Текст книги "Обманутые иллюзии"

– Ты вернешься, – ответил Мышка и пригнулся пониже к рулю.

– И мы станем на несколько тысяч долларов богаче. – Макс выскользнул из машины и растворился в темноте.

Пройдя полквартала вниз, он перемахнул через невысокую каменную стену. Перед ним был трехэтажный кирпичный дом с темными окнами, но на всякий случай он обошел его вокруг, и только потом направился к щитку сигнализации. Перерезав красные провода, Макс уверенно подошел к двери. Мышка никогда не ошибался.

Из мягкого кожаного кармана на поясе он достал резец для стекла и присоску. Луна была полузакрыта плывущими по небу облаками, но Максу не требовалось ее света. Даже в кромешной темноте он смог бы пройти через любую запертую дверь.

Тихий щелчок – Макс просунул руку вовнутрь и отпер замок. Вновь тишина. Как всегда, Макс прислушивался к ней, растворялся в тишине и только потом входил.

Он никогда никому не мог описать то чувство, которое возникало у него всякий раз, когда он входил в темный и тихий чужой дом. Он думал, что обладает какой-то особой властью находиться там, где не должен, и при этом оставаться незамеченным.

Словно тень, он проскользнул из кухни в гостиную и дальше, в холл.

Его сердце сильно билось. То, что он сейчас чувствовал, было похоже на предвкушение близости с желанной женщиной.

Библиотека находилась в точности там, где сказал Леклерк, и сейф действительно был спрятан за имитацией двери.

Держа в зубах ручку-фонарик, прижав стетоскоп к металлу рядом с замком, Макс приступил к работе.

Ему здесь нравилось. В библиотеке слабо пахло увядшими розами и дорогим табаком. Легкий бриз шелестел за окном ветками каштана, слегка постукивая по стеклу. Он представил себе, что, если бы у него было время, он смог бы найти где-нибудь рядом оставленный бокал с бренди и позволить себе отпить несколько глотков перед тем, как уйти.

Третий из четырех тумблеров стал на место. В запасе еще восемь минут. Тут он внезапно услышал какое-то хныканье.

Пригнувшись, готовый броситься бежать, Макс медленно повернулся и направил луч фонарика к источнику звука. Перед ним стоял щенок, всего нескольких недель от роду. Еще раз заскулив, он присел и сделал лужицу на турецком ковре.

– Немного поздно, чтобы проситься на улицу, – пробормотал Макс. – И извини, приятель, но у меня совсем нет времени, чтобы за тобой прибрать. Придется тебе завтра утром разбираться с хозяевами.

Макс занялся четвертым переключателем, пока щенок вперевалку ходил вокруг него и обнюхивал его туфли. Наконец маг с облегчением вздохнул и открыл сейф.

– Мне повезло, что я запланировал эту работу на сейчас, а не на год спустя. Тогда ты уже достаточно вырос бы, чтобы откусить мне полноги. Хотя у меня на заднице есть шрам от укуса пуделя, который был не больше тебя.

Он отодвинул связку акций и открыл вельветовый футляр. Аквамарины заискрились в темноте. С помощью фонарика и ювелирной лупы он проверил камни и еще раз довольно вздохнул.

– Прекрасны, не так ли? – И ожерелье переместилось из футляра в его напоясный карман.

Нагнувшись, чтобы на прощание потрепать щенка по загривку, он услышал на лестнице шорох.

– Резвуша? – произнес женский голос высоким шепотом, как на сцене. – Резвуша, ты здесь?

– Резвуша? – выдохнул Макс, с симпатией поглаживая щенка. – Иногда нам приходится мириться и не с такими именами. – Он закрыл сейф с тихим щелчком и укрылся в темноте.

На цыпочках в комнату вошла женщина средних лет, с сеткой на волосах и блестящим от ночного крема лицом. Щенок заскулил, застучал хвостиком по ковру и двинулся по направлению к Максу.

– Ах, вот ты где! Крошка, иди к мамочке. – Примерно в футе от Макса она догнала щенка, подхватила на руки и прижала к груди. – Ты зачем встал? Ах ты, вредный песик. – Она громко чмокала его, а щенок безуспешно пытался вырваться из ее объятий. – Ты проголодался? Ты проголодался, мусик-пусик? Пошли, мамочка даст тебе молочка.

Макс прикрыл глаза, всей душой на стороне щенка, который орал и пытался вернуть утраченную свободу. Но хозяйка крепко держала его, прижав к самому сердцу. Так они вместе и ушли в сторону кухни.

Это значило, что Макс не может выйти из дома так же, как вошел, поэтому он поднял оконную раму. Если ему повезет и дальше, то она будет слишком увлечена щенком, чтобы заметить маленькую аккуратную дырочку в фигурном стекле кухонной двери.

А если не повезет, размышлял Макс, высовывая ногу из окна библиотеки, то у него все равно есть преимущество во времени.

Он закрыл за собой окно и постарался спуститься так, чтобы не разодрать штаны.

Люк не мог уснуть. Сама мысль о том, что завтра ему выступать, приводила его одновременно и в восторг, и в ужас. Его терзали жуткие «что делать, если…».

Что, если он рассыплет колоду? Если забудет фокус? Если зрители решат, что он просто глуповатый пацаненок?

Он мог выступить хорошо. Он знал, что у него есть способности, чтобы выступать действительно хорошо. Но ему столько лет твердили, что он дурак, ничего не умеет и ни на что не годится, что это не могло не оставить своего отпечатка.

Для Люка существовал только один, но простой способ борьбы с бессонницей – еда. К тому же он все еще считал, что самое лучшее время пожрать – это когда никого нет рядом и никто не будет заглядывать тебе в рот.

Натянув шорты, мальчик неслышно направился вниз на первый этаж. Он уже почти ощущал вкус острой свининки «барбекю» Леклерка или пирога с каштанами.

От звука голоса Леклерка он замер и покрылся холодным потом. Люк все еще остерегался старика. Но услышав смех Макса, он подкрался ближе.

– На твои сведения всегда можно положиться, Жан. План, сейф, камешки. – В одной руке Макс держал бокал бренди, в другой – ожерелье. – Я даже не могу особенно пожаловаться на маленькую собачонку.

– На прошлой неделе у них не было собаки. Даже пять дней назад.

– А теперь есть. – Макс засмеялся и отпил бренди. – Но ее я решил не брать.

– Слава Святой Деве, что она не залаяла. – Леклерк добавил бурбона себе в кофе. – Не люблю сюрпризов.

– Здесь у нас разные мнения. Я их очень люблю. – Глаза Макса сияли от успеха, а в руках, отражая свет люстры, сверкало ожерелье. – Иначе наша работа превратилась бы в рутину. А рутина так легко становится привычкой. Как ты думаешь, хватятся ли они их к утру? – Он поднял драгоценность повыше, и камни заструились между его пальцами. – И станут ли они сообщать в полицию, ведь это предназначалось для уплаты карточного долга?

– Сообщат или нет, здесь их все равно не найдут. – Леклерк поднял было свою чашку с кофе, чтобы произнести тост, как вдруг замер. Он прищурился и поставил чашку на место. – Боюсь, что сегодня у наших стен по меньшей мере два уха.

Макс встревоженно вскинул голову, потом вздохнул.

– Люк, – и поманил тень на лестнице пальцем, – иди сюда, на свет. – Он ждал, оценивающе вглядываясь в лицо мальчика. Люк вошел в кухню. – Уже поздно, а ты не спишь.

– Я не мог уснуть. – Хоть Люк и пытался смотреть в другую сторону, но его взгляд упорно возвращался к ожерелью. И только доверие, полное доверие позволило ему поднять глаза на Макса и сказать: – Вы его украли.

– Да.

Не в силах сдержаться, Люк протянул руку и потрогал пальцем один бледно-голубой камень.

– Почему?

Макс отклонился назад, отпил бренди и задумался.

– А почему бы и нет?

Люк ухмыльнулся. Это был хороший ответ. Он удовлетворил его больше, чем полдюжины прочувствованных объяснений.

– Тогда вы – вор.

– Кроме всего прочего. – Макс наклонился вперед, но поборол в себе желание накрыть ладонь Люка своей. – Я тебя разочаровал?

Взгляд Люка наполнился любовью, которую он не в силах был выразить словами.

– Вы не можете. – Он затряс головой, отрицая крамольное предположение. – Никогда.

– Напрасно ты так в этом уверен. – Макс быстро коснулся его руки, потом взял ожерелье. – Ваза, которую ты недавно разбил, была просто вещью – и это тоже просто вещь. Сколько будет стоить вещь, решают люди, будь это много или мало. – Он сжал кулак с драгоценными камнями, накрыл его другой рукой, потом открыл ладони – пусто. – Еще одна иллюзия. У меня есть свои причины забирать у других то, что им кажется ценным. Когда-нибудь я все расскажу тебе. Но пока что прошу, ничего никому не говори об этом.

– Я никому не скажу. – Он скорее умер бы! – Я могу помочь вам. Я могу, – повторил он, возмущенный насмешливым фырканьем Леклерка. – Я могу делать неплохие деньги, если вы разрешите мне чистить карманы.

– Люк, не существует в мире плохих денег. Но я предпочел бы, чтобы ты не трогал чужие карманы, если только это не будет частью представления.

– Но почему…

– Сейчас объясню. – Он жестом показал ему сесть, ожерелье вновь было у него в руке. – Если бы ты продолжал чистить карманы на ярмарках и карнавалах, тебя, возможно, очень скоро поймали бы. Это было бы для тебя очень крупной неудачей.

– Я осторожный.

– Ты молодой, – поправил Макс. – Я сомневаюсь, приходил ли тебе в голову такой вопрос: смогут ли люди, у которых ты берешь, пережить эту потерю? – Он покачал головой, не давая Люку ответить. – И в то время тебе многого не хватало. Но теперь у тебя все есть.

– Но вы же воруете.

– Потому что я так хочу. Потому что мне это просто нравится. И есть еще сложные причины, которых ты… – Он вдруг замолчал и тихонько хихикнул: – Я хотел сказать, что ты их не поймешь. Но ты поймешь. – Его глаза потемнели. – Я был не старше тебя, когда меня подобрал Леклерк. Я зарабатывал по десять центов игрой в наперстки, карточными фокусами. Тоже воровал кошельки. Как и ты, я удрал из кошмаров, о существовании которых не положено знать детям. Меня поддерживали магия и воровство. Я должен был выбирать. Вот я и выбрал пойти по двум дорожкам сразу. Не собираюсь оправдываться за то, что я – вор. Всякий раз, когда я ворую, то возвращаю себе то, что когда-то было украдено у меня. – Он засмеялся и отпил бренди. – Да, психоаналитик мог сделать много интересных выводов из моих слов. Нет, я не оправдываюсь, но и не собираюсь играть с тобой в современного Фейгана. Я открою тебе магию, Люк. А когда ты вырастешь, то сам сделаешь свой выбор.

Люк задумался.

– А Роксана знает? – спросил он.

Впервые за весь разговор по лицу Макса мелькнула тень сомнения.

– По-моему, не должна.

Это было уже лучше. Если Люк узнал что-то такое, чего не знала Роксана, то это меняло дело.

– Я подожду, я выучусь.

– Не сомневаюсь. И кстати об учебе: нам надо подумать о твоем образовании.

Это был удар в самое сердце. От энтузиазма Люка тотчас же не осталось и следа.

– Образование? Я в школу не пойду.

– Пойдешь, пойдешь. – Макс небрежно протянул ожерелье Леклерку. – Читать, писать – это все несложно. Пожалуй, он будет сыном моего двоюродного брата, недавно потерявшим своих родителей.

– На это мне понадобится неделя, – спокойно отозвался Леклерк. – Максимум две.

– Прекрасно. Значит, к началу учебного года все будет готово.

– Я не пойду в школу! – повторил Люк. – Школа мне ни к чему. Вы не сможете меня заставить.

– Все наоборот, – мягко ответил Макс. – Ты будешь ходить в школу, она очень тебе нужна, и уж совершенно точно, что я смогу тебя заставить.

Люк был готов умереть ради него и был бы счастлив, если бы ему представилась такая возможность. Но он не желал терпеть скучные занятия по много часов целых пять раз в неделю.

– Не пойду.

Макс только улыбнулся.

7

Люк пошел в школу. Просьбы, уговоры, торг, угрозы – поначалу все оказалось бесполезным. Но когда Люк обнаружил, что даже мягкосердечная Лили была против него, он сдался.

Или притворился, что сдался.

Они смогли заставить его. По крайней мере, они смогли заставить его каждый день одеваться, взваливать на плечо связку дурацких книжек и идти по направлению к школе под присмотром зоркого ока Леклерка.

Но они не могли заставить его учиться.

Постепенно он начал обращать внимание на то, что Роксана самодовольно демонстрирует свои пятерки и золотые звездочки. Его ужасно раздражало, когда она победно улыбалась ему, пока Лили и Макс шумно выражали свое одобрение. И каждый вечер маленькая мерзавка усаживалась за сценой и в промежутке между выступлениями трудолюбиво делала свою домашнюю работу.

Макс расширил ее номер с платками.

Люк знал, что он тоже может получать пятерки. Если захочет.

Что такого особенного в отметках? Это просто цифры на бумаге. Но чтобы доказать, что он не хуже какой-то сопливой девчонки с обезьяньей мордочкой, Люк решил подготовиться к контрольной по географии.

На самом деле оказалось, что это не так уж и скучно – узнать что-то новое о штатах и их столицах. Особенно когда он посчитал, во скольких из этих штатов побывал.

После контрольной он едва мог утерпеть, чтобы не похвастаться. Но заставил себя сдержаться, и все разыгралось как по нотам. Если его листок с ярко-красной пятеркой случайно выскользнул из папки за сценой, то Люк здесь был ни при чем.

Он чуть не лопнул от нетерпения, когда листок заметила и подняла Лили.

– Что это? – Глаза Лили широко открылись и засветились от чувства, которое появлялось в них настолько редко, что Люк вспыхнул с головы до ног. Это была гордость. – Люк! Это же потрясающе! Почему ты нам ничего не сказал?

– Что? – Из-за дурацкой улыбки он не смог продемонстрировать полное безразличие, как собирался, но все равно пожал плечами. – А, это. Да ничего особенного.

– Как это – ничего особенного? – Смеясь, она прижала его к груди. – Просто удивительно! Ты же не сделал ни одной ошибки! Ни единой. – Все еще прижимая его к себе, она крикнула Максу, разговаривавшему с Лестером: – Макс, Макс, милый, иди посмотри!

– На что я должен посмотреть?

– Вот на это. – Лили торжествующе взмахнула перед ним контрольной. – Посмотри, что получил наш Люк и никому ни слова не сказал!

– С удовольствием посмотрю, если ты не будешь этим размахивать. – Он поднял брови и перевел взгляд вниз, на Люка. – Ну-ну. В конце концов ты решил задействовать свои мозги. И с отличным результатом!

– Да это ерунда. – Он не знал, что для кого-то это может быть совсем не ерундой. – Надо просто запомнить.

– Мой дорогой мальчик. – Макс наклонился вперед и щелкнул Люка пальцем по подбородку. – В жизни все так – надо просто запомнить… Чем больше ты запомнишь, тем больше сможешь сделать. Ты молодец. Молодец.

Они ушли готовиться к следующему выступлению, а Люк все еще стоял на прежнем месте, смакуя удовольствие. Его счастье лишь немного потускнело, когда он повернулся и обнаружил рядом Роксану, разглядывавшую его хитрыми глазами.

– Черт, на что ты смотришь?

– На тебя, – просто ответила она.

– Ну, тогда лучше отвернись.

Он пошел прочь, но она продолжала смотреть ему вслед. Роксана чувствовала себя озадаченной.

В школе было не так уж и плохо. Люк обнаружил, что он вполне мог с ней смириться, и редко прогуливал больше одного-двух дней в месяц. Оценки у него были хорошие. Может быть, он и не получал одних пятерок, как Роксана, но легко справлялся со всеми предметами.

Правда, не во всем Люк оказался таким же быстрым, как в науках. Для того чтобы его посетило последнее откровение, потребовались синяк под глазом и разбитая в кровь губа.

Избитый, расстроенный, потерявший три доллара двадцать семь центов личных денег, Люк медленно плелся домой и мечтал о мести. Я бы им еще показал, думал он. Всем троим гадам-мерзавцам, если бы не примчался старший воспитатель мистер Хромоу и всех не разогнал.

На самом деле, если бы мистер Герроу не заметил драку, то скорей всего, что на лице у Люка красовались бы по меньшей мере два синяка, но из-за гордости мальчишка несколько переоценивал свои силы. Теперь он надеялся, что дома сможет умыться, пока его никто не увидел. Интересно, думал Люк, можно ли будет замаскировать гримом полученные травмы?

– Что это с тобой?

Люк выругался про себя, что смотрел под ноги, а не по сторонам. Вот теперь еще столкнулся нос к носу с Роксаной.

– Не твое собачье дело.

– Ты дрался. – Роксана забросила свою розовую сумку с книгами на плечо и стала руки в боки. – Папе это не понравится.

– Ой, не воняй. – Но он заволновался. Что, если Макс накажет его? Макс не будет его бить – он обещал, что не будет. Но, хоть Люку очень хотелось в это верить, в глубине души он все равно сомневался. И боялся.

– У тебя кровь идет из губы, – вздохнув, Роксана сунула руку в карман своей голубой юбки и достала платочек. – Вот, на. Нет, ты ее не вытирай, только размажешь. – Терпеливо, как старушка, она сама промокнула рану платком. – Присядь. Ты слишком высокий, я не достаю.

Что-то ворча, Люк присел на ступеньки магазинчика. Так или иначе, но ему нужна была эта самая минута, чтобы приготовиться к встрече с Максом и Лили.

– Дай сюда, я сам.

Она ничего не сказала, когда он вырвал у нее платок. Роксана была слишком увлечена его глазом, где уже расцветал великолепный фонарь.

– За что это тебя так обработали?

– Меня обработали за то, что я не хотел отдавать им мои деньги. А теперь заткнись.

Она прищурилась.

– Им? Они побили тебя и забрали деньги? Кто?

Унижение мучило его сильнее, чем горящий глаз.

– Сюда меня двинул этот мерзавец кретин Алекс Кастер. Я бы с ним разобрался, если бы меня не держали два его дружка-шестерки.

– Куда они пошли? – Она все поняла и подскочила с крылечка. – Мы пошлем Мышку, и он с ними разберется.

– Мы? Это еще что за дерьмо? – Он усмехнулся и чуть не взвыл: разорванную губу обожгло огнем. – Ты еще младенец – к тому же девчонка. Эй! – Он схватился за голень, которую она изо всех сил пхнула ногой. – Черт побери, это еще что такое?

– Я умею сама за себя постоять, – важно заявила она. – Это у тебя все лицо разбито.

– Теперь еще нога сломана, – съязвил Люк. Но он заинтересовался, даже помимо своего желания. Роксана выглядела разгоряченной, готовой к драке и как-то странно опасной. – Но я тоже умею сам за себя постоять. В помощи не нуждаюсь.

– Да уж, – выпалила она в ответ и скривилась, передразнивая его изуродованную физиономию. Но потом глубоко вздохнула, а осенний легкий ветер охладил ее пылающие щечки. – В любом случае лучше с ним не драться. Надо его перехитрить, это интереснее.

– Перехитрить Алекса? – удивился Люк. – Да его и кочан капусты перехитрит!

– Тогда стань кочаном капусты. – Она опять села со злым и решительным видом. – Мы его наколем, – наконец спокойно и с облегчением произнесла Роксана.

– Опять это «мы» дерьмовое… – Но ему было интересно.

– Чтобы действовать самостоятельно, у тебя еще мало опыта. Этого мерзавца надо наколоть так, чтобы он сам даже ничего не понял. – Она расправила юбку на коленях и задумалась. – Я знаю его младшего брата, Бобби. Он все время щипает девчонок и ворует еду. – Роксана неторопливо улыбнулась. – Так что я думала провернуть это дело с Бобби, но, пожалуй, для Алекса мой план тоже подойдет.

– Что именно?

– Потом расскажу. Сейчас пошли домой, а то они будут волноваться.

Он не стал ее расспрашивать только потому, что не хотел показаться слишком заинтересованным. И еще потому, что волновался: что его ждет дома? Может быть, на него наорут, решил он, едва волоча ноги. Или еще хуже, бесконечно хуже: Макс будет долго смотреть на него, а потом скажет ужасные слова:

– Ты огорчаешь меня, Люк.

И они действительно заорали, когда он вошел в кухню вслед за Роксаной. Все хором, но это было совсем не то, чего ждал Люк.

– С днем рождения!

Люк отпрыгнул назад, как от удара. Они все: Макс, Лили, Мышка, Леклерк – стояли вокруг стола с огромным пышным тортом из мороженого с горящими свечами.

Ошеломленный, Люк разинул рот, и тут сияющая улыбка Лили сменилась испуганным «о-оо».

– Малыш! Что случилось? – Лили бросилась было к нему, но Макс удержал ее, схватив за запястье. Его сверкнувшие от гнева глаза замерли на Люке, но голос звучал спокойно:

– Ты подрался, да?

Люк молча пожал плечами, но тут в бой ринулась Роксана:

– Их было трое, папа. Это значит, что они – трусы, правда?

– Правда. – Он наклонился к Люку и ласково приподнял ладонью его подбородок. – В следующий раз осторожней выбирай себе противников.

– Попробуем вот это. – Леклерк снял с полки бутылку и промокнул ее содержимым чистую тряпочку. Когда он приложил тряпочку ко вспухшему глазу Люка, боль тотчас же утихла. – Трое? – переспросил он и подмигнул. – У тебя на рубашке кровь кого-то из них, oui?

Впервые он почувствовал, что Леклерк одобрил его действия. Люк рискнул еще раз открыть рот и ухмыльнуться:

– Правильно, черт побери.

– Ну, – проговорила Лили, – ты приготовил нам такой же большой сюрприз, как и мы – тебе. Надеюсь, что наш все же лучше. С днем рождения, малыш!

– Задуй-ка лучше свечи! – посоветовал Макс, видя, что Люк просто оцепенел с веселым выражением на лице. – Пока мы не спалили дом.

– И не забудь загадать желание. – Это Роксана, уже занявшая выгодную позицию. – Мышка приготовил фотоаппарат.

У него было только одно желание – остаться своим в этой семье. Сейчас ему казалось, что это уже гарантировано.

Люк впервые в жизни праздновал свой день рождения. Великолепный торт, подарки, купленные специально для него, – все это стерло из его памяти мысли об Алексе и мести.

Но Роксана была более целеустремленной.

Два дня спустя Люк обнаружил, что она уже целиком подготовила коварный план, в котором ему предназначалась главная роль. Все это должно было закончиться или полной победой и моральным удовлетворением, или опять – разбитой физиономией.

Он был вынужден признать, что все придумано очень умно. Даже – если позаимствовать одно из «десятидолларовых» словечек Роксаны – дьявольски умно. Следуя инструкциям Роксаны, Люк постарался, чтобы Алекс и два его юных прихвостня заметили его болтающимся без дела на рынке в одном квартале от школы. Тогда он купил бутылку виноградного сока «нехи» – любимого напитка Алекса, – откупорил ее и сделал несколько глотков. После этого Люк развернулся и…

И якобы впервые заметил Алекса. Он тотчас же притворился испуганным. Как акуле, которой достаточно одного запаха крови, Алексу больше ничего и не надо было, чтобы кинуться в погоню.

Попался, куриные мозги! – мелькнуло в голове у Люка, и он помчался стрелой по аллейке, на ходу открывая пузырек из домашней аптечки Леклерка.

Ловкие руки мальчика быстро перелили сильное слабительное из пузырька в сок. Люк доверял Роксане в том, что смерть их врагу не угрожает. Но если бы даже и угрожала, Люк не испытал бы особенных угрызений совести.

Засунув пустой пузырек обратно в карман, Люк преднамеренно свернул в тупик и там заметался, словно бы в панике. Пусть даже они опять его отлупят, но кто-нибудь из них потом за это заплатит.

– Ну, чего расперделся? – Видя, что его жертве больше некуда бежать, Алекс выпятил грудь и загоготал. – Потерялся?

– Я не хочу никаких неприятностей. – Желание отомстить было сильнее чувства гордости, и Люк сделал вид, что дрожит от страха. – У меня больше нет денег. Я все потратил на сок.

– Нет денег? – Алекс вырвал бутылку и оттолкнул Люка к стене. – Джерри, проверь. – И он сделал большой глоток отравленного сока. По подбородку потекли бордовые усы. Алекс ухмыльнулся.

Люк захныкал и не стал сопротивляться, пока другой мальчишка обшаривал его карманы. Он хотел убедиться, что Алекс выпьет всю бутылку.

– У него ничего нет, – объявил Джерри. – Дай мне глоточек, Алекс.

– Сам себе найдешь. – Алекс запрокинул бутылку и разом заглотил весь оставшийся сок до конца. – Вот, – он отшвырнул ее в сторону. – Ну что, подубасим его?

Но на этот раз Люк уже был готов к происходившему. Если не можешь драться, то надо уносить ноги. Пригнув голову, он устремился прямо в брюхо Алекса, сбив его этим ударом на Джерри и дальше, пока все трое хулиганов не повалились на землю, как карточный домик. Он бросился прочь из тупика. Люк знал, что он бегает быстрее и мог легко скрыться до того, как они пустились бы в погоню. Но он хотел, чтобы они еще побегали. Алексу не повредит небольшая разминка, решил он, а слабительное от этого быстрее себя проявит.

Теперь они гнались за ним к площади Джексона и вниз по улице Ройяль, обогнув на бегу угол Святой Анны и направляясь к Декатару. Оглянувшись назад, Люк заметил, что Алекс побелел и покрылся потом. Люк домчался до своего двора и только подумал, бежать ли дальше или этого уже достаточно, как Алекс захрипел и схватился за живот.

– Эй, что случилось? – тянул его Джерри. – Давай пошли. Он же убегает!

– Ой, живот! Я сейчас усрусь. – Алекс подтрусил к паре рододендронов и уселся на корточки.

– Боже! – с отвращением заорал Джерри. – Ты что, сдурел? Это уже слишком!

– Не могу, не могу, – только бормотал Алекс, которого нещадно выжимало слабительное Леклерка.

– Ой, посмотрите, посмотрите! – откуда ни возьмись рядом возникла Роксана. – Здесь в кустах мальчик делает по-большому. Мама! – визжала она детским голоском, показывая на Алекса пальцем: – Мама, иди скорей сюда!

– Пошли, Алекс, черт, ну пошли же! – Быстро оглядевшись, Джерри и его приятель бросили стонущего Алекса и помчались прочь. К кустам уже спешили несколько озабоченных взрослых.

Спокойно улыбаясь, Роксана зашла во двор.

– Это лучше, чем просто избить его, – заявила она Люку. – Про драку он забыл бы, а этого никогда не забудет.

Волей-неволей он усмехнулся.

– И ты еще говорила, что я – злой.

С балкона Макс наблюдал за развязкой маленькой драмы и услышал все, что ему надо было услышать. Его дети отлично ладят, подумал он с теплым чувством гордости, да, просто отлично. Как радовалась бы Мойра своей девочке!

Он редко думал о своей жене, рыжеволосой смутьянке, так стремительно возникшей в его жизни и так же стремительно исчезнувшей. Он любил ее – да, любил с каким-то жадным удивлением. А как же могло быть иначе? Ведь она была такой красивой и бесстрашной.

Гнойный аппендицит. Она не могла терпеть боли, так мучилась – и все равно оказалось слишком поздно. Безумная гонка к больнице, операционный стол – ничто не смогло ее спасти. Растворившись, как тень, она исчезла из его жизни, оставив ему самое дорогое, что они сделали вместе.

Да, конечно, Мойра гордилась бы своей дочерью.

Повернувшись лицом к спальне, он увидел, что Лили кладет в его раскрытую сумку пару запасных носков.

Лили. Даже одно ее имя вызывало у него на губах улыбку. Нежная, любимая Лили. Как может быть человек недоволен жизнью, если Господь подарил ему любовь двух таких удивительных женщин?

– Я сам собрался бы, Лили.

– Ничего. – Она проверила его бритвенный прибор, чтобы убедиться, что там есть свежие лезвия, и только потом уложила в сумку. – Я буду скучать по тебе.

– Я быстро вернусь – ты даже не заметишь, что я уезжал. Хьюстон – это почти как соседний дом.

– Знаю. – Она вздохнула и прижалась к нему. – Просто я всегда спокойней себя чувствую, когда еду с тобой.

– Мышка и Леклерк вполне надежная охрана, правда? – Он опять поцеловал ее в висок, затем в другой. У его Лили кожа была такой же нежной, как лепестки у цветка, чье имя она носила.

– Надеюсь. – Она запрокинула голову и закрыла глаза, а его губы скользнули вниз по ее шее. – И кто-нибудь должен остаться с детьми. Ты правда думаешь, что эта работа будет стоить с четверть миллиона?

– О, по меньшей мере. Эти нефтяные магнаты любят вкладывать свободную мелочь в искусство и драгоценности.

Мысль о такой крупной сумме взволновала Лили, но гораздо меньше, чем язык Макса, проворно щекотавший ее ухо.

– Я заперла дверь.

Макс хихикнул и потянул ее вниз, на кровать.

– Знаю.

* * *

За короткий перелет от Нового Орлеана до Хьюстона, с Мышкой за штурвалом «Сессны», у Макса было достаточно времени, чтобы еще раз просмотреть план. Дом, который они собирались обчистить через несколько часов, казался громадным – пять тысяч пятьсот квадратных футов.

План, который теперь наскоро просматривал Макс, обошелся им больше чем в пять тысяч – на взятки.

Дом, прозванный чрезмерно остроумными хозяевами «Ранчо «Кривое», был доверху набит шедеврами девятнадцатого и двадцатого веков, преимущественно американскими и восточными. Все это приобреталось нуворишами через знающих толк в искусстве агентов. Но не ради эстетической ценности или просто красоты – только как капиталовложение.

Удачное капиталовложение, в этом Макс не сомневался.

Были там и драгоценности. В списке, который получил Макс – из ящика в офисе страхового агентства «Инкорпорейтед» в Атланте, – значилось достаточно бус и побрякушек, чтобы снабдить товаром небольшой ювелирный магазинчик.

В этот раз мишень была неплохо застрахована, поэтому Макс подумал, что его выигрыш окажется равен проигрышу страхового агентства. Но, в конце концов, страховка – это всегда пари между агентством и клиентом. Ясно, что кто-то должен и проигрывать.

Макс поднял голову и усмехнулся, посмотрев на Леклерка. Кейджин вцепился в подлокотники так, что у него на руках побелели костяшки. На шее у него болтались серебряный крест, золотая иконка, стеклянный талисман и перо орла. На коленях лежали четки, высушенная черная кроличья лапка и кисет с разноцветными камешками.

В самолетах Леклерк всегда защищался, как только мог.

Глаза Леклерка были крепко закрыты, а губы шептали беззвучную молитву, поэтому Макс молча встал и налил им обоим бренди.

Леклерк опрокинул бокал.

– Для человека противоестественно находиться в воздухе. Этим он бросает вызов богам.

– Он бросает им вызов всякий раз, когда делает вдох и выдох. Извини, что я заставил тебя делать то, что ты не любишь, но мое отсутствие в Новом Орлеане не осталось бы незамеченным, если бы мы поехали сюда на машине.

– Из-за своей магии ты стал слишком знаменит.

– Без нее я ничего не значу. К тому же у славы есть свои преимущества. Теперь стало модным приглашать меня на званые обеды в качестве гостя, – он выхватил из воздуха монету и принялся вертеть ее в пальцах, – с надеждой, что я буду развлекать и хозяев, и общество.

– Как жонглер, – с отвращением проговорил Леклерк, но Макс только пожал плечами.

– Называй как хочешь. Я всегда готов заплатить за вкусно приготовленный и хорошо поданный обед. И мой труд в полной мере компенсируется новыми знакомствами. Вот тебе пример: наши друзья из Хьюстона. Как им понравилось мое импровизированное выступление на вечере в Вашингтоне в прошлом году! И как удачно, что они решили навестить тогда своего кузена, сенатора.

– Еще более удачно то, что они сейчас в Европе.

– Конечно. Хотя не так уж и интересно грабить дом, в котором никто не живет. – Он повел плечами, и монета превратилась в две.

В «Хобби» они взяли лимузин, и Мышка облачился в шоферскую фуражку и пиджак. В богатом районе, куда они направлялись, длинная сияющая машина должна была меньше бросаться в глаза, чем какой-нибудь неприметный скромный седан.

К тому же Макс предпочитал передвигаться с максимально возможным комфортом.