Вы знаете, что такое поветь?»). Поветь… Это история русской культуры, это история русского литературного языка и русской литературы. Это Сергей Есенин:

 
Обняв трубу, сверкает по повети
Зола зеленая из розовой печи.
Кого-то нет, и тонкогубый ветер
О ком-то шепчет, сгинувшем в ночи.
 

На Русском Севере (Архангельская область) поветь – это нежилая пристройка к деревенскому дому. Поветь находится высоко над землей. И хранят здесь разные хозяйственные принадлежности. Тут же находится клеть. Летом в повети тепло, можно спать здесь, а не в избе.

Мы еще прошлись по деревянным настилам. Они ведут через лес к другим постройкам. В лесу замечательно пахнет грибами, мокрыми листьями и первозданной живой жизнью.

Людей мало из-за дождя. На выходе, почти у ворот, приятный молодой человек позволил моим ребятам выковать памятные монетки. Монетки были горячие. Дождь холодный, а монетки горячие и мокрые. Я купила себе две монетки Светлоглазый молодой человек, тоже сильно окая, сказал нам: «Вы меня порадовали».

…Таксист нас ждал. Мы вернулись в гостиницу. Ребята побежали в «Сабвэй» и принесли мне вкусный бутерброд (или как там его?) и горячий кофе с молоком. Я перекусила и сходила по пешеходному проспекту в книжный магазин, купила еще одну книжку сказок С. Писахова – для Ариши. Одну книжку я купила раньше. Но потом поняла, что больше сувениров не предвидится, а книга всегда остается лучшим подарком. К тому же – я умею выбирать книги. На обложке – рисунок из сказки. Такая же скульптура – на пешеходной улице Чумбарова. Мы оставили там монетки, на другой день монеток уже не было.

До вечера еще далеко. Я купила в маркете теплую ароматную лепешечку. Она называется «Калитка северная с яблоками». «Калитка» была у меня на ужин.

Собрала чемодан. Из-за книг он стал немного тяжелее. Книги я раздаю направо-налево, но они все время размножаются и выживают меня из комнаты.

Завтра утром вылетаем в Москву.

Дай Бог!..

30 сентября, вторник.

Самолет вылетел из Архангельска в семь утра. Я намеренно купила билеты на самый ранний рейс, чтобы успеть в этот же день съездить в Литературный институт – во вторник там всегда проходят творческие семинары, и мы могли бы встретиться с писателями, о которых ребята писали в своих диссертациях. Добираться до аэропорта Архангельска от гостиницы двадцать минут, утром никаких пробок, так что и выспаться нам удалось. В самолете нас вкусно покормили северной красной рыбой и разной другой едой. Через полтора часа мы уже были в Москве. Нас встретил Леша (Чэн Лэй), наш магистрант-выпускник. Он уже два года учится в аспирантуре МГУ, успел изучить Москву. Внешне изменился мало. Даже одежда у него прежняя. Москва выкачивает деньги и силы. Обучение стоит триста тысяч рублей в год, да еще за общежитие надо каждый месяц платить одиннадцать тысяч. Леша работает, получает сорок пять тысяч. Но на жизнь денег нет, поддерживают его родители. Работает Леша много, а значит, на занятия в университете не попадает. За два года он ни разу не был дома. Но и не написал ни одной статьи, ни одного параграфа. Он приходил ко мне пару лет назад. Хотел в аспирантуру, но сильно сомневался. Я понимала, что он очень хочет попытать счастья в столице. Надеюсь, у него еще получится.

Леша встретил нас на машине. Водитель долго через пробки добирался до центра Москвы, мы подъехали прямо к подъезду гостиницы «Матрешка». Гостиница – в двух шагах от Кремля. В окно мы увидели красные зубцы кремлевской стены, Большой театр. Комнаты в гостинице маленькие, без окон. Но постояльцы солидные. Оплата не очень большая, учитывая расположение гостиницы. Завтрак включен в стоимость проживания.

Мы переоделись, умылись, оставили вещи и поехали вместе с Лешей в Литературный институт.

Через проходную прошли легко. Никто нас не остановил. Мы погуляли в саду, около памятника А. И. Герцену и вошли в институт. Все по-прежнему в родном институте. Добрая Надежда Васильевна сразу узнала меня. Я увидела О. А. Николаеву, книжку которой читала в Архангельске. Я поздоровалась с ней, сказала о книжке. Конечно, Олеся Александровна не знает меня. Но зато я знаю ее и книжки, написанные ею.

Александр Евсеевич Рекемчук поднялся навстречу мне – и мне показалось, я всегда знала его и даже давно видела. Его чудесная проза – это ведь и сам человек. Конечно, я давно знаю Александра Евсеевича.

Мы заглянули с ребятами в аудиторию, в которой я защищала докторскую диссертацию в 2003 году. Кафедра другая, а все остальное прежнее. Ребятам теперь слово «защита» о многом говорит…

Пока мы фотографировались около крыльца института, не заметили Сергея Николаевича. Он неожиданно вышел из сада, по которому мы только что гуляли: «Кого я вижу! Ангел мой!» Он никогда не называл меня так – «ангел мой». Саша потом удивлялся и все повторял: «А как он Вас назвал, как назвал…» «Ангел мой». Так я назову свое повествование об Архангельске и Москве.

Аспиранты мои решили, что Сергей Николаевич молодой. Он и в самом деле очень быстрый, энергичный. У него живые глаза, стремительные движения и чудесная улыбка.

Мы пришли с ребятами на объединенный семинар, которым руководил Сергей Николаевич. Обсуждали рассказы Михаила Тяжева, студента института. Рассказы я не читала. Два часа пролетели, промчались. Я с замиранием сердца слушала выступавших, а их слова о дыхании текста, о монтаже, о композиции заставляли сердце мое дрожать. Во мне поселились надежда и уверенность.

Но когда вечером таксист повез нас на Ленинский проспект в китайское кафе и спросил про Пушкина с характерным акцентом «Это писатэль?» (мы проезжали мимо скульптуры венчания поэта с Натальей Гончаровой, и я аспирантам успела показать на нее), я чуточку засомневалась в том, чем мы все занимаемся. Но потом сразу же подумала, что этот человек все-таки знает Пушкина, и он задал этот вопрос.

Когда мы с китайскими магистрантами изучаем вставные конструкции, я привожу им пример из «Евгения Онегина» А. С. Пушкина: «Быть может (лестная надежда!), / Укажет будущий невежда / На мой прославленный портрет / И молвит: то-то был поэт!»

Свершилось предвидение гения.

…А пока я на творческом семинаре, которым руководит С. Н. Есин. И я всегда мечтала побывать у него на занятии. И неужели Бог услышал меня и раскрыл мне свое могущество?

Зал переполнен. Студенты стоят в дверях. Нам удалось занять хорошие места. Мы смотрим на происходящее издалека, из провинции… «Почему девушка с мечом?» – спрашивает меня Борис. Девушка первого курса выступает перед нами, стоя на сцене. Она ничего не боится. У нее пирсинг на лице и блестящий меч с левой стороны бедра. Я думаю – нравится ей быть с мечом, вот она и пришла с ним на семинар. Я думаю еще – а как бы я могла работать с такими студентами? Какие тайны творчества могла бы я открыть им? Чем бы могла удивить, чтобы повести за собой?

Студенты первого курса вообще не из стеснительных. Они по-актерски смело ведут себя на сцене, они уверенно разговаривают с писателями, сидящими на первых рядах небольшого зала. Они хвалят или ругают прозу Михаила. Они пока слушают только себя в этом мире, только свои слова, свои мысли. Дай Бог! А я – я в провинцию… К детям, не видевшим Москвы. Я, может быть, сумею им что-нибудь передать. Я, может быть, даже пока нужна им. А потом пусть уж они тоже покоряют Москву.

Писатели тоже выступают, говорят о прозе молодого автора. А. В. Василевский: «В рассказе важно не только то, что в нем есть, но и то, чего нет».

Олег Павлов: «Автор увидел человека вообще». А я как раз думаю сейчас о герое в современной русской литературе. Я думаю, это человек обыкновенный. О. Павлов еще много и хорошо говорит – не о том ли самом человеке обыкновенном?

Р. Т. Киреев: «В искусстве не всегда идея важна. Чехова ругали, что нет идеи в рассказах». Ах, Чехова и не только за это ругали!.. Он открывал новую литературу, он создавал новую прозу. И до сих пор пользуемся мы его «горлышком бутылки», его звуком струны и его образом вишневого сада…

«Ты должен поднять небо!» – сказал редактор молодому драматургу. Так что будем дерзать – каждый на своем месте. Мы в провинции, а девочка с мечом у левого бедра – в Москве.

…На крыльце Литературного института мы фотографировались с Сергеем Николаевичем. Я заранее знала, что не фотогенична и потому фотографии эти никому не покажу. «Вам что-нибудь надо?» – спросил Сергей Николаевич, поднимаясь по ступенькам.

Нет. Конечно, нет. Я только хотела увидеть…

Я только хотела увидеть – и увидела. Мы ехали с Лешей на такси в китайский ресторан. Я вспоминала Литературный институт. Я вспоминала и свою аспирантскую жизнь в Москве – мы как раз ехали в районе Ленинского проспекта, и где-то здесь улица Дмитрия Ульянова, дом пять – там я прожила три года. Я писала много писем родным, друзьям. Среди других мне отвечала иногда моя двоюродная сестра Света. В то время она была школьницей, а много лет спустя покончила с собой, выбросившись с седьмого этажа из-за несчастной любви. Света не очень хорошо разбирала мой почерк и писала мне в адресной строке «Дом Ульянова» – но письма все равно доходили.

После ресторана Саша и Леша отправились в МГУ по своим мальчишеским-мужским делам, а мы с Борисом поехали в свою «Матрешку».

Но уже в метро передумали сразу ехать в гостиницу, вышли к Красной площади – и мне захотелось побывать везде одновременно! Прошлись по Александровскому саду. Постояли около надписи «Архангельск – город воинской славы». Постояли у Вечного огня. Потом постояли на нулевом меридиане и бросили монетки. На Красной площади посмотрели и сфотографировали мавзолей, кремлевскую стену, храм Василия Блаженного, лобное место, ГУМ, девушку, сидящую на брусчатке и делающую селфи с бутылкой шампанского и бокалом. Мимо ГУМа пройти было, конечно, нельзя. А уж если зашли, то как же без мороженого?

Мы гуляли с Борисом, и я испытывала чувство гордости за свою столицу – чистота, порядок, никаких нищих и стихийных рынков.

Потом мы долго шли по пешеходной улице. Уже стемнело, но улица хорошо освещена. Вышли на центральный проспект, на другой стороне которого – Большой театр, а рядом – наша «Матрешка».

В «Матрешке» немного холодно от кондиционера, немного шумно от него – но это свой уголок в огромной Москве.

Слава Богу!

1 октября, среда.

Рано утром, около пяти часов, позвонила С. И. Чугунова и сообщила, что мне надо явиться на ученый совет университета для получения диплома. Что за диплом – для меня загадка. И я очень, очень рада, что не буду присутствовать на ученом совете, не буду идти между рядами за неведомым дипломом, слушая покровительственное хлопание в ладоши. Ура! Я не буду в это время в Чите! Когда-то давно моя неопытная душа жаждала и ждала признания. Его все не было и не было. А теперь я и без других кое-что о себе знаю, так что мне чужие слова не слишком нужны.

…Завтрак в гостинице неплохой. Небольшое кафе на первом этаже. Маленькие столики с белыми скатертями. Горячие сосиски, омлет, закуска, сладости к чаю. Свободный Интернет только на первом этаже, так что все сидят с телефонами, айпадами, нетбуками либо за столиками в кафе, либо на диванчиках в небольшом холле.

После девяти утра мы уже отправились гулять по Москве. Примерный план прогулок я составила еще в Чите – и теперь мы его начали реализовывать. Вот такой листочек был у меня составлен заранее:

«Красная площадь

Мавзолей (с 10.00 до 13.00)

Кремль

Александровский сад

Могила Неизвестного солдата

ГУМ

Большой театр

Музей изобразительных искусств

Арбат (метро «Арбатская» Филевской или Арбатско-Покровской линии)

Литературный институт

Третьяковская галерея

Останкинская башня. Адрес – 127427 Москва, ул. Академика Королева, дом № 15 корпус 2, подъезд № 2, Экскурсионный корпус.

От станции метро ВДНХ ехать на троллейбусе № 13 или 69 до остановки Экскурсионный корпус телебашни или на троллейбусе № 36 или 73 до остановки Улица Академика Королева, затем идти пешком около пяти минут.

От станции метро Алексеевская ехать на троллейбусе № 9 или 37 или на маршрутном такси № 61 до остановки Улица Академика Королева, затем пешком идти около пяти минут.

Телефон для получения информация об экскурсиях – 8 (495) 926–61–11.

Чистые пруды, ст. метро «Чистые пруды», «Тургеневская»

Поклонная гора, метро «Парк Победы», выход в сторону Поклонной горы.

МГУ, Воробьевы горы

ВДНХ

Метро».

Красная площадь у нас вчера уже была. Сегодняшний день мы начали с Кремля.

Как давно я здесь не была!.. Вход в Кремль теперь такой же сложный, как в самолет. Надо пройти через металлоискатель, военные проверяют содержимое сумки, у входа в Кремль стоят часовые, а на кремлевских дверях нет уже золотистых металлических ручек, за которые я любила подержаться. И впервые в жизни показались мне не такими уж великими и царскими знаменитые Колокол и Пушка. Может быть, многое повидалось уже за эти годы? Может быть, впервые Кремль воспринимался мною не как отвлеченное экскурсионное место, а как нечто святое и священное, глубоко личное. И здесь остались еще мои следы, когда я девочкой впервые смотрела на родину свою и не вполне осознавала, на каком историческом месте России нахожусь. И вот теперь казалось, что Родина – это живое сердце. И совсем не обязательно быть ему огромным, выше всего на земле.

А может быть, все гораздо проще! Я впервые была в Москве в качестве своеобразного гида для своих нерусских молодых друзей. И я понимала, что им, современным, молодым, приехавшим из современной, стремительно развивающейся страны, ведомы и знакомы чудеса света. Я смотрела их глазами – и мне стало вдруг очень жалко не такие уж большие, но очень дорогие для меня – Пушку и Колокол. Они прошли через всю мою жизнь. И вот теперь я словно открываю дверь в свою комнату, чтобы показать сокровенное. И волнуюсь.

Недалеко зеленел парк молодых деревьев. Кремлевские яблоки, которые мы надкусили с сыном более десяти лет назад. Теперь туда пройти нельзя. И яблок я издали не увидела. Вместо яблонь мы нашли огромные каштаны. Мы подобрали холодные влажные круглые плоды.

…С новой радостью я ходила по соборам и храмам, смотрела иконы, смотрела захоронения князей и других известных людей старой Москвы. В Архангельском соборе особое место занимает рака с мощами царевича Димитрия, убитого в Угличе. По существующему поверью, пока мощи святого Димитрия находятся в Кремле, никакой враг не одолеет Россию.

Тропарь святому благоверному Царевичу Димитрию, глас 4

Всеоружеством Духа благодати вооружен быв и необорим столп и утверждение отечеству своему показася, яко агнец незлобивый, от врага неправедно заклан быв и в жертву непорочну Господеви принесеся. И ныне дар благодати от всех Подвигоположника прием, источаеши всем исцеление, достохвальне благоверный царевичу княже Димитрие. Слава Восприимшему тя от земных в Небесная, слава Венчавшему тя венцем неувядаемым, слава Действующему тобою всем исцеление.

* * *

Потом мы пешком пошли по любимому моему маршруту – от библиотеки им. В. И. Ленина к Институту русского языка, где я училась в аспирантуре. Ах, сколько раз ходила я по этим тротуарам!..

Конечно, зашли в вестибюль библиотеки. Там все по-прежнему – мраморная высокая лестница, неперебиваемый запах книг.

На другой стороне улицы, напротив метро – кафе. А когда-то там стояла стеклянная пельменная, где продавались вкуснейшие жареные пирожки. Мы выходили из библиотеки, обедали там и опять принимались за чтение.

Заглянули мы в музей шоколада – там сладкий запах и удивительные шоколадные фигурки.

Музей изобразительных искусств обойти не смогли. Зашли, и ребята мои сразу же были очарованы увиденным. Почти бегом промчались по залам, чтобы успеть увидеть побольше.

В картинной галерее И. Глазунова я смотрела на картину «Вечная Россия», на убитого царского сына Алексея – и едва сдерживала слезы.

Многое в этой нашей поездке открылось для меня с новой стороны – наверное, после переживаний и испытаний знакомое прежде видится всегда по-новому.

В Храме Христа Спасителя я перекрестилась и поблагодарила Бога за нашу удачу на защитах. И вдруг под куполом засияли солнечные блики, яркие и разноцветные. Но ведь на улице в это время – хмарь, тучи, ветер, дождь…

…Постояли мы возле моего Института русского языка. Ребят заново поразило, что институт носит имя В. В. Виноградова, а то они по своей молодости решили, что академик был научным руководителем. Я им в свое время все уши прожужжала про книги академика!

Потом от метро «Кропоткинская» поглядели на переплетение старых московских улиц и поехали в Третьяковскую галерею. Мне кажется, я с закрытыми глазами могу пройти по залам галереи и показать ребятам все картины. Удивительная энергетика в этих залах. И так много людей. И много школьников. На улице, недалеко от галереи, сидит в инвалидном кресле мальчик, укутанный в плед. Я дала Саше сто рублей, он положил деньги мальчику на недвижные колени. А рядом деревенская женщина продавала самодельные лапти и уверяла нас в их целительной силе. Практичный Саша сказал, что такие лапти сразу же порвутся. Да и в самом деле!

Потом мы добрались до Старого Арбата. Арбат разочаровал меня. Или уж я настолько стала взрослой, что розовые очки потеряла безвозвратно?.. Но даже и камни под ногами были новые. Не такие выпуклые и скользкие. В своих «Кремлевских яблоках» я описывала их, я даже специально съездила на Арбат, чтобы точно описать мостовую Арбата. Когда мы с сыном в 2001 году гуляли по Арбату, он был многолюдным, там сидели художники, продавали сувениры, горячий чай, бублики. Там пели песни. Там не протолкнуться было из-за множества людей. А теперь только несколько художников в начале улицы. И напоминает Арбат то ли Европу, то ли Америку, то ли Маньчжурию… Никаких русских традиций. Никакого Старого Арбата, о котором поет Окуджава: «Ах, Арбат, мой Арбат, / Ты мое отечество, / Никогда до конца / Не пройти тебя!». Мы и не пошли дальше. Пустая улица была длинной, череда фонарей и скамеек. В кафе «Старбакс», куда мы зашли погреться и посидеть за столиком, я просто испугалась – мне показалось, что я в Беркли, в Калифорнии… А ребята, увидев цены, пошутили, что им больше нравится пить воду! Деньги мы сильно растратили – на гостиницы, на музеи, на поездки…

Мне даже и на Чистые Пруды ехать расхотелось… Что я там увижу? Тоже смесь культур?

На выходе с Арбата стояло желтое такси. За пятьсот рублей мы домчались до своей «Матрешки». Мне кажется, я не одолела бы подземный переход и всякие ступени в метро.

…Домой вернулись едва живые. Я стеснялась признаться, что уже не в состоянии передвигать ноги. Но в гостинице ребята сами сказали мне, что сильно устали, так что договорились прийти на завтрак не в половине девятого, а в девять.

Слава Богу за сегодняшний день!

2 октября, четверг.

День задался такой солнечный, яркий, удачный. Но нельзя раньше времени радоваться удачному завершению дел!

Утром поехали на Останкинскую телебашню. Я очень давно не была там. Все сильно изменилось. Меня удивил вход на башню – строгий, по паспорту, с именным пропуском, через металлоискатель. Конечно, это же действующий объект – в отличие от Эйфелевой башни, например.

Но мне понравилось там, наверху! За моей спиной за это время остались три великие башни – в Париже, в Тайбэе, в Бангкоке. И вот я опять на башне Останкино. Здесь нет знакомого мне с детства вращающегося ресторана «Седьмое небо», нет залов – золотого, серебряного и бронзового. После пожара на башне их пока так и не открыли. Но их обязательно откроют!

Пусть высота башни уже не впечатляет, как раньше – 337 метров до смотровой площадки, а потом еще три метра – до открытой, как в Париже, площадки. И еще есть высокий шпиль в несколько метров.

Но сегодня ясный день. И мы видим перед собой всю Москву, все ее высотные здания, всю ее красоту и ширь. Я горжусь своей столицей. Я люблю ее. Пожалуй, я впервые полюбила город искренне, как любила я все другие города, в которых бывала. Мне впервые захотелось жить здесь, в моей столице, в этом красивом современном городе.

Я не была на башне Шанхая, хотя приезжала в Шанхай на конференцию. И потому впервые здесь, в Москве, увидела жуткие и одновременно притягательные окошки в бездну – на трехсотметровой высоте несколько прозрачных окошек, под которыми – земля. Ступить на середину окна я так и не решилась, но по краю чуточку прошлась.

Мы попали на экскурсию вместе с шумными школьниками. Нам повезло, что мы успели на одиннадцать часов – в это время заканчиваются льготные билеты по шестьсот рублей, а все остальные – уже почти тысяча рублей. И если бы мы не взяли такси около метро, потому что не нашли остановку автобуса, то не успели бы. И если бы таксист все-таки убедил нас выйти за пару сотен метров от башни, – мы бы тоже не успели. Нам и без того пришлось бегом мчаться по пружинящим плиткам к башне, чтобы успеть вместе со школьниками втиснуться в узкий лифт и подняться к небу.

Но мы рано порадовались, что сэкономили несколько сотен. Вечером нам пришлось потратить гораздо больше. Но сейчас мы еще не знали этого! На трамвае доехали мы до метро «ВДНХ» – и увидели экскурсионный автобус. Три часа в автобусе за четыреста рублей. К тому же – это совпадает с нашими планами, составленными в Чите. Да и ноги уже опять устали…

И вот мы принимаем решение прокатиться по Москве. Нам вручили листовочку: «В сопровождении опытного экскурсовода, на комфортабельном автобусе, Вы проедете по самым красивым улицам и площадям.

Увидите Монумент Покорителям Космоса, расположенный на Аллее Космонавтики, усадьбу графа Шереметьева, Останкинскую Телебашню, познакомитесь с Храмом Божьей Матери «Нечаянная Радость», театром А. Райкина, спорткомплексом Олимпийский и Старейшим в Москве цирком Ю. Никулина.

В ходе экскурсии Вы сделаете 3 остановки с выходами из автобуса:

– на Воробьевых горах: полюбуетесь панорамой Москвы с высоты птичьего полета, увидите территорию спорткомплекса Лужники, Новодевичий монастырь и Московский Государственный Университет;

– на Мосфильмовской улице: увидите киностудию Мосфильм, посетите аллею звезд Российского кинематографа;

– на Поклонной горе: проедете по территории музея, под открытым небом, где увидите уникальные экспонаты военной техники, принимавшие участие в боях Великой Отечественной Войны.

А также: объедете вокруг Храма Христа Спасителя и Московского Кремля, увидите памятник Петру I на Москве реке, древнее Замоскворечье, Ленинский и Кутузовский проспекты, небоскребы Москва-Сити, дом Правительства Российской Федерации, Садовое кольцо, Бульварное кольцо, Новый Арбат. Проедете через центральные площади города – на Театральной полюбуетесь Большим и Малым театрами, на Лубянке покажем Вам здания ФСБ, и в завершении экскурсии, проезжая по современной улице Проспект Мира, увидим Ботанический сад «Аптекарский Огород», часовню Серафима Саровского, храм иконы Тихвинской Божией Матери и вернемся на площадь, у Главного входа на ВДНХ».

Экскурсия на самом деле оказалась замечательная. Девушка-экскурсовод рассказывала уважительно по отношению к нам, экскурсантам, а также – по отношению к прошлому нашей страны, в том числе и к советскому прошлому. Я понимаю, что это сейчас является частью политики нашей страны. Но все равно! Все равно можно было бы уловить нотки неискренности или насмешливости. Все было достойно. Мне не стыдно было перед китайскими аспирантами.

Я так давно не была ни в театрах Москвы, да и вообще давно нигде не была просто так, все время только по делам. И вот мы проезжаем мимо театра Советской (Российской) Армии – я когда-то бывала там. А вот театр Дурова, знаменитый уголок дедушки Дурова. И забавный енот-полоскун, поразивший меня в детстве, все еще радует детей. На Аллее звезд я впервые. Кто-то располосовал портрет Л. Ахеджаковой. Места порезов заклеили – но ясно, что был вандализм. Случайно ли?

В этот раз мне даже Москва-Сити понравилась – при солнечном свете. Несколько лет назад была ночная экскурсия в рамках конференции – и недостроенная Москва-Сити меня напугала в темноте.

В музей на Поклонной горе мы, конечно, не попали. Я была там с сыном. Но ребятам было интересно хотя бы и так, сверху, посмотреть на знаменитое место, с которого Наполеон смотрел на Москву в 1812 году.

И вот надо было нам выйти у Большого театра, немного передохнуть в гостинице и съездить на Чистые Пруды. Но захотелось нам всего и сразу! Окончание поездки – ВДНХ. А там – фонтаны, павильоны, пусть и превращенные в рыночные площадки. Вернулись мы к началу маршрута, проехались на микроавтобусе (ах, где те самые открытые трамвайчики?) до кафе «Ласточка», пообедали. И нас не смутило провинциальное название заведения, не смутила назойливость официантки и ее готовность предупредить любое наше желание. Когда принесли счет, у Саши округлились глаза. Я подумала со смехом, что Саша шутит, как всегда. Однако на бумажке написано было почти шесть тысяч – за невкусный борщ и твердоватую красную рыбу. Наличных у нас не хватало, карту здесь не принимали. Официанты сели на выходе, чтобы мы не скрылись. Пришлось звать на помощь Лешу – он как раз собирался погулять с нами.

Фонтан, кстати, не работал. А у Бориса села батарейка, и он не сфотографировал достопримечательность, ради которой мы сюда приехали. Вот и аукнулись нам наши сэкономленные утром сотни…

Но на Чистые Пруды мы все же поехали. Я подумала – ну не может же быть так, чтобы все в Москве бесповоротно изменилось! Как хорошо, что Чистые Пруды остались прежними, чистыми, старомосковскими. И даже утки плавали в воде, задирая кверху лапки и ныряя в холодную воду в поисках еды. И склонялись ивы к воде. И гуляли вдоль пруда мамы с детьми. И сидели люди на скамейках. Спокойно и тихо. Словно звучат в тишине слова песни Игоря Талькова: «У каждого из нас на свете есть места, / Что нам за далью лет все ближе, все дороже, / Там дышится легко, там мира чистота, / Нас делает на миг счастливей и моложе».

У театра «Современник» – почти былая театральная суета. Мы рассмотрели афиши и фотографии, изучили репертуар – и вернулись домой умиротворенные.

Вечером я позвонила Александру Ивановичу, но, видимо, было уже поздно (половина девятого), он не взял трубку.

Позвонила Юре. Юра грустноватый. Как всегда, немного пессимистичный. Но сейчас для этого есть основания. Он перенес операцию и все равно вышел на работу. Оказывается, Александр Иванович лекции уже не читает, только работает с аспирантами. Лекции по стилистике читает теперь Юра.

На такой немного грустной ноте закончился день.

И не успела я утром порадоваться хорошим изменениям в Москве, не успела подумать, что впервые по-настоящему полюбила Москву и хотела бы здесь жить, – как жизнь открыла мне свое печальное лицо.

Пусть дела идут как идут. Я полагаюсь на волю Божию. Бог с нами, Бог в нас.

3 октября, пятница.

До двенадцати дня мы сдали ключи от комнат, оставили чемоданы в маленькой подсобной комнатке и пошли на Красную площадь. Она же через дорогу! На нулевом меридиане люди бросали монетки и загадывали желания. Три пожилые женщины ловили монетки и ссорились из-за них друг с другом. Женщины стояли за спиной людей – и монетки иногда залетали к ним в сумку. Интересно, сбудутся ли загаданные желания? Интересно, кем были эти пожилые женщины в пору нашей молодости? Я помню, что когда училась в аспирантуре, смотрела на окружающих меня людей и думала, что через много лет людей, ныне пожилых, уже не будет… А молодые станут старыми… И вот прошло много лет. И почему во все времена жизнь пожилых людей – несладкая?..

В ГУМе мы съели мороженое, сидя на лавочке под искусственным деревом.

Я позвонила Александру Ивановичу. Голос у него бодрый по-прежнему. Я порадовалась. Нынешние «Горшковские чтения», которые будут через двадцать дней, посвящают ушедшему Льву Ивановичу Скворцову. Я не смогу приехать, к сожалению.